Сердце Пламени Казаков Дмитрий

— Надрать этому Змею-в-Ухе задницу! — кровожадно закончил гном. — Гундихар фа-Горин всегда готов к таким делам.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Олен.

— Тогда нам понадобится, во-первых — лодка, — Богалак поднял руку и принялся загибать пальцы. — Во-вторых — веревки с крючьями, в-третьих — оружие. Вы пока отдыхайте, а я отправлюсь по знакомым, попробую все это достать.

— Может, не стоит тебе ввязываться? — спросил Олен, глядя сотнику в глаза. — Мало таристера во врагах? Еще и мага захотел?

— Стоит, — очень серьезно ответил Махрид Богалак. — Мужчина жив до тех пор, пока что-то делает. Ну, и, кроме того, ты спас меня от смерти. Такой долг отдать непросто, но у меня есть шанс.

— О чем спор? — вернулась Саттия с мокрыми волосами, свежая и довольная жизнью.

Ее ввели в курс дела.

— Ничего не остается, кроме как прибить этого колдуна, — сказала девушка. — Ночью, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Ну и славно, тогда я пошел, — сотник встал с лавки.

— Погоди, я с тобой, — проговорил Олен. — Спать все равно не смогу. Голова болит.

— И я, да! — встрепенулся Бенеш.

Не успел Богалак ответить, как входная дверь скрипнула и приоткрылась. В щель протиснулась кошачья голова с торчащими ушами. Оглядела всех золотистыми глазами без зрачков и изрекла:

— Мяу!

— Надо же, Рыжий! — удивился Гундихар. — Иди сюда, колбасой угощу!

— Это кто? — в голосе сотника прозвучало недоумение.

— Наш кот, — Олен опустился на корточки, почесал подошедшему оцилану за ухом. — Он почуял, что у нас не все в порядке, и пришел.

Рыжий обнюхал Богалака, мазнул его хвостом по коленке и торжественно зашагал в сторону размахивавшего колбасой гнома. Через мгновение донеслось громкое, очень аппетитное чавканье.

— Теперь вас есть кому защитить, — хмыкнул Олен. — Ну что, пошли?

Он глянул на Саттию, надеясь, что и она захочет прогуляться. Но девушка даже не повернула головы, она выглядела столь же холодной и отстраненной, как и ранее, будто не было ничего в коридоре над зинданом. Да и сам Рендалл, если честно, корил себя за ту вспышку чувств.

— Пошли, — кивнул сотник и первым зашагал к двери. Кот проводил уходящих взглядом и вернулся к еде.

Вышли на улицу, стало ясно, что Лагерь Ветеранов не столь безлюден, как час назад. Поднявшееся солнце освещало шагающих по улицам людей, из окон долетали голоса. Дребезжали по мостовой телеги водовозов, спешили к ним хозяйки с ведрами. Попадавшиеся навстречу приветствовали Богалака, он кивал в ответ. На спутников старика никто не глядел, словно их и не было.

Дважды свернув, оказались на улочке, где нижние этажи домов занимали лавки. Миновали кожевенную, горшечную и остановились у вывески, где скрещивались молот и клещи.

— Отьен Катлис двадцать лет работал кузнецом одного из заслонов Великой Стены, — сообщил Богалак. — Сейчас он кует все, что угодно, от каминных решеток до ножей. Но у него есть и кое-что поинтереснее, вроде мечей или крюков. Я зайду, а вы подождите тут.

Он толкнул дверь и скрылся в лавке. Олен и Бенеш остались на улице. Но скучать им пришлось недолго. Сотник вернулся и сказал с довольной усмешкой:

— Сегодня к вечеру мы будем вооружены не хуже гвардейцев императора. Теперь — на рынок, за веревками.

И они зашагали на север. Прошли мимо храма Азевра. Через сплетение узких переулков выбрались к рыночной площади, только начавшей оживать после ночного затишья. И тут их остановил смуглый, почти черный от загара и грязи оборванец, зашептал что-то на ухо Богалаку, обильно брызгая слюной и размахивая руками.

Сотник слушал невозмутимо, время от времени кивал.

— Дело обстоит следующим образом, — сказал он, когда оборванец, получив монету, исчез за углом. — Арнот Три Глотки, ну хозяин того постоялого двора, где вы останавливались, велел передать, что о вас спрашивали.

— Кто? — насторожился Олен.

— Какие-то гоняк… северяне. По виду — хардаги из самых худших. С ними был еще один без оружия.

— Люди Харугота, чтобы им провалиться. Они добрались и сюда!

— Похоже, да… — кивнул Бенеш. — Но они, это… если и идут за нами, то по следу меча. А поскольку он не у нас, то бояться пока нечего.

— Арнот сказал, что вы съехали, — проговорил Богалак. — Может быть, мне шепнуть своим, чтобы они отыскали этих северян и потолковали с ними?

— Боюсь, что за нами идут лучшие воины Безариона, так что не надо, — Олен помотал головой. — Напугать их или уничтожить не проще, чем дракона. Пока они, к тому же, ничем нам не угрожают.

— Как скажешь.

И Олен с Бенешем вслед за сотником углубились в лабиринт прилавков.

Рынок был огромен, он занимал площадь небольшого поселка. В одних рядах торговали тканями, их рулоны лежали грудами, отрезы переливались всеми цветами радуги. Шелк из земель белых гномов, бархат из Норции, сукно из Дейна и Андалии, аксамит с Закатного архипелага — тут имелось все.

По соседству предлагали посуду — глиняную, деревянную, металлическую и даже каменную. Облака мощных запахов окутывали закуток, где торговали пряностями, с ним мог посоперничать ряд благовоний. Покупатели отчаянно спорили из-за каждого динара, со всех сторон доносились возбужденные голоса. Шныряли воришки, крысы и кошки, летела пыль.

Богалак задержался на рынке в двух местах — у прилавка торговца веревками и сетями, а также в дальнем углу, где под навесом дремал лысый старик в черном халате. Разговор с ним получился очень коротким, причем старик только кивал и щурился, и лишь один раз подал голос, называя цену.

— Вот и все, — проговорил сотник, вытирая со лба пот. — Лодка у нас тоже есть. Теперь можно пройтись к берегу, поглядеть на остров.

— Даже нужно, я бы сказал, — кивнул Олен.

У самого выхода с рынка они задержались, чтобы купить по лепешке с перченым мясом. Пока Богалак и продавец торговались, обращаясь чуть ли не ко всем богам разом, Олен смотрел по сторонам. Когда надоело разглядывать женщин, окруживших торговца платками, он поднял взгляд и увидел семерых всадников.

Они неспешно ехали по ограничивающей рынок улочке. Шестеро хирдеров и светловолосый юноша в торлаке из темно-синей ткани. Он был без оружия, его спутники имели при себе мечи, а последний воин, черноволосый и худой, мог похвастаться еще и луком.

Олен вздрогнул, соображая, как бы сделаться невидимым. Но ни один из всадников даже не посмотрел в его сторону. Кавалькада проехала мимо и повернула на идущую к центру Терсалима улицу.

— Держи, — сказал Бенеш, сунув Олену свернутую пирожком лепешку. — Ты чего какой? Или увидел чего?

— Нет, ничего, — Олен вонзил зубы в тесто, ощутил вкус острой баранины, по подбородку потек горячий жир.

Жуя на ходу, прошли через ворота в стене и оказались на берегу Теграта. Открылась желто-бурая гладь реки, порт ниже по течению.

— Вот это — Белый остров, — сотник показал на кусочек суши, состоявший сплошь из песка. — А за ним как раз Змеиный. Вон башня, видите?

Башня поднималась из густого кустарника, напоминая толстый коричневый палец с обгрызенным ногтем. На ее боках выделялись окна, над верхушкой курился то ли дым, то ли туман.

— Колдун выстроил ее очень давно, еще при прежнем императоре, когда вылечил его от какой-то хвори, — сказал Богалак. — А новый правитель не стал его выгонять — не смог или не захотел.

— Но мы-то этому магу ничего не должны. Так что его ждет беспокойная ночь, — и Олен решительно отряхнул руки от крошек.

О том, что именно возводит неподалеку от замка правитель Калноса, слухи ходили самые разные. Они размножались и обрастали подробностями, ветвились и цвели. Здание меж тем росло с невероятной скоростью, более ясными становились его очертания. Орки, эльфы и гномы работали, точно одержимые, не обращая внимания на палящее солнце и обычные для архипелага проливные дожди.

И вчера, когда были сняты леса, стало ясно, что на Слатебовом холме появился храм. Обычные святилища гоблинов, низкие, с плоской крышей, он напоминал только портиком с колоннадой.

А сегодня в полдень воинов городской стражи Стритона собрали на главной площади города и зачитали приказ отправиться на Слатебов холм. Встретили его с большим недоумением, вспомнив, что до сих пор князь обходился при охране места стройки вооруженными инородцами.

Но деваться было некуда, пришлось идти.

При первом взгляде на возведенное напротив замка сооружение Холт-Пас ощутил беспокойство, в глубине души зашевелился страх. Стражник, на своем веку повидавший многое, подумал, что такое могли построить не гоблины, эльфы или даже люди, а мастера орданов, Старых народов, чье проклятое умение давно сгинуло.

Храм подавлял невероятными размерами. Купол крыши поднимался на высоту более сотни локтей. Из него пучком торчали острые шпили, и было их ровно тринадцать. Внутрь вел портик, украшенный белоснежными мраморными колоннами, а фронтон алел, точно подсвеченная закатом туча. Сочетание цветов получалось дикое, резало глаза, заставляло отводить взгляд. Узкие световые окошки располагались в четыре ряда, напоминали бойницы в стенах крепости.

И чем ближе становился храм, тем сильнее тревожил его необычный вид.

— Во имя всех богов, мне не хочется туда идти, — заявил Трик-Рес, когда последние дома Стритона остались позади.

— Что поделать — надо, — уши Холт-Паса свернулись в трубочки, выражая очень большой страх.

— А может это, сбежим? — предложил Блунч-Лис, и голос его прозвучал жалобно, как песня кита-головача.

— А ну отставить такие речи! — Холт-Пас бросил на младшего суровый взгляд. — Как бы ни шли дела, позориться мы не будем!

Около входа в храм колоннами, в затылок друг-другу стояли роданы. Они молчали, сохраняли полную неподвижность, и только ветер шевелил волосы эльфов, гномов, орков и людей. Между рядами оставался проход, и там, где он начинался, у самого берега ручья, виднелась группа гоблинов. Впереди всех располагался князь, высокий, плечистый, с фамильным кривым мечом на перевязи. Посверкивал у него на голове обруч короны, на лбу блестел сапфир по имени Слеза Искрия, два века тому найденный на склонах вулкана.

За спиной правителя толпилась его свита — несколько опытных капитанов, родичи князя. Отдельно стояли богатые купцы, по каким-то причинам не ушедшие этим летом в плавание.

— Явились? — негромко спросил хозяин Калноса, когда командир стражи остановился перед ним. — Шестеро внутрь — охранять вход. Еще шестеро останутся прикрывать его снаружи, остальным рассредоточиться вокруг храма и никого не пускать до окончания церемонии. Кто будет болтать о том, что увидит сегодня — умрет быстро и мучительно.

— Все ясно, повелитель, — командир стражи кивнул и, повернувшись к подчиненным, начал отдавать распоряжения.

Холт-Пас про себя выругался, когда стало ясно, что они трое попадают в число тех, кому предстоит отправиться внутрь храма.

— Какая честь, — с кислым видом пробормотал Трик-Рес. — От счастья можно умереть на месте.

— Заткнитесь и выполняйте приказ! — рявкнул командир стражи, услышавший последнюю фразу.

Вслед за ним пятеро воинов прошли к портику. Когда вступили в тень огромных колонн, Холт-Пасу стало холодно, и он невольно поежился. Войдя под арку входа, про себя помянул Скариту, Оберегающую-во-Мраке, и попросил у непостоянной богини Луны помощи.

Внутри храма стражников встретила полутьма. Стали видны стены, вытесанные на каменных блоках изображения — крылатые рыбы, глаза с множеством зрачков, созвездия Молота. Выступил из темноты плоский белый камень, расположенный у задней стены святилища.

— Двое со мной направо, еще трое — налево, — приказал командир вполголоса, и в углах зашуршало эхо.

Когда оно стихло, от входа послышался шорох шагов. На пол упали багровые отблески, и в пределы храма вступил князь с факелом в руке. Не оглядываясь, он пошел к камню, стало видно, что две смутные тени около него — укрепленные на толстых ножках массивные каменные чаши. Шедшие за правителем обитатели Калноса начали смущенно оглядываться. Растерянно затоптались на месте, а потом встали рядом со стражниками.

Князь поджег налитое в чаши масло, и святилище озарилось трепещущим рыжим светом. Заиграли отсветы на стенах, ожили изображенные на них глаза, рыбы махнули крыльями, а звезды засветились, как настоящие. Стало видно, что в задней стене имеется множество толстых и коротких штырей, вбитых в пять или шесть рядов.

— Начнем же! — возгласил князь, и голос его отдался мощным рокотом.

Вновь зазвучали шаги, и в храме появился человек в высокой шапке из черного сафьяна с раздвоенным в виде рогов верхом. Сверкнул серебряный глаз вышитой на тунике рыбы с крыльями, блеснул диск из золота, что человек нес в руках. Вслед за ряженым вошли тринадцать его сородичей, одетых вполне обычно.

— Слава Сокрытому! — проговорил князь, и Холт-Пас только в этот момент заметил, что у правителя острова в руках жезл со стальной верхушкой.

— Слава! — ответили люди. Тринадцать повернули к правой стене, а первый направился к белому камню. Пройдя мимо князя, он повесил диск, имевший сзади петлю из кожаного ремня, на один из штырей, и вернулся к товарищам.

Правитель Калноса ударил жезлом по камню, и огромное сооружение качнулось, словно домик из тростника. Недра отозвались рокотом, а каменные чаши выплюнули по столбу пламени высотой в рост гоблина. Когда все стихло, опять зашуршали в проходе шаги, и святилище вошел гном, облаченный в такую же тунику и шапку, с диском в могучей ручище. За ним явились тринадцать подгорных жителей.

Холт-Пас не удивился, когда второй диск занял место рядом с собратом, а гномы выстроились около людей.

Они все делали одно и то же — уроженцы гор, равнины Дейна или эльфийских лесов. Зал потихоньку заполнялся, больше становилось на стене дисков из золота. Холт-Пас глядел на происходящее, разинув рот, и думал, что как же не случаться на острове странностям, когда тут творится подобное?

А чудного в Калносе и вправду было многовато. Искрий после первого извержения вел себя буйно, выпускал в небо пар, выбрасывал каменные глыбы и пепел. Обитателей Стритона мучили кошмарные сны, причем такие, что многие просто боялись засыпать ночью. По морю ползали туманы, из ниоткуда появлялись ураганы, и жертвы в храмах не давали никакого толку.

Среди гоблинов потихоньку начинался ропот — что пора отправиться к князю и потребовать у него объяснений. Но воплощать это намерение никто не торопился. Все слишком хорошо помнили крутой нрав предков нынешнего правителя, чей род владел островом почти шестьсот лет.

— Око Тринадцатого открыто! — произнес князь торжественно, когда последний штырь оказался занят. — Оживим же его!

По рядам прошел шелест, тысячи рук оказались сложены на животах, тысячи голов — опущены к груди. А двое роданов — человек и эльф ввели в святилище девушку-гоблина с испуганным взглядом. Блунч-Лис издал сдавленный писк, но командир яростно глянул на него и молодой стражник замолк.

— Иди сюда… — позвал князь, и голос его прозвучал как вой урагана, а глаза блеснули алым огнем.

Человек и эльф отпустили девушку, и она пошла, медленно, запинаясь и не отводя взгляда от правителя. Забралась на белый камень и улеглась на него, вытянув ноги. Князь сунул жезл за пояс и вытащил из малых ножен длинный нож. Сверкнуло грязное лезвие, такое выщербленное, что им можно было пилить.

— О нет… — прошептал Холт-Пас, когда клинок опустился и вонзился девушке в грудь. Она не закричала, только выгнулась дугой, темная в свете пылающего масла кровь струями потекла на камень.

В одном из дисков сверкнул багровый огонек, потом в соседнем, в третьем, на другом краю стены. Они засияли все разом, возник громадный сверкающий овал, на самом деле напоминающий глаз. Он горел всего мгновение, а затем исчез, но Холт-Пас понял, что нечто в мире изменилось. Что-то новое появилось в воздухе, вкус или запах.

— Ритуал окончен, Тринадцатый смотрит на нас, — сказал князь устало. — Уберите тело.