Псы войны Стоун Роберт

— Ты видел Джона? — спросила она.

— Да, я видел Джона. Если бы я его не видел, меня бы здесь не было, правильно?

— Как он там?

— Выглядит погано.

— Что, совсем?

— Не поганей, чем ты тут. — Он снова с кислым видом оглядел ее. — Беспокоишься о нем или спрашиваешь так, из любопытства.

— Беспокоюсь, — ответила она.

— Кто эти люди, которым ты продаешь?

— Друзья друзей.

— То есть ты их не знаешь?

— Я с такими людьми не знаюсь, — ответила Мардж. — Это Джон все устроил. Он разбирается в таких вещах.

— Нет, не разбирается.

— Я считала иначе, — сказала Мардж.

Он быстро встал и снова подошел к окну.

— Ты — дура, которую легко кинуть. И те, с кем ты имеешь дело, прекрасно это знают. Если только они не такие же безмозглые, как ты.

Только теперь она поняла, что он боится.

— Подстава какая-то, — сказал он.

Мардж наконец разглядела его. Она знала такие голодные лица. Крепкие кости, строгие черты, но губы большие и часто беспокойные: их кривят, морщат, сжимают, кусают.

Видно, недодали в свое время — любви, материнского молока, кальция и бог знает чего еще. Этот был с загорелым лицом, обычно они бледные. Всегда с холодным взглядом. Ненавидят женщин.

— Так что ты предлагаешь? — Она отвела глаза, избегая его взгляда. — Я имею в виду, что нам теперь делать?

— Ты расплачиваешься со мной, — сказал он. — Я отдаю тебе героин.

— Ну да, конечно, — кивнула она. — Мне надо пойти в банк.

— Обязательно.

Она почувствовала, что он подошел к ней вплотную. Голова закружилась от его запаха: галлюцинаторная, цирковая смесь пачулей, травы и жестокого балагана. Она содрогнулась всем телом.

— Ты все пролюбила.

Она слишком боялась его, чтобы разозлиться.

— Послушай, — сказала она, — давай… разбираться с проблемами по мере поступления.

— И как это ты думаешь с ними разбираться?

Он опустил руку ей сзади на бедра, потом его ладонь скользнула вверх и легла на ягодицы. Она не повернулась к нему лицом, он тоже не стал ее поворачивать, а завладел ее грудью, не ласкал, только держал по-хозяйски.

Она не могла заставить себя пошевелиться. Единственное, как она могла выразить протест, — это посмотреть на него, и то, что она увидела, подавило в ней всякое желание. Его глаза были тусклые, как у змеи. Лицо — таким холодным, таким жестоким, что она не могла думать о нем как о мужчине. Его ладонь отпустила ее грудь и скользнула по животу, другая, что обнимала сзади, нежно поднялась по шву джинсов и легла на талию; мгновение он стоял неподвижно, а потом поцеловал ее.

Почувствовав губами его губы, злые и жадные, она поняла: именно этого ей так хотелось. Вся ужасная затея с героином неожиданно воплотилась для нее в нем — в этом мужчине, в этом терпко пахнущем арлекине с головой как эмблема смерти, пальцы которого проникли в ее плоть.

Силы оставили ее. Она искала его пахнувший перегаром рот, разгораясь от факела, касающегося ее живота, извивалась, растворяясь в страхе, опасности, в смерти. Забыв обо всем.

Спустя несколько минут он отпустил ее. На заднем дворе упорно скрипела лошадка Джейни.

— Хочешь еще, — сказал он.

Она помотала головой.

Он снова провел рукой по ее заду, и она вся содрогнулась.

— Хочешь.

— Да, — сказала она.

— Вот, значит, какая женушка у Конверса.

Она пожала плечами.

— Я фигею, — сказал он.

Теперь он был уже больше похож на человека; в ней даже шевельнулось нечто вроде нежности — по привычке или обязанности.

— Можем продолжить, — сказал он.

— Я — за, — ответила Мардж.

— Но у нас есть кое-какие проблемы, да?

— Извини, что так все вышло. Я схожу в банк.

Он посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул.

— Далеко до него?

— Пара кварталов отсюда.

— Я подвезу, — сказал он.

Она спустилась во двор, чтобы отвести Джейни домой; но ту нелегко было снять с лошадки. В конце концов пришлось взять ее за плечи, чтобы заставить остановиться.

— Нам надо съездить по делам, Джейни.

Она повторила это несколько раз, прежде чем Джейни поняла, что ей говорят, и Мардж сняла ее с красного пластмассового седла. Джейни не сопротивлялась.

Умывая ей лицо, она увидела собственное отражение в зеркале ванной, улыбающееся бледной глупой улыбкой. Безумие какое-то!

Она вытерла дочкино личико влажным полотенцем, пригладила мокрые каштановые кудряшки на висках. С каждой секундой происшедшее между ней и мужчиной с ледяным взглядом казалось все дальше, неправдоподобнее, фантастичнее, бредовее. Дилаудиднее.

Приведя Джейни в порядок, она вошла с ней в гостиную; его там не было. Она прошла в детскую, распахнула заднюю дверь и увидела, что он во дворе, разглядывает деревянный заборчик, отделяющий ее лужайку от хозяйской. Она двинулась обратно в гостиную и тут же услышала его торопливые шаги на ступеньках крыльца, — повернулась и увидела, как он бросается на нее, прямо из ее последних ночных кошмаров. В глазах — пустота.

Первым ее порывом было бежать к Джейни, но только она подумала об этом, как осознала, что летит сквозь дверь в гостиную, даже не поняв, с какой силой он ударил ее, пока не стукнулась о стол и теплый кофе и бальзам не потекли по ее джинсам.

Он, пригнувшись, стоял над ней, как зверь, приготовившийся к прыжку, и глядел на парадную дверь. Там кто-то поднимался по ступенькам — слышались тяжелые неторопливые шаги.

— Попроси их минутку подождать, — сказал Хикс. — Сразу не открывай.

Все так же низко пригнувшись, он бегом вернулся в детскую. Прежде чем дверь успела закрыться за ним, Мардж заметила у черного входа белокурого молодого человека, который широко взмахнул руками, когда Хикс бросился на него.

Из спальни слышались непонятные звуки — приглушенная возня, легкий шум, как будто в стенном шкафу упали вешалки с одеждой, и под конец тихий стон.

В парадную дверь вежливо, но твердо постучали.

Мардж, крепко прижав к себе Джейни, в ужасе смотрела на белую дверь. Стук повторился.

— Одну минуту! — крикнула она.

Белокурый молодой человек, который поднимался по заднему крыльцу, вошел в гостиную; из разбитого носа текла кровь. Сзади шел Хикс, держа его за высоко поднятый подол рубашки, словно пытаясь ее сдернуть. Юноша стал на колени; Хикс, склонясь над ним, принялся его обшаривать. Словно фокусник, он извлек из одежды юноши длинную цепь. Крутанув ею, он встал и, махнув Мардж, что-то заговорил без звука, одними губами.

Мардж попятилась, прижимая к себе Джейни, и в этот миг, когда она трясла головой, показывая, что ничего не понимает, ничем не может ему помочь, парадная дверь бесшумно отворилась и на пороге появился бородатый мужчина. С легким недоумением он смотрел на Мардж.

Вместо того чтобы войти внутрь, бородач быстро отступил назад. В этот миг что-то серым вихрем пронеслось мимо лица Мардж и обмоталось вокруг головы бородача. Хикс прыгнул вперед. Вскоре он и бородач, тяжело дыша и пошатываясь, вошли в дом.

— Ладно, ладно, — говорил голос, который не принадлежал Рэю. — Отпусти, ради бога.

Это был бородач. Хикс держал револьвер у его уха.

— Убью и глазом не моргну, — говорил Хикс бородачу.

Он снял цепь с плеч бородача и намотал ее себе на левую руку. Усы у бородача были в крови.

Мардж вскочила и с Джейни на руках побежала в спальню. Теперь они обе плакали.

— Все хорошо, — говорила Мардж девочке.

В глазах Джейни стоял такой ужас, что было невыносимо смотреть.

— Все хорошо, дорогая. Постой на заднем крылечке. Постоишь? Пожалуйста, Джейни.

Джейни вышла на заднее крыльцо, села на верхнюю ступеньку и вновь заплакала.

В гостиной Хикс безостановочно пинал блондина. Бородач, чьи руки были скованы за спиной наручниками, в некотором замешательстве наблюдал за происходящим.

— Я тебя, в общем-то, могу понять, — наконец сказал он Хиксу.

— Я рад, — ответил Хикс.

Он оставил юнца и принялся обшаривать карманы бородача. Первое, что он извлек, был золотистого цвета жетон полицейского в блестящей пластиковой корочке. На жетоне было вытиснено: «Отдел специальных расследований». Хикс взглянул на него и швырнул на пол.

— Люблю играть в полицейского, — сказал бородач.

Хикс глянул на него не сказать чтобы очень враждебно.

— Уже понял, — отозвался Хикс. — Не с тобой ли я говорил по телефону вчера вечером?

— Давай не будем все портить.

Блондинчик медленно поднимался с пола. Хикс подошел к нему и хлопнул по спине.

— Поздоровайся, Бродвейский Джо. — Он протянул ему подол рубахи. — Утри нос. — И вдруг пнул его по ноге. — Где сегодня твой нож?

— Да пошел ты! — промычал Бродвейский Джо.

Хикс пожал плечами:

— Ну вы, ребята, даете. Неужели думали, что я оставлю товар и пойду гомиков месить?

— Да вот как раз месишь, — сказал бородач.

Хикс повернулся к Мардж, стоявшей в дверях спальни:

— Знаешь этих ребят?

Мардж помотала головой.

— Мы, дамочка, федеральные агенты, — сказал блондинчик. — Так что вы попали в очень неприятную историю.

Мардж мгновение смотрела на него.

— Они правда агенты? — спросила она Хикса.

— Ворюги, вот кто они такие, — ответил Хикс.

У бородача был при себе автоматический вальтер с запасной обоймой; это было любимое оружие маргиналов всякого рода. Еще в его карманах обнаружился бумажник, набитый кредитками на разные имена, кольцо со множеством ключей, мексиканский выкидной нож и наручники на цепочке, которые полицейские называют «идем со мной». Хикс воспользовался ими, чтобы приковать Бродвейского Джо к фановой трубе на кухне. У Бродвейского Джо в карманах не было ничего, кроме наркоманского набора: резинового жгута и шприца, нераспакованного, прямиком из аптечки.

Бородач, с руками, скованными за спиной наручниками, ходил по пятам за Хиксом, как настойчивый продавец на рынке.

— Ты же не какой-нибудь придурок, — бубнил он. — Зачем тебе нарываться на неприятности?

Хикс наконец взял его за наручники и поволок в ванную. Бородач семенил ногами, пытаясь сохранить равновесие.

— Хикс, послушай меня. Нет никаких посредников. Были только мы. С самого начала.

Хикс поставил его к двери в ванную и позволил говорить. Бородач улыбался, словно наслаждаясь элегантной простотой их с блондином замысла, но в то же время несколько раздраженный тупостью Хикса.

— И она со своим мужем.

Мардж в изумлении смотрела на него.

— Она и ее муж, парочка лопухов. Парочка олухов царя небесного. Никто бы не заплатил им. Вот ты бы на нашем месте заплатил?

Хикс с такой силой толкнул бородача, что тот распахнул спиной дверь ванной комнаты и грохнулся на унитаз.

— Это воровство, — проговорил он, поднимаясь на ноги. — Ты заплатишь за это.

Бродвейский Джо закричал из кухни:

— Точно, он еще заплатит нам за это! Мы его еще прикончим.

Хикс позвал Мардж в спальню, дал ключ от наручников и велел освободить бородатого толстяка. Сам он стоял в дверях, держа его на мушке.

Мардж опустилась на колени, чтобы не видеть лица толстяка, и крутила ключ в наручниках, пока те не расстегнулись. Хикс опять заставил толстяка сесть на унитаз, ногой отшвырнул его пистолет в сторону Мардж и вошел в ванную. Потом завернул бородачу руки за унитаз и, пропустив цепочку под слив, застегнул наручники.

Он поднял с полу пистолет, расстегнул толстяку ремень и спустил с него штаны.

— Тебе не жить, чудила, — пообещал бородач.

— Ну, раз так, — сказал Хикс, — лучше уж я прикончу вас, ребята.

Бородатый помотал головой:

— Это не поможет.

Хикс засмеялся:

— Думаешь, не поможет?

— Сколько ты получил за перевозку, Хикс? Несколько кусков? Мы тебе заплатим вдвое. Это наш белый. Ради бога!

— Надо, наверно, отдать, — сказала Мардж.

Хикс даже не посмотрел на нее.

— Может, отдашь его им? — повторила Мардж. — Не стоит он всего этого.

— Вот умная дамочка, — обрадовался поддержке бородач на унитазе. Он посмотрел на Мардж чуть ли не с нежностью; его карие глаза даже увлажнились. — Хикс, слышишь, что она говорит? Она не хочет умирать.

Хикс вышел из ванной. Через секунду Мардж последовала за ним.

— Слышь! — крикнул толстяк, прикованный к унитазу. — Она хочет отдать. А он не позволяет.

— Эй, ты, ублюдок! — заорал из кухни Бродвейский Джо. — Ты представляешь, на что нарываешься?

Хикс прошел в кухню, склонился над Бродвейским Джо и дважды огрел по лицу рукоятью своего тридцать восьмого.

— Пойдешь спать без сладкого, — пролепетал Бродвейский Джо и отключился.

— Не могу оставить его в покое, — сказал Хикс. — Я к нему неравнодушен.

Они зашли в спальню и закрыли дверь.

— Давай отдадим им все, — со слезами в голосе попросила Мардж. — Я переживу. А тебе все равно заплачу.

— Собери все свои письма, — сказал Хикс. — Собери все, что может указать на то, куда отправишься. Не забудь ничего. — Он коснулся ее руки. — И побыстрей.

— Давай отдадим, — продолжала просить Мардж.

— Они не так благоразумны, как ты. Они все равно убьют нас.

Он вернулся в гостиную и встал у окна.

— Поторопись, Мардж.

Мардж схватила кожаный портфель и стала запихивать в него письма от Конверса, счета за международные телефонные разговоры — все, о чем вспоминала и что попадало под руку. О том, чтобы сосредоточиться, не было и речи. Джейни вернулась на заднее крыльцо и смотрела на нее сквозь застекленную дверь.

Собрав все, о чем вспомнила, Мардж заглянула в гостиную, и тут неожиданно горло ее перехватили спазмы. Несколько секунд она стояла, хватая воздух широко открытым ртом, пока не отпустило.

— Извини, — сказала она Хиксу.

— Ты просто не готова к таким вещам, — успокоил ее Хикс.

Она вернулась в спальню, впустила Джейни и, взяв за руку, повела в прихожую мимо открытой двери в ванную. Она старалась загородить собою дверь, чтобы Джейни не смогла заглянуть в ванную, но девочка умудрилась из-за ее спины увидеть бородача на унитазе.

— Шандец тебе, сучка! — крикнул бородач.

Мардж даже не взглянула на него.

Хикс сунул цепь и отобранные пистолеты в свой вещмешок и провел Мардж и Джейни в прихожую. Они медленно спустились по лестнице, Мардж толкала Джейни перед собой. Наконец они оказались на улице; солнце, заливавшее белые и пастельных оттенков дома квартала, казалось ослепительно-ярким.

Хикс постоял секунду, озираясь вокруг.

— Где твоя машина? — спросил он ее.

— Слева, за домом.

— Садитесь и заводите.

Мардж усадила Джейни в машину и повернула ключ. Когда мотор заурчал, Хикс быстро сбежал по ступенькам и сел рядом с ними. Они отъехали от дома и свернули в направлении бухты.

— В банк, — скомандовал Хикс.

Проселочная дорога, петляя, бежала по краю Черного каньона. Небесные поля над ними сияли россыпью звезд, а на одном из поворотов Мардж увидела отблеск луны на волнах прибоя. Ветер был напоен ароматом жасмина. По ту сторону каньона, в неясной дали, переливались разноцветные огоньки, становившиеся на горизонте гуще и ярче, ближе.

Хикс вел машину; каждый подъем заставлял старенький «форд» выбиваться из сил.

— Как ты, в порядке? — спросил он ее.

С тех пор как спустилась ночь, она не переставая тихонько плакала.

— Мне надо было взять ее с собой. Она, наверно, перепугана.

— Ты правильно сделала. Джун умеет ладить с детьми, а Джейни сейчас тебе помеха.

Они оставили Джейни в Маунтин-Вью, у Джун и Оуэна, договорившись, что при первой возможности Джун со всей предосторожностью переправит ее к отцу Мардж.

— Я хочу сказать, ты представляешь, что ей пришлось сегодня пережить?

— Я там тоже был.

На следующем повороте она вытянулась, чтобы увидеть океан.

— Когда-то и я был ребенком, — сказал Хикс. — Чего только тогда не случалось.

Она повернулась к нему и пренебрежительно усмехнулась. Они едва видели друг друга в темноте.

— Только не такое.

— Хуже. Вот погоди, расскажу тебе о своей жизни. Все глаза выплачешь.

— Как ты стал таким? — некоторое время спустя спросила она.

— Гм, твой муж говорит, что я психопат.

Мардж содрогнулась и ничего не сказала на это.

— Как считаешь, может, он прав?

— Термин очень неточный.

Ей показалось, что он смеется, однако она не была уверена. Проехав еще милю по извилистой дороге, он свернул на грязную обочину и выключил фары.

— Там кто-то есть.

— Где?

— Впереди.

Она высунула голову из окна, минуту вслушивалась в темноту, и наконец ей показалось, что впереди слышны голоса и слабая музыка.

Он завел мотор и проехал несколько сот ярдов с выключенными фарами. Потом опять остановился, вышел из машины и постучал в дверцу, чтобы Мардж последовала его примеру.

Над гребнем холмов показалась луна — полная, истеричная шаманская луна, которая до половины осветила каньон. В ее свете они спустились по сухому сыпучему склону, Хикс впереди, она следом. В конце незаметной тропы, выжженной в густом кустарнике, они наткнулись на калитку; Хикс открыл ее, они осторожно перешли железную оградительную решетку для скота и направились дальше вниз по тропе. Теперь отчетливо слышалась музыка — «Криденс» — и сквозь нее голоса. Когда кассета доиграла и музыка смолкла, голоса зазвучали яснее, и Мардж показалось, что голоса какие-то не такие, странные, неестественные, не соответствующие веселой вечеринке. Они подобрались к следующему мескитовому дереву и отсюда увидели дом, в окнах которого плясали отблески горящего очага.

Хикс вытянул руку и остановил ее:

— Я знаю, кто это.

Он смотрел на дом, словно решая, что предпринять.

— Спрячься, — велел он ей.

Она посмотрела на темные кусты.

— Где спрятаться?

В освещенных окнах двигались тени; Мардж почувствовала, что ночь холодная. Она стояла на месте, ожидая, что он скажет, куда ей спрятаться.

— Отставить. Пойдешь со мной.

Она последовала за ним на грязный двор, где повсюду валялись покрышки и части автомобилей. Во тьме за домом виднелись стоящие машины, хотя трудно было сказать, сколько их там.

В руке у Хикса появился пистолет. Когда они приблизились к окнам, она заметила, что он сунул пистолет в задний карман брюк; рукоятка торчала наружу. Она дернула его за рукав:

— Его видно.

Хикс только кивнул. Он нырнул в тень под стеной и заглянул в окно.

С того места, где он стоял, была видна большая часть единственной в халупе комнаты. В пузатой печурке жарко полыхал огонь, на столе в углу горела масляная лампа. Две блондинки в заплатанных джинсах стояли на коленях на матрасе, брошенном на пол посредине комнаты. Они были похожи, как близнецы, и обеим, казалось, лет по шестнадцать, не больше.

Позади них, привалившись к стене, сидели двое улыбающихся юнцов в джинсовых куртках. Пустые их улыбки были словно приклеенные; они сидели, привалясь плечом друг к другу. Одного из них, насколько знал Хикс, звали Шошон[40] — так, во всяком случае, он представлялся. Тощий, с медного цвета кожей — индеец или пачуко, с чисто лос-анджелесским выговором. Второй был высокий длинноволосый тип, с мешками под глазами, лет, наверно, на двадцать старше обеих девчонок. По движущимся теням Хикс определил, что в комнате находятся еще двое, которых ему не было видно. Он чувствовал, что это женщины.

Он нашарил рукой Мардж, сидевшую на корточках у двери, и притянул ее к себе.

— Это — твой дом, — сказал он ей. — Веди себя по-хозяйски. Спокойно как удав.

Теперь посмотрим, что у меня за напарница, подумал Хикс. Он громко постучал. Ему не хотелось слишком пугать их, внезапно ворвавшись в дом. Потом он толкнул дверь и вошел.

Парни у стены разинули рот от удивления. Одна из девчонок-подростков сдавленно взвизгнула. Насупленная толстуха в грязной мексиканской накидке зло смотрела на него из другого угла комнаты. В доме была еще одна девушка — худая и рыжеволосая, с торчащими зубами и мертвенно-бледным лицом, которая вертела в руках черный парик.

Они смотрели, как он поднимает магнитофон и выключает его. Хикс не ошибся, предположив, что неприятностей следует ожидать в первую очередь от толстухи.

— Какого хрена тебе тут надо? Кто ты вообще такой?

— Не будь я таким благородным и добрым, — ответил Хикс, — я б спросил у тебя то же самое.

Блондинки на матрасе смотрели на него испуганными и безумными глазами. Шошон с трудом поднялся на ноги и подошел к Хиксу.

— Я сразу и не разглядел, кто это, — сказал он смеясь; говорил он как индеец, проглатывая слова.