Архив клана Пучков Лев
Сейчас приедут ликвидаторы, разберемся, что там за беда, вставим кому надо – перекидаем задачу по новой, опять отправим…
Никаких проблем!
В общем, чудеса, да и только. Это была высшая степень свободы: вот она, разница между зажатым в тиски параграфов чиновником, пусть даже самого высшего ранга, вынужденным сопоставлять и тщательно выверять каждый свой шаг с инструкциями, чаяниями начальства и интересами клана, – и свободным охотником, который сам себе хозяин, волен делать всё, что взбредет в голову, и никто над ним не властен.
Всё это было настолько ново и необычно для Коврова, что пребывание в ранге «сам себе Бог и судья» порой кружило голову и пьянило не хуже крепкого вина…
Вскоре прибыли ликвидаторы.
Слава Зубов – невысокий, коренастый крепыш, служивший некогда под началом Коврова, коротко доложил о результатах операции.
Результаты были, как и официальный статус генерала, не просто ноль, а сплошные минусы. Уезжали восемь, вернулись шестеро, один выбыл насовсем, второй на ладан дышит, в любой момент может присоединиться к первому. Задача не выполнена.
И у Зубова, и у бойцов настроение было препаршивое. Стояли кружком, смотрели в землю, ожидая вердикта, и боялись поднять взгляда на генерала. Мало того что облажались на ровном месте, так ещё и досада всех терзала: мастера, ветераны, у каждого за плечами не один десяток сложных операций – а словили очко на такой глупости, что даже и вслух произносить стыдно.
Задача-то была – проще некуда: подкрасться к окну, посмотреть, подтвердить, что подходящий момент для захвата…
А суровые воины засмотрелись там на… Гхм… Ну в общем, понятно, на что именно, – звуковое сопровождение все слышали и имели возможность понаблюдать со стороны за игрищами объекта…
Увы, такое иногда случается даже с самыми крутыми профессионалами. Да будь ты хоть семи пядей во лбу Терминатор с железной задницей, но как ни крути, мужская натура неисправима.
Ковров не рефлектировал, никого не ругал, молча слушал, одновременно осматривал раненого и поглядывал на часы.
Реанимобиль должен был прибыть с минуту на минуту.
– Сказал что-нибудь?
– Да, сказал, что стреляла девка с сиськами. Потом укололи, обрубился, больше в себя не приходил. Вот, кстати, её права – в тачке взяли. – Зубов передал генералу водительское удостоверение.
– Девка с сиськами, – задумчиво повторил Ковров, рассматривая удостоверение. – Ну… В общем, нормальное явление. Было бы странно, если бы она была без оных или, скажем с… гхм-кхм… но тогда это уже была бы не девка…
Генерал понимал толк в ранениях. Жить бойцу осталось совсем не долго – и это было очень скверно. Первая операция, глупейший провал, два трупа…
Это очень плохой старт. Какие бы они ни были профессионалы, настрой на работу и командный дух формируется именно на старте, а коль скоро игра будет короткой и крайне напряжённой, вполне может случиться, что этот самый настрой так и не успеет сформироваться. И в самый ответственный момент это может самым печальным образом отразиться на всей операции.
– Может быть… того… – Зубов кивнул на раненого и, тяжело сглотнув, выговорил роковое: – Ну, чтоб не мучился… А?
– В смысле, прикончим его? – беспощадно уточнил Ковров.
– Ну… всё равно ведь не жилец…
– Слава, а ты что, считаешь, что мы банда? – тихо спросил Ковров.
Зубов замялся, опустил взгляд и в растерянности пожал плечами. Что ответить? По факту вроде так и выходит: босс – особо опасный преступник, всё, что они творят, – незаконно, а раненый сам во всем виноват – так глупо подставился, что…
– Нет, понятно, что я уже не генерал и теперь уже не у власти, – спокойно продолжал Ковров. – Но то, что мы сейчас делаем, – мы делаем во благо своей страны и против отъявленных мерзавцев. И думаю, всем здесь ясно, что по-другому быть не может. Или кто-то сомневается в этом?
Бойцы угрюмо молчали, всё так же не смея поднять взгляд.
– Слава, ты вообще каким местом думал, когда решил, что мы можем прикончить своего бойца?
– Да нет, вы не так поняли! Просто… Понимаете…
Тут на площадку очень вовремя ворвался запаздывающий реанимобиль, и Зубов с облечением перевёл дух: генерал поспешил к врачам, чтобы отдать распоряжения насчет раненого.
– А вы, я так понял, по дороге на пляж заехали?
– Да мы летели во все колеса! Но там небольшая пробка, так что…
– Если человека не спасете, я вам обоим забью по пробке из свинца в самое сокровенное место по выбору команды. – Ковров кивнул на бойцов. – А теперь бегом взяли – и спасли. Шевелись! Хоть наизнанку вывернитесь, но человек должен выжить, другого результата я не приемлю. Зря я, что ли, вас отобрал – лучших из лучших…
Врачи забрали раненого, принялись колдовать над ним в реанимобиле, а Ковров наскоро завершил воспитательную работу:
– Да, я понимаю: это глупость и халатность. Но… это наш человек. Мы его отправили на задание, а теперь прикончим? Слава, ты бредишь.
– Да я не…
– Молчи грусть, молчи. Мы его вылечим, подымем на ноги, и он ещё не раз послужит нам: за битого двух небитых дают. А работать нам ещё не раз придётся, я собираюсь тут развернуться, так что…
Бойцы слушали напряжённо и внимательно, подняли наконец глаза, пытливо всматривались в лицо генерала.
Фальшивить нельзя, люди вроде бы простые, грубые и жёсткие, но в то же время обладающие развитым животным чутьём, как и подобает матерым волкодавам их разряда, так что попробуй только выдать неверную ноту – «выкупят» враз.
Генерал говорил искренне и убедительно, он умел это делать, это было не просто частью его прежней работы, но и наиважнейшим навыком всей его прежней жизни, основным умением, без которого в конкурентной клановой борьбе просто не выжить.
Если кто-то не понял, зачем всё эти танцы с бубнами, поясним: Ковров проводит плановый урок милосердия, настраивая должным образом бойцов и походя поднимая свой авторитет. Внушает уверенность, что в случае чего их не бросят, не подставят и, если потребуется, сделают для них буквально невозможное – вытащат за шкирку с того света.
Человек-гора генерал Ковров, за которым как за каменной стеной, – это, ребята, не абстрактное «Родина тебя не забудет» (особенно в свете последних лет, когда Родина регулярно поворачивается задницей к своим защитникам), это дорогого стоит.
В критический момент это вспомнится. И когда будет выбор: бросить, предать, провалить задание или стоять до конца, бойцы крепко подумают.
– Ладно, хватит словоблудием заниматься. Слава, считай, что я этого не слышал.
– Да, я всё понял.
– Хорошо. Всем мыться, питаться, отдыхать. Пойду гляну, как там с раненым…
Бесплатных друзей не бывает: это жесткое клановое правило Ковров усвоил ещё будучи неопытным волчонком, с самых первых шагов своего становления в большой и сильной стае.
Генерал отобрал людей, которых знает лично, с кем ему доводилось работать. Многие из них были ему обязаны: в свое время Игорь Викторович с дальним прицелом помогал перспективным сотрудникам и бойцам – ему это ничего не стоило, но теперь эта «кадровая политика» закономерно давала свои плоды. Люди Коврова – все поголовно ветераны, мастера своего дела, среди них нет ни одного молодого и неопытного, можно без всяких скидок сказать – самый цвет.
Так вот, эти ветераны работают отнюдь не за хорошее отношение и авторитет вождя (хотя это имеет большое значение).
Генерал пообещал им очень недурственные деньги: по миллиону долларов буквально за три дня боевой работы. Причем задаток – по сто тысяч долларов – выдал сразу, остальное будет выплачено по окончании операции.
Нет, Ковров не строил иллюзий насчет преданности и самоотверженности: он прекрасно знал, что всё в этом мире продается и покупается и при умелом подходе можно переманить даже самых верных, если нащупать нужные струнки, надавить на правильные болевые точки и предложить гораздо более выгодные условия.
Но! Для соответствующих подходов и наведения мостов нужно немалое время и кропотливая, вдумчивая работа. А Ковров долго и тщательно готовился в тени, чтобы выступить быстро и внезапно. Активная фаза операции будет длиться не более двух суток: у оппонентов просто не хватит времени, чтобы добыть информацию, и перекупить-переманить людей. Вернее сказать, у них не будет времени для контригры в принципе.
– Я понимаю, что всем вам чего-то хочется, но примите как данность: в этой опере я выступаю соло. Так что хор может не беспокоиться: вы даже распеться не успеете…
Олег Меньшов, штатный врач команды, и хирург Сергей Додзюра были для Коврова не просто сослуживцами из прошлого, они много лет работали с ним бок о бок, преимущественно по клановой линии, и в отличие от прочих имели статус своих. То есть с ними можно было говорить прямо и называть вещи своими именами.
– Шансы?
– Игорь, ну какие шансы? – Меньшов горько усмехнулся. – Однозначно – не жилец.
– Чёрт… Нет, это неправильно. Вот это сейчас очень некстати. Сколько будет жить?
– Да считай, что уже умер. И получаса без аппарата не протянет, жив ещё только потому, что очень крепкий организм.
– Ясно… Ну, значит, сделайте довольные рожи, сыграйте мне «счастливое воскрешение», и быстренько вывозите его отсюда. Мне сейчас потери не нужны.
Врачи переглянулись и синхронно кивнули: всё понятно, сделаем, не впервой.
– Если не будет возражений, есть тема по трансплантологии, – без обиняков заявил Додзюра, кивнув на умирающего. – Хороший материал, даже навскидку, без уточнений, вижу перспективу аж на четыре забора разом.
– Я тебе мало плачу? – недовольно нахмурился Ковров.
– Дело не в этом, – покачал головой хирург. – Тут вопрос не в деньгах, а в том, что этот феноменально крепкий и здоровый парень может разом спасти четыре жизни. Всё равно ведь в мясорубку, ну так пусть послужит напоследок…
Ковров прекрасно знал, что дело как раз таки в первую очередь именно в деньгах, но спорить не стал: для него сейчас важнее было, чтобы медики правильно сыграли свою роль и как можно быстрее убрались отсюда вместе с «материалом» – ругаться с ними из-за такой непринципиальной мелочи он не собирался.
– Ладно, делайте как знаете. Соберитесь с мыслями, выход должен быть очень естественным, без фальши. Контингент у нас – сами понимаете…
Отойдя от реанимобиля, Ковров уселся на раскладной стул и принялся ждать, демонстративно озабоченно поглядывая на часы. Бойцы, наскоро сполоснувшись в душе, молча стояли неподалеку, ужинать не шли, ждали результата.
Вернее сказать, ждали чуда. Додзюру многие из них знали, он пользовался репутацией прекрасного хирурга.
Сейчас эта репутация работала на Игоря Викторовича – не зря он всю свою сознательную жизнь выбирал в друзья и соратники только лучших по профессии, причем выбирал зачастую без всякого умысла, просто лишь потому, что на дух не переносил неудачников и неумех.
«Однако некоторые из этих лучших стали потом предателями. – Игорь Викторович вдруг некстати вспомнил про Валентина Кравцова и скрипнул зубами. – А свои тугодумы и бездари – любимые родственнички, которых никто не выбирает, до последней минуты остались преданными и верными… Так что тут ещё бабушка надвое сказала, что важнее – интеллект и способности или родственно-клановая преданность…»
Слава Зубов, изнывавший от нетерпения, как и все остальные, на правах командира позволил себе вопросительный жест в сторону реанимобиля.
Ковров так же жестом показал – две-три минуты, терпение, скоро всё будет ясно.
В самом деле, через пару минут вышел Додзюра в окровавленном халате, стянул маску, достал сигареты и, закуривая, недовольно пробурчал, адресуясь разом ко всем присутствующим:
– Ну вы и м…ки, товарищи военные, совсем себя не бережете!
– А конкретнее? – с робкой надеждой уточнил Зубов.
– Как минимум пару месяцев работать не сможет, даже и не уговаривайте.
– То есть жить будет?!
– Пфф… ну а куда он денется? Два-три дня в реапалате, потом можно будет переводить…
Последние слова утонули в восторженном вопле. Матерые диверсанты радовались как дети и готовы были носить чудо-хирурга на руках.
– Тихо, не галдите! – прикрикнул на бойцов Додзюра. – Ему сейчас покой нужен. Ну всё, Игорь Викторович, поехали мы. Когда придет в себя и можно будет пообщаться, я вам сообщу…
Проводив взглядом реанимобиль, Ковров вернул свой взыскательный взор к не спешившим расходиться бойцам и изобразил недоумение:
– Ну и чего митингуем?
– А с ним как? – Зубов кивнул на микроавтобус, в котором лежало тело погибшего на операции.
Вопрос вполне резонный. Если по-боевому, да на чужой территории, без перспективы «воздушного коридора», то сейчас должна последовать команда отвезти тело в укромное местечко, по-быстрому схоронить, оставить метку и записать координаты.
То есть такую команду все восприняли бы как должное, и никто бы слова против не сказал.
Но урок милосердия требовал эффектного логического завершения, чтобы сразу определиться по всем щекотливым вопросам и никто из команды в ближайшие сорок восемь часов не размышлял отвлеченно под пулями на тему «вот сдохну как собака под забором и никто не узнает, где могилка моя». Дело в том, что сторонне размышлять под пулями вредно в принципе, а уж на такие безрадостные темы – вредно вдвойне.
– Ну это уже не ваша забота, – сухо отчеканил генерал. – Миша сегодня же займётся организацией похорон. Деньги по договору переведем семье – весь миллион. В общем, всё сделаем.
– Миллион? – удивился Зубов. – Так он вроде бы не успел отработать…
И умолк, оборвав фразу, – а концовка напрашивалась вполне неутешительная «кроме того, глупо подставился и сорвал боевую задачу».
– А ты думаешь, его семью всё это интересует? – Ковров негодующе изогнул бровь. – Важно, что забрали живого-здорового, а вернули мёртвого. Вот это да, их интересует. Так что деньги – это минимум, что мы можем сделать для них… Ещё вопросы есть?
Вопросов больше не было. Бойцы смотрели на генерала как и в былые годы, на службе Родине: преданно, с огромным одобрением, а кое-кто даже со слезами на глазах.
Всё правильно сделал. Урок милосердия окончен со счётом сто-ноль в пользу вождя.
– Ну всё, а теперь ужинать и отдыхать. Если всё срастется, завтра весь день будут изнурительные тренировки…
Отправив бойцов на ужин, Ковров передал Мише водительское удостоверение, изъятое на операции:
– Быстренько пробей личность. Если это она – вижу очень даже интересную комбинацию.
– Знакомая фамилия, – заметил Миша, посмотрев на удостоверение. – Знакомое личико. Отчество совпадает, думаю, это она. Почему вы сомневаетесь?
– Видишь ли, когда я в последний раз слышал об этой семейке, эта девица была замужем, – пояснил генерал. – Так что, по логике, у неё должна быть другая фамилия. Не папина.
– Понял, – кивнул Миша. – Сей момент займусь…
Спустя десять минут Миша пробил всю информацию по злонравной застрельщице и доложил:
– Всё верно, это она. В самом деле замужем, но сохранила папину фамилию.
– Почему?
– Ну… Не знаю, может, гордится фамилией или просто своенравная такая… Это важно?
– Нет, не важно. – В глазах Коврова прыгали озорные чертики, вид у генерала был такой, словно он только что нашел самое главное сокровище своей жизни. Мише даже показалось, что вождь сейчас издаст боевой вопль и пройдется по площадке колесом. – Важно, что у неё такой замечательный папа и… что нам очень вовремя напомнили об этом. Миша, бросай всё, слушай задачу: включай все свои связи и ресурсы, до утра собери мне всю доступную информацию об этой девице и её золотом папочке. И да, акцент именно на папочке.
– Всё понял, уже бегу!
– Да, и кстати – между делом…
– Да-да?
– Есть одно сопутствующее поручение: не особо важное, но неприятное.
– Слушаю?
– Забери труп, – генерал кивнул на микроавтобус. – Подойди к моим, пусть помогут погрузить.
– Эмм…
– Я в курсе, что это не самое приятное поручение, – отрезал генерал, предвосхищая неизбежные вопросы. – Но другого озадачить не могу, дело деликатное. Избавься от него. А если завтра кто из бойцов спросит, скажешь, что похороны будут организованы по высшему разряду, через три дня, как и полагается.
– Понял, – покорно кивнул Миша. – Сделаем как обычно.
Проводив Мишу взглядом, Ковров взял телефон, набрал номер и на секунду задумался, прежде чем отправить вызов.
О чём задумался генерал? Нет, вовсе не о целесообразности последнего поручения. Миша много лет был личным секретарем прежнего вождя клана. Он лучше всех здесь присутствующих умел держать язык за зубами и неоднократно выполнял разнообразные деликатные поручения, причем гораздо более щекотливого свойства, – так что вопросы по части исполнения автоматически отпадали.
Вопрос, как ни странно, касался методики исполнения. В клане были свои наработки по этой части, так что по высшему разряду, увы, никак не получится, и собственно похорон тоже не будет.
Будут собачьи консервы.
Дешево, надежно, методически грамотно.
И вы не поверите, но в какой-то момент генералу стало неловко. Нет, не перед семьёй погибшего – генерал её никогда не увидит, и никто не будет требовать с него никаких объяснений.
Неловко перед самим собой, не теневым вождем клана и государственным преступником, пустившимся во все тяжкие, а перед человеком Игорем Ковровым.
Как-то не по-людски это было. Удобно, надёжно, экономно, но…
Не по-людски. Даже диверсантские похороны – под ближайшим кустом, с меткой и координатами, – и то были бы более человечными.
– Да и чёрт с ним, все там будем, – хмуро пробурчал Ковров, отряхивая сомнения. – Так что какая разница…
После этого генерал с лёгким сердцем позвонил своему старинному агенту по особым поручениям, получил условленный отзыв – жив, на свободе, не под контролем, назвал координаты ближайшей старой явки (а базу уже сам найдёт, не маленький) и приказал:
– Всё бросай, бегом ко мне. Надо поработать…
А спустя полчаса позвонил Меньшов и сообщил, что вопрос по раненому решен.
– Понял, спасибо.
Как именно решен вопрос, Ковров спрашивать не стал.
Все обговорили ранее, зачем тратить лишние слова?
Достав записную книжку, генерал в расходной графе поставил минус два и тотчас же принялся с увлечением набрасывать схему нового варианта…
Глава 3
Алекс Дорохов: Мы на лодочке катались…
Решетки, слава богу, там не было. А сифон был, сравнительно неглубокий и хорошо проходимый. Впрочем, сам я в него нырнуть вряд ли бы осмелился, Ева меня туда втащила чуть ли не силком.
Фыркая и тяжело дыша, мы некоторое время просто плескались, держась на плаву и пытаясь понять, где находимся. Увы, информация об обстановке была настолько скудной, что это в любой момент могло стать поводом для паники.
Нас окружала кромешная мгла без единого проблеска. Воздух был затхлый и спертый – мы не так уж много времени провели под водой, но когда вынырнули, никак не могли надышаться. У меня даже мелькнула вполне гротескная малодушная мыслишка: из этого помещения, в которое мы попали, кто-то нарочно откачал кислород и если мы отсюда вовремя не уберемся, то вполне можем умереть от удушья.
Не представляю, насколько был глубок водоём (или резервуар), в котором мы находились, – ни у меня, ни у Евы не возникало желания нырнуть и проверить это. Мы просто висели, как будто в невесомости, в густой непроглядной тьме, шумно дышали и вроде бы ненароком задевали друг друга, чтобы удостовериться, что мы живы и вообще, что всё это происходит наяву. Если Ева чувствовала то же самое, что и я, то ей в тот момент наверняка казалось, что мы парим в некоем астральном измерении.
Не знаю, сколько бы мы вот так бесцельно висели в этой тягучей тьме, но в итоге Еве всё это надоело, и она привычно проявила активность: отплыла немного в сторону и спустя несколько секунд позвала:
– Гребите сюда, гардемарин.
– «Гардемарин»?
– Ну, мы же вроде как в автономном плавании?
– Ну, в принципе…
– Вот и греби быстрее: тут какое-то железо…
Справа по ходу движения (это если повернуться спиной к сифону) было что-то наподобие мостков из металлических прутьев. Вскарабкавшись на эти мостки, мы некоторое время стояли прислушиваясь и не решаясь двигаться дальше.
Мостки были узкие и скользкие. Если верить осязанию, стена, к которой они примыкали, была металлической и тоже скользкой. По ней стекали крупные капли, ухватиться было не за что, так что в любой момент можно было поскользнуться и упасть в воду.
Судя по всему, мы находились в том самом тоннеле, который был указан на плане. Хорошо еще, что накануне я пообщался с коллегами на эту тему и нам довелось ознакомиться с планом: в противном случае сейчас мы бы терялись в догадках, где вообще находимся. Впрочем, если бы мы ничего не знали о тоннеле, то вряд ли бы стали прыгать в колодец… и вполне может быть, что сейчас нас уже не было бы в живых.
Было тихо, очень душно и влажно. Мерно булькали тяжелые капли, срывавшиеся со свода над нашими головами, где-то вдали негромко плескалась вода.
– Слышишь плеск? – тихо спросила Ева, прижимаясь ко мне.
– Слышу. Это, наверно, у речного портала.
– Если у портала, почему света не видать? Снаружи еще светло.
Вопрос был вполне резонным, ответа не было. Бог его знает, почему не виден свет в конце тоннеля – тут может быть тысяча разнообразных причин.
– Ладно, не видно, и черт с ним. Ну что, поплывем потихоньку туда? Идти тут небезопасно, будем постоянно падать.
– А кто сказал, что плыть безопасно? Может, там, дальше, металлолом или ворох колючей проволоки.
– И что, так и будем тут торчать?
– Гхм… Ты посиди немного, а я попробую аккуратно вдоль стенки просочиться, пощупаю, что там дальше.
– Ладно, сочись. Только давай побыстрее…
Прижавшись спиной к скользкой стене, я приставными шагами двинулся вправо. Метров через пятнадцать я пребольно ударился обо что-то острое и чуть было не плюхнулся в воду.
– Напоролся на мутанта? – живо поинтересовалась Ева. – Смотри, если оно тебя укусит, ты заразишься, и в полночь сам станешь мутантом.
– Пи…!!! Б…!!! Е…!!! – я разразился длиннющей тирадой самого непристойного формата. Нет, я не выражаюсь при дамах – даже при таких, которые сами не прочь жахнуть об стол свежим пакетом вульгаризмов, – но сейчас было очень больно и досадно, так что не сдержался.
– А-а-а, началось, да? – Ева ехидно хмыкнула. – Что-то быстро мутация идет.
– Это всё враньё! – Продышавшись, я взял себя в руки и принялся ощупывать неожиданное препятствие.
– Почему враньё? Думаешь, мутантов не бывает?
– Нет, насчёт того, что мутанты есть, я даже и не сомневаюсь. Враньё – это насчет того, что если укусит, то сам станешь мутантом. То есть я точно знаю, что это незаразно.
– И откуда ты это знаешь?
– Ну… Понимаешь… Прошлой осенью меня покусал один мутант…
– Да ладно! – В голосе Евы сквозил неподдельный интерес: убийцы наверху и кромешная тьма вокруг – это, конечно, занимательно, но мутанты вне конкуренции. Это может показаться кому-то смешным, но Ева в самом деле верит, что мутанты существуют.
– Совершенно точно тебе говорю…
– П…шь как сивый мерин, да?
– Если вру, можешь меня пристрелить. В общем, укусил неоднократно, неглубоко, но ощутимо…
– И?
– И ничего! Как видишь, никаких признаков.
– А где ты его нашел? Как он выглядел?
– Ну, честно говоря, это была она – мутантша. Выглядела на все сто, нашел на полковом стрельбище, прошлой осенью, в траншее на дальнем рубеже, и покусала она меня не в тот раз, а чуть позже…
– Ну ты и му…ак! – от души возмутилась Ева. – Я, значит, тут уши развесила, всё серьёзно…
– Да я тоже серьезно. И кстати, если я ничего не путаю, у нас есть лодка.
Действительно, это была лодка, то ли из дюрали, то ли из алюминия (на ощупь – гладкий тонкий металл), которую какой-то злой негодяй затащил носом на мостки.
Я без особого труда столкнул в воду лодочный нос, но отчалить не получилось: лодка была привязана к мосткам довольно толстым капроновым шнуром.
С этим шнуром я возился минут пять. Похоже, тут использовали морские узлы, с которыми мне вряд ли удалось бы справиться даже при хорошем освещении. В конце концов Еве надоело ждать, она подкралась сзади и ненароком столкнула меня в лодку. Я опять больно ударился, не так, впрочем, сильно, как в прошлый раз, и высказался в том духе, что с такими друзьями нам и враги не нужны: мы сами надежно и качественно угробим друг друга.
– Извини, я нечаянно. Почему стоим?
– Узлы, понимаешь ли, узлы. Кстати, ты в морских узлах разбираешься?
– Да, есть немного. – Ева ощупала узлы и сокрушенно вздохнула. – Нет, тут черт знает что понавязано, без света не разберешься. Но это ничего, мы по-другому поступим. Мотор есть?
– Сейчас посмотрим… Точнее, пощупаем…
Мы обследовали лодку: нет, мотора не было, но обнаружились вёсла, тоже металлические, вдетые в уключины. Вообще, я, конечно, не спец в плавсредствах, но на ощупь мне показалось, что и весла и лодка были довольно добротными и качественными.
– Да ладно, и веслами обойдемся…
Ева принялась орудовать веслом, сосредоточенно пыхтя и извлекая из шнура душераздирающие скрежещущие звуки – негромкие, но крайне неприятные. Возникало отчетливое ощущение, что пьяный хулиган, начисто лишенный слуха, пытается играть на гитаре с обвисшими капроновыми струнами.
– Ты что творишь?
– Шнур пилю, – деловито сообщила Ева. – Веслом.
– Помочь?
– Да нет, уже всё. – Ева закончила такелажные работы и передала мне весло. – Ставь на место, да поплыли помаленьку…
И поплыли помаленьку.
Я сидел на веслах и аккуратно греб, а Ева сердито командовала, когда лодка стукалась о мостки или о противоположную стену тоннеля. Собственно, мы запросто обошлись бы без такого рода командования, но, очевидно, Еве просто было скучно сидеть без дела.
Вообще, я обратил внимание, что для человека, который только что стрелял в себе подобных, Ева ведет себя как-то слишком спокойно: не впадает в истерику, не дрожит, не плачет, вообще, никак не рефлексирует по этому поводу…
Хотя вполне может быть, что виной тому была необычная ситуация и неопределенность: мы еще не выбрались из тоннля и неизвестно, что нас ожидает снаружи. Образно выражаясь, Ева пока что пребывала в режиме боевого пилотажа и вела себя как опытный боец в рейде, исход которого не может предсказать никто.
Откуда я знаю про это? Я был в таком рейде. И хоть я и не особо опытный боец, но видел, как ведут себя в таких ситуациях бывалые хлопцы, немало потоптавшиеся по военной тропе…
Размеренные упражнения в академической гребле были недолгими: вскоре нос лодки со скрежетом уткнулся в какую-то преграду и нас основательно тряхнуло.
– Металлолом? – деловито уточнила Ева.
– Почему металлолом?
– Ты сам сказал – «груды металлолома».
– Да это я так, образно…
– Ну давай, подгребай бочком, пощупаем твой «образ».
Я развернул лодку боком, и мы ощупали неожиданную преграду. Это была металлическая стена, шероховатая на ощупь (возможно, ржавая), при надавливании она гулко вибрировала и пружинила.
– Ну ни фига себе новости… – озабоченно пробормотала Ева. – Тупик, что ли? А ну подгреби немного к правой стенке.
Мы пришвартовались к правой стенке тоннеля, я вскарабкался на мостки и произвел дежурное ощупывание местности. Помимо мостков здесь была небольшая площадка, на которой размещался какой-то механизм, состоящий из нескольких крупных шестерен, рукояти с круглым набалдашником и нескольких рычагов, о чём я немедля сообщил Еве.
– Так, ты руки туда не пихай, – компетентно предупредила Ева. – Наверное, это какая-то «открывашка» – стронешь стопор, шестерни закрутятся и зажуёт руку или вообще всего затащат. Ты аккуратно щупай, но ничего не дёргай и не нажимай.
– Яволь, херр оберст… – дисциплинированно отозвался я и тотчас же пренебрег советом: нечаянно нажал на какой-то подпружиненный штырёк.
Читать бесплатно другие книги:
