Алиф-невидимка Уилсон Дж.

«Превосходно, — обрадовался командир. — Тогда немедленно пришли ко мне первого среди раков».

И тот поспешно предстал перед командиром насекомых.

«Со всей возможной скоростью, — начал командир, — пошли кого-нибудь из своего народа с сообщением о том, что с моря идет большая волна, и предупреди саламандр, что их норам на берегу грозит затопление».

Глава раков согласился выполнить это поручение, но как только он вернулся домой, его сразила потрясающая новость. Выяснилось, что отныне стало запрещено ракам опускаться так низко, чтобы общаться с саламандрами.

«Что же нам делать?» — спросил он у своего визиря, огромного рака с мощными клешнями.

«Позволь дать тебе совет, — ответил ему визирь. — Почему бы тебе не послать посредника, которого можно выбрать среди черепах? Любая черепаха, и кожистая, и даже самая маленькая, наверняка справится с этим заданием».

«Потрясающе! — отреагировал глава раков. — Тогда пришли ко мне предводителя черепах».

Предводителю было лестно получить подобное приглашение, и он явился на зов в тот же день.

«Только поторопись, — предупредил глава раков. — Пошли кого-нибудь из своего народа, чтобы он предупредил саламандр, что большая волна идет с моря, будет ошеломляющий ветер. Они должны поспешить и позаботиться о своих норах, иначе будет столько много обломков! Они должны успеть воспользоваться своим шансом!»

Предводитель черепах пообещал сразу же выполнить это поручение. Саламандры издавна дружили с черепахами и всячески помогали им. И он решил сам отправиться к князю саламандр, а заодно и поужинать вместе с ним.

«Между прочим, — сказал он за угощением, — птичий король велел командиру насекомых сказать главе раков, чтобы он передал мне, чтобы я сообщил тебе, что будет ошеломляющий вечер, они должны поспешить к своим норам на берег, иначе не успеют воспользоваться своим шансом!»

Такая приятная новость обрадовала князя саламандр. Он подумал, что, скорее всего, рядом с берегом затонул какой-нибудь купеческий корабль, и все добро волнами прибило на песок. Или, что тоже приятно, волнами вынесло на берег труп большого дельфина, которым можно было полакомиться. Он поспешил к морю вместе со своим народом, и как раз в это время на берег хлынула огромная волна, в которой все они и потонули.

«Вот почему, — подытожила кормилица, — раки и саламандры больше не разговаривают друг с другом».

Принцесса Фарухуаз нахмурилась.

«Ты хотела сказать, что нельзя позволять старым обычаям вставать на пути прогресса. Или же нельзя искать третью сторону и посылать ее с информацией, которую легче передать лично», — заметила она.

«Ну да, и это тоже, конечно», — согласилась кормилица.

«Милая моя, я очень тебя люблю, но должна сказать, когда дело доходит до морали, ты начинаешь путаться».

«Дитя мое, у некоторых историй нет морали. Иногда в них есть только темнота и безумие».

«Как это ужасно», — вздохнула Фарухуаз.

«Ты так считаешь? А мне кажется, что это нормально. По крайней мере мне не нужно догадываться, какую мораль содержит та или иная история, которая приходит мне на ум».

Алиф вздрогнул и вернулся в реальный мир. Ему даже показалось, что он задремал. Страничка под его пальцами уже начала морщиться от пота. Он поспешно закрыл книгу и спрятал ее в рюкзак. Такси уже подъезжало к старинным воротам в стене Старого Квартала. Алиф осторожно посмотрел на новообращенную в зеркальце заднего обзора. Она вглядывалась куда-то через окошко и недовольно хмурилась.

— Тебе, наверное, Старый Квартал уже родным кажется, — заговорил юноша. — Ты изучила его лучше всех остальных иностранцев.

Она ничего ему не ответила.

— Кстати, ты хорошо говоришь на пенджаби. А я и двух слов не свяжу.

— Ради Бога, не надо больше ничего добавлять, пока совсем плохо не стало.

Обиженный и расстроенный, Алиф начал медленно сползать на своем сиденье, пока в зеркале заднего вида не стало отражаться только лишь сероватое небо. Они проехали вдоль знаменитой стены Старого Квартала, которая днем выглядела достаточно буднично и неинтересно, и загрохотали по мощенным булыжником улочкам, вдоль которых стояли изящные каменные дома. Деревянные закрытые ставни на окнах защищали жителей от любопытных взглядов прохожих. Время от времени им попадались дома с выпяченными на улицу низкими балконами для содержания гаремов. Их решетчатые арки напоминали о тех временах, когда такие архитектурные изыски являлись единственным свидетельством публичной жизни богатых женщин.

Такси дернулось и остановилось у восточного входа на территорию университета Аль Башира. Здесь все корпуса представляли собой стеклянные коробки правильной геометрической формы. Какой-то архитектор с чувством юмора решил, что раз уж теперь женщинам разрешено здесь учиться, следует выставить их красоту напоказ. Занятия шли полным ходом. Студенты небольшими стайками входили и выходили из стеклянных дверей. Были здесь и иностранцы, заметные по оголенным частям тела в сравнении с местными студентами, сплошь закутанными в длинные одежды и никабы. Одинокий торговец чаем тащил твою тележку вдоль стеклянного здания, отчего он казался еще более потрепанным, а здание более изысканным, чем если бы их наблюдали в разных местах и в разное время.

— Пошли. — Поправив свой шарфик, американка решительно покинула машину. Алиф мысленно поблагодарил ее за то, что она разрешила ему расплатиться с водителем. Ведь если бы она до сих пор сердилась, то наверняка бы стала платить сама. Он послушно последовал за ней. Впереди у входа стояли двое мужчин из службы безопасности по обе стороны металлодетектора, которые методично осматривали сумки студентов, входящих на территорию университета. Алиф ощутил приток адреналина в крови.

— Вот здесь начинается самое интересное, — пробормотала американка и расправила плечи. — Давай сюда свой рюкзак. Он такой очаровательный, что мне будет даже приятно побыть немного в роли лакея.

— Что-что? — не понял ее юноша.

— Давай сюда рюкзак. Не волнуйся, это всего на пару минут, и я тебе его сразу верну.

Нахмурившись, Алиф отдал ей свою сумку, и она ловко перекинула рюкзак через плечо.

— Отлично. А теперь притворись измученным рабочим-иммигрантом, которому все уже здесь обрыдло. — С этими словами женщина бодро зашагала к охраннику, выбрав того, что помоложе, держа в руке свой паспорт.

— Прошу прощения, — громко начала она, нарочито усиливая в словах американский акцент. — Дело в том, что мой шофер забыл ключи там, внизу. Можно, мы быстренько сбегаем за ними? Это займет всего минутку.

Охранник уже жадно пожирал ее глазами.

— Вы мусульманка?

— Слава Создателю, да!

— Может быть, вы подыскиваете себе симпатичного мужа-мусульманина?

— Велик Аллах! — Скромно улыбнувшись и опустив глаза, американка прошла через металлодетектор. Алиф потащился за ней, не осмеливаясь посмотреть в глаза охранникам. Но никто и не думал останавливать его. Когда он искоса поглядел на них уже издали, то увидел, как один из них лениво копается в сумке бренда «Прада» одной из студенток. На их лицах не проявилось и намека на напряжение, словно они и не заметили присутствия при даме Алифа. Он был просто аксессуаром богачки, и не более того.

— Ну и ну, — послышался чей-то голос рядом с молодым человеком. — У тебя определенно есть талант, которым обладают невидимые.

Алиф просиял. Рядом довольно прыгал Викрам, и они направились дальше по длинному коридору в глубь здания. Студенты сновали мимо них, входили и выходили из кабинетов, и никто не обращал на гостей никакого внимания.

— Ты видел? — победно произнесла новообращенная. Она торжествовала. — Я была права. Они даже не стали спрашивать у тебя документы. Они вообще…

Она замолчала и остановилась на месте, завидев Викрама. Он довольно усмехнулся, оскалив острые зубы.

— А ты-то как прошел сюда? — потребовала она ответа.

— Вон через ту дверь, как и вы сами.

Американка набрала в легкие воздуха, словно приготовилась к острой дискуссии по данному вопросу, но сразу же передумала, шумно выдохнула и зашагала дальше.

— Чудесно. Как бы там ни было, я ничего и знать не желаю. Лаборатория находится вон там, надо спуститься вниз. — Она сбросила с плеча рюкзак Алифа, и он тут же подхватил его. В конце коридора находилась просторная аудитория со стеклянными стенами и модными лампами. Внутри стояли рядами компьютерные столы с плоскими мониторами, половину из столов занимали студенты. Вдоль стены располагались рабочие станции с переплетениями разноцветных проводов. Американка открыла дверь, и Алиф ощутил такой знакомый запах работающего «железа» под тихое пощелкивание компьютеров. Испытав самую настоящую радость, Алиф поспешно бросился вперед, пока дверь не захлопнулась за его новой знакомой.

Викрам хихикнул и тоже последовал в аудиторию за юношей.

— Какое счастье — видеть столько мертвого бездушного металла. Поведай мне, мой юный брат, неужели ты точно так же восхищаешься при виде живой плоти? Я буду судить о тебе по твоему ответу.

— Мне все равно, — отозвался Алиф. — Он выбрал себе никем не занятую рабочую станцию и кинул на стул рюкзак. — И ничуть оно не мертвое. Это просто другая форма живого. — Он достал свой нетбук и проверил порты в стене. — Ух ты, у них тут все по последнему слову техники, — с уважением отметил он. — Тут такая скорость, что ты не успеешь написать адрес, а сайт уже на экране.

— Что ж, я рада, что тебе тут понравилось. Кстати, студентам даже повысили плату за обучение, чтобы оборудовать этот зал. — Новообращенная стояла рядом с Алифом, уперев руки в бока, и выглядела теперь более спокойной. — Если ты отдашь мне сейчас книгу, я смогу показать ее в отделе архивов. Мне нужно будет взять крошечный образец для анализа, но я постараюсь отщипнуть от страницы совсем малюсенький кусочек, чтобы это было незаметно.

Алиф послушно извлек книгу из рюкзака и передал женщине.

— Только будь с ней поосторожней, — предупредил он.

Американка презрительно фыркнула:

— Тебе самому надо быть с ней осторожным. Это ты таскаешь такую роскошь в жару и пыль, как будто это какой-то никчемный учебник по биологии для средней школы. — Она сунула том под мышку и повернулась, готовая уйти.

— Спасибо, — успел сказать Алиф, адресуя свою благодарность уже спине американки. Она ничего ему не ответила, и он разочарованно надул губы.

— Ни о чем не беспокойся, — поддержал его Викрам, наклоняясь у ног юноши, словно намереваясь сложиться пополам. — Уверен, что таким ослом ты себя уже давно не ощущал, да?

— Сам ты осел, — пробормотал Алиф. Он подключил нетбук и стал ждать соединения с Интернетом. Очень скоро он убедился в высочайшей скорости работы местной системы, и уже через несколько мгновений сумел войти в облако. Оно гудело от информации: тут были наполовину готовые программы, закодированные шуточки, другими словами — электрические мысли отдельных людей. Алиф почувствовал, как из плеч куда-то улетучилось все напряжение, преследовавшее его уже который день. «Все проблемы представляют собой лишь перебои в передаче данных и сохранении информации», — напомнил он себе. Он сам проецирует ненужный страх и волнение на ситуацию, а нужно сохранять хладнокровие, чтобы разумно уничтожить все барьеры между собой и своим возвращением в нормальную жизнь. И делать это методично, ликвидируя одну проблему за другой.

Изучив портал облачного сервиса, он снова испытал волнение. И хотя обмен информацией в облаке шел своим чередом, Алиф заметил несколько сообщений от своих друзей, датированных несколькими днями раньше. Многие оставляли ему послания, зашифрованные, но все равно узнаваемые.

26.10 в 18:44%07 Gurkhab0ss оставил вам сообщение

Алиф 4тоб тебя ты где

27.10 в 00:17:36 Keffiyagiddan оставил вам сообщение

Вот 3ара3а 4ерт 4ерт 4ерт

— Дерьмо какое, — тихо выругался Алиф, и в тот же миг с ним связался один из его знакомых, вызывая приятеля в чат.

НовыйКвартал01: Алиф, ты?

Алиф чуть не вскрикнул от удивления. После трагического ухода с работы Новый Квартал исчез из Сети, и теперь его вспоминали только либо благоговейным шепотом, либо презрительно отшучиваясь. Кто-то говорил, что его арестовали, другие утверждали, что он сдался сам, поскольку у него оказалась «кишка тонка». Алиф сохранял нейтралитет, предпочитая не высказывать своего мнения. Теперь же ему стало стыдно оттого, что он считал, будто невозможно чувствовать себя брошенным и забытым со стороны тех, кого ты никогда не видел в реальной жизни.

A1if: НК! я думал, 4то ты навсегда ис4е3.

НовыйКвартал01: Так и есть, я теперь призрак. Ты говоришь с мертвецом.

A1if: …

НовыйКвартал01: Скажи, как сражаться с программой, которую Рука вытянул из твоего компа, она здорово мешает жить.

A1if: А просто уни4тожить ее никак нельзя?

НовыйКвартал01: Нет, возникает опять, проникает даже на наши сайты. А ты пропал, и у всех на4алась паника. Твой друг РадиоШейх даже решил мне 3вонить по телефону, вот ведь придурок!

A1if: Это он сказал, 4то программа моя?

НовыйКвартал01: Да. Только не бесись, по3дно беситься. Думай, как по4инить.

A1if: Это невозможно.

НовыйКвартал01: Как это? Ты же сам со4инил эту программу.

A1if: Я сам не знаю, как она работает, НК. Она не должна так работать, как сей4ас. Я ни4его не понимаю.

НовыйКвартал01: 4то за 4ерт?

A1if: Не знаю, как она работает и 4то с ней можно сделать.

НовыйКвартал01: Странно, я не понимаю, как она меня вы4ислила, меня уже давно нет в Сети.

A1if: Не знаю, 4то тебе сказать, ты уж прости, буду думать, как это сделать в жизни на самом деле.

НовыйКвартал01: Мы говорим о компах, Алиф, при чем тут реальная жизнь?

A1if: Это 4то-то другое, тут есть связь с реальной жизнью.

НовыйКвартал01: Как скажешь, только ты постарайся. Ты меня понимаешь, надеюсь.

A1if: Все понял.

НовыйКвартал01 вышел из Сети.

Алиф пятерней провел по волосам и в задумчивости с такой силой нажал на голову, что почувствовал боль.

— Вот дерьмо!

Несколько студентов неодобрительно посмотрели на него. Алиф сгорбился и просто проигнорировал недовольные взгляды. Из-под стола донеслось едва сдерживаемое шипение вперемежку с хихиканьем. Там каким-то образом, сложившись в несколько раз, пристроился Викрам.

— Только послушайте, какие он использует словечки! Тебя что же, в борделе воспитывали?

— Может быть, ты выберешься оттуда?

— Ни за что.

Алиф только скрипнул зубами и открыл новый браузер. Загрузив обычный веб-провайдер, он создал себе новый почтовый адрес, выбрав для этого случайный набор букв и цифр. Как только он написал адрес Интисар и собрался адресовать ей пустое послание, его вдруг накрыла волна нежности. А вдруг она сейчас занимается где-то буквально в соседней аудитории или прохаживается по бутикам, мимо которых они только что ехали на такси? Нет, это было слишком, и разум Алифа отказывался ему повиноваться. Он почувствовал, как весь переместился в собственное сердце. Ему стало наплевать на риск, он позабыл о том, что его могут опознать и схватить в любой момент, даже если он попытается зашифроваться. Его мать называет это словом «Хайям». Это любовь, которая в безумном экстазе путешествует по всей планете.

Ему сразу вспомнилась тысяча самых разных мелочей, свидетельствующих о том, что она не такая, как все остальные, так же как и он тоже был другим. У нее был потрясающий ум, и она сражалась с той же рутиной и монотонностью ежедневной жизни. Все ее послания он перечитал десятки раз. Все ее комплименты она писала, сохраняя свой изысканный сдержанный стиль. Ни одна другая женщина никогда так не льстила ему. Время от времени его мать предлагала ему познакомиться с девушками-соседками, с тем чтобы потом это знакомство, возможно, перелилось бы в брак. Алиф встречался с ними, задавал одни и те же вопросы, они односложно отвечали ему, а потом наступало расставание, неизбежно смешанное с разочарованием. С Интисар все происходило по-другому. Она преследовала его с той же страстью, с какой и он сам охотился за ней. Она использовала свои женские хитрости и не раз ускользала от него, что делало ее только еще более желанной. Алифа заинтриговало ее богатство, да так, что он не узнавал сам себя. Он так часто издевался и насмехался над аристократами в Сети, что теперь его связь с Интисар казалась вдвойне грешной. Подумать только! И что еще более странно — женщина с большими деньгами сама добивалась его расположения. Впрочем, это льстило его самомнению.

Теперь им обуяло желание немедленно встретиться с ней.

«В 3:30 возле чайной на новой территории университета, — написал он. — Я люблю тебя».

Он нажал на указатель «отправить» прежде, чем успел задуматься и проанализировать свои действия. Затем он отодвинул стул и поднялся со своего места, одновременно потягиваясь и ощущая, как затекли мышцы его рук и ног. До назначенного времени встречи оставалось два с половиной часа. Затем он снова согнулся над своим нетбуком. На этот раз Алиф решил найти информацию о Делакруа в поисковике, который разработали в свое время черные шляпы. Первые два результата сообщали ему о некоем художнике девятнадцатого века. Он сразу удалил их и выбрал статью с подзаголовком «Тысяча и один день». Вот что он прочитал.

Работая полгода над «Шахнамой» вместе с муллой Керимом, я заболел от перенапряжения и перегрузок и провалялся в постели два месяца. Я был на грани смерти и едва выжил. Когда я поправился настолько, что снова смог приступить к работе, выяснилось, что, несмотря на то что я изучил уже двадцать томов нужной мне литературы, мне еще требовалось одолеть очень сложную книгу «Маснави», состоящую из не менее девяноста тысяч стихов (некоторые мудрецы здесь считают, что именно в ней содержится философский камень). Я стал искать кого-нибудь, кто мог бы помочь мне с этой книгой, но, даже несмотря на предложенное мной вознаграждение, я не смог отыскать такого человека. Тогда мне пришлось обратиться к Мевлеви — ордену танцующих дервишей. Среди них сразу же отыскался один человек, готовый прийти мне на помощь. В течение четырех или даже пяти месяцев он разрешил мне часто приходить к нему, чтобы изучить книгу. Его звали дервиш Моклас. Я знал, что к нему присматриваются люди из суда, а потому был сам с ним крайне осторожен. Я сразу же сообщил месье Муртазе, зятю короля, а также господину мирзе Али Резе, также принадлежавшему королевской семье, равно как и шейху Аль Исламу, главе законодательства страны, что я хожу к дервишу только затем, чтобы читать «Маснави», и они не имели против этого ровным счетом ничего.

— Викрам, — обратился Алиф к сложенному вчетверо созданию, укрывавшемуся у него под рабочей станцией, — что тебе известно о персе по имени Моклас, о котором известно только, что он жил в семнадцатом столетии?

— Ты имеешь в виду дервиша Мокласа? — Глаза у Викрама засветились, как у кота. — Он был ученым малым, интересовался старинными книгами.

— С какой стати за ним наблюдал сам шах? Чем он мог его так расстроить?

— Он был тем самым человеком, которого сейчас бы назвали еретиком.

— Но при этом ученым еретиком.

— Можно сказать и так. А почему ты о нем спрашиваешь?

— Этот Делакруа, о котором так беспокоится наша новообращенная, изучал вместе с ним одну книгу под названием «Маснави». И он уверен, что она здорово помогла ему, и еще будто бы она содержит философский камень. — Алиф посмотрел вниз на Викрама, который выкрутил себе ноги и положил лодыжки на плечи, как это могут делать, наверное, только цирковые акробаты. — Но это же бессмыслица какая-то. Философский камень — это же физическое вещество, верно? Что-то из алхимии. Ну, какой-то волшебный химикат, что ли, который превращает любую материю в золото, или делает воду живой, или еще что-то в этом духе. Но не книга, это точно.

— Ну, такое отличие может быть уместным только для идиота из плоти и крови, такого, как ты, например. Философский камень — это знания, чистые знания, фрагмент формулы, по которой была написана вся вселенная.

Алиф удивленно потер глаза:

— И это все описано в «Маснави»?

— Да, именно в этой поэме. По крайней мере так гласит легенда.

— Что ты хочешь этим сказать? Разве «Маснави» не Руми написал? Или это другая книга?

Викрам презрительно фыркнул:

— Конечно, «Маснави» не одна. Много разных бездельников, которые думают, будто достигли высшего понимания космоса, утверждают, что тоже писали нечто подобное. Но большинство их получились отвратительными, только поэма Руми достойна внимания.

— Но ты же не считаешь, что философский камень спрятан в «Маснави» Руми?

— Если бы я все это понимал, то уже победил бы время, а не сидел тут с тобой под столом. Послушай, а что будет, если я выдерну вот этот зеленый проводок?

— Нет, даже не думай об этом!

Викрам радостно захихикал.

— Ты можешь сосредоточиться хотя бы на пару минут? — разозлился Алиф. — Мне надо кое-что уяснить для себя.

— Ты уже все уяснил. Скорее всего книга, на которую ссылается Делакруа, и есть «Альф Яум». Девяносто тысяч стихов, по длине и размеру подходит. Скорее всего Моклас и есть тот самый персидский мистик, который ввел его в курс дела и помог начать изучение текста. Он все делал точно так же, как ранее его собственные учителя, а те — как их учителя, и так далее вплоть до четырнадцатого века, когда, как уверяет один плут, он сам услышал все это от джинна. Скорее всего Моклас верил в то, что сумеет расшифровать текст и понять сущность философского камня, а после этого стать всесильным и управлять материей и временем.

Алиф скептически поморщился.

— Правда, что ли? Неужели чтение «Альф Яум» может привести к таким последствиям?

Викрам заерзал под столом, а потом неестественно выгнул шею, чтобы только заглянуть Алифу в глаза.

— Человечишка, страждущий добыть запретные знания, наверняка думает точно так же. Получится у него что-нибудь из этого? Нет, такого в истории еще не случалось. И у тебя ничего хорошего тоже не выйдет, если тебя именно это интересует.

— Нет, не это. Меня совсем не увлекают космические силы. Мне важно узнать, где Интисар добыла эту книгу и чего она ждет от меня. Что я должен делать, по ее мнению?

Вместо ответа Викрам попросту укусил Алифа за лодыжку. Тот захлопнул крышку нетбука, выругался и ударил по руке, которая уже тянулась к шнуру, чтобы выдернуть его из сети. В этот момент в дверях лаборатории показалась американка и жестом попросила их подойти к себе. Викрам выполз из-под стола и принял свой обычный вид. При этом он так выкручивал конечности, что Алифу снова стало нехорошо. Выпрямившись, он как ни в чем не бывало подошел к женщине с самым невозмутимым видом, будто сидеть скорчившись под столом было для него самым обычным делом. Американка выглядела довольно странно. Она сдвинула брови, сложила губы трубочкой, и взгляд ее блуждал где-то очень далеко. Она держала «Альф Яум» обеими руками, как большое блюдо. Теперь книга была обернута в защитную пленку и для надежности перевязана тесьмой.

— Как прошли архивные исследования? — отважился спросить Алиф.

Новообращенная осторожно провела большим пальцем по краю книги, отчего пленка чуть слышно зашелестела.

— Вы какой ответ предпочитаете: короткий или развернутый?

— Разумеется, самый полный, — подсказал Викрам. — Ты можешь нам все рассказать, пока мы подкрепимся немного. У вас в этой дыре для элиты есть какие-нибудь закусочные, где можно приобрести, например, шаурму?

— Я могу отвести вас в кафе.

— Превосходно.

— У меня через два часа важная встреча, — вмешался Алиф. — В чайной, которую мы проходили у самого входа на территорию университета.

— Что такое? Свидание? — заинтересовался Викрам. — С кем же?

— С… ну… С той самой девушкой, которая передала мне «Альф Яум».

— Что же ты сразу не сказал? — Желтые глаза Викрама радостно заблестели. — Мы все пойдем туда и посмотрим, как пройдет ваша маленькая встреча. Это будет так романтично! Вот у нашей подруги свиданий уже давно не было…

— Скотина, — пробормотала американка.

— Никто туда со мной не пойдет, — возразил Алиф. — Мне все равно, чем вы в это время будете заниматься, но я встречаюсь с ней один.

— Ну, как скажете. А кафе находится вон там. — Окинув Викрама ледяным взглядом, американка повела приятелей из лаборатории в коридор. Как только они вышли из здания на улицу, Алиф вдохнул перегретый воздух, будто искрящийся солнечным светом, и пожалел о том, что им пришлось покинуть лабораторию. Вот где заботились и о машинах, и о людях, установив контролирующую внутренний климат аппаратуру. Снаружи, казалось, все находится в состоянии войны друг с другом: жара мучила тело, кожа страдала от нагревания, и все вокруг изнывало от невыносимого зноя. Алиф вытер пот с шеи и понял, что снова начинает раздражаться.

Новообращенная вела их к невысокому зданию у входа на территорию, ловко обходя стайки вездесущих студентов. Вскоре до них донесся аромат нагретого растительного масла и жареного турецкого гороха. В животе у Алифа заурчало, и он пожалел о том, что так мало поел утром мятного йогурта, которым его угощала Азалель. Американка уверенно вошла в стеклянные двери закусочной, и Алиф послушно последовал за ней. С одной стороны в зале стояли столики и скамейки, на другом конце смуглые девушки выдавали еду за серебристыми металлическими стойками.

— Еда студенческая, но зато все горячее, — сообщила американка, передавая Алифу поднос. Больше ничего говорить ему не понадобилось, и очень скоро он уставил его тарелками с овощами в кляре, индийскими лепешками и кабсой с курицей, которая пахла так, будто постоянно подогревалась уже много часов подряд. Новообращенная нашла пустой столик и уселась за него, пристроив «Альф Яум» на стопку чистых салфеток.

— Аккуратней с подносом! — предупредила она, отодвигая книгу подальше от Алифа, усаживающегося напротив нее. — Не запачкай жиром рукопись!

— Прости.

— А где моя ложка? — поинтересовался Викрам и выхватил ту самую, на которую уже нацелился Алиф. Юноша обиженно поджал губы, но промолчал.

— Ну хорошо, тогда начнем, — предложила американка и сложила ладони «домиком» под подбородком, совсем как на католических иконах. — Я взяла образец с одной страницы в середине книги, где не было текста, размерами пять на пять миллиметров и попросила своего консультанта взглянуть на него. Так как это все же бумага, а не пергамент и сохранилась она достаточно хорошо, я высказала свое предположение, что книге должно быть не меньше двухсот лет.

Викрам улыбнулся, не переставая жевать. Алиф подумал, что сейчас он выглядит так, как человек, ожидающий развязки смешного анекдота.

— Но мой консультант — а я не говорила ему ничего про книгу, — так вот он со мной не согласился. Он считает, что рукописи никак не меньше семисот лет.

Алиф проглотил большой кусок лепешки, чуть при этом не подавившись от неожиданности.

— Он говорит, что бумага изготовлена по давно забытой в Центральной Азии методике уже к четырнадцатому веку. Скорее всего книга персидская, по крайней мере бумага была сделана в Персии. А эта жутко пахнущая канифоль как раз и стала причиной того, что книга так хорошо сохранилась, хотя вот так сразу он не мог определить ее состав. Поэтому он хочет, чтобы мы провели специальный дополнительный анализ в лаборатории.

— Значит… — начал Алиф и замолчал, так как сам не понял, что именно он хотел сейчас сказать.

— Значит, я ошибалась, — сухо улыбнулась американка. Она выглядела усталой. — Получается, что эта вещь настоящая. Делакруа ничего не придумал. «Альф Яум» существует в действительности.

Викрам откинулся на спинку стула и самодовольно заурчал. Новообращенная окинула его быстрым взглядом и презрительно скривилась. Но ему даже понравилась ее немая ярость. Он уставился на нее, сверкая глазами и не моргая, и в этот момент Алифу даже показалось, будто он произносит какие-то слова, хотя губы его при этом не шевелились. Как бы там ни было, но вся надменность американки разом куда-то улетучилась. Она покраснела и отвернулась, закусив губу. Сейчас она словно олицетворяла саму скромность. Алиф решил, что эта молодая женщина может казаться почти симпатичной, если она только не сердится и не хмурится.

— Теперь мне самой не терпится узнать, каким образом твоя подруга достала эту рукопись, — прокашлявшись, произнесла американка. — Это не тот артефакт, которыми завалены букинистические магазины. Или даже антикварные лавки. Или даже исторический музей. Я уже запрашивала самые престижные библиотеки в Городе и звонила известным антикварам, но нигде не могла найти эту книгу. Да про нее вообще никто никогда не слышал.

Алиф внимательно посмотрел на книгу, тщательно укутанную в саван из защитной пленки, покоившуюся на одре из салфеток. Она весила, наверное, с полкило, но сейчас казалась невыносимым грузом, невостребованным лотом, неверно определенной ответственностью, чем-то незнакомым и непознанным. «Как это похоже на Интисар, — рассуждал юноша, — швырнуть мне вот это, как она привыкла все делать, властно и надменно, и совсем не подумать при этом о моем разбитом сердце». Его вдруг охватило негодование.

— Я устал уже догадываться, что все это может означать, — рассердился Алиф. — Теперь я хочу узнать факты.

Американка только пожала плечами:

— Я рассказала все, что известно мне самой. Результаты анализа канифоли будут готовы в лаборатории только через несколько часов. Но я все равно не смогу сказать, откуда появилась эта книга.

— Я, наверное, мог бы тут помочь, — задумчиво произнес Викрам, поглаживая свою бородку. — Но для этого придется провести вас в такое место, где вам лучше вообще никогда не бывать.

— Что такое? — насторожился Алиф.

— Я имею в виду Неподвижную Аллею. На нее имеется вход где-то в Городе, но я не был там уже много лет, и возможно, он уже передвинулся.

— Но… — Алиф попытался собраться с мыслями. — Аллеи не передвигаются. Так что вход не может быть на другом месте, а должен всегда оставаться там, где и был раньше.

— Этот передвигается.

— Но она ведь так и называется — «Неподвижная».

— Да, сама аллея остается на месте, конечно же. Это мир перемещается относительно нее. Вот почему вход туда может появиться в любом месте. — И Викрам улыбнулся, очевидно, вполне довольный собой.

— Какая чушь! — подытожила американка и наморщила нос. — Неподвижная Аллея, надо же! Он попытается затащить нас в какое-нибудь темное уединенное местечко, чтобы там ограбить. А потом, когда мы вызовем полицию, нам придется объяснять им, что мы шли за одним типом, который уверяет нас, что он самый настоящий джинн, потому что он обещал провести нас в одно такое место, которого в действительности не существует. Ну, тогда нас точно упрячут куда-нибудь подальше, как умалишенных.

— Милая моя, сколько времени мы уже знакомы друг с другом! Меня обижает полное отсутствие ко мне доверия. — И Викрам поморщился, отчего его красивое лицо заметно исказилось.

— А мне все равно. Я больше на твою удочку не попадусь. — Новообращенная скрестила руки на груди и плотно сжала губы. Викрам тут же смешно передразнил ее, но она сделала вид, будто ничего не заметила.

— А я туда пойду, — осмелившись, заговорил Алиф, — я согласен на любую аллею, даже неподвижную или какую другую, если только там окажется кто-то такой, кто подскажет мне, что делать дальше.

— Есть другой способ, — тут же нашлась американка, говоря снисходительным тоном, как обычно обращаются смилостивившиеся родители к напроказившему малышу. — Можно просто подождать, когда ты встретишься со своей подругой, и тогда она подробно расскажет тебе и то, где достала эту книгу, и каких действий она теперь от тебя ожидает.

Алиф принялся тереть жирное пятно на джинсах, съежившись под пристальным взглядом женщины.

— Да, это возможный вариант, — едва слышно пробормотал он. — Только я не уверен в том, что она вообще придет на эту встречу. Или что расскажет мне хоть что-то, если все-таки явится.

Американка тяжело вздохнула, заправляя непослушную прядь волос под шарфик.

— Ну хорошо, — сдалась она, прищурившись и поднимаясь со своего места. — Но если меня побьют, изнасилуют или ограбят, — тут она внимательно посмотрела на Алифа, — я обвиню во всем тебя. Итак, ты теперь официально отвечаешь за мою безопасность. И помните, что я уступаю вам лишь под давлением.

— Чепуха, — отмахнулся Викрам. — Ты идешь с нами только потому, что тебя уже разбирает любопытство. Ну, пошли, ребята.

Он в два прыжка очутился у дверей кафетерия, напевая себе под нос какой-то незатейливый мотивчик. Алиф и женщина послушно засеменили вслед за ним, не забывая сохранять между собой соответствующее приличию расстояние. Очутившись на улице, Викрам выбрал путь вниз по склону холма к выходу с территории университета. Они прошли мимо знаменитой стены, окружавшей храм науки, и очутились в самом Старом Квартале. Здесь, на узких улочках, мощенных камнем, их шаги отдавались странным гулким эхом. Все тут казалось намного старше, красивее и дороже, чем в Городе, каким его знал Алиф. За деревьями вот уже более века тут был налажен специальный уход, оберегавший их от сухого воздуха пустыни. Широко раскинув пыльные ветви и глубоко уцепившись разросшимися корнями в почву, они наполовину закрывали своей листвой арки, ведущие к домикам и виллам. Здесь, конечно, нельзя было увидеть тех однообразных и скучных жилых домов наподобие того, в котором обитали сам Алиф и Дина. Район Бакара был безразличен к красоте и вкусу, и если кому-то они требовались, нужно было заглянуть сюда. Здесь и то и другое пребывало в изобилии.

— Как я хотел бы иметь побольше денег, — вздохнул Алиф. — За деньги можно купить такую красоту!

— Как это цинично, — поморщилась американка.

— А ведь он прав, — заметил Викрам, сделав два внушительных прыжка вперед. — Как бы нам ни хотелось отрицать это. Деньги многие вещи способны сделать проще и легче.

— А там, у меня дома, все по-другому. — Новообращенная говорила как-то особенно непринужденно, как это умеют делать, по мнению Алифа, все иностранцы.

— Сильно сомневаюсь, — заметил Викрам. — Америка такая же страна, как и все остальные, там есть и бедные, и богатые. И если ты спросишь бедняка, хочет ли он оставаться таким же навсегда или мечтает проснуться с миллионом долларов под подушкой, ты будешь всякий раз получать один и тот же ответ.

Американка скептически приподняла брови.

— А ты разве когда-нибудь бывал в Штатах?

— В каком смысле?

— А разве их много?

— Естественно.

— Какой ты забавный. — Приподняв подол юбки, женщина прибавила шагу и почти побежала вперед по улице с самым решительным выражением лица. Викрам рассмеялся.

— Я не хотел задеть твое тщеславие, моя дорогая, — выкрикнул он. — Притормози. Мне так часто приходится иметь дело с представителями западных стран… Ну, я совершенно забыл, насколько ты обидчива.

— А тебе известно, сколько синонимов к слову «иностранка» я знаю? — Она не повернула голову, и теперь казалось, что голос ее плывет просто из головы, обмотанной шелком. — Очень много. Вот, например, аджнаби, ференги, кхавагга, гори, пардези. И меня называли каждым из этих слов. И все они не очень приятные, не важно, что бы вы при этом ни говорили.

— Погоди-ка, кто это «вы»?

— Люди с Востока. В общем, все те, кого нельзя назвать «представителем западных стран». Ну, или как там вы сами себя называете. Вам ведь не важно, на какие уступки нам приходится идти. Мы одеваемся в соответствии с вашими правилами, учим ваш язык и трепетно следуем всем вашим безумным правилам, которые указывают нам, когда можно говорить, как именно и с кем. Я даже приняла вашу веру, причем добровольно, я ведь думала при этом, что поступаю мудро и благородно. Но этого, как выяснилось, недостаточно. Вы всегда будете искать тайный смысл во всем том, что я говорю, даже если при этом я рассказываю о своей родной стране, чтоб ее… В общем, я навсегда останусь для вас иностранкой.

Алифа поразила эта горькая, но вполне искренняя речь. Он взглянул на Викрама и снова удивился, заметив, что тот тоже, по-видимому, был обеспокоен подобным излиянием несчастной женщины. Он пригнулся и сгорбился, как побитая собака, потом резко рванул вперед и очень скоро нагнал американку. Он тут же взял ее под руку и тихо заговорил:

— Ну, достаточно. Прости меня.

Новообращенная отвернулась и уставилась на засохший куст роз, который торчал прямо из стены здания, как древняя мумия, превратившаяся в прах за долгие годы.

— Я не пойму, зачем тебе нужно постоянно выпендриваться передо мной, — пожала плечами женщина. — Я же не единственная, над кем ты можешь посмеиваться. Я совсем не симпатичная. И не обаятельная. Я недоступна и сделала все от меня зависящее, чтобы ты потерял к моей особе всякий интерес. И для меня остается непонятным, почему ты продолжаешь приходить ко мне.

Викрам потянул ее за рукав и приблизил к себе.

— Ты единственный человек, который настолько глуп, что совершенно не боится меня, — тихо признался он, — но при этом глупой тебя не назовешь. И это буквально сводит меня с ума. Ну, тебя такой ответ устраивает? Ты довольна?

— Ты лжешь.

— Я никогда не лгу.

Американка молчала. Викрам что-то пробормотал ей, но так тихо, что Алиф не расслышал. Похоже, его слова возымели эффект, потому что женщина застенчиво улыбнулась и наконец взглянула на своего собеседника.

— Ну, пошли дальше, юный брат мой, — обратился Викрам к Алифу и ободряюще махнул ему рукой. — Догоняй нас.

Алиф рысцой добежал до них. Похоже, американка успокоилась и сбавила шаг.

— Одного я никак не могу понять, — заговорила она примиренческим тоном. — Как это восточные люди могут так спокойно перемещаться туда-сюда между цивилизациями. Мне кажется, западным людям этого не понять. Наверное, мы запрограммированы по-другому. То есть давайте посмотрим, например, на восточных писателей, которые пишут о западной жизни. Это Казуо Ишигуро. Никогда не скажешь, что книгу «Остатки дня, или Не отпускай меня» написал японец. И при этом мне на ум не приходит ни одно имя западного писателя, который смог бы создать талантливую книгу в восточном стиле. Ну возможно, если мы примем во внимание Лоренса Даррелла… Впрочем, я даже не знаю, считается ли Александрия родиной восточной литературы или нет?