Хроники ускоренного сердцебиения (сборник) Шитуев Валерий

И с чего вдруг тучи налетели,

И разверзлись хляби под ногами,

Как же бабы в эти дни рожали,

Без прямых контактов с небесами!

Я с годами мудрым стал, пожалуй,

Понял неизбежность звездной дали —

Где-то я, а где-то – Боже правый,

Даже звезды чем-то ближе стали!

Астрал

Я солдат и поэт, я друид и эстет,

А по сути – российский корнет.

Расплывусь соловьем, уколю палашом,

Окунусь в иордань нагишом.

А когда-то шатался в обличье другом:

Диким волком, домашним котом,

Был солдатом, рабом, промышлял палачом,

Был ученым, служил я врачом.

В прежней жизни я знал переходы в астрал,

В эмпиреях подолгу витал.

Изменилась земля, пролетели века,

А проход мне не дали пока.

Ну а я не тужу: не поверишь, не жду, —

Привилегий и разных чудес.

У меня здесь семья, у меня здесь жена.

Я – солдат, я – поэт, я – отец!

Скворешник

И соловей мне больше не свистит,

И тот скворечник, что подвесил к небу, —

Вновь опустел – который год висит,

Пропал скворец, как будто бы и не был.

Исчезли птицы – не с кем стало петь,

Уходят звери – не привлечь кормушкой;

Вот так руками сделанная клеть,

Становится не домом, а ловушкой.

Когда в избе ютится пустота,

И детский гомон не журчит под солнцем,

И давит слух чужая немота —

Ну хоть бы шмель очнулся за оконцем!

Петух теряет голос, и подруг

Скорей гоняет на автопилоте,

И как в заезженной пластинке звук —

Жизнь тормозит на той же самой ноте.

Пора сменить пластинку, петуха —

Залезть наверх, где дом я не достроил,

Но где стропила? Всюду лишь труха

И в голове труха – ну кто бы спорил!

Весна. Взомлело. Талый, дряхлый снег —

Какой-то столб за старою рябиной…

Авось отпустит соловей мой грех —

Что так распорядился я судьбиной.

Улетели кони

Улетели кони, унеслись машины,

Никому не нужен домик мой из глины.

Никому не нужен пожилой отшельник,

То ли он блаженный, то ли старый мельник!

Где-то с журавлями он ведет беседы

И оленям блудным стряпает обеды.

Строит с муравьями хвойные хоромы,

А в своем хозяйстве только две коровы.

Может, жизнь он понял, фальшь ее отринув,

И ушел к истокам, все оковы скинув,

Где лишь звездный ветер остудит сознанье.

И встречают солнце как венец созданья.

Я уеду в Эдем

Я уеду в страну, победившую злато,

Я уеду туда, где ласкает прибой,

Где дома с черепицей, похожей на вату,

И старушки танцуют под спящей горой.

Я уеду в Эдем, где в глазах у народа

Нет зеленой тоски и сверкают зрачки,

Где уже в январе расцветает природа

И где солнце целует тебя сквозь очки.

В этой тихой стране – не рождаются бури,

Только шторм иногда разгоняет волну,

И забыли давно про снаряды и пули

И не ведают горя, и не помнят войну!

В этой странной стране перелетные стаи

Остаются любить…И выводят птенцов…

А преступность под корень срубили и смяли,

И распахнуты двери у спящих дворцов.

Я уеду в страну без проблем и страданий,

И забуду страну под названием Русь…

Буду счастлив, спокоен без лишних терзаний —

Через месяц – навеки в Россию вернусь.

Уснувший звонарь

Все глуше колокольный звон,

Не слышно перезвонов и раскатов,

Осталось мне гонять одних ворон

На фоне угасающих закатов…

Заснувшее печальное село

Уже не будит четкость метронома,

Какой-то пеленою занесло,

И редко кто-то выглянет из дома.

Звонарь, откинув капюшон назад,

Не в силах дотянуться до веревки,

Уж силушка не та уже в руках,

И мало что осталось от сноровки…

Такому звонарю не раскачать

Тугую мощь отлитой в горне бронзы,

В который раз пытается начать

Набатный перезвон – но все без пользы…

Россия! Русь! Безмолвная страна —

Шестая часть вселенского простора,

Пора тебе встряхнуться ото сна,

Напомнить звон Кремлевского собора.

Кто сжалится над Родиной моей,

И как мне дальше жить без перезвона…

Пора глухих и дряхлых звонарей,

Пронзительная горечь небосклона.

Окно

Старый дом с одиноким подъездом

Тихо спит…Словно кто-то проездом

Залетел на четвертый этаж.

Дом уснул, только весь не погас.

В нем окно. Кто-то дышит за ним

И молчит. Может, грустью гоним…

Или только недавно расстался

И один перед тьмой оказался

Навсегда! Та чужая рука,

Как миражная злая река,

Никогда, никогда не коснется,

Как вода из песка не прольется

Никогда… Или, может, забыли

И торшер на столе не включили,

И оставили свет двое тел.

(Я бы этого очень хотел.)

И теперь после ласк и страданий,

После долгой любви и рыданий

Тихо спят. Им до лампочки,

До фонаря… Даже бабочки

Никогда не нарушат их сон…

Или кто-то опять увлечен

И грызет теорему Ферма —

Доказали уже… Для себя

Он ее не решил… Ноутбук

Полирует клубок из двух рук,

Пока держит контакты «вай-фай»:

«Интернет дорогой, передай!.. —

Это пишет девчонка бойцу…

Даже матери, даже отцу

Никогда не доверит свой блог,

Где, рисуя, несет свой зарок —

Посылать каждой ночью строку:

«Я тебя и любовь сберегу…»

Я стоял и смотрел… Свет горел.

(Я бы этого очень хотел).

Мы в благородство играли до одури…

Мы в благородство играли до одури,

Знали, что шансы как минимум равные.

Быстро растаяли верные козыри —

Карты крутые, да масти все разные.

Светят над нами с неверной дистанции

Тусклые звезды крамольного выбора,

В наши мозги – неизвестной субстанции —

Щедро плеснули как списанным киборгам.

Скошенной стернью, нечистою совестью

Мы закрываем прорехи душевные.

Наши устои подорваны корыстью,

Нас не пугают итоги плачевные!

Где блеск в глазах? Где разряды и молнии?

Этот ли мир на колени мы ставили?

В чем наша суть? Идеалы бесспорные —

Мы в маскхалатах на бойню отправили…

Образ

Я в копне утонул этих медных волос

Так, что сыпались искры из утренних роз.

А в душе сотворил из небесных молитв

Этот призрак себе же проигранных битв.

Я лепил образ твой из оплывших свечей

Из наплывшего воска дремучих ночей,

Из видений, ко мне приходивших во снах,

Интернетного спама компьютерных свах.

Я бродил за тобой по уснувшим дворам,

По рассветным аллеям, вишневым садам,

Собирая в траве хоровод лепестков,

Я огонь высекал из желаний и слов.

Я заглядывал в окна, подъезды, дворы,

Рестораны и бары вечерней Москвы

И в метро и в кино смутно верил и ждал,

Что однажды откроется мне идеал.

Обернусь и увижу тебя наяву,

В своей спальне услышу шаги поутру,

Задохнусь полупьяный в твоих волосах,

Чтоб навеки пропасть в этих искрах-глазах.

Сколько лет этот образ небесный со мной —

Моей женщиной стал, ненаглядной женой.

Только краски и кисть до сих пор я храню

И, не веря глазам, прикасаюсь к огню.

Он все так же пылает в твоих волосах

И улыбкой играет на жарких губах…

Двадцать лет это пламя волнует меня,

Двадцать лет я люблю этот образ огня!

Красный лист

Мне упал на плечо красный лист,

Тихий дар постаревшего клена,

И в своей первозданности чист —

Вещий дар из всколоченной кроны.

Старый друг, одногодка в летах,

Мы с тобою росли и братались —

Ты березу любил в своих снах,

Мы с женой под тобой обнимались.

Но один под могучим стволом,

Вспоминал под кленовой листвою,

Как шагал по земле напролом —

Как шагал, а не брел за судьбою.

Вспоминал своих верных друзей

И врагов, обратившихся тенью.

Всех в архив положил, как в музей

И не стали они мне мишенью.

Я грехи закопаю в земле,

И забуду о вечной разлуке.

Здесь с любимой летали во сне,

Крепко взявшись за юные руки.

Мне упал на плечо красный лист —

Вещий дар постаревшего клена,

Как младенец пред Родиной чист,

Заберите меня из роддома.

Правда

Не кричи на глухого соседа,

Не свети фонарями слепцу,

Ты от них не дождешься ответа,

Ты оставь эту правду Творцу.

Ты поведай о жалости детям,

Да иконам, стоящим в углах;

Будь велик и для всех незаметен —

Возрождайся в своих сыновьях.

Нам от Божьего взгляда не деться,

Как траве от вечерней росы,

Потеплей бы в дорогу одеться,

И запомнить бы эти кресты…