Святые бастарды Туров Тимур
Прихожая в людской была тесной и невысокой, зато секретный кабинет, куда вела особая дверь, оказался велик и роскошен.
Окон в нем не имелось, еще две двери были заколочены – старик явно кого-то боялся. Здесь было множество книг, разложенных по стеллажам, рабочему столу, и даже на полу валялись сомкнутые или распахнутые тома. Часть на славянском, часть по-иностранному, а какие-то и чистые, с отдельными фразами или заполненными наполовину страницами. Везде были перья – отточенные, ступившиеся или еще не знавшие лезвия ножа.
– Садись, – велел Феофан, указывая на низенький пуфик для ног. – При Петре не успел я очистить землю Российскую от нелюди, а при Анне Иоанновне слишком круто взял, от меня свои же отступились, Маркелка, собакин сын, за добро гнусней змеи подколодной отплатил! Ладно, не о том говорю…
– Что за слух о смерти твоей? – спросил Еремей, показывая, что он уже не беглец от крепости, а человек, твердо стоящий на земле и имеющий свое мнение.
– Уже и похоронили, – усмехнулся Феофан. – Пусть пока делят мое наследство, мне надо истинные ценности передать в надежные руки.
Тяжелое предчувствие посетило Еремея.
И действительно, Прокопович уверенно ткнул пальцем ему в грудь:
– Ты возьмешь на себя мою ношу. И когда придет смертный час, передашь ее дальше.
– Почему я, почему не кто-то из близких твоих?
– Нет у меня близких, – отмел Феофан. – Или предатели, или мелкие людишки, которые за свою-то жизнь ответить боятся, а моя ноша их раздавит в одночасье. Я следил за тобой, попов везде хватает, и доносы безграмотные на тебя читал, и целые эпистолярии. Ты – нужный мне человек. Ты сохранишь мою библиотеку, мои записки и мой источник, сохранишь и передашь в целости, а там, когда-нибудь, они послужат тому, чтобы очистить православную Русь от всей нелюди, которая здесь живет.
Еремею были знакомы такие слова, но чаще слышал он их от людей молодых и малограмотных, едва научившихся видеть сквозь Пелену, но уже решивших, что могут все.
Однако когда подобное говорил человек не только пожилой, но еще и считающийся одним из самых грамотных и разумных мужей по всей Руси, а то и за ее пределами, Еремея пробирало хо-лодом.
– Я знаюсь с нелюдью, есть у меня знакомцы и среди оборотней, и среди Часовщиков, – сказал он неторопливо, в то же время подбирая слова для отказа.
– Предали тебя твои Часовщики, – усмехнулся Феофан. – В глаза улыбались, а Демидовых к рукам прибрали. Маах'керу ты даром не нужен. Пока рядом и порядок блюдешь, ты им выгоден, а исчезнешь или ослабнешь – сожрут все, до чего дотянутся. Они ж звери, для них один закон – кто сильнее, тот и прав. Отказать мне ты не сможешь, старый должок на тебе. Сохрани и передай в поколениях мое наследство, чтобы, когда придет час восстать и скинуть нелюдь в море, наследникам было на что опереться.
– Я отказываюсь, – Еремей, кряхтя, поднялся с пуфика. – У меня жена, дети…
– Сядь, – властно приказал старик, и Еремей не смог противиться, бухнулся обратно на пуфик. – Откажешься – прокляну, и тебя, и семя твое. На сыновьях род пресечется. Хочешь того?
В том, что Феофан сможет наложить на него сильное проклятие, Еремей не сомневался, но если бы дело касалось только его, то пошел бы на это легко – столько раз приходилось ему проходить на грани со смертью, что и не счесть по пальцам, разом больше, разом меньше – какая разница?
Но рисковать детьми он не мог.
– Чего ты хочешь? – спросил Еремей.
– Только чтобы ты сохранил знания и источник, коим я тайно ото всех пользуюсь, для следующих поколений, – ответил Феофан. – Они будут умнее, я в этом уверен. Они нас рассудят.
Около шести часов утра посреди мансарды, в которой спали Иво, Вереск и Атаниэль, из воздуха возник плотный улыбающийся человек в черном приталенном балахоне с толстой, шевелящейся золотой цепью на шее. Застежка цепи была выполнена в виде головы змеи, кусающей себя за хвост.
Человек появился внезапно, провел в помещении не больше минуты и исчез так же неожиданно, и все время улыбался. Но за это недолгое время он успел сделать нечто такое, что непонятным образом отразилось в бормотании работающего в своем закутке Мажа:
– Как же, тутти-ту, запустить регенерацию? Должен, тутти-там, быть способ… А если, тутти-ту?.. А тутти-там?.. Ой! Что, тутти-ту, я сделал? Как это, тутти-там? Сидеть! Сидеть, тутти-ту! Не падай! Тутти-там, что я сделал-то? Ого! Аккуратнее! Упрямая тварь, тутти-ту! Как я запустил механизм регенерации, тутти-ту? Я гений, тутти-там! Но как я это сделал?
Иво проснулся в половине двенадцатого дня от крайне неприятного запаха, совмещающего в себе вонь гнилого мяса, дыма и дешевого освежителя воздуха, который усиливал остальные запахи, а не забивал их.
Все уже были на ногах. По кухне вокруг стола с гигантской картой центра Петербурга ходил Атаниэль, не отрывая телефонную трубку от уха. Вереск возился со щенком и выглядел спокойным и вполне довольным жизнью – во всяком случае, выспавшимся и отдохнувшим.
Маж этой ночью явно не спал.
Он негромко, но беспрестанно напевал «Тутти-ту, тутти-там», иногда даже начинал пританцовывать.
– Иво, тутти-ту, хочешь, тутти-там, посмотреть на настоящую магию, тутти-ту? – поинтересовался он, остановив идущего из ванной друга.
– Можно, – с опаской согласился воспитанник слаш.
Альв кивнул в сторону своего огороженного стеллажами угла. Приоткрыв занавеску, Иво увидел сказочный беспорядок в закутке. Стена и пол были изрисованы маркерами – круги, треугольники, звезды были вписаны друг в друга или пересекались, повсюду валялись огарки свечей, несколько пакетов с кусками костей и мяса, стружки и куски неких непонятных материалов.
На диванчике, отведенном для Мажа, сидел некто, смутно похожий то ли на самого альва, то ли на подростка, но этот некто напоминал скорее манекен. Лицо фигуры было вылеплено из кусков мяса и обтянуто тонкой полиэтиленовой пленкой. На месте глаз зияли провалы, в глубине которых едва угадывались зрачки, в выдвинутой вперед пасти, за тонкими свиными губами, скрывались свиные же челюсти. Там, где у кабана находился бы пятачок, красовалось нечто бесформенное. Одето существо было в старую футболку и рваные штаны Атаниэля.
– Тутти-ту, – невнятно прохрипела фигура. – Тутти-там.
– Это, тутти-ту, Доппельгангер, – с гордостью заявил Маж. – Он плохо ходит, тутти-там, у меня возникла проблема с суставами, тутти-ту, но именно он, тутти-там, позволит нам, тутти-ту, обыграть «Ложу», тутти-там, на их собственном, тутти-ту, поле!
Иво внимательнее взглянул на альва. Маленький маг выглядел нервным и возбужденным, он пританцовывал на месте и заглядывал в глаза собеседнику, явно ожидая похвалы.
– Просто потрясающе, – тактично отметил Иво. – Никогда не видел ничего подобного!
Маж расхохотался, и в его хриплом смехе отчетливо проявились нотки безумия.
– Тутти-там, – каркнул Доппельгангер и, неуверенно покачнувшись, добавил: – Тутти-ту!
Отвернувшись от этого тягостного зрелища, Иво уткнулся в Атаниэля.
– Через двадцать минут общий сбор и выход, – сообщил элохим. – Завтракать не будем, каждый возьмет по паре шоколадных батончиков и по бутылке воды. Ты вообще как?
– Да вроде нормально, – ответил Иво.
– Ломки нет? – уточнил Атаниэль. – Голова чистая? Руки-ноги двигаются?
– Все хорошо, – уверенным тоном ответил воспитанник слаш. – Чувствую себя превосходно, выспался, отдохнул, готов к любым испытаниям.
– Ну и отлично, – элохим развернулся, вынул вибрирующий телефон из кармана и сказал в него: – Подтверждаю, через двадцать минут.
Иво, подняв с пола красный маркер, прошел к себе, неуверенно взглянул на вчерашние носки, подумал мгновение, вздохнул и достал из тумбочки новую пару. Вынул из-под подушки «цветок», завернул его в старую газету, найденную на стеллаже, маркером написал на ней «Собственность Григория Пахомовича». Фамилии врача-сатра, Алексия Дмитриевича, который был настоящим хозяином целебного предмета, он не помнил.
Сверток Иво сунул во внутренний карман замшевой куртки.
– Видел «это»? – поинтересовался Вереск, заглядывая к Иво.
Из рук оборотня пытался вырваться Гавкинг.
О том, что за «это», можно было не спрашивать – выделения голосом оказалось достаточно, чтобы понять, что молодой маах'керу имеет в виду Доппельгангера.
– Видел, – кивнул Иво.
– Маж сказал, что после моих слов согласился, что куча амулетов – это слишком сложно, – сообщил Вереск. – И вместо них создал эту тварь.
– Ну, создал и создал, – пожал плечами Иво. – Что такого?
– Мне страшно рядом с «этим», – признался оборотень. – Я и забыл, что ты ничего не боишься. Атаниэля тварь тоже пугает, но он старше и говорит, что успел за свою жизнь повидать и не такое. Оно слишком похоже на нас и при этом совершенно другое. Знал бы, не тащил бы вчера домой разделанную тушу свиньи. Видел его ноги?
– Нет, Доппельгангер при мне был в брюках, – ответил воспитанник слаш.
– Это Атаниэль Мажа заставил одеть тварь. Тонкие, как паучьи, два сустава в каждой, и скрипят, когда она ходит, так мерзко!
Оборотень судорожно поглаживал Гавкинга, не обращая внимания на почти истерические попытки щенка вырваться. Иво в первый раз видел Вереска в таком напряженном состоянии. Его надо было обязательно успокоить, но как это сделать, он не знал.
– Доппельгангер – жуткая штука, – согласился воспитанник слаш. – Но это наша штука, которая должна помочь против «Ложи Петра и Павла». Ну, не раскисай, подумай – что бы сказал твой отец, если бы увидел тебя в таком состоянии?
Оборотень задумался, а потом внезапно усмехнулся:
– По рассказам мамы, отец никогда и ничего не боялся, а если ему было действительно страшно, он сжимал зубы и преодолевал страх. Ты прав, в конце концов, эта… этот Доппельгангер – всего лишь живой амулет, оружие. Голем. Я слышал про подобных, хотя именно с таким никто из моих знакомых не сталкивался. И если бы у Мажа было больше времени, он бы сделал его куда менее жутким. Он сам сказал, что его бесит то, что он не успел поработать с внешним видом твари. Да, ты прав.
Он вышел, явно воспрянув духом. Иво, когда начинал говорить об отце, совсем забыл о том, что Вереск рос без отца, но получилось неплохо.
Вспомнился Эддинг, вечная его пиала с коньяком… Вот кто совершенно не думал ни о страхе, ни о брезгливости. С тех пор как Иво вышел из своего старого дома, оставляя там тело слаш, он многое узнал о «черных». И про то, что они занимались некромантией, и про их привычку к одиночеству. Сны с Еремеем дали еще кое-какую информацию – слаш чаще всего оставались спокойными соседями, и если не лезть к ним, то проблем не доставляли, но иногда они словно сходили с ума, и тогда находиться неподалеку от них было крайне рискованно.
Так почему же Эддинг спас ему жизнь? Почему не отдал в приют? Отчего подарил ему книгу Феофана Прокоповича – вещь безумно дорогую, продав которую слаш мог бы не один год пить коньяк, не вставая со своей табуретки? Был ли он, Иво, «игрушкой», как прямо сказал слаш-координатор? Вряд ли. Может, его и впрямь изучали?
Возможно. Но тогда опять же непонятно, почему ему отдали книгу.
Сам Эддинг фолиантом воспользоваться не мог. У него наверняка имелись причины не продавать книгу, это Иво мог понять – владея опасным оружием, которое ты не можешь применить, продавать его на сторону крайне неосмотрительно.
Но он отдал книгу ему, Иво. Книгу, которую создал Феофан – наверное, говорить, что Прокопович ее «написал», все же неверно, раз фолиант стал чем-то большим, чем просто текстом под обложкой.
Феофан, ненавидевший альвов, элохим, Часовщиков и всех остальных уроженцев гостевых сфер, передал книгу Еремею, вынудив того стать хранителем своего наследства.
Как книга оказалась у Эддинга? Почему он отдал ее ему, Иво?
Воспитанник слаш снял фолиант с полки стеллажа, легко раскрыл ее в середине и прочитал:
«Многое из того, что происходит, имеет в своей основе не случай, а долгую и умелую работу, и чем более искусен тот, кто планирует, тем более похоже происходящее на случай».
Иво расхохотался. Книга Феофана просто взяла и сформулировала мысль, которая билась у него в голове.
– Ну, спасибо, – улыбаясь, сказал он. – Что бы я без тебя делал!
Закрыл том и тут же раскрыл его в другом месте:
«В изведанном мире нет ничего такого, без чего нельзя было бы прожить, однако многие вещи делают твое существование более комфортным и интересным».
В комнату заглянул Атаниэль, кинул на кровать около Иво кобуру с какими-то ремнями, аккуратно положил рядом пистолет и заявил:
– Собирайся, выезжаем.
Едва выйдя из своего закутка, Иво увидел Доппельгангера и его создателя: голем слепо тыкался в стеллаж и при этом прихрамывал на обе ноги, в то время как Маж натягивал кроссовки.
– Ох, тутти-ту, отольется им сегодня моя кровушка, тутти-там, – напевно заявил альв.
Входная дверь была открыта, в нее вошел Вереск, взял две сумки, стоявшие у порога, и выскочил. Иво подобрал оставшийся одинокий рюкзак и вышел следом.
На улице, подъехав так, что боковая дверь оказалась прямо у подъезда, стоял красивый бело-оранжевый микроавтобус с надписью «Разминирование». За погрузкой следил пожилой мужчина в военной форме.
– Только сильно не разбейте, – умоляюще сказал он, глянув на Иво. – Ну, чтобы хотя бы геометрию не повело.
– Постараемся, – ответил воспитанник слаш, хотя смысл просьбы от него ускользнул.
– Я же сказал, вернем в лучшем виде! – донесся из салона голос Атаниэля. – Если вообще вернем.
– Я так и понял, – грустно сказал военный, еще постоял немного, но, заметив выводимого Мажем Доппельгангера, быстро развернулся и пошел прочь.
Что именно он увидел за искажающей реальность Пеленой, Иво не знал, но военный явно не хотел иметь с этим дела.
Из салона выпрыгнул Атаниэль, довольно потер руки:
– Первую часть обещанного «бесцветный» выполнил, на такой машине нас в любое место пропустят. Правда, хороша она до первого столкновения, потом становится сущим кошмаром – слишком приметна. Оружием весь салон набит, в основном новье, причем половиной я пользоваться не умею, но то, что знаю – вещи проверенные и хорошие.
– Все равно, тутти-ту, я ему не верю, тутти-там, – заметил альв, помогая Доппельгангеру забраться в салон микроавтобуса.
Тварь лезла вперед, спотыкаясь, но настойчиво. Наконец она кое-как преодолела пару ступенек и тут же устроилась на ближайшем кресле, торжествующе прокряхтев:
– Тутти-ту!
– Молчи уж, тутти-там, – проворчал Маж. – Недоделок, тутти-ту.
– Итак, – негромко начал Атаниэль, убедившись, что Маж, Иво и Вереск слушают его. – Сейчас мы едем на Васильевский остров. Мне доставило немало хлопот убедить нашего благодетеля, что операцию по нападению на Одиннадцатый равелин начинать нужно оттуда, но в итоге он согласился. Там мы встаем около Смоленского братского кладбища «Остров декабристов» – место проверенное, спокойное, никого заинтересовать мы там не можем. В то же время до источника в другой части кладбища – недалеко.
Основу плана мы с Мажем оговорили сегодня утром, там обсудим детали. Затем сделаем звонок «бесцветному», он организует отвлекающий маневр у источника в районе строительства «Петров-ского форта» – суть он нам рассказывать отказался, но после этого все внимание «Ложи Петра и Павла» должно быть приковано к тому месту. По его плану, мы после этого должны напасть на Одиннадцатый равелин. Даже с учетом отвлекающего маневра, подобный поступок – чистое самоубийство.
Поэтому мы, как и договаривались ранее, захватываем источник на Смоленском кладбище, благо поставленные на него заклинания Маж знает назубок и может снять за несколько минут. Затем он ставит свои заклинания, мы короткой дорогой возвращаемся к машине и едем ко второму источнику, и там уже начинаем шуметь. Основание второго колодца расположено в подвале двухэтажного дома, дом стоит чуть наособицу, защищать его – одно удовольствие, атаковать – совсем другое. К сожалению, никто из нас там не был, поэтому точного плана действий нет. Разбираться будем на месте. Ваши мнения?
– Как оттуда выбираться будем, если что? – поинтересовался Вереск.
– У нас есть взрывчатка, – ответил Атаниэль. – Я поставлю закладки в паре мест неподалеку, заминирую само здание, в котором находится источник. В нужный момент взрываем дальние закладки, под шумок прыгаем в машину, это «Мерседес Виано», бронированный, с пятилитровым дизелем. Как только отъедем, взорвем само здание. Шанс уйти есть, но я бы на это сильно не рассчитывал.
– Куда поедем оттуда, если все-таки выберемся? – спросил Иво.
– Бросим машину в паре кварталов от дома и будем уходить парами, – вздохнул Атаниэль. – Вчетвером шансов вообще нет. Но если честно, то так далеко я даже загадывать боюсь. Я рассчитываю, что мы сможем спровоцировать всех на нападение на «Ложу».
Элохим не видел, но за его спиной Маж злобно усмехнулся, и в этом оскале Иво четко прочитал – альв не рассчитывал на чью-то поддержку. Он явно собирался ввязаться в бой и по возможности отомстить тем, кто издевался над ним долгие восемь лет, а что будет потом, считал несущественным.
Вереска, также заметившего гримасу альва, передернуло. Хотя, возможно, оборотень просто еще раз бросил слишком пристальный взгляд на созданную альвом тварь.
– Я в деле, – мрачно сказал Иво.
Он и сам не мог до конца объяснить, зачем лезет во все это, почему не пытается отговорить элохим от самоубийственной атаки. Логика, заменяющая ему страх, вопила о том, что этот корабль тонет и все крысы давно уже плывут к берегу.
– Я тоже, – согласился Вереск.
– У меня никогда в жизни не было таких друзей, – тихо сказал Атаниэль. – И, думаю, никогда больше не будет. Прошу об одном – берегите друг друга, я очень хочу, чтобы сегодняшний день мы пережили без потерь. Все, по коням!
Глава 20
Этот кабинет более походил на коридор – два метра шириной и с десяток длиной, и он заставлял любого посетителя некоторое время идти, чтобы просто добраться до сидевшего за столом хозяина. Сероглазый – рука «действующих» – знал, что в стенах есть ловушки, и пройти коридор от начала до конца может только Наблюдатель из ордена Изумрудных Крыльев, причем только тот, кого здесь ждали.
И хотя ему вроде бы нечего было бояться, он все равно внутри трепетал.
Магистр ордена Изумрудных Крыльев Санкт-Петербурга не озаботился приветствиями, он заговорил сразу же, едва сероглазый остановился у стола, и заговорил спокойно, безо всяких признаков эмоций:
– Ты увяз в этом деле по уши. Ты был уверен, что используешь их, а теперь выясняется, что это они используют тебя.
Рука «действующих» стоял, понурив голову.
Он не собирался прекращать операцию, несмотря на то что «Святые бастарды» на ходу перекроили утвержденный план. Но ему нужна была поддержка магистра – в противном случае, если операция провалится, все могло закончиться изгнанием или вообще ритуальной казнью.
– Если они захватят хотя бы один источник, мы сможем представить ситуацию в самом выгодном для нас свете, – ответил сероглазый. – А если они захватят два источника, хотя бы даже и ненадолго, у многих в городе возникнет сомнение в том, что «Ложа Петра и Павла» так уж хорошо защищает свои владения.
– «Ложа Петра и Павла» – это не причина, а следствие, – укоряюще произнес магистр. – Мы легко могли бы с ними договориться, если бы не Желтое Око. Именно они выживают нас из города.
– С помощью «Ложи», – парировал рука «действующих».
– Ты идешь очень длинным путем, но, во всяком случае, не бездействуешь. Я оставляю эту операцию на твое усмотрение, но по-старайся не оставлять явных следов. Ваш командор надолго остается в Амстердаме, и сегодня у тебя есть шанс встать на его место. Или перестать быть даже тем, кем ты сейчас являешься… если все пойдет не в нужную для нас сторону.
– Я понял.
– Тогда иди.
Сероглазый коротко поклонился и пошел к выходу.
Он знал, что не все выходят из кабинета после подобных разговоров.
Рука «действующих» разочаровал магистра, когда сообщил ему о том, что внедренный в «Мерседес» «жучок» передал разговор «Бастардов», и неожиданно выяснилось, что цель их – источники, а не Одиннадцатый равелин.
Однако он дошел до двери, легким движением руки распахнул ее и очутился в коридоре. Он не только остался жив, но еще и продолжал свою работу. Это оказалось большой удачей для него и для четверых дерзких мальчишек, которым сегодня было суждено умереть.
Умереть в любом случае, потому что сероглазый действительно увяз. Он слишком много с ними общался, и оставлять в живых эту безумную, но удачливую четверку смысла не было.
Впрочем, пока что рука «действующих» еще раз обдумывал отвлекающий маневр с нападением на строителей «Петровского форта», который даст «Бастардам» хорошую фору для начала операции.
Двадцать «коричневых», из них трое наемников-профессионалов, остальные мелкие уголовники, а еще около полусотни дворняг, которых выпустят на территорию голодными и разозленными. После звонка от начальника охраны стройки – обычного человека – начальство «Ложи» просто обязано будет решить, что им мстят маах'керу. То, что это провокация, выяснится быстро, но цели маневр, скорее всего, достигнет.
Атаниэль вел машину, Вереск сидел рядом с ним, а Иво, Маж и его голем находились в салоне микроавтобуса, соседствуя с несколькими ящиками, набитыми оружием и взрывчаткой. По стенам были развешены бронежилеты, каски, «разгрузки».
– Зачем нам нужен Доппельгангер? – поинтересовался Иво.
Тварь его особо не беспокоила, но от нее пахло сырым мясом, и выглядела она действительно неприглядно.
– Он, тутти-ту, замкнет на меня второй источник, тутти-там, – ответил Маж. – И все, тутти-ту, кто будет, тутти-там, качать из него энергию, тутти-ту, будут делать это через него, тутти-там. А он, тутти-ту, передаст эту энергию, тутти-там, мне.
– Ты говоришь «тутти-ту – тутти-там» беспрестанно, – сообщил Иво.
– Я, тутти-ту, знаю, – усмехнулся Маж. – Устал, тутти-там, как собака, тутти-ту. Но это, тутти-там, уже ненадолго, тутти-ту.
Иво понял, что альв считает себя смертником. А если погибнет Маж, то и всем остальным останется недолго.
– Тутти-ту, – прохрипел Доппельгангер.
– Внимания, тутти-ту, требует, – усмехнулся Маж. – Доппельгангер, тутти-ту, сейчас живет, тутти-там, за счет моей энергии, тутти-ту. И так будет, тутти-там, пока я не замкну его на источник, тутти-ту.
– Как это все действует? – решил уточнить Иво, хотя от певучих присказок альва у него уже начинала болеть голова.
– Ритуальная магия, тутти-ту, – пояснил Маж. – Когда хотят кого-то убить, тутти-там, делают фигурку, тутти-ту, с односторонней связью, тутти-там, и через нее, тутти-ту, убивают. Я сделал, тутти-ту, Доппельгангера с обратной связью, тутти-там. Когда у него мало энергии, тутти-ту, он сосет ее у меня, тутти-там. Когда много, тутти-ту, отдает излишки мне, тутти-там. Если члены «Ложи», тутти-ту, будут брать энергию, тутти-там, через источник, тутти-ту, который я заблокирую Доппельгангером, тутти-там, им придется, тутти-ту, стараться лучше, тутти-там. Потому что, тутти-ту, они будут качать энергию, тутти-там, и для меня, тутти-ту, и для него, тутти-там. Это, тутти-ту, заклинание на основе «посредника», тутти-там, с помощью которого, тутти-ту, они восемь лет издевались надо мной, тутти-там.
– По-моему, это слишком сложно, – осторожно сказал Иво.
В этот момент микроавтобус резко затормозил, и непристегнутый Доппельгангер свалился с сиденья, уткнувшись свиным рылом в сидевшего напротив Иво. Маж небрежно дернул свое создание за футболку, и оно вновь оказалось на месте. Альв вытянул ремень и пристегнул Доппельгангера.
– Не дрова, тутти-ту, везете! – крикнул он Атаниэлю, проигнорировав слова Иво.
– Да подрезали нас! – проорал в ответ элохим. – Знали бы они, сколько у нас в салоне взрывчатки!
Пока Доппельгангер был около коленей Иво, воспитанник слаш успел увидеть его морду вблизи – и удивился тому, что теперь она выглядит не так страшно. Поверх мяса появился тонкий, почти прозрачный слой кожи.
– У него морда заживает, – кивнул на тварь Иво.
– Да, тутти-ту, за мой счет, – проворчал в ответ Маж. – Первый блин, тутти-там, регенерация. Если честно, тутти-ту, сам не пойму, тутти-там, как смог. Только что не получалось, тутти-ту, и вдруг, тутти-там, пошел процесс. Сегодня я бы, тутти-ту, совсем по-другому все делал, тутти-там. А знал бы ты, тутти-ту, как я его оживлял, тутти-там, всплакнул бы, наверное.
За затемненными окнами проносился город.
Насколько Иво понял по отрывочным фразам элохим, ехали они по маршруту, оговоренному с «бесцветным». Вереск негромко рассказывал Атаниэлю, как хорошо летом в Квебеке, какие там леса, запахи, как прекрасно дурачиться, кувыркаясь в траве. Элохим на это вполне резонно отвечал, что это в любом лесу хорошо, и под Питером есть такие места, что просто загляденье, а если взять среднюю полосу, а еще лучше – Южную Сибирь, так и вообще места можно найти потрясающие.
– Тутти-ту, тутти-там, – время от времени хрипел Доппельгангер.
Причем каждый раз это у него получалось все более и более отчетливо, начали проявляться интонации. Один раз Иво даже показалось, что тварь урчит эту немудреную фразу с удовлетворением.
– Приехали, – сообщил, наконец, Атаниэль.
Иво распахнул дверь и увидел знакомые места – отсюда, если по прямой, можно минут за десять дойти до их с Эддингом дома. Вот только возвращаться туда не хотелось. Всего несколько дней прошло с того момента, как он вышел из барака, оставив позади тело приемного отца, но словно целая жизнь прошла за эти долгие, насыщенные июльские дни.
Микроавтобус стоял на парковке около одноэтажного длинного дома, на котором висела табличка «Прием по общим вопросам с понедельника по пятницу, с 10.00 до 16.00, перерыв на обед с 12.00 до 13.30».
– Что это за здание? – поинтересовался Иво у Атаниэля, который успел обойти морду машины вокруг.
– А Семь его знают, – ответил элохим небрежно. – Важно то, что в выходные здесь есть только сторож, который спит или смотрит телевизор, а парковка скрыта от дороги забором. Мальчишки, бывает, бегают, но Маж обещал прикрыть машину от них.
– Обещал, тутти-ту, – сделаю, тутти-там, – ответил альв, вылезая из салона.
Вслед за ним, не сказать, что ловко, но уже без помощи создателя, выбрался Доппельгангер. На свету стало видно, что морда его более не нуждается в полиэтилене, которым альв стянул куски мяса. Маж сдернул пленку небрежным жестом. Свиная челюсть чуть втянулась в череп, розовато-серая кожа обтягивала морду, все больше походившую на лицо.
– Жрать, тутти-ту, – каркнул Доппельгангер.
– Это остаточное, тутти-там, – уверил Маж пораженных друзей. – Он своего разума иметь не должен, тутти-ту, если не считать полутора килограммов свиных мозгов, тутти-там, в оргалитовой коробке в голове.
Но, едва сказав это, альв вдруг замер, а затем подошел к собственному детищу вплотную и начал разглядывать его глаза.
– Но я, тутти-ту, до конца не уверен, тутти-там, – сказал он. – В любом случае, тутти-ту, это не имеет значения.
Собравшись около машины, несколько раз проговорили план действий.
Первый источник находился на православном кладбище, в двухстах метрах от часовни Ксении Блаженной. По случаю воскресенья на кладбище наверняка было много людей, как тех, кто пришел загадать желание к часовне, так и родственников похороненных.
Между Мажем и Атаниэлем разгорелся спор по поводу Доппельгангера. Альв настаивал на том, чтобы взять его с собой, хотя и признавал, что делать тому около первого источника нечего. Элохим же не понимал, зачем рисковать, тащить с собой неуклюжую тварь.
– Ладно, тутти-ту, оставим, тутти-там, – согласился, наконец, Маж, и было видно, что решением этим он крайне недоволен.
Первыми вперед должны были пойти Вереск и Иво, как наименее привлекающие внимание. Рядом с ними, чуть позади, под иллюзией, двинется альв. А в полутора десятках метров сзади, ссутулившись, чтобы так уж сильно не выделяться, их будет прикрывать Атаниэль.
У всех, кроме Мажа, было по пистолету. Автоматы и бронежилеты в этот раз решили не брать – все решала скорость, и в случае серьезного столкновения в первую очередь рассматривался вариант бегства, а не схватки.
– Начинаем, – сказал Атаниэль в мобильник и тут же сбросил, не желая ввязываться в разговор с «бесцветным».
– Сейчас где-то проведут отвлекающий маневр? – уточнил Вереск.
Он был спокоен, а так как Доппельгангера оставили в машине, то даже почти счастлив.
– Где-то, тутти-ту, что-то да начнется, тутти-там, – философ-ски ответил Маж.
Смоленское кладбище занимало большую территорию на Васильевском острове и было разбито на несколько частей – в том числе православную и лютеранскую. Иво жил рядом с лютеранской частью, а источник находился с другой стороны реки Смоленки – в православной.
Как и было оговорено заранее, друзья перешли речку по мосту и проследовали к входу на православное кладбище.
Иво время от времени оглядывался – людей вокруг было немало, но никто не обращал на них внимания. Один раз мелькнул впереди Часовщик, но воспитанник слаш не успел даже понять, женщина это или мужчина – так далеко и на такое короткое время показался «желтый».
Вошли в ворота, Вереск уверенно шел вперед, ему хватило одного взгляда на карту, чтобы точно знать, куда идти. Иво бы еще раз десять сверился, и то не был бы до конца уверен, а канадец пер, не сбавляя шага, словно поставленная маркером на карте точка притягивала его к себе.
По мере отдаления от основной аллеи кладбища, ведущей к – часовне Ксении Блаженной, людей вокруг становилось все – меньше.
– Как думаешь, источник точно не охраняется? – поинтересовался Иво у оборотня.
– В живом стороже нет никакого смысла, – ответил Вереск. – На колодцах обычно стоит серьезное заклинание, а то и не одно, и пока кто-то будет пытаться их взломать, хозяева успеют приехать и покарать наглеца. А если кто-то может быстро и легко снять заклинание такого уровня, значит, ему и на охрану плевать – сметет, не задумываясь. Где-то здесь должно быть.
Вокруг теснились могилки, часть – ухоженные, со скамеечками, с рюмками, печеньем и конфетками у обелисков или крестов. На другие же, видимо, давно никто не заглядывал – там памятники покосились, иногда не было даже ограды.
Из посетителей Иво увидел только пожилую даму в платке и длинном платье, стоявшую на коленях около креста метрах в сорока от него.
– Левее, тутти-ту, – пропел невидимый альв.
В той стороне кладбище заканчивалось, там были липы и ивы, а чуть дальше – невидимая пока Смоленка.
Иво шагнул в указанном направлении и тут же увидел беловатый столб источника. Согласно плану, он не стал подходить туда. Повернулся к источнику спиной, присел на колено, достал пистолет, убедился, что патрон находится в патроннике, снял с предохранителя и осмотрелся.
Теперь его задачей – так же как и задачей Вереска и Атаниэля – становилось прикрытие Мажа. Еще у машины тот, не вдаваясь в подробности, объяснил, что заклинание на источник накладывал Локка ди Вери, молодой джинна, ставший сильным магом за счет «посредника»-альва.
Маж чувствовал это заклинание, знал его наизусть и собирался сыграть на этом, быстро сняв плетение джинна и поставив вместо него свое.
Коленопреклоненная женщина встала и направилась к Иво.
Воспитанник слаш не собирался убивать или калечить ни в чем не повинную даму, но и позволить ей приблизиться к Мажу было нельзя. Так что он спрятал руку с пистолетом в широкий карман куртки и встал в полный рост.
– Ой! – испугалась женщина. – Что вы здесь делаете?
– Обеспечиваю безопасность, – честно ответил Иво.
Его слова еще больше испугали даму, она, не пытаясь расспрашивать далее, сделала шаг назад, еще один, затем развернулась и неловко побежала прочь, чуть приподняв подол платья руками.
– К нам едут, – вышел из кустов Атаниэль. – Вереску я уже сказал, Мажа отвлекать не стал. У нас есть минут пять точно, скорее даже семь, и очень маловероятно, что десять.
– «Бесцветный» звонил? – уточнил Иво, дождался кивка и вновь присел на колено, достав пистолет из кармана.
Обернувшись, он обнаружил, что Атаниэля рядом уже нет. Сколько времени Маж будет снимать заклинание? Он говорил, что это несложно для него, – но насколько несложно? А как долго он будет ставить свое заклинание? И не снимут ли его члены «Ложи» за пару минут?
Оставалось только надеяться, что альв был действительно таким сильным магом, каким считал себя. Проверить это как-то или опровергнуть у Иво не было ни единого шанса. Хотя – если посмотреть на Доппельгангера – Маж мог действительно немало. Да, он сам не до конца понимал, что сделал, но его творение ходило, разговаривало и даже могло регенерировать.
Секунды текли, выстраиваясь в минуты, солнце то выглядывало из-за туч, и тогда Иво становилось жарко, то пряталось вновь, и тогда он вздрагивал от внезапного холода.
Издалека донесся вой сирен – почти наверняка под их аккомпанемент приближались хозяева источника. Вдалеке, среди могил, Иво увидел движение – кто-то следил за ними, но, видимо, не собирался нападать, ожидая, пока подойдут основные силы.
Воспитанник слаш осторожно, не отводя глаз от места, где видел движение, сменил опорную ногу и чуть покачался, убеждаясь, что ничего не затекло. Когда рядом раздался шорох, Иво мгновенно перекатился вправо, выставив перед собой пистолет.
В паре метров от него стоял Атаниэль.
– Уходим, Маж справился, – сказал элохим. – Я видел троих, но они не решатся нападать. Главное, сам не подставляйся.
Иво, пригибаясь и то и дело оглядываясь, побежал за Атаниэлем. Метров через двадцать он в последний момент понял, что впереди – начало склона, ведущего к воде. Лишь чудом удержался от того, чтобы не кувыркнуться вниз.
Маж ждал на другом берегу, в его руке был черный жезл, которым он сосредоточенно качал в такт прыжкам Вереска по воде. Едва оборотень оказался на другой стороне, в воду шагнул Атаниэль – и тоже не провалился. Создалось ощущение, что он прыгает с камня на камень, хотя ничего подобного в реке не было.
Переход речки занял несколько секунд. Едва элохим вышел на берег, Иво прыгнул вперед, почти без удивления отметив, что вода его держит и даже пружинит.
Маж взмахивал жезлом каждый раз, когда нога воспитанника слаш касалась воды. Судя по виду альва, заклинание это давалось ему легко, хотя выглядело необычным и сложным. Вверху, среди кустов, уже сидел Вереск, выставив перед собой пистолет. К нему карабкался Атаниэль.
Как только Иво поднялся на высокий берег, он также обернулся и выставил перед собой оружие. И тут же заметил движение в кустах на противоположном берегу реки. Альв еще не успел подняться вверх и был отличной мишенью, поэтому воспитанник слаш, не раздумывая, выстрелил.
В то же мгновение началась пальба – словно бы нажав на спусковой крючок, Иво сдвинул рубильник в положение «бой».
Он дважды успел пальнуть, причем один раз точно попал, прежде чем расслышал рев Атаниэля:
Читать бесплатно другие книги:
