Поверь своим глазам Баркли Линвуд
— Хорошо. Тогда я скоро буду у вас.
— Ждем.
— У меня возникла одна идея, — сказал я Джули. — Не побудешь у нас, пока я не вернусь?
— А что мне остается делать? — усмехнулась она. — Не на работу же отправляться, в самом деле?
Через десять минут я уже входил в кабинет Гарри со страховым полисом отца в руке, который нашел в одном из кухонных ящиков. Мне вовсе не хотелось показаться грубым, но я был настолько взвинчен, что буквально швырнул документ ему на письменный стол.
— Что, черт возьми, с тобой такое, Рэй?
— Но вам ведь эта бумажка срочно понадобилась, не так ли?
— Да, она мне нужна, но сейчас меня беспокоит твое состояние. Что случилось? Это все из-за Томаса, или я ошибаюсь?
Я заставил себя сесть. Возникло ощущение, будто мне сделали инъекцию кофе прямо в вену.
— С ним это связано тоже, но не только. То есть началось все с Томаса, но сейчас переросло в нечто гораздо большее. И мне нужно с вами это обсудить.
Гарри прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями, а потом сказал:
— Выкладывай, что там у тебя.
— Томас увидел нечто. В Интернете. Он совершал виртуальную прогулку по Нью-Йорку и случайно заметил что-то в одном окне третьего этажа.
Гарри терпеливо слушал, пока я рассказывал ему все с самого начала и до конца. О том, как Томас посчитал, что было совершено убийство. О своей поездке в Нью-Йорк. О разговоре брата с управляющим. О стертом изображении, об убийствах в Чикаго, о пропавшей женщине.
— Боже милосердный! — воскликнул Гарри. — Никогда в жизни не слышал ничего подобного.
— Конечно, надо сообщить обо всем в полицию, но я однажды уже попытался с ними связаться, и толка не вышло.
— Ясно. История просто шокирующая.
— Да, меня не восприняли всерьез, — подтвердил я. — Но сейчас дошло до того, когда бездействовать уже нельзя. Вот я и подумал, что, вероятно, вы сможете дать мне какой-то дельный совет.
— Что ж, по-моему, ты руководствуешься верными инстинктами и исходишь из благих намерений. Звонок в полицию был попыткой. Но теперь позволь мне задать несколько вопросов. Ты уверен, что в «Уирл-360» не подвергают периодической проверке размещенные ими на сайте уличные сцены, и если программа находит нечто не замеченное ранее, она сама меняет изображение?
Это мне в голову не приходило.
— Не знаю. Но даже если предположить, что это так, мне все равно кажется странным совпадением, что изменение было внесено буквально через пару дней после обнаружения картинки Томасом и моего появления у дверей той квартиры.
— Справедливое замечание. А ты не задумывался о том, что подобной картинки могло не существовать вообще?
— Гарри! Это не очередная фантазия Томаса. Я видел изображение своими глазами. В тот же день, когда Томас его нашел.
— Ты не понял моего вопроса. Не сам ли Томас разместил данное изображение?
— Что?!
— Не мог ли Томас сам затеять игру с картинкой на компьютере, создав иллюзию головы женщины, которую душат?
— У него нет ни технологии, ни необходимых знаний, чтобы взломать систему «Уирл-360» и манипулировать изображениями на их сайте.
— Ясно, — кивнул Гарри. — Но ведь у него была возможность сфабриковать картинку только на одном компьютере. А именно — на своем. Я не знаю, как это делается, однако ведь это допустимый вариант. А потом ему достаточно было вернуть картинке первоначальный вид, чтобы ты подумал, будто некий злоумышленник устранил ее.
Я покачал головой:
— Не думаю… Не верю, что он на такое способен.
— А ты видел изображение на каком-нибудь другом компьютере помимо того, что принадлежит Томасу?
Конкретный вопрос.
— Нет, — после паузы ответил я, — зато управляющий позже подтвердил, что в той квартире раньше жили две женщины и одну из них объявили в розыск.
— Что еще сказал тебе управляющий?
— Лично мне он не говорил ничего. С ним беседовал брат.
Гарри Пейтон выразительно промолчал.
— Не хотите же вы убедить меня, что Томас выдумал и свой разговор с управляющим?
— Заметь, это сказал не я, хотя…
— Но имя, названное Томасу управляющим, было подлинным. Его упомянули и в публикации «Таймс».
— А разве у Томаса нет доступа к архиву «Таймс»? Разве не мог он сначала прочитать статью, а потом назвать тебе имя? Пойми, Рэй, я всего лишь задаю тебе те же вопросы, какие непременно заинтересуют и полицию.
Я вздохнул:
— Нет. Томасу я верю. Может, это не очень умно с моей стороны, но я не представляю, чтобы он решился на имитацию подобного изображения. И убежден, что он действительно разговаривал с управляющим. Кроме того, Гарри, уж Джули точно не выдумала ничего, что узнала от сотрудников «Уирл-360». Убили двух человек. И один из них был непосредственно связан с размещением изображений на сайте.
— Понял.
— А до меня дошел смысл ваших слов. Если даже я расскажу копам о наших подозрениях, они снова лишь отмахнутся от меня.
Гарри пожал плечами, но в его взгляде сквозило сочувствие.
— Послушай, я ничего не утверждаю… А если ты ошибаешься по поводу брата? Если, уж прости меня за такое подозрение, увиденное им было навеяно разговорами с президентом Клинтоном?
Я приложил ладонь ко лбу. На меня штормом надвигалась головная боль. Ураганный приступ мигрени.
— Я ценю ваши предостережения, Гарри. Но что-то все же происходит. И должен найтись способ передать информацию полицейским. Необходимо, чтобы хоть кто-нибудь из них выслушал историю до конца, прежде чем списать ее на болезнь моего брата.
— Вообще-то есть у меня один друг. Барри Дакуэрт — детектив из полицейского участка Промис-Фоллз. Может, мне надо связаться с ним и выступить в качестве посредника? Барри полностью доверяет мне, а потому если я ему все объясню и он решит, что дело стоит проверки, то поможет вам. По меньшей мере сам позвонит в полицию Нью-Йорка. Уж его-то им придется выслушать внимательно.
Мне понравилась эта идея. Гарри обладал несомненной способностью внушать людям доверие. И он был уважаемым членом местного общества. С Дакуэртом у меня самого могло получиться не лучше, чем с детективом из Нью-Йорка, но Гарри он непременно выслушает до конца, а не швырнет просто так трубку и не выставит за дверь своего кабинета. А Дакуэрту, в свою очередь, скорее поверят коллеги из другого полицейского управления.
— Отлично! — воскликнул я. — Прекрасная мысль!
Я воспрянул духом, и тяжесть лежавшего на моих плечах бремени перестала казаться невыносимой.
— Я был бы очень признателен, если бы вы сделали это, Гарри.
— Конечно.
Я уже поднялся, чтобы уйти, но неожиданная мысль заставила меня задержаться.
— Ты обеспокоен чем-то еще? — спросил Гарри.
— Даже не знаю, нужно ли упоминать об этом, но, быть может, папа поднимал в разговорах с вами эту тему?
— Какую именно?
— Томас сказал мне — и сейчас я постараюсь привести его слова в точности, — что «иногда в окнах можно увидеть всякое». А потом рассердился на меня, посчитав мое расследование в Нью-Йорке проведенным не слишком тщательно, и заявил, что я повел себя так же, как прежде, когда кто-то в окне оказался в беде.
Гарри наморщил лоб.
— Похоже, Томас имел в виду самого себя, — заметил он.
— Мне тоже так показалось. И было еще кое-что, о чем мне рассказал Лен Прентис.
— О чем же?
— Лен пришел к нам домой, когда я уезжал в Нью-Йорк. И он разозлил Томаса. Лен пытался вытащить Томаса из дома на обед, но брат отказался ехать с ним и даже ударил его. То есть не ударил, а дал пощечину.
— Вот так дела! — От удивления у Гарри округлились глаза.
— Ничего страшного не случилось, и Лен не стал раздувать из этого скандала. Но вспомнил, как однажды отец говорил ему, что Томас пытался столкнуть его с лестницы, и когда я напомнил об этом брату, тот фактически признался, что так и случилось.
— Лично мне твой отец никогда не сообщал ни о чем подобном.
— Томас сказал, что тогда отец хотел перед ним извиниться за то, что произошло, когда ему было тринадцать лет, но брат не желал ни о чем вспоминать. И так получилось, что он толкнул отца, который упал на спину.
— Господи!
— Но папа не рассердился. Так утверждает Томас. По его словам, папа сказал, что понимает, почему сын не может простить его.
— Ты расспросил брата, что имелось в виду?
— Я пытался, но он не хочет рассказывать. Впрочем, я сделаю еще одну попытку, вот только дождусь подходящего момента. Что такого мог папа сделать Томасу, если чувствовал необходимость просить у него прощения через столько лет?
Гарри украдкой посмотрел на часы.
— Наверное, вы очень заняты, — произнес я. — Мои истории, видимо, напомнили вам нескончаемый сериал «Как вращается мир». Огромное спасибо за все, Гарри.
Я уже подходил к машине, когда снова зазвонил мой сотовый телефон.
— Это я, — услышал я голос Джули.
— Ты все еще у нас?
— А где же?
— С Томасом все хорошо?
— Да. Я поднялась к нему, попросила воспользоваться программой «Уирл-360» и показать мне дом моей сестры Кэндейси. Оказалось, достаточно дать ему название и сказать, что это в Нью-Йорке, и он сразу нашел его.
— А что за дом?
— Сестре принадлежит кондитерская в Гринвич-Виллидж, которая специализируется на кексах с кремом. А живет она прямо над своим заведением.
— Та самая кондитерская, где всегда очередь? Она еще фигурировала в «Сексе в большом городе».
— А ты смотрел «Секс в большом городе»?
— Ну, может, пару серий, не более.
— Нет. Это другая кондитерская. Но там все тоже вкусно. А Томас мгновенно нашел ее на Восьмой Западной улице, словно сам бывал там не раз. Она называется «Кэндис», если однажды тебе захочется заглянуть туда. Но расскажи лучше, как прошла встреча с адвокатом?
Я сообщил ей, что Гарри Пейтон готов взять на себя роль посредника между мной и полицией.
— Отличная мысль, — одобрила Джули. — Я знакома с Дакуэртом. Цитировала его несколько раз в статьях… Но случилось еще кое-что, Рэй. Когда я проверила Интернет по поводу Эллисон Фитч сегодня утром, то не нашла ничего нового. Решила позже провести повторный поиск на ноутбуке твоего отца. И, представь, на сей раз возникла ссылка, которой не было прежде.
— Какая?
— Короткое сообщение из Тампы. Женщину, которую так звали, нашли мертвой в одном из мотелей.
Господи! Каждый раз, стоило Джули начать поиск людей, так или иначе причастных к этому запутанному делу…
— Ты меня слушаешь, Рэй?
— Да.
— Хочешь знать, о чем я думаю?
— Конечно.
— Ситуация принимает опасный оборот.
48
— Алло!
— Томас? Это Билл Клинтон.
— Добрый день!
— Как поживаешь?
— Хорошо, сэр.
— Я всего лишь хотел напомнить тебе, Томас, какую огромную ценность ты для нас представляешь. Тебе знакомо такое понятие, как «тайная операция»?
— Глубоко засекреченная миссия, сэр?
— Совершенно верно. Глубоко законспирированная операция, которую может осуществлять ЦРУ или иное подобное ведомство. Причем у Белого дома всегда должна быть возможность отрицать свою причастность и даже осведомленность о ней, если подробности случайно подвергнутся огласке.
— Понимаю.
— Выполняя данные задания, наши сотрудники нередко попадают в сложные ситуации, и тогда им приходится срочно спасаться бегством. Вот почему твои знания так важны. Не только на случай исчезновения всех электронных карт или глобальных природных катаклизмов. И потому невозможно предсказать, в какой момент мы можем позвонить и попросить тебя о помощи, чтобы ты подсказал безопасный маршрут отхода.
— Это мне тоже понятно, сэр.
— Но главная цель моего сегодняшнего звонка — снова предупредить тебя, что в твоем прошлом есть эпизоды, о которых ты ни в коем случае не должен никому рассказывать. В противном случае люди из ЦРУ могут потерять доверие к тебе. В их глазах ты будешь выглядеть слабаком и размазней. Или — что еще хуже! — болтуном. Это ты твердо усвоил?
— Так точно, сэр.
— Хорошо. Рад это слышать.
— Могу я задать вам вопрос… Билл?
— Да.
— Мы с братом, хотя и по моей инициативе, на днях затеяли разговор об инопланетянах. И мне очень интересно, в бытность президентом удалось вам выяснить, что на самом деле произошло в Розуэлле? Там действительно был найден инопланетный космический корабль?
— Томас, как только ты успешно выполнишь возложенную на тебя миссию, я обо всем тебе расскажу.
49
Утром Николь позвонила Льюису из Флориды и доложила, что все сделано. Он распорядился, чтобы она первым же рейсом вылетала на север. Она разобралась с Эллисон Фитч, а ему удалось напасть на след мужчины, который нанес визит ей на квартиру. Вместе им предстояло взять этого человека в оборот. Рэя Килбрайда.
— Взять в оборот? — удивилась Николь.
— Да, захватить. Необходимо выяснить, что ему известно. Установить, с какой целью он приходил туда. Мой босс хочет допросить его лично.
— Как скажешь.
— И лететь в Нью-Йорк тебе не обязательно, — произнес Льюис и назвал ей другой аэропорт, располагавшийся ближе к месту, где жил Килбрайд. — Я сам выезжаю туда немедленно.
— Договорились.
Льюис тут же связался с Говардом Таллиманом.
— Ее нашли. И это больше для нас не проблема, — сообщил он.
Он чувствовал себя вполне комфортно, обсуждая подобные вопросы с Говардом, поскольку знал, что на того работает штатный специалист по безопасности, который каждый день проводит тщательную проверку на возможность прослушивания.
— Для меня это большое облегчение, Льюис.
— А я сейчас направляюсь на север, чтобы решить вторую нашу проблему.
— Да, расслабляться нам пока рано.
— Согласен.
— Необходимо выяснить, откуда у Килбрайда взялась распечатка. Мы должны установить, зачем он приезжал по тому адресу. У тебя уже есть основания полагать, что он не тот, за кого себя выдает?
— Нет. Он художник. И ничего более.
— Порой не все так просто, как кажется на первый взгляд, Льюис.
— Мне ли не знать этого? Но с тех пор как выяснилось, что Килбрайд — именно тот, кто нам нужен, я изучил его жизнь в мельчайших подробностях. У меня есть номер его карточки социального страхования. Я знаю, что по кредитке «Виза» он потратил всего сорок пять долларов. Живет очень экономно. Ипотеку погасил полностью. Судя по налоговой декларации за прошлый год, его суммарный доход составил семьдесят три тысячи шестьсот семьдесят пять долларов. Машина — «ауди». За десять лет его четыре раза штрафовали за превышение скорости, но в остальном он полностью чист перед законом. Женат не был. Имеет брата Томаса, который вместе с их отцом живет в Промис-Фоллз. Как вам? Похоже на агента ЦРУ под прикрытием?
— Нет. Но я все равно не понимаю, почему человек, который зарабатывает на жизнь дурацкими карикатурами, вдруг появился на месте убийства с той распечаткой в руке? Случайно он обнаружил изображение и приехал, чтобы провести самодеятельное расследование, или уже знал о том, что произошло, когда полез на сайт искать этот снимок? Оба варианта внушают опасения, но второй — особенно. Никакой обычный иллюстратор не стал бы этим заниматься. Частный детектив? Да. Агент ФБР? Разумеется.
Говард сделал паузу, словно собираясь с духом перед своей следующей фразой:
— И уж само собой — сотрудник ЦРУ.
— Я сообщил вам все, что мне известно, Говард. Когда мы поставим этого сукина сына перед вами на карачки, вы сможете сами задать ему любые вопросы. Я скоро вылетаю туда. По прибытии возьму напрокат полугрузовой микроавтобус.
— Держи меня в курсе, — сказал Говард.
Он до сих не исключал, что дело Голдсмита еще может всплыть и больно ударить по ним, пусть его самого уже не было в живых. Но неужели ЦРУ могло понадобиться для этого разнюхивать еще и историю, приключившуюся на Очард-стрит? Ведь в Лэнгли оставалось достаточно людей, которым и без того все было известно. Они, собственно, и разработали весь план, черт бы их побрал! Ведь не Моррису же пришла изначально в голову идея сговора с террористами.
Существовала ли вероятность, что те, кто уцелел в своих креслах после смерти Голдсмита, решили дополнительно прикрыть задницы, нарыв еще больше компромата на Янгера? Предположим. Но как в таком случае сумели они связать происшествие на Очард-стрит с Моррисом? Неужели и за Бриджит велась негласная слежка? Тогда им, конечно, стало известно о ее связи с Эллисон Фитч, они провели поиск в Сети, обнаружили изображение и…
Нет, все это выглядело неправдоподобно. Но отдельные факты оспорить было невозможно. Рэй Килбрайд появился на пороге квартиры Эллисон Фитч, и его явно привело туда полученное из Интернета изображение момента убийства Бриджит Янгер.
Говард ощущал острое желание поговорить с Моррисом. Аккуратно прощупать его, не упоминая, разумеется, ни о Фитч, ни о Килбрайде, ни о том, что случилось на Очард-стрит, потому что Моррис Янгер до сих пор понятия не имел, как на самом деле умерла его жена. Он не ведал, что она вовсе не покончила с собой, а была убита фактически по прямому приказу его лучшего друга.
После третьего гудка Моррис снял трубку.
— Я как раз собираюсь на обед к мэру, — сказал он. — Что у тебя?
— Мне пришлось хорошенько обдумать все, что ты сказал, Моррис. О том, что твое время пришло. И ты не должен считать, что я к тебе не прислушиваюсь. Я прекрасно понимаю твои чувства.
— Забавно, что ты сам заговорил об этом, Говард. В последнее время я не узнаю тебя. Где тот Говард, спрашиваю я себя, которого я знал столько лет? Тот Говард, который любил рисковать и не боялся взбаламутить любое дерьмо, чтобы добиться цели?
— Взбаламутить, но так, чтобы в него случайно не вляпался ты, — усмехнулся Говард. — Вот почему я пока стараюсь не делать резких движений. И ты прекрасно знаешь, что любой совет я даю тебе прежде всего как друг.
Моррис выдержал паузу и сказал:
— Да, знаю. И что же?
— Я тщательно обдумал твое желание снова начать двигаться вперед и считаю основным сдерживающим фактором нашу неуверенность в исходе дела Голдсмита.
— Ты прав.
— Так вот, мне нужно на сто процентов убедиться, Моррис, что с этим окончательно покончено.
— Понятное желание, Говард. Но мне представляется бесспорным мое собственное ощущение, что с тех пор, как Бартон — да будет ему земля пухом! — покончил с собой, риск стал минимальным. Бедняга не смог вынести угрозы, что в правительственных кругах его заклеймят как предателя и устроят публичный скандал. Причем это было бы совершенно несправедливо по отношению к нему, человеку, который всегда превыше всего ставил интересы американского народа и его безопасность.
Теперь настала очередь Говарда сделать паузу, прежде чем задать вопрос:
— Моррис, насколько вероятной тебе представляется возможность, что у людей из агентства имелись причины начать присматривать за тобой уже после смерти Голдсмита? И если они были, то какие?
— О чем ты?
— Считай это чистой гипотезой, но предположим, что ЦРУ установило за тобой наблюдение. Повторяю, всего лишь предположим. Зачем это могло бы им понадобиться? Каковы были бы мотивы?
— Мне приходит в голову только одно. Кое-кто из бывшего окружения Голдсмита, из тех, кто был в курсе всех его планов, кто стал его соучастником, испугался, что я могу выступить с разоблачительным заявлением. Хотя они должны понимать, что подобный ход с моей стороны стал бы политическим самоубийством и я едва ли отважусь на это.
Говард вынужден был принять данный аргумент и задал следующий вопрос:
— Хорошо. А на более ранней стадии? Когда Голдсмит был еще жив, не мог он сам посадить своих ищеек на хвост тебе и, черт его знает, той же Бриджит?
— Зачем ему следить за Бриджит? Или произошло нечто, о чем я не знаю?
— Нет, разумеется. Я обо всем тебе сразу сообщаю.
— Не надо со мной лукавить, Говард. Ты всегда сообщал мне лишь о том, что, по твоему мнению, мне следовало знать, и придерживал остальную информацию, обладание которой могло мне повредить.
Говард готов был согласиться и с этим утверждением.
— Сейчас я всего лишь пытаюсь объяснить тебе, что прежде чем вернуться в большую политику, нам надо проанализировать все сценарии, какими бы невероятными они ни казались, и выработать стратегию на все случаи жизни.
— Звучит вроде бы логично, но беспочвенно и бесполезно. Послушай, забудь про дело Голдсмита. Все будет отлично. Сам я вижу главную проблему в том, что пока мы с тобой ждем у моря погоды и хотим убедиться в полной безопасности, драгоценное время утекает безвозвратно. Нам давно пора сесть и спланировать дальнейшие действия. Необходимо определить ключевых людей, на которых мы сможем положиться. Важно вычислить слабости противника. Боже, Говард, неужели мне нужно тебе все это объяснять? Ведь ты сам написал когда-то правила этой игры.
— Да.
— Так давай встретимся сегодня же вечером.
Говард понимал, чем это обернется. За много лет у них вошло в привычку встречаться после полуночи и работать до рассвета над планом грядущего сражения. Когда они знали, что им никто не помешает, у них рождались самые смелые идеи.
— Хорошо, — произнес Говард. — Так мы и поступим.
— Значит, увидимся позже, старина. И завяжи покрепче свои боксерские перчатки.
Моррис дал отбой.
Что ж, подумал Говард Таллиман, есть надежда, что еще до сегодняшней встречи он получит ответы на все свои вопросы от Рэя Килбрайда.
Льюис собирался сесть в самолет, чтобы совершить короткий перелет к северу, когда ему позвонили на мобильник.
— Слушаю, — сказал он.
— Как я понял, ты пытался связаться со мной, — услышал он знакомый голос.
— Виктор! Спасибо, что перезвонил.
— Чем могу помочь?
— Речь пойдет об одном человеке, который прежде работал на тебя.
— О живом или мертвом?
— О живом.
Виктор сразу понял, о ком речь. От него мало кто уходил полюбовно.
— Что у тебя с ней?
— Я дал ей работу, а она сильно меня подвела.
— Неужели?
— Да, и это обернулось для меня нежелательными последствиями. Сейчас она все еще пытается исправить свою ошибку, но как только с этим будет покончено, мне придется свести с ней счеты. Иначе пострадает моя репутация.
— Уважительная причина.
— Однако я посчитал своим долгом поставить тебя в известность о том, что собираюсь предпринять. Если у тебя есть возражения, я изменю свой план.
— Мне следовало сделать это самому, но я проявил слабость, — произнес Виктор. — Я приблизил ее к себе и относился к ней как к дочери. И как она меня отблагодарила? Просто ушла. С моей стороны у тебя не возникнет препятствий.
— Спасибо. Как дела в Лас-Вегасе?
— Сюда слишком многие стали притаскивать с собой детей.
Льюис попрощался, убрал телефон в карман и вошел в салон самолета.
50
Вернувшись домой, я сказал Джули:
— Пойдем прогуляемся.
Мы вышли на задний двор и спустились по склону холма в овраг.
— Мне нужно сделать пару звонков полицейским в Тампу, — проговорила она, похлопывая себя по карману джинсов, который топорщился от сотового телефона. — Хочу узнать подробности о деле Фитч.
Я кивнул.
— Ты слишком задумчив, — заметила Джули.
— Меня встревожили предположения, высказанные Гарри в отношении Томаса.