Поверь своим глазам Баркли Линвуд
— Вот оно как…
— Так кто это был?
— Я нашел ту картинку, — заявил Томас. — Заметил в окне женщину, на голову которой нацепили пакет. И Рэй поехал туда, выполняя мое поручение.
Льюис посмотрел на Николь и усмехнулся:
— Вот и ответ на твой вопрос.
А когда она удивленно вскинула брови, добавил:
— Я имею в виду, брать нам с собой одного из них или обоих.
56
— Нам надо и это захватить с собой, — произнесла Николь, указывая на компьютерный терминал, к которому были подключены мониторы Томаса.
— Хорошая идея, — поддержал ее Льюис.
— Нет! — издал протестующий вопль Томас. — Нет! Не делайте этого!
— Томас, — я легко толкнул его плечом в плечо, — сейчас на карту поставлено куда больше, чем просто компьютер.
— Но он же мой! — настаивал брат, а потом с ужасом наблюдал, как Льюис отключает один кабель за другим. — Остановитесь!
Тем временем Николь тихо спросила меня:
— Ты сможешь утихомирить его и держать под контролем?
— Да. Только дайте мне возможность недолго поговорить с ним с глазу на глаз.
Она разрешила нам отойти в сторону. Я встал к брату лицом и склонился так близко, что почти касался головой его лба.
— Послушай меня внимательно. Мы с тобой попали в переделку. Я куплю тебе новый компьютер. Самый современный. Но такой шанс у меня появится лишь в том случае, если мы будем сейчас с ними сотрудничать. Ты меня понимаешь?
— Но он же мой! — плаксиво твердил Томас.
— Мне нужно, чтобы ты успокоился. Сможешь сделать это ради меня, Томас?
Он поднял голову и посмотрел мне в лицо.
— Но ты должен будешь купить мне такой же быстродействующий компьютер, как этот.
— Он будет действовать еще быстрее, — сказал я, давая обещание, которое, как мне уже представлялось, едва ли сумею выполнить.
Льюис поставил отсоединенный терминал на край стола и обратился ко мне:
— Что же ты там делал?
— Где?
— Ты понял, о чем я говорю.
— Брат попросил меня заехать туда. Он бродил по сайту, увидел в окне что-то странное и захотел, чтобы я заглянул по этому адресу, когда буду в городе.
— Ах вот оно что! — ухмыльнулся Льюис. — Значит, все это было совершенно случайным совпадением?
— В общем, да.
— То есть ты хочешь меня убедить, будто твой брат просто так гуляет по Интернету, видит данное изображение, а ты всегда готов помчаться в Нью-Йорк и провести расследование?
— Да.
Он с иронией посмотрел на Николь.
— Видишь, как все просто. Невинная прогулка в Сети.
— Отлично! Думаю, мы можем на этом закругляться и ехать по домам, — подыграла она ему.
— Точно.
А потом Льюис подошел ко мне так близко, что его лицо оказалось в каком-то дюйме от моего. Я даже ощутил на щеке его горячее дыхание.
— Скоро мы доставим вас в одно местечко, где тебе понадобится более убедительная версия, чем эта чушь. И по дороге у тебя будет достаточно времени, чтобы придумать ее.
— Куда вы нас повезете? — спросил я.
— Дай ленту, — попросила его Николь.
Льюис запустил руку в рюкзак и извлек рулон серой упаковочной клейкой ленты.
— Ни в чем себе не отказывай, — сказал он и кинул рулон Николь.
— Мы говорим вам чистую правду, — продолжил я. — Все именно так и было. Больше мы ничего не знаем.
Николь оторвала кусок ленты длиной около шести дюймов и залепила мне рот.
— Не надо делать этого со мной, — запричитал Томас, заметив, как Николь отрывает второй кусок. — Не надо!
Он пытался закричать, когда она нашлепнула ленту на его губы. Его рот так и остался полуоткрытым, а нижний край ленты прилепился к зубам, все еще позволяя челюсти двигаться.
— Вот дерьмо! — выругалась она, быстро оторвала еще полосу и заклеила нижнюю часть рта Томаса. — Теперь все в порядке.
Льюис застегнул рюкзак, закинул его на плечо и взял терминал компьютера. В этот момент откуда-то донеслось еле слышное дребезжание.
— Что это? — спросила Николь. — Твой сотовый так звонит?
— Нет.
Льюис внимательно осматривал комнату, пока его взгляд не уперся в старый городской телефон на столе Томаса, сохранившийся с тех дней, когда он пользовался проводным модемом для подключения к Интернету и ему провели отдельную линию.
На аппарате мигала красная лампочка вызова. Брат полностью убрал звук звонка, да ему и не звонил никто. Я, например, представить не мог, кто звонит. Вернее, допускал две возможности: ошибку номером или торгового агента, пытавшегося что-нибудь продать.
Но Николь и Льюис, разумеется, этого не знали.
— Ответить или не обращать внимания? — обратился Льюис к Николь.
Она размышляла, глядя на мигающий огонек.
— Если кто-нибудь знает, что он должен быть на месте, а его не окажется…
Томас тоже смотрел на красный сигнал, причем казалось, что у него глаза выскочат из орбит от напряжения.
Льюис снял трубку. Но первое, что он сделал, — это громко откашлялся в нее, а потом чихнул. Когда он заговорил, создавалось впечатление, будто человек сильно простужен.
— Алло!
После короткой паузы он произнес:
— Томас слушает. — И снова чихнул. — Кажется, у меня началась ангина. А кто это?
Еще через секунду:
— Билл… Как вы сказали?
Лишь мгновение он выглядел искренне изумленным, а затем усмехнулся.
— Прости, старина Билл. Рад был бы поболтать, но я сегодня играю в боулинг с Джорджем Бушем-младшим. — И положил трубку.
Николь смотрела на него, дожидаясь объяснений.
— Какой-то ненормальный, — сообщил он. — Этот идиот представился Биллом Клинтоном.
Я бросил взгляд на брата. Наверняка у меня был обескураженный вид, однако Томас не казался удивленным вовсе. Скорее — расстроенным, что ему не позволили поговорить с бывшим президентом.
57
Если бы не заклеенный рот, я бы, вероятно, воскликнул что-нибудь подходящее к случаю, вроде: «Ну ничего себе!» А вот Николь и Льюис моментально забыли о звонке. Им надо было побеспокоиться о других делах. Например, о том, чтобы поскорее убраться отсюда, прихватив нас с Томасом в качестве багажа.
Льюис вышел из комнаты первым, неся перед собой компьютер. Николь легким движением ножа для колки льда показала, чтобы мы следовали за ним. Когда мы приблизились к лестнице, входная дверь открылась — Льюис уже вышел наружу. С руками, все еще скованными сзади, я снова прикинул: могу ли хоть что-то предпринять, воспользовавшись тем, что Николь на короткое время осталась без своего напарника?
Но что? Она была вооружена, а я не мог даже рукой пошевелить. Мне оставалось обдумывать лишь самые простые варианты вроде попытки бегства. Проскочить мимо Томаса, метнуться к задней двери и воспользоваться покровом ночи. Вниз по склону на дно оврага. Перебраться на противоположный берег реки. А стоило мне оказаться в лежавших по ту сторону полях, я мог бы бежать, пригнувшись, совершенно невидимый издали, пока не добрался бы до ближайшего дома, чтобы позвонить в полицию.
Конечно, при этом мне пришлось бы предоставить Томаса самому себе, пусть лишь на время, но только так у меня вообще появлялась возможность спасти его.
Эти мысли крутились у меня в голове, когда вперед неожиданно рванулся Томас. Он перепрыгнул через последние несколько ступеней, и я ожидал, что он поступит, как собирался я сам, то есть рванется к задней двери, но брат сумел сунуть ступню в проем парадной двери и не дал ей захлопнуться, затем плечом распахнул ее и выбежал на крыльцо.
Это не была попытка к бегству. Томас бросился спасать свой компьютер.
— Льюис! — предостерегающе крикнула Николь, стоявшая двумя ступенями выше меня.
Прежде чем я успел хоть что-нибудь сделать, она протянула руку и сгребла меня сзади за воротник рубашки.
— Не вздумай и ты дернуться, — прошипела она, а я почувствовал, как острие ножа для колки льда покалывает кожу под моим правым ухом.
Было слышно, как снаружи сначала что-то упало, потом захрустел гравий.
Оставшуюся часть пути до двери я проделал под надежным контролем. Когда мы вышли из дома, Томас уже лежал на спине, глядя на Льюиса снизу вверх и неуклюже изогнувшись из-за рук, скованных за спиной. В паре футов от него рядом с задней дверью белого и почти лишенного окон микроавтобуса завалился набок терминал компьютера.
Льюис рывком привел Томаса в вертикальное положение. Затем они с Николь тычками подвели нас к двери фургона, которая все еще оставалась закрытой. Николь протянула руку за рюкзаком Льюиса. Он передал ей его, и она снова достала ленту, плотно обмотав ее вокруг моих коленей и лодыжек. Потом проделала ту же операцию на Томасе.
— Придется уж как-нибудь заползти внутрь, — сказала она, распахивая обе створки двери микроавтобуса, у которого впереди располагались только два сиденья, а грузовой отсек оказался пустым. Там лежала лишь кипа сложенных покрывал для перевозки мебели.
Льюис достал из рюкзака нечто похожее на зимние вязаные шапочки для лыжников, с отверстиями для глаз, носа и рта. Он напялил одну из них мне на голову, причем все отверстия оказались у меня на затылке. Вскоре донеслось злобное мычание Томаса, когда маску надели и на него. Меня кто-то тронул за плечо. Николь, подумал я, поскольку рука ощущалась меньше мужской. Она заставила меня слегка развернуться.
— Два скачка вправо, и ты упрешься в бампер, — произнесла Николь. — Сядешь на него и вползешь внутрь.
Вообще-то потребовалось три скачка, причем при третьем я чуть не упал. Ощутив бампер коленом, я развернулся, сел на край и стал осторожно перегибаться, пока плечом не уперся в днище кузова. После чего, извиваясь всем телом, я перебрался в глубь фургона.
— Эй, дурачок, твоя очередь, — услышал я обращение Льюиса к Томасу. — Забирайся внутрь и ты. Шевелись!
Микроавтобус слегка просел под тяжестью тела Томаса.
— Нам предстоит ехать несколько часов, — раздался голос Николь. — И чтобы ни один из вас не издавал при этом ни звука. Придется делать остановки — на пунктах оплаты проезда, на бензозаправках. Кто-то может подойти к окну, что-нибудь спросить или сказать. Не вздумайте делать глупости и поднимать шум. Для вас это будет означать мгновенную смерть. Кроме того, нам придется убить всякого, кто вас увидит или услышит.
— Между прочим, бензин нам нужен уже сейчас, — заметил Льюис. — Мы сожгли полный бак, пока гнали сюда из Берлингтона.
Я услышал, что кто-то начал возиться рядом со мной. Покрывала. Они разворачивали их, встряхивали, а потом закутывали нас на тот случай, если кому-то взбредет в голову заглянуть в микроавтобус. Ночью, в надетой задом наперед лыжной шапке, я даже не предполагал, что может стать еще темнее. Но я ошибался. Вокруг меня воцарилась поистине беспросветно черная тьма, а звуки внешнего мира доносились приглушенно.
Задние двери громко захлопнулись, потом настала очередь двери водителя и, наконец, пассажирской. Я не знал, кто из них сел за руль, да это и не имело значения. Ключ повернулся в замке зажигания, мотор фургона ожил. Вскоре шины захрустели по гравию, когда мы покатились вниз по подъездной дорожке от дома моего отца, прежде чем выехать на шоссе.
«Мы уже никогда сюда не вернемся», — подумал я.
У меня действительно оказалось достаточно времени на размышления в этом темном удушливом коконе.
Когда мы только отъехали от дома, я рассчитывал, что смогу более или менее определить направление движения по количеству поворотов, совершаемых фургоном. Я ведь помнил нечто подобное из какого-то кинофильма. Или это был комикс про Бэтмана? Сериал о Шерлоке Холмсе? Не важно. Главное, что герой внимательно отслеживал маневры машины, определял скорость по звуку покрышек, отмечал неровности дороги и мосты и к моменту прибытия на место знал, где находится.
Но уже после трех поворотов я не имел представления, как и куда нас везут.
Правда, через несколько минут мы сделали остановку для заправки. По моим прикидкам, это была станция «Экксон», где я сам пару раз покупал бензин после приезда в Промис-Фоллз. Но стоило нам снова тронуться в путь, как я совершенно потерял ориентир. Хотя уже вскоре не осталось сомнений, что мы встали на магистраль между штатами. Микроавтобус держал скорость от шестидесяти до семидесяти миль в час, и нам вообще не приходилось останавливаться или замедлять движение. Кроме того, порой мимо грохотали шедшие навстречу большегрузные фуры, что подтверждало мое предположение. Каждые пять-семь секунд колеса издавали легкий стук на стыках бетонного покрытия шоссе. Шины шелестели, затем слышалось: «тум». Шелестение — «тум». Шелестение — «тум». Вероятно, если бы я сидел за рулем, то не обращал бы внимания на повторяющийся звук, но, лежа на холодном металлическом днище микроавтобуса, сосредоточить свой слух было больше не на чем. Явственнее всего доносился любой шум снизу.
Но даже отвлекаясь на мелкие детали, я не мог избавиться от мысли, которая все навязчивее преследовала меня. Кто, черт возьми, звонил Томасу по его телефону? Кто представился Биллом Клинтоном? Ясно же, что это не был сам Билл Клинтон.
Я однажды вломился в комнату Томаса в разгар его воображаемой беседы с бывшим президентом, но телефонная трубка лежала на месте. Он точно ни с кем не общался тогда по телефону. Но ведь нам всем не мог померещиться телефонный звонок. Я же не мог вообразить, будто Льюис назвал звонившего Биллом Клинтоном? Да и Льюис прореагировал на звонок так, как мог бы отмахнуться от него я сам, если бы не знал всей истории о фантазиях Томаса.
Вот только теперь я уже не отличал фантазий от реальности. Звонок не укладывался в голове. Я не находил ему разумного объяснения. Это не мог быть Клинтон. Но кто-то же позвонил от его имени!
А пока я предавался этим раздумьям, зазвонил другой телефон. Мы ехали уже часа полтора. Поначалу я решил, что это мой мобильник, который Льюис у меня на глазах сунул в рюкзак, но мне вроде бы запомнилось, как он его отключил. Ведь Джули могла встревожиться, не обнаружив нас дома, забеспокоиться, не случилось ли чего, и начать звонить. Но рингтон подсказал, что телефон чужой. Мой при звонке издавал фортепианную мелодию, а этот просто звонил, как самый обычный аппарат из прежних времен.
До меня донесся голос Льюиса:
— Слушаю.
Я попытался отвлечься от всех посторонних звуков, чтобы лучше расслышать его часть диалога.
— Да, мы уже возвращаемся… никаких проблем… Да, у него есть брат, он и обнаружил в Сети ту картинку… Он немного того… Кажется, у него не все в порядке с головой, психическое расстройство или что-то подобное… Не знаю, спросите сами… А дом у них тоже странный, все стены в картах… Вот именно, что повсюду… Да, хорошо, и я, кроме того, везу вам компьютер, которым они пользовались, чтобы заходить на тот сайт… Кстати, было еще кое-что очень странное, хотя может на самом деле ничего не означать. Когда мы там находились, зазвонил телефон. Я снял трубку, притворившись, будто я брат, но сильно простужен… Важно другое, и, поверьте, это не мои выдумки. Звонивший сказал, что он — Билл Клинтон… Нет, на характерные интонации я не обратил внимания, потому что говорил всего секунду… То есть, конечно… Да, я считаю, что звонил какой-то идиот или больной… Хорошо. До встречи в магазине игрушек.
Потом на какое-то время в кабине установилось молчание. После чего голос снова подал Льюис:
— Ты перестала быть разговорчивой.
— А ты хочешь поиграть в города? — с иронией спросила она.
— Как тебе угодно.
Они снова замолчали. Вскоре Николь воскликнула:
— Черт!
— Что такое?
— Вижу в зеркальце машину копов. — Значит, она вела микроавтобус. — Приближается к нам по левой полосе.
— Проблесковый маячок включен?
При полном отсутствии окон в фургоне Льюис, вероятно, до сих пор не мог видеть патрульный автомобиль.
— Нет… Черт! Теперь уже включен!
А потом мы все расслышали, как пару раз взвыла сирена. Я почувствовал, что Томас принялся крутиться. Он, несомненно, вслушивался во все происходившее не менее внимательно, чем я, и последнее событие могло и ему внушить определенные надежды.
Микроавтобус сбросил скорость.
— Просто сохраняй хладнокровие, — велел Льюис.
— А ты, случайно, не сохранил свой жетон? — спросила Николь. — Если бы он принял тебя за полицейского из Нью-Йорка, это могло бы нас избавить от лишних хлопот.
— Нет, — ответил Льюис и обратился к нам: — Только посмейте пискнуть, и копа придется пристрелить.
Фургон съехал на обочину. Гладкая поверхность дороги под колесами сменилась грубой щебенкой. Николь перевела рукоятку автоматической коробки передач в парковочное положение, но двигатель не заглушила.
— Остановился прямо позади нас, — комментировала она. — Дверца открылась. Он вышел… Э, да это женщина!
— Плохо, — отозвался Льюис. — С бабами всегда сложнее общаться.
Я услышал, как опустилось стекло.
— Добрый вечер, офицер, — произнесла Николь.
— Права и документы на машину, — донесся голос женщины-полицейского.
— Секундочку… Милый, посмотри в «бардачке», пожалуйста, — обратилась Николь к Льюису, который зашуршал какими-то бумагами в поисках документов.
— Это ваш личный микроавтобус?
— Нет, мы взяли его напрокат, — ответила Николь. — Направляемся к его сестре в Уайт-плейнс, чтобы помочь ей переехать в Олбани. А я что, превысила скорость?
— У вас не горит один из задних габаритов, — сказала сотрудница полиции.
— О, черт, не может быть! Это моя вина? Или виновата прокатная фирма? — забеспокоилась Николь.
— Когда вы управляете транспортным средством, мэм, то сами отвечаете за любые неполадки.
— Да, вы правы. Но если вы меня оштрафуете, могу я потом предъявить претензии прокатчикам?
Николь блестяще справлялась со своей ролью. Она не нервничала и не пыталась скорее избавиться от представительницы власти, что могло бы насторожить ее.
— Это ваше право. Я не стану сейчас выписывать вам штраф, но обязана предупредить, что если вы и дальше собираетесь использовать фургон, габаритный огонь необходимо починить. А счет за ремонт можете переслать в прокатную компанию.
— Спасибо за совет, офицер. Так, вот вам бумаги на микроавтобус, а это — мои водительские права.
— Мне необходимо проверить все это в своей машине. Будьте любезны подождать моего возвращения.
— Разумеется.
Я услышал удаляющиеся шаги.
— Пока все идет как по маслу, — прошептала Николь.
Через пару минут женщина вернулась.
— Все в порядке. Вот ваши документы. Но должна повторить: задний габаритный фонарь вам следует починить при первой же возможности.
— Обязательно, — заверила Николь.
— Спасибо, офицер, — чуть ли не пропел Льюис.
Неожиданно женщина спросила:
— А что у вас внутри?
Не знаю, как у Томаса, а у меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Мир вокруг вдруг словно замер. Возникло ощущение, будто все дальнейшее развивалось, как в замедленной съемке. В голове крутилась только одна мысль: «Пожалуйста, достаньте свое оружие, леди! Умоляю, выньте его из кобуры!»
Но Николь этот вопрос не смутил. Она как будто только и ждала его.
— Там всего лишь кипа покрывал, — заявила она, — чтобы не поцарапать мебель при перевозке.
— Пожалуйста, откройте задние двери!
— Что?
— Дайте мне заглянуть внутрь, а потом можете ехать своей дорогой.
— Конечно, — кивнула Николь.
Было слышно, как она отстегнула ремень безопасности, и он медленно отполз наверх. Она тянется за ножом для колки льда, или Льюис уже достает свой пистолет? — оставалось только гадать мне.
Открылась дверь, и, похоже, Николь выбралась наружу. Шаги двух человек прохрустели вдоль борта фургона и замерли у его задней двери.
«Она сейчас умрет. Эта женщина-полицейский погибнет».
— Будьте добры, откройте, — повторила она.
— Разумеется.
Я ожидал услышать щелчок замка двери, но вместе этого вдруг донеслись какие-то электронные свисты и писки. Рация! Женщина произнесла что-то нечленораздельное, а затем сказала:
— Можете ехать дальше мэм. Доброй вам ночи.
Я расслышал, как она бегом устремилась к своей машине и как взвизгнули об асфальт шины. Снова открылась водительская дверь, и фургон чуть качнуло, когда Николь садилась за руль.
— Что произошло? — спросил Льюис.
— Ее очень вовремя вызвали на какое-то срочное задание.
И мы тоже выехали на шоссе.
Через час мы попали в густой транспортный поток. Теперь уже стало трудно держать постоянную скорость. Судя по звуку покрышек, в одном месте мы пересекли длинный мост.
Да, мы явно проезжали через густонаселенный район. Шум моторов других машин, звуковые сигналы, музыка из магнитол доносились постоянно. Мы свернули налево, потом направо и снова налево. А вскоре число поворотов уже не поддавалось ни подсчету, ни запоминанию.
Наконец микроавтобус остановился и стал двигаться задним ходом. Шум двигателя изменился, чуть отдаваясь эхом, словно мы заехали в гараж или в узкий проезд между домами. Николь заглушила мотор, и они с Льюисом оба вышли наружу. А через несколько секунд открылись и задние двери.
— Эй, мы прибыли на место, — сказала Николь.
58
Это не может означать ничего серьезного, размышлял Говард, едва закончив говорить по телефону с Льюисом. Он нервно расхаживал по своей роскошной гостиной, пытаясь все обдумать. Звонок в дом Килбрайда от кого-то, кто представился Биллом Клинтоном, Льюис, несомненно, воспринял правильно. Звонил какой-то сумасшедший. Или даже это действительно мог быть Клинтон, но только другой. Говард тоже был в разное время знаком с Франклином Клинтоном, Робертом Клинтоном и даже Элеанорой Клинтон. В Промис-Фоллз мог жить десяток Клинтонов, как и в любом другом американском городе.
И как бы ни был Говард обеспокоен возможными интригами ЦРУ против него самого и Морриса, все равно участие в деле бывшего президента представлялось полной бессмыслицей. Это казалось даже более невероятным, чем участие известного иллюстратора из Вермонта в секретном расследовании.
Впрочем, уже скоро он с этим разберется, как только лично допросит Рэя Килбрайда и его брата. У него не было ни малейших сомнений в том, что Льюис, сам заваривший всю эту кашу, и женщина, которую он привлек к исполнению заказа, сумеют заставить их заговорить.
Между тем Говарда волновало и то, с какой целью Льюис продолжал сотрудничать с той женщиной и сейчас, когда — как от души надеялся Говард — им предстояло разрубить все запутанные узлы, замести все следы в этом так неудачно сложившемся с самого начала деле? Но в глубине души ответ был ему известен. Как только все закончится, Льюис сведет последние счеты. Ее ошибка слишком дорого стоила им всем. А Говард давно был знаком с Льюисом, чтобы не знать: подобного он не прощает никому.
Льюис сделает так, как посчитает нужным. И ему, Говарду, нет необходимости даже думать об этом.
Прошло почти три часа, прежде чем Льюис позвонил снова.
— Мы прибыли.
— Я к вам скоро присоединюсь, — сказал Говард.
Они приехали в Нью-Йорк слишком поздно. Намного позднее, чем намечали. Говард уже не успевал встретиться с Моррисом Янгером. Придется позвонить ему из машины и все отменить.
Говард вышел из парадного подъезда своего дома на Восемьдесят первой улице. Его черный «мерседес» был припаркован у тротуара чуть в стороне. Он приблизился к нему, встал рядом с водительской дверцей, достал мобильный телефон и набрал номер Морриса.
— Привет! — сказал тот. — А я уже в пути.
В трубке были слышны приглушенные шумы, издаваемые двигателем машины. Моррис сидел в своем лимузине, который вела Хизер — теперь его постоянный личный шофер, которого он мог вызвать в любое время дня и ночи семь дней в неделю.
— Прости, Моррис, но, боюсь, нашу встречу придется перенести.
— Что стряслось, старина?
— Похоже, меня где-то просквозило. Наверное, простуда или грипп. Давай созвонимся утром. Может, сумеем встретиться завтра. Еще раз тысяча извинений.
— Жаль. Я с нетерпением ждал нашей встречи, но уж если ты болен, то лечись как следует, не надо себя перегружать.
— Спасибо за моральную поддержку. — Говард выдавил смешок. — А наши планы мирового господства подождут и до завтра.
Он открыл дверцу машины и скользнул за руль, не переставая прижимать к уху трубку телефона.
— Конечно, — произнес Моррис. — Тогда и поговорим.
Говард отключил телефон, швырнул его на мягкую кожу пассажирского сиденья и захлопнул дверцу. Затем включил зажигание и тронулся в путь.
Хизер как раз свернула на Восемьдесят первую улицу, когда сидевший сзади Моррис сочувствовал заболевшему другу и договаривался созвониться с ним завтра.
— Разве это не машина мистера Таллимана впереди нас, сэр? — спросила она.
Моррис переместился в центр сиденья, склонился вперед, всмотрелся сквозь лобовое стекло и действительно увидел, как «мерседес» Говарда отъезжает от тротуара.
— Интересно, — пробормотал он. — Он, значит, достаточно хорошо себя чувствует, чтобы сесть за руль.
— Хотите, чтобы я догнала его и посигналила?
— Этого нам делать не следует.
— Тогда домой?
— Нет. Давай проследим, куда он отправился.
Они следовали за Говардом до Четвертой Восточной улицы. Там он припарковал свою машину и направился ко входу в какой-то магазин, в витринах которого не было ни огонька. Слева от магазина тянулся узкий проулок, где стоял белый микроавтобус.
— Как называется это заведение? — спросил Моррис.
В последние годы у него стало слабеть зрение, но Хизер видела ночью с зоркостью совы.