Самозванка Самохин Валерий
Пятерня растопырилась лягушачьей лапкой и плавно, постепенно ускоряясь, начала движение по направлению к упругому мягкому месту. Юлька холодно взглянула на своего барина и предупреждающе цыкнула. Смущенно закряхтев, Тертышный торопливо спрятал шкодливую ручонку за спину.
Быстро переодевшись в сценическое платье и с помощью доморощенной гримерши уложив волосы в причудливую прическу, она принялась наблюдать в щелочку кулис за разворачивающимся действием. Уже через несколько минут все стало ясно – более бездарного спектакля Юльке видеть не доводилось. Ни в одной из жизней.
Режиссером Тертышный был неплохим, можно даже сказать талантливым, но вот сценарист из него получился никудышный. Бездарный. Приторная мелодрама с унылым вялотекущим сюжетом и глупыми напыщенными репликами в устах актеров оказала на публику усыпляющее действие. Дамы лениво отгоняли вездесущих мух цветными веерами, украдкой позевывая и сонно хлопая ресничками, а их кавалеры к середине первого акта громким шепотом принялись обсуждать виды на урожай и сводки с фронтов русско-турецкой войны. Разве что свиста с галерки не наблюдалось. Надо полагать, за отсутствием оной.
Провал был полный.
Словно в тумане, следуя подсказкам суфлера из «ракушки», отыграв свою роль, Юлька с трудом дождалась антракта. Занавес опустился под аккомпанемент разочарованного гула. На режиссера жалко было смотреть. Он даже руки не заламывал – просто ходил по сцене с потерянным видом, шаркая ногами по дощатому настилу, натыкаясь на серые булыжники и не обращая внимания на испуганно скучившуюся в углу актерскую труппу.
– Не убивайся ты так, Василь Михалыч. – Юлька легонько щелкнула по поникшему плечу режиссера, стряхивая невидимую пылинку. – Жизнь-то на этом не кончилась.
Тертышный поднял на нее страдальческий взгляд и несчастным голосом произнес:
– Что ты понимаешь в этом? Для меня – это жизнь… – Он обвел сцену дрожащей рукой. – А все, что там, за кулисами… нескончаемый пресный театр с бездарными актерами.
– Возьмешь новую пьесу, прорепетируем.
– Да кто ж после такого ко мне приедет? – обреченно помотав головой, режиссер тихонько всхлипнул. – Дня не пройдет, как вся губерния смеяться будет.
Гнетущая тишина повисла над сценой. Молчали актеры, судорожно икал в кулак суфлер, лишь мухи беззаботно жужжали да заблудившийся шмель басовито гудел с едва заметными нотками недовольства. Тоже, видать, не пришелся по нраву спектакль.
– Отпускную дашь?
Вопрос прозвучал резко, как щелчок пастушьего кнута.
– Ась? – беспомощно захлопал глазами барин.
– Побожись, что дашь вольную… спасу я тебе премьеру.
Под требовательным, спокойным взглядом своей будущей примы режиссер невольно поежился.
«А вдруг не врет? – Искорка безумной надежды затлела во мраке угасающей души. – Вдруг чудо явит неземное?»
Мысли путались в голове, судорожно цепляясь за призрачный шанс.
– Все, что пожелаешь! – глотая слова, хрипло выдавил он и размашисто перекрестился: – Перед Христом Богом клянусь!
– Ну смотри, барин! – с сомнением протянула Юлька.
– Слово дворянина! – уже твердо ответил Тертышный. – А что ты задумала?
– Фроська! – Оставив без внимания вопрос, она поманила пальчиком главную героиню провальной постановки. – Живо отыщи мне скомороший наряд… – и вполголоса добавила: – Ну Анька, не подведи – текст за тобой. С остальным сама управлюсь.
Когда занавес поднялся, перед почтенной публикой стоял самый настоящий скоморох: в широкой рубахе, таких же широких штанах, заправленных в сапоги, в залихватски сдвинутом набекрень колпаке и с обаятельной улыбкой до ушей. Дождавшись тишины, он негромко начал:
– В давнюю пору это было, еще до Рюриковичей…
Гости примолкли, обмениваясь недоумевающими взглядами. Невесомый шепоток удивления падающей листвой зашелестел по зрительному залу.
– Верьте аль не верьте, а жил на белом свете Федот-стрелец, удалой молодец. И призвал его к себе как-то грозный царь-батюшка.
Сняв с головы шутовской колпак, скоморох весело тряхнул головой, рассыпая по плечам черную гриву непокорных волос, и лукаво прищурил бездонно-синие глаза. Голос поменялся, став хриплым, брюзгливым:
- К нам на утренний рассол
- Прибыл аглицкий посол,
- А у нас в дому закуски
- Полгорбушки да мосол.
- Снаряжайся, братец, в путь
- Да съестного нам добудь,
- Глухаря аль куропатку,
- Аль ишо кого-нибудь…
Публика притихла. Скоморох неуловимо преображался, в мгновение ока сменяя образ. Царь, стрелец, посол, нянька, генерал, Маруся.
Через четверть часа раздался чей-то робкий смешок. Следом еще один, такой же несмелый.
Скоморох продолжал. Продолжал негромко, заставив зал оцепенеть и вслушиваться в каждое слово. Веера захлопнулись, давно осела пена в забытых фужерах с шампанским, яхонтовые табакерки сиротливо расточали аромат душистого табака. Взгляды примерзли к сцене.
Юлька перевела дыхание. Молодой франт с напомаженными усиками быстро вскочил с места и поднес ей хрустальный бокал с водой. Благодарно кивнув, она сделала глоток.
Из-за кулис донеслись судорожные всхлипы – то ли плач, то ли рыдания. Мельком раздвинулись складки тяжелой ткани, показалась взъерошенная голова Тертышного с горящим взором и блаженной улыбкой на лице…
- Дак ведь он из диких мест,
- Что увидит, то и ест!
- Помнишь вазу из топазу?
- Слопал, ирод, вот те крест!
- Кабы он просил, злодей,
- Лососины да груздей,
- Дак ведь жрет чаво попало,
- От фарфору до гвоздей!..[51]
Зал стонал. Сотрясались мелкой дрожью тугие животы, дряблые щеки и пышные груди; смех рвался наружу, слезы размывали тушь и румяны. Скоморох устало вытер лоб колпаком и тихо произнес финальный текст:
– А Федот-стрелец ел соленый огурец. А как съел он огурец, тут и сказке конец! А что сказка дурна – то рассказчика вина. Изловить бы дурака да отвесить тумака, ан нельзя никак – ведь рассказчик-то дурак! А у нас спокон веков нет суда на дураков!
Занавес упал одновременно с восторженными воплями и криками «бис». Шквал аплодисментов всколыхнул тюль на окнах флигеля, взметнул, заставил задрожать пламя свечей и вызвал в ответ яростный лай дворовых собак.
– Юленька! – Тертышный смотрел влюбленным взором. – Ты – богиня! Тебе немедленно надо в Петербург.
– Василь Михайлович! – Невысокий лысеющий толстячок с умными проницательными глазами колобком вкатился за кулисы, прервав излияния режиссера. – Поздравляю с премьерой. – Он крепко пожал руку хозяину. – Ты верно все сделал, прервав постановку. Не то это было, не то… А вот реприза была хороша. Очень даже хороша… – Толстячок восхищенно причмокнул губами и оценивающе взглянул на Юльку.
– В том нет моей заслуги, Семен Александрович, – честно признался Тертышный. – Это все она, Юленька.
Гость недоверчиво покосился на нее и неожиданно предложил:
– Продай девку, Василь Михалыч!
– Я тебе не девка! – не дав открыть рта своему барину, по слогам отчеканила прима.
– И кто же? – Левая бровь скептически поползла вверх.
– Юлия Васильевна! Прошу любить и жаловать!
– Хорошо, пущай так и будет, – покладисто согласился толстячок. – Так продашь де… Юлию Васильевну?
– Ты, Семен, сам с ней решай, – твердо ответил режиссер. – Я ей вольную обещал.
– Кхе-кхе… – поперхнулся гость, замялся на мгновение и повернулся к девушке: – Не желаете поступить на службу в частную антрепризу графа Шереметева? Оклад оговорим особо.
– Это какой Шереметев? – заинтересовалась Юлька, мучительно напрягая память. – Не тот, что женился на крепостной актрисе собственного театра?
– Кто женился? – удивленно выпучил глаза толстячок. – На какой актрисе? Да кто ж дозволит такое непотребство?
– Государь Александр, особым эдиктом… – машинально ответила Юлька и запоздало прикусила язычок. Не давая времени гостю на очередной вопрос, она быстро сказала: – Хорошо, я согласна!
Спустя час крытая коляска везла ее по пыльной дороге вместе с нехитрым скарбом: застиранным до дыр запасным платьишком, стоптанными парусиновыми туфельками, сломанной расческой из бычьего рога да побитой молью вязаной душегрейкой. Валенки, как услужливо подсказывала коварная память, сносились еще в прошлую зиму.
Некогда богатейшая, дворянских кровей прелестная особа задорно рассмеялась, мысленно перебирая содержимое котомки. Крепостная девка Агашка – еще один талант, отысканный управляющим театра в соседнем уезде – с испугом покосилась на смуглолицую красавицу с античным профилем.
Дальний путь лежал на Москву – в Кусково, родовое имение Шереметевых.
До имения добрались к вечеру третьего дня вместе с первыми каплями теплого летнего дождя.
– Молодой граф из Лейдена на побывку прибыли!
Курчавый арапчонок ловко вскочил на подножку кареты и ослепительно улыбнулся, просунув голову в овальное окошечко. Агашка при виде черномазой физиономии тихонько взвизгнула.
– Проводи девок в людскую избу и помоги устроиться! – приказал ему управляющий, с запоздалым испугом взглянул на Юльку и, с кряхтением покинув экипаж, торопливо засеменил в сторону барского дома.
– Меня Степкой кличут, – приосанился малец, гордо задрав вверх чумазый подбородок. – А вас?
– Агашка… Юлия Васильевна… – хором представились девушки.
– Юлька, значит, – глубокомысленно подытожил арапчонок и немедля вскрикнул от боли: острые коготки безжалостно вцепились в ухо.
– Если еще раз назовешь меня так, язык отрежу!
– Отпусти, скаженная! – захныкал малец в безуспешной попытке вывернуться. – Терпежу нет!
– Ты понял меня?
– Хорошо-хорошо… – сдался Степка, растирая припухшее ухо, и, обиженно поджав пухлые губы, недовольно буркнул: – Поспешайте за мной, не отставайте.
Отдельные хоромы представляли собой небольшую комнатку с одним-единственным окном. Справа от входа ютилась деревянная кровать с пуховой периной, слева – грубо сколоченный столик и глиняный ночной горшок. Иных предметов интерьера не наблюдалось.
– М-да… не «Астория», однако. – Юлька разочарованно оглядела жилище. – И даже не «Бристоль».
Но делать нечего, надо обустраиваться. Скинув запыленное платье, она достала из котомки помятую смену и огорченно уселась на краешек скрипнувшей кровати. Голова немыта, где искать утюг – неизвестно, когда будет баня, ей не доложились…
Ругательство, сорвавшееся с прелестных губ, относилось к концу XX века. Прозвучало оно, правда, весьма неуклюже.
– Ну Дениска! – вслух пригрозила она. – Дождешься ты у меня… Сам небось в кого-нибудь приличного перенесся.
Как ни странно, но она была права в своих подозрениях. Народ оджубеев считался вполне приличным племенем: в людоедстве замечен не был и жертвы языческим богам приносил крайне редко. В отличие от некоторых других индейских племен.
Вновь облачившись в дорожное платье, Юлька принялась расчесывать непослушные волосы роговой расческой с поредевшими зубьями. Отвлек ее от этого занятия Степка, без стука ввалившийся в каморку.
– Тебя молодой граф кличут, – бесцеремонно заявил он с порога. – Ступай немедля.
– Выйди вон, постучись и спроси разрешения зайти, – едва сдерживаясь от нахлынувшего гнева, приказала девушка.
– Ты че, очумела? – недоуменно вскинулся арапчонок. – Вожжами отходят аль в холодную посодют… Пойдем скорей, покамест барин не осерчали.
Отложив воспитание мальца на потом, Юлька двинулась следом за ним. Путь до барского дома занял не более пяти минут, но и этого времени оказалось вполне достаточно, чтобы промокнуть до ниточки – ливень разыгрался не на шутку. Тропка освещалась вспышками молний да искрами из глаз, когда очередная ветка дерева, внезапно вынырнув из наступившей тьмы, разбойничьи ударяла по лбу.
В просторной комнате было светло и тепло. Молодой граф – будущий обер-гофмаршал императора Павла I – оказался молодым круглолицым человеком с пухлыми щечками и пикантной ямочкой на волевом подбородке. С добродушной насмешкой взглянув на Юльку, он приветливо улыбнулся:
– Ну здравствуй, красавица! Наслышан о тебе, наслышан… Семен говорил, что ты мастерица комедийные вирши слагать?
– Иногда случается, ваша светлость, – в притворном смущении потупила глаза девушка.
– А что еще умеешь? Петь али танцевать?.. На каких музыкальных инструментах играть обучена?
– Да на всех… кроме флейты.
В синих глазах мелькнул озорной огонек.
– Кроме флейты? – с недоверием переспросил молодой Шереметев.
– Тяжело на ней играть, – простодушно пожаловалась Юлька. – С нее карты падают.
Секундная тишина взорвалась громовым хохотом. Эхом вторили за окном грозовые раскаты, глухо и протяжно. Дребезжащим смехом рассыпался управляющий, вытирая рукавом невольные слезы.
– А ты и впрямь затейница! – отсмеявшись, промолвил граф. – Хорошая шутка… надо запомнить… – Приглашающе кивнув головой, он вновь улыбнулся: – Пойдем, сейчас проверим все твои таланты.
В соседней комнате царил полумрак. Огонь от разожженного камина играл тенями на гобеленовых стенах. В самом центре сверкало черным лаком фортепьяно. Здесь же, в уголочке, словно стараясь спрятаться, стояла Агашка.
– С тебя и начнем, – сказал Шереметев, откидывая крышку инструмента.
Будущий директор императорских театров профессионально играл на фортепиано, скрипке, виолончели, читал партитуру и управлял оркестром. Но не это удивило Юльку. Когда ее недавняя спутница запела лирическим сопрано, искусно меняя тембр, она даже немного позавидовала. Совсем чуть-чуть… но когда граф обратился к ней с предложением сесть за фортепьяно, в душе проснулся азарт соревнования. Золотая медалистка аристократического заведения княжны Оболенской не любила проигрывать никому. И ни в чем.
– Ноты умеешь читать? – не надеясь на положительный ответ, на всякий случай спросил Шереметьев.
Юлька молча кивнула. Граф удивленно хмыкнул.
– Вольфганг Амадей перед отъездом презентовал мне свое последнее творение, – все еще сомневаясь, задумчиво произнес Шереметьев и повернулся к управляющему. – Семен Александрович, голубчик, принеси-ка мне дорожный саквояж. Партитура для фортепиано в нем лежит.
– Не надо! – небрежно отмахнулась Юлька. Пальцы привычно пробежались по клавишам. – Сыграю что-нибудь по памяти. Из того же Моцарта.
В наступившей тишине полились первые аккорды еще не сочиненной великим музыкантом фантазии до-минор.
– Та-ак! – протянул молодой граф, едва угас последний звук. – Это становится уже крайне интересным… – Бросив взгляд на потухший камин, он раздраженно поманил толстячка: – Семен, вели свечи разжечь!
– Сию минуту, ваша светлость.
– Хотя постой… Мне посланник английский диковинку заморскую в подарок прислал. Только-только в Европе появилась. Сходи в светлицу, принеси. Сей момент и испытаем ее.
Пока управляющий театром исполнял указание, Юлька сосредоточенно размышляла: а не натворила ли чего лишнего? Нужно ли ей пристальное внимание на этом этапе? Так и не придя ни к какому выводу, она поднялась со стульчика. Граф возился у маленького столика, производя какие-то манипуляции.
– Что за черт? – донеслось до нее приглушенное бормотание. – Ужель негодную подсунули?
Напряженно согнутая спина его светлости распрямилась, явив взору знакомые очертания. Юлька, чьи мысли были далеко отсюда, безмятежно посоветовала:
– Надо колесико открутить. Иначе работать не будет.
Граф резко развернулся, вперившись хищным взглядом:
– Ты знаешь, что это такое?
Девушка беспечно повела плечиком:
– У моего батюшки даже на самых глухих заимках знали керосиновую лампу. Чего здесь удивительного?
Когда она, испуганно ойкнув, прикрыла рот ладошкой, было уже поздно.
Глава 7
Неудачи следовали одна за другой весь прошедший год. Были, впрочем, и приятные неожиданности. Основной конкурент – Индийская компания – прекратил свое существование. После поражения французов в Семилетней войне это было закономерно. Однако, как часто это бывает, успех вскружил голову победителям. Расхолодил. Зачем они влезли в эту дивани, не имея опыта и абсолютно не разбираясь в местной податной системе? Генерал-губернатор Бенгалии, к сожалению, со своей задачей не справился. Непомерные налоги привели к голоду, и четверть населения колонии уничтожена. Убытки просто колоссальны!
Сэр Уильям Кэйли, один из директоров Британской Ост-Индской компании и, собственно, глава ее секретной службы заскрежетал зубами от бессильной злобы. Ладно, утерянного не вернешь, это внутреннее дело компании, и с генерал-губернатором они разберутся. И дела поправят потихоньку. Хуже другое – из-за всех этих событий начали поднимать голову промышленники. Всем хочется откусить от монопольного пирога. И палата лордов поддается их давлению.
Но и не это главное. Неделю назад на континент пришла весть, обрушившая акции компании сразу на двадцать процентов. Торговый конвой подвергся дерзкой атаке пиратов. Затоплены «Бомбейский Замок» и «Океан», взят на абордаж флагман «Граф Камден». Почти полмиллиона фунтов стерлингов золотом и серебром, отправленные для закупки опия, уплыли на корсарском бриге в неизвестном направлении. Аукнулся провал финансовой политики в Бенгальском президентстве – местная колониальная казна оскудела и для торговли с Китаем потребовались внешние вливания. И виноват во всем этом лично он – не стоило пренебрегать донесениями агентов, сообщавших об уже ставшей легендарной пиратской эскадре с новым, грозным вооружением.
Монопольное право на торговлю чаем с Северо-Американскими колониями было слабым утешением на фоне свалившихся на компанию бедствий. Да и обошлось оно недешево: полмиллиона гиней пришлось передать в Казначейство. Еще сколько-то придется потратить на подкуп колониальной элиты в Бостоне и Нью-Йорке. Местные торговцы будут очень недовольны новыми правилами игры, и волнений избежать не удастся наверняка. Без губернаторской поддержки придется туго – своих войск у компании на американском континенте нет.
Эта беда также свалилась нежданно-негаданно: выросли цены на наемников Старого Света. Десятитысячный британский корпус компании находится на грани бунта. Убытки, сплошные убытки! Ладно хоть колониальные войска обходятся недорого. Но из Индии их не перебросишь. А жаль. В той же Дакоте они сейчас очень пригодились бы. Совету директоров компании стоило больших трудов уговорить правительство отправить королевскую пехоту к Лысой горе. Боятся осложнений с Францией, объявившей эти земли под своим протекторатом. А вот Россия ничего не боится.
– Хитрая, двуличная сука! – Эти слова сэр Уильям произнес вслух, едва вспомнив русскую императрицу. Произнес с искренним восхищением. Это же каким коварством надо обладать, чтобы задумать такую блестящую комбинацию?! В приватных беседах российский Кабинет наотрез отказывается от наместницы Заморья – самозванка, и точка! Но официальных заявлений как не было, так и нет. Ноту протеста предъявлять некому.
Заморье. Еще одна головная боль. Два лучших шпиона канули в Лету – ни слуху ни духу. Информацию приходится добывать буквально по крупицам. Слишком много тайн и загадок хранит этот далекий город. И количество слухов растет со скоростью снежной лавины. Золотые прииски Лысой горы уже полгода будоражат умы искателей приключений и проходимцев всех мастей. Но это всего лишь слухи.
А недавно он получил и документальное подтверждение.
Глава секретной службы компании раскрыл папку с донесениями и еще раз пробежался глазами по кривым неровным строчкам последней агентской записки, срочно доставленной посольским бригом. Четверка сказочно разбогатевших «диких» старателей не устояла перед дармовой выпивкой, выдав все секреты успешной экспедиции. Специальный коктейль с небольшой дозой опия поспособствовал особой разговорчивости.
– Сэр Уильям! – На пороге кабинета возник вышколенный секретарь. – К вам мистер Разин.
– Пригласи его, – после короткой паузы кивнул хозяин.
Этот визит можно было считать некоторой компенсацией за предыдущие неудачи. Когда три недели назад специальный курьер доставил письмо с просьбой о тайной встрече, лорд Кэйли поначалу посчитал это провокацией. Очередным хитрым ходом со стороны русских. В то, что личный помощник наместницы Заморья ударился в бега, верилось с трудом. Но срочно проведенное расследование дало неожиданные результаты.
Во-первых. Личный резидент русской наместницы в Европе Ив Костилье получил экстренный приказ из Заморья о ликвидации беглеца. Об этом доложил тайный агент самого лорда, год назад внедренный в ближайшее окружение эмиссара. И во-вторых. В архивах секретной службы нашлось еще одно донесение. Когда компания заинтересовалась Заморьем, собирали любую информацию, в том числе и о свите русской принцессы. Сведения голландского купца тогда показались мало заслуживающими внимания, но в свете сегодняшних событий они приобрели иные очертания. Плут, хитрец и мошенник – так уважаемый торговец охарактеризовал своего бывшего невольника.
Отличная рекомендация! То, что нужно! Ну а если это все же игра, то не сиволапым варварам тягаться в интригах с потомком славного рода.
– В чем дело, Чарльз? – слегка нахмурил брови всесильный лорд, глядя на замешкавшегося секретаря.
– Он не один, милорд… – Чопорный слуга осуждающе покачал головой. – С ним еще какой-то оборванец.
– Даже так? – На холеном породистом лице британского аристократа появились морщинки задумчивого интереса. – Ну что ж, зови обоих.
Дело принимало неожиданный оборот. Любопытно, что задумал этот пройдоха?
– Мое почтение, сэр Уильям.
Вошедший в кабинет молодой человек сверкал огненно-рыжей шевелюрой. Ступивший следом за ним через порог индеец молча поднял правую ладонь в приветственном жесте.
«Только Чарльз мог принять индейца за оборванца», – усмехнулся про себя лорд Кэйли, вставая из-за стола и делая шаги навстречу гостям. Радушно улыбаясь, он протянул руку для пожатия. Но во взгляде появилась настороженность – сюрпризы шеф разведывательного ведомства не любил.
– Это мой друг – славный вождь по прозвищу Сладкий Язык, – представил своего невозмутимого спутника беглый секретарь. – В моем прожекте ему отводится немалая роль.
– Значит, прожект, – кивнул своим мыслям лорд Кэйли и, отдав распоряжение Чарльзу, приглашающе взмахнул рукой. – Прошу вас, господа, располагайтесь.
Александр Разин осторожно присел в кресло в неудобной позе, неестественно выпрямив спину; индеец же, напротив, развалился с какой-то элегантной небрежностью и с бесстрастной маской на лице стал разглядывать хозяина.
– Я слушаю вас, – невольно поежился под пристальным взором загадочного гостя шеф разведки.
– Насколько мне известно, Британия отправляет экспедиционный корпус к Лысой горе, – начал рыжеволосый посетитель.
– Откуда вы это знаете? – быстро перебил его лорд Кэйли. Сведения о вылазке держались в строжайшей тайне. Губернатору Бостона это предписывалось особо.
– Об этом судачат даже портовые шлюхи, – криво ухмыльнулся Разин.
Лорд невольно поморщился, но промолчал. Неслышной тенью скользнул в кабинет Чарльз с серебряным подносом в руке. Ловко расставив на столе фарфоровые чашечки, он разлил в них зеленый чай и столь же бесшумно удалился.
– Угощайтесь, господа, – в глубокой задумчивости произнес хозяин, машинально доставая из инкрустированной деревянной коробочки испанскую сигару. Дело принимало неприятный оборот. И сведения, полученные только что от беглого русского (независимо от того, тот ли он, за кого себя выдает), представлялись крайне занимательными.
Громкий щелчок и яркая вспышка пламени заставили его резко отшатнуться. Индеец, приподнявшись в кресле, держал в вытянутой руке блестящий металлический предмет, из верхней части которого вырывался ровный, слегка трепещущий от оконного сквозняка язычок пламени.
– Что это? – попытался не выказать изумления шеф разведки, раскуривая сигару от удивительного огнива.
– Зажигалка, – любезно пояснил Разин.
– Одна из диковинок Заморья?
– Она самая.
– Дозвольте полюбопытствовать?
Индеец молча передал зажигалку. Лорд покрутил в руках забавную вещицу с выпуклым золоченым вензелем «Z» на серебряном корпусе, крутанул колесико, полюбовался секунду пламенем и, захлопнув крышечку, так же молча вернул зажигалку. Не удержавшись все же от восхищенного хмыканья.
– Рассказывайте дальше, – не попросил, потребовал он.
Колечки ароматного дыма закружились над столом.
– Взгляните сначала на этот документ, – предложил беглый секретарь, положив на стол листок с ровным каллиграфическим почерком.
Лорд сосредоточенно углубился в чтение, беззвучно шевеля губами. Закончив, он с откровенным ехидством поинтересовался:
– Почему я должен вам верить? Это всего лишь копия, без печати и подписи.
В глубине души он торжествовал – если это окажется правдой, о притязаниях Франции на земли Дакоты можно будет позабыть раз и навсегда. Документ являл собой секретный указ русской наместницы о срочной отправке двух казачьих полков к Лысой горе в рамках договора концессии. Между строк читалось, что концессия была получена от индейцев. Французы подобными документами не располагали.
– Это еще не все, – подтвердил его ожидания Разин и повернулся к своему спутнику. – Вождь, покажи свою грамоту.
На стол плюхнулась сложная веревочная конструкция с многочисленными узелками, похожая на швабры, коими матросы отдраивают палубы кораблей.
– Что это? – с брезгливым недоумением вопросил сэр Уильям.
– Доверенность, – с легкой усмешкой пояснил беглый секретарь. – Это узелковое письмо народа оджубеев. Здесь сказано, что Сладкий Язык делегирован абсолютными полномочиями от своего племени. В том числе и на ведение переговоров с представителями любых государств.
– И вы хотите, чтобы я принес вот это… – Не скрывая раздражения, лорд приподнял над столом «швабру»… – На заседание палаты лордов и попросил выдать верительные грамоты вождю как послу оджубеев?
– Не торопитесь, сэр Уильям, – вкрадчиво заметил Разин, бережно доставая из папки плотный пергамент. – Это перевод узелковой грамоты, составленный старейшинами племени в присутствии стряпчих и заверенный Канцелярией ее высочества Златки Заморской.
– Та-ак… – протянул шеф разведки и требовательно взглянул на собеседника. – Вижу, что и это еще не все. Выкладывайте ваши сюрпризы до конца.
Одного беглого взгляда на документ вполне хватило, чтобы не сомневаться в подлинности печатей. По крайней мере, пока.
– Есть и еще, – с довольной миной подтвердил рыжий интриган, извлекая следующий документ. – А это непосредственно сам договор концессии с индейцами.
Предъявленный договор лорд Кэйли изучал минут десять. И закончил чтение изумленным возгласом:
– Здесь сказано, что срок концессии истекает через месяц?
– Именно так.
– Значит, наш вождь может заключить новый договор с кем угодно?
– С тем, кто больше заплатит, – впервые открыл рот индеец. Шеф разведки вздрогнул: посланник оджубеев говорил с легким акцентом, но фразу построил безукоризненно.
– Тогда почему вы отказываетесь от продолжения сотрудничества с русской наместницей? – подозрительно прищурился он. – Никогда не поверю, что она не пойдет на уступки.
– Она нас предала. – В голосе вождя прозвучало презрение. – Народ оджубеев не ведет дел с лжецами.
Англичанин вопросительно приподнял правую бровь.
– Оджубеи и лакота-сиу – исконные враги, – внес пояснения Разин. – Кровные, можно сказать… Ее высочество благоволит к последним. Даже личная охрана состоит только из сиу. А оджубеев держат в черном теле. Естественно, что нашего славного вождя такое положение дел не устраивает.
– Очень хорошо! – радостно потер руки лорд. Забытая сигара истекала тонкой струйкой дыма в уголочке пепельницы из черепахового панциря. – И какую цену назначит вождь за Лысую гору?
– Она не продается, – отрицательно покачал головой индеец. – Нельзя продавать то, что принадлежит Великому Отцу… – С гордым видом произнеся напыщенную фразу, он хитро сощурился: – Но наше племя готово отдать ее вам в концессию.
Последнее слово он выговорил с трудом – по слогам.
– На сто лет! – закинул пробный камень англичанин.
Секунду подумав, вождь важно мотнул косой:
– Хорошо. Но все должно быть без обмана.
– Для Британии честь всегда была превыше выгоды! – поспешил заверить его сэр Уильям. С не меньшим пафосом.
Индеец удовлетворенно кивнул в ответ.
– Но вы так и не ответили на вопрос о цене?
– За каждый год концессии – десять дюжин одеял, пять бочонков пороха, сто фунтов свинца… – начал перечислять индеец и был прерван нетерпеливым взмахом руки.
– Хорошо-хорошо… мы заранее согласны на все ваши условия. Вы готовы подписать соглашение прямо сейчас? – От возбуждения англичанин громко хрустнул сцепленными пальцами.
– Не торопитесь, сэр Уильям, – холодно осадил его Разин. – Мы, собственно, еще не перешли к самому прожекту.
Посредник живет один раз. Если голландский купец прав в своей оценке пройдохи, то ему следовало бы это знать. Если нет… ну что ж, это уже не его забота. Лорд Кэйли приготовился к длительному торгу.
– Я предлагаю создать совместную компанию, – деловым тоном начал русский. – С уставным капиталом в миллион фунтов стерлингов. И это по самым скромным подсчетам – на самом деле залежи Лысой горы неизмеримо больше.
– Для чего? – скептически ухмыльнулся англичанин. Никаких компаний с этим наглецом он создавать не собирался. Небольшое вознаграждение за вождя – это все, на что он может рассчитывать. – И кто даст такие деньги?
– Вы, – невозмутимо поведал беглый секретарь.
– А каков будет ваш вклад?
Вместо ответа русский молча постучал себя согнутым пальцем по лбу.
– Хорошо, – нехотя согласился лорд. – Выкладывайте ваш прожект.
В конце концов, несколько потерянных минут ничего не решают.
– Вы не знаете об одном нюансе. Дело в том, что охрана Лысой горы допустила сбой, и нескольким старателям удалось уйти с добычей. Когда Европа узнает об истинных запасах прииска, начнется настоящее сумасшествие.
– Я знаю об этом.
Лорд откровенно наслаждался изумлением, проступившим на вытянувшейся физиономии наглеца.
– Вынужден признать, что ваши агенты не даром едят свой хлеб, – справившись с удивлением, Разин уважительно покачал головой. – Но сути это не меняет. Времени у нас очень мало. Создав компанию по освоению прииска, мы выпустим акции…
– Британская Ост-Индская компания не создает совместных предприятий. Это не в ее правилах!
Отповедь прозвучала резко. Пусть – выскочку следовало поставить на место.
– Секрет горы очень скоро станет известен всем заинтересованным сторонам, – скучным голосом продолжал русский, не обратив никакого внимания на гневную реплику. – Спрос на акции вырастет неимоверно. Но… – сделав паузу, Разин наставительно поднял вверх палец: – Как только экспедиционный корпус потерпит поражение в битве за гору, курс наших бумаг немедленно пойдет вниз.
– Вы уверены, что королевские войска не смогут разбить казачьи полки? – помимо воли проявил интерес англичанин.
– Они уступают в численности, выучке и вооружении.
– И что дальше?
– Дальше произойдет следующее. Франция обязательно объявит о своих притязаниях и начнет готовить к отправке за океан собственные войска. Как только наши акционеры узнают о поражении и появлении нового игрока, начнется лихорадочный сброс акций…
– И мы их откупим за сущие гроши! – с усмешкой подхватил лорд Кэйли. – А когда на сцену выйдет наш славный вождь, Британия на основании договора концессии направит свои войска и выразит протест Версалю о незаконности притязаний. Курс акций взлетит до небес… – Хлопнув несколько раз в ладоши, он с неподдельным уважением произнес: – Блестящий план, молодой человек. Но вы упустили из виду один момент – это будет война.
– Разве Британию это когда-нибудь останавливало? – Беглый секретарь даже не пытался скрыть скепсис. – Да и не будет никакой войны. Франция обескровлена, и максимум, на что она сейчас способна, – это побренчать оружием и выразить протест на первоначальном этапе. Что нам только на руку. А когда наш договор с оджубеями станет достоянием общественности, на этом все и закончится.
– Может быть… – задумчиво побарабанил пальцами по столу сэр Уильям. – И на какую долю вы рассчитываете?
Читать бесплатно другие книги:
