Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки Бонд Алма
Немного о сюжете фильма «Ниагара», чтобы вы поняли, почему я была так хороша в нем. У Джорджа и Роуз, которую играла я, проблемный брак. Она моложе своего мужа и очень привлекательна. Его недавно выпустили из военной психиатрической больницы. Он ревнивый, депрессивный и раздражительный. Конечно, вы понимаете, что мне известны ее чувства. Я знаю, каково это жить с таким человеком, так что я была довольно убедительна. В фильме, чтобы сохранить свой собственный рассудок, я, естественно, начинаю встречаться с любовником. Во время поездки к водопаду на следующий день фотоаппарат запечатлевает мой страстный поцелуй с Патриком.
В тот вечер, чувствуя что-то, Джордж приходит в ярость и запугивает меня. Эта капля переполнила чашу моего терпения, поэтому мы с Патриком планируем убийство Джорджа. Я очень хорошо понимаю чувства Роуз. На следующий день я заманиваю Джорджа в темный туристический тоннель под водопадом. Там, на фоне изумительной красоты окружающей природы, Патрик поджидает Джорджа, чтобы убить его и сбежать со мной. Патрик должен попросить звонаря из стоящей недалеко башни сыграть определенную мелодию, которая послужит мне знаком, что задуманное убийство успешно осуществлено. Но условный напев звучит случайно, и я делаю вывод, что Джордж мертв и я могу свободно бежать с моим любовником.
Но как это часто происходит в жизни, дела идут не так, как было запланировано. Джордж убивает Патрика, бросает его тело в водопад и уносит туфли Патрика, оставленные у выхода, вместо своих. В результате полиция считает, что Джордж погиб. Тело извлекли из воды и полиция приглашает меня для опознания мужа. Когда покрывало поднимают с его лица и моя героиня видит Патрика вместо Джорджа, я лишаюсь чувств и меня забирают в больницу.
Благодарю Бога за книгу «Метод», которую я уже начала изучать с Майклом Чеховым, иначе я бы не смогла сыграть такие экспрессивные чувства. Я точно знала, что ощущала Роуз и почему она решила убить своего мужа, так как сама чувствовала то же самое много раз. Может быть, в конце концов я смогу сыграть леди Макбет!
Я вспомнила, что Фрейд сказал, что все мы должны быть способны испытать каждую эмоцию, известную человеческому роду, и восхищалась мужеством этой необыкновенной женщины.
На этот сеанс Мэрилин пришла очень задумчивой.
— Во время работы над фильмом «Ниагара», — сказала она, — я видела очень красивый сон, который врезался в мою память, хотя я не уверена, что стоит рассказывать его вам. Мне снилось, что я лежу на траве в пышном зеленом лесу, глядя на великолепное дерево. Неожиданно оно покрывается радужными цветами, и каждый из них превращается в птицу с ярким оперением. Я не знаю, что означает этот сон, но я чувствовала себя очень счастливой.
— Почему вы не хотели рассказывать его мне?
— Потому что я боюсь искушать судьбу! Если я счастлива, мне будут завидовать.
— О нет, Мэрилин! — сказала я. — Это простое суеверие. Вы видели чудесный сон! Ваше дерево — это символ жизни, которая действительно расцвела замечательными фильмами, в которых вы приняли участие в последнее время. Каждая птица также обозначает еще один из ваших фильмов. Вы можете позволить себе быть счастливой. Небо знает, вы это заслужили.
— Я надеюсь, вы правы, — согласилась она с недоверием в голосе. — Где-нибудь кто-нибудь завидует мне, и они пытаются мне навредить.
Цветов или птиц больше не было в 1953 году, — продолжила она на следующей сессии. — Вы, конечно, думаете, что студия наконец оценила меня. Но вместо этого мне предложили другой глупый фильм про блондинок «Как выйти замуж за миллионера», чтобы повторить потрясающий успех «Джентльмены предпочитают блондинок». Сюжет, если его так можно назвать, разворачивается вокруг трех красивых моделей, арендующих дорогую квартиру в Нью-Йорке, являющуюся частью плана, цель которого — найти мужей-миллионеров для каждой из них.
Фильм был даже глупее сценария, потому что я играла полуслепую безмозглую блондинку, которая слишком тщеславна, чтобы носить очки, и все время натыкается на мебель и двери, роняя и переворачивая вещи. Мне не понятно, почему кто-то думает, что плохое зрение — это забавно. Сценаристам стоило бы попробовать это на себе, тогда они увидели бы, смешно ли это. Может быть, в гимназии я бы посмеялась над этим, но сейчас я думаю, что это скорее печально.
Я не феминистка, но я не разделяю идею фильма, что единственный способ для женщины получить деньги — это замужество. Почему бы этим трем женщинам не попытаться добиться успехов в работе, как это делаем вы и я? В любом случае большинство из нас знают, что рынок для красивых молодых женщин, ищущих богатых мужей, не так уж велик. Богатые мужчины выбирают богатых женщин для брака. Вот интересно, почему никто не пишет сценариев фильма, отражающих это явление? Я бы не возражала против участия в таком фильме. Но в нашей среде невежества и отсутствия интереса к культуре, наверное, никто не пойдет его смотреть.
Сначала мне не понравилась предложенная мне роль, потому что я так же тщеславна, как моя героиня Пола Дебевуа, и тоже не хотела носить очки. На самом деле я хотела играть модель Локо Демпси, которую исполнила Бетти Грейбл, но директор Жан Негулеско убедил меня, что мне лучше подходит роль Полы. Я с досадой вынуждена была согласиться, но он оказался прав, и фильм имел оглушительный успех. Тем не менее мне до чертиков надоело исполнять роли тупых блондинок, и мне было просто необходимо играть более серьезные роли, или я в конечном итоге оказалась бы вместе с моей матерью.
Кстати, по моему мнению, Лорен Бэколл великолепно исполнила полную сарказма Шац Пэйдж в «Миллионере», и это было огромное удовольствие — работать с настоящей, образованной актрисой. В то время она посещала актерскую студию.
Но хотя мне лично очень нравится Бетти Грейбл, ни за что на свете я не смогу понять, как она стала настолько знаменитой звездой. По-моему, в фильме она была холодной, абсолютно непривлекательной и ничуть не сексуальной. На мой взгляд, возможно предвзятый, она даже не красива, хотя у нее роскошная фигура. Может быть, нужно быть мужчиной, чтобы оценить ее очарование. Или, возможно, дело в том, что она начала стареть. Мне нужно лучше ухаживать за собой, или я скоро окажусь на ее месте. В конце концов, мне тридцать три года, а Бетти только на десять лет старше! Я скорее убью себя.
Я навострила уши, хотя надеялась, что она шутит. Но как Чосер впервые написал в «Рассказе монаха»: «Многие из правдивых слов произносятся в шутку».
Мэрилин продолжала:
— С другой стороны, я не раз слышала, как Ли Страсберг говорит, что искусство актера развивается и обогащается с возрастом. Это позволяет взглянуть на возраст по-иному, не так ли?
Мэрилин снова вернулась к обсуждению своей работы в фильме «Как выйти замуж за миллионера»:
— Есть еще кое-что, чего я не могу терпеть в этом фильме. Я очень горжусь тем, что я всегда сама зарабатывала и никогда не была «содержанкой», хотя у меня было много предложений, которые обеспечили бы мне гораздо более внушительные банковские счета, чем тот, который я имею сейчас. Мне говорили, что я образец для подражания для многих женщин по всему миру. Мне не хотелось бы быть эталоном для материально зависимых женщин. Вы тоже работаете, доктор, значит, вы должны быть согласны со мной.
— Безусловно, Мэрилин. Я подозреваю, что и вы, и я — женщины, которые опережают свое время.
— Летом 1953 года, — начала Мэрилин на следующем сеансе, — я прибыла в город Джаспер в канадских Скалистых горах. Вы когда-нибудь слышали о Джаспере? Я — никогда и надеюсь, что больше никогда не услышу о нем. Я была глубоко возмущена, когда меня отправили в такую даль играть в вестерне! Вестерн! Я, Мэрилин Монро? Кого они разыгрывают? Я не больше похожа на женщину с Запада, чем на королеву Румынии. Мы должны были сниматься в фильме «Река, не текущая вспять» с Робертом Митчемом, который играл любовника моей героини, певицы из салуна.
Говорят, что жизнь порой удивительнее любого вымысла, а вот идеальное доказательство того, что старая пословица верна. Вы не поверите, но Митчем оказался старым другом моего первого мужа, Как-его-там, и мы встречались в прошлом, когда мне было семнадцать лет, и он и Джим работали вместе на заводском конвейере до Второй мировой войны.
Когда мы впервые встретились на месте съемок, мы, остолбенев, смотрели друг на друга и воскликнули в один и тот же момент:
— Ты? Ты?
— Я представить не могла, что Роберт Митчем — это ты! — сказала я.
Затем мы обняли друг друга и разрыдались. Мы оплакивали давно минувшие дни, нашу прошедшую юность и нашу бесконечную веру в то, что когда-нибудь мы будем счастливы. Но главным образом мы рыдали из-за потрясения от нашей неожиданной встречи спустя столько лет. Я вновь познакомилась с сильно пьющим и шумным другом, который постоянно выводил меня из себя.
В былые времена он любил дразнить меня за мое желание учиться. Оказалось, он не сильно изменился. Он рассказал одну историю рабочим-постановщикам о том, как я в возрасте семнадцати лет читала книгу по психологии и невинно спросила его:
— Что такое анальный эротизм, Боб?
Я предпочитаю не вспоминать его ответ.
Как-то раз я никак не хотела произносить свою реплику нечленораздельно, как хотел режиссер Отто Премингер, и настаивала на том, что говорить надо четко, согласно инструкциям а-ля Наташа Лайтесс. Боб шлепнул меня по заду и сказал:
— Прекрати нести этот бред! Играй, как все нормальные люди!
Так, не оглядываясь на Наташу, я и сделала.
Я всегда буду помнить фильм «Река, не текущая вспять», не из-за его художественных качеств, а для того, чтобы наверняка никогда в жизни не вернуться вспять. Это игра слов, доктор! Ну, знаете, каламбур со словом «вспять». Почему же вы не смеетесь? Ладно, как хотите. Я расскажу эту шутку кому-нибудь с чувством юмора!
Во всяком случае, там я едва не простилась с жизнью. В фильме были страшные сцены на плоту, который, ударяясь о камни, несется вниз по бушующей реке. Премингер настаивал на съемках с участием реальных актеров, а не каскадеров. Я попала в несколько весьма реальных аварий, и, хотя меня обвиняли в притворстве, поверьте мне, я не симулировала.
Самая ужасная из них произошла, когда я поскользнулась и упала в бурную реку, обутая в высокие сапоги. Они тут же наполнились водой и потащили меня вниз под воду. Когда я уже не сомневалась, что эта моя последняя минута, Митчем с другими членами команды вытащили меня из реки с помощью веревок. Не знаю, к счастью или к сожалению. Я думала, может, лучше остаться под бурлящей, смертельно опасной, белой водой реки, чем забираться обратно на этот дряхлый старый плот только для того, чтобы тут же снова быть сброшенной на предательских речных порогах. Газетные заголовки во всем мире кричали: «Мэрилин Монро чуть не утонула». И это была не шутка!
В другой раз Боб и я плыли на этом старом расшатанном плоту, и он застрял на скале. Плот качался из стороны в сторону больше часа, грозя опрокинуться каждый раз, когда новая гигантская волна обрушивалась на него, пугая и обливая нас, пока один из членов команды не нашел шлюпку и мы наконец были спасены. Насквозь промокшая, с клацающими зубами, раздраженная и запыхавшаяся, я решила устроиться на работу кассиршей в супермаркет.
Вы думаете, это все? Не тут-то было. Худшее было еще впереди. Я поскользнулась на скале и сломала лодыжку, о чем снова объявила пресса во всем мире: «Мэрилин Монро повредила ногу в Канаде». На следующее утро самолетом прибыла группа частных врачей, и мне сделали рентген ноги. Мне наложили гипс, и я была вынуждена ходить на костылях несколько недель, что привело к дорогостоящей задержке в съемках. Перерасход бюджета фильма был таким большим, что Митчем, человек, который мне очень симпатичен, назвал его «Картина, которую не вернуть вспять».
Нравилось ли мне что-нибудь в этом фильме? Ну да. Мне понравились некоторые из песен, которые я исполняла, например «Река, не текущая вспять», и я думаю, что никогда в жизни я не пела лучше. Мне нравились голубые джинсы, в которых я снималась. Я купила самые узкие, которые только смогла найти в армейском магазине, потом, надев их, несколько раз заходила в Тихий океан и сушила прямо на себе до тех пор, пока они сели так, что обтягивали меня, как вторая кожа. Ни одни джинсы в моей жизни я не любила так, как эти, и вопреки желанию постановщиков я оставила их себе, сказав, что износила их во время съемок фильма. Они обязаны мне! Я была рада встретиться снова с Бобом Митчемом и работать с ним. Это было очень весело. Я чувствую, что вас, доктор, интересует, понравилось ли мне что-нибудь еще в этом фильме. Должна сказать, что не многое. Я не стала бы спускаться по реке на плоту снова за весь опиум Китая.
Вскоре после этого компания «Двадцатый век Фокс» решила запустить фильм «Египтянин». Я воображала себя великолепной, усыпанной драгоценностями королевой Клеопатрой, плывущей по Нилу, и попросила студию назначить меня на эту роль. Но компания «Фокс» пригласила играть Клеопатру Элизабет Тейлор, а мне дали главную роль в фильме «Девочка в розовых колготках». Так называемый сюжет этого великого произведения искусства вращается вокруг школьной учительницы, которая становится танцовщицей в баре.
Я чувствовала себя оскорбленной, как будто получила пощечину. Тейлор отдали роль, которую хотела сыграть я, а мне вместо этого предложили сниматься в очередной глупой комедии. Я попросила, чтобы мне, по крайней мере, предоставили возможность прочитать сценарий «Розовых колготок», прежде чем дать согласие на съемки. Занук, руководитель производства, нагло отказал и в этом.
Он сказал, что по контракту с компанией «Двадцатый век Фокс» я обязана делать все, что мне скажут. Должна заметить, что я не люблю, когда мною командуют, особенно когда мне не нравятся сами распоряжения. Так что я не явилась в назначенный первый день съемок и просто исчезла. Студия «Фокс» в ответ отстранила меня на время и задержала мою зарплату.
Я решила, что фильм «Девушка в розовых колготках» недостаточно хорош для меня и я не стану исполнять эту роль, чем бы мне это ни грозило.
Ну, в то время моя жизнь не была сплошным весельем и игрой. Я все еще не могла прийти в себя после смерти Джонни. Боль была настолько сильной, что я не знаю, как я продолжала жить дальше. Слишком много ужасных потерь было в моей короткой жизни, но, кроме этого, было кое-что еще, ужасно действующее мне на нервы. Друзья пытались устраивать мне свидания с мужчинами, считая, что мне это нравится, и говорили:
— Есть много других рыб в море.
Но ни одна из рыб меня не заинтересовала.
Мне приснился ужасный сон прошлой ночью. Во сне я родила мертвого ребенка. Сначала я думала, что сон означает мое беспокойство о том, что я могу забеременеть снова и ребенок родится мертвым. Но потом я вспомнила ваши слова, что все во сне представляет того, кому снится сон. И тогда я подумала, что он означает, что вы, психоаналитик, работаете с мертвым ребенком вместо живого пациента! Потому что часть моего сердца умерла вместе с Джонни Хайдом, и она никогда не возродится к жизни снова.
Мэрилин была права. Это и есть истинный смысл ее сна.
Я молча плакала, когда слушала ее.
Мэрилин с энтузиазмом положила начало следующему сеансу в совершенно другом настроении и заговорила, прежде чем устроилась на кушетке.
— Итак, я сделала несколько рекламных фотографий, на которых я стою рядом с Гасом Зерниэлом, самым мощным игроком в дальней части поля профессионального бейсбольного клуба Филадельфии. Несколько дней спустя бейсболист Джо Ди Маджио — даже вы должны знать, кто он такой, — играл в товарищеском матче против Зерниэла. Гас рассказывал, что Джо, взглянув на фотокарточку, спросил:
— Как это получается, что я никогда не фотографируюсь с такими красивыми девушками, как эта?
Зерниэл сказал мне, что Джо Ди Маджио был американским героем на протяжении всего периода Депрессии, когда стране особенно были нужны герои для поднятия боевого духа. Это произвело на меня впечатление, и я заявила:
— Я познакомлюсь с ним. Возможно, мой дух тоже немного поднимется.
Чего хочет Ди Маджио, к тому Ди Маджио и стремится, так он поступал с мячом на поле. У него был пресс-агент, который организовал фотосессию между нами в марте 1952 года. Он позвонил мне и спросил:
— Вы хотели бы познакомиться с симпатичным парнем?
— Я не знаю, есть ли такие, — ответила я.
После этого представитель прессы задал мне вопрос:
— Вы планируете снова выйти замуж?
Я ответила:
— Я собираюсь остаться одинокой навсегда… сейчас.
Он записал каждое сказанное мной слово с таким серьезным выражением лица, как будто я сообщила, что только что написала Декларацию независимости.
Бейсбол никогда не был одним из моих главных пристрастий. На самом деле должна признаться, что я довольно расплывчато представляю себе различия между футболом и бейсболом. Тем не менее я согласилась встретиться с Ди Маджио в итальянском ресторане «Вилла Нова», имея в виду, что в крайнем случае я всегда смогу проглотить мои спагетти и уйти домой.
Я предполагала, что Джо — грубый, безвкусный нью-йоркский качок в розовом галстуке. Вместо этого я встретила сдержанного парня, одетого в белую шелковую рубашку, серый шелковый галстук с золотой булавкой в форме бейсбольной биты на нем и черные, хорошо скроенные брюки. Он скорее был похож на звезду кино с красивым загаром, чем на знаменитого спортсмена. Сюрприз сюрпризов, он не начал сразу заигрывать со мной, как это делает каждый пижон. Вместо этого он обращался со мной, как с кем-то особенным. Хммм, подумала я, возможно ли, чтобы в городе действительно был джентльмен? Он был без автомобиля, так что я, к собственному удивлению, предложила подвезти его домой.
Он не сказал ни слова за всю поездку, и я нарушила молчание почти у самого его дома:
— Я, к сожалению, ничего не знаю о бейсболе.
— Ничего страшного. Я ничего не знаю о кино, — ответил он.
Я думала, что он хороший парень. Однако просто милые ребята никогда не производили на меня особого впечатления, если только у них не было чего-то другого, что могло меня заинтересовать, поэтому я не особенно была взволнована знакомством с ним. Хотя он позвонил, как только я вернулась домой, и затем каждый вечер в течение следующих двух недель. Может быть, я просто испытывала его, но я отвергала все предложения о свидании. В конце концов он перестал звонить.
Вы знаете, моя любимая песня, — «Получив то, что ты хотел, ты больше не хочешь этого»? Что ж, она должна иметь второй куплет: «Не получив то, что вы хотите, вы начинаете желать это довольно быстро».
«Мэрилин весьма проницательна! — подумала я. — В недавней статье в «Нью-Йорк Таймс» писали, что люди употребляют значительно больше шоколада и газированной воды, если не могут приобрести эти продукты в любой момент. У некоторых людей сильно развита интуиция, но они не умеют пользоваться ею. Мэрилин обладает прозорливостью и поступает в соответствии со своими чувствами.»
И я должна добавить, она необыкновенно умна, — в анкете пациента она написала, что коэффициент ее умственного развития равен 169. (Я далеко не единственный человек в мире, который поначалу недооценил ее интеллект.)
— Неделю спустя я сама позвонила ему, — сообщила она. — И мы начали встречаться в разных городах по всей стране в течение двух лет, до 1954 года.
— Что вас в нем привлекало? — поинтересовалась я.
— Что меня в нем привлекало? Ну, смотрите, доктор. Вы же психоаналитик. Вы должны были бы разобраться в этом. Мы начали встречаться, когда мне было двадцать пять, а Джо — тридцать восемь. Вы знаете, что мне нравятся взрослые, успешные мужчины, которые больше подходят на роль отца. Джо нравились блондинки, хотя я значила для него больше, чем просто еще один трофей для украшения его пояса. Что касается меня, я никогда не любила Джима Доерти, моего первого мужа. Джо Шенк был влиятельным человеком, который никогда не интересовал меня как мужчина. И как бы мне ни хотелось, Джонни Хайда я тоже никогда не любила по-настоящему.
Но с Джо Ди Маджио была совсем другая история. Мы безумно, страстно полюбили друг друга. Я стала для Джо любовью всей его жизни. Несмотря на все произошедшее позже, я думаю, можно сказать, что он стал любовью моей жизни тоже. Мертвый ребенок ожил снова!
Мэрилин продолжила свое повествование о Джо Ди Маджио:
— Среди спортивных обозревателей бейсбола Джо имел репутацию любителя женщин. Они говорили, что «Джо — весьма энергичный нападающий и в этой лиге тоже». Я могу поручиться за достоверность этого утверждения. Как я рассказывала моим друзьям, «он приносит огромную биту в спальню». У него самое прекрасное мужественное тело, какое мне когда-либо доводилось видеть, напоминавшее статую Давида Микеланджело. Я была в восторге от физической красоты Джо и иногда хотела просто любоваться им, вместо того чтобы заниматься любовью. Он оказался чутким, внимательным человеком и хорошим любовником, который стремился не только получить удовольствие, но и доставить его мне. Он мог забить в спальне не меньше мячей, чем на спортивном поле. Если бы это было все, чего я хотела от брака, поверьте мне, я бы все еще была миссис Джо Ди Маджио. Я все еще люблю его. Он молодец.
Но я должна сказать, что хотя он был лучшим любовником, который был у меня когда-либо, он не был хорош в постели на все сто процентов, во всяком случае, не более, чем на бейсбольном поле, и был не так хорош, как он думал. Однажды, когда он похвалялся размерами своего сексуального оборудования, я дала ему зеркало и рулетку. Как выяснилось, доктор, Джо такой же, как вы, — сказала она, оборачиваясь, чтобы увидеть, достигла ли ее стрела цели, — у него тоже нет чувства юмора. Ему не показалось это забавным.
В первые месяцы нашего брака я действительно ценила Джо. В нем я нашла некоторую опору, и меня восхищали его энергичность, сила и постоянство. Когда он стоял рядом со мной, я не боялась ничего. Однажды я написала ему записку и приколола булавкой к его подушке:
«Дорогой Джо,
Если я смогу сделать тебя счастливым, я достигну успеха в самом сложном и наиболее важном деле в мире — сделать кого-то счастливым! Твое счастье означает мое счастье.
Люблю, Мэрилин».
Как я вам уже говорила, я отказалась сниматься а фильме «Девушка в розовых колготках», который было намечено снимать в конце 1953 года. Ни как модель, ни как актриса я не работала. Поэтому Джо предложил:
— Поскольку у тебя серьезные проблемы с «Фокс» и ты не занята, почему бы нам просто не пожениться? Я должен ехать в Японию по делам, связанным с бейсболом, и эта поездка может стать великолепным свадебным путешествием.
Вот так мы поженились. Из таких маленьких капель образуются огромные моря!
14 января 1954 года мы совершили небольшую, частную гражданскую церемонию бракосочетания. Лучший друг Джо, Рино Барсоччини, организовал для проведения свадьбы городскую мэрию Сан-Франциско и был шафером Джо. Я осталась без подружек невесты, потому что у меня не было подруг, которые нравились бы мне настолько, чтобы пригласить их на свадьбу. Из посторонних, помимо судьи, присутствовали бывший менеджер команды «Сан-Франциско Силз», в которой играли Ди Маджио и Барсоччини, Лефти О’Тул и его жена.
Возможно, друзей на церемонии было немного, но недостатка в папарацци не было. Более ста фотографов, репортеров и поклонников толпились около кабинета судьи. Я говорила, что мы хотели провести частную церемонию? Я случайно упомянула тем утром Гарри Брэнду, руководителю отдела рекламы студии «Двадцатый век Фокс», что мы с Джо решили пожениться в Сан-Франциско. Может быть, поэтому они оказались там?
Когда мы отвечали на вопросы, один из репортеров спросил:
— Сколько детей вы хотите?
— Я хотела бы шестерых, — ответила я.
— По крайней мере одного, — поправил Джо.
Это было первое из бесчисленного множества разногласий, которые, как оказалось, существуют между нами.
— Я собираюсь продолжать мою карьеру, — добавила я. — Но я надеюсь также быть хорошей хозяйкой и готовить для своего мужа. И я это делала — два раза!
Ходят неприятные слухи вокруг происшествия сразу после церемонии, как будто я прошептала журналисту:
— Это мой последний мужчина!
Я хочу, чтобы вы записали, доктор, что эта история абсолютно не соответствует действительности. У меня были и другие мужчины после этого.
Одно из величайших событий в моей жизни произошло во время нашего медового месяца в Японии, хотя оно не имело никакого отношения к Джо. В Токио мы собирались тайно выскользнуть из самолета через багажный люк. Огромная толпа кричала:
— Мон-чан! Мон-чан! — что означает «милая девушка» на японском языке. Они продолжали кричать до тех пор, пока я не вышла на балкон, чтобы поблагодарить их за внимание. Моя голова кружилась от всех этих криков в мою честь. Я чувствовала себя как какой-то диктатор, которого приветствует его армия, на кадрах военной кинохроники.
Журналисты засыпали меня вопросами, такими как:
— Вы носите белье?
Как всегда дипломатично — ха! — я отвечала:
— Я покупаю кимоно.
Газеты вышли с заявлением: «Японцы вряд ли откажутся от их белья из-за визита знаменитой, вертящей задницей актрисы. Слишком холодно».
У меня есть для вас еще одна хорошая история, связанная с Японией. Я летела к самолету в одном из этих новых вертолетов, сделанных из прозрачного пластика. Когда я забиралась в мое кресло, похожее на ковш, я подумала, что, может быть, на этот раз мне следовало надеть белье!
Даже я не смогла сдержать смех.
— Джо казался очень недовольным, — продолжала она. — Я думаю, его огорчало то, что я привлекала гораздо больше внимания, чем он. Очень жаль, Джо! Я была бы рада, если твое белье интересовало бы их не меньше моего.
Потом произошло событие, которое я никогда не забуду, даже если случайно доживу до ста лет, чего я, кстати, не собираюсь делать. Я отправилась в Корею поддержать боевой дух наших солдат — без Джо.
За несколько недель до нашей свадьбы у меня состоялся разговор с одним морским пехотинцем, который только что вернулся из Кореи и специально пришел ко мне для того, чтобы сообщить, как много значат мои фотографии для ребят, служащих там. Меня это очень тронуло.
В импровизированной палатке в Корее, на морозе, в вихре снежинок, я переоделась в фиолетовый костюм с глубоким декольте, и, подумать только, застенчивая маленькая Норма Джин превратилась в Мэрилин Монро для встречи с Первым подразделением морских пехотинцев, которое насчитывало тринадцать тысяч человек. Толпа ревела не меньше десяти минут, когда я сказала:
— Вы, парни, всегда свистите девушкам, одетым в обтягивающие свитера. Ну, снимите с них кофточки, и что?
Они оглушительно аплодировали, когда я пела «Бриллианты — лучшие друзья девушек», «Сделай это еще раз» и «Пока-пока, малыш».
К сожалению, чопорный старший офицер-ханжа сказал, что военным песня «Сделай это еще раз» кажется слишком двусмысленной, поэтому мне пришлось изменить слова на «Поцелуй меня еще раз». Как будто мальчиков, которые считаются достаточно взрослыми, чтобы отдать свою жизнь за родину, необходимо защищать от пагубного влияния секса!
Мне хочется особенно подчеркнуть, доктор, что это был один из самых значительных моментов в моей жизни. Вообразите лично себя объектом страсти тринадцати тысяч мужчин одновременно в течение трех дней?
Я не смогла представить себя предметом вожделения даже тринадцати человек.
— Я никогда не ощущала себя настоящей звездой до этого, — продолжала она с искрящимися глазами, — но после Кореи я думала, что больше никогда снова не почувствую себя нелюбимой. В самом деле, мне и в голову не приходило, что я имею какое-то влияние на людей, до той поездки в Корею. Меня не разочаровало даже то, что после выступления практически голой на морозе я заболела пневмонией, и мне пришлось лечь в больницу спустя две недели. Оно определенно того стоило. Каждая минута.
Тем не менее я была настолько серьезно больна, что уже прощалась с жизнью и взяла с Джо обещание приносить розы мне на могилу каждую неделю после моей смерти, как Уильям Пауэлл, который когда-то романтично пообещал сделать это для Джин Харлоу. Джо, конечно, поклялся, но я заметила, что он не произнес слов, которых ожидаешь от мужа в таком случае, например:
— Да перестань же, Мэрилин! Ты слишком молода, чтобы беспокоиться о смерти.
Я вернулась в Японию к угрюмому мужу, раздраженному газетной шумихой, связанной с моей поездкой в Корею, и не желающему слышать об этом и слова. Он просто сидел, надувшись всякий раз, когда я пыталась заговорить о Корее, что случалась нередко. Мне хотелось поделиться с ним моей радостью, но безуспешно. Это напомнило мне, как в детстве, вернувшись домой после школы, мне было некому, за исключением кота, рассказать, что я получила «отлично» за контрольную. Я смотрела на Джо и жалела, что у меня нет кошки.
Джо был восхитительным кавалером, изысканным любовником и превосходным другом. К сожалению, он оказался отвратительным мужем.
— Мне неприятно так говорить, ведь в общем Джо — замечательный парень, но он был довольно скучным. И честно говоря, я думаю, что он был недостаточно умен для меня. Я подозревала об этом еще до нашей женитьбы. Когда он был подростком, его собственная сестры Мария, которую он очень любил, думала, что он не отличается умом и, возможно, даже немного отстает в развитии.
— Не стоит торопиться, — сказала она. — Она умнее, чем он.
У Джо ограниченный словарный запас, отсутствуют интеллектуальные интересы, он не знает, что такое абстрактное искусство, и тратит большую часть своего времени смотря телевизор. Он путает слова, и единственная книга, которую он когда-либо читает, — это комиксы. Да, чуть не забыла. Кроме этого Джо читает спортивные страницы.
Вас может заинтересовать вопрос, как Джо удается скрывать это. Все восхищаются им: мужчина или женщина, водитель грузовика, официант или ученый. Никто из тех, кого я знаю, не догадывается о недостатке у него интеллекта, кроме меня и его сестры. Джо Ди Маджио не нужно говорить. Если обычный человек стоит молча, люди принимают его за тупицу. Но если Джо не участвует в разговоре и предпочитает компанию незнакомых людей, говорят, что он имеет «внушительный вид» и погружен в размышления.
Но я скажу кое-что в его пользу: Джо не обманывается на свой счет. Однажды он мне сказал:
— Мне смешно, когда поклонники называют меня великим человеком. Я — просто обычный Джо, которому повезло иметь талант.
Более верных слов не подобрать.
Мэрилин в недоумении покачала головой:
— Люди — странные. Они верят тому, чему хотят верить. К примеру, я, серьезная актриса, женщина с очень высоким коэффициентом интеллектуального развития, читала Федора Достоевского и Алексея Константиновича Толстого, надеюсь с возрастом стать великой характерной актрисой, как Мари Дресслер, обожаю музыку Вивальди и Баха. Джо Ди Маджио — экстраординарный бейсболист, и не более того, смотрит мультфильмы по телевизору, но считается умным человеком, в то время как я для всех лишь глупая блондинка. Вы понимаете что-нибудь, доктор? Я — нет.
Еще один минус нашему браку состоял в том, что Джо не интересовался моей карьерой. Он ненавидел пошлость Голливуда и находил поездки на место съемок неинтересными, скучными и однообразными. По его словам, бейсбол гораздо увлекательнее съемок фильмов, потому что каждый мяч, брошенный питчером, отличается от всех остальных. Ему никогда не приходило в голову, что каждый фильм не похож на другие. Если бы только он взял на себя труд посмотреть кино. Независимо от того, насколько творческой и инновационной была моя игра, она увлекала его гораздо меньше, чем спортивные репортажи по телевизору. Поэтому все, что он делал, — смотрел трансляции игр с мячом. День и ночь.
Если говорить откровенно, помимо удовольствия любоваться его высокой, длинноногой фигурой, изящно передвигающейся по футбольному полю, — воплощение чистой поэзии в движении, больше ничего не представляло для меня интерес в его играх, как и его не занимали мои фильмы. Вы помните известное замечание китайского комментатора? Никто не сомневается, что кто-то из игроков отбивает дальше другого, и, в конце концов, какая разница — который?
Так что, если не считать нашу страсть друг к другу, у нас было мало общего. По мнению публики и изданий, посвященных кинематографу, наш брак был удачным. Но по правде говоря, мы все время ссорились. Примеров можно привести сколько угодно. Я ужасно неаккуратна, а он невероятно опрятен. Каждый мой носок, обнаруженный им на полу, сопровождался угрюмым и недовольным выражением лица и/или лекцией. Я покупала ему книги; он отказывался их читать. Когда я декламировала ему стихи, он говорил, что не понимает их. Я хотела выходить в свет, а он предпочитал уединение и тишину.
В редких случаях, когда мы вместе ходили в ресторан, мы заглатывали наши блюда в мрачной тишине. Он терпеть не мог мою манеру одеваться. Когда я сказала, что мой стиль в одежде — это неотъемлемая часть моей работы, он сказал:
— Брось работу!
Он не часто приходил на съемочную площадку, чтобы посмотреть, как я работаю, потому что, по его словам, он не желал смотреть на свою полуголую жену, извивающуюся в объятиях другого мужчины.
Когда мы не ссорились, мы не интересовались друг другом. Это была невеселая ситуация. Хотя я купила Джо двуспальную кровать длиной почти два с половиной метра, для его комфорта, спустя какое-то время мы стали спать в отдельных спальнях, чтобы он мог смотреть телевизор всю ночь, не мешая мне спать. Но муж и жена должны спать вместе. Спать врозь так одиноко.
Если вам приходит что-то в голову и вы хотите рассказать об этом своему супругу, вам придется тащиться вниз в гостиную, чтобы найти его. Так что я нервничаю на втором этаже, пока он спит на первом. К тому времени, как я доберусь до него, я могу забыть, что хотела сказать ему. Людям необходимо человеческое тепло, даже во сне.
Половина мужчин мира отдали бы все на свете, чтобы увидеть тело Мэрилин Монро, а мой муж предпочитает смотреть телевизор! Ни в коем случае нельзя позволять приносить этот ящик в спальню. Кто может конкурировать с тем, что показывают по телевизору? Не я.
Моя мечта о семейном счастье превратилась в кошмар. Джо был холоден и безразличен, он часто был не в настроении и не разговаривал со мной днями или даже неделями. Когда я пыталась вызвать его на разговор, он поворачивался ко мне спиной или рявкал:
— Оставь меня в покое! Прекрати придираться ко мне все время!
Это не легко для мужчины и женщины — не просто жить вместе, а стать по-настоящему близкими людьми. На самом деле я думаю, что это практически невозможно. И все-таки, верьте или нет, но я по-прежнему оптимистично смотрю на брак.
Хотя мне очень хотелось услышать продолжение истории, но час Мэрилин заканчивался и следующий пациент ждал в приемной. Когда я обратила на это внимание Мэрилин, она спросила:
— Уже? — И, показав мне язык, вышла.
Мэрилин продолжила рассказ с того места, где прервалась накануне:
— Джо безумно ревновал меж ко всем подряд, даже к рассыльному из продуктового магазина. Он сводил меня с ума своими подозрениями, большинство из которых были абсолютно необоснованны. Кризис в наших отношениях наступил в период моей работы над фильмом «Зуд седьмого года», в котором я играла блестящую, соблазнительную красавицу, которая сдала на лето квартиру холостому мужчине по имени Том Юэлл.
Итак, отдел рекламы «Фокс» решил сделать снимки для рекламы: я на фоне кинотеатра «Транс-Люкс» на Лексингтон-авеню, где мы с Джо бывали в тех редких случаях, когда ходили смотреть кино вместе. Именно тогда появилась самая известная моя фотография и, возможно, единственная в своем роде. Съемки проводились в знойный летний день, и мне сказали встать над решеткой вентиляции метро, чтобы не было слишком жарко. Я уверена, вы видели это фото.
Я кивнула:
— Кто же его не видел?
— Тогда вы знаете, что в этой сцене фильма два несущихся навстречу друг другу поезда метро создают такой мощный поток воздуха, что он высоко поднимает мою юбку, обнажая мои ноги и даже белые трусики. В действительности метро было абсолютно ни при чем. Воздушную струю устраивали люди, занимающиеся спецэффектами, с помощью особой машины, установленной под землей.
Что ж, и сцена, и фотография привели Джо в ярость! К сожалению, мои трусики оказались более прозрачными, чем я рассчитывала. Можно было подумать, что я стою голая на вершине небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг и стучу по своей обнаженной груди подобно Кинг-Конгу! Режиссер Билли Уайлдер назвал выражение на лице Джо «взглядом смерти».
Несмотря на то что из скромности я надела две пары белья, под мощными «солнечными» прожекторами материал стал почти прозрачным. Джо пришел в бешенство и удалился со съемочной площадки с самым грозным, мрачным видом, который я когда-либо видела. Я подумала: «О-о! Меня ждут большие неприятности, когда я вернусь вечером домой». Но даже я не могла предвидеть, какой кошмар мне предстоит пережить. Джо вопил и орал, что мне нравилось выставляться там голой и мне приятно демонстрировать мою «чертову обнаженную промежность половине города Нью-Йорка».
Он обвинил меня в эксгибиционизме и сказал, что только женщина, в глубине души развратная, как шлюха, могла проделать подобный трюк. Когда я возразила, что это была лишь сцена из фильма — о ужас! — он оттолкнул меня к кухонной стене и начал хлестать по щекам и бить кулаком по рукам и спине. Я не умолкая кричала:
— Остановись, Джо! Ты убьешь меня!
— Ты заслужила это, — ответил он.
— Убери от меня свои грязные руки! — выкрикнула я. — Я тебе не мяч, чтобы колотить меня. И мне все равно, сколько сицилийских мужей бьют своих жен! Я взрослая двадцативосьмилетняя женщина, и ни одному мужчине на свете я не позволю обращаться со мной таким образом. Завтра же я позвоню моему адвокату и попрошу его подготовить бумаги на развод.
— Молодец, Мэрилин! — выразила я свое одобрение. — Я горжусь вами! Вы больше никому не позволяете оскорблять себя. Это реальный прогресс, на мой взгляд.
Ей были приятны мои слова, и она удовлетворенно улыбнулась. Затем Мэрилин продолжила:
— Это подействовало. Услышав мои язвительные слова, Джо остолбенел от потрясения. И несмотря на то, что он отчаянно пытался уговорить меня изменить свое решение, вымаливал прощение на коленях и клялся, что он никогда ни за что не сделает ничего подобного, я все равно начала бракоразводный процесс.
Если взрослый мужчина совершает физическое насилие над женщиной, это невозможно простить, по моему мнению. Как я могла оставаться в браке с человеком, который не позволяет мне быть тем, кем я должна быть? Он сожалеет о своем поведении до сегодняшнего дня и позже говорил мне:
— Я не виню тебя за развод со мной. На твоем месте я поступил бы так же.
К сожалению, было слишком поздно.
Когда я появилась в суде, толпы репортеров собрались вокруг меня, забрасывая вопросами, острыми, как ножи. Один их них спросил:
— Вы с Джо останетесь друзьями?
— Да, — ответила я, — если мне не придется говорить о бейсболе.
Несмотря на развод, мы с Джо действительно по сей день очень близкие друзья. Он стал самым лучшим другом в моей жизни и много раз спасал меня от опасностей, с которыми я не могла справиться сама. Однажды он даже вытащил меня из урагана!
— Урагана? — спросила я удивленно. — Какого урагана? Я никогда ничего не читала об этом.
— Урагана «Джанет», в 1955 году. Я никогда раньше никому не рассказывала эту историю. Если бы об этом было известно больше, любой бы знал, что только такая полная идиотка, как я, могла полететь на Карибы в сезон ураганов. Так мало этого, я была настолько глупа, что не предупредила никого, кроме Джо, куда я отправляюсь. Как я уже говорила вам, Джо не блистал интеллектом и знал об ураганах не больше меня, поэтому он не пытался убедить меня остаться дома. А может быть, к тому моменту он уже знал, что никто не может заставить делать Мэрилин то, чего она не хочет.
Я очень устала и решила лететь в Пуэрто-Рико, горячо любимый Джонни Хайдом и всегда радовавший меня в качестве места отдыха, на несколько дней. Я думала, что почувствую себя ближе к Джонни в месте, где он был счастлив. Отдых? Ха! Все, что мне удалось там сделать, это вернуться оттуда живой.
Тот, кто не знает Джо Ди Маджио, ни за что не поверит в эту историю. Я, например, никогда не слышала ничего подобного. Джо может быть замечательным парнем, а иногда, как в тот раз, настоящим героем. Я прилетела в Пуэрто-Рико и провела несколько приятных дней, отдыхая на пляже. Однажды, поглощенная чтением Пруста на берегу океана, я подняла голову и подумала — вот это да, волны растут на глазах. Я немного передвинула свой стул и больше не возвращалась к этой мысли до тех пор, пока небо внезапно не почернело. Ну, размышляла я, жаль впустую потратить деньги, уплаченные за эту поездку, ради того, чтобы посидеть на пляже, но все же лучше пойти назад в гостиницу, пока не начался дождь.
Поэтому я неохотно собрала вещи и вернулась в свою комнату на втором этаже ветхого отеля, в котором остановилась накануне. Я отправилась в Пуэрто-Рико, чтобы побыть в одиночестве, и, боже, я наконец одна! Вокруг, казалось, не было больше никого. К тому времени вовсю полил дождь, и площадь внизу начала наполняться водой. Я сидела в номере, с тревогой наблюдая, как целые реки неудержимо устремились вниз по улице. К моему ужасу, я видела, как быстро поднимается уровень воды и стремительно приближается ко второму этажу для моего полноценного отдыха. Меня охватил страх за собственную жизнь, и я пыталась дозвониться до дежурного администратора, но телефоны уже не работали.
«Вот оно, Мэрилин, — подумала я. — При таком раскладе, возможно, через час или два, Мэрилин Монро перестанет существовать. Что ж, ты всегда говоришь, что хочешь умереть, так вот тебе шанс, чтобы осуществить задуманное. Прыгай из окна прямо сейчас, пока комнату не затопило полностью, и навсегда положи конец своей гнилой жизни».
Я взобралась на подоконник и собиралась выпрыгнуть, когда вдали разглядела странную крапинку. Она приближалась ближе и ближе, и оказалось, что это человек, плывущий по реке, с ревом несущейся вниз по улице. Я внимательно присмотрелась.
Было что-то знакомое в красивых ритмичных движениях мужчины. Боже мой, я узнала, — это Джо! Он храбро преодолевал оголенные провода и поваленные деревья, плыл сквозь ураган, чтобы спасти меня! Только Джо Ди Маджио мог бы сделать подобное. Он спас меня. Сотни человеческих жизней унес этот мощнейший ураган.
Наша любовь друг к другу жива по сей день и имеет огромное значение для нас обоих. Жаль, что наш брак не был таким гармоничным.
Мэрилин пришла на сеанс и сказала:
— Сегодня я хочу добавить интересные комментарии к моему разводу с Джо. Одним из людей, к которым я обращалась за утешением, был мой друг Фрэнк Синатра. В процессе развода я чувствовала себя, естественно, отвратительно. Еще имея возможности что-либо изменить, я мучилась сомнениями, правильное ли решение я приняла. Итак, я переехала жить к Фрэнки на несколько недель, чтобы он помог мне взять себя в руки.
Фрэнк был таким же несчастным, как и я, потому что его брак с Авой Гарднер, любовью всей его жизни, разваливался. Какое-то время, несмотря на жизнь вместе, наши отношения оставались платоническими. Как-то ранним утром, войдя в кухню, он увидел меня, стоящую перед открытым холодильником в раздумьях, чего мне хочется — есть или пить. «Увидел» — очень правильное слово. Я была совершенно голой.
— Ах, Фрэнки, — сказала я, притворяясь смущенной, — я не знала, что ты встал так рано.
Он схватил меня, и на этом закончились наши платонические отношения. На самом деле я сделала ему одолжение. Из-за пьянства он стал импотентом. Он был уже не в том возрасте, чтобы пить так много и оставаться в состоянии выступать в постели. Это сильно беспокоило его, потому что способность удовлетворять женщин всегда была предметом его гордости.
Мы сочувствовали друг другу из-за нашей неудавшейся личной жизни, а потом занимались сексом. Думаю, можно сказать, что мы горевали вместе, подобно тому, как принято по погребальному еврейскому обычаю шива сидеть дома, но с одним важным отличием. Я рада сообщить вам, что я избавила его от проблемы. Он был очень благодарен. Единственная причина, по которой мы не воспринимали друг друга серьезно, состояла в том, что он все еще страдал из-за расставания с Авой. И подобно ему, я испытывала слишком сильную боль из-за предстоящего развода с Джо, чтобы начать серьезные отношения с другим мужчиной.
Но раз уж нам неизбежно приходилось скорбеть и печалиться, то Фрэнк обеспечил самый приятный способ делать это.
«Следует отдать должное этой женщине, — думала я, покачивая головой. (Я часто качала головой с Мэрилин Монро.) — Она знает, как использовать свою сексуальность, и в профессиональных, и в личных целях, самыми творческими способами, о которых я когда-либо слышала».
Однажды она заявила открыто:
— Секс является частью природы. Я заодно с природой.
И это было действительно так.
Мэрилин пришла в настроении вновь вернуться в 1954 год, к знаменитой сцене с развевающейся юбкой.
— Вокруг этого было столько шума. Что особенного? Каждый знал, что у меня две ноги. Бульварные газеты писали, что мои темные волосы на лобке просвечивали через две пары белых трусиков, которые студия заставила меня надеть.
— Вас это не беспокоило?
— Нисколько. У всех есть лобковые волосы. Намного хуже, если их нет. К слову сказать, в начале пятидесятых я попробовала бразильскую процедуру удаления волос воском. О-о-о-о! — вскрикнула она, прикрывая пах обеими руками. — Я выглядела как маленькая девочка. Я долго сомневалась, прежде чем принять решение, хочу я это сделать снова или нет. Джо не понравилась обработка воском. Он сказал, что ему нужна взрослая женщина, а не девочка, и что женщина без лобковых волос как женщина без головы. Его не возбуждал вид пластиковой куклы Барби. Теперь, когда я думаю об этом, я разделяю его мнение.
Но я вам скажу, чем меня действительно встревожила эта сцена с метро, — продолжила она. — Какой-то придурок крикнул мне:
— Эй, Мэрилин, а я думал, что ты натуральная блондинка!
Если бы взгляд мог убивать, было бы на одного поклонника Мэрилин Монро меньше.
Я не могла не восхищаться ее сексуальной свободой и полным принятием своего тела, хотя ни за какие деньги на свете я бы не согласилась сниматься в такой позе, кто бы ни попросил меня об этом. Я думаю, что мои чувства, связанные с ее откровенным снимком, характерны для скромной сдержанности пятидесятых годов. Но разве не это делает Мэрилин иконой? Ее любила вся страна. В то время она была именно то, в чем мы нуждались, — та самая личность, которая могла избавить Америку от пуританства. Том Юэлл играет главного персонажа фильма «Зуд седьмого года» — олицетворение чопорной атмосферы, сложившейся в эпоху, в которой я выросла.
Он изображает человека, охваченного сексуальными желаниями и в то же время сдерживаемого воспитанием, мужчину, который отчаянно хочет обладать эротичной Мэрилин, но не осмеливается взять то, что, вероятно, мог бы получить, если бы попытался. «Девушка», как названа Мэрилин в титрах фильма, — воплощение новой сексуальной философии: секс — это простое безобидное удовольствие, и в нем нет ничего, что вызывает возмущение. Юэлл заглядывает под поднятую ветром юбку Мэрилин, и, чудо из чудес, ничего ужасного не происходит. (Примечание для доктора Фрейда: Юэлл не становится кастратом.)
Герой Юэлла, так же как и вся страна были освобождены и никогда не станут прежними. По крайней мере на десять лет опередив свое время, Мэрилин Монро стала очаровательным символом глубоких изменений. Она была одним из первых любимых детей Америки, помогая нашему обществу отказаться от лицемерия и ханжества и перейти к большей сексуальной открытости. Я отдаю ей должное за отсутствие застенчивости относительно ее тела, и меня смущают собственные пуританские тенденции.
Мэрилин оживила сеанс типичной остротой Монро.
— На вечеринку, устроенную в мою честь, для празднования успеха комедии «Зуд седьмого года» директор Билли Уайлдер приехал поздравить меня и сказал, что он собирается снимать другой фильм — «История Линдберга». Я разозлилась на него. Он не пригласил меня играть Линдберг.
Говоря о Билли Уайлдере, — добавила она, обернувшись у выхода, — мне нравится его комментарий обо мне, хотя вам, наверное, он не придется по душе. Он сказал:
— Мэрилин, держись подальше от психоаналитиков. Твое особое обаяние состоит в том, что у тебя обе ноги левые.