Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей) Всеславин Дмитрий
Страшные те года – лихо с Мордора текло.
СDXCI
И битва кончилась, прошла, но радость от победы
Была совсем омрачена болезнью зла смертельной.
А люди гибли, цепенев, нет счастья и тепла.
И силы уходили их, а жизнь с души текла.
Болезнь назгулов прозвалась и главного врага.
От страха, ужаса войны в сердца людские шла.
От черноты, от мрака тьмы, его – изнанки мира.
Кто волей ослабел чуть-чуть, тех смерть брала, косила.
СDXCII
Княженица душистая росла у Белых гор,
И злой болезни вражьей был всё же дан отпор.
Арагорн и следопыты, эльфы из Раздола
С утра до ночи поздней лечили люд Гондора.
Стал выздоравливать народ и отходить от сна,
Из душ утёк колючий хлад и серость пелена.
И Фарамир был исцелён и чувствовал хоть слабость,
Но стало жить ему не лень, всходила в сердце радость.
А хоббиты живучи – и Мери отошёл,
Наутро он поднялся и уж гулять пошёл.
Прошла молва в народе – правдивая молва,
Что исцеление пришло от воли короля.
И слух прошёл: «Сбылось! Сбылось! Преданье старины.
Пришёл наш князь и спас народ от злой ужасной тьмы!
Народ поверил в короля Эльдара-Элессара
И в то, что злая мгла ушла и навсегда отстала.
Ведь все преданья старины не излагались зря,
И не по крови – по делам узнали короля.
В легендах, былях старины, весть древняя гласила:
«Целитель князь и род сей весь потомков Элендила!»
Сага о Фарамире и Эовин
СDXCIII
Прекрасная дева Рохана вдаль уплывала, во тьму,
Эовин всё дальше и дальше тянуло в серую мглу.
И Гэндальф помочь ей не смог, лишь силы свои потерял,
И бледный лежал всю ночь, и только под утро встал.
Княженица не помогла, был сокрушён Арагорн,
И дева, что так молода, земли покидала дом.
СDXCIV
Гэндальф:
«Рука её повреждена, но главное не это,
На сердце хладная зима, с души уходит лето.
Та длань её, что меч несла, во хладе смертоносном,
И дух её боролся с тьмой, с сомненьем вредоносным.
Она держалась, как могла, и тяжкий груз несла,
Была красива, молода, но жизнь как мимо шла.
И думы тяжкие её, зачем и почему,
При дяде ей всю жизнь сидеть, а думы шли во тьму.
При свете дня боролся дух и тем стремился к свету,
Но ночью в снах душа – как пух, защиты больше нету.
Кто знает, что во снах своих, в отчаянье имела,
В тени, терзаниях ночных, во мрачных думах дева.
Но всё ж, борясь сама с собой, она была в строю,
Сразила зло своей рукой, себя отдав в бою…»
Фарамир, хотя слаб ещё сам, но вместе со всеми был,
Вошёл к ристанийской деве и во мгновенье застыл.
Увидел воин Эовин, что подвиг совершила,
Вдруг сердце ёкнуло в груди, забилось и заныло.
Фарамир:
«Что-то случилось, такое творится. В сердце моё как
кто-то стучится.
Что это? Кто? Гул не смолкает. Что ж это в сердце моё,
проникает?..»
А эта девушка была со светлою душою.
Лицом к лицу сразила зло столь нежною рукою.
А страшный, чёрный враг стоял, что выпивал все силы.
Но в бой смертельный шла она, была смела, красива.
Сидят Гэндальф, и Арагорн, и витязи Рохана,
А Эовин лежит бледна, хладна и бездыханна.
Во имя жизни шла на смерть, себя не пощадя,
И за победу над врагом всю силу отдала.
На теле нет серьёзных ран, но жизнь её уходит.
Была отравлена душа, и в дебрях серых бродит.
Смела, прекрасна, как весна, не может умереть.
Он верил: чудо в мир придёт, лишь стоит захотеть.
И каждый день он к ней входил, сидел пред ней, молчал,
молил.
Он небо помощи просил за ту, что так боготворил.
И день последний настаёт, безумный день надежды.
Но Эовин всё не встаёт хладна, бледна как прежде.
Угрюмо лекари стоят, печален Арагорн.
И плачет Фарамир навзрыд, хоть в чудо верит он.
И все в печали разошлись, вот Арагорн уходит.
Лишь Фарамир ещё сидит, смотря, как жизнь исходит.
Надеялся, любил и ждал. Просил вернуться. Умолял.
А стража верная стоит, уходит ночь – а он сидит.
И за руку её он взял, холодная как лёд.
А он сидел, не мог уйти и верил – оживёт.
Не умерла – она лишь спит, хоть где-то далеко,
Душа жива – лишь в темноте, где очень глубоко.
Он Эовин душой любил, её держа за руку,
Шептал, молил: «Не уходи, не выдержу разлуку».
А Эовин совсем бледна, всё дальше вдаль плывёт.
Не двигаясь, лежит хладна, а в сердце – тёмный лёд.
«Не исчезай, останься, побудь ещё со мной.
Не уходи из мира, моя душа с тобой.
Не исчезай, родная, любимая моя.
Я не смогу жить в мире, в котором нет тебя».
И болью стон из сердца шёл, её терял, когда нашёл.
Но Эовин уходит, такая вот судьба.
Оттуда нет возврата, уходит навсегда.
Руки не отпуская, поднялся Фарамир.
В каком то вдохновенье он с ней заговорил:
«Предначертание свершится небесного огня.
И ты вершишь свой тяжкий путь, всё дальше от меня.
И путь твой может пролегать по временам иным.
Но знай, родная, что тебя я не смогу забыть.
Найду во всех мирах, во всех вселенных я.
Любовь ведь чудеса вершит, а я – люблю тебя!»
Вдруг Эовин глаза открыла и улыбнулась Фарамиру.
Эовин:
«Я далеко плыла куда-то, мне было одиноко, страшно.
Казалось, нет назад возврата, кругом зияла серость
мрака.
И вот твой глас, такой он милый,
Зовёт – он полон доброй силы.
За мною света луч явился,
И путь назад в наш мир открылся.
Вернулась я издалека, ты передал мне силу.
Как много было в ней тепла. Спасибо воин милый».
С постели поднялась она, стройна, прекрасна, как весна.
«Хоть смертным сном спала я, но даже в тех краях,
В тех мрачных землях серых мне слышались слова.
И если бездыханной всё это говорил,
Не мог ли снова это живой мне повторить?»
А Фарамир стоял пред ней, смущенный, как ребёнок.
Он слова вымолвить не смел от робости влюблённой.
«О друг ты мой, о воин смелый, с тобою буду я
счастливой.
Какой хороший ты, красивый,
Мой славный витязь, добрый, сильный».
Совсем смутился Фарамир и покраснел пред нею.
Но взгляд не смог свой отвести, он стал ответом ею.
Она прекрасна, и жива, и вот стоит пред ним.
«Люблю тебя, душа моя», – взгляд этот говорил.
Надеялся и верил он, что явит счастье лик
И чуда миг произойдёт, ведь он её любил.
И чуда свет свершился, она жива стоит.
Прекрасна и счастлива, и взгляд её горит.
Смотрели друг на друга глаза не отводя,
Других совсем не видя, дыханье затая.
Друг к другу потянулись и за руки взялись,
Естественно и просто прижались, обнялись.
Их поцелуй был долгим, застыло время – миг.
И лишь у тех кто любит такое может быть.
Гондорский Совет
СDXCV
Подул морской ветерок – свежий, солёный, сильный,
Тучи ушли совсем – цвет неба открылся синий.
Солнце на небе взошло, ярко оно сияло,
Свет и тепло несло, надежду в людей вселяло.
СDXCVI
Гимли и Леголаса хоббиты измотали,
Дружно, в общем напоре расспросами донимали.
Рассказ Гимли и Леголаса:
И вот мы уже в Приморье, в осаде лежал Лебеннин,
Огромный был флот умбарцев с войском харадских
равнин.
И ринулись духи вперёд, на сушу и к кораблям,
Послышался смерти стон, вопли и тут и там.
Страхом брали они, несясь по воде и суше,
И ужас губителен был, жутью вливаясь в души.
Никто из врагов не ушёл, всех истребили они,
Но князя услышав рог, послушно к нему текли.
Приморцев, рабов на галерах и мирных простых людей
Тронуть они не посмели, лишь жутью пугая своей.
И вышел вперёд Арагорн, и поднял великий меч,
Молнию выплеснул он, а кО452нязь держал свою речь.
Арагорн:
«Вы, преступившие клятву! Настал искупления час!
Теперь, да покойтесь с миром! Я отпускаю вас!»
И князь мертвецов поклонился и преломил свой жезл,
Как в хладном тумане взвился, дымною струйкой исчез.
И войско его истекало как дым – рассеялось ветром,
А солнце сквозь тучи сияло ясным и ярким светом.
Страх отпустил людей, что прятались по домам,
Спешили выйти скорей, придя на подмогу к нам.
Тысячи пленных гондорцев, и бывших галерных рабов,
И тысячи смелых приморцев вливались в ряды бойцов.
Дальше, кого мы смогли, взяли на корабли,
На веслах верх по реке сюда спешили прийти.
И тут вдруг ветер подул попутный, раздув паруса,
И знамя поднял Арагорн, что сшила дева-краса…»
Тут хоббит неугомонный и любознательный Пин,
Пытаясь вникнуть во всё, у Леголаса спросил:
«А почему Арагорн духов там отпустил,
Чего их с собою не взял, с ними сюда не приплыл?»
Леголас:
«Духи-то всё-таки навьи, их долго нельзя сдержать,
И, смерть кругом пожиная, крепла их мёртвая рать.
Волей смирил их князь, сумел подчинить Арагорн,
Но из последних сил их еле сдерживал он».
СDXCVII
Вот и собрался тайный Совет: маги и воины —
витязей цвет.
Гэндальф:
«То, что мы отбили – первый натиск был.
Многие народы Мордор подчинил.
Люди чёрной расы кончили вражду.
Читать бесплатно другие книги:
