Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей) Всеславин Дмитрий

Ты умрёшь в тоске и боли с магией своей!»

Гэндальф:

«Чёрный маг, несчастный воин, эгоист, гордец.

Ты Любви не принял, Света – не пройдёшь ты здесь!»

Назгул:

«Ты не знаешь силу мрака, волю темноты!

Я же многому учился, мощь во мне – всей тьмы!

Весь Арнор разрушен мною, хоть Ангмар погиб,

Но я здесь, уже в Гондоре, вот он весь горит.

Не страшны мне духи Вала, сил не занимать,

Я – колдун, король Ангмара здесь, чтоб побеждать!»

Засмеялся смехом жутким, сбросил капюшон,

В пустоте блестит корона, темнота с мечом.

Гэндальф:

«Месть лишь служит разрушенью, бедный воин-царь.

Свет Любви развеет злобу, унесёт печаль!»

Усмехнулся кольценосец: «Что ж, умри, старик!

Гондор будет уничтожен, взят Минас-Тирит!

Ты своею силой Света не соперник мне!

Захлебнись своею речью и умри во тьме!»

Меч горит, клинок Назгула, старый, колдовской,

Пламя тёмное стекает зеленью густой.

CDLXXV

Вдруг, не ведая про злобу, магов и войну,

Петушок прокукарекал, убирая мглу.

Песню пел восходу солнца, чувствуя рассвет.

Света луч развеет тучи, мир спасёт от бед.

Ку-ка-реку! – всходит солнце, утро настаёт.

Да – восход на небосклоне, мрак теперь уйдёт!

Ку-ка-реку! – солнце! солнце! Милое взойди!

Унеси печаль и злобу! Мир наш сохрани!

Тьма над градом разошлась, небо прояснилось,

Тучи чёрные ушли. Солнышко явилось.

И раздались горны, горны, это не морок,

Глас надежды, чистой, звонкой, зло теперь уйдёт.

Да на поле Пелленора вновь пришёл рассвет.

Горны, горны – мчатся кони, мощный их разбег.

Копья гневом налились, стрелы накалились,

Кони всадников несут, вскачь они пустились.

Словно птицы в вышине всадники несутся,

Стяги хлещут на ветру, ристанийцы бьются.

Ветер – ветер перемен – темень разогнал,

Небо прояснилось, ясный Свет предстал.

* * *

Только зазвучали горны, понял всё Назгул

И поворотил коня, повернул во тьму.

Был он опытный боец и колдун отменный,

Оценил, увидел всё чародей сей древний.

CDLXXVI

В это время, запыхавшись, выбегает Пин.

С криком: «Жгут там Фарамира! Гэндальф, помоги!»

Колебался маг секунду, здесь он был нужнее,

Но он понял, и решился, и уже не медлил.

С Пином вместе поскакал в цитадель Гондора,

Изнутри подкралось зло чёрного раздора.

Видит – слуги Дэнетора с воином дерутся

Вход закрыли в башню Предков, с Берегондом бьются.

Двух сразил, но ранен сам страж Минас-Тирита,

На эмблеме из мифрила кровь его разлита.

Гэндальф вздохнул прегорько: «Свой разит своего,

То-то ведь рад, Саурон, то по нутру его.

И каждый ведь верен долгу, по-своему верен ему,

И слуги, и страж Анора, но только идут во тьму».

«Остановитесь! Белый Маг приказывает вам!

Вас заморочил Саурон, пробрался в души мрак!

Неужели все приказы надо выполнять

И наследников живых смерти предавать?»

Тут распахнулись двери, вышел Дэнетор,

С факелом, весь в чёрном, и безумен взор.

Сложен в башне был костёр и кровать в углу,

На кровати – Фарамир, ещё жив, в бреду.

Гэндальф:

«Судьбы не тебе вершить, смертный миг решать.

Да и мне то не надо всё предугадать».

Дэнетор:

«Гэндальф, я тебе скажу – нет у нас судьбы.

Юг в огне, захвачен край, это сам узри»».

И отдёрнул синий бархат – на подставке камень.

Чудилось, что в глубине в нём лучится пламень.

Гэндальф:

«Палантир! Я так и думал! Есть в Минас-Тирите.

Помутился твой рассудок, навидавшись лиха.

В Барад-Дуре палантир есть у Саурона,

Затуманил он обзор волей властной, чёрной!»

Дэнетор:

«Чёрный флот с портов пиратских хищного Умбара

Вверх плывёт по Андуину, смерть нам всем настала.

Решена судьба Гондора, сгинет, как Арнор,

Он падёт, как раньше пал древний Нуменор.

Не отдамся я во власть чёрному врагу.

Кровь правителей Гондора на костре сожгу.

Знаешь сам, что палантиры никогда не лгут.

Я сгорю, чтоб не досталась тень моя ему!»

Гэндальф:

«Ты не тронешь Фарамира, он ещё живой.

Если суждено уж сгинуть, примет смерть со мной.

Коли хочешь, гибни сам, но оставь ты сына.

Я клянусь: спасу его, пусть и сам погибну!»

И сверкнул волшебный посох – белый, чистый свет,

Но не стёр с души безумной чёрный, грязный след.

Отступил лишь Дэнетор, факел свой сжимая,

Слуги верные его делать что – не знали.

Берегонд и Белый Маг, взявшись за кровать,

Оттащили прочь из зала Пин стал помогать.

А наместник Дэнетор словно был в тумане,

И лицо затемнено в горе и дурмане.

Двери запечатал маг, прочное заклятье,

В комнату внесли кровать (хоть им в этом счастье).

Дэнетор же молча на костёр взошёл,

В ярком пламени огня смерть свою нашёл.

CDLXXVII

Кубарем летели орки, тролли падали во рвы,

Мчались конные дружины, истребляя силы тьмы.

Скачет Эомер с дружиной к башням у стены,

В центре бьётся Теоден – орков гнал во рвы.

Восемь чёрных кольценосцев на крылатых тварях

Мечут дротики Моргула, ужас насылают.

Но топтали орков кони, загоняли нечисть в рвы,

Колдовские огнь-щели, и горели силы тьмы.

Чёрный маг, король Ангмара, древний, сильный царь,

В войнах прежнюю эпоху всем внушал он страх.

Был Ангмар его разрушен, он же невредим,

И казалось даже эльфам, маг – неуязвим.

Соткалось тогда преданье, откровенье сил:

Он не может смерть от мужа в битвах получить.

А предание священно – соткано оно:

Золотою нитью жизни в книгу вплетено.

Смерть его хранила вечность (чёрный маг и царь).

Облик тёмный, думы мрачны, древняя печаль.

Пересев с коня на тварь, что летала в небе,

Рассылает он войска, свежие резервы.

Чёрный призрак – кольценосец на крылатой твари.

Вот на поле смертоносец – мощь его из нави.

Гибнут всадники, а враг снова напирает,

Кольценосцы сеют смерть и вокруг летают.

Главный призрак кольценосец в бой ведёт резервы,

Там, где Назгул, солнца нет, орки, тролли целы.

Кони в мыле, люди в страхе, их слабеет воля,

Души выпивает зло, горькая их доля.

Назгулы на тварях в небе, всадники дерутся,

Эомер у стен на фланге – ристанийцы бьются.

CDLXXVIII

Царь Харада Хоромор мчался убивать.

Конница харадская собралась на рать.

Сшиблись всадники на поле в яростном сраженье,

Вспыхнул бой на Пелленоре в жутком бранном пенье.

Хоромор и Теоден в схватке той сошлись,

Полководцы двух народов биться принялись.

Отскочили друг от друга и сошлися вновь,

Обагрила Пелленор цветом алым кровь.

Теоден, копьё сломав, выхватил свой меч,

Голова харадца покатилась с плеч,

А за ним и знаменосец. Знамя ниц упало,

Знамя юга с чёрным змеем под конём лежало.

CDLXXIX

Но о ужас: Теоден пал, в бою сражён,

Затемнён был царский щит с белым скакуном.

Конь убит, торчит копьё с моргульским древком,

Тварь летит – на ней назгул с колдовским мечом.

И повержен Теоден, витязи убиты,

Многих унесли их кони, страх и смерть разлиты.

Хоббит на земле лежит, встать не может он,

Тварь зубастая шипит с чёрным седоком.

Ужас Мери охватил, жуткий страх липучий,

Слабость хоббит ощутил, смертный хлад колючий.

То на поле Пеленнорском, сея смерть кругом,

Главный призрак – кольценосец, месть горит огнём.

Подойти к нему нельзя, ужас насылает.

Навьей, магией из тьмы, души выпивает.

Но один стоит не дрогнув воин из Рохана,

Ничего он не боится, молодой, упрямый.

Конь умчался, обезумев, он же стал у мрака.

Сердце смелое в груди, капель нет в нём страха.

Зашипела страшно тварь, распахнула крылья,

Жало вместо языка, яд струится в жилах.

Меч блеснул (какая скорость!). Воин молодой

Тварь сразил, и откатилось жало с головой.

Спрыгнул назгул, меч горит, Мери удивился,

Неподвластен чарам нави воин ристанийский.

Усмехнулся кольценосец: «Здесь моя добыча.

Ты умрёшь! Тебе конец, – смертный воин быстрый».

«Я не воин, чёрный недруг, – в тусклой мгле раздался глас. —

И не эльф, не гном подгорный, и не муж – лишь дева я».

Вышла в смертный бой с Ангмаром, дева – вольного Рохана.

Эовин – род Теодена, повелителя степей.

Благородная царевна, кровь великих королей.

Шлем с себя она срывает, покатился по земле.

Гордо голову вздирает, кудри золота на ней.

И впервые содрогнулся кольценосец, Чёрный Маг,

Будто в чем-то усомнился, и в сомненье замер, встал.

Мери был ошеломлён, встать не мог, но полз.

Страшно. Мокро всё лицо от солёных слёз.

«Нет, не может, не умрёт… Знают пусть друзья,

Что в бою погибли вместе Эовин и я».

Но его не видел назгул – древний маг Ангмара,

Мысли заняла его дева из Рохана.

Назгул:

«Предо мной стоять не смей. Я Ангмара маг.

Душу выпью я твою, уведу во мрак».

Лязг мечей – удар был страшен, опытен назгул.

Древний царь, колдун и воин, тот, кто принял тьму.

Страницы: «« ... 6061626364656667 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Из рукописной книги князя Туренева«Во исполнение зарока, припоминаю всё, что видели грешные мои глаз...
«Пакет, содержащий тайные, чрезвычайной важности военные документы, был передан Никите Алексеевичу О...
«Давно это было, – летом. Работала Катя домашней портнихой у докторши Бондаревой в Серебряном Бору, ...
Сборник сказок Алексея Толстого....
«Антуан Риво повесил на крючок шляпу и трость, поджимая живот, кряхтя, пролез к окну и хлопнул ладон...
По замыслу автора повесть «Хлеб» является связующим звеном между романами «Восемнадцатый год» и «Хму...