Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей) Всеславин Дмитрий
Ведь ямы и засеки их на дороге ждут.
Ангмарский король-чародей был близок день ото дня,
Древний и страшный злодей – гаситель Живого Огня.
Наведены понтоны, чтобы мумаки прошли,
А также осадные башни, что горные тролли везли.
Мумаки, или Муманты, – гигантские, умные звери,
(Их звали ещё Элефанты, харадцы растить их умели).
От тяжкой поступи их тяжко дрожала земля,
И бивни были у них, и защищала броня.
На спинах их, в башнях-кабинках, располагались стрелки,
Множество, сотни их было… шли харадримцев полки.
Пеленорская битва
CDLXIV
Они идут, их легионы, знамёна их черны,
Зрачок на алом – Око Саурона, и чёрным фоном —
символ бездны тьмы.
И кострами залита равнина, сотни тысяч врагов
собрались.
Звон секир, топоров и кинжалов в страшный гул смерти
чёрной слились.
CDLXV
Ангмарский король-ведьмак, чёрный колдун-чародей,
Лично готовил план, древний и мудрый злодей.
Месть он лелеял долго – с тех пор как исчез Арнор,
И вот уже силы Мордора идут разрушать Гондор.
CDLXVI
Ударили стрелы из серых небес, слышался дикий свист,
На птице зверях, сея ужас и смерть, назгулы на град
неслись.
Тёмный ангмарский король чародей сам возле врат
уж был,
На жутком и страшном чёрном коне, казалось,
в раздумье застыл.
Опыт, коварство, злодейский расчёт всё силы мрака учли,
План подготовил ангмарский король – Гондор
под корень смести.
CDLXVII
Бледные стяги – как клочья тумана, бледные страшные
лики,
Тёмные копья, мёртвые взгляды, бездны чёрные блики.
Назгулы вились над градом на страшных крылатых
созданьях,
Твари хватали людей и разрывали когтями.
Их стрелы не задевали, на них было жутко смотреть,
Вихрем они пролетали и сеяли ужас и смерть.
Жуткий животный страх, ужас визг вызывал
И в сердце навь насылал, мрак в глубь души проникал.
CDLXVIII
Орки копали щели – рыли за рвами рвы.
Огонь в них пылал колдовской, багровый огонь из тьмы.
Багровым цветом пылал, брался из нави он,
Долго над ним колдовал чёрный майар Саурон.
А сотни огромных машин готовы стрельбу начать,
Стрелы, снаряды с огнём в город будут пускать.
И вот, приказ получив, на город обрушился шквал,
За стены Минас-Тирита огненный вихрь пал.
Огненные снаряды, ядра, длинные стрелы
И головы павших бойцов в город со свистом летели.
Таков был коварный план – волю людей сломить,
А в граде горели дома, огонь было трудно тушить.
Барабаны ритмично стучали, так начался бой суров,
Медленно двигались башни, к стенам везя врагов.
Враги шли со всех сторон казалось, конца не видать,
Двигались армии юга Гондор со света сживать.
Ворханги из дальнего Кханда прислали свои полки,
И чёрные люди в багряных плащах, и троллюди
с юга шли…
CDLXIX
Дэнетор смотрел на сына, скорбь согнула старика,
Надломился дух его, рана очень глубока.
Постарел, согнулась воля, и сломался он давно,
Затуманился рассудок, стало всё ему равно.
Пин не выдержал всё это и сказал: «Правитель мой!
Не печалься, Маг поможет, он целитель пребольшой!»
Дэнетор:
«Невысоклик-полурослик, град горит, мой сын в огне.
Всё погибло, все погибнут, света нет, и горе мне.
Перегрин, твой срок окончен – волен ты всё делать сам.
Смерть пришла, она хохочет… всё расставит по местам».
«Эй, слуги! – вскричал Дэнетор. – Ко мне! Готовьте
костёр!
В пламени весь Гондор… Огонь на поживу скор…
Несите носилки в Дом Предков, в Дом Мёртвых, туда
пойдём.
И там вы поможете нам, мы на костёр взойдём…»
Пин побежал со всех сил, весь запыхался он,
Кто-то его окликнул – был на посту Берегонд.
Пин лопотал невнятно: «Берегонд помоги ему!
Правитель жжёт Фарамира, я за подмогой иду!
Там вон носилки несут, я же бегу за магом,
Ведь Фарамир живой, его лишь вылечить надо».
Берегонд:
«Я пост не могу оставить. Не было приказанья.
Долг службы, присяга есть, уйду, так ждёт наказанье».
«Ты сам выбирай! – крикнул Пин. – Приказ или жизнь
Фарамира.
Правитель сошёл с ума, ты знаешь, и так всё видно».
Пин побежал со всех ног, дальше за магом помчался,
А гул между тем нарастал, яростный штурм продолжался.
CDLXX
Воздух наполнен смрадом, нестройные толпы идут,
Полчища напирают, орки и там и тут.
Катапульты с верхних стен насмерть орков бьют,
Но армады наступают, всё идут – идут.
И назгулы, смерть неся, всё над градом вились,
Восемь чёрных кольценосцев в небесах кружилось.
Много сброшено баллист птицами-зверями,
И бойцы летели вниз, схваченных когтями.
Навий вопль ледянистый в сердце проникал,
Волю подавлял людей, души охлаждал.
Вот и башни боевые к стенам подошли,
И из них полезла нечисть орки в бой пошли.
Светлый князь из Бельфаласа – храбрый Имрадиль,
Защищая честь Гондора, в гуще схватки был.
Насмерть гондорцы стояли, и летели стрелы.
Башни рушились, горели, и смола кипела.
CDLXXI
Вот снаряд попал в Мумака – и пронёсся стон,
И, поверженный, свалился прям на башню он.
Стены города держались, трескались тараны,
Возводились на века, их не брали камни.
Даже мордорский горючий пламень колдовской
Только стены зачернял сажею простой.
Стены града возводили люди Нуменора,
Не пробить и не разрушить крепь Минас-Анора.
Ни взорвать и ни снести, ни пробить ничем,
Магия наука, схемы – чары теорем.
А врата – величье лет, время в них застыло,
Символы, скульптуры, вязь, древний сплав мифрила.
CDLXXII
Но не простой атаман нашествием руководил,
Древний ангмарский король в мести коварен был.
Защитников силы распылил, замысел осуществлял,
А свой же главный удар сам на врата направлял.
Громадные звери юга, каких все ещё не видали,
С рогами на лбах и шипами, медленно шли и рычали.
Огромные горные тролли рядом с упряжью шли,
А также хищные огры оружье в вратам везли.
Стены нельзя разрушить, и в чарах сильны врата,
Но главный удар врага – нацелен был прямо сюда.
В гигантские барабаны тролли усердно били,
Мощно, сильно стучали, а сами при этом выли.
У врат самый трудный бой, тут дрались гвардейцы Анора,
Воины Бельфаласа, лучшие люди Гондора.
С белых башен у врат, тайно до этого скрытых,
Ударила сотня баллист, заранее в стенах укрытых.
Лили смолу на башни, камни со стен метали.
Не подпуская к вратам, зажжённые стрелы пускали.
Осадные башни горели и рушились на врагов,
Нестройные толпы гибли, трупы накрыли ров.
Мумаки, от стрел озверев, своих же жестоко топтали,
Их в жаркие щели теснив, огры там добивали.
Но полчища наплывали, на месте убитых другие,
Казалось, что сами не знали, сколько у стен их было.
И льдистые великаны тоже на Гондор шли,
Невиданных тварей громады новые башни везли.
CDLXXIII
Наголовник – волчья пасть, огненный оскал,
Пламя в нём пылало, мощных чар накал.
В чарах в глубине Мордора тот таран ковался,
В честь клинка – меча Мелькора – Грондом назывался.
И удар потряс врата, тролли напряглись
И со всею силой лиха вместе налеглись.
Раз, второй пробил таран, страшные удары,
Но врата Минас-Тирита всё же устояли.
И тогда Назгул Ангмара, главный кольценосец,
Поднял руку чёрную, грозный смертоносец.
Разрушительные чары он во тьме творил,
Силу на таран направил, руку опустил.
Молния мелькнула огненной струёй,
Яростно блеснула жгучею змеёй.
Запылал огонь багровый, страшный, чародейский,
И таран ударил снова с силой лиходейской.
И потряс ворота третий яростный раскат,
В диком грохоте и треске радовался враг.
Белый град перед врагами был совсем открыт,
Нет в нём больше главных врат – пал Минас-Тирит.
CDLXXIV
Самый главный из назгулов, первый – на коне
(Чёрной масти, колдовском, вороном крыле).
Он въезжает в блеске славы, злобой месть горит,
Всё, разрушены врата, вот Минас-Тирит.
Долго ждал он сей минуты – Свету отомстить,
Чёрной тенью въехал в город – смертью месть горит.
Подавляет волю навью, всем внушает страх.
Люди смертны, их надежды он развеет в прах.
Отравляет души мраком, слабость настаёт.
Равнодушье, скорбь и горе – смерть затем идёт.
Стрелы, болты с арбалетов, камни из пращи —
Не берут! Бессильны даже острые мечи.
Разбежались все с дороги, и въезжает он,
Предводитель кольценосцев, – месть горит огнём.
Но на площади Совета, возле главных врат,
Всадник белый смотрит смело, смерть спокойно ждал.
Гэндальф белый – маг бесстрашный преграждает путь,
Не боится чёрной нави он в лицо взглянуть.
Назгул:
«Убирайся прочь с дороги! Глупый маг! Старик!
Ничего ты не добьёшься, взят Минас-Тирит!
Всё продумали давно мы, всё до мелочей!
Читать бесплатно другие книги:
