Две принцессы Бамарры Ливайн Гейл Карсон

Глава двадцать четвертая

Будь то в моих силах, я бы душу из нее вытрясла. Вместо этого пришлось уговаривать:

– Разве моя смерть не покажется тебе слаще, если я буду знать лекарство и все-таки не смогу спасти сестру?

– Ты меня совершенно не поняла. Твоя смерть не принесет мне радости. Я стану скорбеть по тебе, еще когда ты будешь лежать, умирая. Но с твоей стороны мило думать о моем удовольствии. – В тоне ее сквозила ирония. – Однако сказать тебе – значит приблизить твою гибель. Мне будет неприятно, что ты знаешь, и это станет раздражать меня.

Она начала заводиться. Глаза ее сделались цвета меди, голос охрип от сдерживаемого пока огня.

– Я уже решила забрать два предмета из твоей сокровищницы. Если открою тебе лекарство, потеряешь еще два, что равноценно примерно неделе жизни. Ты готова принести такую жертву всего лишь за удовлетворение, что ты обладаешь знанием?

Я кивнула, хотя и напугалась. Но драконы не в силах провидеть будущее. Вдруг произойдет что-нибудь неожиданное?

– Хорошо же. Видишь Эйснанскую долину? – Она указала место на карте острием когтя.

Долина лежала между двумя высочайшими пиками Эскерн. Судя по карте, огрских стойбищ и грифоньих гнезд на этих пиках было больше, чем в любой другой части хребта. Как ни удивительно, неподалеку размещалось человеческое поселение. Сюрмик, деревня, отказавшая в помощи возлюбленной Друальта, Фрейе, когда на деву напали грифоны.

– Долину орошает высокий водопад, – продолжала Воллис. – Вода вроде бы падает с горы наверху, но это не так. На самом деле она спускается прямиком с принадлежащей фейри горы Зириат. Достигая земли, вода уходит в нее и нигде больше не вытекает. Глоток этой заколдованной воды излечивает «серую смерть», но только если больной выпьет ее на месте. Нельзя набрать воды во флягу и отнести твоей сестре, потому что так она утратит свою силу. А теперь ты должна отдать мне четыре предмета из своей сокровищницы.

Прошло еще три дня, для Мэрил последние дни перед лихорадкой. Для меня это были дни пытки – знать лекарство и не иметь возможности его применить.

Поначалу Воллис вроде бы не сердилась на меня за новые знания, хотя и забрала у меня вещи после рассказа. Напротив, я вдруг оказалась в фаворе. Она расписывала, как «обожает» мою вышивку, и продолжала осыпать меня дарами в гораздо большем количестве, чем отобрала, пока у меня в витрине не скопилось семьдесят пять предметов.

Но вот наступил рассвет четвертого дня, первого дня лихорадки из оставшихся трех у Мэрил.

Едва проснувшись, я потянулась за подзорной трубой, в точности как накануне утром и утром позапрошлого дня. Воллис, по обыкновению, наблюдала за мной. Не успела я поднести трубу к глазам, как она сказала:

– Твоя преданность сестре меня утомляет. – Голос звучал сипло от пламени. – Отдай мне подзорную трубу. Мы больше не будем в нее смотреть.

Не дожидаясь возражений, она выдернула трубу у меня из руки и заперла в том же сундуке, где и семимильные сапоги.

Я умоляла ее вернуть трубу. Клялась просить ее разрешения, прежде чем смотреть в нее, но ничто не действовало. Воллис велела мне работать над вышивкой. Пришлось повиноваться, хотя слезы застили мне глаза.

Теперь и мое шитье ее не удовлетворяло. И цвета-то я выбирала неправильно, и работала-то слишком медленно и недостаточно аккуратно. За утро мне пришлось отдать двадцать вещей. Оставалось пятьдесят пять, но этого не хватит надолго, если она продолжит отбирать их по двадцать зараз.

Драконицу снедало раздражение, она не находила себе места. Начинала рассказывать историю и обрывала. Принималась считать кос ти в сундуке и внезапно прекращала это занятие, оставляя их кучей на ковре. Выскакивала наружу, хлопала крыльями и забегала обратно.

К вечеру она забрала у меня еще тридцать предметов, включая Бесстрашный, «Друальта» и волшебный плащ. При таких темпах я не рассчитывала дожить до ночи.

За ужином она отобрала у меня волшебную скатерть.

– С этого момента я сама буду ей приказывать. – Она положила скатерть на землю. – Добрая скатерть, накройся, пожалуйста.

Ничего не вышло. Она повторила слова яростным шепотом. Глаза ее пылали красным. Я в ужасе мечтала, чтобы скатерть развернулась. Воллис выкрикивала слова, таращась на непокорное полотно. Крикнула снова, но на сей раз произнесла слова в правильном порядке. Скатерть развернулась и начала накрывать на стол.

– Так-то лучше. – Глаза Воллис успокоились, сменив красный цвет на золотой. – Но я передумала. Я не хочу есть сейчас. Добрая скатерть, благодарю тебя за эту прекрасную трапезу.

Скатерть закончила раскладываться, и начала появляться еда.

– Добрая скатерть, лучше бы ты меня слушалась. Добрая скатерть, благодарю тебя за эту прекрасную трапезу.

«Скажи правильно, – молилась я. – Скажи просто „прекрасную трапезу“».

– Ты об этом пожалеешь.

Язык пламени лизнул уголок скатерти.

Ничего не произошло. Ткань даже не закоптилась.

– Добрая скатерть, – начала я, – благодарю тебя….

Воллис обернулась на меня. Глаза у нее были ярко-оранжевые.

– Я сказала, что сама буду командовать скатертью. – И заревела: – Добрая скатерть, благодарю тебя за эту прекрасную трапезу.

Еда продолжала прибывать.

– Стой! – гаркнула драконица и плюнула на скатерть огненным шаром.

Скатерть не загорелась, а еда – да. Суп закипел, буханка хлеба почернела, огонь потрескивал на жареной индейке. Коврики под скатертью занялись.

Воллис вскрикнула и принялась хлестать хвостом, расшвыривая сундуки по полу. Вход в пещеру она загородила, поэтому я отступала, надеясь не привлечь ее внимания и молясь, чтобы меня не зашибли и не спалили по случайности.

Огонь начал распространяться по коврикам к задней части логова, где стояла я, прижимаясь к стене пещеры. Воллис снова дохнула пламенем. Преисподняя поглотила скатерть, спалив еду дотла, но ткань по-прежнему не горела. Лучше б горела, – может, драконица унялась бы.

Несколько сундуков уже пылали. Загорелась витрина всего в нескольких футах от меня. В любой момент у меня могло заняться платье.

Воллис металась по пещере со скатертью в зубах. Она кусала и жгла ее одновременно.

Выход оказался свободен. Скорей туда! Между мной и целью лежал объятый пламенем сундук. Я обогнула препятствие, наступила на горящий ковер и помчалась дальше.

Снаружи угасали сумерки. Подошва моего правого ботинка обуглилась, обожженная пятка ныла. Я обежала вокруг валуна у входа в логово. Оглянулась, не гонится ли за мной Воллис. Не гонится. Ее темный силуэт ворочался в освещенной пещере.

Я понеслась дальше, не оглядываясь. Если она погонится за мной, мне очень скоро станет об этом известно.

В горле пересохло. Судя по карте, от логова до оазиса было восемь миль. Только бы добраться туда, а там я найду где спрятаться.

Бегом.

Взошла луна. У меня сбилось дыхание. Я перешла на шаг и позволила себе оглянуться. Логово пропало из виду. Я даже не могла сказать, за какой оно скалой.

Я двигалась перебежками из тени одной скалы в тень другой, стараясь не потерять направление. Когда дыхание восстановилось, я снова помчалась.

Мэрил наверняка уже проснулась в лихорадке. Мне ни за что не добраться до нее вовремя, даже если удастся выбраться из пустыни живой. В ее смертный час меня не будет рядом.

Меня обдало ветром, и передо мной, загородив дорогу, приземлилась Воллис. Она дыхнула на меня пламенем, но я отпрыгнула, не пострадав.

Зазвенели колокола.

– Ах, малышка Эделина, я нашла тебя. Пожар кончился, можешь вернуться домой.

Она подцепила меня хвостом и вернула в пещеру.

Пожар действительно кончился, но в логове стоял жар, как в духовке. Первым делом в глаза мне бросилась гора еды, громоздящаяся на скатерти. Упрямая ткань по-прежнему висела в воздухе. Блюда продолжали появляться, но медленнее и в небольших количествах. Некоторые упали на ковер, еще местами дымившийся.

– Вели этой штуке остановиться, будь умницей.

– Отпусти меня, и я…

Колокола зазвенели.

– Малышка, я никогда не отпущу тебя, если ты станешь мне угрожать. Мне нетрудно найти для себя другое логово, если твоя скатерть решительно настроена производить еду вечно. Но я была бы благодарна, если бы ты избавила меня от трудов.

Отказом я ничего не добьюсь.

– Добрая скатерть, благодарю тебя за прекрасную трапезу.

Скатерть прекратила подавать, и груда еды исчезла. Вышитое полотно сложилось и повисло в воздухе.

– Возьми ее, маленькая принцесса. Она будет кормить тебя в мое отсутствие.

Отсутствие?

– Мне все было невдомек, с чего это я сегодня такая раздражительная. Но как только подпалила твою скатерть – поняла. Эта тряпка не пускала меня на охоту, а мне необходимо охотиться. Я дракон. И теперь, Эделина, я так и поступлю.

Воллис зажгла уцелевшие светильники и вразвалку вышла из пещеры.

Она уходит!

Я последовала за ней наружу и прислонилась к валуну, надеясь… надеясь…

Она обернулась:

– Я понимаю, ты всего лишь хочешь посмотреть, как я улетаю, но могу вообразить нежное прощание.

Колокола зазвенели снова. Драконица подцепила меня хвостом и поставила обратно в пещеру.

Я колотила по хвосту кулаками, а Воллис смеялась все громче.

– Маленькая принцесса, я буду слишком скучать по тебе, если отпущу. – И она задвинула вход в пещеру камнем.

Я оказалась в могиле.

Глава двадцать пятая

Мышь тут, может, и протиснулась бы, но не я. Пинать валун тоже было бессмысленно – только палец на ноге отобьешь.

В пещере царил хаос. Шкаф, в котором хранилась одежда, лежал на полу, его содержимое превратилось в пепел. Сундуки валялись разбросанные, иные на боку, иные вверх ногами, дерево обуглилось или вовсе сгорело, добро рассыпалось по полу.

Я плюхнулась на сундук, слегка опаленный по бокам, и тут же вскочила. А где тот большой сундук с семимильными сапогами и подзорной трубой? Я заметалась по пещере. Лишь бы сапоги не сгорели, а труба не расплавилась! Сундук нашелся быстро. Он лежал на боку, наполовину погруженный в бассейн в задней части пещеры.

Обгорел он несильно. Несколько деревянных планок почернели, и одна болталась. Руками мне оказалось не под силу ее отодрать. Я метнулась к витрине с оружием, накренившейся, но устоявшей, схватила меч и бросилась обратно к сундуку. Спустя секунду доска отвалилась.

Но в дырку пролезла только ладонь и предплечье. Мне удалось нащупать один сапог, но вытащить его не получалось.

Перевернув сундук, я обнаружила, что от воды дерево вокруг петель размягчилось. Всего за несколько минут мне удалось его расковырять.

Я откинула крышку и схватила подзорную трубу.

Мэрил проснулась и сидела в придвинутом к камину красном кресле, завернутая в одеяла. Огонь пылал, однако подбородок ее дрожал, и я поняла, что у нее зуб на зуб не попадает. Широко открытые глаза ярко блестели – слишком ярко. Щеки сделались пепельными, цвета «серой смерти».

Мильтон положил ей на лоб компресс. Белла вбежала в комнату еще с одним одеялом. Губы Мэрил зашевелились. Белла ответила ей, а затем и Мильтон что-то сказал. Мэрил рассмеялась… Моя Мэрил смеялась в лицо «серой смерти». Мэрил Смеющаяся.

Сделать бы хоть что-нибудь! Вот бы сюда Риса. Я бы рассказала ему про лекарство, а он мог бы полететь с Мэрил к водопаду.

Допустим, я подготовлюсь к возвращению Воллис. Она может вернуться до того, как Мэрил… Обязана вернуться!

Она отодвинет валун, и на миг вход окажется свободен. В этот миг можно сделать шаг в волшебных сапогах, очутиться у Мэрил и самой отнести ее в Эйснанскую долину.

Я вытащила сапоги из сундука. Они не обгорели, просто вымокли. Сесть на сундук и переобуться не заняло много времени. Готово. Я встала… и села снова. Надо соблюдать осторожность. Если шагну, то разобьюсь насмерть о стены пещеры или о валун.

Мне только и оставалось, что сидеть и думать. Сколько у меня времени? Сколько времени у Мэрил? Если лихорадка началась несколько минут назад, то у нее в запасе еще три дня. Но если утром, то чуть больше двух. Если Воллис вернется завтра…

Слишком много «если». Планировать не получалось. Я могу только пребывать в готовности. Ползая на коленях (из-за сапог), я принялась искать остальные вещи из мешка. Нашла Бесстрашный, «Друальта» и свою вышивку. Волшебный плащ в полумраке логова увидеть не получалось, но я удачно задела его рукой – он лежал в том же сундуке, что и Бесстрашный. Сам мешок и карты мне отыскать не удалось; наверное, они сгорели.

Карты – ладно. Расположение Эйснанской долины запечатлелось у меня в мозгу намертво.

Всё, кроме Бесстрашного, я увязала в узел с помощью юбки от наряда знатной дамы. Если мой план провалится, хотя бы пырну Воллис, прежде чем она убьет меня. Больше я не буду ее домашним животным.

Я встала, вскинула меч и рассекла им воздух. Сейчас сделаю выпад…

В этот миг что-то врезалось в меня и сшибло с ног. Я попыталась вскочить, однако оно не отпускало меня. Я отчаянно барахталась, но невидимка был слишком силен и продолжал прижимать меня к земле. Наконец я сдалась. Неужто Воллис оставила мне тайного мучителя? Тяжело дыша, я села.

И тут до меня дошло: толкнувшее меня нечто спасло мне жизнь. Мой фехтовальный выпад сапоги приняли бы за обычный шаг.

– Спасибо, – шепнула я.

В ответ меня подняли и поставили на коленки. Меч пошел вверх, и я ударила с силой, которой в себе и не подозревала. И, нанося удар, я радовалась – нет, веселилась.

Ни ночью, ни наутро Воллис не вернулась. Разум мой едва не помутился от нетерпения. Мне не сиделось на месте. Я ползала по пещере. Плакала. Кричала.

Порой принималась декламировать «Друальта» и мечтать о невозможных вещах, какие случаются только с героями в сказках.

Несколько раз я даже бралась за вышивку Воллис и наслаждалась, протыкая в ней дырки иглой.

Иногда я думала о Рисе. Я люблю его. Если я умру здесь, он никогда не узнает о моей любви… Впрочем, может, это и к лучшему. Бедняга расстроится, если узнает, как я по нему тосковала.

Чаще всего я смотрела в подзорную трубу.

Смотрела на Мэрил, дрожавшую под кучей одеял. Сестра ничего не ела, пила лишь по нескольку глотков бульона. Болезнь зашла уже так далеко, а лицо ее оставалось таким безмятежным. Какая же она мужественная!

Однажды в комнату вошел отец. Пробыл минут пять, почитал из «Простых истин», посмотрел в пол, поговорил с Мильтоном и Беллой, а затем, не поцеловав дочь и не пролив ни слезинки, ушел.

Когда за ним закрылась дверь, Мэрил рассмеялась, а я себе чуть глаза не выплакала.

Порой я направляла подзорную трубу в разные уголки Бамарры, прекрасной Бамарры. Любовалась грушевой рощей возле озера Ориник, кукурузными полями на Бамаррских равнинах, рыбой, кувыркавшейся в ручье в Килкетских горах.

В городе Уэмпак я видела, как сапожник заканчивает подгонять пару круглоносых туфель по ноге герцогу. В Килкетах снова наблюдала, как пасутся козы, а сонный мальчишка-козопас дремлет в тени под елкой.

Уже собираясь опустить трубу, я увидела, как сверху по склону ковыляет огр. Козопас вскочил и положил стрелу на тетиву. Стрела не попала в цель. Парень бросил лук и помчался с горы вниз. Огр, смеясь, пробежал за ним несколько неуклюжих шагов, а потом вернулся и сгреб полдюжины коз из блеющего, мельтешащего стада.

Я проследила за козопасом до обнесенной стеной деревни. Он влетел в ворота, и кто-то захлопнул их за ним. Спустя несколько мгновений стену усыпали лучники, но никто не отправился прогонять огра.

По ту сторону стены мне открылась примерно дюжина скромных деревянных домиков, крытых соломой. Но деревенская стена была из камня и очень высокая.

Много времени я провела, глядя в подзорную трубу. Моему взору представали восхитительные пейзажи и люди за работой, с виду безмятежные и сытые. Но чаще увиденное удручало меня куда сильнее, чем одиночный огр при стаде коз.

Вот грифон пикирует и выхватывает младенца из колыбели. Вот стая огров осаждает окруженный стеной городок. Вот по проселочной дороге катится карета, сопровождаемая отрядом лучников, – без лучников ее пассажирам пришлось бы остаться дома.

Вот Воллис пирует в стаде коров посреди моря пылающей травы. На соседнем холме маячил замок.

И повсюду множество жертв «серой смерти», молодых и старых, крестьян, горожан и дворян. И горе людей, которые любили их.

Впервые я поняла страстное желание Мэрил спасти Бамарру. Отец мало делал для своих подданных, но если сестра выживет, она принесет им облегчение. Я поклялась, что больше не встану у нее на дороге. Лучше пойду с ней и буду сражаться бок о бок. Если же я уцелею, а Мэрил умрет, я одна сделаю все, что в моих силах.

Подзорная труба выскользнула из пальцев, и спустя несколько минут меня сморило, хотя я и давала себе обещание не спать. Проснулась я на рассвете следующего дня. Последнего дня Мэрил. Я подняла подзорную трубу.

Сестра опять бодрствовала и сидела вплотную к камину. Рядом стоял Рис, – должно быть, церемония чародеев закончилась. С помощью своей палочки он вызвал в комнату облако. Оно вплыло и укрыло Мэрил вместе с креслом, образовав облачное одеяло.

Спасибо тебе, Рис, любовь моя. Облако согреет Мэрил, если ее вообще можно согреть.

Снаружи донесся шелест и глухой удар, и я быстро затолкала трубу в мешок.

– Отойди, маленькая принцесса. Я знаю, ты надела эти свои сапоги, но я не отпущу тебя.

Послышалось «ффухх», и у валуна на входе появилась огненная кайма. На коленях я доползла до бассейна в задней части пещеры и валялась в воде, пока моя одежда не промокла насквозь. Затем я встала и замерла в ожидании с Бесстрашным наготове. Если Воллис дыхнет на меня огнем, я метну клинок. Надеюсь, моя смерть причинит ей не только душевную боль.

Драконица оттолкнула валун влево за стеной пламени. Вот он, мой шанс! И теперь, когда он пришел, страх куда-то подевался. Я глубоко вдохнула, вскинула Бесстрашный, подняла правую ногу в семимильном сапоге и шагнула.

Глава двадцать шестая

Обжигающий жар! Проскочила!

Впереди поднялась на дыбы Воллис. Я врезалась в нее, а сила шага загнала Бесстрашный глубоко ей в брюхо.

Драконица взвизгнула.

Мне показалось, что грудная клетка у меня вдавилась внутрь, а легкие расплющились.

Сапоги протащили меня вокруг дракона. Не сжимай я Бесстрашный, как в тисках, точно потеряла бы его. Дальнейшее помнится слабо. Сапоги, подскакивая и спотыкаясь, тащили меня по пустыне, через скалы, через канавы, ветер перебивал дыхание.

Наконец сапоги замедлили бег и остановились. Я рухнула наземь, хватая ртом воздух и мечтая никогда больше не шевелиться.

Но отдохнуть мне не позволили. Невидимое нечто – непрошеный помощник – толкало меня, дергало, не отставало. «Ладно!» Я двинула левой ногой, обозначив шаг, и снова полетела.

Меня заставили сделать еще четыре шага, пока пустыня не сменилась зелеными равнинами. Там я упала, и дух оставил меня в покое. Обморок случился весьма кстати.

«Мэрил!» Я очнулась. Негнущимися пальцами отколола от платья кошель, с трудом развязала его и вытащила цветок мойли. Стоило цветку оказаться у меня во рту, как в голове тут же прояснилось. На секунду сделалось очень больно, словно великанские руки сдавили мне грудь. Но затем руки ослабили хватку, и дыхание выровнялось.

Я огляделась. Меня занесло в поле, поросшее высокой травой. Сильный ветер гнал облака по пасмурному небу и зеленые волны по траве. Узел с вещами каким-то чудом не потерялся и не развязался, и все мои пожитки не просыпались. Я потянулась за подзорной трубой и тут заметила в паре футов от себя Бесстрашный. Клинок помутнел, облепленный песком и грязью. Я взяла пучок травы и принялась его вытирать. Под слоем грязи обнаружилось, что он от кончика до рукояти перепачкан липкой малиновой драконьей кровью.

Хорошо! Вот бы она умерла, вот бы Бамарра избавилась от нее. Я посмотрела в трубу. Воллис лежала ничком перед входом в пещеру, хвос том ко мне. Несколько минут наблюдения не позволили определить, дышит ли она.

Пора искать дорогу домой.

Справа труба показывала горы, слишком низкие для Эскерн, – наверное, Килкеты. Значит, Бамаррский замок примерно…

– Эдди! Я искал… Ты ранена?

Рис! Я подскочила, но сразу схватилась за ребра, да к тому же вспомнила про сапоги и плюхнулась обратно.

Он приземлился рядом.

– Ты ранена!

– Все со мной в порядке. Просто в дракона врезалась.

Чародей широко улыбнулся и поклонился:

– А с ним все в порядке?

– Не знаю. Рис, лекарство от «серой смерти» найдено! – Я быстро поведала ему историю последних дней.

Выслушав финал рассказа о ранении Воллис и бегстве, он поклонился снова.

– Ты и Друальт единственные, – восхищенно сказал он, – кому довелось сразиться с драконом и поделиться впечатлениями. Думаю, даже Друальт не сумел бы сбежать из логова.

Эх, если бы Рис всегда смотрел на меня так, как сейчас!

– Мне надо домой. Я как раз искала свои вещи, когда ты…

– Хочешь, я отнесу тебя?

Я покачала головой:

– Сапоги быстрее.

– Тогда, можно, я надену один?

Так мы и сделали и взялись за руки, чтобы не раскидало. Рис летел в нескольких дюймах над землей, тогда как я, по обыкновению, билась обо все и спотыкалась.

Сапоги остановились за пять миль до замка, и остаток пути чародей пролетел, держа меня на руках. В полете он прокричал, перекрывая вой ветра:

– Я оказался прав. Орне не был женат. По его словам, твой призрак, видимо, новичок, раз выдумал такое.

Мне сейчас было не до того. Я почти дома, Мэрил еще жива, и теперь мы ее спасем.

Я спросила Риса, не он ли в виде духа помогал мне в моих приключениях.

– Нет! – крикнул он в ответ. – Мне не под силу превратиться в духа. По-моему, чародеи этого не умеют.

Тогда кто или что помогало мне? Я мысленно поблагодарила незнакомца. Ветер свистел, не отвечая и не признаваясь, а мы неслись к Мэрил.

Сестра раскинула руки, и я бросилась к ней в объятия.

– Я нашла лекарство, – сказала я ей в плечо.

Она обняла меня с лихорадочной силой, так крепко, что мои бедные ребра снова заныли.

– Эдди, Эдди, я так рада, что ты вернулась. – Голос ее звучал хрипло. Губы были белые как мел, а сухие щеки шелушились. – Смотри! – Она отпустила меня и встала. – Госпожа Серая Смерть вернула мне силу, пусть и ненадолго.

Она задрожала и снова села в красное кресло, закутавшись в облачное одеяло, созданное Рисом.

Это нам на руку. Значит, ей по плечу путешествие в Эйснанскую долину.

– Я нашла лекарство, – повторила я, обнимая Беллу и Мильтона. – Драконица Воллис рассказала мне.

С меня потребовали отчета, хотя бы краткого.

– Жалко, я не видела, как ты пырнула дракона. – Мэрил помедлила. – Как бы мне хотелось пронзить ее самой!

– Вы не можете отправиться вдвоем в Эскернские горы, в гущу чудовищ, – всплеснула руками Белла.

Мэрил кашляла целую минуту, а мы все ждали.

– Я пойду одна, – сказала она наконец. – Эдди, дай мне сапоги.

– С ними непросто сладить, да и путь нелегкий. Я провожу тебя, мне не привыкать.

– Я отнесу принцессу Мэрил к водопаду, – предложил Рис. – Больше никто не нужен.

– Я иду, – сказала я, прижимая к себе узел с сапогами внутри.

– Тогда я просто надену один сапог, – отозвался чародей.

– Эдди понесет меня, а я понесу Бесстрашный! – Мэрил указала на торчащую из моего узла рукоять. – У меня хватит сил сражаться.

Она закашлялась так, что у меня у самой в горле запершило.

Мы препирались еще минут пять. Рис кланялся и перечислял все способы, какими он мог нам помочь: управление облаками, сражение с грифонами и драконами в воздухе, быстрое перемещение даже без волшебных сапог. Белла с Мильтоном тоже изъявили желание отправиться. При этом гувернантка упорно повторяла, что Мэрил слишком слаба для полета. Сестра продолжала спорить и кашлять, а ее время уходило.

Пора было что-то делать, и я закричала:

– Довольно!

Все в изумлении повернулись ко мне.

– Пойдут Мэрил, Рис и я. – Не хотелось подвергать его опасности, но он меня кое в чем превосходил. Белла с Мильтоном не воины и только замедлят наше передвижение. – Нам с Рисом понадобятся мечи. Мэрил возьмет Бесстрашный.

Я передала клинок сестре. Больше никогда ее не остановлю.

– Ура! – Она пристегнула меч. – Эдди принимает командование!

Я поцеловала ее в щеку, очень горячую.

– Мильтон, пожалуйста, вели слуге принести мечи для Риса и меня.

Из узла я извлекла подзорную трубу.

– Надо посмотреть, как близко мы сумеем подобраться к Эйснанской долине.

Карту я помнила достаточно хорошо, и вычислить расстояние не составило труда. Пока я смотрела в подзорную трубу и считала, все молчали. Наконец картина сложилась.

– Самая близкая точка, куда нас могут донести сапоги, – это деревня Сюрмик в трех милях от водопада. Мы остановимся там и попросим деревенских рассказать нам, как лучше всего попасть в долину.

– Сюрмик! – воскликнула Белла. – Эти трусы и предатели вам не помогут.

– Нам же только узнать направление, – возразил Рис. – Наверняка…

– Я королевская дочь, – напомнила я. – Прикажу, и всё.

А если откажутся, вырву слова у них из глотки.

Мильтон вернулся со слугой, тащившим лязгающие мечи. Мы с Рисом пристегнули оружие.

– Мильтон, когда у Мэрил началась лихорадка?

– Три дня назад.

Сестра широко улыбнулась:

– Госпожа Серая Смерть очень удивится, когда обнаружит меня здоровой. Она рассчитывает унести меня завтра на рассвете.

На рассвете! Я-то надеялась, что у нас больше времени, хотя бы до середины утра. Снаружи день уже угасал. У нас оставалась всего одна ночь.

Я снова пошарила в узле.