Прощальная песнь. Ложь Королевы Фей Стивотер Мэгги
Люк беззвучно пошевелил губами, упорно отводя взгляд. В конце концов он сказал:
— Думаю, она обозналась.
Ответ меня не устроил, хотя я не смогла бы объяснить почему. Мы долго шли в молчании, пока асфальт не сменился на гравий, а бетон — на кирпич. Вокруг дороги появились деревья и чудесные старые дома. Зеленый балдахин листвы скрывал нас от солнца. С каждым шагом, с каждым словом мы все дальше углублялись в таинственный и загадочный мир.
— Почему Они хотят забрать меня? — спросила я.
Люк едва слышно ответил мне на ухо:
— Кто бы этого не захотел?
Внезапно и резко он остановился и толкнул меня в нишу в кирпичной стене, так быстро, что я почувствовала дрожь от его мимолетных объятий, когда уже все кончилось. Его губы со сводящей с ума медлительностью прочертили линию от моей шеи к плечу, которое он поцеловал. Хотя дыхание Люка жгло, как летнее солнце, я задрожала, закрыв глаза. Я не могла пошевелить руками — да я и не знала, что с ними делать. Он снова поцеловал меня, и я оттолкнула его к стене.
Мой разум метался в поисках рациональной мысли, за которую можно было зацепиться, пока меня не захлестнуло желание поцеловать его.
— Мы встретились пару дней назад. Мы друг друга совсем не знаем.
Он разжал руки.
— Сколько нужно, чтобы узнать человека?
— Месяц? Несколько месяцев?
Мои слова прозвучали глупо, потому что я сама не хотела в них верить. Нельзя же целоваться с кем-то, о ком ничего не знаешь! Это шло вразрез со всем, чему меня учили. Но почему было так тяжело сказать «нет»?
Он погладил мои пальцы.
— Я подожду.
В полумраке аллеи Люк казался особенно красивым, его глаза сияли на фоне лица, которое оставалось в тени. Сопротивление было бесполезно.
— Я не хочу ждать… — прошептала я.
Не успела я закончить фразу, как его губы прижались к моим, и под поцелуем я растаяла. Мои руки (раньше я не знала, куда их деть… как глупо…) схватили его за футболку и прижались к стройному телу. Его руки крепко обняли меня за шею и спину, словно я падала в обморок, а он меня удерживал.
Наконец Люк сделал шаг назад.
— Никто не пахнет так хорошо, как ты. Они тебя не получат. Тебя хочу я.
Я прикусила губу.
— Позволь кое-что тебе показать. Лучше, чтобы это произошло в церкви. Так надежней.
В полумраке церкви не было ни души. Пахло ладаном и тайной. По привычке я опустила пальцы в святую воду и перекрестилась, затем потянула Люка между скамьями.
— Что ты хочешь мне показать? — Его голос звучал тихо и угрюмо, наши шаги по ковровой дорожке почти заглушали его слова.
Я собиралась продемонстрировать ему свои способности к телекинезу. Может, именно из-за них меня хотели похитить феи.
Из букета перед алтарем я взяла бутон желтой розы. Люк тем временем печально смотрел на распятие и не сразу опустил глаза на меня и бутон в моей руке. Казалось, мы участвуем в тайном венчании.
— Помнишь, что ты сказал мне перед выступлением? — спросила я.
Его взгляд затуманился.
— Нет.
Я настаивала.
— Ты говорил о людях, которые могут творить чудеса.
— Я пытался тебя отвлечь. Не хотел, чтобы тебя снова вырвало. Сработало, правда?
— Не лги. Ты знал. Непонятно откуда, но ты знал. Ты знал, что я одна из таких людей, так?
Стоя спиной ко мне, Люк склонил голову и оперся лбом о кулак.
— Нет. Ты не такая. Скажи, что это неправда.
Свечи у ног Марии освещали только часть его лица. Другая часть оставалась в тени.
— Это правда! Смотри… — Я протянула к нему руки, держа бутон. Не прошло и секунды, как лепестки один за другим раскрылись, и цветок стал таким большим, что занял обе ладони. Я взглянула на бархатные лепестки, потом на Люка. Он сложил руки на груди.
— Впечатляет.
Я не понимала, почему он так реагирует.
— Ты знал!
Люк снова отвернулся, опустив плечи.
— Оставь меня на минуту.
Я что-то сделала не так. Не нужно было ему показывать… В чем моя вина?! Я кинулась по проходу к тяжелым дверям и попала в притвор, где наконец вытерла глаза. Я стояла в темноте, слепо глядя на стойки для флаеров и объявлений о семинарах на библейские темы. Потом до меня донесся крик.
— Черт бы тебя побрал! За что?!!!
Я выглянула, желая убедиться, что он говорит с какой-нибудь полупрозрачной феей. Однако там был только Люк. И Бог.
По пути домой мы не обсуждали случившееся. Машина глотала милю за милей, а я долго смотрела на луну, висевшую над черными силуэтами деревьев. Загадочный, неземной вид луны напомнил мне, что я почувствовала, когда бутон распустился в моих руках.
Люк внезапно свернул на едва заметную тропу, затормозил и принялся изучать мерцающий циферблат часов.
— Ты сердишься на меня? — спросил он.
Я удивленно вскинула голову. При слабом свете огоньков на приборной доске его лицо казалось зеленым и изможденным. Похоже, он с искренним волнением ждал ответа.
— Почему ты так решил?
— Ты притихла. Раньше так было, только когда ты сердилась.
— Ты сам притих. Я думала, ты злишься на меня за… — Я замолчала, не зная, можно ли упоминать произошедшее в церкви.
Люк вздохнул и махнул рукой.
— Мне не разобраться…
— В чем?
— В тебе. — Он с видимым дискомфортом пожал плечами. — Не знаю, что и делать.
— С тем, что случилось в цер…
— Нет, только с тобой, — поспешно вставил Люк. — Я все жду, когда ты скажешь, чтобы я исчез и больше не появлялся. Когда скажешь, что я тебя пугаю.
— Поэтому я и не прошу тебя уйти.
— Не понимаю.
— Ты все время повторяешь, что ты странный. Те, кого стоит по-настоящему бояться, так о себе не говорят.
— Там, у стены в аллее, я набросился на тебя. Я тебя не напугал?
Так вот он о чем — о поцелуе!.. Как мило, что он волнуется. Я засмеялась.
— Это была не аллея. И ты на меня не набрасывался.
— Однако я не спросил разрешения…
У меня был не такой уж богатый опыт, но я сомневалась, что кто-нибудь просит разрешения, прежде чем поцеловать девушку. Разве что в кино.
— Я ответила на твой поцелуй.
Он искоса на меня посмотрел.
— Я не хотел так далеко заходить… не хотел сделать что-то не так. Не хотел втянуть тебя в неприятности.
Черт, что за глупости!
— Люк, я не сержусь. И… — Я покраснела от собственной смелости. — Я не боюсь неприятностей. Возможно, мне даже понравятся неприятности, в которые ты можешь меня втянуть.
Тут я подумала, что ляпнула лишнее. Вдруг решит, что я доступная женщина. Не так меня поймет…
Люк улыбнулся половиной рта и дотронулся до моего подбородка. Мне захотелось закрыть глаза и раствориться в этом ощущении. Мне захотелось забыть о том, кто я.
— Ты еще ребенок. Ты не знаешь, в какие неприятности я могу тебя втянуть.
Я разозлилась и отодвинулась.
— И как тебя понимать?
— Я не хотел… ну вот, ты снова на меня злишься.
Я холодно на него посмотрела.
— Значит, есть за что. Ты назвал меня ребенком!
Люк расстроенно откинулся на спинку сиденья.
— В качестве комплимента.
— Неужели?
— Просто я иногда забываю, как ты молода. — Он пытался подобрать слова. — Ты… похожа на меня. Ты воспринимаешь все так, будто тысячу раз с этим сталкивалась. А твои глаза, когда ты играла… я забыл, что тебе всего шестнадцать.
— Если уж осыпаешь меня незаслуженными комплиментами, не забудь сказать, что я невероятно красива и потрясающе умна. — Мне очень хотелось ему верить, но мой разум не мог принять желаемое за действительное.
— Я серьезно. Хотя ты действительно невероятно красива.
— Кого можно назвать «невероятно красивой», так это Элеонор. Я знаю, какая я. Уж точно не красивая.
При упоминании Элеонор на лицо Люка легло странное выражение.
— Нет, Элеонор нельзя так назвать. Это ты красивая, особенно когда смотришь на меня с таким гордым видом… Ты очень красивая.
Я пристально рассматривала свои руки. На них падал свет от радио, и они будто светились изнутри. Я тихо попросила:
— Повтори еще раз.
Но он сказал:
— Ты особенная.
«Особенная» — так говорят не о девочке в кардигане среди подруг в коротеньких топах. «Особенная» — так можно сказать о редком виде бабочек.
Люк смотрел в лобовое стекло.
— Ты похожа на меня. Мы не игроки, а зрители.
Но в его машине я не была зрителем. В этом маленьком мире, наполненном запахом Люка, я была незаменимым игроком. Мне хотелось то ли заплакать, то ли улыбнуться самой широкой улыбкой.
— Ди, — тихо произнес Люк. — Где ты?
Я посмотрела на него.
— Здесь.
Он покачал головой. Я смущенно улыбнулась.
— Я представила свою жизнь как маленькую планету вдалеке от всех. — Люк провел пальцем по рулю, очерчивая бесконечный круг. — На этой планете живут очень симпатичные пришельцы.
Он осторожно очертил такой же круг по тыльной стороне моей руки. По моей коже побежали мурашки. Ровным голосом, не выражавшим никаких эмоций, Люк спросил:
— Ты все еще на меня сердишься?
Я сидела с полузакрытыми глазами, а он вел пальцем по моей руке к плечу. Его прикосновение казалось легким, словно перышко. Мне было немного щекотно, и от этого ощущения замирало сердце и перехватывало дыхание. Люк наклонился и поцеловал меня. Я закрыла глаза и позволила обнять себя за шею и поцеловать снова. Свободной рукой он опирался о приборную панель. Мимо проехала машина. Я почувствовала сияние фар даже с закрытыми веками.
— Остановиться?.. — прошептал Люк.
Я покачала головой. Он снова поцеловал меня, слегка прикусив мою губу. Я и не думала, что от этого можно сойти с ума. Да правильно ли я целуюсь? Не слишком ли влажный у меня рот? Нравится ли ему? И куда, черт побери, девать язык?
Но часть меня, неподвластная сомнениям, жаждала его прикосновений и хотела прикасаться к нему в ответ. Я будто со стороны наблюдала наш поцелуй. Я видела, как свет приборов освещает половину моего лица, когда я потянулась губами к его губам. Я видела, как его язык осторожно раздвигает мои губы. Я видела, как слабею в его руках. Я слышала, как мое дыхание учащается, видела его глаза, чувствовала его руку на своем бедре, зовущую еще дальше, к неизвестным мне вершинам…
Я замерла. Люк быстро отодвинулся. Он выглядел испуганным, будто рука двигалась без его ведома. Срывающимся голосом он произнес:
— Извини.
Я хотела сказать, что ему не за что извиняться, но сама не знала, так ли это. Я не знала, чего хочу.
— Извини, — повторил Люк. — Я… — Он на минуту закрыл глаза, потом снова открыл и снял машину с ручного тормоза.
Мое бедро горело. Я все еще чувствовала его прикосновения. Меня трясло. Я хотела, чтобы он снова меня поцеловал. Я хотела, чтобы он завел машину и поехал, чтобы я не ждала его поцелуя.
Люк вывел машину на дорогу. В мерцающем свете он казался далеким и незнакомым. Я потянулась к его руке, и, не отрывая взгляда от дороги, он сжал мои пальцы.
Семь
Той ночью я спала на диване. Меня не прельщала мысль ночевать в одной комнате с призрачным существом, и хотя я понимала, что никто не помешает ему быть таким же призрачным в гостиной, на диване спалось лучше.
Я проснулась в отличном настроении. Прошлым вечером меня встревожило произошедшее в церкви и новость о том, что за мной охотятся феи, но, проснувшись в комнате, где свет пробивался через тонкие белые занавески, я чувствовала себя прекрасно. Все плохое забылось: я снова и снова вспоминала поцелуи Люка.
Из комнаты родителей наверху доносился шум. Мама проснулась. Вы бы видели ее лицо, когда Люк завез меня домой в одиннадцать вечера и извинился за позднее возвращение. Мне не хотелось сейчас это обсуждать. Я бы предпочла не обсуждать это никогда.
— Рай, — позвала я. Он посмотрел на меня со своего поста у дивана. — Пошли гулять.
Рай подпрыгнул и завилял хвостом. По пути на кухню я протерла глаза, стараясь проснуться, и как всегда завязала волосы в хвост. Потом выудила из корзины для белья джинсы, подвернула штанины, чтобы они не промокли от росы, и мы вышли на улицу.
Погода стояла великолепная. Сквозь утреннюю дымку пробивался солнечный свет, в воздухе еще витала прохлада, капли росы блестели на паутине, пахло свежескошенной травой. Чудесно.
Он поцеловал меня. Поцеловал.
Рай, не зная о пожаре, бушующем в моей груди, понесся по двору, хвостом сбивая росу с травы.
Не туда, шпион из страны фей. Мы пойдем вниз по дороге.
Он остановился, будто услышал, затем повернул и пошлепал на дорогу, где замер, поджидая меня.
Чудесно. Все просто чудесно. Я могу мысленно отдавать приказы собаке, а Люк меня поцеловал.
Мы прижимались к обочине, хотя таким ранним утром нам вряд ли могли встретиться машины.
Мои босые ноги бесшумно ступали по асфальту. Я вела Рая к безлюдной проселочной дороге возле дома. Коровье пастбище медленно окутывал туман.
Увидев белоснежного кролика, я от удивления замедлила шаг. Он внимательно на меня смотрел, навострив бесцветные уши идеальной формы и не двигаясь. Если не считать кролика и Рая, я осталась наедине со своими мыслями.
Итак, Рай шпионил за мной для фей. А они хотели меня украсть. Это даже льстило. Приятно, когда на тебя обращают внимание.
Но кто же тогда Люк? И откуда он знал про фей? Может, они и его пытались украсть? И почему бабушка так с ним разговаривала? Мало того что она явно злилась, она, похоже, хорошо знала Люка. И дирижер школьного оркестра, мистер Хилл, тоже его знал. Я решила не думать о такой опасной теме. Мысли о том, как мало мне известно о Люке, портили настроение. Хотя меня должно было волновать, кто он такой и чем занимается, я все же предпочитала оставаться в неведении. Мне хотелось, чтобы все было просто.
Глубоко в душе я знала, что он не из колледжа. Но это мне даже нравилось.
Рай глухо заворчал. Впереди на грязной проселочной дороге стояла знакомая подержанная «ауди». Мое сердце заколотилось. Люк!.. Через мгновение в голову пришел вопрос: а что он здесь делает?
Я тихо подошла к машине. Люк спал на водительском сиденье, закинув руки за голову. Сон смыл следы тревоги с его лица, он казался юным и цветущим — и вправду студент колледжа. Рукав рубашки частично скрывал обруч золотого цвета на правой руке. Почему я раньше его не замечала?
Я открыла дверцу машины, и Люк тут же проснулся. Его рука мгновенно скользнула к лодыжке.
— Не стоит спать с открытыми дверями, — посоветовала я. — Никогда не знаешь, кто может залезть в машину.
Он заморгал, потом убрал руку от лодыжки и с закрытыми глазами прислонился к спинке сиденья. Рай посмотрел на Люка, потом отошел от машины.
— Я тоже спала не в своей кровати.
Глаза он не открыл.
— Тяжело заснуть, когда за тобой следят, правда?
Я хотела спросить, зачем Они следят за ним, но побоялась, что он не ответит. Я хотела спросить, почему он спит в машине в шаге от моего дома, но побоялась, что он ответит. Я подумала о том, как его рука метнулась к лодыжке. Неужели под штаниной скрывается что-то смертельное?
Люк молчал, и в мою голову начали закрадываться сомнения. Но вот он открыл глаза, улыбнулся, и сомнения улетели прочь, словно камешки из-под ног.
— Приятно, что первая, кого я вижу с утра, это ты.
Хорошее настроение вернулось, будто никуда и не исчезало.
— Я знаю.
Почему в его присутствии я становлюсь легкой, не похожей на себя?
Люк засмеялся.
— Спой для меня, скромница.
Я запела о босоногих девушках и юношах, спящих в машинах, беззастенчиво копируя мелодию «Красавца-юнги». Его лицо просветлело. Тогда я добавила куплет про коровьи пастбища и опасности ночевки возле них. «Любить» и «доить» неплохо рифмуется.
— Сегодня ты в хорошем настроении. — Люк пробежал рукой по волосам, глядя в зеркало заднего вида. — Я смущен. Ты застала меня без макияжа.
Настала моя очередь смеяться.
— Ужасно выглядишь. Не понимаю, как ты смотришь на себя в зеркало без содрогания. — Очень осторожно я приподняла край его рукава, открыв золотой обруч со множеством граней. — Я его раньше не видела.
Люк отвернулся и ответил безучастным голосом:
— Он всегда был здесь.
Я дотронулась до обруча, проведя пальцем по одной из граней, и заметила, что кожа вокруг него загрубела и обруч оставил на ней видимый след: должно быть, на руке он давно. Я смотрела на обруч дольше, чем требовалось. Мне нужен был предлог, чтобы касаться пальцем кожи Люка. Я заметила кое-что еще: перпендикулярно к обручу бежали бледные рубцы. Шрамы. Я живо представила себе дюжину рубцов на плече Люка: раны рассекали бицепс на ленты плоти, ленты, которые держал только обруч. Я провела пальцем по шраму к локтю.
— Что это?
Люк посмотрел на меня и ответил вопросом на вопрос:
— Мой секрет все еще у тебя?
Сначала я не поняла, о чем он, затем показала на цепочку на шее.
— Один из твоих секретов. Можно мне еще?
Губы Люка сложились в улыбку.
— Конечно. Я по-прежнему тобой увлечен.
— На секрет не тянет.
— И все равно удивительно, учитывая обстоятельства.
Я надула губы.
— Обстоятельства? Большинства из них я не знаю.
— Не дуйся. Лучше спой еще. Настоящую песню. Песню, от которой слезы наворачиваются на глаза.
Я запела «Одинокий рыбак». Песня вышла такой печальной и прекрасной, какой никогда не была, а все потому, что я пела для него. Раньше мне никогда ни для кого не хотелось петь. Наверное, именно так чувствовала себя Делия, когда выходила на сцену.
Люк закрыл глаза.
— Я влюблен в твой голос. — Он вздохнул. — Ты как сладкоголосая сирена, завлекающая путников в опасные места. Не останавливайся. Пой.
Я была не прочь завлечь его в опасное место, если в этом опасном месте он окажется вместе со мной. Я закрыла глаза и спела «Сады Салли». В машине не самая лучшая акустика, но я хотела, чтобы песня зазвучала, и она зазвучала. Не думаю, что я когда-либо пела так хорошо.
Я почувствовала, что он наклонился, хотя его дыхание даже не успело обжечь мне шею. Странно — за краткий миг до того, как его губы коснулись моей кожи, я почувствовала страх. Всего на мгновение — но это был страх.
Тело выдало меня, предательски вздрогнув. Люк отодвинулся. Я открыла глаза.
— Я тебя пугаю? — спросил он.
Странная формулировка. Прошедшее время прозвучало бы логичней.
Я прищурилась, пытаясь понять, о чем он думает. Я видела свое отражение в его глазах: он думал о моем помешательстве на музыке и о том, как мне приходится бороться за право самой контролировать свою жизнь. Не знаю почему, но я нутром чувствовала, что мы с Люком похожи.
Я ответила вопросом на вопрос:
— А должен?
Он спокойно улыбнулся.
— Я знал, что ты умная.
Вдруг его улыбка исчезла. Он что-то увидел за моей спиной.
Я обернулась.
Возле машины, прижав уши и не двигаясь, сидел белоснежный кролик и смотрел на нас немигающими черными глазками. Меня затошнило. Люк бросил взгляд на кролика, потом тихо и напряженно сказал:
— Тебе лучше идти.
Идти?!
— Но как же…
— Что «как же»? — невыразительно переспросил он.
Я посмотрела на кролика, потом ответила ледяным голосом:
— Ничего. Ты прав. Пора на работу. Мама оторвет мне голову, если я опоздаю.
Я потянулась к ручке дверцы, готовясь выйти, но Люк быстрым движением дотронулся до другой моей руки, опершейся на сиденье. Его движение нельзя было увидеть с улицы. Я поняла: нельзя выдавать себя перед кроликом. Выпрыгнув из машины, я захлопнула дверь. Кролик прыгнул к ближайшему кусту, словно пытаясь убедить меня, что он самый обыкновенный, ничем не выдающийся кролик.
Рай притопал с другой стороны дороги и присоединился ко мне, не удостоив кролика и взглядом. Я направилась к дороге и прошла сотню футов, прежде чем услышала, как открылась и захлопнулась дверца машины. Я потрясла головой, как будто отгоняя мошек, и украдкой обернулась. Разумеется, машина была пуста. Куда он исчез?
Сосредоточься. Должны же твои сверхъестественные способности приносить хоть какую-то пользу.
Я внимательно прислушалась. Ничего. Только щебетание птиц. На звуках сосредоточиться сложно, нужно что-то более конкретное. Я представила, как Люк набирает мой номер на мобильном и забывает отключиться, представила шелест листьев на кусте, куда он полез за кроликом, звук его дыхания…
— Я хоть раз подводил тебя?
Послышался другой голос, грубый и мрачный:
— Слишком долго.
— У меня есть причины для промедления.
В грубом голосе зазвучало презрение:
— Переспи с ней и кончай с этим.
Молчание. Смех Люка.
— Да. Именно этого я и хочу.
Читать бесплатно другие книги:
