Далекое эхо Макдермид Вэл
— Планы поменялись. Они должны были провести несколько дней с братом Элен в Париже, но у того жена заболела гриппом. Так что они перенесли вылет.
— И зачем же он пожаловал к нам?
— Он говорит, что у него какое-то дело в Файфе, но мне кажется, он чувствует себя виноватым, потому что не поехал с тобой в Сиэтл.
Алекс хмыкнул:
— Ага. Он всегда умел признавать вину после того, как что-то натворит. Хотя это никогда не удерживало его от повторения того же.
Линн положила руку ему на бедро. В этом жесте не было сексуального призыва, лишь просьба о понимании.
— Ты ведь так его по-настоящему и не простил? Да?
— Наверное, нет. Конечно, многое забылось, но прошлая неделя все всколыхнула… Нет, не думаю, что я его простил. Во-первых, он ради спасения своей шкуры заложил меня копам. Если бы он не сказал Макленнану, что мне нравилась Рози, не думаю, что нас бы вообще серьезно подозревали. Но главное, я не могу простить ему ту идиотскую выходку, которая стоила Макленнану жизни.
— Ты думаешь, Брилл не винит себя за это?
— Надеюсь, винит. Если бы не он, полиция бы к нам не прицепилась и ему бы самому не пришлось ничего доказывать таким идиотским способом. А мне не пришлось бы до конца учебы терпеть косые взгляды. Я не забыл этого Бриллу.
Линн открыла сумочку и поискала мелочь для оплаты проезда по мосту.
— Я думаю, что он всегда это знал.
— Возможно, поэтому он так старался держаться подальше от нас, — вздохнул Алекс. — Мне жаль, что при этом пострадала ты.
— Не глупи, — сказала она, передавая ему монеты. Они въезжали на мост Форт-Роуд, с которого открывался лучший вид на три красивейших выносных пролета железнодорожного моста, пересекавшего залив. — Это его потеря, Алекс. Я знала, выходя за тебя, что Брилл никогда не будет чувствовать себя уютно при таком раскладе. Но до сих пор считаю, что мне повезло. Для меня предпочтительнее близость с тобой, чем с моим братцем-неврастеником.
— Мне жаль, Линн, что так сложилось. Знаешь, я до сих пор чувствую к нему привязанность. Ведь в нашем общем прошлом было много хорошего.
— Знаю. Постарайся вспомнить об этом, когда тебе сегодня захочется его придушить.
Алекс открыл окошко и, дрожа от холодных брызг дождя, тут же ударивших его в лицо, отдал пошлину за проезд и нажал на газ, торопясь домой. Он всегда чувствовал эту тягу «к родной конюшне», приближаясь к Файфу. Бросив взгляд на часы, он осведомился:
— Так когда он приезжает?
— Он уже здесь.
Алекс скривился. Никого шанса сбросить напряжение. И укрыться негде.
Констебль Карен Пири шмыгнула под защиту козырька над дверью паба, поторопилась нырнуть внутрь и с благодарностью позволила охватить себя теплому воздуху, кислому от застаревшего запаха пива и табачного дыма. Это был запах расслабления. Играли приятную мелодию, она узнала «Туриста» Сен-Жермена. Изгибая шею, она старалась разглядеть среди ранних посетителей паба кого-нибудь из знакомых. Около бара она заметила Фила Паратку, сгорбившегося над пинтой пива и пакетиком с чипсами. Протолкавшись через толпу, она придвинула стул к нему.
— А мне «Бакарди бризер», — сказала она, подталкивая его локтем под ребра.
Фил встрепенулся и поймал взгляд задерганного бармена. Сделав заказ, он снова облокотился на стойку. Вообще-то, напомнила себе Карен, Фил всегда чувствовал себя в компании лучше, чем в одиночестве. Меньше всего он походил на типичного персонажа телесериалов, копа-одиночку, который сражается с преступниками один на один. Он не бывал душой компании, просто предпочитал находиться среди других. А вот она не рвалась сливаться с толпой. При общении один на один у нее было больше шансов обратить его внимание на то, что она женщина. Как только ей принесли бокал, Карен тут же схватила его и отхлебнула добрый глоток.
— Вот теперь полегчало, — выдохнула она. — Мне это было необходимо.
— Пыльная работенка пересматривать все эти ящики с вещественными доказательствами. Горло сушит. Я не ждал увидеть тебя здесь нынче вечером. Думал, ты отправишься прямо домой.
— Нет, мне нужно было вернуться и проверить кое-что в компьютере. Охота пуще неволи. — Она сделала еще глоток и заговорщически наклонилась к коллеге. — Ты никогда не догадаешься, кого я застала роющимся в моих файлах.
— Заместителя начальника полиции Лоусона, — произнес Фил, даже не притворяясь, что отгадывает загадку.
Карен досадливо откинулась назад:
— Как ты узнал?
— Кого еще волнует, чем мы занимаемся? Кроме того, с тех пор, как мы занялись этим пересмотром, он больше всех дергает тебя. Можно подумать, у него личный интерес.
— Ну-у, он ведь был первым полицейским, оказавшимся на месте преступления.
— Ага, но он в ту пору был простым патрульным. Он не занимался расследованием. — Фил подтолкнул чипсы к Карен и допил свое пиво.
— Знаю, но, по-моему, из всех старых дел это он принимает ближе всего к сердцу. Но все равно странно, что он читал мои файлы. Обычно он так поздно не засиживается. Я думала, он из кожи выскочит, когда я с ним заговорила. Он был так поглощен чтением, что не слышал, как я вошла.
Фил заказал новую пинту и сделал глоток:
— Он тут на днях ездил к брату Рози Дафф. Зачем? Чтобы сообщить ему об исчезновении улик?
Карен тряхнула пальцами, как будто стараясь смахнуть что-то неприятно липкое.
— Позволь тебе сказать, что я очень рада была предоставить ему эту честь. Такое интервью удовольствия не доставляет: «Хэлло, сэр. Простите, но мы потеряли вещественные доказательства, которые помогли бы поймать убийцу вашей сестры. Что ж, дело житейское». — Она сморщила нос. — А как дела у тебя? Продвигаются?
— Не знаю, — пожал плечами Фил. — Мне показалось, что я на что-то напал, но вроде бы это тоже дохлый номер. К тому же местный член парламента бьет себя в грудь и кричит о нарушении прав человека. Это не работа, а сплошная зубная боль.
— Есть подозреваемый?
— У меня их трое. Чего нет, так это весомых улик. Я все еще жду от лаборатории результатов анализа ДНК. Это единственный реальный шанс продвинуться в расследовании. А как у тебя? Кто, по-твоему, убил Рози Дафф?
Карен раскинула руки:
— Выбирай любого из четырех.
— Ты действительно думаешь, что это был один из нашедших ее студентов?
— Все косвенные улики указывают на это, — кивнула Карен. — И кроме того, есть еще одно. — Она помедлила, ожидая его вопроса.
— О'кей, Шерлок. Спрашиваю: что за «еще одно»?
— Психология всего этого дела. Убийства, совершенные религиозными фанатиками или сексуальными маньяками, как правило, не единичны. Обычно им предшествуют одна-две попытки.
— Вроде как в случае с Питером Сатклифом?
— Именно так. Он не в мгновенье ока стал Йоркширским Потрошителем. Что позволяет прийти к следующему заключению: сексуальные маньяки очень похожи на мою бабушку — они повторяют сами себя.
Фил только застонал:
— Этого еще не хватало.
— Не перебивай. Они повторяют сами себя, потому что для них убийство — все равно что для нормальных мужиков порно. В общем, я исхожу из того, что нигде в Шотландии повторения подобного убийства не наблюдалось.
— Может, он куда-то переехал.
— Возможно. А может, мы имеем дело с инсценировкой. Может, это был вовсе не сумасшедший. Может, кто-то из наших мальчиков или все они изнасиловали Рози и запаниковали. Испугались, что она их выдаст. Поэтому они ее убили. А потом представили все так, будто она стала жертвой маньяка. Они убили не ради убийства, потому-то и не было речи о повторении подобного.
— Ты считаешь, что четыре мальчишки сумели сохранить хладнокровие, оказавшись с мертвой девушкой на руках?
Карен скрестила ноги и разгладила юбку. Она заметила, что Фил посмотрел на них, и почувствовала, как потеплело внутри. Причем не от выпитого рома.
— В том-то и вопрос.
— И каков же ответ?
— Когда ты прочтешь их показания, то увидишь, что показания одного отличаются от всех остальных. Это показания студента-медика Малкевича. Он сохранил холодную голову и отчитывался как настоящий врач. Расположение его отпечатков пальцев на руле свидетельствует, что он был последним, кто вел «лендровер». И он входит в число тех троих, чья группа крови соответствует обнаруженной сперме. Сперма вполне могла принадлежать ему.
— Что ж, хорошая теория.
— Думаю, что в честь нее нужно пропустить еще порцию. — На этот раз Карен заказала выпивку. — Беда любой теории в том, что она нуждается в подтверждении уликами, — продолжала она, когда ее стакан вновь наполнился. — А улик-то, то бишь вещественных доказательств, у меня нет.
— А как насчет этого незаконного ребенка? У него ведь есть где-то отец. Что, если это был он?
— Мы не знаем, кто он. Брайан Дафф держит рот на замке, а с Колином я еще не успела побеседовать. Но Лоусон намекнул мне, что это может быть парень по имени Джон Стоби. Он уехал из города незадолго до рождения ребенка.
— Он мог вернуться.
— Именно это искал Лоусон в файле: успела ли я что-то выяснить в этом направлении. — Карен пожала плечами. — Но если даже он вернулся… Зачем ему убивать Рози?
— Может быть, он продолжал ее любить, а она его знать не хотела.
— Я так не думаю. Ведь этот парень уехал из города, потому что Брайан и Колин его избили. Он не похож на героя, который вернется за своей утраченной любовью. Но мы заглянем под каждый камень. Я послала запрос в участок по месту его жительства. Там с ним побеседуют.
— Ладно. Ему придется вспомнить, где он был декабрьской ночью двадцать пять лет тому назад.
— Я знаю, — вздохнула Карен. — Но по крайней мере ребята, которые будут с ним беседовать, поймут, что он собой представляет. Мог ли это быть он? Я все равно ставлю на Малкевича, одного или с дружками. Ладно, хватит о работе. Не хочешь ли доесть карри? И закусить индейкой?
Когда Алекс вошел в оранжерею, Брилл вскочил на ноги так стремительно, что едва не опрокинул свой бокал красного вина.
— Алекс, — нервно воскликнул он.
Как быстро мы переносимся назад во времени, когда что-то выбивает нас из привычной жизни и забрасывает в общество тех, кто составлял наше прошлое. Возникшая мысль удивила самого Алекса своей точностью. Он не сомневался, что Брилл был уверенным в себе и компетентным профессионалом. У него была утонченная жена, с которой он обсуждал утонченные материи, о которых Алекс имел лишь смутное представление. Однако, оказавшись лицом к лицу с другом и поверенным своей юности, Брилл вновь превратился в нервного уязвимого подростка, всем своим видом взывающего о помощи.
— Привет, Брилл, — устало проговорил Алекс, почти падая в кресло напротив и наливая себе вино.
— Хорошо долетел? — Улыбка Брилла была чуть ли не просительной.
— Долетел, а это уже хорошо. Линн занимается обедом, она подойдет через минуту.
— Мне жаль, что я так свалился на вас нынче вечером, но мне нужно было приехать в Файф, чтобы кое с кем повидаться, а завтра мы отбываем во Францию, так что это была единственная возможность…
«Вовсе тебе не жаль, — подумал Алекс. — Ты просто хочешь успокоить свою совесть».
— Обидно, что ты не узнал раньше про болезнь невестки. Тогда ты бы смог полететь со мной в Сиэтл. Верд там был. — Голос Алекса прозвучал обыденно, но он хотел, чтобы его слова уязвили Брилла.
Брилл выпрямился в кресле, отказываясь встретиться глазами с Алексом:
— Я знаю. Ты думаешь, что я тоже должен был быть там.
— Да, думаю. На протяжении десяти лет Зигги был одним из лучших твоих друзей. Он стоял за тебя. Вообще, за всех за нас. Я хотел отдать долг его памяти и считаю, что ты тоже обязан был это сделать.
Брилл провел рукой по волосам. Они все еще были густыми и волнистыми, хотя седина уже в них проблескивала. Это экзотически выделяло его среди шотландцев его возраста.
— Я просто не гожусь для подобных вещей.
— Ты всегда был ужасно чувствительным.
Брилл бросил на него раздраженный взгляд:
— Я, знаешь ли, полагаю, что чувствительность — это достоинство, а не порок. И я не стану извиняться за то, что ею обладаю.
— Тогда ты должен чувствовать, чем меня разозлил. Ладно, я могу, хоть и с трудом, понять, почему ты избегаешь нас, словно мы заражены какой-то жуткой болезнью. Ты хотел держаться подальше от всего и всех, кто напоминал тебе об убийстве Рози Дафф и смерти Барни Макленнана. Но на похоронах Зигги ты обязан был быть, Брилл. Обязан был.
Брилл потянулся к своему стакану и схватил его так, словно тот мог спасти его от неловкости.
— Наверное, ты прав, Алекс.
— Так что теперь привело тебя сюда?
Брилл отвел глаза:
— Это сообщение, что файфская полиция занялась пересмотром дела об убийстве Рози Дафф, всколыхнуло многое. Я понял, что не могу от этого просто отмахнуться. Мне нужно было поговорить с кем-то, кто понимает, как все тогда было. Понимает то время и то, что Зигги значил для нас всех. — К удивлению Алекса, глаза Брилла вдруг увлажнились. Он яростно заморгал, но слезы полились по щекам. Он поставил стакан и закрыл лицо руками.
Тогда Алекс понял, что и сам не в силах устоять против затягивающей его в прошлое волны. Ему вдруг захотелось вскочить и заключить в объятья друга, которого трясло от усилий сдержать горе… Но укол неуснувшего подозрения остановил его.
— Я так сожалею, Алекс, — рыдал Брилл. — Так ужасно сожалею.
— Сожалеешь о чем? — мягко спросил Алекс.
Брилл поднял на него заплаканные глаза:
— Обо всем. Обо всем, что я натворил глупого или неправильного.
— Ну, это слишком широко, — сказал Алекс, смягчая голосом иронию слов.
Брилл вздрогнул, на лице его изобразилась обида. Он привык к тому, что его недостатки принимались без замечаний и упреков.
— Главным образом я сожалею о смерти Барни Макленнана. Ты знаешь, что его брат работает на пересмотре нераскрытых дел?
— Откуда мне знать? — покачал головой Алекс. — Кстати, а тебе откуда это известно?
— Он мне позвонил. Хотел поговорить о Барни. Я повесил трубку. — Брилл испустил глубокий вздох. — Это, знаешь ли, кануло в прошлое. Ладно, я сделал глупость, но ведь я был всего лишь ребенком. Господи, если бы меня посадили за убийство, то давно бы уже выпустили. Почему нас никак не оставят в покое?
— Что подразумеваешь под этим своим «если бы меня посадили за убийство»? — требовательно спросил Алекс.
Брилл заерзал в кресле:
— Просто так выразился. Вот и все. — Он осушил до дна свой бокал. — Послушай, мне лучше уйти. — Он поднялся на ноги. — Загляну к Линн попрощаться. — Брилл проскочил мимо Алекса, который озадаченно на него уставился. За чем бы Брилл сюда ни приехал, он явно этого не нашел.
28
Очень нелегко было найти удобный пункт наблюдения за домом Алекса Джилби. Но Макфэдьен был настойчив, карабкался по камням, преодолевал заросли жесткой травы под массивными пролетами железнодорожного моста. Наконец он нашел идеальную точку. По крайней мере, для ночных наблюдений. В дневные часы это место просматривалось насквозь, но Джилби днем никогда не бывал дома. А когда наступит темнота, Макфэдьен затеряется в черной тени моста и будет смотреть прямо в оранжерею, где Джилби с женой проводят вечера, наслаждаясь великолепной панорамой.
Это было несправедливо. Если бы Джилби заплатил за то, что сделал, он бы сейчас либо гнил за решеткой, либо прозябал, как большинство отмотавших солидный срок. Тесная муниципальная квартирка в доме, заселенном наркоманами и мелкими преступниками, с лестницей, воняющей блевотиной и мочой… вот что он заслужил. А у него, видишь ли, дорогой особняк с роскошным видом и тройными стеклами, не пропускающими шума поездов, грохочущих по мосту весь день и всю ночь. Макфэдьен хотел отобрать у него все это, заставить его осознать, что он украл, когда принял участие в убийстве Рози Дафф.
Но это чуть позже. Сегодня он только вел наблюдение. Утро он провел в Глазго, терпеливо выжидая, когда укатит восвояси какой-то любитель шопинга, освободив место, с которого, как он знал по опыту, открывается прекрасный обзор университетской автостоянки, где парковался Керр. Когда выслеживаемая им добыча вышла после четырех, Макфэдьен с удивлением увидел, что она направилась не в Берсден. Керр вырулил через центр Глазго на шоссе, ведущее в Эдинбург. Когда же Керр свернул к Фортскому мосту, Макфэдьен улыбнулся в предвкушении. Все выглядело так, словно заговорщики наконец-то решили собраться в кучу.
Его предсказание сбылось, но не сразу. Оказавшись на северной стороне бухты, Керр направился не к Норт-Куинферри, а в скромный отель, на утесе над заливом. Он припарковал автомобиль и поспешил внутрь. К тому времени, как Макфэдьен вошел туда же — меньше чем через минуту, — Керра и след пропал. Его не оказалось ни в баре, ни в ресторане. Макфэдьен сновал туда-сюда по всем общественным местам, так что его суетливые метания стали обращать на себя внимание служащих и постояльцев. Но Керра нигде не было. Разозлившись, что упустил его, Макфэдьен выскочил наружу и в ярости хлопнул ладонью по крыше автомобиля. Господи, этого не должно было произойти. В какие игры играл Керр? Неужели он понял, что за ним следят, и намеренно ушел от преследователя? Макфэдьен быстро оглянулся по сторонам. Нет, автомобиль Керра все еще стоял там, где тот его поставил.
Что же происходит? Керр явно с кем-то назначил тайную встречу. Но кто это мог быть? Может, Алекс Джилби вернулся из Штатов и решил встретиться с другом-заговорщиком на нейтральной территории, чтобы скрыть это от жены? Узнать это не представлялось возможным. Тихо кляня все и всех, Макфэдьен снова сел в машину и устремил взоры на дверь отеля.
Долго ждать ему не пришлось. Спустя двадцать минут Керр вышел из отеля и направился к своей машине. На этот раз он поехал прямо в Норт-Куинферри. Один вопрос прояснился: с кем бы он ни встречался, это, несомненно, был не Джилби. Макфэдьен помедлил на углу нужной улицы, пока Керр не свернул к дому Джилби. Через десять минут он занял свой наблюдательный пост под мостом, благодаря Бога за то, что дождь чуть поутих. Он поднес к глазам мощный бинокль и сосредоточился на доме внизу. Тусклое свечение приковало его взгляд к оранжерее, но толком разглядеть, что там происходит, не удавалось. Он повел биноклем вдоль стены и остановился на освещенном окне кухни.
Там промелькнула Линн Джилби с бутылкой вина в руках. Потом долгие две минуты ничего не происходило. Затем ярко зажглись лампы в оранжерее. Дэвид Керр вошел туда следом за женщиной и уселся, а она открыла вино и налила два бокала. Он знал, что они брат и сестра. Джилби женился через шесть лет после смерти Рози, когда ему было двадцать семь, а ей двадцать один. Он задался вопросом, знает ли она, в чем были замешаны ее брат и муж. Почему-то он в этом сомневался. Наверняка ей навешали лапши на уши и она с готовностью во все поверила. И полиция тоже. Им всем было так удобнее. Что ж, он не допустит, чтобы это повторилось.
А теперь она была беременна. Джилби готовился стать отцом. Макфэдьена бесило то, что их ребенку выпадет счастье знать обоих родителей, что его будут желать и любить, а не проклинать и попрекать. Керр и его приятели отняли у него этот шанс много лет назад.
Там в оранжерее разговор не шел. Что означало одно из двух: или они были так близки, что не испытывали потребности заполнять болтовней паузу, или же между ними существовал разлад, не позволявший им непринужденно беседовать. Его очень интересовало, как все обстоит на самом деле, но определить это на взгляд было трудно. Прошло еще минут десять, женщина посмотрела на часы и встала, держа одну руку за спиной, другую положив на живот. Затем она скрылась в доме.
Когда женщина не появилась и спустя десять минут, Макфэдьен подумал, что она могла уехать из дому. Джилби должен был вернуться с похорон. И встретиться с Керром для обсуждения вопросов, возникающих в связи с таинственной смертью Малкевича. Убийцы воссоединяются.
Макфэдьен спустился вниз и вытащил из рюкзака термос с крепким сладким кофе. Это его подкрепит и прогонит сон. Правда, утомления он не чувствовал. С тех пор как он начал выслеживать этих четверых, которых считал виновными в смерти матери, у него, казалось, открылось второе дыхание. А когда ночью он валился в кровать, засыпал крепче и глубже, чем в детстве. Это еще раз подтверждало, хотя он в подтверждениях не нуждался, что избранный им путь верен и справедлив.
Прошло больше часа. Керру не сиделось на месте. Он ходил взад-вперед, исчезал и почти сразу же возвращался. Ему явно было неуютно. Внезапно появился Джилби. Они не обменялись рукопожатием, и вскоре Макфэдьен понял, что встреча проходит натянуто. Даже в бинокль он мог заметить, что оба собеседника радости от разговора не испытывали.
Тем не менее он не ожидал, что Керр так сорвется и расплачется, как это случилось. Только что беседовал и вдруг залился слезами. Потом они обменялись взволнованными репликами, и Керр, резко поднявшись, выскочил вон. Что произошло между ними? Было ясно, что оба удручены.
Макфэдьен помедлил с минуту. Стоило ли ему продолжать наблюдение здесь? Или лучше последовать за Керром? Ноги его среагировали раньше, чем сознание. Джилби никуда не собирался. Но Дэвид Керр один раз уже нарушил свой распорядок. Он может сделать это снова.
Макфэдьен побежал к своей машине и достиг угла, когда Керр вырулил с тихой боковой улочки. Проклиная все, Макфэдьен нырнул в машину и нажал на газ. Автомобиль, заскрежетав шинами, рванул с места. Но ему не стоило беспокоиться: серебряный «ауди» Керра застыл на перекрестке, ожидая возможности повернуть направо. Вместо того чтобы направиться на мост и домой, он выбрал дорогу, ведущую на север. Движения на ней почти не было, и Макфэдьен без труда мог держать его в поле зрения. Через двадцать минут он догадался, куда направляется Керр. Он миновал Керколди и родительский дом и поехал на восток. В Сент-Эндрюс.
Когда они достигли окраины городка, Макфэдьен сократил расстояние, отделявшее его от «ауди». Он не хотел снова упустить Керра. Тот свернул в сторону Ботанического сада.
— Никак ты не можешь оставить ее в покое, — пробормотал Макфэдьен.
Как он и ожидал, «ауди» зарулила на Тринити-плейс. Макфэдьен припарковался перед поворотом и поспешил вдоль тихой окраинной улочки. Свет струился из занавешенных окон, но других признаков жизни видно не было. «Ауди» стояла в конце тупичка, боковые фонарики еще горели. Макфэдьен прошел мимо, обратив внимание на пустующее место водителя. Он направился по дорожке, огибавшей подножие холма, размышляя о том, сколько раз эту же грязь топтали четверо студентов до той ночи, когда приняли свое фатальное решение. Посмотрев налево, он увидел то, что и ожидал. На гребне холма, выделяясь силуэтом на фоне ночного неба, стоял опустив голову Дэвид Керр. Макфэдьен замедлил шаг. Странно, как все сошлось, подтверждая его убежденность в том, что четверо парней, нашедших тело его матери, знали о ее смерти гораздо больше, чем выдали под нажимом. Трудно было понять, почему полиция не сумела ничего доказать. Надо было очень постараться, чтобы завалить такое простое дело. За несколько месяцев ему удалось достичь большего, чем полиции за двадцать пять лет. Со всеми ее ресурсами. Правильно, что он не понадеялся на Лоусона и его ученых мартышек, а сам решил отомстить за мать.
Может, его дядя верно говорил, что они боялись задеть университет. А может, он был ближе к истине, обвиняя полицию в коррупции. В любом случае сейчас настали другие времена. С прежним раболепием покончено. Никого больше не пугает университет. И все понимают, что полиция может точно так же продаваться, как всякий другой. Поэтому осуществлять правосудие приходится отдельным личностям, вроде него.
Он наблюдал, как Керр выпрямился и двинулся назад к своей машине. Еще одно доказательство вины, подумал Макфэдьен. Еще один кирпич в стену.
Алекс повернулся на бок и посмотрел на часы. Без десяти три. Прошло пять минут с тех пор, как он в очередной раз попытался заснуть. Все без толку. Организм его, дезориентированный перелетом и сменой часовых поясов, отказывался отключаться. Ворочаясь, он только разбудит Линн, у которой из-за беременности и так тревожный сон. Алекс выскользнул из-под одеяла и поежился от холода. Схватив на ходу халат, он вышел из спальни и тихонько притворил за собой дверь.
Прошедший день был чудовищным. Прощаясь с Полом в аэропорту, он чувствовал себя предателем, эгоистом, которому наплевать на все, кроме собственного дома и жены. На первом этапе перелета он оказался зажатым у глухой стенки багажного отсека дамой таких огромных габаритов, что, когда она попыталась встать, создалось впечатление, будто ряд сидений поднимется вместе с ней. На втором этапе ему досталось место получше, но он так устал, что уже не мог заснуть. Мысли о Зигги терзали его, переполняя сердце сожалениями об упущенных за двадцать лет возможностях. А по приезде, вместо спокойного вечера с Линн, он должен был выдержать эмоциональный взрыв Брилла. Утром ему придется появиться в конторе, но он знал, что толку от него будет мало. Вздохнув, он пошел на кухню и поставил чайник. Может, чашка чаю успокоит его и он сумеет заснуть.
С кружкой в руке он прошелся по дому, любовно касаясь знакомых предметов, словно они были талисманами, способными обеспечить ему благополучное приземление. Он вдруг обнаружил, что стоит посередине детской, прислонясь к колыбели. «Это и есть будущее, — подумал он. — Будущее, которое стоит иметь, будущее, открывающее возможность сделать в жизни нечто существенное».
Дверь отворилась, и на пороге появилась Линн, нарисовавшись милым силуэтом на фоне теплого света, струящегося из холла.
— Я тебя не разбудил, дорогая? — спросил он.
— Нет. Я проснулась сама. Перевозбужден перелетом? — Она вошла в детскую и обвила руками его талию.
— Возможно.
— И Брилл внес свою лепту. Верно?
Алекс кивнул:
— Без которой я мог бы прекрасно обойтись.
— Его это мало волнует. Мой эгоистичный братец полагает, что всё и все на этой планете созданы для его удобства. Я пыталась уговорить отложить встречу.
— Я и не сомневаюсь. У него просто талант не слышать то, что он слышать не хочет. Но он не плохой человек, Линн. Слабый, эгоцентричный — это так, но не зловредный.
Она потерлась виском о его плечо:
— Это все из-за того, что он красивый. Он был красивейшим ребенком. Все его баловали. Когда мы были маленькими, я за это его ненавидела. Его все обожали, этакого ангелочка Донателло. Люди ахали, на него глядючи. А потом смотрели на меня, и их взгляды выражали недоумение и жалость. Как у такого потрясающего красавца может быть такая дурнушка сестра?
Алекс не сдержался и хихикнул:
— А потом гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя.
Линн толкнула его локтем в ребра:
— Что я в тебе всегда любила, так это твою способность убедительно лгать.
— Я не лгу. Лет в четырнадцать ты стала красавицей. Поверь мне: я же художник.
— Скорее рекламщик. Нет, по части внешности Брилл всегда меня затмевал. Последнее время я много размышляла об этом. Что вытворяли мои родители… мне не хочется об этом рассказывать. Если наш ребенок будет красивым, я постараюсь не заострять на этом внимание. Я хочу, чтобы наш ребенок был в себе уверен, но не ощущал себя пупом вселенной, как Брилл.
— В этом я с тобой заодно. — Алекс положил руку на выпуклость ее живота. — Слышишь, малыш? Не будь воображалой. Понятно? — Он нагнулся и поцеловал Линн в макушку. — Смерть Зигги, да еще такая, напугала меня. Единственное, чего я хочу, — это видеть, как растет мой ребенок… и притом чтобы ты была рядом. Но все так непрочно… Только что ты был здесь, а через секунду тебя нет на свете. Сколько недоделанного осталось после Зигги. Я не хочу, чтобы такое случилось со мной.
Линн ласково отобрала у него чай и поставила на вертящийся столик, а потом притянула его в объятья.
— Не бойся, — сказала она. — Все будет хорошо.
Ему хотелось ей верить. Но ощущение собственной смертности было еще настолько острым, что до конца она его не убедила.
Карен Пири зевнула так смачно, что чуть челюсть не вывихнула. Она в это время ждала жужжащего сигнала электрического замка, извещающего, что дверь открыта. Услышав его, она толкнула дверь и пересекла вестибюль, кивнув по пути охраннику в будке. Господи, как же она ненавидела хранилище вещественных доказательств! Сегодня сочельник, все готовятся к празднику, а она чем занимается? Ей казалось, что вся жизнь свелась к горкам архивных ящиков с их пыльным содержимым — свидетельствами гнусных преступлений, совершенных тупицами, недоумками и завистниками. Но где-то здесь — она в этом не сомневалась — находились улики, которые помогут раскрыть ее нераскрытое дело.
Она знала, что не одними ими ей предстоит заниматься, что в какой-то момент ей придется заново опросить свидетелей. Но еще она знала, что в старых делах ключевую роль играют именно вещественные доказательства. Современные методы анализа позволяли иной раз установить виновного без помощи свидетельских показаний.
«Все это прекрасно, — подумала она. — Но здесь хранятся сотни ящиков. И придется пересмотреть все». Пока, по ее прикидкам, она просмотрела около четверти архива, и единственным положительным результатом ее трудов было то, что от подъема и переноса ящиков и лазанья вверх-вниз по передвижным лесенкам у нее окрепли руки и ноги. Хорошо хоть с завтрашнего дня начинался десятидневный отпуск, во время которого ей предстоит открыть множество коробок с более привлекательным содержимым, чем вещественные доказательства преступления.
Обменявшись приветствиями с дежурным, она подождала, пока он отопрет дверь в огражденный проволочной сеткой загон с полками, уставленными ящиками. Самым неприятным в этой работе было исполнение инструкций. Полагалось, сняв ящик с полки, отнести его на стол, расположенный на виду у дежурного, затем записать в журнале номер ящика, а на листке, прикрепленном к крышке ящика, — свое имя, номер и дату. Только после этого разрешалось открыть ящик и осмотреть его содержимое. Убедившись, что того, что она ищет, там нет, Карен складывала все обратно в ящик и вновь повторяла всю процедуру. Единственным развлечением могло стать появление другого сотрудника, которому также требовалось что-то отыскать в одном из ящиков. Но обычно в хранилище никто надолго не задерживался, потому что все, в отличие от нее, знали, где лежит то, что им надо.
Выработать какую-то систему поиска оказалось непросто. Поначалу Карен решила облегчить себе задачу, ограничив просмотр тем, что попало сюда из Сент-Эндрюса. Однако ящики были расположены по номерам дел в хронологическом порядке, так что материалы из Сент-Эндрюса рассеялись по всему хранилищу. Пришлось от такого подхода отказаться. Карен начала проверять 1978 год. Но не обнаружила ничего интересного, кроме ножа для резьбы по дереву из какого-то дела 1987 года. Тогда она взялась за ящики в окружении 1978 года. На этот раз неправильно зарегистрированной оказалась детская тапочка, относящаяся к нераскрытому исчезновению десятилетнего мальчика в 1969 году. От монотонности процесса у Карен наступило такое отупение, что она стала бояться, как бы не пропустить что-то важное. Откупорив баночку кока-колы, она сделала большой глоток, от которого у нее свело скулы, и принялась за дело. 1980 год. Третья полка. Она поставила ногу на нижнюю ступеньку складной лесенки, стоявшей там, где она оставила ее вчера. Забравшись наверх, Карен взяла нужный ящик и осторожно спустилась по алюминиевым ступенькам.
За столом она проделала всю бумажную работу и открыла крышку. Мать честная. Содержимое напоминало кучу тряпья, отвергнутого благотворительной лавкой. Карен с неохотой вынимала пакет за пакетом, проверяя нет ли на них ярлычка с номером дела Рози Дафф. Пара джинсов. Грязная майка. Пара женских трико. Колготки. Бюстгальтер. Клетчатая рубашка. Ничего, имеющего отношения к Рози. В последнем пакете лежало нечто похожее на женский кардиган. Карен взяла его в руки, уже ни на что не надеясь.
Она мельком глянула на ярлычок. Моргнула, не в силах поверить глазам своим. Снова посмотрела на номер. Не полагаясь на память, достала из сумочки записную книжку и сверила номер дела с номером на пакете, который судорожно сжимала в руке.
Ошибки не было. Карен получила ранний рождественский подарок.
29
Январь 2004 года; Шотландия
Он оказался прав. Определенный распорядок жизни был. Просто праздничные дни его нарушили, а он и разнервничался. Но теперь Новый год прошел, и все вернулось в прежнюю колею. Жена уезжала куда-то каждый четверг вечером. Он наблюдал, как она возникала в освещенном проеме входной двери виллы Берсден. Минуту спустя зажигались фары ее автомобиля. Он не знал, куда она ездит, да и не интересовался этим. Важна была лишь предсказуемость ее поведения. То, что ее муж оставался дома один.
Он прикинул, что у него есть добрых четыре часа на осуществление его плана, и заставлял себя не спешить. Рисковать сейчас было бессмысленно. Лучше подождать, пока люди устроятся перед телевизором, чтобы провести тихий вечер. Но не слишком долго. Он не хотел, чтобы какой-то сосед вывел своего породистого пса пописать перед сном и наткнулся на него, когда он будет удирать. Благополучная богатая окраина… предсказуемая, как часы, успокаивал он себя.
Он поднял воротник куртки, защищаясь от ветра, и приготовился ждать. Сердце его учащенно билось. То, что он делал, не доставляло ему радости, ведь он же не был каким-то больным маньяком, получающим наслаждение от убийства. Он просто исполнял свой долг.
Дэвид Керр сменил кассету и вернулся в кресло. Вечером по четвергам он предавался своему полутайному пороку. Когда Элен встречалась с подругами, он, развалившись в кресле, приникал к телеэкрану и упивался американскими телесериалами, которые она с презрением называла «мусором». За этот вечер он уже успел отсмотреть две серии «Шести футов» и теперь щелкал пультом, чтобы насладиться любимым эпизодом из первой серии «Западного крыла». Как раз в тот момент, когда отыграла его любимая мелодия, он услышал донесшийся снизу звон разбиваемого стекла. Мозг невольно соотнес этот сигнал с расположением комнат, и Дэвид понял, что звук идет откуда-то из задней части дома. Вероятнее всего, из кухни.
Он резко выпрямился в кресле и уменьшил звук. Снова зазвенело стекло, и он вскочил на ноги. Что за дьявольщина? Может быть, кошка что-то разбила на кухне? Или этому есть более зловещее объяснение?
Дэвид огляделся в поисках подходящего оружия. Особенно выбирать было не из чего. Когда речь шла о внутреннем убранстве дома, Элен предпочитала минимализм. Он схватил тяжелую хрустальную вазу. Ее тонкое горлышко уютно легло ему в руку. На цыпочках он пересек комнату, напряженно прислушиваясь к звукам. Сердце его колотилось, как бешеное. Ему показалось, что он услышал хруст стекла, раздавленного чьей-то ногой. Гнев поднялся в нем мощной волной, не вытеснив страха. Это наверняка какой-нибудь бродяга вломился в его дом в поисках бутылки или закуски. Первым его побуждением было позвонить в полицию. Но он побоялся, что они скоро не приедут. Никакой уважающий себя взломщик не удовлетворится тем, что найдет на кухне. Он отправится разыскивать что-то подороже, тогда все равно придется самому его останавливать. Кроме того, Дэвид по опыту знал, что, если возьмет телефонную трубку здесь, щелкнет отводная трубка на кухне и его намерения обнаружатся. А это может спугнуть того, кто пробрался в дом. Лучше действовать прямо и решительно. Он где-то читал, что большинство грабителей — трусы. Что ж, может быть, один трус перепугает другого.
Набрав в грудь побольше воздуха, чтобы успокоить нервы, Дэвид осторожно дюйм за дюймом приоткрыл дверь гостиной и выглянул. Но было непонятно, что происходит за закрытой дверью кухни. Однако явно кто-то там двигался. До Дэвида донеслось звяканье столовых приборов — значит, открыли ящик, где они хранились. Затем хлопнула, закрываясь, дверка буфета.
К черту все. Он не станет праздно стоять, пока кто-то громит его дом. Дэвид храбро спустился в холл и распахнул дверь кухни.
— Что, черт побери, здесь происходит? — прокричал он в темноту, потом щелкнул выключателем, но свет не включился. В слабом свете, проникавшем с улицы, он видел сверкавшие на полу осколки стекла около открытой задней двери. Но никакого грабителя не увидел. Может быть, он или они уже ушли? От страха у него зашевелились волосы на затылке и на обнаженных руках. Он сделал неуверенный шаг в темноту.
Откуда-то сзади, от двери, рванулось что-то темное. Дэвид круто обернулся, и нападавший с разбега налетел на него. Дэвид успел заметить, что тот среднего роста, среднего телосложения и что лицо его скрыто лыжной маской. Он почувствовал удар в живот, не слишком сильный, чтобы заставить его сложиться, больше похожий на укол. Грабитель, тяжело дыша, сделал шаг назад. В этот момент Дэвид понял, что этот мужчина держит длинный нож, и ощутил жгучую боль внутри. Он приложил руку к животу и тупо удивился, почему она стала теплой и мокрой. Он поглядел вниз и увидел, что по его белой майке расплывается темное пятно.
— Ты меня заколол, — растерянно произнес он. Первой его реакцией было недоверие.
Грабитель ничего не ответил. Он отвел руку назад и вновь ударил Дэвида ножом. На этот раз бедняга почувствовал, как нож глубоко проник в его тело. Ноги его подкосились, он кашлянул и ничком повалился на пол. Последнее, что он увидел, были стоптанные тяжелые туристические бутсы. Откуда-то издалека до него донесся голос. Но слова смешались в кучу бессмысленных звуков. Сознание уплывало… Он лишь успел пожалеть… Обо всем.
Когда без двадцати минут двенадцать зазвонил телефон, Линн ожидала слышать голос Алекса, извиняющегося за то, что только сейчас выходит из ресторана, где угощал очередного потенциального клиента. Она совершенно не была готова к дикому воплю, который оглушил ее, едва она сняла трубку. Женский голос выражал предельное отчаяние. Это все, что с ходу поняла Линн.
Когда женщина переводила дыхание, Линн со страхом успела спросить:
— Кто это говорит?
В ответ снова раздались истерические рыдания. Наконец прорезалось что-то знакомое:
— Это я, Элен. Боже, помоги мне, Линн, это ужасно. Ужасно! — Голос у нее сорвался, и дальше Линн услышала бессвязное бормотанье по-французски.
— Элен, в чем дело? — Теперь и Линн кричала, стараясь разобраться в бессвязных восклицаниях. Она услышала глубокий вдох.
— Это Дэвид. По-моему, он мертв.
Линн разобрала слова, но не могла понять их смысла.
— О чем ты говоришь? Что случилось?
— Я вернулась домой, а он лежит в кухне на полу, и вокруг кровь. Он не дышит. Линн, что мне делать? По-моему, он умер.
— Ты вызвала «скорую помощь»? Полицию? — Происходит что-то нереальное. Сюрреальное. То, что в такую минуту она могла думать такими словами, совершенно ошеломило Линн.
— Я им позвонила. Они уже едут. Но мне нужно с кем-то поговорить. Линн, я боюсь. Я так боюсь! Я ничего не понимаю. Это ужасно. Я, кажется, схожу с ума. Он мертв. Мой Дэвид мертв!
На этот раз ее слова дошли до Линн. Она почувствовала, как ледяная рука сдавила ей грудь, запирая дыхание. Нет, это невозможно. Так не бывает! Снимаешь телефонную трубку, ожидая звонка мужа, и слышишь, что твой брат умер.
— Может быть, ты ошибаешься, — беспомощно проговорила она.
— Он не дышит. Пульс не прощупывается. И так много крови… Он мертв, Линн. Я это знаю. Что я буду делать без него?
— Откуда кровь? На него кто-нибудь напал?
— Что же еще могло случиться?
Линн вдруг почувствовала безумный страх.
— Элен, уходи из дома! Дождись полицию на улице. Он может все еще быть рядом.
Элен отчаянно взвизгнула:
— О боже! Ты так думаешь?
— Просто уходи из дома. Позвони потом, когда приедет полиция.
Элен бросила трубку. Линн лежала оцепенев, не в силах осознать то, что она только что услышала. Алекс. Ей нужен Алекс. Но Элен нуждается в нем гораздо больше. Как в тумане, она набрала номер его мобильника. Когда он ответил, веселый ресторанный шум показался Линн неуместным и диким.
— Алекс, — еле выговорила она и какое-то время больше не в силах была ничего произнести.
— Линн? Это ты? Все в порядке? Ты в порядке? — В его голосе слышалась тревога.
— Я — да. Но у меня только что произошел ужасный разговор с Элен. Алекс, она сказало, что Брилл умер.
— Подожди минутку, я тебя плохо слышу.
До нее донесся скрип отодвигаемого стула, затем через несколько секунд шум поутих.
— Вот теперь лучше, — произнес Алекс. — Я не расслышал, что ты сказала. В чем проблема?
Читать бесплатно другие книги:
