В августе 79-го, или Back in the USSR Ахмаров Азат
– Почему? У меня тексты совсем безобидные!
– Что, не знаешь историю про группу «Цветы»?
– Знаю. хорошо, договорились.
– Когда из посольства позвонят?
– Обещали завтра.
– Здорово! Двести тысяч марок! Внебюджетные фонды, да еще в валюте!
Мне пришлось немного охладить пыл генерала.
– Василий Иванович, я на склады Военторга ездил, но там для нашей дискотеки нет ни мебели приличной, ни аппаратуры. А вот на валюту можно это из Германии привезти!
– Ах вот оно что. А я-то думаю: какой у тебя интерес? Это, что, твои условия? – Генерал внимательно посмотрел на меня.
– Я думаю, тысяч сто марок хватит. это же на общее дело!
– Ну ладно, все равно деньги дармовые, – согласился наконец Василий Иванович. – А группа действительно стоящая?
– Первый класс, – с воодушевлением ответил я, – не хуже вашего ансамбля песни и пляски!
– Ну, ты сравнил! – Генерал засмеялся. – Мой ансамбль только за одни гастроли по Франции полмиллиона заработал!
– Так их сто человек, а нас шестеро. И уже двести тысяч без всяких гастролей! Притом марок, а не франков.
– Ладно, ладно, завтра поговорим, может, немцы еще и передумают.
– Вряд ли, – уверенно сказал я. – Они у меня просили эксклюзивные права на все последующие диски!
Тут полковник вспомнил про свои функции и спросил генерала:
– А это не слишком? ВИА из ЦДСА выпускает альбом на английском языке в стране вероятного противника.
– В этой стране этой же фирмой уже выпущено около тридцати советских исполнителей.
– Но классика, а не ВИА.
– А какая разница? Валюта-то идет государству.
– Ну, не совсем государству – армии, а этим, кстати, будут очень недовольны в Министерстве культуры.
– Их проблемы – пусть работают лучше!
– Это понятно… – Полковник кивнул. – Ну что ж, отступать поздно, я думаю, если информацию подать правильно, министр нас поддержит.
– Кстати, – перебил его генерал, – если ВИА будет числиться в ЦДСА, то нужно будет дать несколько концертов в гарнизонах.
– Хорошо, – бодро произнес я, – как раз программу обкатаем. Только недалеко от Москвы и в выходные, музыканты ведь мои еще учатся.
– Договорились!.. – Василий Иванович потер ладонь об ладонь. – А теперь давайте-ка по водочке за это дело!
Он достал из шкафчика неизменную бутылочку «Столичной» и рюмки. Мы выпили за успех общего дела, обсудили подробности, потом повторили еще по сто, и я даже вспомнил такой вот анекдот про царского генерала.
Пожилой генерал возвращался с маневров на пролетке. Проезжает мимо озера. Вдруг видит, в озере купается пышная белотелая женщина с длинными светлыми распущенными волосами. Генерал останавливает пролетку и приказывает денщику: «Иван, раздевайся быстрее, сплавай к этой даме и спроси ее, как она насчет поездки со мной в город, гостиницы, вина, картишек и так далее.» Денщик раздевается и бросается в озеро, доплывает до купальщицы, делает круг вокруг нее, возвращается обратно и докладывает: «Ваше превосходительство, насчет гостиницы, вина и картишек они согласные, а насчет так далее не могут-с, они поп-с.»
На следующий день с утра наша группа дала свой первый концерт; правда, зрителями были только члены репертуарной комиссии. Выглядела комиссия необычно и прикольно – почти все были военные, в званиях не ниже полковника. Надо было видеть их ошарашенные физиономии! Видно было, что такой репертуар они утверждают впервые, и, естественно, вряд ли бы утвердили, если бы не генерал Шевцов. Несмотря на то что концерт был на русском языке и я включил колонки на минимальную громкость, многие члены комиссии морщились, слушая непривычные для них ритмы.
Обычно аттестационные комиссии заставляли вставлять в репертуар концертных коллективов не менее семидесяти процентов произведений членов Союза композиторов, но здесь все понимали, что на Западе они никому не нужны, и репертуар был утвержден почти единогласно. После аттестации меня вызвал к себе Василий Иванович: в генеральском кабинете сидели герры, переводчик, начальник финансового управления армии, Баталов и еще какие-то люди. Подписав договор о намерениях и обговорив подробности, довольный генерал и герры выпили водочки и долго жали друг другу руки. Я тихо сидел в сторонке и делал вид, что не имею к этому никакого отношения.
Интересно, сколько официально мне лично перепадет денег за то, что я принес государству двести тысяч марок? Как выяснилось позже, наше великое государство выделило от щедрот своих мне и каждому из участников группы премию по двести пятьдесят рублей и по триста чеков магазина «Березка»! Неудивительно, подумал я, что в год из СССР эмигрируют по пятьдесят тысяч человек!
Правда, генерал, догадываясь, что это лишь жалкая подачка, вызвал меня к себе и пояснил:
– Я понимаю, Артур, что это все несравнимо с твоим вкладом, но официально я больше ничего сделать не могу. Мне и так с трудом удалось выбить вам чеки Внешторгбанка – это вообще первый случай в моей практике! Но зато мне удалось отстоять пункт договора, согласно которому на сто тысяч марок они поставляют нам оборудования и мебели для «кинолектория», так что можешь зайти к заму по тылу и выбрать по каталогам.
В армии почему-то все делалось быстрее, чем в Министерстве культуры, – видимо, благодаря тому, что в армии приказы не обсуждаются. В общем, уже через две недели все бумаги были утверждены и окончательные договора подписаны. Я торжественно передал герру Шнитке драгоценную катушку с записью альбома, еще одну копию (на всякий случай) и пленку с фотографиями коллектива. Василий Иванович и немцы снова отметили это дело водочкой, но на этот раз налили и мне; все были довольны и разговорчивы. Генерал после второго тоста заявил, что я большой знаток анекдотов, и попросил что-нибудь рассказать. Отказываться было неудобно, и я рассказал об одном эпизоде, произошедшем во времена правления Александра III.
Некий солдат Орешкин напился в царевом кабаке. Начал буянить. Его пытались образумить, указывая на портрет государя императора, висевший в кабаке. На это солдат ответил: «А плевал я на вашего государя императора!» Солдата арестовали и завели дело об оскорблении государя. Познакомившись c делом, Александр понял, что история гроша ломаного не стоит, и начертал на папке: «Дело прекратить, Орешкина освободить, впредь моих портретов в кабаках не вешать, а Орешкину передать, что я на него тоже плевал».
Герры смысла исторической прибаутки не поняли, но тоже слегка посмеялись за компанию с военными. Когда все отвлеклись и рядом никого не было, переводчик Карл шепнул мне:
– Наше предложение об эмиграции остается в силе, а деньги уже переведены на ваш счет, вот его номер. – Он незаметно передал мне клочок бумаги с номером счета и банковской ячейки, а также запечатанный конвертик из банка с паролем.
Через два дня после подписания договора мне позвонил известный корреспондент телевидения Александр Галкин.
– Артур Керимович, это правда, что ваш ВИА «Москва» единственная советская группа, чей диск вскоре будет выпущен на Западе? – спросил он после приветствия.
– Не знаю точно, наверное. – ответил я.
– А сколько лет существует группа? Почему ее никто в СССР не знает?
– Группа существует месяц. _ ???
– Дело в том, что все песни для группы я сочинил давно, и только недавно получилось их записать с помощью ребят из Московской консерватории. Запись случайно услышали представители фирмы «Полидор» и заинтересовались.
– Случайно? Ни за что не поверю!.. А правда, что вы пишете песни для Пугачевой и Кобзона?
– Да, и еще для Стаса Намина, Хиля, Муслима Магомаева, Льва Лещенко, – похвастался я.
После небольшой паузы корреспондент сказал:
– Я хочу сделать репортаж о вас лично и вашей группе. Я думаю, что смогу им заинтересовать руководство ЦТ. Ведь ваш случай беспрецедентный!
– Хорошо, но надо согласовать съемки с генералом Шевцовым.
– Без проблем, ему позвонят из редакции ЦТ.
Это было очень хорошо – настала пора мне зарабатывать очки, а центральное телевидение мало кому само предлагало снять про него передачу!
Шевцов, узнав о предстоящей съемке, попросил срочно закончить официальное оформление всех ребят на работу. Голос у него был довольный – не часто телевизионщики «засвечивали» его «царство» без указаний сверху.
На следующий день в ЦДСА приехала съемочная группа. Телевизионщики сняли интервью со мной, замаскированным усами, париком и темными очками. Сняли студию и даже ансамбль, исполняющий две песни на главной сцене ЦДСА в своих шикарных костюмах. Сняли они и зал будущей дискотеки, где вовсю шел ремонт. Генерал пытался под это дело разрекламировать свою организацию, но Галкина больше интересовал мой композиторский феномен и неизвестная пока группа. Его поразил факт, что композитор пишет песни почти для всех звезд в СССР, выпускает диск на Западе, а про него никто ничего не знает. Галкин загорелся идеей стать моим первооткрывателем. Он дотошно расспрашивал меня и солистов об ансамбле, репертуаре, биографиях. Складывалось впечатление, что он собирался снимать целый сериал. Я спросил его, сколько времени из снятого выйдет в эфир.
– Минут пятнадцать – семнадцать, – ответил корреспондент, – и то если будет принципиальное согласие сверху.
– А зачем тогда столько усилий?
– Чтобы было из чего выбирать. Одному начальнику не понравится одно, другому – другое.
– А когда будет эфир?
– Репортаж внеочередной. Никто не знает, когда появится «дыра» в эфире – может, через неделю, может, через месяц. Я позвоню вам перед выходом.
«Дыра» появилась через неделю: в новостях культуры показали на удивление большой кусок интервью со мной Галкина и даже фрагменты двух песен группы на русском языке. Передача прошла под следующим соусом: «До каких пор Запад будет пичкать нас образчиками своей субкультуры? Пора и нашей эстраде показать себя за границей, тем более что наш балет и наша опера давно уже отлично зарекомендовали себя за рубежом».
О том, что пластинка выйдет на английском языке, естественно, нигде не было сказано. В передаче также прозвучала мысль о том, что надо нашим мэтрам от Союза композиторов давать дорогу молодым авторам, которые пробили своей музыкой «окно» в Европу, снабжают своими песнями самых известных советских эстрадных исполнителей, а сами даже не являются членами союза.
В этот же день фрагмент съемки использовался в передаче «Музыкальный киоск». Элеонора Беляева рассказала о скором выходе новой пластинки, и была показана еще одна наша песня.
На следующий день я почувствовал эффективность советского телевидения – как говорится, проснулся знаменитым. Мой телефон буквально не умолкал: звонили корреспонденты молодежных газет, просили об интервью, какие-то люди приглашали выступить на свадьбах и юбилеях, но основная масса звонящих спрашивала, где можно будет купить пластинку или приобрести запись группы «Москва». Настала пора обеспечить требования народа, желающего приобщиться к высокой поп-культуре.
Я заехал в ближайшую студию звукозаписи и обратился к хозяину:
– День добрый! Слышали про группу «Москва»?
– Да, но записей пока нет, на неделе зайдите. – Мужчина, видимо, замученный подобными вопросами, отвечал с недовольством.
– Диск будет только через месяц, – со знанием дела сказал я. – Пока есть магнитоальбом на русском языке, первая копия. Сколько дадите за катушку?
– Группа «Москва»? Правда? – Мужчина даже подскочил на месте. – А качество? Не с телевизора? Дайте послушать!
Я протянул ему катушку, он поставил ее на магнитофон и включил воспроизведение. При первых же звуках музыки он повернулся ко мне.
– Где взяли? Еще у кого-то есть?
– Это моя группа, – признался я. – Запись прямо из студии.
– Так вы Артур Башкирцев?! В передаче вроде с усами были и длинными волосами?
– Маскируюсь.
– Понятно. Пленку еще кому-то повезете?
– Да, всем по городу.
– Может, только мне? Я дам. две тысячи!
– Хоть пять! Нет, всем. Не хочу, чтобы по стране ходили двадцатые копии.
– Понятно. Тогда только пятьсот рублей.
– Хорошо, но мне надо сделать двадцать копий с этой пленки.
– На мои катушки? Тогда четыреста, и сегодня к вечеру сделаю.
Вечером я объехал все известные студии звукозаписи в Москве, и меньше чем за пятьсот рублей ни одна катушка не ушла. Кстати, по предлагаемой «писаками» цене я определил самых из них солидных. Чем больше хозяин предлагает денег за катушку – тем обширнее его сеть. Выявив так подходящих клиентов, я договорился с ними о постоянной поставке новой музыки. Отправил я по катушке и Рустаму с Маратом, естественно, тоже всего по пятьсот рублей – мне сейчас важнее было раскрутить диск по стране.
За одну неделю я дал около тридцати интервью, причем половину – корреспондентам зарубежных изданий, отвез катушки с программой на радио, подарил по две песни Рымбаевой, Понаровской и Мартынову, которые, кстати, сами где-то узнали мой телефон и позвонили лично. Игорь днем и ночью писал на студии новых клиентов, которых становилось все больше: в день студия приносила по двести – триста рублей. Если дело так и дальше пойдет, подумал я, то через два-три месяца я смогу расплатиться с Аллой Борисовной!
Позвонили из Росконцерта и Московской филармонии – пытались нас к себе переманить. Я отказался – для меня сейчас важнее было наличие свободного времени и относительная независимость. Концертные организации заставили бы нас ездить по стране с гастролями, а это мне совсем не было нужно.
Строительство дискотеки тоже продвигалось успешно – перестройка носила в основном декоративный характер. Электрики собрали первый светодинамиче-ский прибор по моим чертежам и продемонстрировали мне, как он работает. Мощные лучи прожектора двигались в двух плоскостях, меняя цвет. Не уверен, что подобные приборы были в это время даже на Западе. Я предложил им усилить вентиляцию лампы и поставить производство приборов на поток: только мне в зал нужно было по крайней мере сорок штук.
По выходным группа съездила пару раз на концерты в подмосковные гарнизоны. Успех был не меньше, чем у «Бони-Эм»! Дважды звонил генерал Шевцов – по его большой личной просьбе группа выступила на свадьбе у дочери какого-то шишки из генерального штаба и на встрече начальников штабов стран Варшавского договора. Работали мы, конечно, под фонограмму «минус» – живьем только пели. На сцену выставляли два клавишных синтезатора, на которых якобы играли девчонки. Ребята брали в руки электрогитары и тоже делали вид, что играют. Выступали почти бесплатно, но каждый из членов группы и так получал официально сто пятьдесят рублей в месяц и от меня лично – по триста. Только во время официальных концертов каждому шли еще концертные ставки – по пять рублей двадцать пять копеек в час. Смешно, конечно, но зато Шевцов не ограничивал нас ни в чем. Мы сшили для ансамбля еще два комплекта концертных костюмов – в виде ярких полувоенных кителей с огромными погонами и звездами. Ребятам хронически не хватало времени на учебу, и приходилось регулярно просить кого-нибудь из звезд отмазать их в консерватории.
Глава 11
Привлекательные девушки отвлекают.
До каких пор наши успехи в труде будут мешать счастью в личной жизни? На личную жизнь времени не хватало – искать новых подружек было абсолютно некогда. Иногда в гости заезжала Катя, иногда – Женя, причем каждая догадывалась о наличии другой. Но если Катя уже видела меня с Женей на юге, то Женя постоянно пыталась узнать что-нибудь о сопернице и как-то раз вечером подкараулила нас у моего дома.
– Привет, Артурчик! Как дела? – сказала она, демонстративно разглядывая Катю, которая смутилась и отвернулась.
– Привет, Женя! Ты что, меня караулишь? Мы с тобой сегодня не договаривались о встрече.
– Да вот хотела на твою новую зазнобу посмотреть!
– Почему новую? Я с ней познакомился раньше, чем с тобой. – Мне эта ситуация совсем не нравилась, и я рассердился. – Ну, посмотрела? Тогда мы пойдем.
– Артур, можно тебя на минуту? – Женя не хотела просто так сдаваться.
– Хорошо, но только на минутку, – сказал я и отошел с ней чуть в сторону.
– Ты предлагаешь расстаться? – спросила она.
– Женя, я не хочу расставаться ни с тобой, ни с Катей. Более того, если мне понравится еще кто-то, я не буду у тебя спрашивать разрешения. Как, впрочем, и ты у меня. Мы не женаты и ничем друг другу не обязаны. Если тебя это не устраивает, давай не будем больше встречаться – только не надо больше этих слежек и взаимных претензий.
– Хорошо, я больше не буду, только не уходи сейчас с ней, – произнесла Женя умоляющим голосом, и в ее глазах блеснула слезинка.
– Женя, пойми, я с Катей и так встречаюсь гораздо реже, чем с тобой. Мы договорились о встрече заранее, и если я сейчас уйду, то этим ее оскорблю.
– А меня – нет?
– Нет – ты ведь меня не предупредила, что хочешь сегодня встретиться.
– Ладно. – Женя повернулась и медленно пошла к остановке. Плечи ее слегка вздрагивали.
Мне стало так жалко Женю, что я хотел окликнуть ее, но, посмотрев на Катю, передумал. Действительно, в этой ситуации была и моя вина – надо было давно поставить все точки над Тем более что вины Кати здесь вообще не было – она давно знала про Женю и ничего мне об этом не говорила. Я подошел к Кате.
– Что будем делать? У меня совершенно испортилось настроение.
– Она очень красивая… решай сам.
– А пойдем все вместе в кино, на вечерний сеанс?
– С Женей?
– Если ты не против. А после кино я отправлю вас обеих на такси по домам и наконец-то высплюсь.
– Хорошо, как ты скажешь.
Мы подбежали к остановке, где все еще стояла Женя.
– Женя, мы с Катей хотим сходить на ночной сеанс в кино, – сказал я. – Пойдешь с нами?
– Куда? – Она удивленно посмотрела на нас. – В кино, всем вместе?
– Ну да! – Я принял извиняющийся вид и взял ее за локоть. Женя, быстро поняв, что это уже не так обидно и унизительно, как просто оставить нас двоих, хитро на меня посмотрела. Глаза у нее загорелись, и она решила не покидать поле боя.
– Хорошо, но только фильм я выбираю!
– Конечно, а перед сеансом идем в буфет – я угощаю!
Женя обожала актеров братьев Соломиных, поэтому выбрала музыкальный фильм «Летучая мышь», экранизацию одноименной оперетты. Мы остановили частника и доехали до кинотеатра, где в буфете взяли бутылку коньяка и лимон. Чувствуя неловкость ситуации, все разговаривали демонстративно громко и сразу стали активно выпивать, пока немного не расслабились. Обсуждали новые фильмы и актеров, которые, на наш взгляд, заслуживали внимания.
– А вот Артурчику не нравятся музыкальные фильмы. Ему, как и всем мужчинам, больше нравятся детективы (термин «боевик» пока не был известен в СССР). Правда, Артурчик? – с хитрецой сказала Катя.
– Да, но мне как музыканту надо быть в курсе всех музыкальных событий, – сказал я, тем самым поддержав Женю в ее выборе фильма.
– Конечно, в институте физкультуры не обязательно увлекаться музыкой, – уколола соперницу Женя. – Там важнее мускулы.
– Институт я закончила три года назад, а музыку очень люблю, особенно песни Артура, – парировала Катя. Она работала тренером в детской спортивной школе.
– Ну и отлично! Значит, фильм всем понравится. Так, давайте, допиваем коньяк и идем в зал – сеанс уже начинается! – прервал я разгорячившихся девчонок и налил всем по рюмашке.
Во время сеанса я сел между девчонками, но, усталый и подогретый коньяком, стал клевать носом. Под конец фильма даже засыпал несколько раз, негромко всхрапывая, но тут же просыпался от тычков локтями с обеих сторон.
Наконец фильм закончился, и мы вышли на свежий воздух. Поймать такси в это время было проблематично, и мы решили пройтись пешком. Настроение у меня было игривое, и я всю дорогу рассказывал девчонкам о рекордах мусульманского многоженства.
– А вы знаете, девчонки, что гарем Рашида ибн Гаруна, султана Оттоманской империи, состоял из четырехсот женщин? Этот официальный рекорд даже зафиксирован в Книге рекордов Гиннесса. Из них он выбирал только четырех жен, и только их дети имели право на наследство. Представляете, какая у них была конкурентная борьба! Причем других мужчин, кроме султана, они вообще не видели – к ним были вхожи только евнухи, которым, кроме того самого. ну, вы понимаете. еще и лицо уродовали. У султана Брунея было восемьсот восемьдесят восемь детей. А всем известный Магомет подарил деревянную лошадку на свадьбу своей четвертой жене – ей было всего одиннадцать лет.
– О чем мы говорим? – с возмущением проговорила Женя. – Мало того что у нас вообще мало мужчин, так наши мужчины иногда и одну жену удовлетворить не могут! А сколько у нас пьяниц или уголовников! Порядочной девушке и выбрать некого!
– Это как в известной песне, – поддержала ее Катя. – Стоят девчонки, стоят в сторонке, платочки в руках теребят! Потому что на десять девчонок по статистике трое в армии, трое в тюрьме, трое алкоголиков и один нормальный, но женатый!..
– Ну, вам-то грех жаловаться, девочки, – польстил я им. – Вы такие красавицы – у каждой, наверное, по куче женихов!
– Ты же знаешь, Артур, что мне, кроме тебя, никого не надо! – вдруг серьезно сказала Катя и вызывающе посмотрела на Женю. Та отвернулась и промолчала.
– Это тебе по молодости кажется. – Я отвел взгляд в сторону. О влюбленности Кати я давно догадывался, но попытался перевести разговор в шуточное русло. – А вы знаете, что каждый мужчина хочет услышать от девушки?
– Нет.
– Послушай, дорогой, здесь все так дорого! Может, сразу ко мне?.. Вон, кстати, такси едет!
Мы сели в машину и поехали в мою сторону. Дружить втроем в постели Женя и Катя пока были явно не готовы, и потому я решил никого не обижать и идти домой один. Пока меня высаживали у моего дома, я, прощаясь с девчонками, сказал:
– Мне очень хотелось бы, чтобы вы подружились. В конце октября мне из посольства ФРГ прислали бандероль – десять больших пластинок группы «Москва». На яркой обложке, на фоне кремлевских башен и снега, был изображен поющий красивый ансамбль в шикарных меховых костюмах со звездами. В углу даже изобразили меня, с усами и в парике, играющего на Mark V. Я не хотел, чтобы по стране расходились записи моей группы на английском языке, поэтому не стал отдавать диски «писакам». Пять дисков я раздал участникам группы и Игорю, строго-настрого запретив давать кому-нибудь на перезапись. Один подарил Кобзону, еще два – генералу Шевцову и полковнику Баталову. Последний диск решил оставить себе, а предпоследний повез Алле Пугачевой.
Она с мужем Стефановичем проживала на улице Горького, в доме номер 37, напротив ресторана «Охотник». У квартиры был тринадцатый номер, но это певицу не пугало. Пугачева вообще считала, что для нее это число счастливое. Она и на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады в 1974 году выступала именно тринадцатой. И хотя победы там не добилась, но сразу всем запомнилась.
Пугачева встретила меня в домашнем халате.
– Здравствуйте, Алла Борисовна! Я вам подарок привез – вот, моя первая пластинка, в Гамбурге выпустили!
– Да, слышали, слышали… Спасибо за подарок! Всех переплюнул, молодец! И как только в Министерстве культуры разрешили?
– А я же через армию, через ЦДСА.
– Ну, тогда понятно, Василий Иванович своего не упустит!.. У меня для тебя тоже новость есть. Я пробила для тебя шикарную двухкомнатную кооперативную квартиру недалеко от ЦДСА. Дом индивидуальной планировки, сдают через месяц. Первоначальный пай – всего пять тысяч рублей, остальное – в течение десяти лет. Причем сразу же получаешь московскую прописку.
С деньгами у меня проблем вроде уже не было – только студия приносила около семи тысяч в месяц, не говоря уже о «писаках», поэтому я спросил:
– А трехкомнатной там, случайно, нет?
– Ну ни фига себе! – удивилась Алла Борисовна. – Хорошо живешь! А не жирно будет?
– Да вроде дела нормально идут, а брать двухкомнатную – лишняя головная боль. Сейчас ремонт сделаешь, а потом все равно переезжать.
– Ты лучше внимание к себе не привлекай пока, – посоветовала Пугачева. – Сразу вопросы появятся – откуда деньги? Ты же еще авторские не получаешь?
– Нет. Иосиф Давыдович обещал к новому году членство в союзе организовать.
– Ну вот. Так что пока не советую суетиться. И с ремонтом особо не пыжься – разбогатеешь официально, тогда и организуем обмен. На тебе уже сейчас будет излишняя площадь числиться.
– Хорошо, Алла Борисовна, спасибо за совет, – сказал я, подумав: «Действительно, что-то раздухарился я раньше времени».
Мы посидели еще немного, и я распрощался. Честно говоря, съемная квартира меня пока вполне устраивала, да и с новым жилищем появятся новые проблемы: обустройство, мебель, ремонт. Опять понадобятся деньги и время. Но московская прописка была необходима – без нее меня бы не выпустили за границу, да и любой милиционер на улице может запросто остановить, а это чревато головной болью.
Примерно через полтора месяца после заключения договора с фирмой «Полидор» меня вызвал к себе генерал Шевцов и обрадовал: пришел мой заказ – мебель и аппаратура для дискотеки. Пришло также оборудование для бара и посуда. Все уже стояло на складе в ЦДСА. Это было очень хорошо, так как ремонт в дискоклубе был уже практически закончен, и оставалось установить и закрепить световую и звуковую аппаратуру, оборудовать бар и кухню, расставить мебель. Даже вывеска была готова, яркая и огромная: «Концертный дискоклуб «Звезда»».
Электрики ЦДСА вместе с бригадой солдат-срочников целыми днями работали в новом зале, заканчивая монтаж. Марина Николаевна, заведующая кинолекторием, теперь значилась руководителем дискоклуба и даже успела выбить у руководства ЦДСА необходимые ставки для электрика, звуко– и светооператоров, барменов, официантов и поваров. Подготовительная рекламная кампания была также проведена: в каждом своем интервью я рассказывал корреспондентам о новом, суперсовременном дискоклубе западного уровня, и слухи о новом заведении уже ходили по Москве.
В обмен на будущие постоянные места в VIP-зоне «Звезды» и относительно небольшую мзду я легко нашел поставщика дефицитных спиртных напитков и продуктов для клуба – начальника одного из воинских складов полковника Кушнира. Оказывается, из расположения наших войск в ГДР, Венгрии, Югославии в СССР постоянно специальными воинскими вагонами, не подлежащими досмотру, шли импортные продукты и товары, которые предназначались в основном для обеспечения генералитета. Генералы покупали товары в Москве со складов по госцене. На одном из таких замечательных складов и работал Олег Вольдемарович Кушнир. Благодаря ему и моему неофициальному финансовому вливанию в работу руководства военного склада дискотека «Звезда» должна была стать раем для гурманов. Их ждали виски, мартини, другие многочисленные напитки и импортные деликатесы плюс изящная посуда и невиданное в СССР барное оборудование, включая льдогенераторы и кофеварки. Я заказал в Германии даже мощный кондиционер для VIP-зоны.
Желающих работать в новом престижном месте была масса, и мы легко набрали и отличных поваров, и симпатичных официанток, и классных техников. Я договорился с шикарным эстрадным танцевальным ансамблем при Институте культуры – из тридцати человек выбрал двенадцать самых лучших и сманил их руководителя Юрия Генкеля, отличного постановщика современных танцев. Они уже вовсю репетировали на огромной сцене нашего дискоклуба.
На ключевую должность администратора клуба я назначил своего человека – прохиндея и проныру Сашу Мильмана, с которым познакомился на пластиночной толкучке и который не брезговал спекуляцией дисками и знал половину деловой Москвы. Я покорил его постоянным наличием новой музыки и тем, что давал деньги в долг. Через некоторое время мы стали почти друзьями. Он некоторым образом заменил мне Марата: у него была куча знакомых, и он мог за небольшое вознаграждение решать любые вопросы или доставать какой-нибудь дефицит.
Однако была очень крупная проблема – как зарабатывать на клубе? Билеты официально не могли стоить дороже пяти рублей, и все деньги должны поступать в кассу ЦДСА, откуда потом какую-то часть мы могли тратить на зарплату сотрудникам и приобретение продуктов и материалов. Такое положение меня, естественно, не устраивало, и я придумал, как можно обмануть систему. Я утвердил у генерала Устав «Общественного Совета дискоклуба», председателем которого стал сам, а заместителем председателя назначил Мильмана. Согласно положениям этого устава, девяносто процентов билетов по госцене должны были распространяться общественными распространителями среди членов клуба – то есть были полностью в моем распоряжении.
Мильман подошел как-то вечером к Большому театру, где перед спектаклями постоянно работали те, кто перепродавал билеты, и выбрал троих, самых солидных. Он предложил им давать на реализацию большую часть билетов новой дискотеки по свободной цене – от десяти до двадцати рублей, в зависимости от мест в зале. Спекулянты, понимая, что легко продадут их по пятнадцать – тридцать рублей, тут же согласились. У них годами складывались свои сети распространения дефицитных билетов среди иностранцев и нашей богемы, поэтому билеты на первые два вечера без всякой рекламы были скуплены оптом.
Таким образом, я за каждый вечер в дискотеке, насчитывающей пятьсот посадочных мест, должен был иметь от трех тысяч рублей сверху. Часть этих денег я планировал распределять среди сотрудников и нужных людей, а большая часть шла бы для приглашенных артистов. Военному начальству я давать деньги побоялся – но они и так были довольны, имея без отказа дефицитные билеты и бесплатные пригласительные в самое крутое место Москвы.
Был, конечно, риск, но относительно небольшой. Даже если бы сотрудники ОБХСС повязали спекулянтов билетами, Мильман был бы чист – так как отдавал билеты своим общественным распространителям. Он же не виноват, что те продавали их втридорога. И даже если бы те сдали его, он смог бы сказать, что излишние деньги были получены за ранее выданные билеты. В общем, в любом случае я был бы ни при чем и смог бы вытащить Сашку из неприятностей – к этому времени я уже обзавелся массой полезных знакомств во всех нужных местах.
Первого и второго ноября на открытии новой дискотеки была вся богемная Москва – и никто об этом не пожалел. Я обзвонил знакомых звезд, и на VIP-балконе вместе с гордым генералом сидели и Кобзон, и Пугачева, и Стас Намин, и другие известные исполнители. Все, кто был в зале, с удивлением разглядывали необычный интерьер и солидное оформление клуба. В меню было множество дефицитнейших напитков и неслыханных в СССР коктейлей. Официантки не успевали обслуживать всех желающих, поэтому многие посетители сами подходили к барам и заказывали себе все что хотели. Купить это все в Москве за советские деньги невозможно было даже в самом престижном рублевом ресторане, поэтому первое время у барных стоек образовались очереди – все боялись, что это изобилие будет недолгим. Через некоторое время, поняв, что запасы постоянно пополняются, народ немного успокоился. Это была одна из главных «заманух» новой дискотеки.
Второй «заманухой» были звезды; они сидели в VIP-зоне, огороженной прозрачной стеклянной стеной, и видеть их мог любой присутствующий. Билеты на двадцать лучших мест в зале я бесплатно разослал во все крупные средства массовой информации – газеты и радио. Даже с Центрального телевидения были два редактора, приглашенных Кобзоном. Увидев в первый день все это великолепие, на второй день они привезли с собой съемочную группу и сняли специальный репортаж.
Выступать на сцене в первый вечер должны были Стас Намин и Алла Борисовна; их, естественно, встречали тепло и восторженно. Во время их выступлений впервые были включены дым-машины и светодинамические приборы. Намин сам обалдел от такого шоу, не говоря уже о зрителях в зале. Все открыли рты и даже на некоторое время забыли о выступающих звездах, любуясь невиданным зрелищем. Но что началось, когда на сцену вышла группа «Москва», песни которой уже звучали из каждой форточки! Впервые в мире зал перегородили световые стены, созданные лазерами. Фоном для группы служил огромный экран, на котором демонстрировались кинокадры видов Москвы, а на сцене, впервые в истории советской эстрады, шоу-балет исполнял специально поставленные под эти песни подтанцовки. Вся сцена, потолок и зал были заполнены стремительными лучами, звук от мощнейших «Дина-кордов» буквально пробирал до костей, но не оглушал тех, кто сидел за столиками, а был направлен в основном на танцплощадку.
Как я и ожидал, танцевать все первое отделение никто не решился – все глаз не могли оторвать от шоу-программы. Песни группы «Москва» были смикшированы и шли подряд без перерыва – только шоу-балет иногда заменялся огромными танцующими тенями на экране.
Когда началось второе отделение, конферансье пригласил всех желающих танцевать, и, так как музыка была ритмичной и забористой – я сам лично отбирал самое лучшее, – танцплощадка быстро заполнилась танцующими людьми. Танцевальные номера чередовались с выступлениями фокусников и циркачей, ведущий проводил прикольные конкурсы, в которых охотно участвовали подвыпившие гости. В конце второго отделения самый активный столик был награжден специальным призом от шеф-повара – жареным поросенком килограммов на десять, фаршированным яблоками.
Я сидел в VIP-зоне, за столиком рядом с генералом и Аллой Борисовной. К счастливому генералу то и дело подходили разные люди и поздравляли его с открытием нового зала. Мало кто знал, что новая дискотека была, по сути, моим детищем, поэтому меня никто не поздравлял. В VIP-зону шли в основном, чтобы поглазеть на Пугачеву и других звезд. В конце концов я велел поставить у входа в VIP-зону офицера из военного патруля, несшего дежурство в зале, чтобы ограничить поток поздравляющих.
На следующей неделе ко мне подбежал Саша Мильман.
– Слушай, Артур, я вчера слушал радио «Свободная Европа». Песни группы «Москва» заняли пять первых мест во всех хит-парадах Европы! Обогнали «АББА», «Бони-Эм» и даже «Чингисхан»! Такого еще не было никогда – в хит-параде Европы еще никогда не было ни одного советского исполнителя!
– Давно пора. Сейчас попрут предложения. – Я довольно потер руки, но прав оказался лишь частично.
Глава 12
Концертный зал – для концертов.
Банкетный зал – для банкетов.
А для чего же тогда актовый зал?
Через неделю меня вызвал к себе генерал Шевцов; у него в кабинете сидел полковник – представитель политуправления Генерального штаба.
– Артур Керимович, – без вступления начал он, – нам поступило восемь предложений от западных компаний о выпуске ваших следующих дисков, шестнадцать предложений об организации турне по различным странам и приглашения на участие в трех международных фестивалях, в том числе в Сан-Ремо.
– Подождите, а почему только следующих дисков? А первый? – с удивлением сказал я.
– Видите ли, на первом диске крупными буквами написано: «Эксклюзивные права на переиздание этого альбома имеет только «Полидор»», – напомнил мне полковник. – Похоже, что мы немного продешевили при заключении первого договора.
– А что «Полидор»? – полюбопытствовал я, в душе не соглашаясь с полковником, так как меня условия договора устраивали.
– «Полидор» предлагает дополнительный выпуск первого альбома – тираж пятьсот тысяч и десять процентов от продаж.
– Ну что ж, хорошие условия, – сказал я, театрально кивая, и произвел нехитрые подсчеты в уме. – Это же шестьсот тысяч марок! Немного больше, чем двести пятьдесят рублей, которые я получил за первый альбом.
– Мы понимаем вашу иронию, Артур Керимович, но вы же советский человек, понимаете, как нашему государству нужна валюта.
– Понимаю, – с серьезным видом произнес я.
– Поэтому мы хотим потребовать от «Полидор» других условий. А что касается второго альбома – тем более!
– Знаете, я не планирую пока выпуск второго альбома, – сказал я, возвращая жадного полковника на землю; мне совсем не улыбалось ссориться с «Полидором». – Хиты – это не пирожки, их по приказу не сочинишь. Хиты выстрадать надо!
– Но как же, – растерянно проговорил полковник, – надо ковать железо, пока горячо!
– Я же не машина для хитов, – слукавил я, не собираясь отдавать свои права на выбор издателя в чужие руки, и, притворно вздохнув, добавил: – В первый альбом вошли песни, которые я вынашивал лет десять. Для написания второго альбома потребуется много времени и вдохновения. Поэтому вам не стоит ссориться с «Полидором», других фирм все равно не будет пока. Надо соглашаться на их условия. Шестьсот тысяч очень неплохая сумма!
– Да, но все же… – Полковник задумался. – А если включить во второй альбом не очень хитовые хиты?
– Дискредитировать свое имя не собираюсь! – твердо заявил я. – Да ведь немцы не дураки – послушают, перед тем как брать.
– Ну, хорошо, мы подумаем, – с явным недовольством сказал полковник. – А вы тоже подумайте, если хотите участвовать в «Сан-Ремо».
– А что, у вас другие кандидатуры есть, чтобы достойно представлять нашу страну? – с улыбкой спросил я.
– Ну, вы не сильно зазнавайтесь, у нас ведь тоже терпение не бесконечное! – сердито заявил полковник.
– Василий Иванович, – обратился я к генералу, – вы помните нашу договоренность о том, что я могу уйти в любой момент?
– Да, конечно, – неохотно проговорил генерал.
– Если я вас чем-то не устраиваю… у меня есть предложения и от Росконцерта, и от Московской филармонии.
– Нет, нет, все нормально! – с волнением сказал Василий Иванович. – Иди, Артурчик, не горячись, работай спокойно, мы все решим.
На следующий день он позвонил мне с утра.
– Артур, завтра с утра ничего не планируй – нас приглашают на Старую площадь.
– Вызывают или приглашают? – уточнил я, так как вызывали обычно наверх для головомойки.
– Приглашают, приглашают, – успокоил меня Василий Иванович. – Севрюк Владимир Семенович, замначальника отдела пропаганды ЦК, желает лично с тобой познакомиться. От этой встречи очень много зависит, так что ты не гоношись там. Да и Севрюк вроде положительно по отношению к тебе настроен.
– Конечно, Василий Иванович, я понимаю.
С утра меня с генералом привезли на черной «Волге» на Старую площадь, к зданию ЦК КПСС. У нас тщательно проверили документы и пропустили в здание. Пройдя еще два поста охраны, мы подошли к огромным дверям. Перед дверями в большой кабинет сидела пожилая некрасивая секретарша – видимо, симпатичных здесь держать было подозрительно. Хозяин кабинета встретил нас не по-советски демократично – встал с кресла и пожал нам руки.
– Здравствуйте, Василий Иванович! Артур Керимович, давно хотел с вами познакомиться! Мне помощники все уши прожужжали. как-никак впервые группа из СССР доказала, что и у нас есть эстрада мирового уровня! Я уже поставил задачу напечатать итоги европейских хит-парадов в «Комсомолке». Такие успехи надо всячески поощрять и приветствовать! Есть у нас лучший в мире балет, есть лучшие фигуристы – теперь будет и эстрада!.. Валюта, это, конечно, хорошо, Василий Иванович, – я наслышан про ваши миллионные контракты. Но здесь гораздо важнее пропагандистский и политический эффект успеха советских музыкантов и ваш лично, Артур Керимович. Этот успех и начинание надо всячески поддерживать и поощрять! Я слышал, вы еще не член Союза композиторов?
– Да. у меня нет консерваторского образования.
– Ничего, я сегодня же позвоню Тихону Николаевичу. Иногда они очень долго раскачиваются, надо это дело ускорить.
– Спасибо, Владимир Семенович, – обрадовался я.
Читать бесплатно другие книги:
