Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия

— Любимая, повернись на спинку, — ласково произнес барон.

— Мммм… — капризно простонала в ответ Анджелла.

— Милая, ну пожалуйста, — Андреа сел рядом, провел кончиками пальцев по ее шелковой шейке.

— Мммм, так не честно… — простонала Анджелла, переворачиваясь.

Он положил ей на лоб компресс, осторожно убрав мешавшиеся пряди черных волос.

— Так лучше? — спросил Андреа.

— Да, спасибо, — Анджелла смотрела на него тем самым влюбленным взглядом, каким только она одна на свете умела смотреть.

Андреа улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в губы.

Когда спустя некоторое время он принес ей тарелку с пельменями, несколько ломтиков ветчины, хлеба и стакан апельсинового сока, девушка уже спала. Андреа не стал ее будить. Он оставил обед на табуретке у изголовья кровати и лег рядом, обнял ее. Долгая дорога и огромная нагрузка последних нескольких дней сделали свое дело. Молодой барон сам не заметил, как вскоре забылся крепким сном.

На обочине автобана замерли четыре черных седана Ауди А8 с красными правительственными номерами. Вернер сидел на капоте головной машины и разговаривал по мобильнику.

— У меня есть вилла на юге Франции, на Лазурном берегу, — донесся из динамика голос фон Штернгольдта. — Доставь ее туда. И чтобы ни одна душа об этом не знала, понял? Старайся не попадаться на глаза местным штурмовикам — на нее подали в розыск, и вас будут обыскивать по полной программе. Если придется — применяй оружие, но только спрячь ее от них. А я здесь попытаюсь уладить все с Элджином, объяснить, что это я спровоцировал ее на побег и именно я приказал Йохану и его идиотам отправиться за ней на объект 146.

— Хорошо, хозяин, — сказал Вернер.

Он выключил телефон.

— Ну, как? — спросила стоящая позади Марго.

— Как-как, хреново! — ответил Вернер раздраженно. — Попали меж двух огней. Она нас сначала как дуршлаг изрешетит, и только потом я смогу сказать ей, что кроме нас и префекта ей помощи ждать неоткуда.

Вернер длинно и грязно выматерился, спрятал телефон в карман брюк и сел на переднее пассажирское сиденье головной машины.

Рабочий день уже подходил к концу, когда в аптеке появилась припозднившаяся посетительница. Это была высокая брюнетка с густыми, спадающими на плечи волосами, одетая в черную мини-юбку, темно-красный трикотажный джемпер с длинным рукавом, черные колготки в крупную сеточку и туфельки на высокой шпильке. На плече у нее висела небольшая строгая черная сумочка. Девушка добрых двадцать минут стояла у витрины женских товаров, разглядывая пачки с прокладками и гинекологическими тампонами, потом, наконец, подошла к конторке.

— Скажите, у вас есть тесты на беременность? — спросила она взволнованным глубоким сексуальным контральто.

— Да, конечно, — ответил с готовностью пожилой аптекарь.

Она вернулась вечером, затемно. Анджелла прошла в туалет и первым делом разделась донага, с хрустом вскрыла упаковку одноразовых лакмусовых полосок. Провозившись с ними целый час, она наконец-то поняла, что сделала все как следует, и просто сама себе не хочет признаться в том, что полученный ею результат — правильный. Некоторое время она сидела на унитазе, не в силах ничего поделать — с такой ситуацией она столкнулась впервые в жизни. Нет, она, конечно, знала, что, например, в Непале детей делают не пальцем и не палкой, но…

Да, все сходится. И месячные, которые все никак не начнутся. И эта усталость, головные боли, слабость, тошнота, рвота. И естественно, что голод стал проявляться гораздо острее, и его симптомы появились так рано — ей ведь теперь нужно питаться в два раза больше, в два раза чаще; она ведь теперь носит под сердцем маленький комочек, символ их с Андреа любви. Да, все произошло так, как он и хотел. Конечно, не по ее воле — она как-то не задумывалась о материнстве. Но как он обрадуется, когда узнает, что скоро у него появится наследник? От этой мысли она испытала невероятный прилив нежности к любимому мужчине. Захотелось сразу же увидеть его, прижаться к его груди; пусть он обнимет свою малышку, погладит ее спинку своими руками. Какие у него руки! Анджелла закрыла глаза, отчетливо вспоминая все те ощущения, возникающие у нее во время близости с Андреа.

Внезапно сладкая истома прошла. Она поняла, что фон Штернгольдт озвереет, узнав о ее беременности. Он сживет ее со свету. И ее, и ее еще не родившегося малыша.

А Андреа? Как я ему скажу? Девушка поняла, что в данной экстремальной ситуации любимый мужчина может просто не выдержать такой мощной психологической атаки.

Кое-как оправившись от шока, она надела белое платье, выбросила использованный тест в мусорную корзину, и схватив свернутую комом одежду, отправилась в спальню. Андреа все еще спал, когда почувствовал, как кто-то настойчиво тормошит его за плечи. Он открыл глаза и увидел перед собой любимую.

— Планы поменялись, нам нужно срочно бежать, — сказала Анджелла.

На барона это подействовало как на спринтера — выстрел стартового пистолета. Он быстро оделся, обулся, взял с тумбочки револьвер.

— Анджелла, что произошло? — спросил он.

— Бежим, — вновь повторила девушка. Она стояла у окна и заряжала винтовку. — Вернер и его люди уже в городе. Они ищут нас.

— Найдут? — спросил Андреа.

— Конечно, найдут, — фыркнула девушка. — Это всего лишь вопрос времени.

— Откуда ты? — произнес Андреа.

— Знаю, — перебила его девушка. — Но не важно. Положи это в сумку.

Она протянула ему винтовку и пошла в прихожую. Андреа открыл сумку, бережно опустил М4, и тут рука коснулась чего-то мягкого и теплого. Андреа раскрыл сумку пошире — это был тот самый забытый плюшевый медвежонок, которого он заметил в одной из комнат, теплый, словно только что из сушки; от него пахло шампунем. От пыли и паутины не осталось и следа. И тогда Андреа понял, что связывало Анджеллу с этой квартирой.

Додж Дюранго летел по трассе, поднимая шлейф водяных брызг. Дождь давно кончился, но дорога все еще была мокрой. До рассвета оставались считанные минуты. Они молчали. За прошедшие несколько часов между ними словно черная кошка пробежала — она все больше и больше замыкалась в себе, ее что-то тревожило, но что — это оставалось для него загадкой. Она не жаждала откровенного разговора, а все его попытки расшевелить ее ни к чему не приводили — он вновь и вновь натыкался на каменную стену безразличия.

— Долго мы будем молчать? — не выдержал он наконец.

— Хочешь, спою? — спросила она безразлично.

— Давай, — обрадовано сказал он. — У тебя замечательный голос.

Она молчала.

— Ну? — спросил он.

— Что?

— Ты собиралась петь, — напомнил он.

— Я тебе не соловей и не музыкальная шкатулка, — огрызнулась она.

От этой фразы ему стало не по себе.

— Слушай, я ведь хочу как лучше, — сказал он. — Ты в последнее время стала все чаще и чаще отдаляться от меня, мы будто стали чужими друг другу.

— А мы и так чужие, — усмехнулась она высокомерно. — Ты всего лишь обыкновенный парень, которому я дала.

От этих слов у него перехватило дыхание. После услышанного он пару минут приходил в себя, собирался с мыслями.

— Тогда какого дьявола я потащился с тобой через всю Европу? — выкрикнул он. — Зачем ты втянула меня в это?

Джип взвизгнул тормозами, вильнул кузовом и замер у обочины. Она выскочила из машины и пошла прочь, напоследок с размаху хлопнув дверцей. Некоторое время он не понимал что происходит, затем опомнился и бросился вслед за ней.

— Анджелла! — окликнул он ее.

Она обернулась. В свете придорожного фонаря была отчетливо видна влажная дорожка от одинокой слезы на ее лице.

— А тебя никто не заставлял тащиться со мной через всю Европу, — произнесла она срывающимся голосом.

Он не знал, что сказать. Он прекрасно понимал — она ни в чем не виновата, но не находил нужных слов, чтобы извиниться перед ней.

— Знаешь, ты прав — нам тесно на одной дороге. Пора бы уже нам с тобой расстаться, — сказала она, успокоившись.

Он стоял как громом пораженный. Она подошла к машине, открыла заднюю дверцу, расстегнула сумку и принялась доставать оттуда свои вещи. Затем завернула в них патроны, сложила сверток в большой прямоугольный картонный пакет и захлопнула дверцу.

— Анджелла… — оторопев, не веря своим глазам, произнес Андреа.

— И слушать не желаю, — тихо сказала она и встала у края дороги.

— Анджелла, не надо, — молящим тоном сказал Андреа. В горле словно какой-то ком застрял, он знал, что нужно как-то остановить ее, что-то сказать, но что — не понимал. Не находил нужных слов. Словно шею сдавило удавкой. Лингвистическое удушье.

Она взмахнула рукой. Взвизгнули тормоза, машина остановилась возле Доджа. Анджелла села в попутку, хлопнула дверцей. Ярко-красный БМВ Х5 клацнул коробкой передач и умчался прочь.

Андреа остался один.

Это был небольшой тихий мотель, в стороне от магистрали. «Барон фон Абель» — гласила вывеска над дверью. Анджелла вошла, остановилась, облокотилась на конторку и пристально глянула на владельца гостиницы. Он спал, сидя в небольшом офисном кресле. Это был мужчина средних лет, несколько располневший от сидячего образа жизни. На нем была засаленная майка и драные джинсы. Почувствовав на себе ее взгляд, он очнулся ото сна. Как животное, почувствовавшее на себе взгляд человека.

— Чем могу помочь, фрау? — осведомился он.

— Мне нужна комната на сутки. Я плачу вперед, — сказала девушка.

— Пожалуйста, — услужливо кивнул хозяин и протянул ей регистрационный бланк. — Заполните форму. Вот ключи. Вверх по лестнице и направо.

— Спасибо.

Анджелла быстро накидала на листке несколько слов размашистым кривым почерком, взяла ключи и поднялась наверх. Хозяин отеля проводил ее восхищенным взглядом.

Она вошла в номер, заперла за собой дверь на ключ, зашторила окна, упала на кровать, стиснула руками подушку и забылась крепким сном. Ее уже не волновали ни Андреа, ни фон Штернгольдт, ни тем более председатель Верховного Совета Александр Элджин, ни она сама. Ей было уже все равно.

Край горизонта подернулся оранжевым заревом рассвета. Молочно-белый Додж Дюранго взвыл автоматической трансмиссией, вылетел на встречную полосу, обогнал минивэн, и вильнув кормой, вернулся на прежнюю траекторию. Он сказал совсем не то, что думал, сказал то, чего вовсе не хотел сказать, а она опять приняла все близко к сердцу.… Но ведь он же знал, какая она импульсивная, вспыльчивая! И вот результат. Где ему теперь искать Анджеллу?

Андреа резко нажал на тормоз, утапливая педаль в пол. Колеса противно завизжали, пустили клубы белесого дыма. Джип встал поперек дороги. Догадка была так очевидна и вместе с тем так внезапна, что он некоторое время сидел не шевелясь, боясь спугнуть ее. Потом надавил на газ, крутанул руль — задние колеса сорвались в пробуксовку, джип плавно вильнул кормой — развернул машину и помчался в обратную сторону. В голове звучала как воскресный набат одна-единственная мысль — успеть, только бы успеть…

Она открыла глаза, прислушалась. Было необычайно тихо и… холодно. Она села на край кровати, вынула из-под подушки кольт, проверила обойму — так, на всякий случай. Первой мыслью было позвать его, но тут перед глазами встала утренняя сцена на обочине магистрали — ах да, она ведь теперь осталась одна.

Впрочем, нет, не одна. Девушка улыбнулась, ласково погладила свой животик. И тотчас к горлу подкатил ком и выступили слезы. Нет, она не будет плакать. Ей сейчас очень вредно нервничать — в ее положении. Да, Андреа рядом нет, ну и что? Да, будет трудно. Но трудности для того и существуют, чтобы их преодолевать. И больше не будет так одиноко — с ней будет ее ребенок. «И Андреа» — мысленно подсказала вторая Анджелла. Черт с ним, отмахнулась она. Это, прежде всего, ее ребенок. А уж найти ему достойного отца труда не составит. И даже если ей придется растить малыша одной — ну и что? Снова одна? Нет, с ней будет ее малыш. Снова без мужчины, без сильного плеча рядом? Что ж, ей не привыкать.

«А ведь Андреа так и не узнал о нашем ребенке» — метнулась в голове девушки запоздалая мысль. Это было просто-напросто нечестно — не сказать ему.

«Он ведь теперь папа, это ведь не только меня касается…» — подумала Анджелла.

Но ничего, Андреа прекрасно знает, где ее искать, и как только он появится здесь, она сразу же расскажет ему о малыше. Нет, сперва она извинится за эту свою дурацкую утреннюю выходку, и только потом обрадует его своей новостью. Как он мечтает о наследнике, как он обрадуется…

Анджелла посмотрела на часы — было всего лишь 10 утра.

Она бы с удовольствием поспала еще с полсуток, но что-то весьма настойчиво вырвало ее из объятий Морфея. Слух уловил еле слышный звук — будто над ухом пищал комар. Анджелла взвела кольт. Кто-то принялся настойчиво скрестись о входную дверь. Она поднялась с кровати и медленно, крадучись, отошла к стене. Тотчас раздался щелчок, дверь отворилась. Хлопнула шоковая граната. В глаза ударил яркий свет, тесную комнатку заполонили клубы серого дыма. Сквозь завесу она смогла разглядеть два силуэта, вскинула пистолет и спустила курок. Кто-то больно ударил ее ногой под руку и пуля врезалась в стену. Еще один удар, что-то хрустнуло в запястье — девушка коротко вскрикнула от боли и выронила кольт. Один зашел сзади, схватил ее за руку. Она врезала ему локтем в солнечное сплетение, вырвалась и ударила второго ногой по лицу. В это время первый вынул из-за пазухи пистолет и с размаху ударил ее рукояткой по голове. Липкая теплая кровь тотчас залила затылок, потекла вниз по шее. Девушка упала на пол.

— Коли эту суку, — приказал грубый мужской голос.

Что-то больно кольнуло в плечо, Анджелла вскрикнула. Перед глазами все поплыло, руки и ноги стали непослушными, тяжелыми. Некоторое время они развлекались, пиная ее бесчувственное тело, затем один из них достал нож и принялся срезать с нее платье, а другой сдернул с кровати покрывало. Последнее, что она запомнила это то, что ее заворачивают в ткань и куда-то несут…

Додж Дюранго остановился у мотеля. Андреа выдернул из сумки винтовку М4, проверил магазин. Затем глубоко вздохнул, повесил оружие на плечо и вылез из машины. Что-то случилось — он уже чувствовал.

Хозяин мотеля сидел в своем кресле за конторкой. Андреа окликнул его — тот не отреагировал. Андреа подошел ближе и увидел, что мужчине прострелили голову. Под ногами звякнула стреляная гильза 45-ого калибра. Андреа поднялся вверх по лестнице. Дверь одного из номеров была распахнута. Он вошел и увидел лежащий на полу среди обрывков белой ткани армейский «Кольт». Стена была украшена ровным пулевым отверстием. В углу возле кровати лежал пакет с ее вещами. У Андреа сжалось сердце. Он схватил пистолет, сверток, и молнией выскочил из номера. Перед глазами, кадр за кадром, словно черно-белое кино, мелькала одна и та же сцена: черный тонированный Ауди А8 медленно едет по встречной полосе, на переднем бампере — правительственный номер…

Андреа запрыгнул в кабину и, бросив пистолет и вещи Анджеллы на пассажирское сиденье, схватил карандаш, сухую салфетку и принялся писать, восстанавливая из памяти конфигурацию из четырех букв и трех чисел.

WERC446… WWER466… WWRC446… WWER664… WWWR646… WERC644…

Затем бережно свернул салфетку вчетверо, положил во внутренний карман куртки, завел мотор и отъехал от мотеля.

В любом большом городе за деньги можно узнать все, что угодно. В любом…

Когда молочно-белый Додж медленно выехал на магистраль, Андреа уже знал, куда и к кому можно обратиться.

Она очнулась оттого, что почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, открыла глаза — он стоял возле двери. Она лежала на кровати абсолютно голая. Девушка рефлекторно схватила простынь, с силой дернула и закрылась ею, села, вжавшись в стену. Страшно болела голова, рук и ног она по-прежнему не чувствовала, саднил затылок. Кисть правой руки распухла и не слушалась.

— Ну, здравствуй, Анджелла, — сказал он.

Она повернулась на голос, близоруко сощурилась, разглядывая незнакомца — из-за транквилизатора она почти полностью лишилась зрения.

— Что, Вернер, не ожидал увидеть меня такой? — злобно спросила девушка, идентифицировав наконец мужчину.

— Да, пожалуй. Не всякому мужчине выпадает честь увидеть тебя обнаженной. Извини моих ребят, они немножко… кхм… погорячились, — сказал он.

— Да? — спросила она. — Погорячились? — каждое слово давалось с огромным трудом, от боли она не могла даже сидеть. — А что, твои ребята сами додумались раздеть меня?

— Предосторожность. Разумная предосторожность, не более того, — сказал Вернер. — Сама знаешь, ты так просто не сдаешься.

— И ты думаешь, у твоих быков не было мысли позабавиться со мной — беспомощной и отравленной транквилизаторами? — спросила Анджелла.

— Нет, — сказал Вернер уверенно. — Так что не пытайся меня этим запугать. Они тебя пальцем не тронули.

— Да? — воскликнула девушка. — А это как называется? Не видишь? Это я не с лестницы упала! Твои быки меня отделали!

— Марго принесет тебе новую одежду. Потом примешь душ, приведешь себя в порядок — и поедем. Префект жаждет поскорее увидеть свою дражайшую зазнобу, — сказал Вернер.

— Посмотри на меня, — фыркнула девушка. Спорить не было никакого желания. Все тело ломило от боли. — Мне нужно отдохнуть, прийти в себя. Или ты хочешь, чтобы я предстала в таком состоянии перед фон Штернгольдтом? И что ты ему ответишь, когда он спросит тебя об этом? Ребята погорячились?

— Да, ты права, — выдержав паузу, сказал Вернер. Он ждал чего угодно — ругани, мата, гневной отповеди — но никак не осмысленных аргументов в пользу ее правоты. — Он будет не в восторге. Да, конечно, отдыхай, выздоравливай. Хотя — увидит или не увидит — все равно он об этом узнает. Ты скажешь.

— Разумеется, скажу. Не сомневайся, — стальным тоном произнесла девушка.

Вернер развернулся и вышел из комнаты. Анджелла устало легла и завернулась в простыню. По ее щекам одна за другой побежали слезы. Она судорожно принялась ощупывать свой животик, но плод был еще слишком мал и она так и не смогла почувствовать его.

— Если у меня будет выкидыш — ты заплатишь за это, Вернер… — всхлипывая, прошипела она сквозь слезы.

Вернер вышел на балкон. Город уже вовсю жил обычной повседневной жизнью — сновали машины, огромными реками по тротуарам текли толпы прохожих. Высоко в небе ярко светило осеннее солнце.

Перед глазами стояла одна и та же картина — она лежит на кровати, голая, изящная, хрупкая, беззащитная…

Она. Его всегда тянуло к ней. Такая неприступная, гордая, независимая. Пылкая, горячая. А что если ворваться к ней прямо сейчас? От транквилизатора она будет приходить в себя еще как минимум сутки, сопротивляться не сможет. Стиснуть ее в объятиях, вдохнуть ее потрясающий аромат, ее запах. Она будет кричать, просить, умолять. А затем — лишь громко, во весь голос — долго, протяжно стонать своим чудесным, сочным сексуальным голоском, выгибаясь дугой в сладких муках оргазма…

Вернер вынул сигарету, закурил. Одно видение сменилось другим — она подходит к фон Штернгольдту, прижимается к его груди. Он обнимает ее, гладит ее затылок, проводит рукой по ее чудесным волосам. Она начинает дрожать, всхлипывать, что-то шепчет ему на ухо, сбиваясь и постоянно вздрагивая от плача. Фон Штернгольдт бледнеет, кивком головы указывает на него, Вернера, Альфану и весьма красноречиво медленно проводит большим пальцем по горлу.

Вернер смял пустую пачку и бросил вниз.

Нет, дамы и господа, минутное удовольствие всей жизни не стоит. Тем более — такой сладкой жизни! Или? Перед глазами вновь всплыло ее лицо. Вернер помотал головой, прогоняя мысли. Даже префекта она ни разу не удостоила ни одного поцелуя — а ведь он столько сделал для нее. Вернер тотчас вспомнил барона Грейхарта, достал новую пачку сигарет, распечатал ее, и снова закурил.

Так каким же нужно быть мужчиной, чтобы тебя полюбила эта женщина?

Молочно-белый «Додж Дюранго» въехал в старинный квартал, медленно покатил по узким улочкам. Местечко выглядело не совсем приятным — периодически встречались праздно прогуливающиеся, вульгарно разодетые девицы, какие-то быковатой наружности личности с бритыми затылками, а в самом сердце квартала, в одном из старинных зданий расположился стрип-клуб, прятавший в своих недрах подпольное казино.

Додж замер аккурат напротив стрип-клуба. Андреа открыл перчаточный ящик — внутри лежал кольт Анджеллы.

«Если я войду туда с оружием — меня убьют сразу же» — подумал барон, и тотчас почувствовал, как внутри все леденеет от страха. — «А если я зайду без оружия — есть шанс, что меня сначала хотя бы выслушают…»

Он решительным движением захлопнул перчаточный ящик, вылез из машины, поднялся по ступенькам и потянул на себя массивную входную дверь.

Внутри было пусто. Основной пик посещений приходился на ночные часы, а сейчас здесь находился только бармен, старательно натирающий до блеска барную стойку.

— Добрый день, — сказал Андреа, подойдя к нему. — Я хочу увидеть вашего хозяина.

Говорил он вежливо, но вместе с тем требовательно. Бармен посмотрел на него, кивнул и скрылся в недрах служебного помещения. Через некоторое время он вернулся в компании двух парней в строгих костюмах — очевидно, охранников. Они быстро обыскали барона, после чего жестом предложили проследовать за ними.

«Путь назад отрезан, теперь только вперед» — подумал Андреа с некоторой долей обреченности.

Безвестно сгинуть в недрах стрип-клуба, принадлежащего не самому миролюбивому будапештскому семейству — приятного мало, на самом деле.

Его провели лабиринтом служебных ходов к лестнице, ведущей в подвал. Внизу было на удивление чисто, тихо и комфортно. Правда, количество охраны увеличилось в разы — чуть ли не через каждые пять-десять метров стоял страж с автоматом наперевес. Наконец его подвели к железной двери.

— К хозяину, — громко сказал один из охранников.

Краем глаза Андреа заметил зрачок видеокамеры, спрятанной под потолком.

Дверь лязгнула запором и отворилась. В небольшом предбаннике на потертых кожаных диванах разместилось десятка два мужчин. Стена была украшена стеллажом с оружием — автоматы, карабины, пистолеты, и даже пара пулеметов. Здесь его снова обыскали. Потом двое стражей, не слишком-то напрягаясь, приподняли стеллаж с оружием и отодвинули в сторону. За ним скрывалась потайная дверь.

За круглым столом заседали человек восемь. Он безошибочно узнал одного представителя семейства Бладсайн, занимающегося торговлей энергоносителями, двух представителей не менее достойного семейства Де’Сангриенте, торгующих результатами президентских выборов в ряде крупных европейских держав, остальные присутствующие кровососы были рангом помельче и потому — не так примечательны.

Играли в карты. Ставки были весьма высоки — узнав ежедневный оборот этого маленького подпольного заведения, владельцы крупнейших казино Монте-Карло без колебаний пустили бы себе пулю.

Едва он вошел, как все взгляды оказались обращены к нему. Да, не каждый день сюда приходил вампир из враждующей семьи. Тем более было интересно узнать его мотивационную часть.

— Приветствую Вас, барон Грейхарт, — поздоровался с ним мужчина, заседающий во главе стола, слегка поглаживая по бедру сидящую у него на коленях стриптизершу в одном нижнем белье. — Что привело Вас в мои владения?

— Здравствуйте, — Андреа слегка поклонился, выражая почтение всем присутствующим. — Мне нужна ваша помощь.

Некоторое время стояла тишина — собравшиеся осмысливали его слова. Затем грянул взрыв хохота. Действительно, смешно просить помощи у тех, кому ты еще вчера рвал глотки.

— А ну заткнулись все, — тихо произнес хозяин заведения, и власть его была такова, что все смеявшиеся тотчас умолкли. — Что я могу сделать для будущего короля?

Теперь уже удивлению собравшихся не было предела.

— Не только для короля, но и для королевы, — ответил Андреа.

— Пошла вон, — он бесцеремонно согнал с колен разомлевшую стриптизершу.

— Идемте, барон, я с радостью выслушаю все Ваши печали за бокалом не самого последнего коньяка…

Он поднялся из-за стола, забрал свой портсигар.

— Джентльмены, на сегодня игра окончена. Всем спасибо. Последний круг в зачет не идет, останемся при своих. Возражения? — хозяин оглядел своих гостей.

Желающих оспорить его решение не нашлось. Стать очередной проблемой, решенной на чудесном будапештском пустыре — не хотел никто.

В качестве личной резиденции Винсент Ле’Санг предпочитал обычную, ничем не примечательную трехкомнатную квартиру, с просторной гостиной и не менее просторной спальней, через которую прошло и не задержалось достаточно большое количество женщин — как человеческого, так и не человеческого рода.

Андреа сидел в гостиной, в любимом хозяйском кресле, и пил любимый хозяйский коньяк. Ле’Санг внимательно выслушал его рассказ и теперь курил, стоя и глядя на город сквозь панорамное стекло.

— Да, — сказал он наконец. — Положение скверное. Не волнуйтесь, барон. Я дам распоряжения моим людям — если они еще не покинули пределы округа, мы их быстро найдем.

— А если покинули? — спросил Андреа.

— Что ж, придется мне напрячь кое-какие связи, дабы нам разрешили провести нашу маленькую спасательную операцию на чужой территории, — сказал Винсент. — Андреа, я хочу, чтобы Вы понимали — для меня нет ничего невозможного. Если придется подключить весь мой административный ресурс — для Вас я пойду и на это.

— Интересно узнать причины Вашего великодушия, Винсент, — сказал Андреа.

— Чистый прагматизм, дорогой барон, — отвечал Ле’Санг. — Власть Элджина не вечна, она закончится, едва на престол взойдет Ваша драгоценная супруга. А мне надо иметь некоторые гарантии стабильности положения моего семейства при новой власти. В конце концов, еще в охотничьем доме Ваша половинка показалась мне весьма здраво рассуждающей особой, хоть и не слишком дальновидной. Я надеюсь на наш плодотворный симбиоз.

— Я думаю, нам есть на чем построить диалог, — сказал Андреа.

— Отрадно это слышать, учитывая Ваше влияние на будущую королеву, — Винсент повернулся, демонстративно поднял бокал. — За новую власть!

— За новую власть! — поддержал его тост Андреа.

Они выпили.

Она лежала на кровати, вжавшись в матрас. Сзади щелкнула дверь, в комнату кто-то вошел. Анджелла с ужасом осознала, что с огромным трудом различает звук шагов вошедшего. Чьи-то ладони коснулись ее плеч, заскользили вниз по бокам, касаясь груди.

— Ну, привет, моя хорошая! — раздался над ухом приторный женский голосок.

— Вот мы и встретились снова. Какая же ты сладенькая! — ладони чуть сжали грудь, коснулись сосочков, заскользили вниз к животу, стягивая простыню с Анджеллы.

— Марго, перестань, — жалобно простонала Анджелла и мысленно испугалась: «неужели это мой голос?»

— Нет, не перестану, принцесса моя! Я этого дня долго ждала! — ладонь Марго оказалась в самом низу живота.

— Прекрати, слышишь! — разозлилась Анджелла.

— Нет, девочка моя! Признайся, тебе ведь нравится! — сказала Марго и осторожно запустила ладонь между ног Анджеллы.

Собрав всю оставшуюся волю в кулак, Анджелла развернулась и полоснула девушку ногтями по лицу. Марго отпрянула, провела ладонью по щеке — на пальцах остались капельки алой крови.

— Убирайся, сука! — плюнула словами, словно ядом, Анджелла.

Марго бросила на постель большую спортивную сумку с одеждой и вышла вон. Недолго думая, Анджелла села поудобнее и принялась разбирать принесенные ей вещи. Порывшись с полчаса в разноцветных тряпках, она наконец извлекла сначала комплект французского дамского белья, нежно-голубого цвета, из бюстгальтера с тонкими кружевными чашечками и стрингов. Затем настала очередь черных джинсов и длинного облегающего пастельно-розового пуловера с шикарным вырезом, открывающим декольте. Довершили ее гардероб черные глянцевые туфельки на высокой шпильке.

Анджелла поправила прическу, приоткрыла дверь и осторожно выглянула наружу. Это был шикарный номер какого-то отеля. Дверь ее комнаты выходила в гостиную. Там, развалившись на диване, храпел один из бойцов Вернера. Громко щелкнул замок. Анджелла прикрыла дверь, замерла, прислушалась. Кто-то вошел в гостиную. Затем раздался глухой удар, потом еще и еще. Раздались стоны. Сквозь маленькую щелку Анджелла увидела, что боец лежит на полу, корчась от боли, а Вернер пинает его по ребрам.

— Еще раз уснешь — и больше не проснешься, — пообещал начальник своему подчиненному. — Мне не хватало еще, чтобы будущая фрау фон Штернгольдт вновь дернула к своему ненаглядному.

Вернер взял из бара пузатую бутылку и вышел вон. Тяжело дыша, охранник стал медленно подниматься, хватаясь за подлокотник дивана. Анджелла выскочила из спальни, схватила стул и с грохотом обрушила его на голову мужчины. Дерево громко треснуло, обломки стула разлетелись по комнате. Охранник свалился на пол. Анджелла быстро сдернула с него пиджак, выхватила из кобуры пятнадцатизарядную Беретту и подошла к входной двери, заглянула в замочную скважину. Коридор был пуст. Она открыла дверь и выбежала из номера.

Они вышли из дома и направились к черному «Кадиллаку», сиротливо стоящему на тротуаре.

— Пожалуй, будет нелишне заручиться поддержкой одного моего давнего товарища, — сказал Ле’Санг.

Андреа подошел к корме автомобиля, открыл багажник, проверил обе сумки — с вещами и оружием.

— Не волнуйтесь за сохранность своего инвентаря, Андреа, — сказал Винсент.

— Мои люди не имеют тяги к чужому добру.

Андреа тем временем выдернул из недр сумки кольт 45-ого калибра, проверил обойму и сунул за спину.

— Ну-ка дайте сюда… — слегка опешив, Ле’Санг протянул руку. Андреа достал пистолет и вложил в ладонь Винсента. Тот взвесил оружие в руке, вернул барону. — Это она на вас так подействовала? Сколько я вас помню, Андреа — Вы всегда были тихим домашним стеснительным парнем…

Черный «Кадиллак» в сопровождении четырех Н2 въехал в ворота загородной усадьбы. Хозяин этого дворца явно не испытывал финансовых проблем — одно только годовое содержание такого имения влетало в кругленькую сумму его владельцу.

— Идемте, — пригласил Винсент, когда автомобиль замер у крыльца. — Это жилье принадлежит моему давнему и очень хорошему приятелю.

Он сидел на корточках у бассейна, с бокалом ледяного пива, в одних джинсах. Уже начавшие затягиваться свежие царапины на мускулистой спине наглядно показывали, что совсем недавно в этом бассейне происходило таинство любви.

— Здравствуй, Антонио! — громко сказал Винсент.

Он поставил пиво, поднялся, подошел к нему. Давние друзья обнялись.

— Ты умеешь находить удачное время для визита, — сказал Антонио. — У нас тут полным ходом идет медовый месяц…

Он недвусмысленно кивнул на плавающий в бассейне купальник-бикини.

— А где же хозяйка твоего дома? — спросил Ле’Санг.

— Отдыхает после бурного обеда, — сказал мужчина.

— Ваше Величество, — обратился Ле’Санг к Андреа. — Имею честь представить Вам моего друга, Антонио Бладсайна. Тони, это Андреа Грейхарт, наш будущий король и жених наследной принцессы Анджеллы.

— Кто-кто? — спросил Бладсайн. — Грейхарт? Уж не сын ли…

Винсент кивнул.

— Это шутка, да? — спросил Бладсайн, подозрительно глядя на Ле’Санга.

Молчание Винсента было красноречивее всех слов. Бладсайн тяжко вздохнул.

— Пройдемте в мой кабинет, — пригласил он. — В конце концов, не принимать же мне дорогих гостей у бассейна…

В кабинете хозяина они закурили предложенные сигары, а Бладсайн тем временем достал виски и разлил по трем стаканам.

— Удивительно поворачивается жизнь, — хмуро сказал он. — Мы с Вашим отцом никогда не были в хороших отношениях, в последнее время особенно.

— Есть неплохой повод это исправить, — как бы между делом намекнул Винсент.

— В чем заключается предмет нашего разговора? — Антонио сел на край стола, пригубил виски.

— Нам необходимо провести некоторую операцию, назовем ее поисково-спасательной, — уклончиво сказал Ле’Санг. — Кто-то украл что-то, весьма дорогое сердцу нашего будущего короля. Надо найти похитителей. Антонио, ты очень обяжешь меня, если позволишь нам немного похозяйничать в твоих владениях.

Бладсайн посмотрел на него, затем на Андреа.

— В чем суть? — спросил он.

— Они похитили мою невесту, — ответил барон.

— Наследную принцессу? — удивился Бладсайн. — Каким же отморозком надо быть…

— Да вот нашелся один… — сказал Андреа.

— Королева — святое, — сказал Бладсайн. — И права не дано посягать на самый главный символ и опору всего нашего Клана. Так что я Вас поддержу, насколько это в моих силах. Сейчас же дам все необходимые распоряжения своим бойцам.

— Дорогой, ну где же ты? — прозвучало в коридоре певучее сопрано.

— Ох, черт, проснулась госпожа Бладсайн, — испуганно сказал Антонио. — Тушите сигары, быстро!

Сам он схватил бутыль с виски, стаканы и спрятал под своим рабочим столом.

— Она у меня ратует за трезвость и здоровый образ жизни, — как бы извиняясь, произнес хозяин.

В кабинет вошла ослепительной красоты шатенка с длинными кудрявыми волосами, в коротком шелковом халатике.

— Дорогой, ну куда же ты пропал? — спросила она, кокетливо улыбаясь.

— А у нас тут деловой разговор, видишь ли, — развел руками Бладсайн. — Друзья, знакомьтесь, моя супруга Ева.

Шатенка ослепительно улыбнулась, отвесила легкий реверанс гостям мужа.

Сидящий на стуле мужчина из числа личной охраны префекта читал газету, когда из-за угла до него донесся цокот высоких каблуков. Он оторвал взгляд от газеты и увидел восхитительно красивую девушку. Ее красота парализовала его волю, сковала его движения. Он не мог оторваться от точеной фигуры, длинных прямых ног, шикарных бедер, эффектно подчеркнутых джинсами облегающего кроя, и внушительной груди. Довершали ее облик покатые плечи и прекрасное лицо. Мужчина потерял дар речи, он пытался что-то сказать, но получалось только беззвучно открывать рот. А она подняла на вытянутой руке девятимиллиметровую Беретту и выстрелила ему в голову. Тело откинуло назад. Подойдя к нему, Анджелла привычным жестом выдернула из кобуры такую же Беретту и подняв оба пистолета вверх на согнутых в локтях руках, вышла в обеденный зал.