666. Рождение зверя Хо И.

Беатриче

– Your whiskey. – Анжела поставила перед Кириллом прозрачный пластиковый стаканчик. – And tomato juice, please[36].

Полет продолжался уже более полутора часов. Потемкин успел отужинать стандартной японской едой – угрем и ассорти из роллов. И теперь, надев наушники, он смотрел вторую часть «Матрицы». Киану Ривз в длинном черном плаще, удачно скрывающем его маленькие кривые ножки, легко и непринужденно расправлялся с несметными полчищами агентов Смитов. Кирилл встряхнул стакан, перемешав кубики льда, и втянул его содержимое. Пригубив сок, он чуть не поперхнулся: боковым зрением Кирилл увидел, а носом почувствовал, что на кресло рядом с ним приземлилось существо женского пола, причем не какое-то абстрактное, а вполне определенное. Повернувшись, он встретился с распахнутыми похотливыми глазами Мандровой.

– Римма? – сдавленно произнес Кирилл, вытирая сок с подбородка.

– Ну да, а кто же еще? Не аватар же! – рассмеялась депутана.

– Но ведь… Ты что, так быстро оклемалась?!

– Да брось, Потемкин! Такие, как я, не горят и не тонут. Увидела вот знакомый силуэт, поднимающийся в салон первого класса, и решила составить тебе компанию. Тем более, что место, судя по всему, свободно. А что это у тебя с костюмчиком, дорогой? Ты где так извалялся?

– Упал с подбитого зенитной ракетой вертолета на лесной массив с высоты пятидесяти метров, – не моргнув глазом, объяснил Кирилл.

Мандрова покатилась со смеху:

– Ну и мастак же ты сочинять, Потемкин! Небось нажрался и валялся где-нибудь под лавкой.

Кирилл понял, что рассказывать ей все в подробностях бесполезно, – все равно не поверит.

– Хорошо, пусть будет под лавкой. Римм, послушай, а ты вообще летишь или конкретно туда же? – аккуратно подбирая слова, спросил он.

– Туда же, туда же, – усмехнулась Мандрова. – Не могу же я тебя там одного бросить. Тем более, – она воздела глазки к потолку, – ты же знаешь, я люблю групповые развлечения.

– Если честно, дорогая, для меня это уже давно перестало быть развлечением. – Потемкин опять был честен, но крайне неубедителен.

– Ты профессионал?! Жиголо нашего Олимпа? Charmant![37] – расхохоталась Мандрова.

Кирилл покраснел от смущения – редкий случай в его жизни.

– Да блин, Римм! Перестань на мне упражняться. Я серьезно говорю.

– А я тебя очень серьезно слушаю.

Мандрова положила ногу на ногу и приподняла повыше юбку – так, чтобы нагляднее продемонстрировать ему свою аппетитную ляжку. Потемкин сделал вид, что не обратил внимания.

– Это очень странное место, куда мы летим. Ты про Филю слышала?

– Конечно. У него всегда были суицидальные наклонности.

– Брось, его убили. Точнее, поставили в ситуацию, когда другого выхода у него не было. Вокруг этого слишком много загадок. Я пока не могу найти ответов на свои вопросы, но я их обязательно найду.

– Милый, да ты у нас прямо Джейсон Борн! Я-то все думала, на кого ты смахиваешь? Вылитый Мэтт Дэймон! – Римма нежно взяла его коготками за подбородок и повернула в сторону, рассматривая, как конкурсанта собачьей выставки. – Кирочка, Фильштейн был сумасшедшим алкоголиком, и по-другому он не мог закончить. А мы сейчас летим на ю-у-уг. Там хорошо, там пальмы и океан. Там вообще не надо ни о чем думать. Это место придумано для нас с тобой – для людей, которым надо время от времени перестать думать.

– Ты так думаешь? – скривился Потемкин.

– Не передразнивай. Я в этом уверена. Можем начать расслабляться прямо сейчас. У тебя презерватив есть?

– Нет…

– Черт, и я не взяла!

Мандрова была крайне раздосадована. Закусив указательный палец, она на секунду задумалась, а потом просияла:

– Хочешь, сделаю обалденный минет? Гарантирую, что ничего подобного у тебя в жизни не было. А ты меня поласкаешь немножко. – Запустив одну руку себе между ног, другой она показала на туалет. – Пойдем туда? Сначала я, потом ты. Если стюардессы застукают – скажешь, что мне плохо стало. Как Анне Чапмен с ее бывшим мужем.

– Что, тоже состоишь в клубе «Секс над облаками»?

– Как и ты, мой сладкий.

– С чего это ты взяла?

– Такой блядун, как ты, Кирочка, не может не состоять в подобных сообществах для извращенцев.

«А почему бы и нет?» – кивнул Потемкин, оценив не только само предложение, но и его потрясающий промоушен. Она уже начала вставать с места, как вдруг самолет резко тряхнуло. Стакан с остатками сока полетел Кириллу на грудь, потом на колени, окончательно превратив его одеяние в робу маляра. Над проходом высветилась надпись Fasten seat belts[38], и бортпроводники тревожно забегали.

– Турбулентность, – проворчал Кирилл. – Сядь и пристегнись.

– Это опасно? – испуганно спросила Мандрова.

– Ерунда, Римм. А то ты не попадала ни разу.

– Можешь мне не верить, но с турбулентностью ни разу не сталкивалась.

– Хорошо, верю. Послушай, современному самолету – тем более такому, как этот, – турбулентность нипочем. Он состоит из пятисот тысяч деталей, которые специально соединены мягко, они болтаются…

– Какой ужас! – ахнула Римма. – Так он же просто развалится на части!

– Это бы случилось как раз в том случае, если бы они имели жесткое крепление. А так при ударах воздушных потоков самолет как бы прогибается. Крылья раскачиваются, но не отламываются. Ту же картину, кстати, можно наблюдать при цунами. Деревянные и даже каменные постройки волна сметает, а деревья стоят себе… Ну не все, конечно, – поправился Потемкин. – Те, которые погибче и с мощными корнями.

– Какой ты умный, Кирочка, – замяукала Мандрова. – Раз ты так говоришь, значит, все будет хорошо.

– Trust me, darling[39]. – баритоном произнес Потемкин, пародируя то ли Гаррисона Форда в роли Индианы Джонса, то ли Шона Коннери в роли агента 007.

При этих словах лайнер опять тряхнуло, и они начали дергаться, будто попали в эпицентр сильнейшего землетрясения. Кресла подбрасывало вверх-вниз на метр-два. Это продолжалось несколько секунд, потом все прекратилось. Сзади слышались истошные вопли – видимо, кто-то из пассажиров по обычной русской безалаберности наплевал на ремни безопасности и пережил все то, что испытывает кубик льда в шейкере бармена. Мандрова с перекошенным лицом держалась за бедра.

– Что с тобой, Римуня? – Кирилл схватил ее за плечо.

– Ремень, бли-и-ин! Слишком туго я его пристегнула…

Он успокаивающе погладил ее по спине:

– Ничего, ничего. Сейчас пройдет. Главное, что вообще пристегнула.

– Где мы сейчас летим-то? – стиснув зубы, спросила Римма.

– По идее, где-то в районе Черного моря…

Кирилл посмотрел в иллюминатор и оторопел. Прямо под ними в ночной мгле проплывала огромная пылающая гора, напоминающая очертаниями динозавра. Она вся была раскалена и извергала огненные фонтаны. Внезапно верхушка ее отделилась и обрушилась в море. Сползая в пучину, эта отколовшаяся часть подняла гигантские столбы смешанного с золой пара. Водная гладь тоже вспыхнула, как если бы она была затянута нефтяной пленкой. Самолет шел над самой горой, и Потемкин кожей чувствовал исходящий из этого пекла жар. Обугленные края разлома пришли в движение, и на поверхности показалась голова вылезающего из недр горы дракона. Потемкин отпрянул и опустил шторку иллюминатора.

– Что там такое?! – забеспокоилась Мандрова.

– Тебе лучше не смотреть.

Он вжался в кресло, как бы слившись с ним, и внезапно осознал, что двигатели у самолета молчат. Кирилл прислушался и убедился, что это действительно так – не было привычного гула и вибрации. Судя по всему, машина шла, планируя и снижаясь, причем очень быстро, – уши у Кирилла моментально заложило. «Пыль! Вулканическая пыль! – вспомнил он. – Значит, двигатели отказали».

Рядом с ними выросла Анжела с микрофоном в руках.

– Уважаемые пассажиры! – пытаясь пресечь панику, на ломаном русском проверещала она. – Наш самолет будет совершать вынужденную посадку. Еще раз просим вас немедленно пристегнуть ремни.

– Анжела, можно вопрос задать? – обратился к ней Кирилл.

– Да, сэр.

– Мы правда садимся или просто падаем?

– У нас вынужденная посадка, сэр. Это внештатная ситуация. На борту много раненых.

– Мне кажется, это не только из-за раненых. Двигатели отказали?

Креолка промолчала. Ее лицо выражало полное хладнокровие.

– А куда садимся?

– В Сочи, это ближайший международный аэропорт.

«Будет вам Олимпиада, йо-хо-хо-хо-хо», – пронеслась у Кирилла в голове советская пародия на хит сверхпопулярной в восьмидесятых немецкой группы «Чингисхан». Он отодвинул шторку и опять посмотрел в иллюминатор. Ничего похожего на Сочи там не наблюдалось. Там вообще ничего не наблюдалось: самолет летел в абсолютной черной пустоте. Потемкин обернулся к Анжеле, но ее уже не было.

– А где стюардесса? – спросил он у Мандровой.

– Туда пошла. – Римма кивнула в сторону кабины пилотов.

Кирилл отстегнулся и встал.

– Ты куда?

– Отолью.

Сделав шаг к проему, он бросил взгляд на салон, и по спине его побежали мурашки. Прямо за ними в креслах сидели Мел Гибсон и Александр Жуков. Вице-премьер что-то увлеченно рассказывал своему соседу – видимо, расхваливал олимпийскую столицу 2014 года, которую они как раз сейчас собирались вынужденно посетить. «Быстро же они все после реанимации на ноги встали, – с удовлетворением отметил Потемкин. – Отечественная медицина творит чудеса». Он отодвинул занавеску и зашел в тамбур. Дверь в кабину пилотов была открыта настежь. «Что за черт, – подумал Кирилл. – Это же строжайше запрещено». Движимый любопытством, он подошел и заглянул внутрь. Кабина была пуста. Потемкин решил, что у него опять начались галлюцинации. Он протер глаза и вновь осмотрел помещение. В темноте мигали десятки хитрых приборов, из наушников командира воздушного судна, которые висели на спинке кресла, доносились обрывки переговоров по рации. Было такое ощущение, что команда просто вышла покурить, – рядом с одним из кресел стоял закрытый стаканчик с кофе, у другого лежал недоеденный гамбургер.

Внезапно Кирилл почувствовал, что пол под ним проваливается. Огромный лайнер будто нырнул и начал быстро падать, закручиваясь в штопор. В лобовом стекле не было видно ни зги – все та же кромешная тьма. Потемкин опять оказался в состоянии приятной невесомости, но на этот раз без ветра в лицо. Он висел в пространстве, как космонавт на орбитальной станции, а кабина медленно вращалась вокруг него, откидывая от стенки к стенке. Вокруг него летали пластиковые стаканчики, блокноты, остатки гамбургера и чья-то шерстяная домашняя тапочка с мордочкой зайчика на носу. Так продолжалось больше пяти минут. Самолет, который давно уже должен был разбиться, перестал вращаться, он просто падал в какую-то непонятно откуда взявшуюся пропасть. Кирилл ухватился за одно из кресел и приблизился к лобовому стеклу. Только сейчас он увидел, что где-то вдалеке появилась яркая точка, излучающая ровный свет. Она постепенно увеличивалась, распуская лучи. Потемкин внимательно вглядывался в нее, но не мог ничего различить. Приборы самолета бешено замигали, а на дисплее возникла надпись:

FINAL COUNTDOWN[40]

Надпись сменилась цифрами, пошел обратный отсчет – 10, 9, 8, 7… Объект впереди становился больше и ярче. «Три, два, один…» – считал Кирилл. После цифры ноль произошла ослепительная вспышка, он почувствовал удар электрического тока и услышал обращенный к нему голос:

– Сэр, пристегнитесь, пожалуйста!

Анжела трясла Кирилла за плечо. Ее очертания с трудом проступали сквозь рябь от вспышки.

– Что? – ошалело спросил Потемкин.

– Мы идем на посадку, – пояснила стюардесса. – Пристегните ремень и поднимите кресло.

– Господи, это же сон, это опять дурацкий сон. – Он вытер с лица холодный пот. – Когда же они прекратятся?

За окном было светло, кресло рядом пустовало. «Кто бы сомневался», – подумал Кирилл. Между тем лайнер действительно уже начал снижаться – на этот раз в реальности. За окном далеко внизу проплывал сказочный остров Маэ, омываемый океаном. Где-то на этом острове теперь находилась тюрьма, куда по решению ООН доставляли захваченных в Аденском заливе сомалийских пиратов. Здесь их судили международным судом, и здесь они отбывали наказание в условиях, соответствующих европейским представлениям о стандартах тюремного комфорта. Попасть в такое райское место, пусть даже в качестве заключенного, – мечта любого нищего сомалийца. Поэтому не было ничего удивительного в том, что с каждым годом полку пиратов все прибывало и прибывало.

Как только самолет затрясло на посадочной полосе, русские в салоне радостно захлопали в ладоши. Потемкин всегда скептически относился к этой странной традиции, появившейся после выхода на экраны в 1973 году комедии «Невероятные приключения итальянцев в России». В истории отечественной гражданской авиации были случаи, когда пассажиров – точнее, то, что от них осталось, – выносили из вроде как удачно севшего на посадочную полосу самолета прямо в морг. Например, пять лет назад в Иркутске, когда аэробус А-310 выкатился на гаражи и сгорел вместе с большинством уже похлопавших.

На сей раз сейшельский «боинг» сел без эксцессов. Немного поманеврировав, он остановился. Подали трап, и первый класс двинулся к выходу. Сопровождаемый профессиональной улыбкой Анжелы, Потемкин покинул борт и ступил на трап. У него возникло ощущение, что он зашел в сауну. В его легкие устремился горячий, густо насыщенный тропическими ароматами воздух. Еще больше удивило то, что он увидел. Посмотрев вниз, Кирилл решил, что у него очередная галлюцинация: снизу ему улыбалась Ева. На ней была белоснежная блузка и что-то вроде униформы стюардесс – короткая юбка, жилетка, пилотка, туфли на высоких каблуках, все неестественно синего, медно-купоросового цвета. Рядом с Евой стоял высокий спортивного вида мулат, одетый в белую рубашку с короткими рукавами и такие же медно-купоросовые брюки. В руках у секретарши был плакат с надписью «Кирилл Потемкин», мулат держал макинтошевский планшет. Кирилл сделал сердитое лицо и быстро спустился к подчиненной.

– Ева, что за новости?! Кто будет в офисе на звонки отвечать?

– Вы о чем? – Лицо Евы превратилось из приветливого в удивленно-испуганное. – Меня зовут Беатриче…

Она показала глазами на бронзовую пластинку, приколотую к жилетке у левой груди, где каллиграфическим почерком черными буквами было выведено Beatrice. Теперь пришла пора удивляться Потемкину. Он внимательно осмотрел девушку, но никаких видимых различий с Евой не заметил. Даже манера наклонять голову и отодвигать ножку была той же.

– Прошу прощения, Беатриче, – смущенно пробормотал Кирилл. – У вас, случайно, нет сестры-близняшки?

– Нет.

– Еще раз извините, просто вы как две капли воды похожи на моего референта. Вот так увидишь и начнешь верить в телепортацию!

– Ничего страшного, бывает. – Беатриче продемонстрировала ему идеальную белоснежную улыбку.

– Так это вы, получается, меня встречаете.

– Вы господин Потемкин?

– Собственной персоной.

– Нам надо в этом удостовериться, Кирилл Ханович. Идентифицируйтесь, пожалуйста.

Мулат, на бронзовой пластинке которого было написано Roland, все это время внимательно рассматривал Кирилла, сверяя увиденное с записями в айпаде. Он развернул к нему планшет со знакомыми полями «логин» и «пароль». Потемкин недолюбливал эти «таблеточные» компьютеры и телефоны с детства, со своего знакомства с гэдээровской пишущей машинкой «Эрика», на которой как-то под копирку перепечатал «Бхагавад-гиту», он привык ощущать пальцами клавиатуру. К тому же для человека, часами сидящего за компьютером, изобретение Apple было не только не эргономично, но прямо противопоказано, так как ему приходится постоянно склонять голову над «таблеткой», что не может не сказаться на позвоночнике – не случайно же один предприимчивый сутягаангличанин уже вчинил компании Стива Джобса многомиллионный иск по этому поводу. Но в данном случае Роланд держал планшет у Кирилла прямо перед носом, а количество знаков было не так велико. Поэтому Потемкин легко набрал DCLXVI 56510 и ткнул Enter. На экране высветился интересный знак. Это была, несомненно, свастика, только замкнутая в круг и очень завуалированная. Четыре конца не ломались под прямым углом, как у немецких национал-социалистов, а плавно загибались и уходили в окружность. Образовавшиеся таким образом четыре вытянутые фигуры были стилизованы под птичьи крылья. Кирилл только сейчас обратил внимание, что у Беатриче и Роланда на табличках нарисованы точно такие же знаки, только очень маленькие. «Наверное, это эмблема отеля», – догадался он.

– Все в порядке, Кирилл Ханович, – сказала Беатриче. – Пройдемте к трансферу. – Она показала на стоящий неподалеку раритетный кабриолет «линкольн континенталь», похожий на тот, в котором был убит президент США Джон Кеннеди.

– Так ведь у меня еще паспорт-контроль, – растерялся Кирилл.

– У нас тут свои договоренности, Кирилл Ханович. Главное – комфорт клиента. Отдайте ваш паспорт и багажную квитанцию Роланду, он все устроит.

– Да я, знаете ли, предпочитаю налегке путешествовать. А паспорт – вот, возьмите.

Мулат открыл документ, улыбнулся, показал его Беатриче и вернул Кириллу.

– Некоторые наши клиенты путешествуют вне границ, – сказала она. – Судя по всему, вы относитесь к их числу. Поэтому никакой паспортный контроль вам здесь не понадобится.

Кирилл с интересом заглянул в свой новенький биометрический паспорт и обнаружил, что документ девственно чист. Тут он вспомнил, что офицер во Внукове действительно не ставил ему никаких штампов. Тогда, в горячке, он не придал этому значения. Теперь же данное обстоятельство показалось ему весьма странным. То ли от волнения, то ли из-за жары он начал покрываться испариной, пот крупными каплями выступил у него на лбу, рубашка на спине намокла. Беатриче сочувственно посмотрела на Потемкина:

– Пойдемте, Кирилл Ханович.

– Скажите, а эта машина, случайно, не та самая…

– Да, вы правильно догадались, – улыбнулась Беатриче, присаживаясь рядом с ним на заднее сиденье. – Была выкуплена на аукционе в 2002 году нашим агентом всего за двести двадцать тысяч долларов. К нему еще полагался прозрачный пуленепробиваемый купол. Но это мешало вентиляции, и JFK велел его снять. Впрочем, вам не о чем беспокоиться: мы же не в Далласе.

Они двинулись по аэродрому. Только сейчас, кинув взгляд на свои коленки, Кирилл сообразил, что его вид весьма далек от президентского. С другой стороны, встречающие не выказали никакого удивления по этому поводу – значит, не было и повода для беспокойства. Путешествие заняло не более пяти минут. Сделав круг, мощная машина развернулась у вертолета довольно оригинальной конструкции. Это был выкрашенный в тот же, что и одежда встречающих, цвет тилтротор Bell-Agusta – полусамолет-полувертолет с двумя пропеллерами на крыльях. При взлете и посадке они работают вертикально, а в воздухе поворачиваются на 90 градусов, и машина летит как обычный турбовинтовой самолет. У трапа стояла живописная парочка – невысокий грузный мужик в роговых очках и хрупкая брюнетка. Приглядевшись, Потемкин опознал в мужике руководителя одного из крупнейших российских государственных банков Андрея Костина. Оба попутчика были изрядно навеселе. На рейсе Потемкина их не было, но Кирилл заметил стоящий неподалеку Bombardier Global Express с бортовым номером P4AAA.

– Ну вот, все в сборе. – Беатриче сияла улыбкой. – Здесь подождем багаж или в салон зайдете?

– Пожалуй, зайду. – Банкир вытер влажный красный лоб салфеткой и протянул руку Потемкину: – Андрей Леонидович.

– Я в курсе, – пожал ему руку Потемкин. – Кирилл.

В салоне было прохладно – хорошо работал кондиционер. Все убранство – стены, пол, потолок, мебель – было белого цвета. В центре стоял овальный стол, уставленный вазами с дарами местной природы, посудой и бутылками с разнообразными напитками. По бокам располагались мягкие кожаные диваны. С одной стороны сели банкир с дамой, с другой – Беатриче с Потемкиным.

– Выпьем? – предложил Андрей Леонидович, наливая себе виски из оригинальной бутыли.

– Не откажусь, – Потемкин подвинул стакан. – Что будет дама?

– Дама будет водку, – хмыкнул Костин.

– А мне, пожалуйста, вина налейте, – вступила в разговор Беатриче.

– Вам на службе можно? – приятно удивился Потемкин.

– У нас это поощряется, – улыбнулась Беатриче.

Ему почему-то сразу захотелось ей понравиться.

– Мне кажется, я в вас уже влюбился, – игриво сказал он. – Просто с первого взгляда.

– Будьте осторожны, Кирилл Ханович, – загадочно произнесла Беатриче и поправила волосы. – Вещи не такие, какими они кажутся. Вы мне вот этого, белого, налейте, пожалуйста. А я пока за льдом сбегаю.

– Это нелишне, – согласился Костин и принялся очищать апельсин.

Беатриче принесла лед, разложила его ложечкой мужчинам и, привстав, взяла бокал.

– Корпорация «Эдем» рада приветствовать вас в рае на земле. Желаем вам приятного отдыха и незабываемых впечатлений!

Все звонко чокнулись и выпили. Банкир закусил апельсином, его дама – бананом, Потемкин налил себе минералки.

– Первый раз сюда? – спросил Костин, наливая по второй.

– Угу. А что, заметно?

– Заметно, заметно. Люди, которые побывали в «Эдеме», очень отличаются от тех, кто там никогда не был.

– В каком смысле?

– Поймешь, когда вернешься. Если вернешься, конечно…

– Если так пить, можно никуда и не улетать.

– Это однозначно, – оживился Андрей Леонидович. – Лет пятнадцать назад с одним моим приятелем был случай. Наши люди тогда как раз только открыли для себя прелести сервиса «все включено» в турецком исполнении. Так вот, они с женой тем летом решили отдыхать раздельно. Она с детьми поехала, как полагается, в Сочи, а он решил махнуть в анатолийский коммунизм. Так и сказал: «Зря я, что ли, при советской власти десять лет партбилет носил». Когда мы его провожали, мужик так нарезался на посошок, что потом не помнил, как долетел. Он вообще потом мало что помнил, потому что его загрузили в номер, и он пять дней оттуда не выходил – еду и выпивку турки прямо туда приносили. На пятый день человеку стало совсем плохо. Его спецбортом эвакуировали на родину, мозг поправлять.

Под громкий хохот в салон вошел Роланд. Мулат поднял трап, задраил дверь и молча удалился в подсобку для бортпроводников. Легко завибрировав, тилтротор загудел и начал подниматься.

– Он сказал «поехали» и взмахнул рукой! – весело запел Андрей Леонидович.

Брюнетка с радостью подхватила. Гибридная машина сделала вираж над усыпанным разноцветными домиками побережьем Виктории и легла на курс.

– Далеко лететь? – поинтересовался Потемкин.

– Где-то минут сорок до Белы, – ответила Беатриче.

– Белы?

– Это остров-отель. Естественной границей является океан. Если хотите, могу предложить посмотреть гайдбук.

– Нет, спасибо, лучше все на месте. А сейчас давайте еще выпьем.

Время пролетело незаметно. Бутылки пустели, пассажиры обсуждали последние перестановки в правительстве и предвоенную ситуацию на Ближнем Востоке. Дружно спели «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино». Потом затянули «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги…» На последнем куплете Bell опять перешел в режим вертолета и начал снижаться.

– Вот и Бела, – сказала Беатриче.

Потемкин посмотрел в иллюминатор. За ним простиралась лишь водная гладь.

– А где же?.. – обернулся он.

Все в салоне рассмеялись.

– Посмотрите еще раз, – приставив руку ко рту, с таинственным видом прошептала Беатриче.

Кирилл посмотрел и увидел. Он мог поклясться, что еще секунду назад на этом месте ничего не было. Теперь же из сапфировой синевы океана, подернутой блестками волн, на него смотрел покрытый густой зеленью идеально круглый остров. Его обрамляла солнечная полоса пляжа и ярко-бирюзовый нимб отмели. Все строения на острове были белыми, как мел, и хорошо просматривались. Вдоль нижней оконечности улыбалась дуга здания, обращенного выпуклой стороной к пляжу. В уголках этого своеобразного рта располагались две большие цилиндрические пристройки. Над «улыбкой» был виден окруженный лазурными пятнами длинный прямоугольный нос, напоминающий античный храм, – его чуть покатую кровлю, поднимавшуюся над деревьями, поддерживали колонны. Слева от переносицы из растительности выпирал настоящий глаз – огромная белая сфера, на которой сверху были четко видны зрачок и голубая радужная оболочка. Другой глаз таких же размеров и расцветки, наоборот, представлял собой углубление. Вся конструкция казалась довольно совершенной.

– Интересно задумано, – отметил Потемкин. – На смайлик похоже.

– «Эдем» был построен задолго до того, как появился Интернет, Кирилл Ханович. А человек, который придумал это, несомненно, был гением, – тихо сказала Беатриче и, помолчав, добавила: – Или он был не человеком.

Тилтротор плавно пошел на посадку. Как и догадался Потемкин, крыши круглых пристроек использовались в качестве площадок. Когда двигатели замолчали, из подсобки появился Роланд. Он открыл дверь, спустил трап и выскочил наружу. За ним вышли гости. Беатриче покинула шедевр летательной техники последней. На площадке, ближе к краю, возвышалась надстройка. Роланд подошел к ней, нажал кнопку, и в пристройке открылась дверь. За ней оказалась прозрачная кабина обзорного лифта. Она бесшумно двинулась вниз, и через пару секунд взору Кирилла открылись внутренности здания.

Лифтов, подобных тому, на котором ехал Потемкин, было несколько. Они скользили в прозрачных шахтах по внешней стороне круглого жерла огромного атриума, отделанного мрамором и позолотой. Кирилл насчитал пять этажей. Край каждого этажа ограничивали круглые балконы с балюстрадами, по которым прогуливались постояльцы и обслуга в такой же, как у Беатриче и Роланда, униформе. В глубине виднелись мерцавшие огоньками увеселительные заведения.

На дне атриума располагался небольшой фонтан с подсветкой, вокруг которого были расставлены столики. За некоторыми из них на диванах сидели люди. Выходя из лифта, Кирилл испытал то же чувство, что и осужденные первоходки, переступающие порог барака в исправительной колонии. Со всех этажей-шконок на него были нацелены внимательные глаза. Он не видел этих глаз, но кожей ощущал взгляды. Они были сверлящими, ощупывающими, оценивающими.

– Прошу сюда. – Беатриче показала налево. – Я помогу с регистрацией вам, Кирилл Ханович. Роланд, ты будешь сопровождать леди и джентльмена. – Она подвела Потемкина к стойке ресепшен.

– Добро пожаловать, Кирилл Ханович, – по-русски поприветствовал его из-за стойки юноша, слегка смахивающий на Киану Ривза. На манжете его смокинга красовалась табличка Ariel. – Как будете платить?

– А паспорт и все такое? – удивился Потемкин.

– Ваш паспорт нас совершенно не интересует. Отель интересуют только ваши деньги. Ну и отличное настроение, разумеется.

Кирилл бросил на стойку кредитку. Ариэль ловко прокатал ее через кассу. После того как Потемкин подписал слип, администратор достал из ящика красную матерчатую полоску.

– Какой рукой вы обычно открываете дверь? – спросил Ариэль.

– Не понял…

– В нашем отеле для идентификации все постояльцы носят такие браслеты, – пояснила Беатриче. – Сделаны из специального материала с применением нанотехнологий. Они не мокнут, не горят, принимают форму запястья, сливаются с кожей и практически не ощущаются. Замок служит магнитным ключом – дверь номера разблокируется, как только вы возьметесь рукой с браслетом за ручку. Надевайте, я потом объясню, какая от них дополнительная польза.

Потемкин протянул правую руку. Ариэль обернул вокруг его запястья полоску и соединил концы. Полоска как будто прилипла к руке и практически не выделялась. Лишь с внешней стороны руки – там обычно находится циферблат часов – чуть выпирал мягкий кубик-застежка, на котором были цифры 3-73.

– Это номер ваших апартаментов, – пояснил администратор. – Третий этаж. А теперь сдайте, пожалуйста, ваши мобильные телефоны и другие средства коммуникации или устройства, способные осуществлять аудио– и видеозапись.