Блудный сын Кунц Дин
Никому из детективов не разрешалось постоянно держать у себя «Локэйд». Но поскольку должно-го порядка с хранением заявлений в отделе не было, одна из отмычек-пистолетов «затерялась» у Карсон, которая решила никому об этом не говорить.
Она никогда не использовала «Локэйд» для нарушения чьих-либо прав, только когда все было по закону и хотелось сэкономить драгоценное время, которое ушло бы на заполнение соответствующего бланка и получение отмычки-пистолета у дежурного. Вот и в данной ситуации она не нарушала прав Бобби Оллвайна по той простой причине, что Бобби убили.
Хотя Карсон любила эти старые фильмы, она не считала себя Грязным Гарри[25] в женском облике. Она еще старалась держаться в рамках установленных правил, нарушая их только в случае крайней необходимости.
Она могла бы разбудить техника-смотрителя и получить ключ-отмычку. С радостью вытащила бы этого старого козла из постели.
Но помнила, как он оглядывал ее с головы до ног и облизывался. В отсутствие Майкла спросонья, под действием паров алкоголя он мог попытаться ухватить ее за зад.
И тогда ей пришлось бы привести его в чувство ударом колена по яйцам. Потом, возможно, и арестовать, а она приехала в такую даль лишь для того, чтобы поразмышлять, почему Бобби Оллвайн выкрасил всю квартиру, за исключением ванной, в черный цвет.
В полночь, даже при включенном свете чернота комнаты дезориентировала, и она без труда могла представить себе, что чувствует астронавт во время выхода в открытый космос на темной стороне Земли, когда соединен с «шаттлом» одним лишь гибким фалом.
Обитое черным винилом кресло, которое стояло по центру гостиной, напоминало трон, предназначенный, правда, не для коронованной особы, а для демона среднего пошиба.
Хотя Оллвайна убили не здесь, Карсон чувствовала, что, разобравшись с психологией этой конкретной жертвы, сможет в какой-то мере приблизиться к Хирургу. Она села в кресло.
Харкер заявлял, что черные комнаты символизируют жажду смерти, и Карсон с неохотой признала, что такое толкование более чем логично. Как и остановившиеся часы, Харкер время от времени мог говорить правду, но не чаще двух раз в сутки.
Однако жажда смерти не могла полностью объяснить ни доминирующий в квартире цвет, ни самого Оллвайна. Эта черная дыра говорила и о мощи, совсем как настоящие черные дыры, которые находились в глубинах Вселенной и благодаря огромной гравитационной силе не давали ускользнуть даже свету.
Человек, который выкрасил эти стены, эти потолки, эти полы, не пребывал в отчаянии; отчаяние подрывает силы, не побуждает к действию. Она легко представила, как Оллвайн зачерняет стены, кипя от злобы, не находя себе места от распирающей его ярости.
Если это так, то на кого он злился, кого хотел разорвать на куски?
Руки Карсон лежали на широких набивных подлокотниках. А пальцами она нащупала в виниле множество дырочек.
Что-то укололо ей правую ладонь. Из набивки она вытащила бледный полумесяц; обломившийся ноготь.
Приглядевшись, обнаружила в обивке десятки полукруглых дыр.
От кресла, да и от самой комнаты веяло таким холодом, что Карсон казалось, будто она сидит на глыбе льда в холодильнике.
Карсон растопырила пальцы, согнула их. И тут выяснилось, что каждый палец нашел в виниле свою дырку.
Обивка была толстой, прочной, упругой. Чтобы пробить ее ногтями, требовалось приложить очень большое усилие.
Логика говорила за то, что от отчаяния Оллвайн не смог бы повредить винил. Не смог бы и в ярости, если бы, по утверждению Джека Роджерса, не был нечеловечески силен.
Она поднялась, вытерла руки о джинсы. Ей казалось, что она вымазалась в грязи.
В спальне зажгла все лампы. Но черные поверхности впитывали свет.
Кто-то открыл черные жалюзи на одном окне. Квартира являла собой такой мрачный мир, что уличные фонари, неон вывесок, свет большого города, казалось, не имели никакого отношения к реальности Оллвайна, существовали в другой, далекой вселенной.
Она выдвинула ящик прикроватной тумбочки и обнаружила Иисуса. Его лицо смотрело на нее с каждого из буклетов. Правую руку он поднимал в благословении.
Буклетов в ящике лежало не меньше сотни. Карсон достала четыре и поняла: такие раздают на похоронах тем, кто пришел попрощаться с усопшим. На буклетах стояли разные имена и фамилии, хотя все они попали в ящик из одного источника – «Похоронного бюро Фуллбрайта».
Четыре буклета она сунула в карман, задвинула ящик.
Запах лакрицы, как и днем, пропитывал воздух. Но Карсон не могла отделаться от мысли, что кто-то совсем недавно зажигал черные свечи, которые стояли на подносе на подоконнике.
Она направилась к окну, чтобы потрогать воск у фитилей, ожидая, что он будет теплым. Но нет. Холодный. Свечи никто не жег.
Карсон посмотрела в окно. Вроде бы привычный ей Новый Орлеан. Но из головы не уходила мысль, что это не тот веселый город, который она знала с детства, а зловещий мегаполис, где живут неведомые ей существа, а темнота пульсирует от злобы и ненависти.
Отражение чьего-то движения на стекле заставило Карсон отвлечься от города и сосредоточить внимание на стеклянной панели. Высокий мужчина стоял в комнате у нее за спиной.
Она сунула руку под пиджак, пальцы охватили рукоятку пистолета калибра 9 мм, торчащую из плечевой кобуры. Не доставая оружия, она повернулась.
Незваный гость был высок ростом, могуч, одет в черное. Возможно, он вошел в спальню из ванной, но с тем же успехом мог материализоваться из черной стены.
Стоял он в пятнадцати футах от Карсон, там, где его лицо скрывала тень. Руки висели по бокам, кисти размерами не уступали лопате.
– Кто ты? – спросила она. – Откуда пришел?
– Вы – детектив О’Коннор. – Мощный густой бас в другом человеке говорил бы лишь об уверенности в себе, но в сочетании с его габаритами наполнялся угрозой. – Я видел вас по телевизору.
– Что ты здесь делаешь?
– Я захожу, куда хочу. За двести лет многое выучил о замках.
Его слова не оставили Карсон выбора: она достала пистолет. Но направила его в пол.
– Это незаконное проникновение в жилище. Выйди на свет.
Мужчина не двинулся с места.
– Только без глупостей. Выйди. На. Свет.
– Я пытаюсь сделать это всю жизнь. – И он сделал два шага вперед.
Она не ожидала увидеть такое лицо. Слева – нормальное, симпатичное, справа – изуродованное донельзя. И на это уродство, скрывая его, кто-то нанес сложный рисунок, отдаленно напоминающий татуировку маори[26].
– Человек, который жил здесь, мучился, – сказал незнакомец. – Я чувствую его боль.
Хотя он уже остановился, Карсон прикинула, что до нее он может добраться в два шага, и предупредила: «Ближе не подходи».
– Его создал не Бог… и у него не было души. Он агонизировал.
– Как тебя зовут? Очень осторожно, очень медленно покажи мне удостоверение личности.
Ее приказ он проигнорировал.
– У Бобби Оллвайна не было свободы выбора. В сущности он был рабом. Хотел умереть, но не мог покончить с собой.
Если этот парень говорил правду, не ошибся и Харкер. Каждое лезвие в ванной свидетельствовало об очередной неудачной попытке самоуничтожения.
– У всех нас встроенный запрет самоубийства.
– У нас?
– Оллвайна переполняла и ярость. Он хотел убить своего создателя. Но мы сконструированы так, что не можем поднять на него руку. Я попытался… давным-давно… и он едва не убил меня.
В каждом современном городе хватало безумцев, и Карсон ранее полагала, что ее уже ничем не удивишь, но такого человека она не встречала никогда, и у нее помимо воли складывалось впечатление, что он в здравом уме.
– Я собирался пойти к его дому, чтобы взглянуть на него со стороны… Но если бы меня увидели, он мог бы меня убить. Поэтому я пришел сюда. Это дело заинтересовало меня вырезанным сердцем. Меня создали из украденных человеческих частей.
Был этот громила Хирургом или нет, он определенно не относился к тем людям, с появлением которых в городе становилось спокойнее.
– Что-то я тебя не понимаю. Раскинь руки, медленно опустись на колени.
Возможно, причину следовало искать в игре света, но она подумала, что увидела в его глазах пульсирующее сияние, когда он ответил: «Я ни перед кем не преклоняю колени».
Глава 35
Я НИ ПЕРЕД КЕМ НЕ ПРЕКЛОНЯЮ КОЛЕНИ.
Ни один подозреваемый в совершении преступления не бросал ей вызов в столь поэтической форме.
Карсон двинулась в сторону, потому что чувствовала себя неуютно, стоя спиной к окну.
– Я об этом не просила.
Теперь она держала пистолет двумя руками, целясь в незваного гостя.
– Вы хотите прострелить мне сердце? – спросил он. – Вам понадобятся два патрона.
Оллвайн, лежащий на стальном столе в секционном зале. Вскрытая грудная клетка. Сосудистая система, указывающая на наличие двух сердец.
– Я пришел сюда, думая, что Оллвайн – невинный человек, – продолжил незнакомец, – у которого вырезали сердце для проведения другого… эксперимента. Но теперь понял, что все не так просто.
Он сдвинулся с места, и на мгновение она подумала, что он направляется к ней.
– Давай без глупостей!
Но он подошел к окну.
– У каждого города есть свои секреты, но нет такого ужасного, как этот. Ваша цель – не обезумевший убийца. Ваш настоящий враг – его создатель… и мой тоже.
Карсон еще не пришла в себя от утверждения Дукалиона, что у него два сердца.
– Что ты имел в виду, говоря о двух патронах?
– Его методы стали более изощренными. Но меня он создавал из тел, украденных с тюремного кладбища.
Когда он отвернулся от окна и вновь посмотрел на Карсон, ей показалось, что она снова увидела в его глазах пульсирующее сияние.
– Одно мое сердце вырезали у безумного поджигателя. Второе – у растлителя детей.
Они поменялись позициями. Теперь он стоял спиной к окну, а она – к двери ванной. Внезапно она задалась вопросом, а один ли он пришел.
Она чуть повернулась, чтобы видеть и его, и периферийным зрением дверь ванной, но в итоге оказалась спиной к двери в гостиную. Не могла держать под контролем все подходы к себе.
– Мои руки взяты у душителя, глаза – у убийцы, который орудовал топором. Источник моей жизненной силы – молнии. И эта же гроза одарила меня тем, что никогда бы не дал мне Виктор. Во-первых…
Он двигался так быстро, что она даже не заметила, как он сделал шаг. Только что стоял у окна и тут же оказался рядом.
С первых дней в полицейской академии никогда и никому не удавалось опередить Карсон в быстроте реакции. Внезапно возникнув перед ней, он резким движением вырвал пистолет из ее руки. Раздался выстрел, зазвенели осколки разбитого стекла, а он уже зашел ей за спину.
Это она думала, что он у нее за спиной, но, когда обернулась, обнаружила пустоту. Он, казалось, исчез.
Даже одетый в черное в этой черной комнате, он не мог превратиться в собственную тень. Габариты не позволяли ему прикинуться хамелеоном в темном углу. Его голос (его, тут ошибки быть не могло) раздался от подоконника: «Я больше не монстр», – но, когда Карсон вновь развернулась лицом к нему, у окна никого не было.
Вновь он заговорил из дверного проема в гостиную: «Я – единственная ваша надежда…» Она опять развернулась на голос, но результат остался прежним: никого не увидела.
Не нашла она незнакомца и в гостиной, хотя обнаружила там свой пистолет. Он лежал на полу рядом с «Локэйдом», который она оставила там раньше.
Дверь в коридор была распахнута.
С гулко бьющимся сердцем Карсон вытащила обойму. Блеск гильзы подтвердил, что пистолет заряжен, но в обойме не хватало одного патрона.
Загнав обойму в рукоятку, она осторожно вышла в коридор, чуть присев, держа пистолет перед собой обеими руками.
Никого. Карсон задержала дыхание, но не услышала шагов на лестнице. В доме царила полная тишина.
Грохот случайного выстрела могли услышать, так что в этот самый момент кто-то мог смотреть на нее в глазок двери квартиры напротив.
Карсон вернулась в черную дыру, подняла с пола отмычку-пистолет, выскочила из квартиры, захлопнула за собой дверь. Поспешила вниз.
Уже выходя из дома, вспомнила, что не выключила в квартире свет. Ну и хрен с ним. Счет за электричество более не имел для Оллвайна никакого значения.
Глава 36
В углу главной лаборатории Рэндола Шестого «распяли» на кресте, установленном по центру сферической конструкции, напоминающей тренажеры, на которых человека можно вращать вокруг оси, создавая желаемые нагрузки на мышцы. Здесь, однако, речь шла не об укреплении мышц.
Рэндол не управлял тренажером, и к тренажеру его привязали не для того, чтобы наращивать мускульную массу или поддерживать мышечный тонус. И голова, и ноги, и обе руки были закреплены намертво, не позволяя Рэндолу шевельнуться.
Резиновый кляп во рту не дал бы прикусить язык в том случае, если бы у Рэндола начались судороги. Специальный ремешок под подбородком препятствовал открытию рта.
Кляп и ремешок на пару эффективно глушили крики Рэндола.
Впрочем, ни один звук, который мог бы привлечь внимание посторонних, не покидал стен «Рук милосердия». Виктор прекрасно понимал, что в ситуации, когда работы ведутся на самых передовых рубежах науки, никакие меры предосторожности не могут быть лишними.
И поэтому…
Мозг – электрический аппарат. Идущие от него электрические волны могут быть измерены с помощью электроэнцефалографа.
После того, как Рэндол Шестой получил образование методом прямой информационной загрузки мозга, но еще оставался без сознания в резервуаре сотворения, Виктор придал мозгу своего создания биоэлектрическую активность, идентичную той, которую он обнаружил у нескольких людей, страдающих аутизмом.
Он надеялся, что в результате Рэндол «родится» восемнадцатилетним аутистом, практически отрезанным от окружающего мира. И его надежды оправдались.
Превратив Рэндола в аутиста, Виктор начал поиск методов возвращения мозга к нормальному функционированию. Но пока добиться успеха ему не удалось.
Своими экспериментами с Рэндолом он не пытался найти способ излечения аутизма. Лечение этой болезни совершенно не интересовало Виктора, разве что найденный способ мог стать источником прибыли после выведения его на рынок.
Нет, эксперименты эти он проводил с тем, чтобы получить возможность как превращать человека в аутиста, так и избавлять от аутизма. При этом ему хотелось бы научиться варьировать и степень аутизма. Все это могло принести немалую экономическую и социальную выгоду.
Представьте себе фабричного рабочего, производительность труда которого низка, потому что работу он выполняет скучную, повторяет одни и те же операции. Селективный аутизм мог оказаться тем средством, которое заставило бы рабочего полностью сосредоточиться на одной операции или последовательности из нескольких операций, отчего производительностью труда он сравнялся бы с роботом, но сам стоил бы гораздо меньше.
В предельно ранжированном идеальном обществе Виктора самый нижний уровень Эпсилонов и представлял собой роботов из плоти. И они бы не тратили время на разговоры между собой.
Теперь же нажатием кнопки он привел в действие сферическую конструкцию с привязанным к ней Рэндолом Шестым. Она начала вращаться, три оборота вокруг одной оси, пять – вокруг другой, семь – третьей, сначала медленно, потом набирая скорость.
На соседней стене висел плазменный экран с высоким разрешением, площадью девять квадратных футов. Цветной ультразвуковой дисплей показывал движение крови по мозговым сосудам, а также потоки спинальной жидкости, циркулирующей между оболочками, через церебральные желудочки и в стволе мозга.
Виктор предполагал, что приложением точно дозированных центробежных и центростремительных сил, воздействующих на мозговые жидкости, можно изменить свойственные аутизму мозговые волны и нормализировать работу мозга.
По мере того, как машина ускоряла вращение, стоны Рэндола превратились в крики боли и агонии. Если бы не кляп и кожаный ремешок на подбородке, от этих криков могли бы лопнуть барабанные перепонки.
Виктор надеялся, что ему удастся получить желаемый результат до того, как эксперименты приведут к гибели юноши. Слишком много пришлось бы потратить времени, начиная все заново с Рэндолом Седьмым.
Иногда Рэндол Шестой впивался зубами в резиновый кляп с такой силой, что зубы утопали в резине по самые десны, и тогда приходилось вырезать кляп из его стиснутых десен. Судя по всему, именно такая участь ждала кляп и в эту ночь.
Глава 37
Белый штакетник с обеих сторон подходил к белым воротным столбам, выложенным ракушками. Сами ворота были украшены фигурками единорогов. В плитах дорожки из камня-плитняка в лунном свете поблескивали вкрапления слюды. Мох между плитами глушил шаги.
Густой аромат цветов магнолии пропитывал воздух. Окна этого сказочного домика обрамляли синие ставни с вырезанными в них звездами и полумесяцами.
Переднее крыльцо практически полностью скрывал плющ с большими пурпурными цветами.
В этом маленьком сказочном оазисе жила Кэтлин Берк, психиатр полицейского управления. Ее работа строилась на логике и причинно-следственных связях, но в личной жизни она предпочитала фантазийный мир.
В три часа утра окна, понятное дело, не светились. Карсон нажала на кнопку звонка, а потом постучала.
В прихожей свет зажегся быстрее, чем она ожидала, Кэти открыла дверь.
– Карсон, что случилось, чего ты так поздно?
– Хэллоуин в августе. Нам надо поговорить.
– Девочка, если б ты была собачкой, то скулила бы и стояла, поджав хвост.
– Тебе еще повезло, что я пришла, не навалив в штаны.
– О, как изящно ты выражаешься. Может, ты слишком долго работаешь в паре с Майклом? Заходи. Я только что сварила кофе с лесным орехом.
Карсон переступила порог.
– Света я не видела.
– Я сидела на кухне. – Кэти пошла первой.
Красивая женщина, лет под сорок, с черной кожей и азиатскими глазами. В красной китайской пижаме с расшитыми манжетами и воротником.
В кухне на столе стояла кружка с дымящимся кофе. Рядом лежала книга. На обложке женщина в фантастическом костюме восседала на спине летящего дракона.
– Ты всегда читаешь в три часа утра? – спросила Карсон.
– Не могла заснуть.
Карсон слишком нервничала, чтобы усидеть на стуле. А маленькая кухня не позволяла ходить взад-вперед.
– Это твой дом, Кэти, не твой кабинет. Разница существенная, не так ли?
Кэти налила ей кофе.
– Что случилось? Чего ты такая взбудораженная?
– Здесь ты не психиатр. Здесь ты подруга. Я права?
Поставив вторую кружку на стол, Кэти вернулась к своему стулу, села.
– Я – всегда твоя подруга, Карсон, здесь, там, везде.
Карсон осталась на ногах, не могла заставить себя сесть.
– Ничего из того, что я тебе сейчас расскажу, не должно попасть в мое досье.
– При условии, что ты никого не убила. Ты никого не убила?
– Этой ночью – нет.
– Тогда выкладывай, девочка. Ты действуешь мне на нервы.
Карсон отодвинула стул от стола, села. Потянулась к кружке с кофе, замялась. Брать не стала.
Слишком уж дрожала рука. Она сжала пальцы в кулак. Очень крепко. Разжала. Дрожь не прекратилась.
– Ты когда-нибудь видела призрака, Кэти?
– Я ездила на экскурсию «Призраки Нового Орлеана», ночью побывала в склепе Мари Лаво. Это мне зачтется?
Карсон ухватилась за ручку кружки, уставилась на побелевшие костяшки пальцев.
– Я серьезно. Сталкивалась с чем-то таким, чего не может быть? Призраки, летающие тарелки, Большая нога… – Она искоса глянула на Кэти. – И не смотри на меня так.
– Как?
– Как психиатр.
– Не обращай на это внимания. – Кэти похлопала рукой по книге с драконом на обложке. – Я – женщина, которая прочитывает за неделю три романа в жанре фэнтези и мечтает о том, чтобы жить в одном из них.
Карсон подула на кофе, сделала маленький глоток, потом второй. Побольше.
– Кофе мне не помешает. Не спала сегодня. И уже точно не усну.
Кэти ждала, с профессиональным терпением.
– Люди могут говорить о неведомом, о загадках жизни, но я с ними никогда не сталкивалась, ни в каком виде. Я хочу увидеть загадку жизни, наверное, все хотят столкнуться с чем-то таинственным, но всегда верила в логику.
– До этой ночи? Так расскажи мне о своем призраке.
– Он не призрак. Но что-то. Я ездила по городу час, может, больше, пытаясь найти правильные слова, чтобы объяснить случившееся…
– Начни с того, где это случилось.
– Я находилась в квартире Бобби Оллвайна…
Кэти наклонилась вперед, явно заинтересованная.
– Последней жертвы Хирурга. Я работаю над психологическим портретом убийцы. С ним все очень непросто. Нелады с психикой, само собой, но поведение свое он контролирует. Нет выраженного сексуального компонента. Пока он не оставил на местах преступления ни единого следа. Никаких отпечатков пальцев. Обычный психопат такую осмотрительность не демонстрирует.
Тут Кэти поняла, что перехватила инициативу в разговоре. Замолчала, откинувшись на спинку стула.
– Извини, Карсон, мы говорили о твоем призраке.
Кэти Берк, возможно, смогла бы отделить работу в полиции от их дружбы, но, выслушав рассказ Карсон, поняла бы: забыть о том, что она – полицейский психиатр, будет нелегко.
Гигант со странно деформированным лицом, заявляющий, что его сделали из частей тел преступников, утверждающий, что жизнь в него вдохнули молнии, обладающий невероятной, неестественной, нечеловеческой быстротой движений. С какой стороны ни посмотри, сверхъестественное существо, о чем он, собственно, и говорил…
– Эй? Твой призрак?
Вместо того чтобы ответить, Карсон вновь выпила кофе.
– Это все? Подразнила, а теперь хочешь распрощаться?
– Я чувствую себя виноватой.
– Хорошо. Я готова выслушать историю о призраках.
– Если я расскажу ее тебе как подруге, то подставлю тебя под удар как профессионала. Тебе придется написать на меня рапорт во внутреннюю службу безопасности.
Кэти нахмурилась.
– Применение оружия? Насколько все это серьезно, Карсон?
– Я никого не пристрелила. Даже, насколько мне известно, не попала в него.
– Расскажи мне. Рапорт я подавать не буду.
Карсон тепло ей улыбнулась.
– Ты все сделаешь правильно. Подашь на меня рапорт. И порекомендуешь мне несколько сеансов с психиатром.
– Я не такая праведная, за какую ты меня принимаешь.
– Именно такая. Это одна из причин, по которым ты мне так нравишься.
Кэти вздохнула.
– Я закалилась на историях, которые рассказывают у лагерного костра, так что призраками ты меня не напугаешь. Что теперь?
– Мы можем устроить ранний завтрак, – предложила Карсон. – При условии, что здесь, в стране эльфов, есть настоящая еда.
– Яйца, бекон, сосиски, булочки, шоколадный кекс.
– Отлично.
– Ты станешь толстухой.
– Нет, умру гораздо раньше. – И Карсон верила в то, что говорит.
Глава 38
Рою Прибо нравилось подниматься задолго до прихода зари, чтобы начать день с продолжительной зарядки, за исключением тех случаев, когда он ложился поздно, посвятив ночь очередному убийству.
Очень уж большое удовольствие получал он, нежась в постели, зная, что еще одна часть его идеальной женщины найдена, уложена в пакет и поставлена в морозильник. В такой момент тебя переполняет чувство глубокого удовлетворения, ты раздуваешься от гордости за хорошо сделанную работу, а поэтому имеешь полное право еще часок поваляться на шелковых простынях.
И хотя с глазами Кэндейс он управился на удивление быстро, Рой не отказал бы себе в удовольствии поваляться на шелковых простынях, если б не осознание того, что ему удалось собрать всю коллекцию. Глаза были последним пунктом его списка.
Он спал крепко, но лишь несколько часов и поднялся с кровати хорошо отдохнувшим, готовым к свершениям грядущего дня.
Часть чердака занимали тренажеры, изготовленные с учетом последних достижений науки и техники. В шортах и майке он переходил от одного силового тренажера к другому, последовательно тренируя разные группы мышц. Потом хорошенько пропотел на беговой дорожке.
Утренний душ всегда занимал у него какое-то время. Намыливался он двумя видами жидкого мыла: сначала вызывающим отшелушивание омертвевших клеток кожи, оно наносилось губкой, потом – увлажняющим кожу, тут в ход шла мягкая тряпка. И голову мыл двумя натуральными шампунями, чтобы обеспечить как чистоту, так и здоровье волос, после чего в ход шел сливочный кондиционер, который Рой смывал ровно через тридцать секунд.
Солнце поднялось, когда он смазывал тело лосьоном от шеи до ступней. Не пропускал ни единого квадратного дюйма ухоженной кожи. Для того, чтобы добраться до середины спины, использовал специальную губку на длинной ручке.
Лосьон был не только увлажнителем, но включал в себя омолаживающее, смягчающее вещество с большим содержанием связывающих свободные радикалы витаминов. И если бы Рой оставил без внимания ступни, то представлял бы собой бессмертного, шагающего на ступнях старика. От такой мысли по его телу пробежала дрожь.
Как обычно, смазав лицо несколькими оздоровляющими составами, в том числе и кремом, обогащенным вытяжкой из эмбрионов обезьян, Рой несколько минут удовлетворенно разглядывал в зеркале свое отражение.
За несколько последних лет ему удалось полностью остановить процесс старения. Более того, он повернул этот процесс вспять и неделю за неделей наблюдал, как становится все моложе.
Другие заблуждались, думая, что сумели помолодеть на многие годы, но Рой знал, что его успех реален. Он добился желаемого результата, найдя наиболее эффективное сочетание физических упражнений, диеты, биологически активных добавок, лосьонов и медитации.
Читать бесплатно другие книги:
