Подозреваемый Кунц Дин
– Уже полночь со среды на четверг?
Он улыбается из-под вязаной маски.
– Еще вторник, час с небольшим пополудни, – отвечает он. – Твой муж убедил своего брата достать деньги быстрее, чем можно было рассчитывать. Все идет так гладко, словно катится на колесах судьбы.
Поднимаясь, он дает ей знак последовать его примеру, и она повинуется.
Синим шарфом он связывает ей руки за спиной, как было и в прошлый раз.
Вновь встав перед ней, нежно отбрасывает волосы со лба, ибо несколько упали на лицо. Руки у него не только белые, но и очень холодные, и, проделывая все это, он не отрывает взгляда от ее глаз.
Она не решается отвести глаза и закрывает их, лишь когда он прикладывает к ним толстые марлевые салфетки, увлажненные, с тем чтобы они прилипли к коже. Потом он трижды оборачивает вокруг ее головы шелковую ленту, которая удерживает салфетки на месте, и завязывает концы крепким узлом на затылке.
Его руки касаются ее правой лодыжки, отсоединяя металлическое кольцо, освобождая от цепи.
Он поднимает фонарь, чтобы осмотреть повязку, и она видит слабый свет, который проникает сквозь марлю и шелк. Вероятно, удовлетворенный проделанной работой, он опускает фонарь.
– Когда мы приедем на место обмена, шарф и салфетки я сниму, – обещает он. – Они необходимы только в дороге.
Поскольку не он бил ее и дергал за волосы, чтобы заставить кричать, ее слова звучат убедительно, когда она говорит:
– Ты никогда не обращался со мной жестоко.
В молчании он всматривается в нее. Она предполагает, что всматривается, потому что чувствует себя обнаженной, раздетой его взглядом.
Ветер по-прежнему ревет и завывает, не обещая ничего хорошего, и сердце у нее прыгает, словно заяц, бьющийся о стенки клетки.
Холли чувствует на губах его дыхание и усилием воли заставляет себя не отстраниться.
Выдохнув на нее четыре раза, он шепчет:
– Ночью в Гвадалупите небо такое далекое, что луна кажется совсем маленькой, а звезд, от горизонта до горизонта, больше, чем человеческих смертей со дня сотворения мира. Теперь мы должны идти.
Он берет Холли за руку повыше запястья. Она не дергается, хотя его прикосновение отвратительно, и он ведет ее через чердак к открытой двери.
За дверью ступеньки, по которым она поднималась днем раньше. Теперь он осторожно помогает ей спускаться. Со связанными руками она не может держаться за перила, поэтому всякий раз осторожно ставит ногу.
С чердака на второй этаж, на первый, потом в гараж, он руководит:
– Здесь площадка. Очень хорошо. Наклони голову. Теперь налево. Тут осторожнее. А там порожек.
В гараже она слышит, как он открывает дверцу автомобиля.
– Это тот самый микроавтобус, на котором тебя сюда привезли. – Он помогает ей залезть в кузов через заднюю дверцу. Ковер на полу такой же вонючий, каким она его и запомнила. – Ложись на бок.
Он уходит, захлопывает за собой дверцу. Поворот ключа в замке исключает даже мысль о том, что она сумеет выпрыгнуть из кузова по пути.
Водительская дверца открывается, он садится за руль.
– Это двухместный микроавтобус. Кабина не отделена от грузового отсека перегородкой, вот почему ты меня так хорошо слышишь. Ты хорошо меня слышишь?
– Да.
Он захлопывает дверцу.
– Я могу повернуться и увидеть тебя. Когда мы ехали сюда, рядом с тобой сидели люди, чтобы ты вела себя смирно. Сейчас я один. Поэтому, если где-то по пути нам придется остановиться на красный свет и ты начнешь кричать, чтобы тебя услышали, мне придется обойтись с тобой жестче, чем хотелось бы.
– Я не буду кричать.
– Хорошо. Но, пожалуйста, позволь мне объяснить. На пассажирском сиденье рядом со мной лежит пистолет с глушителем. Как только ты поднимешь крик, я возьму пистолет, обернусь и пристрелю тебя. Выкуп я все равно за тебя получу, мертвую или живую. Ты понимаешь?
– Да.
– Точно понимаешь?
– Да.
– Вот и хорошо. Я мог бы вставить тебе в рот кляп, но я этого не сделал. Мог бы засунуть в твой милый ротик резиновый мяч и залепить губы изолентой. Мог я это сделать?
– Да.
– Почему не сделал?
– Потому что знаешь, что можешь мне доверять, – отвечает она.
– Я надеюсь, что могу тебе доверять. И потому, что я человек надежды, который всю свою жизнь надеется и надеется, я не залепил тебе рот, Холли. Кляп, о котором я тебе говорил, очень эффективный, но приятного от него мало. Я не хочу, чтобы наши отношения омрачало что-то неприятное, в надежде, что мы отправимся в Гвадалупиту.
Она многому научилась за эти сутки, в том числе и обманывать.
Так что голос у нее не соблазнительный, а серьезный, в нем слышится уважение, она старается показать, что он зачаровал ее.
– Гвадалупиту, Робарте, Рио-Лючио, Пенаско, где твоя жизнь изменилась, и Чамисель, где она тоже изменилась, Эль-Валле, Вальсито, Лас-Трампас и Эспанолу, где твоя жизнь должна измениться вновь.
Какое-то время он молчит.
– Извини за доставленные неудобства, Холли. Все скоро закончится, а потом трансцендентность, если ты захочешь.
Глава 58
Архитектора оружейного магазина, видимо, вдохновляли бакалейные лавки из бесчисленных вестернов. Плоская крыша, оштукатуренные стены, крытая дорожка вдоль всего здания, широкое крыльцо, ожидающее, когда Джон Уэйн выйдет на него из магазина, в той же одежде, что и в «Искателях».
Митч казался себе отнюдь не Джоном Уэйном, а одним из второстепенных персонажей, которого должны убить минут через двадцать после начала фильма. Он сидел в «Хонде», на стоянке оружейного магазина, изучал пистолет, который привез из Ранчо-Санта-Фе.
На стали, если это была сталь, изготовители выгравировали слова, буквы, цифры. Некоторые ничего для него не значили. Другие, похоже, содержали важную информацию даже для того, кто не разбирался в оружии. Митч к таковым себя и относил.
Около мушки, на стволе выбили два слова: «Точная пристрелка». Ближе к предохранительной скобе спускового крючка – «ЧЕМПИОН» (эту надпись, похоже, нанесли лазером) и под ней – «К.45».
Митчу не хотелось передавать деньги, имея в своем распоряжении только семь патронов в обойме. Теперь он знал, что ему нужно купить патроны калибра 0,45 дюйма.
Семи патронов, возможно, и хватило бы. Перестрелки обычно затягивались только в фильмах. В реальной жизни кто-то стрелял первым, кто-то – в ответ, и четырех выстрелов вполне хватало для того, чтобы один из этих «кто-то» падал мертвым или раненым.
Покупка дополнительных патронов придавала уверенности чисто психологически. Но Митча это не волновало. Больше – не меньше. Кто знал, как там сложится, а запас карман не тянет.
На другой стороне ствола он нашел слово «СПРИНГФИЛД». Догадался, что это название фирмы-изготовителя.
А слово «ЧЕМПИОН» означало модель. То есть он держал в руках пистолет «ЧЕМПИОН» калибра 0,45 дюйма, изготовленный компанией «Спрингфилд».
В магазине ему не хотелось привлекать к себе внимание. Он надеялся держаться так, словно знал, за чем пришел и о чем говорит.
Достав обойму из рукоятки пистолета, он вытащил патрон. На гильзе нашел надпись «45АСР». Что означают эти буквы, не имел ни малейшего понятия.
Он вставил патрон в обойму, а обойму сунул в карман джинсов. Положил пистолет под водительское сиденье.
Из бардачка достал бумажник Джона Нокса. Совесть, конечно, возражала против использования денег мертвеца, но другого выхода не было. Его собственный бумажник забрали у него в библиотеке Джулиана Кэмпбелла. Он взял 585 долларов и вернул бумажник в бардачок.
Митч вышел из машины, запер автомобиль и прошел в оружейный магазин. Название «магазин» совершенно не соответствовало торговому заведению таких размеров. Ряды стендов и прилавков с самым разнообразным оружием терялись вдали.
За длинным прилавком с кассовым аппаратом стоял крупный мужчина с моржовыми усами. Судя по табличке на груди, звали его Роланд. К нему и обратился Митч.
– «Спрингфилд-чемпион», – кивнул Роланд. – Тот же «кольт коммандер», только из нержавеющей стали, не так ли?
Митч понятия не имел, так или нет, но подозревал, что Роланд свое дело знает.
– Совершенно верно.
– Обойма, ствол, выбрасыватель гильзы, все стандартное.
– Это классный пистолет. – Митч надеялся, что люди так и говорят об оружии. – Мне нужны три обоймы. Для стрельбы в тире.
Последнее предложение он добавил, потому что, по его разумению, людям дополнительные обоймы могли потребоваться только в том случае, если они хотели ограбить банк или пострелять по прохожим с колокольни.
Но у Роланда никаких подозрений не зародилось.
– И вы хотите взять целую коробку патронов для пистолета с точной настройкой?
Митч вспомнил надпись у мушки и кивнул: «Да, именно они мне и нужны».
– Вы не принесли пистолет? Мы бы сразу и посмотрели, подойдут ли они?
Митч не принес пистолет по одной причине: думал, что человека, который входит в магазин с пистолетом, примут здесь за грабителя. Ошибся.
– Я принес только это. – Он положил обойму на прилавок.
– Пистолет, конечно, лучше, но посмотрим, что можно сделать с этим.
Пятью минутами позже Митч заплатил за три обоймы и коробку патронов «45АСР».
Пока расплачивался и забирал патроны и обоймы, каждую секунду ждал, что завоют сирены тревоги. Он чувствовал, что все знали, кто он такой, и выжидали лишь удобного момента, чтобы наброситься на него. Определенно, нервы у него были недостаточно крепкими для нарушителя закона.
Уже собравшись выходить из магазина, он посмотрел в стеклянную дверь и увидел на автостоянке патрульную машину, которая блокировала его «Хонду». Коп стоял у водительской дверцы, вглядываясь через стекло в салон.
Глава 59
Присмотревшись, Митч разглядел, что на водительской дверце патрульной машины нет герба города, зато имеются название «Первая правоохранительная» и витиеватый логотип частной охранной фирмы. Так что мужчина в форме, который стоял у «Хонды», был частным охранником, а не полицейским.
Тем не менее «Хонда» могла заинтересовать его только по одной причине: он знал, что автомобиль объявлен в розыск. То есть слушал полицейское радио.
Охранник, который сознательно поставил свою машину так, чтобы «Хонда» не могла выехать с автостоянки, направился к оружейному магазину. Похоже, с тем чтобы пообщаться с водителем «Хонды».
Скорее всего, он приехал сюда по своим делам, и ему просто повезло в том, что Митч выбрал именно этот магазин для покупки патронов. Но теперь охранник уже настроился на арест разыскиваемого полицией гражданина и, видимо, готовился вкусить сладость славы.
Настоящий коп вызвал бы подмогу, прежде чем входить в магазин. Митч полагал, что ему стоит возблагодарить судьбу за то, что путь ему пересек охранник частной фирмы.
Стоянка дугой охватывала отдельно стоящее здание оружейного магазина с двух сторон, так что и входов в магазин было два. Митч попятился от двери центрального входа и быстрым шагом направился к другой.
Покинул магазин через боковой выход и поспешил к своей «Хонде», припаркованной неподалеку от центрального входа в магазин. Охранник уже скрылся за дверью.
Его машина, принадлежащая «Первой правоохранительной», загнала «Хонду» в ловушку, потому что передним бампером она чуть ли не упиралась в стальной рельс, ограничивающий автостоянку: за рельсом земля круто уходила вниз.
Не оставалось ничего другого, как оставить «Хонду» и искать другое транспортное средство.
Митч отпер водительскую дверцу, достал из-под сиденья «Спрингфилд-чемпион 45».
Когда закрывал дверцу, его внимание привлек человек, выходящий из оружейного магазина. Не охранник.
Митч открыл багажник, вытащил из ниши для запасного колеса белый пластиковый мешок. Положил в него пистолет и приобретенные в оружейном магазине обоймы и патроны, закрутил горловину мешка, захлопнул багажник и ушел.
Пройдя мимо пяти автомобилей, остановился между двумя внедорожниками. Заглянул в салон каждого в надежде, что кто-то из водителей оставил ключи в замке зажигания, но ему не повезло.
Быстрым шагом, но не бегом он направился через автостоянку к углу здания, из которого только что вышел.
Уже практически достигнув угла, периферийным зрением уловил движение у двери центрального входа. Повернувшись, увидел охранника, выходящего из магазина.
Он полагал, что охранник его не заметил. А в следующее мгновение уже скрылся за углом.
Здесь автостоянка заканчивалась низкой бетонной стеной. Митч перепрыгнул через нее и оказался на другой автостоянке, у кафе быстрого обслуживания.
Напоминая себе, что бегущий человек привлекает излишнее внимание, он пересек автостоянку, миновал автомобили, выстроившиеся в очереди к автоокну, в воздухе стоял запах выхлопных газов и картофеля фри, обогнул здание, подошел к еще одной низкой бетонной стенке, перемахнул и через нее.
Впереди лежал небольшой торговый центр, состоящий из шести или восьми магазинов. Он сбавил шаг, заглядывая в витрины, словно человек, отправившийся за покупками, благо миллион и четыреста тысяч, которые он прихватил с собой, позволяли ни в чем себе не отказывать.
Когда Митч подходил к концу квартала, с главного бульвара свернула патрульная машина с включенными мигалками на крыше и направилась в сторону оружейного магазина. За первой практически сразу последовала и вторая.
Митч свернул налево, в маленькую боковую улицу, держась подальше от бульвара. Вновь прибавил шагу.
Торговая зона, по размерам более чем скромная, закончилась. За ней находились улочки, застроенные жилыми домами.
В первом квартале с обеих сторон высились многоквартирные дома и кондоминиумы. Но дальше пошли двухэтажные дома на одну семью, иногда бунгало.
Вдоль мостовой росли огромные старые ного-плодники, так что тротуары чуть ли не полностью прятались в тени. В большинстве своем выкошенные лужайки зеленели, кусты на этих участках аккуратно подстригали, но, конечно, встречались и неухоженные участки, которые портили общее впечатление от улицы.
Митч понимал, что, не найдя его в оружейном магазине, полиция возьмется за окружающие кварталы. Через несколько минут на его поиски могли отправиться с полдесятка, а то и больше патрульных машин.
Он напал на полицейского. Таких обычно разыскивали в первую очередь. На этой улице большинство припаркованных автомобилей составляли внедорожники. Митч замедлил шаг, вглядываясь в салоны через стекло передней дверцы, надеясь увидеть оставленный в замке зажигания ключ.
Часы показывали 13.14. До назначенного времени обмена оставалось меньше двух часов, а он лишился колес.
Глава 60
Поездка длится примерно пятнадцать минут, и Холли, со связанными руками и повязкой на глазах, слишком занята обдумыванием планов на ближайшее будущее, чтобы кричать.
На этот раз, остановившись, ее сумасшедший водитель переводит ручку коробки передач в нейтральное положение, она это слышит, а потом ставит микроавтобус на ручник. Выбирается из кабины, оставив дверцу открытой.
В Рио-Лючио, штат Нью-Мексико, святая женщина, которую зовут Эрмина Какая-то, живет в сине-зеленом или сине-желтом домике с оштукатуренными стенами. Ей семьдесят два года.
Киллер возвращается, садится за руль, захлопывает дверцу. Микроавтобус трогается с места, проезжает футов двадцать, опять останавливается, и водитель выходит из кабины.
В гостиной Эрмины Какой-то сорок два или сорок три изображения святого сердца Иисуса, проткнутого шипами.
У Холли возникает идея. Идея смелая. И пугающая. Но вроде бы очень удачная.
Когда киллер возвращается и опять садится за руль, Холли догадывается, что он сначала открывал ворота, чтобы они могли куда-то въехать, а потом закрывал их.
Во дворе Эрмины Какой-то киллер зарыл «сокровище», которое старуха бы не одобрила. Холли задается вопросом, что это за сокровище, но надеется никогда этого не узнать.
Микроавтобус проезжает еще футов шестьдесят по неасфальтированной дороге. Мелкие камешки вылетают из-под колес, стучат о днище.
Он снова останавливается и на этот раз выключает двигатель.
– Мы на месте.
– Хорошо, – говорит она, стараясь делать вид, что она – не испуганная заложница, а женщина, у которой душа совершенствуется, поднимается на новый уровень.
Он отпирает заднюю дверцу и помогает Холли выйти из микроавтобуса.
Теплый ветер несет с собой едва заметный запах древесного дыма. Возможно, где-то на востоке горят каньоны.
Впервые за более чем двадцать четыре часа она чувствует на лице тепло солнечных лучей. Ей так хорошо, что хочется плакать.
Поддерживая ее за правую руку, он ведет ее по земле, среди сорняков. Потом они попадают на более твердую поверхность, появляется легкий запах лайма.
Они останавливаются, потом трижды повторяется какой-то странный приглушенный звук: тап, тап, тап, сопровождаемый хрустом дерева и скрежетом металла.
– Что это? – спрашивает она.
– Я пулями выбил замок, чтобы открыть дверь.
Он берет ее под локоток, словно галантный кавалер, и ведет в здание. Едва они переступают через порог, говорит:
– Скоро будем на месте.
Эхо их шагов подсказывает, что они в каком-то большом помещении.
– Такое ощущение, что мы в церкви, – говорит она.
– В каком-то смысле, – отвечает он. – Мы в кафедральном соборе несметного богатства.
Пахнет штукатуркой и опилками. Она слышит ветер, но стены, похоже, толстые, может, звукоизолированные, окна тройные, потому что голос ветра в помещении намного тише, чем на улице.
Они входят в помещение меньших размеров, с более низким потолком.
Остановив ее, киллер говорит: «Подожди», – и отпускает ее руку.
Она слышит знакомый звук, от которого падает сердце: звон цепи.
Здесь запах опилок не такой сильный, как прежде, но она помнит их угрозу отрезать ей пальцы и гадает: а не стоит ли в этой комнате циркулярная пила?
– Один миллион четыреста тысяч, – раздумчиво произносит она. – Для ищущих это хорошие деньги.
– Это хорошие деньги для всех, – отвечает он.
Он прикасается к ее руке, но она не дергается. Он фиксирует один конец цепи на ее левом запястье, второй – на чем-то еще.
– Когда приходится работать, на то, чтобы искать по-настоящему, времени практически не остается, – говорит она и, хотя знает, что это галиматья, надеется, что он принимает ее слова всерьез.
– Работа – это жаба, сидящая на наших жизнях, – отвечает он, и она понимает, что попала в десятку.
Он развязывает шарф, стягивающий ее руки, и она его благодарит.
Когда снимает повязку с глаз, щурится и моргает, привыкая к свету, и обнаруживает, что они находятся в доме, где идет ремонт.
Войдя в дом, он снова надел лыжную маску-шапочку. Он, по крайней мере, притворялся, что она могла предпочесть ему своего мужа и тогда он оставил бы их в живых.
– Здесь была бы кухня, – говорит он.
Для кухни помещение огромное, может, пятьдесят на тридцать футов, здесь можно приготовить еду для многочисленных гостей. Выложенный плитами известняка пол покрыт пылью. Стены оштукатурены, но не покрашены, полки, шкафы, кухонное оборудование не установлены.
Металлическая труба диаметром в два дюйма, возможно газовая магистраль, выходит из стены. Одним концом цепь за эту трубу и зацеплена. На срезе трубы металлическая заглушка, диаметром на добрый дюйм больше самой трубы, так что цепь соскользнуть с нее не может.
Длина цепи – восемь футов. Холли может сидеть, стоять, даже немного ходить.
– Где мы? – спрашивает она.
– В доме Тернбриджа.
– Ясно. Но почему? Что-то тебя с этим домом связывает?
– Я побывал здесь несколько раз, – говорит он, – хотя входил в дом более незаметно, не вышибал замки. Он притягивает меня. Он все еще здесь.
– Кто?
– Тернбридж. Он не ушел. Душа его по-прежнему в этом доме, сидит тихонько, как один из десяти тысяч валяющихся на полу дохлых жучков.
– Я думала об Эрмине из Рио-Лючио, – меняет тему Холли.
– Эрмине Лавато.
– Да, – кивает она, словно раньше забыла фамилию. – Я могу буквально видеть комнаты ее домика, выкрашенные в разные, но успокаивающие глаз цвета. Не знаю, почему я о ней думаю.
Из-под лыжной шапочки-маски его сине-серые глаза пристально всматриваются в нее.
Закрыв глаза, с висящими как плети руками, обратив к потолку лицо, она шепчет:
– Я могу видеть стены ее спальни, увешанные изображениями Святой Матери.
– Их сорок два, – уточняет он.
– И горят свечи, не так ли? – предполагает она.
– Да, свечи в стаканчиках-подсвечниках.
– Это прекрасная комната. Она там счастлива.
– Она очень бедна, но счастливее любого богача, – подтверждает он.
– И кухня у нее словно из 1920-х годов, там пахнет жарящейся курицей. – Холли глубоко вдыхает, словно наслаждаясь запахом, потом медленно выдыхает.
Он молчит.
Открыв глаза, Холли продолжает:
– Я никогда там не была, я никогда с ней не встречалась. Почему я не могу изгнать из своих мыслей ее саму и ее дом?
Его молчание уже тревожит ее. Она боится, что переиграла, задела не ту струну.
Наконец он говорит:
– Некоторые люди, которые никогда не встречались, могут мысленно входить в резонанс друг с другом.
– Входить в резонанс, – задумчиво повторяет она.
– С одной стороны, вы вроде бы живете в разных штатах, с другой – близкие соседи.
Если Холли правильно его оценивает, то вызывает у него скорее интерес, чем подозрения. Разумеется, расчет на то, что она правильно его оценивает, может оказаться фатальной ошибкой.
– Странно, – говорит она и подводит черту под этой темой.
Он облизывает обкусанные губы, раз, второй, третий.
– Мне нужно кое-что сделать, чтобы подготовиться к встрече с твоим мужем. Извини, что пришлось посадить тебя на цепь. Это ненадолго.
После того, как он ушел из кухни, она вслушивается в его шаги в других комнатах.
Холли начинает трясти. Ей не удается сразу унять дрожь, и звенья цепи тихонько позвякивают, ударяясь друг о друга.
Глава 61
Митч, укрываясь в тени гнущихся под ветром ногоплодников, заглядывая в стекла, в конце концов начал проверять дверцы припаркованных у тротуара автомобилей. Обнаруживая, что они не заперты, всякий раз открывал, забирался в салон.
Если ключей в замке зажигания не было, искал их в углублении для чашки на консоли или за солнцезащитным щитком. Не находя, захлопывал дверцу и двигался дальше.
Рожденная из отчаяния, собственная храбрость поражала Митча. Поскольку патрульная машина могла в любой момент вырулить из-за поворота, ему бы следовало прятаться, а не залезать в чужие автомобили.
Он надеялся, что местные жители не объединены в группы охраны общественного порядка. Иначе полицейский-инструктор едва ли не на первой встрече сказал бы им, что прежде всего им следует обращать внимание и сообщать в полицию о таких вот подозрительных личностях.
В этой части Южной Калифорнии, в территориальных границах Ньюпорт-Бич, славящегося крайне низкой преступностью, очень уж многие местные жители запирали свои автомобили. Их паранойя постепенно начала выводить Митча из себя.
Пройдя более двух кварталов, он увидел впереди припаркованный на подъездной дорожке «Лексус» с работающим на холостых оборотах двигателем, с открытой водительской дверцей. За рулем никто не сидел.
Открытыми были и гаражные ворота. Митч осторожно подошел к автомобилю, но в гараже тоже никого не увидел. Должно быть, водитель вернулся в дом за чем-то забытым.
О краже «Лексуса» сообщили бы через несколько минут, но его поиски начались бы не сразу. Заявление о краже автомобиля – это процесс, требующий времени. Бюрократическая машина нигде и никогда сразу не включалась в работу.
Возможно, у него была пара часов до того момента, как «Лексус» попал бы в список угнанных автомобилей. Больше двух часов Митчу и не требовалось.
Поскольку автомобиль стоял передним бампером к улице, он скользнул за руль, бросил мешок для мусора на пассажирское сиденье, захлопнул дверцу, выкатился с подъездной дорожки, повернул направо, подальше от бульвара и оружейного магазина.
На углу, игнорируя знак «Стоп», снова повернул направо и проехал треть квартала, прежде чем с заднего сиденья раздался дребезжащий голос:
– Как тебя зовут?
В углу сидел старик. В зеленых, как бутылочное стекло, очках, со слуховым аппаратом, в штанах, натянутых чуть ли не до груди. Выглядел он лет на сто, ссохшийся от времени.
– Ага, ты – Дебби, – старик сам ответил на свой вопрос. – Куда едем, Дебби?
Преступление вело к новому преступлению, и Митч убеждался в этом на собственном опыте: он не просто украл автомобиль, но и похитил человека.
– Мы едем в пирожный магазин? – спросил старик, в голосе послышалась надежда.
Возможно, он страдал болезнью Альцгеймера.
– Да, мы едем в пирожный магазин, – ответил Митч и на следующем повороте вновь повернул направо.
– Я люблю пирожные.
– Все любят пирожные.
Если бы его сердце не колотилось так сильно, что болели ребра, если бы жизнь жены не зависела от его свободы, если бы он в любой момент не ожидал встречи с полицией, если бы он не ожидал, что сначала они начнут стрелять, а уж потом зачитывать ему его гражданские права, он мог бы найти все это забавным. Но в сложившейся ситуации находил не забавным – сюрреалистическим.
Читать бесплатно другие книги:
