Потерянные души Кунц Дин

Глава 57

Пропустив завтрак из-за Чанга, пропустив ленч из-за необходимости телепортироваться в Монтану и начать охоту на монстра, выпив только по чашечке кофе и съев по одному печенью в доме Эрики, отделенные тысячью миль от несравненных клецок с яблоками Мэри Маргарет, Карсон и Майкл решили, что они устроят себе ранний обед, как только зарегистрируются в «Фоллс-инн».

По-прежнему в калифорнийской одежде – понимая, что негоже появляться в ресторане в водонепроницаемых, утепленных спортивных костюмах и лыжных ботинках – они, дрожа на осеннем ветру, отшагали два квартала, отделяющих отель от «Кафе Энди Эндрюса». Их встретил выложенный медными пластинами потолок, стены, отделанные сосновыми панелями, скатерти в красно-белую клетку. Чистое и уютное местечко, тихая гавань в безумном мире.

Полицейские в Новом Орлеане, потом детективы отдела расследования убийств и, наконец, частные детективы в Сан-Франциско, они всегда добивались наилучших результатов, когда работали на полный желудок. В голове Карсон – и Майка тоже – полицейская работа и сытная еда составляли единое целое. Вкусная, с аппетитом съеденная пища помогала им легко и непринужденно ловить самых опасных преступников. Соответственно, если ты не ловил преступников, скажем, заполнял за столом бесконечные отчеты или, прости Господи, тебя отправили в отпуск, даже самые изысканные блюда утрачивали вкус.

Прежде чем они сели за столик, Карсон поняла, что у «Кафе Энди Эндрюса» немало плюсов. Рот заполнился слюной от ароматов, пропитавших воздух и вида еды на тарелках других посетителей. Желудок затрепыхался, колени подогнулись.

Они заказали бутылку превосходного калифорнийского «каберне»: что бы ни задумал Виктор-клон, едва ли он собирался в этот вечер, только чуть позже, взорвать атомную бомбу на перекрестке Беатут-авеню и Коди-стрит или совершить другую пакость такого же масштаба, а потому они могли немного расслабиться. Исходили из того, что клон так же обуян гордыней, как и его создатель, и эксперименты клона будут вновь и вновь заканчиваться неудачей, хотя он по-прежнему будет стремиться к господству над миром.

– Мне нравится Рейнбоу-Фоллс, – поделился своими первыми впечатлениями Майкл.

– Приятный городок, – согласилась Карсон.

Майкл указал на две пары, которые сидели за разными столиками.

– Мы могли бы надеть наши водонепроницаемые, утепленные спортивные костюмы.

– Или ковбойские шляпы, – Карсон говорила о других посетителях.

– Мода на готику здесь не прижилась.

– И мотоциклетные банды, похоже, не в почете.

– И украшения для носа – тоже.

– Это меня как раз не волнует, – заметила Карсон.

– Если б мы жили здесь, Скаут могла бы стать участницей родео.

– Меня это устроило бы. Участники родео иной раз становятся президентами[38].

– Она будет вести предвыборную кампанию под слоганом: «Ни один бык не сбросит меня, и я не сброшу быка».

– Если, конечно, страна доживет до того времени, когда она сможет баллотироваться в президенты.

Заказали они одно и то же: мясной рулет с зелеными перчиками чили и сырным соусом, подающийся с горой жареного картофеля, нашинкованным перцем, кукурузным хлебом и таким количеством взбитого масла, что его хватило бы для смазки восемнадцатиколесного трейлера.

Все было такое вкусное, что несколько минут оба молчали. Потом Майкл спросил:

– Ты не помнишь, в меню они указали фамилию и адрес кардиолога?

– В таких маленьких городках кардиологов нет. Здесь сразу звонят в «Рото-рутер»[39].

Когда тарелки унесли и Карсон с Майклом допивали вино, в кафе вошла молодая женщина. Она пересекла зал, направляясь к столику у стены, не дождавшись, пока старшая официантка найдет ей место. Возможно, она относилась к завсегдатаям, которые имели определенные льготы, но что-то в ее поведении говорило об обратном.

– Симпатичная девушка, – отметил Майк.

– Что еще, Казанова?

– Какая-то она напряженная.

– Ты не подразумеваешь – пьяная?

– Я подразумеваю – деревянная… судя по тому, как эта симпатяга движется.

Женщина села, сложив руки на коленях. Застыла, уставившись в никуда.

– Майкл, с ней что-то не так.

– Может, выдался неудачный день.

– Посмотри, какая она бледная.

– И что это за украшение для лица? – спросил Майкл.

– Где? На виске?

Официантка подошла к столику женщины.

– Такого украшения я еще не видел, – Майкл не отрывал глаз от женщины.

– Каким образом оно держится? – задала Карсон логичный вопрос.

– Люди уже начали приклеивать вещи к лицам?

– Жизнь становится для меня слишком уж странной, – и слова Карсон прозвучали, как заклинание, открывшее доступ в мир новым странностям.

Глава 58

Потолок между сосновыми балками оштукатурили, а серые коконы свешивались с балок на толстых, бугорчатых серых веревках. Поначалу коконы казались влажными, поблескивали жирноватой влажностью, как подгнивающие листы капусты или салата, но потом Намми увидел, что они совсем и не влажные. Они выглядели влажными именно из-за того, что поблескивали, но поблескивали не ярко, как лампочки на рождественской ели, а тускло, зловеще, как… ничего подобного раньше он не видел.

Намми остался в дверях, но мистер Лисс шагнул к зловещепоблескивающим мешкам.

– Здесь у нас что-то особенное, парень. Что-то серьезное.

– Можете взять их все, – ответил Намми. – Мне они не нужны.

Коконы висели на расстоянии друг от друга, поэтому, когда мистер Лисс обходил первый по кругу, ему приходилось поворачиваться спиной к остальным, и Намми это нервировало.

– Они выглядят влажными, но они не влажные, – сообщил ему мистер Лисс. – Что-то еще происходит на поверхности.

– Я люблю фильмы, где люди много смеются и происходит что-то хорошее, – сказал Намми.

– Перестань пороть чушь, Персиковое варенье, я пытаюсь все это обдумать.

– Я хочу сказать, – Намми сунул руки в карманы нового синего пальто и сжал пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь, – что я не люблю фильмы, где людей что-то ест. Я их выключаю или меняю канал.

– Это реальность, парень. У нас только один канал, и единственный способ его поменять – умереть.

– Это же несправедливо. Близко не подходите.

Мистер Лисс тем не менее приблизился к кокону, наклонился, чтобы получше его рассмотреть.

– Я могу сказать плохое слово, – добавил Намми. – Все шесть. Мне хочется их сказать.

– Поверхность все время шевелится, – поделился мистер Лисс своими наблюдениями. – Пребывает в непрерывном движении, словно это шар из самых крохотных муравьев, какие только бывают, но это не муравьи.

– Внутри что-то есть.

– Блестящий вывод, Шерлок.

– И что это значит? – спросил Намми.

– Это значит, да, внутри что-то есть.

– Я вам так и сказал.

– Любопытно. Что произойдет, если я его ткну? – и мистер Лисс приблизил конец длинного оружия к кокону.

– Не трогайте его, – предупредил Намми.

– Всю жизнь трогал все, что хотелось потрогать.

– Пожалуйста, не трогайте, сэр, – взмолился Намми.

– С другой стороны, это не какая-то чертова пиньята[40].

Потолок скрипнул, словно балки с трудом выдерживали вес коконов.

– Вот это я слышал внизу. А вы мне сказали… вы мне сказали, что это старый дом, а они скрипят.

– Они скрипят. Просто у нас другой случай.

Когда мистер Лисс отступил от кокона, не ткнув его стволом оружия, Намми с облегчением вздохнул, но настроение у него не улучшилось.

– Как жаль, что здесь нет Нормана.

– Да, конечно, набивная игрушечная собака в полной мере обеспечила бы нашу безопасность.

Чем больше Намми смотрел на коконы, тем сильнее крепло его убеждение в том, что они выглядят… зрелыми. Раздутыми от зрелости и готовыми лопнуть.

– Странное дело, – мистер Лисс тоже смотрел на коконы. – У преподобного и его жены было четверо детей, так почему коконов только три, а не шесть?

На мгновение Намми не понял, но потом до него дошло, и он об этом пожалел.

– Может, в другой комнате еще три мешка, – предположил мистер Лисс.

– Нам пора уходить.

– Еще нет, Персиковое варенье. Я должен осмотреть остальные комнаты. Ты следи за этими кулями и кричи, как только что-то начнет происходить.

Мистер Лисс проскользнул мимо Намми в коридор, прежде чем Намми понял, что делает старик.

– Нет, подождите, я не могу остаться здесь один.

– Ты будешь стоять здесь на страже, Персиковое варенье, и не отрывать от них глаз, а не то, клянусь Богом, я пущу в ход этот помповик. Я оторву тебе голову, и она заскачет по ступеням, как баскетбольный мяч. Я проделывал это больше раз, чем могу сосчитать. Ты хочешь, чтобы я поиграл в баскетбол твоей головой, парень?

– Нет, – ответил Намми, но не смог заставить себя добавить «сэр».

Мистер Лисс двинулся по коридору второго этажа, заглядывая в другие комнаты.

За этот день Намми не раз и не два хотелось, чтобы мистер Лисс оставил его одного и ушел, но теперь, когда это произошло, ему очень, очень недоставало старика.

Потолок в спальне вновь заскрипел, казалось бы, что скрипы эти должны были вызывать появление трещинок на штукатурке между балками, но никаких трещинок Намми не видел.

Что бы ни случалось в любой из дней после ухода бабушки, с какими бы ужасными сложностями ни приходилось ему сталкиваться, если Намми хорошенько думал о том, что должен сделать, он обязательно вспоминал нужные слова бабушки, которые помогали ему без проблем решить любую проблему. Но бабушка никогда ничего не говорила об инопланетных монстрах, которые оставляли после себя гигантские коконы.

В других комнатах мистер Лисс открывал и закрывал двери. Ни разу не издал внезапный крик, и это следовало расценивать как добрый знак.

Наконец старик вернулся.

– Только эти три. Ты подожди здесь, а я схожу вниз, поищу, чем их можно сжечь.

– Пожалуйста, пожалуйста, я не хочу здесь оставаться.

– Мы несем ответственность перед человечеством, парень. Не можем мы просто уйти и позволить какой-то хрени вылупиться из этих яиц.

– Им не понравится, что их сжигают.

– Меня совершенно не волнуют предпочтения инопланетных жуков, и тебя они не должны волновать.

– Вы думаете, они жуки?

– Я не знаю, кто они, но точно знаю, что они мне не нравятся. И помни – немедленно кричи, если что-то начнет происходить.

– А что может начать происходить?

– Что угодно.

– И что мне кричать?

– «На помощь». По-моему, дельная мысль.

Мистер Лисс вновь поспешил в коридор и сбежал по лестнице, оставив Намми в одиночестве на втором этаже. Ну, не совсем в одиночестве. У него складывалось впечатление, что существа в коконах слушают его.

Потолок скрипнул.

Глава 59

Бледная брюнетка с серебряным украшением на лице сидела через два столика от Карсон и Майкла. Тот столик обслуживала та же веселая, рыжеволосая официантка. Звали ее Тори.

Карсон услышала ее вопрос, обращенный к женщине.

– Рада видеть тебя, Дениз. Как жизнь этим вечером?

Дениз не ответила. Сидела, как и прежде, с прямой спиной, положив руки на колени, глядя в никуда.

– Дениз? Ларри придет? Дорогая? Что не так?

Когда Тори осторожно коснулась плеча брюнетки, Дениз отреагировала мгновенно. Ее правая рука поднялась с колена, ухватила Тори за запястье.

В удивлении Тори попыталась вырваться.

Но Дениз крепко держала официантку.

– Помоги мне, – говорила она сипло, растягивая слова.

– Господи! Дорогая, что с тобой случилось?

Карсон увидела тонкую струйку крови, появившуюся из-под серебряной пуговицы на виске брюнетки.

Едва только Тори возвысила голос, спросив, знает ли кто из посетителей кафе, как следует оказывать первую помощь, Карсон и Майкл поднялись и подошли к ней.

– Все хорошо, Дениз, – заверил ее Майкл, мягко отрывая пальцы брюнетки от запястья официантки. – Мы здесь, мы вам поможем.

Но она, похоже, чувствовала, что ее куда-то уносит, и хотела за что-то зацепиться, потому что теперь схватилась за руку Майкла так же крепко, как только что держалась за руку Тори.

– Что с ней такое? – голос официантки дрогнул.

– Вызовите «Скорую».

– Да. Конечно, – согласилась Тори, но не двинулась с места, охваченная ужасом, и только повторная команда Майкла заставила ее броситься к телефону.

Отодвинув стул от стола, сев на краешек, чтобы оказаться лицом к лицу с брюнеткой, Карсон взяла обмякшую левую руку женщины в свои, прижала два пальца к лучевой артерии на запястье.

– Дениз? Поговорите со мной, Дениз?

Майкл разглядывал серебристую полусферу, из-под которой сочилась темная кровь.

– Не знаю, что лучше, положить ее или пусть сидит? И что это за хреновина?

– Пульс учащенный, – сообщила Карсон.

Несколько человек поднялись из-за столиков. Видя, что Майкл и Карсон знают, что делают, подойти не решались.

Глаза женщины оставались остекленевшими.

– Дениз? Вы меня слышите?

Взгляд Дениз сфокусировался на Карсон. Темные глаза наполняло отчаяние, начисто лишенное хоть какой-то надежды, и от этого взгляда Карсон прошиб холодный пот.

– Она взяла меня, – просипела Дениз.

– «Скорая» уже едет, – заверила ее Карсон.

– Она стала мной.

– Прибудет с минуты на минуту.

– Но это не я.

Пузырь крови надулся на левой ноздре.

– Держитесь, Дениз.

– Скажите моей малышке.

– Малышке?

– Моей малышке, – в голосе прибавилось эмоций.

– Хорошо. Конечно.

– Я – это не я.

Пузырь надулся и лопнул. Из носа хлынула кровь.

Шум привлек внимание Карсон ко входной двери ресторана. Вошли трое мужчин. Двое – в полицейской форме.

«Скорая» не могла приехать так быстро. Мужчина в гражданском не выглядел фельдшером.

Он остался у двери, словно охраняя ее, тогда как копы направились к Дениз. «Банди» и «Уотсон», прочитала Карсон под их полицейскими бляхами.

– Она ранена, – объяснил им Майкл. – Гвоздь или что-то такое. Не знаю, как далеко он проник в мозг.

– Мы знаем Дениз, – ответил Банди.

– Очень сильная тахикардия, – добавила Карсон. – Пульс невероятно частый.

– Мы отвезем ее в больницу. – Уотсон потянул за спинку стула Карсон, побуждая ее встать и не загораживать дорогу.

– «Скорая» уже едет, – сообщил копам Майкл.

– Пожалуйста, возвращайтесь к своему столику, – вежливо предложил им Банди.

Но Дениз не отпускала руку Майкла, поэтому он не сдвинулся с места.

– Она испугана, мы можем побыть с ней.

Банди посмотрел на Дениз.

– Отпусти руку.

Она тут же отпустила руку Майкла.

– А теперь, пожалуйста, возвращайтесь к своему столику, – услышали они уже от Уотсона. – Мы ею займемся.

Встревоженная холодным безразличием копов, Карсон не уходила от столика Дениз.

– Пора идти, Дениз. – Уотсон взял ее за руку. – Пойдем с нами.

– Но у нее идет кровь, – запротестовала Карсон. – Это же повреждение мозга. Ей нужен врач.

– Мы доставим ее в больницу до того, как «Скорая» приедет сюда, – ответил Уотсон.

Дениз встала.

– Ее надо везти очень осторожно, – поддержал жену Майкл.

Светло-серые глаза Уотсона напоминали полированные камни. И губы были совсем бледными.

– Она ушла, не так ли?

– Ушла?

– Они пришла сюда сама. Она сможет и уйти. Мы знаем, что делаем.

– Вы вмешиваетесь в работу полиции, – предупредил Банди, – а эта женщина получит помощь, которая ей необходима.

Карсон видела, что правая рука Банди сжимает баллончик с перечным газом, который висел на его ремне. Знала она, что Майкл тоже это видит.

В своем номере в «Фоллс-инн» они распаковали и зарядили пару пистолетов. Сейчас пистолеты лежали в плечевых кобурах, у нее под блейзером, у Майкла – под пиджаком спортивного покроя.

Они находились в Монтане, и местные правоохранные органы, скорее всего, уважали лицензии на право ношения оружия, выданные в других штатах, но полной уверенности у нее не было. Прежде чем вооружаться на территории, находящейся под другой юрисдикцией, им следовало побывать в местном полицейском участке, показать свои документы и все согласовать.

Если бы их вывели из строя перечным газом и заковали в наручники, они попали бы за решетку, как минимум на двадцать четыре часа. Пистолеты у них изъяли бы. А в мотеле полиция нашла бы и конфисковала помповики «Городской снайпер» и многое другое запрещенное оружие.

И даже если бы их освободили под залог, то они остались бы обезоруженными, причем клон Виктора знал бы об их присутствии в городе. Учитывая отношение Уотсона и Банди и их необычное поведение, Карсон заподозрила, что полиция или куплена Виктором, или целиком состоит из его созданий.

Майкл поднял руки, словно сдаваясь.

– Извините. Извините. Мы только тревожились из-за этой женщины.

– Тревожиться предоставьте нам, – отчеканил Уотсон.

– Возвращайтесь к столику, – повторил Банди.

– Пошли, Дениз, – скомандовал Уотсон.

Уже сдвинувшись с места, Дениз встретилась взглядом с Карсон и прохрипела: «Моя малышка».

– Конечно, – пообещала Карсон.

Пока они с Майклом возвращались к столику, Уотсон и Банди вели Дениз через ресторан. Дениз шла с прямой, как доска, спиной, вскинув голову, на прямых ногах, словно канатоходец, глядя прямо перед собой.

У двери мужчина в штатском взял Дениз за свободную руку. Он и Уотсон вывели ее из ресторана в темную и теперь ставшую угрожающей октябрьскую ночь.

Банди посмотрел на Карсон и Майкла, когда они с неохотой садились за столик. На мгновение задержал на них взгляд, словно хотел зафиксировать в памяти их лица, потом вышел за дверь.

Глава 60

Ахерны жили в Низине, в коттедже, который стоял посреди достаточно большого участка и не производил впечатления развалюхи. Краска со стен не облезала, ступени парадного крыльца не проваливались. Лужайку вовремя выкашивали, кусты подстригали, а забор из штакетника не зиял дырами. Наличники и резной узор по свесу крыши крыльца придавали очарование маленькому домику.

Управляемый таймером, на крыльце горел фонарь. В остальном дом стоял темным.

Напротив коттеджа, на другой стороне улицы, заросли сорняков окружали почерневший от копоти бетонный фундамент дома, сгоревшего пятью годами раньше. Там же стоял дощатый сарай под крышей из ржавого железа, с сорванной дверью.

Подозревая, что сотрудники больницы, поняв, что Тревис сбежал, могли приехать сюда на его поиски, он и Брюс Уокер спрятались в пустом сарае.

Когда Грейс Ахерн подъехала бы на своей «Хонде», они перехватили бы ее на улице, до того, как мать Тревиса успела бы припарковаться под навесом у дома. И она отвезла бы их к другу Брюса, где они могли получить столь необходимую помощь.

В сарае пахло ржавчиной, гниющим деревом и мочой, а также чем-то еще. Похоже, какое-то животное умерло здесь и практически полностью разложилось. Ветерок, очищающий воздух от запахов, определенно не помешал бы, но ночь замерла без единого дуновения.

Завернутый в больничное одеяло, которое определенно стало тоньше с тех пор, как он снял его с кровати, Брюс не очень мерз, но и не мог согреться. Ночной воздух покусывал его за голые лодыжки, и холод поднимался по икрам.

Пока они ждали, истории Тревиса о матери показывали, что женщина она уникальная, решительная и неукротимая, скромная и жертвенная, с неиссякаемой способностью любить. Хотя мальчик, как и все мальчики, не говорил, что любит ее всем сердцем, обожание проступало в каждом его слове.

Но чем дольше они ждали, тем меньше говорил Тревис. Вероятно, вопрос, когда Грейс Ахерн приедет домой, сменился другим: а приедет ли она вообще?

– Она не могла сразу поехать в больницу, – настаивал мальчик. – Она считает, что от нее дурно пахнет после целого дня, проведенного на кухне. Так она сама и говорит – дурно пахнет. Она принимает душ, а в больницу едет после шести.