Фантом Сенчугов Андрей

– Я не про производство.

– И я тоже.

Говорить о Хори больше не имело смысла.

– А с Балабаном-то что? – спросил Андрей, – ты на это дело конкретно махнула рукой?

– Ну, почему? Я узнала все, что хотела.

– И что ты узнала?

– Если интересуешься, спроси у Оаны – это ее секреты.

– Ладно, спрошу при случае… давай тогда вернемся к делам российским. За Димой заезжать будем?

– А зачем? Мне денег на билет хватит?

– От трехсот баксов еще и останется.

– Вот и хорошо. Что останется, тебе отдам. За что ж ты меня возил, кормил-поил?..

Андрей пропустил последнюю фразу мимо ушей и вернулся к прерванной теме.

– Все же надо заехать. Как ни крути, я затащил его сюда, я должен и обратно отправить.

Ира вдруг подумала, что не может вспомнить Димино лицо. Ей показалось, что встретив на улице, она его просто не узнает, как будто пребывание на cabana отгородило ее от прошлого; дало толкование мира, с которым прошлая жизнь стала не только неинтересной, а, вроде, и не принадлежащей ей.

– Жизнь – игра, – сказала она, откликаясь на свои внутренние ощущения, – только у одних она заканчивается на «дураке», а другие переходят на шахматы.

– Мать, а ты философ! – Андрей посмотрел на нее удивленно, – это ты сама придумала или подсказал кто?

– Что? – не поняла Ира.

– Ну, про «дурака» и шахматы.

– Наверное, сама, – она закрыла глаза, показывая, что ни о чем больше говорить не собирается.

Дальше они так и ехали молча, пока Андрей не остановился у «Модерна».

– Пойдешь наверх? – спросил он.

– Лучше в машине посижу.

– Как хочешь.

Ира смотрела вдоль пустой заснеженной улицы. Серые засыпанные снегом дома, деревья, автомобили; вывески, на которых из-за снежных шапок, с трудом просматривалась буквы… Подумала, что сегодня покинет этот мрачный город и больше никогда сюда не вернется. Ей стало жаль – жаль не того, что уезжает, а того, что он такой мертвый и серый …дома меня ждет та же мертвость и серость чужой квартиры, такие же занесенные снегом улицы… а так хочется радости!..

Единственным ярким пятном всплывала в памяти желтая куртка Хори, но она стала далекой, как хороший добрый сон, который снится только раз, и больше его невозможно вызвать никакими усилиями разума. Ведь сны не подчиняются нам, если только их не внушает нам кто-то свыше. …Как его зовут – Оле Лукойе?.. Или этот обслуживает только детей?.. Значит, Александр Балабан… – она усмехнулась. Перевела взгляд на большую стеклянную дверь отеля, возле которой курили два наших туриста (Ира решила, что они «наши» по добротным пушистым шапкам и опухшим лицам, срочно требующим пива).

Андрей плюхнулся на сиденье и зло хлопнул дверцей.

– Такое впечатление, что стриптиза в Воронеже нет!..

– Он там не бывает.

– Заметно. Нашел европейский центр развлечений!.. Не замечала, у него с головой все в порядке?.. Представляешь, сейчас он похмеляется с каким-то придурком; домой ехать отказывается, а вечером опять собирается в «Dorobanti». Но главное, чем он там занимается!..

– Чем? – спросила Ира безо всякого интереса.

– Он преследует одну девушку из шоу! Рвется в гримерку, пытается сорвать маску, караулит у выхода. Она уже заявила в полицию, но они здесь все продажные сволочи – он денег кинет, и они только смеются… Ты б его видела!.. Небритый, щеки ввалились, глаза горят!.. Вылитый псих… но пока деньги есть, его терпят… ну, и черт с ним!.. – Андрей повернул ключ зажигания, – пусть тогда сам выбирается, а тебе, между прочим, он просил передать, что ты можешь уезжать.

– Блин, а я мучилась, разрешит ли?.. – Ира расхохоталась.

– Ну, разрешил. А когда вернется, он сам тебя найдет.

– Бесполезно, – Ира чуть не ляпнула – одного маньяка с меня вполне достаточно.

– Это уже ваше личное дело. Разбирайтесь сами, – Андрей резко развернулся и газанул так, что снег брызнул из-под колес, – поехали за билетом… Нет, козел, охамел совсем!.. Он, оказывается, тут уже лучше меня ориентируется!.. Тоже мне, «крутое яйцо»!..

Ира вспомнила, что дома Дима не выглядел «крутым» …Хотя, может, здесь он вырвался из-под влияния Александра Балабана и проявляет свою собственную гнусную сущность?..

Валя лежала в постели. Сегодня ночью все было совсем по-другому. Это «по-другому» оказалось еще более потрясающим, хотя вчера казалось, что ничего прекраснее быть уже не может. Оказывается, может. Если и дальше будет продолжаться также по нарастающей, наверное, она сойдет с ума от счастья. Все тело ныло в сладостной истоме, и подняться не было никаких сил. Валя посмотрела на часы и поняла, что если не встать сейчас, то на работу можно будет уже не ходить.

С трудом опустила ноги. Голова закружилась – пришлось запрокинуть ее назад, и снова рухнуть на подушку. Такого с ней не бывало никогда – будто кто-то высосал из нее все жизненные соки, но, тем не менее, состояние было настолько воздушным, что, казалось, даже легкий сквознячок может поднять ее и вынести… например, в кухню. …Надо хотя бы позвонить и сказать, что я заболела… знали бы они, какая это замечательная болезнь!..

Дорога до Воронежа показалась Ире не такой уж долгой. Только на вокзале в Москве она сочла нужным купить книжечку с кроссвордами, и то отгадала всего лишь один или два. В основном, она лежала на полке, пытаясь осмыслить события последних дней и решить, можно ли верить в их реальность. То есть, она, действительно, побывала во всех этих городах, названий которых теперь уже не помнила, провела двое суток в горном домике, познакомилась с массой людей – это совершившийся факт, не требующий переосмысления, а, вот, все, что поведала Оана?.. В это надо, либо верить, и тогда ее жизнь может двинуться в совершенно непредсказуемом направлении, либо нет. И дело совсем не в Александре Балабане – вопрос с ним закрыт окончательно, так же как и вопрос возвращения в Димин дом. Оставался вопрос самой возможности существования фантомов, а это в корне меняло принципы деторождения, воспитания, генетических кодов… это же совершенно другое построение мира! Хотя проблема деторождения касалась ее чисто умозрительно, оставалась еще правдивость предсказаний потусторонних сил. Это интересовало ее гораздо больше. Она вспомнила Хори в канареечной куртке, смотрящего ей вслед…

…Бухарест… Это не из Юго-Западного района переехать в Северный… – Ира тряхнула головой, отгоняя наваждение, – о чем я?.. Меня еще никто никуда не звал. И, скорее всего, не позовет. Я исчезла, и вместе с этим исчезли мысли обо мне. Сколько раз такая формула уже проверена практикой. И даже, если я сама начну писать и звонить туда, все равно ничего не изменится, если только… если только не права Оана вместе со своим привидением. Вот это, хорошо бы выяснить, только как?..

Ира вышла из поезда, и ей показалось, что она никуда и не уезжала – настолько все было до противности знакомо. Впервые она почувствовала, что этот город раздражает ее. То, что раньше казалось легким ностальгическим трепетом, превратилось в протест, вызванный именно своей обыденностью – здесь нет тайны, и поэтому не может произойти ничего нового. Здесь может быть только так, как уже было, а ничего хорошего в ее жизни, в сущности, и не было.

На привокзальной площади троллейбусы, как всегда, не ходили, потому что первый из них – ярко красный «вожак» стоял, уткнувшись в небо вывернутыми рогами. Денег на такси у нее не осталось после обеда в Москве, поэтому Ира пошла к остановке маршруток. На первой же она увидела табличку «Северный район» и не стала дочитывать остальное, быстро запрыгнув в салон. Водитель, казалось, только этого и ждал. Микроавтобус тронулся, но почему-то поехал совсем в другую сторону.

– Это же в Северный? – уточнила Ира у сидевшего рядом мужчины, – куда-то мы не в ту сторону едем.

– Она всегда так ходит, – мужчина пожал плечами.

…Блин, я и не знала такого маршрута!.. Она смотрела в окно и неожиданно сообразила, что сейчас поедет мимо Диминого дома. Даже не задумываясь, зачем это делает, она попросила остановить на знакомой остановке; уверенно зашла в сад, и только у двери остановилась. Хотела воспользоваться ключом, который все еще висел на брелке, но раздумала. Ей не хотелось скандалов и выяснений отношений – она пришла лишь уточнить одну маленькую деталь!..

Ира нажала кнопку звонка.

Валя услышала звонок, словно из другого мира. Он так неприятно тренькал, вторгаясь в ее нирвану, что захотелось, чтоб отключилось электричество или снежный ком рухнул на крыльцо, погребя под собой всех и вся.

…Почему он вернулся так быстро?.. – подумала она с неприязнью, забыв, как ждала этого момента, чтоб начать счастливую семейную жизнь – это тусклое существование, к которому она так целеустремленно двигалась. Оно показалось настолько бессмысленным, по сравнению с яркой феерией ее нынешней ночной жизни, что Дима уже вспоминался с откровенной ненавистью. …Что он мне может дать? Поцелуй утром и скудную ласку вечером? Нестираные носки и грязные тарелки? Деньги? Что в них, в деньгах? То, что я имею сейчас, за деньги купить невозможно…

А звонок продолжал надрываться яростными трелями.

…Почему этот идиот не может открыть сам?..

Ира уже собиралась уходить, так и не решив основной задачи, хотя знала, что второй раз сюда не придет и навсегда останется с неразгаданной тайной, предоставив событиям право развиваться самостоятельно.

Валя спустила ноги на пол. Длительное звуковое воздействие воссоединяло с реальной жизнью – у нее появились силы, чтобы встать и даже направиться к двери.

Ира последний раз нажала звонок и тут услышала, что в замке повернулся ключ. Дверь открылась. На пороге стояла Димина жена в розовой ночной рубашке, едва прикрывавшей грудь, босая, с растрепанными волосами. Лицо ее казалось не просто недовольным – оно излучало такую ненависть, что Ира испугалась, но решила, что она не могла знать о ее визите, и, значит, ненависть предназначалась кому-то другому, поэтому попыталась улыбнуться.

– А где Дмитрий? – спросила Валя.

– За границей. Отдыхает.

Ира видела, как выражение Валиного лица начало смягчаться и окончательно растерялась от такой метаморфозы. А для Вали главное заключалось в том, что нет того, кто мог бы разрушить ее счастье – эта девка ее совершенно не интересовала.

– Дмитрий же сказал, что порвал с тобой!..

– Там и рвать-то нечего, – Ира махнула рукой, – все произошло совершенно случайно, вы уж извините… – она готова была просить прощения и, вообще, говорить все, что угодно, лишь бы перед ее носом не захлопнулась дверь.

– Так, что тебе тогда надо?

– Меня не волнует Дима. Я хочу задать один вопрос вам.

– Мне?..

– Да. В последнее время вы видите эротические сны?

– Что? – не поняла Валя.

– Сны. Такие реальные, будто с вами совокупляется бестелесное существо…

– Это не сны! Мне никогда не снятся эротические сны! – выкрикнула Валя, бледнея.

– …оно большое и черное, – продолжала Ира, – и вам с ним очень хорошо.

– Откуда ты все это знаешь?! Он что, и с тобой был?!..

– Не важно… но вы видите эти сны, правда?

– Это не сны!! Дура!.. Я чувствую его присутствие во мне!

– Когда вы уйдете от Димы…

– Убирайся отсюда!!..

– …когда вы уйдете от Димы, – повторила Ира невозмутимо, – дайте ребенку родное имя.

– Какому ребенку?.. – Валя обалдело открыла рот.

– Боюсь, что вы беременны. Сейчас слишком маленький срок, но скоро вы узнаете об этом. Сходите к гинекологу…

– От призрака нельзя забеременеть!!.. Ты – дура!.. Сумасшедшая дура!!..

– У всех свои понятия о нормальности и сумасшествии, о призраках и реалиях, о том, в каком мире мы живем, и куда простираются границы непознанного…

– Пошла вон!!.. Я не желаю тебя слушать!!..

– Я позвоню через месяц, когда вы убедитесь, что беременны, и скажу имя вашего сына.

Ира не успела поставить ногу, и дверь захлопнулась перед самым ее лицом. Она услышала за дверью рыдания, но звонить второй раз не сочла нужным – все, что хотела узнать, она узнала, а утешать, ненавидящую ее женщину, абсолютно не входило в ее планы. Она подхватила сумку и не спеша пошла к выходу, размышляя, есть ли в библиотеке учебник румынского языка?..

К О Н Е Ц