Алиби для медведицы Макеев Алексей

– Выходит, искал.

– Он не везде шарил, судя по твоим словам. Не абстрактный клад искал, а, видимо, нечто конкретное. Такое, что можно спрятать на складе готовой продукции, в куче угля завалить или заныкать в будке охранников под полом.

Что-то в моей голове стало складываться!

– Ладно, поехали, Гоша. Пусть Витя сторожит дальше. Попробуем поговорить с пострадавшим!

Но Рома, лежавший в палате на белых простынях, только растерянно улыбался.

– Я уже следователю все сказал. В смысле, говорить нечего. Ночью кто-то в ворота постучал, негромко так, но настойчиво. Спросил кто – не откликается. Слышу только, сопит тут, за воротами, рядом. Ну, я и открыл… Думал, Хустов нажрался. Так было уже! За ворота шагнул, тут мне кто-то по голове как даст! И все, темнота. Ничего не успел понять!

– Видимо, потом Рому оттащили в барак и связали, чтобы не мешал, – сказал я уже Гоше.

Поняв, что Рома ничего не прояснит, мы поехали обратно.

– Слушай, Гоша, – спросил я, выруливая на дорогу. – Толик говорил, что у вас скот нынче воруют? Даже опера дежурят вместе с «гаишниками». А вообще… воруют? Не считая последнего случая с моими соседями, как, сильно разбойничают?

– Нет, Андрей, тихо у нас.

– Я имею в виду не только в Кувшине, а вообще в Варнавино.

– Откуда я знаю? Не слыхать! В Кувшине давно такого не было.

– Что-нибудь вопиющее на твоей памяти? Золото, бриллианты?

– Ой, Андрюша! Насмешил! Будь в деревнях бриллианты, коз не воровали бы! Чего мелочиться?..

Я подвез Гошу к его дому, высадил.

– Что делать будешь? – спросил он меня.

– Не знаю, подумаю. Хочу со следаком пообщаться.

Только я отъехал от Гоши, позвонил дедушка Алекс!

– Ну, что там у вас, Андрей?

– На заводе что-то искали. Роме дали по голове, чтобы не мешал. Спасибо, что не убили!.. Навестили его в больнице, жить будет!

– Я что думаю, Андрей. Собачки, которых отравили, они, по сути, кто были? Охранники!

– Да! – воскликнул я. – Да, Александр Михайлович! Я думаю о том же! Гении мыслят параллельно. И Рома был вчера сторожем. И Спонсор, Щербаков, был в определенном смысле тоже сторожем, главным причем! Он хотел привлечь дешевую рабочую силу, зэков, но для этого потребовалось превратить завод в лагерь, окружить колючей проволокой, поставить охрану. Флора и компания продолжили его дело. Я подозреваю, что на территории завода что-то спрятано. Злоумышленник хочет заполучить какой-то клад, о котором он знает, и лишь убирает препятствия. Само предприятие, деньги Спонсора, возможно, вовсе ни при чем. Мы шли по ложному следу!

– Возможно-возможно, – задумчиво повторил Александр Михайлович. – Надо подумать еще… Ты вот что, Андрюха! Рыбу-то оставил!

– Да, забыл, Александр Михайлович. С такими новостями что угодно забудешь! Я заеду. Вы заморозьте ее, пожалуйста!

– Ладно. Не забудь только! Ну, давай, Андрей, звони. Меня теперь тоже ваши дела волнуют!

Я подъехал не к своему дому, а к дому Татьяны. Вышел Федор. В его глазах застыло удивление: что за корабль зашел к нему в гавань?

– Здорово, Андрей! А я думаю, что за «крутизна» пожаловала?

– Нет, это всего лишь я. Татьяна дома?

– Да.

Он хотел пойти за ней, но она вышла сама и выглядела какой-то напуганной.

– Привет, – улыбнулась затравленно.

– Мы были уже у Ромы в больнице, – сообщил я. – Улыбается! Будто приключение пережил.

Федор покачал головой, а Татьяна тяжело вздохнула.

– Сотрясение мозга. Обойдется, – заверил я. – Некоторое время, правда, не сможет играть в футбол, во всяком случае забивать головой.

Родственники травмированного вяло улыбнулись, и Федор вернулся в дом, оставив нас с Татьяной вдвоем.

– К корпоративу все готово, – доложил я. – Рыба поймана.

Она прижалась ко мне, обняла.

– Конь, видишь, бьет копытом! Когда нам надо ехать?

– Я бы прямо сейчас уехала! – воскликнула она. – Как мне надоели эти страхи! Сволочь! Какая сволочь все-таки!..

– Кто?! – изумился я. Мне показалось, что она имеет в виду кого-то конкретно.

– Как кто? Тот, кто его ударил! – замявшись, проговорила Татьяна.

– Так я не вижу препятствий! – пожал я плечами. – Поехали прямо сейчас!

– Что, правда? Ты можешь? Тогда я… собираюсь? – Она словно не верила, что вот так, сейчас, правда можем уехать.

– Конечно!

– Хорошо, я быстро! – И она упорхнула.

Я прислонился спиной к капоту своего автомобиля и стал любоваться панорамой: черные дома, долина реки Шуды, небо, облака. Люблю бездумное созерцание! И вдруг со стороны моего дома показалась знакомая фигура. Ко мне двигался в своей серой куртке не кто иной, как сам мент Митя. Этому чего надо? Он пристально вглядывался в машину, не понимая, чья она, а подойдя ближе, узнал меня, но, кажется, растерялся. И, нахмурившись, произнес:

– Вам, это… к следователю надо!

– Хорошо, – ответил я, – как раз собирался к нему.

Митя надел кепку и вдруг перешел на «ты»:

– Так иди.

– Позже. Мне сейчас некогда. Скажи ему, что я потом зайду.

– Сейчас зайди, – упрямо повторил Митя и бросил взгляд на дом Татьяны.

– Их тоже вызывают? – спросил я, кивнув в ту сторону.

– Нет, – ответил он, отвернулся и пошел прочь. Я так и не понял, чего он хотел.

Вышла Татьяна, неся в руках сумку и пакеты. На вид – легкие, видимо с одеждой. Опустив поклажу на траву, подошла ко мне. Проводила взглядом Митю, уже сворачивающего за угол в конце дороги, и спросила:

– Кто приходил?

– Мусор приходил.

– Чего он хотел? – Она как будто побледнела.

– Я так и не понял. Сказал, что меня следователь вызывает, но мне показалось, что он врет… Поехали?

– Сейчас, еще дрова!

Она вынесла из сарая два полипропиленовых мешка. Я загрузил их в багажник, рядом пристроил ее сумку и пакеты.

Не глуша двигатель, тормознул перед своим крыльцом, сходил за дичью, снова все запер, и мы поехали дальше.

Когда проезжали мимо Роминого дома, на нас оглянулся Митя, успевший доковылять сюда. Он понял, что еду я вовсе не к сыщику, и долго смотрел нам вслед, я видел в зеркало. Странный какой-то! Я достал телефон.

– Алло, Александр Михайлович! Это я. Не замораживайте рыбу, сейчас заскочу. Мы с соседкой, Татьяной, едем в Нижний.

– Ага, – понял что-то свое дедушка Алекс. – Ну, я вам перекусить приготовлю, а то ты сорвался, даже чаю не попил.

Я чувствовал, что Татьяна не в своей тарелке. Но чего ждать от девушки, если даже Гоша начал терять терпение? Я накрыл рукой ее ладони, поймал взглядом ее глаза. Чертики посмотрели на меня печально, опустив уши, копытца и хвосты.

– Все будет хорошо! – пообещал я. Неуверенная улыбка была мне ответом.

Легко преодолев все трудные места, как то: мост через ручей, «железную дорогу» (здесь катили как по рельсам – тык-дык, тык-дык), – въехали в бывшую деревню и, сделав круг почета перед закрытым магазином, подкатили к дому «великого и ужасного» дедушки Алекса. Открыв дверь, я лишь успел обойти машину, подать руку Татьяне, как к нам вышел сам хозяин.

И случилось чудо! Сам великий дедушка Алекс… засмущался! Когда я представил ему Татьяну, он захлопотал, засуетился, приглашая нас к себе в дом. Да, не зря говорят, красота – страшная сила! Мне даже стало немного смешно.

Татьяна оробела еще больше, стоило ей войти в охотничий дом-музей с чучелами, фотографиями и особенно книгами. Достаточно было немного послушать «Профессора», как называл его Гоша, чтобы понять – здесь обитает отшельником настоящий русский интеллигент, за простотой и шуткой скрывающий свою сложную натуру.

Дедушка Алекс расстарался и накормил нас суперобедом. Грибной суп, тушеная зайчатина и, конечно, фирменный салат с рябчиком!

Потом я пригласил Татьяну на небольшую прогулку. Надо было показать ей ту речку, из которой была выловлена рыба для нее. Таня была не против.

Речка не подвела. Тихая вода золотилась, солнце еще не зашло. Прямо перед нами снялась с воды четверка крякашей.

– Смотри-смотри! – возбужденно проговорил я, чувствуя, как во мне проснулся охотник. – Утки. Самые настоящие. А вон там – сетка. И супостат там живет! Дедушка Алекс никак его не изведет. Если честно, он далеко не всегда нажимает на курок, когда имеет такую возможность. Мне кажется, природу он любит больше, чем покушать!

Однако пора было закругляться. Ехать предстояло как минимум четыре часа плюс обычная пробка на Волжском мосту.

– Красиво здесь! – мечтательно произнесла Татьяна, окидывая напоследок взглядом Лапшангу.

Когда она увидела, каких рыбин приготовил нам Александр Михайлович, восхищенно охнула и принялась горячо благодарить. Дедушка Алекс был доволен, что его скромный труд рыбаря высоко оценен. Я уже завел двигатель, посадил Татьяну, когда он спросил:

– Когда теперь приедешь?

– Как получится. Будь моя воля, и не уезжал бы. Александр Михайлович, если вы еще не потеряли интерес к нашему делу… Вы не могли бы поинтересоваться, может быть, у кого-то из ваших знакомых в Варнавино есть подшивка газет? Наших, нижегородских. Ведь на заводе явно что-то спрятано! Если сыщик найдет, я уже вечером буду знать, в крайнем случае завтра утром. Позвоню вам. А если нет, то можно самим поискать. Знать бы только хоть приблизительно, что там может быть. Это не мелочь какая-то! Людей кладут пачками, чтобы доступ к сокровищу обеспечить. Хочется посмотреть по газетам, что когда-то украли, где? Мне кажется, есть шанс.

– Спрошу. – Дедушка Алекс, очевидно, не счел мою идею вздорной.

– А я могу заехать на обратном пути. В Нижнем долго все равно не усижу! Если не найдете, придется в библиотеке поискать, а это долго, там ведь с собой не дадут.

– Ладно… Счастливо. До увиду!

Чем ближе мы подъезжали к Нижнему, тем тревожнее становилось у меня на душе.

Не было сказано ни слова про корпоратив, когда он будет, где? Кроме того, я не ощущал уверенности в завтрашнем дне – вот что самое скверное.

Я не скрывал от Татьяны своего обручального кольца. Я ничего не знал о ее прошлом, потому что не спрашивал, иначе пришлось бы что-то говорить о себе. Она сама тоже ничего не рассказывала, я знал о ней лишь то, что само всплыло, случайно. Мы все это время жили одним днем, и я, и она. У нас не было прошлого, у нас не было будущего, никакой совместной перспективы. Зачем думать про завтра, когда не хотелось, чтобы заканчивалось сегодня? Нет уж, решил я! Себе оставлю право руководить производственным процессом, а жизнью пусть управляет Всевышний! Это в его компетенции, он ведь ее придумал! В том, что нас свел вместе именно Он, я ничуть не сомневался. Отчаяние мое вдруг обернулось готовностью принять любое, что будет, ничего не загадывая!

Оказавшись в Нижнем, я повернулся к Татьяне и спросил:

– Куда едем дальше? Мы в Нижнем Новгороде. Проехали Волжский мост.

– Давай завезем все ко мне в офис. Там наверняка кто-то есть. Охрана… Я сразу уберу в холодильник дичь, рыбу.

– Называй адрес.

Глядя на солидную вывеску у стеклянных дверей, я подумал: «Да, фирма! Сюда, не сняв галоши, не попрешь!»

Татьяна поговорила с охранником и прошла в здание. Мы с «конем» заскучали, оставшись одни.

Предчувствия у меня были плохие, и они оправдались. Когда Татьяна вышла, по ее лицу я сразу понял, что мыслями она уже не со мной.

– Андрей, там наши как раз по поводу корпоратива задержались, обсуждают программу. Я тоже останусь. Заберу только все. Меня потом довезут.

Меня это нисколько не утешило, скорее наоборот. Но что делать? Мы сложили ее поклажу возле конторки охраны и вернулись к машине.

– Напиши мне свой телефон, – попросила она. – Мой там, в сумке, – она махнула рукой в сторону охранника. – Наверное, разрядился давно, я его не заряжала.

Я достал из бардачка ручку, блокнот, вырвал листок, написал свой телефон.

– Я позвоню, – сказала Татьяна и поцеловала меня: – Пока?

– Пока, – пришлось согласиться мне.

Она резко развернулась и скрылась за вертушкой охраны.

Я сел за руль, мягко хлопнув дверью. Пришлось констатировать: теперь я буду подвешен на нитке, не в силах ничего изменить! Телефона ее у меня нет, адреса нет, останется лишь ждать, когда Татьяна даст о себе знать сама.

Слава богу, долго страдать мне не пришлось. Позвонил Александр Михайлович:

– Вы как, Андрей Владимирович, доехали? Спутницу свою проводили?

«Она меня провела», – хотелось пожаловаться мне дедушке Алексу, но я не стал.

– Да, только что.

– На интересующую тебя тему имеется сообщение. У старичков Матвеевых есть подшивка «Светлояра». Устроит? Помнишь, где они живут теперь, в Варнавино? Я договорился. Они вас с Валериком прекрасно помнят!

В свое время мы с дядей Петей так хорошо сиживали за столом, что тетя Тоня немножко волновалась, глядя, как убывает самогон в бутылке. Все подкладывала нам соленых груздей, чтоб закусывали!

Поблагодарив Александра Михайловича, я посмотрел в сторону крутого офиса Татьяниной фирмы.

Юрий Визбор понимал! Я развернулся в сторону Волжского моста и отправился обратно в Кувшин.

Добравшись до поселка, подрулил к нашей избе изрядно вымотанным. Печку топить не стал. Надев спортивный костюм, забрался с головой в спальный мешок и уснул. Авось совсем не замерзну!

Тук-тук-тук!

У сурка в Америке есть черный день, названный в его честь. Для американцев это праздник. «Ну что за кайф им каждый раз меня подстерегать?» – думает, наверное, бедный зверек. Когда приедет Валерик, я предложу ему повесить в доме символ нашей спортивной охоты – фотографию этого товарища по несчастью!

Тук-тук-тук!!!

Да кто же это, блин?! Сна уже не осталось ни в одном глазу. Я дошлепал до крыльца, открыл дверь… На пороге стоял Джо Дульников! Его я ожидал увидеть меньше всего, поэтому и злиться перестал в одно мгновение. Даже обрадовался.

– Женя? Здорово! Откинулся? Ну, пойдем, поговорим. Флора тоже дома?

– Да, спасибо тебе, Андрей, за то, что замолвил словечко! Это была чистая подстава.

– О чем разговор, Женя! Мне сразу было ясно, что вы ни при чем… Я вспомнил, как ты у меня здесь рассматривал ружье. Я же его не трогал после этого! Еще припомнил, как на собрании ты Флоре папку передавал, и все рассказал сыщику. Это же в мой конверт деньги кто-то вложил, точно! Его у меня выкрали.

– Хорошо, Андрей, что ты все вспомнил, иначе нам сложно было бы выпутаться. Наши, братва, тоже восстановили то собрание. Дело не только в уликах! У меня, оказывается, было алиби! Я сам не знал.

– Да ты что? Ну-ка, расскажи!

– Понимаешь, мы с Флорой… живем вместе. Раньше встречались, пока она здесь была, недолго, правда. Потом она уехала…

– Угу, я знал об этом, Женя. Кто-то из братвы сболтнул, я уже и не помню. Знал и сказал сыщику.

– Зачем? – удивился Джо. – Я боялся, если он узнает, будет еще хуже! Выходило, что мы с Флорой и вправду могли сговориться против Щербакова!

– Тот, кто подбросил деньги, Женя, не знал о вашей связи с Флорой! Поэтому перестарался – с деньгами! Я и сказал сыщику, что брать деньги со своей женщины за работу ты ни за что не стал бы!

– Я с этой точки зрения не смотрел, – признался Джо.

– А я посмотрел именно с этой. И еще это значит, что тебе не стоит грешить на кого-то из наших, тех, кто был тогда у Флоры. Они-то все в курсе вашего романа! Но… что ты хотел сказать про алиби?

– Представляешь, кто-то сыщику записку подбросил. Типа у меня есть алиби и поговорил бы он об этом с соседкой Флоры. Это Жулина Антонина. Ты, может, и не знаешь ее… Нет, сыщик сразу мне не стал говорить ни про записку, ни про алиби, а все вокруг да около ходил. Что было в то утро? Где я ночевал? Не видел ли меня кто-нибудь? Мол, для меня же важно вспомнить… Тут я понял, что он к чему-то меня подводит. Он все пытал, не видел ли меня кто-то в то утро. А ведь точно! Вышел я от Флоры по малой нужде, встал под деревцем, да и все. И вдруг увидел соседку за забором, Жулину. Сразу-то спросонья не заметил ее. И она меня тоже увидела – в этот момент! Срам! Естественно, я постарался поскорее забыть про конфуз.

Жулина в то же утро в Нижний укатила, она там работает, в Кувшине наездами бывает.

Но когда сыщик получил записку, он разыскал ее, и она, как и я, не сразу, но вспомнила тот эпизод. Алиби железное! Никак не мог я оказаться в то утро на усу! Никотиныч еще ночью выезжал на машине, чтоб с утра за дело взяться. А мне и ехать не на чем. «Мацикл» с лета сломанный в сарае пылится.

– Да, удачно! – порадовался я вместе с ним. Естественно, не сломанному мотоциклу, а такому алиби. – Кто же записку написал?

– Неизвестно! Мне сыщик потом уже рассказал, кто-то сунул под дверь акушерского пункта. Без подписи.

– Надо же! – искренне удивился я. – Оказывается, не одни злодеи в Кувшине живут! Есть и добрые люди. И при этом ужасно скромные.

Женька помолчал и заговорил о другом:

– Но Мусор – гад! С чего он ко мне с проверкой поперся? Я хочу его попытать!

– Ты только полегче, – предостерег я. – Тебе лучше пока не ссориться бы ни с кем.

– Да знаю, – с досадой признал мою правоту Джо, – только Мусор пропал куда-то…

– Как пропал?

– Нет его. Он обычно сидит по утрам в своей комнате-приемной. В избе у него обустроена. Там стол, телефон, часы приема, все дела! Как раз сегодня с утра должен быть на месте, а его нет. И телефон его не отвечает. Я сам не звонил, Ромку попросил. Мусор не ответил. Вот, попробуй ты позвонить!

Я набрал номер, названный Женькой. «Абонент выключен или находится вне зоны доступа», – раздалось в трубке.

Мы какое-то время молча пили чай. Прокрутив в голове еще раз все, что услышал от Женьки, я задумчиво произнес:

– Вот что я думаю. Значит, был кто-то третий, кто видел в то утро и тебя, и соседку Жулину. Кто-то же написал эту записку… Ты нашим не рассказывал?

– Кому я мог рассказывать о… такой глупости?

– Действительно. Соседка тоже – вряд ли. Однако кто-то еще оказался в курсе!

– Кто же это? Хоть спасибо сказать!

– Загадка. Во всяком случае, с помощью этого свидетеля бог отвел вас от беды…

Я вдруг вспомнил:

– А чего это у Флоры в доме иконы православные в красном углу? Она же, наверное, не христианка?

– Она комсомолка! – усмехнулся Джо с внезапно нахлынувшей нежностью. – В институте даже секретарем комитета избиралась, а после учебы ее в Варнавинский райком пригласили. Это уже потом она заводом руководить взялась… Дурочка!

Мне наконец стал ясен смысл прозвища. Оно на самом деле выражало сочувствие к молодой бабе, взвалившей на себя непосильную ношу. Меткий русский язык…

– Флора в доме свекрови живет. Когда та померла, не стала ничего менять. Мол, не ею заведено. Муж ее хоть коммунистом был, однако матери тоже не перечил. На машине разбился вместе с сыном. Флора одна выжила. Это они так на юг съездили… Жизнь ее не баловала… А иконы у нее старинные! Ей даже продать предлагали. Но она не стала, в память о свекрови, о семье… Какой-то профессор из Нижнего. Он ездил по деревням со студентами, собирали всякие гербарии, за животными наблюдали…

– Биолог?

– Ну да.

– Наверное, правильно, что не продала.

Когда Джо ушел, я решил, что пришло время собираться к старичкам Матвеевым за подшивкой «Светлояра». Хотя чего там собираться? Оседлать коня – и вперед!

С порога вручил тете Тоне шоколадку. Традиция… Валерик бы меня похвалил. Сам он, наверное, устал давиться этим шоколадом под коньяк.

– Ой, Андрюша! – захлопотала тетя Тоня. – Проходи-проходи! А нам Саша-то звонил… Мы с дедушкой тебя ждем…

«Саша» – Александр Михайлович, догадался я. Это для нас с Валериком он – дедушка Алекс.

– Затрещала как сорока, – вышел к нам дядя Петя. – Дай гостю пройти! Здорово, – протянул он руку.

– Здравствуйте, здравствуйте, дядя Петя! Ну, как вы?

– Да помаленьку… Спину вот прихватило…

Я неизбежно должен был выслушать перечисление всех недугов, которые мешают ходить на рыбалку и по грибы. Конечно, до Ветлуги тут подальше будет, чем у них в Бродах было до Лапшанги, но что делать? В глуши жить – здоровье уже не то!

– Был недавно в Бродах, – сообщил я, – проходил мимо вашего домика на рыбалку. Стоит домишко! Вовуня спортивной ходьбой по-прежнему увлекается, товарищ Суков за ельцами ходит, кошки – за ним. Ну и Александр Михайлович от весны до осени живет…

– Он молодец! А что у вас в Красном Кувшине? У нас тут такое говорят…

«Вот, началось!» – подумал я. Очень не хотелось увязнуть в разборе слухов, поэтому я как можно короче изложил старичкам Матвеевым свою версию.

– Кто-то сгубил человека, вложившего деньги в завод. Потом устранили то ли свидетелей, то ли исполнителей этого убийства. Подозревали хозяйку завода, Флору Фатыхову.

– Знаем. Комсомолка варнавинская.

– Вот-вот. Ее даже посадили на некоторое время. Охрану с завода убрали, а охрана была серьезная. И сразу на заводе кто-то настоящий обыск произвел. Все переворошили. Отсюда следует, что на предприятии, возможно, что-то такое спрятано. Вот я и хочу понять, что именно? Для этого и понадобилась подшивка. Посмотрю криминальную хронику за истекшие год-два. Что воровали? Что может быть спрятано в Кувшине?

Старички крепко задумались, стали припоминать разные случаи, но все какую-то мелочовку. А серьезного – ничего. Накормленный обедом, с трехгодичной подшивкой в руках, я попрощался с Матвеевыми, обещав газеты вернуть, и покатил к себе в Кувшин.

Подруливая к дому, я увидел местного авторитета, сидящего без спросу на медитативном ларе Валерика. Игорь Николаевич поднялся мне навстречу.

– Здорово, Андрюха!!! Как дела?!

– Ну, Гоша… За этим – к сыщику, пожалуйста!

– А у него, Андрюша, проблема. Помощник пропал, Мусор.

– И мне Джо говорил. Он с утра заходил. В смысле, это у меня было утро. А у всех уже – день.

– Долго спишь, Андрюша!

– С вами поспишь долго! Я под утро только и лег. В Нижний ездил.

– Кораблеву возил? Ромину племянницу, Татьяну?

– А она… Кораблева? Я не знал.

– Ох, Андрюша! – укоризненно покачал головой Гоша. – С девчонкой встречаешься, а даже фамилии не спросил?

Мне не понравилось, что Гоша лезет в мою личную жизнь, и я быстро сменил тему:

– Чем братва занимается?

– Кто чем. Флора тебя просила зайти, как появишься. Вроде бы все разрешилось, надо за работу приниматься.

– Что разрешилось, Гоша? – не понял я. – Поймали убийцу Спонсора? Ну, хотя бы медведя… Известно стало, кто молдавашек и Савроську сжег? Кто застрелил Никотиныча? А Рома выяснил, кто ему по башке дал? И кто собачек отравил?..

Гоша от моего натиска опешил. Я сам не понимал, чего меня понесло. Но мое второе «я» прекрасно знало. Висеть не нравилось!

– Я имел в виду, что выпустили их с Джо.

– Выпустили? А надолго? Других-то подозреваемых все равно нет.

– Ну… – Гоша не знал что сказать.

– Ладно, – тяжело вздохнул я. – К Флоре зайду, конечно. У меня все на мази.

Хотелось заняться подшивками, привезенными от Матвеевых. Я подумал, а почему бы не использовать энергию скучающего человека в мирных целях?

– Вам, я вижу, Игорь Николаевич, нечем заняться?

– А что, есть дело? – сразу оживился Гоша.

– Есть. Не знаю только, придется ли оно вам по душе… Для этого надо будет некоторое время смотреть вооруженным глазом. Да нет, я не на войну приглашаю. Сейчас мы съездим к тебе за очками, а потом посмотрим вместе подшивки газет. Помнишь, я спрашивал, не воровали ли чего-нибудь заметного у вас? Такого, что может быть спрятано на заводе?

– Сыщик уже искал, Андрей. Ничего не нашел.

– Ну, он же не знал, что искать. Вдруг, если мы догадаемся, дело легче пойдет? Попробовать-то можно, – убеждал я. – Нет, если не хочешь…

– Хочу-хочу, – быстро согласился Гоша.

Мы сгоняли за его окулярами и, вернувшись, обложились газетами. Я взял себе посвежее, Гоше дал прошлогоднюю. На помощника, если честно, я надеялся меньше, чем на себя. Больно уж дело для Игоря Николаевича необычное – прессу изучать. Он всегда предпочитал живое общение, и даже очки не делали его похожим на «ботаника».

– Что смотрим? – уточнил Гоша, утверждая их на своем носу.

– Криминальную хронику. Такое, что любитель легкой наживы, украв, мог припрятать на заводе, потому что, скажем, побоялся спрятать дома, зная, что на него может пасть подозрение.

Гоша так же добросовестно взялся за новое занятие, как делал всякую работу. Единственным его недостатком как аналитика оказалось то, что он по любому вопросу советовался со мной.

– Андрюха, вот тут пишут, у ветерана ордена украли в Антипихе…

– Сволочи! Ничего святого… Ордена – вряд ли, Гоша. Их не стали бы ни в уголь закапывать, ни в подпол ныкать. Они же немного места занимают, где угодно спрячешь…

Проходила минута, Гоша задавал новый вопрос:

– Андрей, в Ильинском вытащили всю аппаратуру из клуба!