Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник) Говард Роберт

– Не лезь ко мне, дикая собака! Или я проткну тебя, как жареного поросенка!

Он неохотно остановился и осведомился:

– Ты хочешь, чтобы я отобрал у тебя эту игрушку и отшлепал тебя ею?

– Слова! Одни только слова! – насмешливо протянула она, и в отчаянных глазах девушки засверкали искры, похожие на солнечных зайчиков на голубой воде.

Но Конан знал, что она говорит правду. Еще никому не удавалось голыми руками обезоружить Валерию из Красного Братства. Киммериец нахмурился, пытаясь разобраться в своих чувствах, которые были весьма противоречивыми. Он злился, но одновременно изумлялся и восхищался ее хладнокровием и храбростью. Он сгорал от желания сжать в объятиях это роскошное тело, но при этом ему отчаянно не хотелось причинять ей боль. Он разрывался от противоречивых стремлений выбить из нее дурь и приласкать. Но Конан понимал, что, если сделает еще хотя бы шаг, она пронзит его мечом. Он слишком часто видел, как Валерия убивала мужчин в пограничных стычках и ссорах в тавернах, чтобы питать какие-либо иллюзии на ее счет. Ему было известно, что она ловка и стремительна, как разъяренная тигрица. Он мог бы обнажить свой широкий меч и разоружить ее, выбить клинок у нее из рук, но мысль о том, чтобы угрожать женщине оружием, даже не намереваясь причинить ей вред, вызывала у него стойкое отвращение.

– Будь ты проклята, дерзкая девчонка! – раздраженно заявил он. – Сейчас я отберу у тебя…

Он шагнул к ней, в гневе забыв об осторожности, и она приготовилась проткнуть его насквозь. Но тут случилось нечто нелепое и опасное одновременно.

– Что это такое?

Вскрикнула Валерия, но оба отреагировали мгновенно. Конан резко развернулся, и выхваченный из ножен меч блеснул в его руке. Внизу, в лесу, началось светопреставление – лошади кричали от боли и страха, и тут же их ржание заглушал громкий треск костей.

– Львы убивают лошадей! – вскричала Валерия.

– Львы, как же! – фыркнул Конан, и глаза его блеснули. – Или ты слышала львиный рык? И я тоже нет! Зато я слышу, как трещат кости, – даже лев не может ломать их с таким хрустом, когда охотится на лошадей.

Он поспешил вниз по каменистой насыпи, и она последовала за ним, забыв о недавней ссоре. Голос рассудка, свойственный каждому искателю приключений, требовал объединиться против общего противника. Крики стихли, когда они пробирались сквозь густое покрывало зеленой листвы, окутывавшей скалу.

– Я видел твою лошадь, привязанную возле озера, – пробормотал он, ступая совершенно беззвучно, так что она уже не удивлялась тому, что он сумел подобраться к ней незамеченным там, на скале. – Свою я привязал рядом и пошел по твоим следам. Смотри!

Они вышли из лиственного пояса, и теперь перед ними открылся вид на нижний ярус леса. А над головами раскинулась зеленая крыша. Под ногами дрожали пятна солнечного света, просачивающегося сквозь переплетение ветвей, образуя внизу золотистый полумрак. Гигантские стволы деревьев в сотне ярдов от них виднелись смутными и неясными тенями.

– Лошади должны быть вон там, за теми зарослями, – прошептал Конан, и голос его прозвучал не громче ветра, перебирающего листья. – Слушай!

Но Валерия уже и сама услышала, и по спине у нее пробежал холодок; она машинально ухватилась за мускулистую загорелую руку своего спутника. Из зарослей кустов доносились громкий хруст костей и чавканье, причмокивание и хлюпанье разрываемой плоти. Очевидно, там шло какое-то жуткое пиршество.

– Львы не производят столько шума, – прошептал Конан. – Что-то пожирает наших лошадей, но это не лев. Кром!

Шум внезапно стих, и Конан негромко выругался. Ветер стал дуть им в спину, неся их запах прямо туда, где притаился невидимый убийца.

– Вот он идет! – пробормотал Конан, приподнимая меч.

Заросли молодых деревьев и кустарника затряслись, и Валерия изо всех сил вцепилась в руку Конана. Не слишком разбираясь в животном мире джунглей, она тем не менее понимала, что ни одно животное, виденное ею ранее, не в состоянии производить подобный шум.

– Он должен быть здоровенным, как слон, – словно прочтя ее мысли, пробормотал Конан. – Какого дьявола… – Голос у него сорвался, и варвар ошеломленно замолчал.

Из густых зарослей высунулась голова, которая могла присниться только в кошмарном сне. В оскаленной пасти виднелись ряды желтых клыков, с которых сочились слюна и кровь, а над ними дергались и втягивали воздух ноздри ящера. Огромные глаза, в тысячу раз больше змеиных, не мигая, уставились на пораженных ужасом человеческих существ, прижавшихся к скале. Кровь запятнала отвислые чешуйчатые губы, стекая из распахнутой пасти.

Голова, размерами в несколько раз больше крокодильей, сидела на длинной чешуйчатой шее. Вдоль хребта тянулся гребень костяных пластинок, а само туловище титана, большее похожее на огромную бочку, поддерживали несуразно короткие ножки, которые сейчас безжалостно сминали небольшие деревца и колючие кусты. Белое брюхо едва не тащилось по земле, тогда как до кончиков острых пластинок, растущих вдоль спины, Конан не дотянулся бы, даже если бы встал на цыпочки. За чудовищем волочился длинный и шипастый, как у гигантского скорпиона, хвост.

– Обратно на скалу, бегом! – прошипел Конан, отталкивая девушку себе за спину. – Не думаю, что он умеет лазать по деревьям, но если встанет на задние лапы, то сможет дотянуться до нас…

Топча молодые деревца и кустарники, монстр устремился прямо на них, и они взлетели по каменной насыпи, подобно листьям, которые гонит ветер. Перед тем как укрыться под сенью зеленого купола, Валерия оглянулась и со страхом увидела, что чудовище, как и предсказывал Конан, ловко встает на задние лапы. От такого зрелища ее охватила паника. Стоя на задних лапах, монстр казался еще больше прежнего; морда его возвышалась над кронами деревьев. Но тут железная рука Конана ухватила Валерию за запястье, и девушка головой вперед влетела в зеленый занавес, а потом ее вынесло на солнцепек, и в это самое мгновение монстр упал передними лапами прямо на скалу, отчего та содрогнулась.

Огромная башка, проламывая ветви, опустилась на насыпь, и, глядя вниз, они увидели кошмарное зрелище: разлетающиеся зеленые листья, среди которых горели злобой огромные глаза и зияла распахнутая пасть. Но вот гигантские клыки щелкнули вхолостую, и здоровенная башка втянулась в листву и исчезла, как если бы чудовище нырнуло в озеро.

Глядя вниз сквозь месиво изломанных ветвей, царапавших скалу, они увидели, что тварь сидит на задних лапах у скалы и, не мигая, смотрит на них.

Валерия содрогнулась.

– И сколько, по-твоему, он будет сидеть вот так?

Конан пнул череп, лежащий на усыпанной листьями каменистой поверхности.

– Похоже, этот приятель забрался сюда, чтобы удрать от него или кого-нибудь вроде него. Скорее всего, он и умер тут от голода. Кости ведь не сломаны. Похоже, это – дракон. Такие упоминаются в легендах чернокожих. Если так, он не уйдет отсюда, пока мы с тобой оба не умрем.

Валерия тупо уставилась на него, позабыв о негодовании. Девушка отчаянно старалась справиться с нахлынувшей на нее паникой. Она тысячу раз доказывала свою бесшабашную храбрость в кровавых схватках на суше и на море: на скользких от крови палубах горящих кораблей, во время штурма осажденных городов и на песчаных пляжах, когда члены Красного Братства поили свои ножи кровью друг друга в борьбе за лидерство. Но сейчас от грозящей ей опасности кровь стыла у девушки в жилах. Получить удар абордажной саблей во время битвы – это одно, а беспомощно сидеть на голой скале в ожидании голодной смерти, куда тебя загнал монстр из минувших веков, – совсем другое. Разум отказывался воспринимать такую возможность.

– Он же должен что-то есть и пить. Значит, ему понадобится и отойти отсюда, – беспомощно сказала она.

– Далеко ему ходить не надо, – возразил Конан. – Он только что наелся конины и, как и всякая змея, теперь долгое время способен обходиться вообще без еды и питья. Но, похоже, в отличие от настоящих змей, после еды он не ложится спать. Впрочем, на скалу он влезть не может, и то хорошо.

Голос Конана звучал совершенно спокойно и невозмутимо. Он был варваром, и чудовищное терпение природы и ее детей было такой же неотъемлемой частью его натуры, как похоть и ярость. Пожалуй, только он мог в подобной ситуации проявить хладнокровие, немыслимое для цивилизованного человека.

– Может, мы залезем на дерево и убежим, перепрыгивая с ветки на ветку, как обезьяны? – в отчаянии предложила она.

Он покачал головой.

– Я уже думал об этом. Ветки, спускающиеся к самой скале, слишком тонкие. Они сломаются под нашим весом. Кроме того, мне почему-то кажется, что этот дьявол способен выдрать с корнями любое дерево.

– И что же, мы так и будем сидеть здесь на заднице, пока не умрем с голоду? – гневно вскричала она и пнула ногой череп, который со стуком покатился по камням. – Я не согласна! Лучше я слезу вниз и отрублю ему проклятую башку…

Конан устроился на каменистом выступе у подножия скалистого клыка и с восхищением во взоре смотрел на ее сверкающие глаза и напряженную, трепещущую фигурку, но, сообразив, что в гневе она способна выкинуть любую глупость, постарался не выдать голосом охвативших его чувств.

– Присаживайся, – проворчал он, схватил ее за запястье и усадил себе на колени. Она была слишком поражена, чтобы протестовать, когда он взял у нее из рук меч и сунул его обратно в ножны. – Посиди немного и успокойся. Ты только сломаешь клинок о его чешую. А вот он запросто перекусит тебя пополам или сделает из тебя отбивную своим огромным хвостом. Как-нибудь выберемся, но только если не позволим сожрать себя с потрохами.

Девушка ничего не ответила, как и не стала сбрасывать руку, которой он обнял ее за талию. Она испугалась, и это ощущение было внове для Валерии из Красного Братства. Поэтому она сидела на коленях у своего спутника – или похитителя – с покорностью, которая изрядно удивила бы Заралло, который величал девушку не иначе как «дьяволом в юбке».

Конан лениво перебирал ее золотистые кудри, явно намереваясь добиться своего и овладеть ею. Похоже, что ни скелет под ногами, ни монстр, поджидающий их внизу, ничуть не беспокоили его и не могли отвлечь от приятных мыслей.

Взгляд девушки, безостановочно перебегавший с места на место, обнаружил брызги цвета в однотонной палитре. Это были фрукты, большие темно-красные шары, висевшие на ветках дерева, листья которого отливали какой-то особенно сочной зеленью. Валерия вдруг ощутила, что ей хочется пить и есть, хотя жажда напомнила о себе только после того, как она поняла, что не сможет спуститься со скалы, дабы утолить ее.

– Нам ни к чему умирать с голоду, – сказала она. – Вон там висят фрукты, которые можно сорвать.

Конан посмотрел в ту сторону, куда она показывала.

– Если их съесть, то можно не бояться укуса дракона, – фыркнул он. – Чернокожие Куша называют их «яблоками Деркето». Деркето – королева мертвых. Стоит выпить капельку их сока или пролить его на кожу, как смерть настигнет тебя раньше, чем ты успеешь спрыгнуть с этого утеса.

– Вот как!

Валерия погрузилась в тягостное молчание. Похоже, их положение можно смело назвать безвыходным, мрачно решила она. Девушка не видела пути к спасению, а Конана, такое ощущение, интересовала лишь ее тонкая талия да золотистые кудри. Если он и обдумывал план побега, то ничем не выдавал этого.

– Если ты оставишь мою талию в покое и влезешь вон на тот утес, – сказала она наконец, – то увидишь нечто весьма и весьма удивительное.

Он бросил на нее вопросительный взгляд, после чего, пожав могучими плечами, повиновался без лишних слов. Уцепившись за макушку шпиля, Конан принялся осматриваться по сторонам.

Он застрял там надолго, обратившись в бронзовую статую.

– Это и в самом деле город, обнесенный стеной, – пробормотал он в конце концов. – Ты туда, что ли, собралась, когда попыталась отправить меня одного к побережью?

– Я увидела его перед тем, как появился ты. Покидая Сухмет, я даже не подозревала о его существовании.

– Надо же, кто бы мог подумать, что здесь есть город? Я уверен, что стигийцы так далеко в эти края не забирались. А вот не могли ли его построить чернокожие? Я не увидел ни стад на равнине, ни каких-либо признаков обработки земли или присутствия людей.

– Каким образом ты сумел все это рассмотреть с такого расстояния? – с подозрением осведомилась она.

Он вновь пожал плечами и спрыгнул на уступ.

– В любом случае эти горожане ничем не смогут нам помочь. А если бы и могли, то вряд ли захотели бы. Население Черных Стран обычно весьма враждебно относится к чужакам. Скорее всего, они утыкали бы нас копьями…

Конан оборвал себя на полуслове, словно потеряв нить разговора, и, сосредоточенно хмурясь, уставился на темно-красные «яблоки», алевшие в листве.

– Копья! – пробормотал он. – Какой же я идиот, что не додумался до этого сразу! Это лишний раз доказывает, что красивая женщина способна сотворить с разумом мужчины.

– Что ты там бормочешь? – полюбопытствовала она.

Вместо ответа он спустился до пояса листвы и посмотрел вниз. Гигантская тварь по-прежнему сидела там на задних лапах, глядя на скалу с ужасающим долготерпением, свойственным всем рептилиям. Именно так мог смотреть один из его сородичей в начале времен на троглодитов, предков Конана, засевших на поросшей лесом скале. Конан беззлобно обругал дракона и начал срезать ветви, подтягивая их к себе и стараясь, чтобы они получались подлиннее. Шелест листьев заставил монстра взволноваться. Он выпрямился и хлестнул своим жутким хвостом, сломав несколько молодых деревьев, как соломинки. Конан поглядывал на него уголком глаза, и, когда девушка уверилась, что в следующий миг монстр прыгнет на скалу, киммериец отошел от края и взобрался на уступ, прихватив с собой срезанные ветви. У него получилось три тонких прутика длиной около семи футов, не толще большого пальца. Кроме того, Конан срезал несколько прядей крепкой тонкой лозы.

– Для того чтобы сделать из них дротики, ветки слишком легкие, а лоза не толще обычной веревки, – заметил он, кивая на листву, обнимавшую утес. – Наш вес они не выдержат – но сила заключается в единстве. Во всяком случае, так говорили отступники-аквилоняне, когда приходили в наши Киммерийские горы, чтобы собрать армию для вторжения в собственную страну. Но мы всегда предпочитали воевать кланами и племенами.

– И какое это имеет отношение к твоим палкам? – пожелала узнать Валерия.

– Увидишь.

Сложив ветки в пучок, он пристроил между ними с одного конца свой кинжал, связав их вместе лозой. Когда он закончил, у него получилось приличное копье с прочным древком длиной примерно в семь футов.

– И какой от него толк? – не отставала девушка. – Ты сам говорил, что никакое лезвие не прорубит его чешую…

– Чешуя-то у него не везде, – отозвался киммериец. – Освежевать пантеру можно по-разному.

Подойдя к краю лиственного пояса, он вытянул копье и осторожно проткнул им одно из «яблок Деркето», поспешно отступив в сторону, чтобы на него не попали темно-красные капли, выступившие из дырки. Через несколько минут он выдернул копье и показал ей синеватую сталь, перепачканную тускло-красным соком.

– Не знаю, получится что-нибудь из этого или нет, – признался он. – Здесь хватит яда, чтобы завалить слона, но… Словом, поживем-увидим.

Валерия пошла за ним, когда он углубился в лиственный пояс. Осторожно держа отравленное копье на вытянутой руке, он просунул голову сквозь ветви и обратился к монстру:

– Что ты здесь забыл, недостойный отпрыск презренных родителей? – Это было одно из самых пристойных выражений. – Ну, давай, вытягивай свою башку, ты, длинношеяя скотина, – или ты хочешь, чтобы я слез и дал тебе хорошего пинка под зад?

Он продолжал в том же духе, и некоторые из употребленных им эпитетов заставили Валерию покраснеть, несмотря на долгие годы, проведенные ею среди морских бродяг. Но они произвели на монстра должный эффект. Точно так же, как беспрестанное тявканье собаки выводит из себя обыкновенно более сдержанных животных, так и назойливый человеческий голос пробуждает в одних зверях страх, а в других – злобу. Совершенно неожиданно и стремительно чудовище встало на задние лапы, вытягиваясь во весь рост в свирепой попытке сцапать крикливого пигмея, посмевшего нарушить первобытную тишину его древних владений.

Но Конан точно рассчитал расстояние. Здоровенная башка с шумом высунулась из листьев футах в пяти от него. И, когда монстр распахнул жуткую пасть, Конан вонзил свое импровизированное копье прямо в тонкую перепонку между верхней и нижней челюстью. Он вложил в удар всю силу, и кинжал вошел в плоть по самую рукоять.

Челюсти твари конвульсивно сомкнулись, переламывая связанное из прутиков древко, и Конан едва устоял на ногах. Он непременно рухнул бы вниз, если бы не девушка за спиной, которая в самый последний момент успела схватить его за пояс. Он обеими руками вцепился в выступ скалы и весело улыбнулся ей в знак благодарности.

А у подножия скалы монстр катался по земле, словно собака, которой в глаза попал перец. Он тряс башкой, скреб ее лапами и то и дело во всю ширь разевал пасть. В конце концов он ухватился передней лапой за обломок древка и выдернул его. А потом он запрокинул морду, щелкнул челюстями, по которым струилась кровь, и уставился на людей на скале с такой разумной ненавистью, что Валерия содрогнулась и машинально потянулась к мечу. Костяные пластинки на спине и боках сменили цвет с тускло-коричневого на ало-багровый. Но самым страшным стало то, что монстр нарушил свой обет молчания, и звуки, вырывавшиеся у него из окровавленной глотки, не походили ни на что, издаваемое земными животными.

Оглашая воздух хриплым отрывистым ревом, чудовище раз за разом бросалось на скалу, приютившую его врагов. Снова и снова его могучая башка протыкала снизу зеленый полог листьев и ветвей, и жуткие челюсти впустую щелкали, хватая воздух. Он всей тушей бросался на утес, так что тот сотрясался от основания до самой макушки. И еще он совсем по-человечески выбрасывал вверх передние лапы, пытаясь захватить ими вершину скалы и вырвать ее из земли, как морковку.

При виде столь дикой и первозданной злобы у Валерии кровь стыла в жилах, зато в Конане было слишком много от первобытного человека, чтобы он испытывал иные чувства, кроме жадного интереса. По мнению варвара, пропасть, разделявшая людей – в его понимании – и животных, была не столь велика, как представлялось Валерии. Для Конана монстр внизу был формой жизни, отличающейся от него самого лишь физическим обликом. Он приписывал ему собственные черты характера и в злобе чудовища видел много общего с собственными вспышками ярости, а его рев напоминал ему ругательства, которыми он сам осыпал его. И подобное ощущение родства со всеми дикими животными, даже драконами, не позволяло ему испытывать панический ужас, который охватил Валерию при виде бешеной злобы чудовища.

Он сидел, невозмутимо наблюдая за драконом, и подмечал перемены, происходящие с ним.

– Яд начинает действовать, – сказал он.

– Я в это не верю. – Валерии казалось нелепым полагать, будто что-нибудь сколь угодно ядовитое может оказать какое-либо действие на эту гору мускулов и злобы.

– В его голосе слышна боль, – провозгласил Конан. – Поначалу он разозлился только на то, что я ранил его в челюсть. А теперь он начинает чувствовать укус яда. Смотри! Он уже шатается. Еще через несколько минут он ослепнет. Ну, что я тебе говорил?

Дракон внезапно развернулся и бросился наобум сквозь кусты.

– Он убегает? – с надеждой поинтересовалась Валерия.

– Он пошел к озеру! – Конан, словно подброшенный пружиной, вскочил на ноги. – Яд вызвал у него жажду. Бежим! Через несколько минут он ослепнет, но сможет найти обратную дорогу к скале по запаху и, если почует нас, останется сидеть внизу, пока не умрет. А на его крики могут прийти его собратья. Бежим!

– Ты хочешь спуститься? – Валерия пришла в ужас.

– Конечно! Мы побежим к городу! Там, правда, могут отрубить нам головы, но это наш единственный шанс. По пути на нас может напасть еще сотня драконов, но если мы останемся здесь, то нас точно ждет смерть. Если мы будем ждать, пока он не издохнет, то потом, возможно, нам придется иметь дело с дюжиной других. За мной, бегом!

И он бросился вниз со скалы, прыгая легко и ловко, как обезьяна, приостанавливаясь только затем, чтобы помочь своей не столь проворной спутнице, которая до встречи с киммерийцем самонадеянно полагала, что не уступит любому мужчине в умении карабкаться на мачты или по отвесной скале.

Они нырнули в полумрак под ветвями и бесшумно соскользнули на землю, хотя Валерии казалось, что громкий стук ее сердца слышен на много миль вокруг. Шумное хлюпанье и фырканье, доносившееся из густых зарослей, свидетельствовало о том, что дракон лакает воду.

– Как только он наполнит брюхо, то сразу же вернется, – пробормотал Конан. – Может пройти несколько часов, прежде чем яд убьет его, если вообще убьет.

Где-то за лесом солнце уже клонилось к горизонту. По лесу ползли сумерки, смешиваясь с тенями под деревьями и сумраком на полянах. Конан схватил Валерию за запястье и быстрым шагом двинулся прочь от скалы. Он производил меньше шума, чем ветер, играющий в листве, но Валерии казалось, что звуки ее шагов выдают их с головой.

– Не думаю, что он пойдет по следу, – обронил Конан. – А вот если ветер донесет до него наш запах, он может и учуять нас.

– Митра не позволит, чтобы поднялся ветер! – выдохнула Валерия.

В полумраке смутно белел овал ее лица. Свободной рукой она придерживала меч, но обтянутая акульей кожей рукоять сейчас вселяла в нее лишь ощущение бессилия.

Они еще не дошли до опушки леса, когда сзади раздался треск и топот. Валерия закусила губу, чтобы подавить готовый вырваться вскрик.

– Он напал на наш след! – жарко прошептала она.

Конан покачал головой.

– Он не учуял нас на скале и сейчас просто мечется по лесу, пытаясь найти нас. Идем! Или мы попадем в город, или нам конец. Он способен выдрать с корнем любое дерево, на которое мы залезем. Только бы не поднялся ветер…

Они осторожно двинулись вперед, и вскоре деревья начали редеть. Лес за спиной выглядел мрачным и непроницаемым океаном теней. Позади все еще раздавался зловещий треск; дракон никак не мог успокоиться и продолжал поиски.

– Я уже вижу равнину, – выдохнула Валерия. – Еще немного, и…

– Кром! – выругался Конан.

– Митра! – прошептала Валерия.

С юга подул ветер.

Он дул им прямо в лицо, в сторону леса, оставшегося за спиной. Окрестности содрогнулись от громового рева. Беспорядочные метания сменились целеустремленным треском сучьев, когда дракон, словно тропический ураган, понесся прямиком к тому месту, откуда до него долетел ненавистный запах врагов.

– Бежим! – прорычал Конан, и глаза его засверкали, как у попавшего в западню волка. – Больше нам ничего не остается!

Матросские сапоги не предназначены для быстрого бега, и жизнь пирата не готовит из него бегуна на длинную дистанцию. Уже через сотню ярдов Валерия начала задыхаться и спотыкаться, а треск и шорох позади сменились громовым ревом, когда чудовище проломилось сквозь кусты и выскочило на открытое место.

Конан обхватил женщину рукой за талию и буквально понес ее вперед; ноги Валерии едва касались земли, когда ее потащили с такой скоростью, с какой она вряд ли смогла бы бежать самостоятельно. Если варвар продержится хотя бы еще немного, то, возможно, ветер переменится…Но тот упорно дул им в лицо, и, оглянувшись, Конан увидел, что монстр почти настиг их, двигаясь подобно галеону, идущему на всех парусах. Он швырнул Валерию вперед с такой силой, что она пролетела футов десять по воздуху и мешком свалилась под ближайшее дерево, а киммериец развернулся, встав на пути у приближающегося титана.

Убежденный, что пришел его смертный час, Конан действовал, повинуясь инстинкту, и бесстрашно прыгнул прямо на жуткую морду, готовую перекусить его пополам. Он нанес косой удар, чувствуя, как лезвие его меча глубоко впилось в чешуйки, прикрывающие нос твари, – а потом чудовищной силы пинок вышиб воздух у него из легких и отбросил на пятьдесят футов в сторону.

Каким образом оглушенному киммерийцу удалось подняться, впоследствии не мог сказать и он сам. Но в то страшное мгновение он думал лишь о беспомощной женщине, лежащей на пути бронированного монстра, и, не успев перевести дух, Конан уже встал над ней с обнаженным мечом, закрывая ее собой.

Она лежала там, куда он отшвырнул ее, хотя и пыталась сесть. Но ни жуткие клыки, ни топочущие ноги не коснулись ее. Конана же зацепило плечом или передней ногой дракона, когда ослепшее чудовище проносилось мимо, забыв о своих жертвах: у него началась агония. Опустив голову, он несся вперед, пока не врезался в ствол огромного дерева, оказавшегося у него на дороге. Чудовищный удар вырвал дерево с корнем, но и у дракона треснул и смялся череп, так что мозги разлетелись в разные стороны. Дерево и монстр повалились одновременно, листья и ветки взлетели столбом, когда он забился в предсмертных судорогах, – а потом все стихло.

Конан помог Валерии подняться, и они на подгибающихся ногах зашагали дальше. Через несколько мгновений они вышли в густые сумерки безлесной равнины.

Конан на мгновение задержался и оглянулся на черную стену леса позади. Там не шелохнулся ни один листок, не чирикала ни единая птичка. Лес стоял притихший и темный, каким был, наверное, еще до рождения первого человека.

– Ладно, идем, – проворчал Конан и взял свою спутницу за руку. – Ничего еще не кончилось. Если в лесу остались драконы и они почуют нас…

Ему не нужно было договаривать.

Вдалеке на равнине высился город, причем до него было намного дальше, чем казалось с вершины скалы. Сердце Валерии колотилось так сильно, что девушка испугалась, как бы оно не выскочило наружу. Каждый миг она ждала, что вот-вот за спиной раздастся треск кустов и за ними бросится в погоню еще один ночной кошмар. Но мрачную тишину густого леса не нарушал ни один звук.

Отойдя на милю от леса, Валерия вздохнула свободнее. К девушке даже начала возвращаться ее обычная самоуверенность. Солнце зашло, и равнина погрузилась в темноту, рассеиваемую лишь звездами, в свете которых им под ноги легли длинные причудливые тени кактусов.

– Ни скота, ни распаханных полей, – проворчал Конан. – Как тут живут люди?

– Может, они на ночь загоняют скот в загородки, – предположила Валерия, – а поля и пастбища расположены по другую сторону города.

– Все может быть, – проворчал он, – хотя с вершины утеса я не видел ничего подобного.

Над городом взошла луна, и в ее желтоватом свете черными резкими силуэтами прорисовались стены и башни. Валерия вздрогнула. Черный город выглядел зловеще и пугающе на фоне луны.

Пожалуй, Конан испытывал нечто подобное, потому что он остановился, огляделся по сторонам и проворчал:

– Сделаем привал. Нет смысла ломиться в ворота посреди ночи. Нас все равно не впустят внутрь. Кроме того, нам нужен отдых, а мы не знаем, какой прием нас ожидает. Несколько часов сна лучше подготовят нас к драке или бегству.

Он подвел ее к зарослям кактусов, которые выстроились кргом, – явление, часто встречающееся в южных землях. Несколькими взмахами меча он прорубил отверстие и знаком предложил Валерии войти.

– Здесь, по крайней мере, мы можем не опасаться змей.

Она со страхом оглянулась на темную громаду леса в нескольких милях позади.

– Что будет, если оттуда выйдет новый дракон?

– Мы будем караулить по очереди, – ответил он, хотя и не объяснил, как они поступят в таком случае.

Киммериец смотрел на город впереди. На башнях и стенах не было видно ни единого огонька. Подобно черной загадке, они зловеще вырисовывались на фоне звездного неба.

– Ложись и спи. Я покараулю первым.

Она заколебалась, с сомнением глядя на него, но он уселся, скрестив ноги, перед входом, положив меч на колени, спиной к ней и лицом к равнине. Без дальнейших комментариев она улеглась на песок внутри колючей ограды.

– Разбуди меня, когда луна будет в зените, – распорядилась она.

Он не ответил и даже не взглянул в ее сторону. И последним, что девушка увидела перед тем, как провалиться в глубокий сон, была его массивная фигура, неподвижная, как бронзовая статуя, выделяющаяся на фоне низко висящих над горизонтом звезд.