Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник) Говард Роберт
Мужчина совершенно не походил на фигуры, виденные ею на рисунках. Ростом чуть выше среднего, он был очень смугл, хотя и чернокожим назвать его было нельзя. Из одежды на нем была лишь шелковая повязка, едва прикрывавшая бедра, да кожаный пояс шириной в ладонь был закреплен на тонкой талии. Прямые черные волосы длинными прядями ниспадали ему на плечи, делая его похожим на дикаря. Он был худощав, но на руках и ногах у него бугрились канаты и узлы мускулов, причем под кожей отсутствовала жировая прокладка, которая обычно придает формам человеческого тела приятную округлость. В его сложении отсутствовали любые излишества, что делало его внешность почти отталкивающей.
Тем не менее отнюдь не его внешний вид, а повадки более всего поразили наблюдавшую за ним женщину. Пригнувшись, он скользнул вдоль стены, поворачивая голову из стороны в сторону. В правой руке он сжимал меч с широким лезвием, и Валерия заметила, как лезвие подрагивает от избытка эмоций, сотрясавших человека. Он боялся, буквально трясся от ужаса. Когда он повернул голову, она заметила дикий блеск его глаз, сверкнувших сквозь спутанные черные пряди.
Он не видел ее, на цыпочках скользя по коридору и нырнув в открытую дверь. Мгновением позже она услышала придушенный хрип, и вновь воцарилась тишина.
Охваченная любопытством, Валерия двинулась по галерее, пока не оказалась у двери, что располагалась прямо над той, в которую вошел мужчина. Она вела в другую галерею, меньших размеров, которая опоясывала большую комнату.
Эта комната находилась на третьем этаже, и потолок ее был не таким высоким, как в коридоре. Освещали ее лишь огненные камни, и их жуткий зеленый свет оставлял под балконами большие тени.
Глаза Валерии удивленно расширились. Мужчина, которого она видела, по-прежнему был здесь.
Он лежал лицом вниз на темно-малиновом ковре посреди комнаты. Тело его обмякло, а руки были широко раскинуты в стороны. Его кривой меч валялся рядом.
«Почему он лежит без движения?» – подумала она. А потом глаза девушки превратились в щелочки, когда она повнимательнее всмотрелась в ковер, на котором он лежал. Ткань под ним и вокруг была другого, более насыщенного ярко-алого цвета.
Содрогнувшись, она прижалась лицом к балясинам, пристально вглядываясь в тени под нависающей галереей. Но они надежно хранили свою тайну.
Внезапно в этой мрачной драме появилось новое действующее лицо. Это был человек, похожий на первого мужчину, и он вошел через дверь, противоположную той, что вела в коридор.
Глаза его загорелись при виде мужчины на полу, и отрывистым резким голосом он произнес нечто вроде «Чичмек!». Но тот, к кому он обращался, не шевелился.
Мужчина быстро подошел к нему, наклонился, схватил лежащего человека за плечо и перевернул на спину. С губ его сорвался приглушенный вскрик, когда голова того бессильно откинулась назад, – горло у него было перерезано от уха до уха.
Мужчина опустил труп на пропитавшийся кровью ковер и выпрямился. Он дрожал всем телом, как осиновый лист. Его пепельно-серое лицо являло собой маску ужаса. Он уже готов был убежать, но вдруг замер на месте, расширенными глазами глядя на противоположную стену комнаты.
В тени под балконом появился призрачный свет, который не имел ничего общего с огненными камнями. Валерия, глядя на него, почувствовала, как зашевелились у нее волосы на затылке. Там, в пульсирующем сиянии, возник человеческий череп, и именно от него – человеческого, но странно бесформенного – и исходил этот призрачный свет. Череп висел там, словно отрубленная голова, соткавшаяся из ночи и тени, становясь все отчетливее и одновременно утрачивая последние человеческие черты.
Мужчина стоял совершенно неподвижно, словно парализованный ужасом, и, не мигая, смотрел на призрак. Череп оторвался от стены, и за ним потянулась гротескная тень, которая постепенно обретала формы и превратилась в человеческую фигуру, чей обнаженный торс, руки и ноги отливали странной белизной, словно обесцвеченные. Голый череп у нее на плечах безглазо скалился, окруженный дьявольским свечением, и мужчина, стоявший напротив, казалось, не мог оторвать от него взгляд. Он не шевелился, меч бессильно повис в его опущенной руке, и выражение его лица свидетельствовало о том, что он стал жертвой гипнотического воздействия.
Валерия поняла, что его парализовал вовсе не страх. Этот пульсирующий потусторонний свет лишил его способности двигаться. Да и она сама, пребывая в безопасности над местом происшествия, ощутила влияние, пусть и ослабленное, этого неизвестного излучения, грозившее лишить ее рассудка.
Жуткий череп подплыл к своей жертве, и мужчина наконец шевельнулся, но только для того, чтобы выронить меч и упасть на колени, закрыв глаза руками. Он тупо ожидал удара клинком, который тускло заблистал в руке призрака, пока тот возвышался над ним, словно сама Смерть, торжествующая свою победу над человечеством.
Валерия повиновалась не голосу рассудка, а мгновенному порыву своей несдержанной натуры. В тигрином прыжке она перелетела через балюстраду и приземлилась рядом с жутким призраком. Тот резко развернулся к ней, заслышав глухой стук, с каким ее сапожки коснулись пола, но еще раньше сверкнул ее меч, и девушку охватил свирепый восторг, когда она почувствовала, как клинок рассек смертную плоть и кости.
Призрак издал булькающий хрип и повалился навзничь с разрубленными плечом и грудиной. Горящий череп откатился в сторону, и под ним обнаружилась спутанная копна черных волос и смуглое лицо, искаженное гримасой агонии. Под страшной маской оказалось человеческое существо, мужчина, очень похожий на того, что покорно стоял на коленях рядом.
А тот, заслышав звук удара и вскрик, поднял голову и сейчас широко раскрытыми от изумления глазами смотрел на белокожую женщину, которая стояла над трупом с мечом, с которого капала кровь.
Он с трудом поднялся на ноги, бессвязно лепеча что-то, словно лишившись рассудка. Валерия с удивлением сообразила, что понимает его. Он изъяснялся на стигийском наречии, хотя диалект был ей незнаком.
– Кто ты такая? Откуда ты взялась? Что ты делаешь в Ксухотле? – Но потом, не дожидаясь ее ответа, он торопливо заговорил: – Друг, богиня или дьявол, не имеет значения! Ты сразила Светящийся Череп! Внутри него оказался всего лишь человек! А мы считали его демоном, вышедшим из катакомб! Слушай!
Он оборвал свой лепет на полуслове и застыл, навострив уши. Девушка ничего не услышала.
– Надо спешить! – прошептал он. – Они находятся к западу от Большого Зала! Они могут быть вокруг! Они могут подкрадываться к нам прямо сейчас!
Он схватил ее за запястье и так крепко сжал, что ей стало больно.
– Кто такие «они»? – требовательно спросила она.
Несколько мгновений он непонимающе смотрел на нее, словно ее невежество поразило его до глубины души.
– Они? – запинаясь, пробормотал он. – Люди Ксоталанка! Тот клан, одного из членов которого ты убила. Они – это те, кто живет у восточных ворот.
– Ты хочешь сказать, что город обитаем? – воскликнула она.
– Да! Да! – Он затрясся всем телом, охваченный страхом и нетерпением. – Идем отсюда! Идем быстрее! Мы должны вернуться к текултли!
– Где это? – пожелала узнать она.
– Это жилые помещения у западных ворот!
Он вновь схватил ее за запястье и потащил к двери, через которую вошел сюда. На его смуглом лбу выступили крупные капли пота, а в глазах сверкал ужас.
– Подожди минутку! – Валерия вырвала у него свою руку. – Не смей меня хватать, или я раскрою тебе череп! Что все это значит? Кто ты такой? И куда ты меня тащишь?
Он постарался взять себя в руки, то и дело поглядывая по сторонам, и быстро заговорил, глотая слова.
– Меня зовут Текотль. Я – из племени текултли. Вместе с этим человеком, что сейчас лежит с перерезанным горлом, мы вошли в Залы Молчания, чтобы устроить засаду на кого-нибудь из ксоталанков. Но мы разделились, и, вернувшись сюда, я обнаружил его мертвым. Я знаю, это сделал Светящийся Череп, как знаю и то, что он убил бы меня, если бы не ты. Но он мог быть не один. Ксоталанки могут быть повсюду. Боги бледнеют от ужаса перед судьбой, которая ожидает тех, кого они захватят в плен!
При этих словах он содрогнулся и его смуглая кожа посерела. Валерия нахмурилась, озадаченно глядя на него. В его речах чувствовалась логика, вот только от нее она ускользала.
Девушка повернулась к черепу, который все еще светился и пульсировал на полу, и уже собралась ткнуть его носком сапога, когда мужчина, называвший себя Текотлем, опять схватил ее за руку.
– Не делай этого! Не прикасайся к нему и даже не смотри на него! В нем таятся смерть и безумие. Его тайну знают только колдуны ксоталанков – они нашли его в катакомбах, где лежат кости ужасных королей, которые правили Ксухотлем в черные века прошлого. При взгляде на него у человека, который не понимает его тайны, кровь стынет в жилах и иссушается мозг. А коснуться его – значит обречь себя на безумие и разрушение.
Она нахмурилась, оценивающе глядя на Текотля. Он не внушал ей особого доверия, этот перевитый мускулами человек со змеиными сальными прядями. В глубине его глаз сквозь пелену ужаса иногда проглядывали искры безумия, каких не бывает у нормального, здравомыслящего человека. Тем не менее его протесты звучали искренне.
– Идем! – взмолился он и потянулся, чтобы взять ее за руку, но потом отпрянул, вспомнив ее предостережение. – Ты – чужая здесь. Не знаю, как ты попала сюда, но, будь ты богиней или демоном, пришедшим на помощь текултли, ты бы знала все те вещи, о которых расспрашивала меня. Должно быть, ты пришла из-за великого леса, оттуда, откуда появились и наши предки. Но ты – наш друг, иначе ты не стала бы убивать моего врага. Идем же быстрее, пока ксоталанки не нашли и не прикончили нас!
Она перевела взгляд с его взволнованного отталкивающего лица на череп, тлеющий потусторонним светом на полу рядом с мертвецом. Он походил на ночной кошмар, этот череп, явно принадлежавший человеку, но и чем-то неуловимо отличающийся от человеческих. При жизни его обладатель наверняка выглядел как какой-нибудь монстр. Жизнь? Похоже, он до сих пор жил собственной жизнью или ее подобием. Челюсти зевнули ей в лицо и зловеще клацнули. Свечение стало ярче, обретая багровый оттенок, но ощущение нереальности происходящего оставалось; вся жизнь была сном… И только взволнованное лицо Текотля вырвало ее из объятий темной бездны, в которую она соскальзывала.
– Не смотри на череп! Не смотри на него! – Его голос доносился до нее словно из бездны пространства и времени.
Валерия тряхнула головой, прогоняя наваждение, как лев встряхивает гривой. Зрение вернулось к ней. Текотль болтал без умолку:
– При жизни в нем обитал мозг верховного колдуна! В нем до сих пор живет магия, призванная из потустороннего мира!
Выругавшись, Валерия стремительно, как пантера, прыгнула вперед, и череп разлетелся тлеющими углями под ударом ее меча. Где-то – в этой комнате, или в самых дальних уголках ее сознания, или в бездонной дали – раздался нечеловеческий крик боли и ярости.
Текотль схватил ее за руку, продолжая верещать:
– Ты разбила его! Уничтожила! И теперь все черное искусство ксоталанков не сможет возродить его! Идем же! Идем отсюда быстрее!
– Но мне нельзя уходить, – запротестовала она. – У меня здесь недалеко друг…
Огонь, вспыхнувший в его глазах, заставил ее умолкнуть. Он смотрел куда-то поверх ее плеча, и на лице его проступило выражение смертельного ужаса. Она резко развернулась в тот самый миг, когда четверо мужчин вбежали в комнату через разные двери, устремившись к парочке, застывшей в центре зала.
Они походили на остальных, которых она уже видела: те же самые канаты и бугры мышц на поджарых руках и ногах, те же самые прямые иссиня-черные волосы и тот же безумный блеск в глазах. Они были одеты и вооружены так же, как и Текотль, разве что на груди у каждого был нарисован белый череп.
Не прозвучало никаких боевых кличей или объявления войны. Подобно кровожадным тиграм, ксоталанки атаковали своих врагов, чтобы убить. Текотль встретил их с мужеством отчаяния, нырнул, уходя от взмаха меча с широким лезвием, схватился с его обладателем, и оба повалились на пол, где принялись кататься и драться в жутком молчании.
Оставшиеся трое набросились на Валерию, глядя на нее налитыми кровью глазами бешеных собак.
Она убила первого, когда он оказался в пределах досягаемости, не успев даже замахнуться, и ее прямой длинный меч развалил ему череп. Валерия отпрыгнула в сторону, уходя от одного выпада и одновременно парируя рубящий удар. Глаза ее заблестели, а на губах заиграла безжалостная улыбка. Она вновь стала Валерией из Красного Братства, и свист рассекаемого ее клинком воздуха зазвучал брачной песней у нее в ушах.
Меч ее обошел вражеский клинок, готовый парировать ее удар, и на шесть дюймов вонзился в брюшину, защищенную кожаным панцирем. Мужчина сдавленно охнул и повалился на колени, но его место занял его высокий товарищ и принялся в зловещем молчании осыпать ее ударами, вынудив Валерию перейти к глухой защите. Она хладнокровно шагнула назад, парируя его выпады и выжидая возможности нанести смертельный удар. Не сможет он бесконечно вращать перед собой этот стальной вихрь! Рано или поздно, но рука его устанет, он ослабеет, начнет задыхаться и спотыкаться, и она вонзит ему свой клинок прямо в сердце. Уголком глаза она заметила, что Текотль стоит коленями на груди своего противника и пытается высвободить руку, в которую тот вцепился мертвой хваткой, чтобы вонзить ему в сердце кинжал. На лбу ее противника выступил пот, а глаза его пылали, как горящие уголья. Как он ни старался взвинтить темп, у него не получалось ни сломать ее защиту, ни выбить у нее меч из рук. Он задышал шумно и с хрипами, а его ударам уже недоставало точности. Валерия шагнула назад, чтобы выманить его на себя и заставить раскрыться, – и почувствовала железную хватку на своей лодыжке. Она совсем забыла о раненом мужчине на полу.
Встав на колени, он обеими руками обхватил ее за ноги, и его товарищ торжествующе заорал и обрушился на нее с удвоенной силой, готовясь нанести ей удар в левый бок. Валерия отчаянно рванулась, стараясь освободиться, но все было тщетно. Она, конечно, могла избавиться от смертельной угрозы, перерубив держащие ее руки, но, стоит ей опустить меч, как кривой клинок высокорослого противника разрубит ей череп. Раненый тем временем, подобно дикому зверю, впился зубами в ее незащищенное бедро.
Валерия опустила левую руку и схватила его за длинные волосы, заставляя запрокинуть голову, так что он оскалился и закатил глаза. Высокий ксоталанк вскрикнул и прыгнул вперед, обрушив на нее чудовищный удар. Она неловко парировала его, и клинок плашмя ударил ее по голове, так что из глаз у нее посыпались искры. Валерия пошатнулась. Кривой меч взлетел снова, сопровождаемый торжествующим воплем, – а потом за спиной ксоталанка выросла огромная тень и синим росчерком сверкнула сталь. Воин захлебнулся криком и рухнул как подкошенный, разбрызгивая мозги. Череп его буквально разлетелся на куски.
– Конан! – выдохнула Валерия. В порыве бешеной радости она повернулась к ксоталанку, которого все еще держала за волосы. – Сдохни, пес из преисподней!
Клинок ее со свистом рассек воздух, описывая сверкающую дугу, и обезглавленное тело повалилось ей под ноги. Девушка отшвырнула голову в другой конец комнаты.
– Что здесь происходит? – Конан перешагнул через труп убитого им мужчины, сжимая в руке меч и с изумлением глядя по сторонам.
Текотль встал над последним ксоталанком, бьющимся в судорогах. С лезвия его кинжала на пол срывались красные капли. На бедре у него кровоточила глубокая рана. Он уставился на Конана расширенными глазами.
– Что все это значит? – вновь повторил Конан, еще не оправившись от удивления, вызванного тем, что он застал Валерию отчаянно сражающейся с незнакомцами в городе, который он полагал заброшенным и необитаемым.
Вернувшись после безрезультатного осмотра комнат на верхнем ярусе, он обнаружил, что в комнате, где он оставил девушку, ее нет, и отправился на шум боя, донесшийся до его слуха.
– Пять мертвых собак! – вскричал Текотль, и в его горящих глазах отразился свирепый восторг. – Пятеро убиты! Пять алых гвоздей для черной колонны! Да благословенны будут боги крови!
Жестом победителя он вскинул дрожащие руки над головой, после чего с животной яростью стал плевать на трупы и топтать их лица, приплясывая в отвратительной экзальтации. Его недавние союзники с изумлением смотрели на него, и Конан обратился к девушке на аквилонском диалекте:
– Кто этот безумец?
Вместо ответа Валерия лишь пожала плечами.
– Он говорит, что его зовут Текотль. Из его лепета я только и поняла, что его народ живет в одном конце этого полоумного города, а вот эти – в другом. Может, нам стоит пойти с ним. Он ведет себя вполне дружелюбно, чего нельзя сказать о втором клане.
Текотль прекратил свои пляски и вновь прислушался к чему-то, по-собачьи склонив голову к плечу, и на его неприятном лице страх смешивался с торжеством.
– Идемте же, идемте! – прошептал он. – Мы сделали все, что могли! Мои люди с радостью примут вас! Они окажут вам почести! Но нам надо идти! Отсюда до текултли далеко. В любой момент ксоталанки могут наброситься на нас в таком количестве, что не помогут даже ваши мечи.
– Показывай дорогу, – проворчал Конан.
Текотль сразу же направился к лестнице, ведущей на галерею, жестом пригласив их следовать за собой, что они и сделали, быстро догнав его. Добравшись до галереи, он нырнул в дверь, что выходила на запад, и быстрым шагом двинулся через комнаты, освещенные световыми люками или зелеными огненными камнями.
– Что это за место? – шепотом осведомилась Валерия.
– Кром его знает! – ответил Конан. – Хотя я видел таких, как он. Они живут на берегах озера Зуад, на границе с Кушем. Они – метисы, потомки стигийцев и еще одного народа, который пришел в Стигию несколько веков назад и ассимилировался там. Они называют себя тлацитланами. Хотя я готов биться об заклад, что этот город построили не они.
Страх Текотля, похоже, ничуть не ослабевал, хотя они уже довольно далеко ушли от комнаты, где остались лежать трупы врагов. Он то и дело оглядывался, прислушиваясь, не раздадутся ли позади звуки погони, и пристально всматривался в каждый дверной проем, мимо которого они проходили. Валерию охватил озноб. Она не боялась простых смертных. Но непривычный пол под ногами, потустороннее свечение камней над головой, таинственные тени вдоль стен, неприкрытый страх и пугающая скрытность их проводника заставляли ее нервничать и вселяли в нее дурные предчувствия.
– Они могли отрезать нас от текултли! – прошептал он вдруг. – Мы должны быть осторожны, чтобы они не заманили нас в ловушку!
– Почему бы нам не выйти из этого проклятого места на улицу и не пойти по ней? – пожелала узнать Валерия.
– В Ксухотле нет улиц, – ответил он. – Нет площадей и открытых дворов. Весь город построен в виде гигантского дворца под одной крышей. Единственное и ближайшее подобие улицы – это Большой Зал, который тянется через весь город от северных ворот к южным. Наружу ведут лишь городские ворота, через которые вот уже пятьдесят лет не проходило ни одно живое существо.
– Сколько ты уже живешь здесь? – обратился к нему Конан.
– Я родился в замке текултли тридцать пять лет назад и никогда не выходил за пределы города. Ради всех богов, не шумите! В этих залах могут таиться сущие дьяволы. Ольмек расскажет вам обо всем, когда мы доберемся до текултли.
Они шли в полной тишине, и лишь зеленые огненные камни перемигивались у них над головами, да тлел под ногами жуткой расцветки пол, и Валерии казалось, будто они бегут по кругам ада, куда завел их смуглолицый гоблин с длинными прямыми волосами.
Тем не менее именно Конан подал им знак замереть на месте, когда они пересекали необычную широкую комнату. Его слух варвара, рожденного в дикой природе, оказался острее, чем у Текотля, который всю жизнь провел в этих безмолвных коридорах в боях и засадах.
– Ты говоришь, что твои враги могли обойти нас и устроить нам засаду?
– Они бродят по этим комнатам в любое время дня и ночи, – ответил Текотль, – как и мы. Эти коридоры и залы между текултли и ксоталанками считаются ничейной территорией, которая не принадлежит никому. Мы называем их Залами Молчания. Но почему ты спрашиваешь?
– Потому что в комнате впереди есть люди, – ответил Конан. – Я услышал, как сталь лязгнула о камень.
И вновь Текотля пробрала дрожь, и он судорожно стиснул зубы, чтобы они не клацали.
– Может, это твои друзья, – предположила Валерия.
– Лучше на это не надеяться, – задыхаясь, проговорил он и поспешно двинулся дальше.
Свернув в сторону, он скользнул в первую же дверь налево, и та вывела их в помещение, из которого вниз, во тьму, спускалась лестница слоновой кости.
– Она ведет в неосвещенный коридор под нами! – прошипел он, смахивая со лба крупные капли пота. – Они могут поджидать нас и там. Может, это была всего лишь уловка, чтобы заманить нас туда. Но нам придется надеяться на то, что засаду они все-таки устроили в одной из комнат наверху. Идемте быстрее!
Беззвучно, словно призраки, они спустились по лестнице и вышли в начало черного, как ночь, коридора. Здесь они задержались и присели, вслушиваясь в тишину, после чего растворились в ней. Они шли в полной темноте, и у Валерии вдруг зачесалась кожа на спине между лопатками, когда девушка представила, как из темноты вылетает нож или меч. Если бы Конан не держал ее за руку своими железными пальцами, она бы наверняка отстала от своих спутников. Мужчины передвигались совершенно бесшумно, как кошки. Вокруг стояла кромешная тьма. Касаясь вытянутой рукой стены, Валерия время от времени ощущала пальцами двери. Коридор казался бесконечным. Внезапно за их спинами раздался звук, который показался им оглушительным и заставил вздрогнуть. Позади них в коридор вышли люди. Не успев додумать эту мысль до конца, Валерия наткнулась в темноте на что-то, показавшееся ей человеческим черепом. Он покатился по полу с громким стуком.
– Бежим! – истерически вскрикнул Текотль и понесся по коридору, как летучее привидение.
И вновь Валерия ощутила, как Конан железной рукой подхватил ее и буквально понес на себе, когда они устремились вслед за проводником. Конан видел в темноте ничуть не лучше нее, но обладал каким-то врожденным инстинктом, который безошибочно помогал ему выбирать нужное направление. Без его помощи и поддержки она бы уже налетела на стену и свернула себе шею. Они бежали по коридору, и топот ног позади становился все ближе и ближе, пока вдруг Текотль не выкрикнул, задыхаясь:
– Здесь лестница! За мной, быстрее! Быстрее!
Его рука вынырнула из темноты и схватила Валерию за запястье, когда девушка споткнулась о первую ступеньку. Она почувствовала, как ее буквально несут вверх по винтовой лестнице, а затем Конан отпустил ее и развернулся лицом к коридору. Слух и шестое чувство безошибочно подсказывали ему, что враги преследуют их по пятам. И это не были звуки человеческих шагов.
Что-то вползало на лестницу, какое-то существо, которое шуршало и несло с собой холод. Конан рубанул своим тяжелым мечом и почувствовал, как широкое лезвие рассекло нечто, что вполне могло оказаться плотью и костями, и ударилось о ступеньку. Что-то ледяное коснулось его ноги, отчего та сразу же замерзла, словно попав на мороз; тишину внизу разорвало судорожное трепыханье и глухие удары, и какой-то человек закричал от боли.
В следующий миг Конан развернулся и понесся вверх по винтовой лестнице, выскочив в открытую дверь на верхней площадке.
Валерия и Текотль уже прошли через нее, и абориген с грохотом захлопнул ее и запер на засов – первый, который Конан увидел с тех пор, как они миновали наружные врата.
Затем он повернулся и побежал через хорошо освещенный зал, в котором они оказались, и, вбегая в дверь в дальнем его конце, Конан оглянулся и увидел, как дверное полотно выгибается и стонет под тяжелыми ударами, обрушившимися на него с другой стороны.
Хотя Текотль не замедлил шаг и не стал менее осторожен, все-таки было заметно, что он немного успокоился. У него был вид человека, оказавшегося на знакомой территории, где всегда можно кликнуть друзей на подмогу.
Но Конан помимо воли вновь поверг его в ужас, поинтересовавшись:
– Что это за тварь, с которой я сражался на лестнице?
– Это были ксоталанки, – ответил Текотль, не оглядываясь. – Я же говорил тебе, что здесь их полно.
– Это был не человек, – проворчал Конан. – Это была какая-то ползучая тварь, на ощупь холодная, как лед. Кажется, я перерубил ее пополам. Она набросилась на людей, которые преследовали нас, и, похоже, убила одного из них, извиваясь в предсмертных судорогах.
Текотль резко вскинул голову, и лицо его опять посерело от ужаса. Он машинально ускорил шаг.
– Это был Ползущий Во Тьме! Монстр, которого ксоталанки принесли из катакомб, чтобы он помогал им! Что он собой представляет, мы не знаем, но мы находили тела своих людей, которых он изуродовал. Во имя Сета, поспешите! Если они нападут на наш след, то будут гнаться за нами до самых дверей текултли!
– Сомневаюсь, – проворчал Конан. – Я хорошенько приложил этой твари там, на лестнице.
– Быстрее! Быстрее же! – простонал Текотль.
Они пробежали через несколько комнат, залитых зеленым светом камней, и остановились перед огромной бронзовой дверью.
Текотль сказал:
– Вот мы и дома! Это – текултли!
3. Кровные враги
Текотль забарабанил кулаком в бронзовую дверь, а потом шагнул в сторону и повернулся, чтобы посмотреть туда, откуда они только что пришли.
– Люди погибали у этой двери, когда уже считали себя в безопасности, – сказал он.
– Почему они не открывают ее? – спросил Конан.
– Они смотрят на нас в Глаз, – ответил Текотль. – Они никак не ожидали увидеть вас. – Он возвысил голос и крикнул: – Открой дверь, Ксекелан! Это я, Текотль, с друзьями из большого мира за лесом! Сейчас откроют, – успокоил он своих союзников.
– В таком случае пусть поспешат, – мрачно заметил Конан. – Я слышу, как что-то ползет по полу вон за тем коридором.
Лицо Текотля вновь стало пепельно-серым, и он принялся колотить в дверь обоими кулаками, крича:
– Открывайте, глупцы, открывайте немедленно! За нами гонится Ползущий Во Тьме!
Под его ударами огромная бронзовая дверь бесшумно распахнулась внутрь, и за ней обнаружилась толстая бронзовая цепь, перегораживающая вход, над которой торчали наконечники копий и виднелись свирепые лица. Но потом цепь опустилась, Текотль поспешно схватил своих спутников за руки и потащил их через порог. Перед тем как дверь закрылась за ним, Конан оглянулся на длинный сумрачный коридор и увидел, как в дальнем его конце появилась огромная змееподобная тень, медленно и с трудом выползающая из полумрака. Она заскользила по тусклым плитам пола, пьяно покачивая окровавленной головой. Но тут дверь захлопнулась, и жуткое зрелище исчезло.
В квадратной комнате, куда они вошли, на двери поспешно задвинули тяжелые засовы, и цепь вернулась на место. Дверь была такой толщины и крепости, что могла выдержать настоящую осаду. Рядом с ней несли караул четверо мужчин, такие же смуглые, как и Текотль, с длинными прямыми волосами, с дротиками в руках и мечами на боку. В стену рядом с дверью была вделана сложная система зеркал, которая, как догадался Конан, и была тем Глазом, который упомянул Текотль, устроенная таким образом, что в узкую щель, забранную хрустальной панелью, можно было смотреть на то, что происходит снаружи, оставаясь при этом незамеченным. Четверо стражников с немым удивлением смотрели на незнакомцев, но вопросов не задавали, да и Текотль не спешил пускаться в объяснения. Сейчас в его манерах появилась уверенность; перешагнув порог, он как будто сбросил с себя груз нерешительности и страха.
– Пойдемте! – поторопил он своих новообретенных друзей, но Конан оглянулся на дверь.
– А как же те приятели, что преследовали нас? Разве они не попытаются выломать дверь?
Текотль покачал головой.
– Они знают, что не смогут взломать Дверь Орла. Они вернутся обратно к ксоталанкам вместе со своим ползучим монстром. Идемте же! Я отведу вас к властителям текултли.
Один из стражников открыл для них дверь напротив той, в которую они только что вошли, и они оказались в коридоре, который, подобно всем остальным комнатам на этом уровне, освещался узкими световыми люками и гроздьями подмигивающих огненных камней. Но, в отличие от тех помещений, по которым они шли раньше, в этом коридоре были заметны признаки жизни. Гладкие стены из жадеита украшала бархатная драпировка, темно-красные полы покрывали богатые ковры, а на креслах, скамьях и диванах слоновой кости были разбросаны атласные подушечки.
Коридор заканчивался резной дверью, перед которой не было часового. Текотль без церемоний толкнул ее и пригласил друзей в просторную комнату, и человек тридцать темнокожих мужчин и женщин, вольготно раскинувшихся на застеленных атласными покрывалами кушетках, завидев их, вскочили, оглашая воздух изумленными восклицаниями.
Все мужчины, за исключением одного, были похожи на Текотля, да и женщины тоже были смуглыми, с непривычным разрезом глаз, хотя и красивыми на свой лад. Они носили сандалии, золотые нагрудные пластины и короткие шелковые юбочки с поясами, усыпанными драгоценными камнями. Их прямо подстриженные черные волосы, доходящие до обнаженных плеч, перехватывали серебряные обручи.
На жадеитовом помосте стоял трон слоновой кости, и на нем восседали мужчина и женщина, резко отличавшиеся от остальных. Он был гигантом с необъятной мощной грудью и плечищами буйвола. В отличие от соплеменников, мужчина носил иссиня-черную бороду, доходившую ему почти до пояса. На нем была мантия пурпурного атласа, переливавшаяся при каждом его движении, а из широких рукавов, подвернутых почти до локтя, выглядывали массивные руки с канатами мускулов. Лента, перехватывавшая его иссиня-черные кудри, была усыпана сверкающими самоцветами.
Женщина, сидевшая рядом с ним, вскочила и изумленно вскрикнула, когда чужаки вошли в комнату, а затем ее горящий взгляд, которым она сначала окинула Конана с головы до ног, впился в Валерию. Она была высокой и гибкой и казалась, несомненно, самой красивой женщиной в комнате. Наряд ее, впрочем, был еще более скуден, чем у остальных. Вместо юбки она надела лишь широкую полоску пурпурной материи, расшитую золотом, которая крепилась к ее поясу спереди и спускалась чуть ниже колен. Еще одна полоска, свисавшая с пояса сзади, довершала эту часть ее костюма, который она носила с циничной невозмутимостью. Нагрудные пластины и обруч на висках были украшены драгоценными камнями. И только в ее глазах, в отличие от прочих темнокожих соплеменников, не мелькали искорки безумия. После первого удивленного восклицания она не произнесла больше ни слова; сжав руки в кулачки, она стояла, неотрывно глядя на Валерию.
Мужчина, сидевший на троне слоновой кости, подняться не соизволил.
– Принц Ольмек, – заговорил Текотль, низко поклонившись и разведя руки в стороны ладонями кверху. – Я привел союзников из большого мира за лесом. В Зале Тецкоти Светящийся Череп сразил Чичмека, моего напарника…
– Светящийся Череп! – прокатился по залу испуганный шепот текултли.
– Да! Потом туда пришел я и обнаружил Чичмека лежащим на полу с перерезанным горлом. Прежде чем я успел убежать, на меня напал Светящийся Череп. Когда я посмотрел на него, кровь застыла у меня в жилах, и я понял, что не могу пошевелиться. Мне оставалось только ждать, когда он обрушит на меня смертельный удар. Но тут появилась вот эта белокожая женщина и сразила его своим мечом; оказалось, что это был всего лишь собака ксоталанк, выкрасивший себя белой краской и надевший на голову живой череп древнего колдуна! И теперь этот череп разбит на мелкие кусочки, а пес, что носил его, – мертв!
Он выкрикнул последние слова, на лице его появилась гримаса свирепого торжества, и затаившие дыхание слушатели ответили ему негромкими яростными восклицаниями.
– Но подождите! – продолжал Текотль. – Это еще не все! Пока я разговаривал с этой женщиной, на нас напали четыре ксоталанка! Одного я убил – рана на моем бедре служит подтверждением тому, что драка была жестокой. Еще двух сразила женщина. Но нам пришлось нелегко, и тут в схватку вмешался вот этот мужчина и развалил череп четвертому! Да! В колонну отмщения будут забиты еще пять алых гвоздей!
Он ткнул рукой в черную колонну эбенового дерева, стоявшую позади возвышения. Ее полированную поверхность усеивали сотни красных точек – ярко-алые шляпки тяжелых медных гвоздей, вбитых в черное дерево.
– Пять красных гвоздей за пять жизней ксоталанков! – яростно выкрикнул Текотль, и на лицах слушателей появилось звериное выражение свирепого экстаза.
– Кто эти люди? – осведомился Ольмек, и голос его походил на низкий, глубокий рев буйвола.
Жители Ксухотля обходились без повышенных тонов. Складывалось впечатление, будто молчание и тишина пустых коридоров и нежилых комнат вошли в их плоть и кровь.
– Я – Конан из Киммерии, – коротко ответил варвар. – Эта женщина – Валерия из Красного Братства, аквилонская пиратка. Мы дезертировали из армии на границе Дарфара, далеко к северу отсюда, и хотим добраться до побережья.
Женщина, сидевшая на возвышении, заговорила громко и быстро, захлебываясь словами:
– Вы не сможете добраться до побережья! Из Ксухотля нет обратного пути! Вы проведете в городе остаток жизни!
– Что ты имеешь в виду? – прорычал Конан, опуская ладонь на рукоять меча и делая шаг вперед, чтобы видеть одновременно и возвышение, и собравшихся. – Или ты хочешь сказать, что мы – пленники?
– Она имела в виду совсем не это, – вмешался Ольмек. – Мы – ваши друзья. Мы не станем удерживать вас против вашей воли. Но, боюсь, иные обстоятельства делают невозможным ваш уход из Ксухотля.
Его взгляд метнулся к Валерии, но он тут же опустил глаза.
– Эта женщина – Таскела, – сказал он. – Она – принцесса текултли. Но пусть нашим гостям принесут еду и питье. Без сомнения, они голодны и устали после долгого пути.
Он жестом указал на стол слоновой кости, и искатели приключений, переглянувшись, уселись за него. Конан был исполнен подозрений. Он окинул комнату пылающим взором и старался держать меч под рукой. Но приглашение отведать еды и питья никогда не встречало у него отказа. Он то и дело поглядывал на Таскелу, но принцесса не сводила глаз с его белокожей спутницы.
Текотль, перевязавший рану на бедре, разместился во главе стола, чтобы ухаживать за ними, явно считая это особой привилегией. Он внимательно проверял еду и питье, что приносили остальные на золотой посуде, и пробовал каждое блюдо, прежде чем поставить его перед гостями. Пока они ели, Ольмек молча сидел на возвышении, глядя на них из-под кустистых черных бровей. Таскела сидела рядом, положив подбородок на скрещенные руки и упираясь локтями в колени. Она не сводила своих темных загадочных глаз, в которых вспыхивали таинственные огоньки, с гибкой фигурки Валерии. Стоявшая рядом с ней мрачная симпатичная девчушка размеренно помахивала опахалом из страусовых перьев.
Им подали фрукты экзотического вида, незнакомые странникам, но очень вкусные, и светлое малиновое вино, приятное, но довольно крепкое.
– Вы пришли издалека, – заговорил наконец Ольмек. – Я читал книги наших отцов. Аквилония лежит за землями стигийцев и шемитов, за Аргосом и Зингарой, а Киммерия располагается за Аквилонией.
– Мы не любим сидеть на одном месте, – беззаботно откликнулся Конан.
– Как вы сумели пройти через лес, остается для меня загадкой, – заявил Ольмек. – В прежние времена это не удалось и тысяче воинов.
– Нам попался монстр с короткими ножками размером с мастодонта, – небрежно пояснил Конан, протягивая свой кубок Текотлю, который с явным удовольствием наполнил его. – Но после того, как мы убили его, больше не встретили никаких затруднений.
Кувшин с вином выскользнул из рук Текотля и разбился об пол. Его смуглая кожа посерела. Ольмек вскочил на ноги, и на лице его отразилось крайнее изумление, а его соплеменники тихонько ахнули. Кое-кто повалился на колени, словно ноги отказывались держать их. Одна Таскела, похоже, ничего не слышала. Конан с недоумением огляделся.
– В чем дело? Что я такого сказал?
– Вы… вы убили бога-дракона?
– Бога? Я убил дракона. Почему бы и нет? Он хотел сожрать нас.
– Но драконы бессмертны! – вскричал Ольмек. – Они убивают друг друга, но никогда еще ни один человек не убивал дракона! Наши предки, тысяча воинов, оружием проложивших путь в Ксухотль, не могли одолеть их! Их мечи ломались, как прутики, ударяясь об их чешую!
– Если бы твои предки догадались окунуть кончики своих дротиков в ядовитый сок «яблок Деркето», – заявил Конан с набитым ртом, – и укололи бы ими драконов в глаза, пасть или в какое-нибудь похожее место, то сами бы увидели, что драконы ничуть не более бессмертны, чем любой кусок говядины. Туша валяется на опушке леса, на самом виду. Если вы не верите мне, ступайте и взгляните сами.
Ольмек покачал головой, но это был жест восхищения, а не недоверия.
– Как раз из-за драконов наши предки укрылись в Ксухотле, – сказал он. – Они не осмеливались пересечь равнину и войти в лес за нею. Тамошние монстры пожирали их десятками и сотнями, прежде чем остальным удалось добраться до города.
– Выходит, это не ваши предки построили Ксухотль? – поинтересовалась Валерия.
– Он был древним уже в те времена, когда они впервые пришли в эти земли. Сколько он простоял здесь, не могли сказать даже его выродившиеся обитатели.
– Твой народ пришел с берегов озера Зуад? – спросил Конан.
– Да. Более полувека назад племя тлацитлан восстало против стигийского короля, но, потерпев поражение в битве, вынуждено было уйти на юг. Много недель они бродили по саванне, пустыне и горам, пока наконец не оказались в густом лесу – тысяча воинов со своими женщинами и детьми. Но в лесу на них напал дракон и разорвал многих на куски, поэтому от страха люди бросились бежать куда глаза глядят и в конце концов оказались на равнине и увидели посреди нее город Ксухотль. Они разбили лагерь под стенами города, не решаясь покинуть равнину, потому что в ночи раздавался жуткий рев монстров, сражавшихся в лесу. Они без конца воевали друг с другом, но на равнину почему-то не выходили. Горожане заперли ворота и принялись осыпать наших предков стрелами со стен. Тлацитлане оказались на равнине как в плену, ведь окружавший ее лес стал для них непреодолимой стеной, а войти в него было бы чистой воды безумием. Но в ту ночь из города в лагерь тайком пробрался раб, один из их бывших соотечественников, который вместе с солдатами-разведчиками побывал в лесу в молодости. Драконы сожрали всех его спутников, а его самого горожане захватили в рабство. Его звали Толькемек. – При упоминании этого имени в темных глазах вспыхнул огонь, а кое-кто из собравшихся выругался и презрительно сплюнул. – Он пообещал открыть ворота воинам, а взамен попросил лишь, чтобы всех пленников отдали в его руки. На рассвете он открыл ворота. Воины ворвались внутрь, и коридоры Ксухотля окрасились кровью. Здесь жили всего несколько сотен человек, вырождающиеся остатки некогда великой расы. Толькемек говорил, что в незапамятные времена они пришли сюда с востока, из Старой Косалы, когда предки тех, кто сейчас населяет Косалу, явились с юга и вынудили прежних ее обитателей бежать. Они двинулись на запад и в конце концов наткнулись на эту окруженную лесом равнину, на которой тогда жило племя чернокожих. Они поработили их и принялись возводить город. В холмах к востоку они добывали жадеит, мрамор и ляпис-лазурь, а также золото, серебро и медь. Стада слонов исправно снабжали их слоновой костью. Когда строительство было закончено, они убили всех своих чернокожих рабов. После этого их колдуны защитили город чудовищной магией. Своим черным искусством они возродили драконов, некогда обитавших в этой забытой земле, чьи гигантские кости они нашли в лесу. Эти кости они облекли плотью и вдохнули в них жизнь, и на земле вновь появились те чудовища, что жили здесь и до рождения времен. Но колдуны составили заклинание, которое удерживало их в лесу, не позволяя им выйти на равнину. С тех пор много веков люди Ксухотля жили в своем городе и обрабатывали плодородную землю на равнине, пока их мудрецы не научились выращивать фрукты прямо в городе, – фрукты, которые не высаживают в почву и которые получают полезные вещества прямо из воздуха. И тогда оросительные канавы пересохли, а они стали прозябать в праздности, пока не наступил упадок. Они были вырождающейся расой, когда наши предки прорвались сквозь лес и вышли на равнину. Их колдуны умерли, а оставшиеся растеряли способности к магии. Они уже не могли сражаться ни мечом, ни магией. В общем, наши отцы расправились с жителя Ксухотля, убив всех, за исключением сотни пленных, которых передали Толькемеку, их бывшему рабу; потом на протяжении многих дней и ночей в коридорах гуляло эхо их предсмертных криков, когда он пытал их. Итак, тлацитлане поселились здесь и некоторое время жили в мире; ими правили братья Текултли и Ксоталанк, да еще Толькемек. Последний взял себе в жены одну девушку из племени, и потому, что он открыл ворота, а еще потому, что он владел многими из забытых умений ксухотлийцев, ему позволили править племенем вместе с братьями, возглавившими восстание, а потом и побег. Несколько лет они прожили в мире в этом самом городе и почти ничего не делали, только ели да занимались любовью, да еще воспитывали детей. Необходимости возделывать землю у них не было, потому что Толькемек показал им, как выращивать фрукты, питавшиеся воздухом. Но убийство ксухотлийцев разрушило чары, которые удерживали драконов в лесу, и теперь они каждую ночь выходили на равнину и ревели под стенами города. Земля покраснела от крови их беспрестанной вражды, и тогда… – Он оборвал себя на полуслове, а потом продолжал как ни в чем не бывало, но Валерия и Конан поняли, что принц вовремя прикусил язык, боясь сболтнуть лишнего.
– Пять лет они прожили в мире и согласии. А потом… – Взгляд Ольмека на мгновение задержался на женщине, сидевшей рядом и хранившей напряженное молчание, – Ксоталанк взял себе в жены женщину, которую желали и Текултли, и старый Толькемек. Охваченный любовным безумием, Текултли похитил ее у мужа. Хотя она не особенно и возражала. Толькемек, дабы досадить Ксоталанку, помогал Текултли. Ксоталанк потребовал, чтобы ее вернули ему, и совет племени решил, что последнее слово останется за женщиной, а она же предпочла Текултли. В гневе Ксоталанк попытался было отнять ее силой, и тогда сторонники братьев впервые обменялись ударами в Большом Зале. Это была катастрофа. С обеих сторон пролилась кровь. Ссора переросла во вражду, а вражда сменилась открытой войной. Племя разделилось на три части – одни встали на сторону Текултли, другие – Ксоталанка, третьи – Толькемека. Еще в дни мира они поделили между собой город. Текултли жил в западной части города, Ксоталанк – в восточной, а Толькемек со своей семьей поселился у южных ворот. Гнев, злоба и ревность расцвели пышным цветом, положив начало кровопролитию, насилию и убийствам. Стоило только обнажить мечи, как обратного пути уже не было; пролитая кровь требовала новой крови, и жестокая месть стала обыденным делом. Текултли сражался с Ксоталанком, а Толькемек приходил на помощь то одному, то другому, предавая обоих, когда считал это выгодным. Текултли вместе со своими людьми отступил в район западных ворот, туда, где находимся сейчас мы с вами. Ксухотль построен в форме овала. Текултли, названные по имени своего принца, занимают западную часть овала. Люди забаррикадировали все двери, соединяющие их часть с остальным городом, оставив лишь по одной на каждом этаже, но их легко оборонять. Они спустились в подземелья под городом и построили стену, отгородившую западную часть катакомб, где покоятся тела древних ксухотлийцев, а также тех тлацитлан, кто пал во время кровавой вражды. Они чувствовали себя как в осажденном замке, совершая вылазки и набеги на своих врагов. Люди Ксоталанка аналогичным образом укрепили свою, восточную часть города, а Толькемек сделал то же самое со своей частью у южных ворот. Центр города остался ничейным и необитаемым. Эти пустые коридоры и помещения превратились в поле брани, где правил бал кровавый террор. Толькемек воевал с обоими кланами. Он был дьяволом в образе человека, еще хуже Ксоталанка. Ему были известны многие тайны города, о которых он не рассказывал остальным. В городских подземельях он грабил мертвых, отнимая у них их жуткие секреты – тайны древних королей и колдунов, давно забытые вырождающимися ксухотлийцами, которых уничтожили наши предки. Но вся его магия не помогла ему в ту ночь, когда мы, текултли, штурмом взяли его замок и вырезали всех его людей. Толькемека мы пытали много дней.
Голос его упал до блаженного шепота, а в глазах появилось отсутствующее выражение, словно он вспомнил давние события, доставившие ему несказанное удовольствие.
– Да, мы поддерживали в нем жизнь до тех пор, пока он не стал жаждать смерти как избавления. В конце концов мы вынесли его живым из пыточной камеры и бросили в подземную темницу, на прокорм крысам. Но каким-то образом ему удалось бежать оттуда, и он укрылся в катакомбах. Там он наверняка умер, потому что выйти оттуда на нашей территории можно только поверху, а он здесь больше и не появился. Впрочем, костей его тоже не нашли, и среди наших людей ходят суеверия, что он и по сей день бродит по подземельям, оплакивая мертвых. Двенадцать лет назад мы вырезали людей Толькемека, но кровавая вражда между текултли и ксоталанками не утихла. Она будет продолжаться до тех пор, пока жив хоть один из нас. Пятьдесят лет тому назад Текултли похитил жену Ксоталанка. Кровавая вражда длится вот уже полстолетия. Я родился здесь, как и все остальные, за исключением Таскелы. И мы уверены, что эта распря прекратится только вместе с нашей смертью. Мы превратились в вымирающую расу, как те ксухотлийцы, которых вырезали наши предки. Когда война только началась, каждая фракция насчитывала по несколько сотен человек. Теперь же у текултли в живых остались только те, кого вы видите перед собой, да еще часовые у четырех дверей; всего нас сорок человек. Сколько выжило ксоталанков, мы не знаем, но я сомневаюсь, что их намного больше нас. Вот уже пятнадцать лет у нас не рождаются дети, и мы не видели их и среди ксоталанков. Мы вымираем, но перед смертью убьем столько ксоталанков, сколько позволят нам боги.
Глаза Ольмека засверкали, и он вновь заговорил о кровавой вражде, разворачивающейся в пустынных залах и сумрачных коридорах в колдовском сиянии огненных камней, на полу, горящем адским пламенем и орошаемом ярко-алой жидкостью из вен погибших. В этой долгой бойне сгинуло уже целое поколение. Давным-давно погиб и сам Ксоталанк, павший в кровавой битве на этаже слоновой кости. Умер и Текултли; с него живьем содрали кожу обезумевшие ксоталанки, когда захватили его в плен.
Ольмек равнодушно повествовал о кровавых баталиях, разворачивающихся в черных коридорах, о засадах на узких лестницах и жестоких побоищах. В глазах его появился безумный блеск, когда он заговорил о мужчинах и женщинах, с которых живьем сдирали кожу, отрубали руки и ноги и четвертовали, о пленниках, стонущих под пытками столь омерзительными, что даже варвар-киммериец недовольно фыркнул. Неудивительно, что сама мысль о том, чтобы попасть живым к врагу в руки, внушала Текотлю непреодолимый ужас. Но он будет убивать и дальше, потому что ненависть его оказалась сильнее страха. А Ольмек все говорил и говорил: о темных и загадочных материях, о черной магии и колдовстве, живущих во мраке подземелий, о дьявольских созданиях, вызываемых к жизни из вечной тьмы в качестве страшных союзников. В этом деле у ксоталанков было несомненное преимущество, поскольку именно в восточных катакомбах лежат кости величайших колдунов древнего Ксухотля, хранящих свои жуткие тайны.
Валерия слушала его с отвращением, к которому примешивалось восхищение. Вражда превратилась в стихийное бедствие, которое медленно, но неуклонно подталкивало жителей Ксухотля к полному уничтожению. Они родились и готовились умереть с нею. Они почти никогда не покидали пределов своего укрепленного замка, лишь для того, чтобы пробраться в Залы Молчания, лежащие между двумя крепостями, чтобы убивать или быть убитыми. Иногда лазутчики возвращались с пленными или же мрачными свидетельствами одержанной победы. Иногда они не возвращались вовсе или возвращались в виде отрубленных частей тела, которые враги подбрасывали к запертым на засовы бронзовым дверям. Они влачили кошмарное, мрачное существование, отгородившись от остального мира, подобно бешеным крысам, угодившим в ловушку. Год за годом они убивали друг друга, прячась и скользя по сумрачным коридорам, чтобы сеять смерть и невыносимые мучения.
Пока Ольмек говорил, Валерия ощущала на себе горящий взгляд Таскелы. Принцесса, кажется, даже не слушала, о чем он рассказывает. На ее лице, пока он говорил о победах и поражениях, не отражались, как в зеркале, выражения дикой ярости или свирепого восторга, искажавшие черты остальных текултли. Кровная вражда, превратившаяся в смысл существования для ее соплеменников, похоже, не значила для нее ровным счетом ничего. И ее бесчувственность казалась Валерии еще более отвратительной, чем неприкрытая жестокость Ольмека.
– Мы никогда не сможем покинуть город, – сказал Ольмек. – Вот уже пятьдесят лет никто не выходил за его пределы, за исключением тех, кто… – И он вновь оборвал себя на полуслове.
– Даже если забыть о драконах, – продолжал он, – то мы, те, кто родился и вырос в городе, не осмелимся покинуть его. Мы никогда не выходили за городские стены. Для нас непривычно открытое небо и горячее солнце. Нет, мы родились в Ксухотле и в нем же умрем.
– Что ж, – сказал Конан, – с вашего позволения, мы все-таки предпочтем иметь дело с драконами. Ваша вражда нас не касается. Если вы проводите нас до западных ворот, мы немедленно отправимся в путь.
Таскела сжала руки в кулачки и уже собралась было заговорить, но Ольмек перебил ее:
– Близится полночь. Если вы в такой час рискнете выйти на равнину, то непременно станете жертвой драконов.
– Мы пересекли ее прошлой ночью и ночевали под открытым небом, но не видели ни одного из них, – парировал Конан.
Таскела безжалостно улыбнулась:
– Вы не осмелитесь уйти из Ксухотля!
Конан окинул ее неприязненным взглядом, но она смотрела не на него, а на женщину, сидящую напротив.
– Думаю, они осмелятся, – возразил Ольмек. – Но послушайте, Конан и Валерия, вас послали нам сами боги, дабы даровать победу текултли! Вы – профессиональные воины. Почему бы вам не выступить на нашей стороне? У нас есть то, что нужно вам, – драгоценные камни, которые в Ксухотле считаются столь же обыденной вещью, как булыжники в городах большого мира. Некоторые из них ксухотлийцы принесли с собой из Косалы. Другие, например огненные камни, они нашли в холмах к востоку отсюда. Помогите нам стереть с лица земли ксоталанков, и мы дадим вам столько драгоценностей, сколько вы сможете унести.
– И вы поможете нам победить драконов? – поинтересовалась Валерия. – Имея луки с отравленными стрелами, тридцать человек смогут уничтожить всех драконов в лесу.
– Да! – твердо пообещал Ольмек. – За годы рукопашных схваток мы забыли, как стрелять из лука, но мы всегда можем научиться заново.
– А ты что скажешь? – обратилась Валерия к Конану.
– Мы с тобой – бродяги без гроша за душой, – улыбнулся он в ответ. – Мне все равно, кого убивать – ксоталанков или кого-нибудь еще.
– Значит, вы согласны? – вскричал Ольмек, а Текотль едва удержался, чтобы не пуститься в пляс от радости.
– Да. А теперь мы были бы вам благодарны, если бы вы показали нам, где мы можем отдохнуть, чтобы завтра с утра быть готовыми к драке.
Ольмек важно кивнул, взмахнул рукой, и Текотль и еще одна женщина проводили путешественников в коридор, который начинался от двери, расположенной слева от жадеитового помоста. Оглянувшись, Валерия увидела, что принц сидит на прежнем месте, подперев подбородок кулаком, и мрачно смотрит им вслед. В глазах его вспыхивали и гасли незнакомые искорки. Таскела же откинулась на спинку скамьи и что-то шептала на ухо угрюмой служанке, Ясале, которая склонилась над плечом своей госпожи, приблизив ухо к шевелящимся губам принцессы.
Коридор был не таким широким, как те, по которым они шли раньше, зато очень длинным. Вскоре женщина остановилась, открыла дверь и отступила в сторону, давая Валерии войти.
– Подожди минутку! – проворчал Конан. – А где буду спать я?
Текотль указал на комнату на другой стороне коридора, через одну дверь. Конан заколебался, явно собираясь возразить, но Валерия одарила его презрительной улыбкой и захлопнула дверь перед самым его носом. Он пробормотал что-то нелицеприятное обо всех женщинах в целом и зашагал по коридору вслед за Текотлем.
Оказавшись в богато убранной комнате, он поднял глаза на световые окна в потолке. Некоторые были достаточно широкими, чтобы в них можно было пролезть, если разбить стекло.
– Разве не могут ксоталанки подняться на крышу и разбить эти световые люки? – поинтересовался он.
– Их нельзя разбить, – ответил Текотль. – Кроме того, подняться на крышу очень нелегко. Это почти сплошь шпили, купола или крутые скаты.
Он с готовностью принялся рассказывать о «замке» текултли. Как и остальной город, он был четырехэтажным, с башенками на крыше. Каждый ярус, или этаж, имел собственное имя; складывалось впечатление, будто жители Ксухотля придумали названия для каждой комнаты, коридора и этажа в своем городе подобно тому, как обитатели обычных городов именуют улицы и кварталы. В замке текултли этажи назывались, в порядке убывания, Ярус Орла, Ярус Гориллы, Ярус Тигра и Ярус Змеи. Ярус Орла был самым высоким, четвертым этажом.
– Кто такая Таскела? – поинтересовался Конан. – Жена Ольмека?
Текотль поежился и украдкой огляделся, прежде чем ответить.
– Нет. Она – Таскела! Она была женой Ксоталанка – женщиной, которую украл Текултли, что и стало причиной вражды.