Секреты леди Бартон Анна

В душе вспыхнула радость.

– Спасибо.

– Увидимся на следующей неделе. – Он отсалютовал тростью и ушел.

Глава 13

Сияние – 1.Свойство краски, рожденное способностью отражать свет и создающее эффект изменения цвета. 2.Чарующая, притягательная особенность женских локонов, благодаря которой в мерцании свечей волосы мягко блестят, подобно янтарю, а в солнечных лучах пылают как золото.

С некоторых пор любое более-менее продолжительное путешествие превращалось для Бенджамина в сущий ад, и поездка в Билтмор-Холл не стала исключением. Одна лишь необходимость передвигаться не верхом, а в карете жестоко ущемляла самолюбие. Хуже того, каждые два часа приходилось останавливаться, выходить и ковылять вокруг экипажа, чтобы хоть немного размять ногу. В высшей степени унизительно. Спасало лишь то, что путешествовал он в одиночестве.

До поместья оставалось меньше часа пути. У них с Хью имелось в запасе несколько свободных дней, чтобы встретиться с управляющим, осмотреть угодья и проверить счета. После этого на дом обрушится не меньше дюжины гостей.

Впрочем, лично его интересовала исключительно мисс Ханикот.

Граф сунул руку в нагрудный карман и достал письмо, которое она прислала три дня назад. Точнее, это было не столько письмо, сколько предписание. Но даже от сугубо медицинских рекомендаций веяло неотразимым оптимизмом и добротой.

Надпись вверху страницы гласила: «Метод лечения ноги». Далее следовали подробные и понятные указания:

«Номер один. Подержите ногу в очень горячей воде (только не обварите кожу) в течение десяти минут.

Номер два. Пока мышцы теплые, с силой разотрите ладонями пораженный участок.

Номер три. Наложите компресс, сделанный из залитых кипятком листьев растения под названием «окопник лекарственный», и плотно оберните сухой тканью. Оставьте на всю ночь.

Повторяйте ежедневно».

Перечитывая советы – а надо сказать, что граф сделал это уже не меньше дюжины раз, – он неизменно улыбался. Особенно забавляла последняя строчка. Можно подумать, что на свете не существует дел важнее, чем ежедневное распаривание ноги в горячей воде и изготовление компресса из листьев какого-то неведомого растения, которое прежде еще надо найти.

Нет, в принципе лорд Фоксберн не имел ничего против добрых советов. Хорошо, что кто-то бескорыстно старается помочь, даже несмотря на полную безнадежность его положения.

Впрочем, скорее всего мисс Ханикот сделала это исключительно из чувства долга – в ответ на помощь в поисках второго портрета. Она никак не могла знать, что ради нескольких минут в лучах ее тепла и заботы он был готов на все.

Поцелуй оказался грубой ошибкой, потому что позволил приоткрыть дверь и заглянуть в рай, куда путь заказан раз и навсегда. Дафна сама призналась, что ищет доброго, великодушного и спокойного джентльмена. Достойного и благородного. Того, с кем можно растить детей.

Увы, все это не о нем.

И все же трудно было забыть блаженное ощущение близости, тепла, ответной страсти. Бенджамин целовал безудержно, безоглядно, надеясь раз и навсегда убедить в необходимости соблюдать безопасную дистанцию, – не только физическую, но и эмоциональную. Дафне не следовало знакомить его со своими маленькими веснушчатыми подружками и показывать класс с пустыми полками и шаткими табуретками. Не следовало впутывать в свои проблемы и сообщать, за какого именно человека она намерена выйти замуж. И тем более не следовало тратить время на напрасные попытки избавить от мучительной боли. Никакие ванны, растирания и компрессы все равно не помогут.

Поэтому в одном-единственном поцелуе Бенджамин сконцентрировал всю свою страсть. Жадно впитал вкус ее губ, ощутил сладкий аромат волос, почувствовал податливую мягкость бедер. На миг Дафна растерялась, изумленно застыла, но не убежала с криком ужаса.

Хотя должна была бы убежать.

Бенджамин не сомневался, что до него Дафну еще никто не целовал – во всяком случае так по-взрослому, откровенно и основательно. И все же она не испугалась, не притворилась оскорбленной, а приняла вызов достойно и уверенно, с позиции силы.

Граф беспокойно сменил позу. От одного лишь воспоминания о встрече на лестнице сиротского приюта вскипала кровь.

Ирония ситуации колола глаза. Поцелуй, призванный избавить от навязчивого влечения к Дафне, будет навязчиво напоминать о ней до последнего вздоха.

Карета поднялась на холм, и взору открылся Билтмор-Холл. Вид старинного, построенного в классическом стиле дома с белым каменным фасадом и массивными колоннами мгновенно перенес в прошлое. В юности Бенджамин часто приезжал сюда вместе с Робертом на каникулы. Родительский дом находился дальше от Итона, чем дом друга. Во всяком случае, это обстоятельство служило убедительным оправданием и надежным прикрытием. На самом же деле здесь было уютнее, веселее и свободнее. Родители Роберта – милые, заботливые люди – позволяли юношам делать все, что хочется: скакать верхом, охотиться, ловить рыбу и гулять, сколько душе угодно. Никто не читал нотаций о пренебрежении серьезными занятиями и тем более не сопровождал эти нотации ударами плетки.

Да, семья Роберта стала почти родной, а верный друг детства со временем превратился едва ли не в брата. В Билтмор-Холле Бенджамин проводил больше времени, чем дома. Здесь он впервые поцеловал дочку мясника, здесь упал с жеребца, на которого было запрещено садиться, и сломал руку.

И сейчас он чувствовал себя так, словно возвращается в родные края. Вот только Роберта рядом не было.

Мышцы на правой ноге угрожающе напряглись. Так, начинается. Граф аккуратно сложил письмо Дафны, бережно убрал в нагрудный карман сюртука, а взамен из бокового кармана достал спасительную фляжку.

Прошло два дня, прежде чем выдался случай спросить о бароне Чарлтоне.

Полученный ответ послужил первым намеком на неблагоприятные обстоятельства.

Бенджамин и Хью объезжали поместье по самому короткому маршруту, который кое-как могла выдержать нога графа. Сопровождал господ управляющий Найджел Коултон – невысокий плотный человек с копной седых волос на голове.

– К западу от нас начинаются поля Чарлтона? – осведомился Бенджамин.

– Да, – подтвердил управляющий. – Прежде барон регулярно приезжал в деревню, но вот уже несколько месяцев его не видно.

Хью задумчиво покачал головой.

– Сквайр стареет. Наверное, с годами поездки приносят все меньше удовольствия. Может быть, плохо себя чувствует.

– А что делает его сын?

Управляющий презрительно сплюнул.

– Сына, Роуленда Хэллоуза, вижу часто. Бездельник целыми днями сидит в пабе «Еж и корона». Пьет без меры.

– А что он говорит об отце?

– Что бы ни говорил, веры ему мало.

Бенджамин покачал головой.

– Надо бы навестить соседа. Пожалуй, откладывать в долгий ящик не стоит, сегодня же и съезжу.

– И я с вами, – с готовностью вызвался Хью. – Судя по рассказам, Хэллоуз – изрядный негодяй. Если хватит лишку, неприятностей не оберешься.

Бенджамин с трудом сдержал усмешку. Не хватало еще, чтобы неоперившийся виконт считал своим долгом защищать его от распоясавшегося пьяницы. Однако вслух отреагировал иначе:

– Конечно, поедем вместе. В компании веселее. Хочу узнать, как поживает старина Чарлтон. Когда-то он любил охотиться с Робертом, да и меня считал дельным парнем.

Со дня приезда он впервые произнес имя друга. Оно сорвалось с языка само собой и повисло в воздухе. Наступило молчание: каждый из троих ушел в собственные, когда-то приятные, а теперь болезненные воспоминания.

Фоксберн заговорил первым.

– Когда Роберт… умер, Чарлтон прислал прочувствованное письмо. Надо поблагодарить.

Коултон глубже натянул шляпу на косматую седую голову.

– Если будет нетрудно, передайте, что надеюсь в ближайшее время встретиться с ним в деревне. Он не виноват в том, что сын вырос неблагодарной свиньей. У каждого дерева бывают дурные семена. – Управляющий потянул носом, как будто принюхивался. – С юга приближается гроза. Пора возвращаться от греха подальше.

Словно подтверждая предсказание, порыв теплого ветра взметнул конские гривы, а вдалеке послышался глухой, но отчетливый раскат грома. На душе сразу стало неуютно и тревожно.

Обострившийся на военной службе инстинкт предупреждал, что в Билтмор-Холле не все ладно. Возможно, неурядицы не имели существенного значения, и все-таки прием гостей следовало бы отменить. Почему-то не хотелось, чтобы Дафна хотя бы на короткое время оказалась в этом неспокойном месте.

К сожалению, в этот самый момент она скорее всего уже находилась в дороге.

– Завтра приедут мисс Ханикот и сестры Шербурн. – Хью положил в чашку кусок сахара и сел в кресло напротив Бенджамина, который тоже пил чай. Напиток не самый привычный, но граф решил, что во время визита к Чарлтону ясная голова на плечах не помешает.

Конечно, при упоминании о Дафне он сразу насторожился, однако постарался сохранить скучающее выражение лица.

– И остальные гости, наверное, тоже.

Хью заинтересованно склонился.

– Да, но, насколько могу судить, вас главным образом интересует присутствие мисс Ханикот.

Бенджамин сурово посмотрел поверх чашки на юнца, хотя понимал, что взгляд над золотым ободком стакана с виски оказался бы более впечатляющим.

– И почему же тебе так кажется?

– Видел вас рядом с ней на музыкальном вечере в доме Ситонов и в Воксхолл-Гарденз. Вы выглядели… счастливым.

Бенджамин едва не разлил чай.

– Счастливым?

– Ну, может быть, это и преувеличение. Во всяком случае, менее несчастным, чем обычно.

– К чему ты клонишь, Хью?

Лорд Билтмор поставил чашку на стол и переплел пальцы – точно так же, как это делал Роберт.

– Хотя мисс Ханикот мне очень нравится, – веско произнес он, – она ни разу не посмотрела на меня так, как смотрит на вас.

– Может быть, не будь ты ослом…

– Бенджамин, я говорю абсолютно серьезно. Считаю, что она к вам неравнодушна. С одной стороны, данное обстоятельство меня бесит, но с другой… с другой, считаю, что в вашей жизни не хватает такого человека, как она.

– Ради всего святого, Хью! Не хватало еще, чтобы ты занялся устройством моей личной жизни!

– Не осмеливаюсь мечтать ни о чем подобном. Просто хочу, чтобы вы знали: для меня мисс Ханикот не больше чем добрая приятельница. Признаюсь, когда-то надеялся на большее, но потом понял, что любовь должна быть взаимной.

Граф хотел отделаться небрежным замечанием – просто потому, что так поступал всегда. Но отговорка означала бы, что он отвергает благородное самопожертвование Билтмора. Он тоже поставил чашку и произнес:

– Роберт гордился бы таким братом.

Хью печально улыбнулся.

Чтобы развеять мрачное настроение, Бенджамин предложил:

– Как, по-твоему, до поездки к Чарлтону я успею обыграть тебя в бильярд?

Виконт встал и подал старшему другу трость.

– Подозреваю, для этого потребуется не одна попытка. Готов бороться до победного конца.

– С каждым днем ты становишься все увереннее. Роберт действительно порадовался бы.

А уже через несколько часов граф Фоксберн и виконт Билтмор стояли на крыльце дома барона Чарлтона. Старинный кирпичный особняк напоминал бы огромный ящик, если бы трудолюбивый плющ не заплел его по самые трубы. Издалека Бенджамин восхищался и глубокими эркерами на фасаде, и внушительной простотой архитектуры, однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что одна из ставен слетела с петель, а мощеная дорожка поросла высокими сорняками.

Хью дернул шнур звонка, и вскоре дверь открыла полная женщина – судя по связке ключей на поясе, экономка. Круглые очки повторяли форму румяных щек.

– Чем могу помочь? – с подозрением осведомилась она.

Виконт заговорил первым.

– Я лорд Билтмор, а это мой друг, граф Фоксберн. Я недавно вернулся из…

– Лорд Билтмор? – На лице экономки появилась осторожная улыбка. – Мы слышали о вашем приезде, сэр. Входите, пожалуйста. Я – миссис Парфит.

– Спасибо. – Хью снял шляпу, и Бенджамин последовал его примеру. Экономка держалась вполне дружелюбно и могла послужить надежным источником информации.

– Глубоко сожалеем о смерти вашего брата, – продолжала миссис Парфит. – Трудно представить человека более достойного.

Бенджамин услышал в голосе искреннюю печаль и сразу проникся симпатией к доброй экономке. Иногда он забывал, что не один на белом свете скорбит о гибели Роберта.

– Спасибо, – отозвался Хью. – Брат всегда считал лорда Чарлтона своим другом.

– О, действительно. – Миссис Парфит перевела взгляд с Хью на Бенджамина и обратно. – Все слуги рады вашему приезду в Билтмор-Холл. Но что же вас сюда привело?

– Хотелось бы повидать лорда Чарлтона, – вступил в разговор граф. – Просим извинить за то, что не предупредили о визите заранее: подумали, что сможем рассчитывать на короткую встречу.

– Не знаю. – Экономка неопределенно покачала головой. – Барон давно никого не принимает, но сегодня у него выдался хороший день.

– Надеюсь, лорд Чарлтон не болен? – с осторожным сочувствием вставил Хью.

– К сожалению, назвать его здоровым нельзя. На физическое самочувствие не жалуется и в то же время явно не в себе.

– Если сегодняшний визит неуместен, мы готовы приехать в другое время, – предложил Хью.

Однако Бенджамин не хотел упускать реальной возможности. Если у барона хороший день, то вопрос о портретах окажется весьма кстати.

– С другой стороны, общение, как правило, вселяет бодрость, – вставил он. – Тем более что надолго мы не задержимся.

– Мистер Хэллоуз обычно не одобряет присутствия посетителей.

– В детстве мы с Роулендом часто играли вместе, – возразил виконт.

– А сейчас он дома? – уточнил граф.

Миссис Парфит поправила очки.

– Нет. Уехал в деревню.

– В таком случае будем считать, что путь свободен. – Бенджамин заговорщицки улыбнулся. – Короткий разговор развеселит барона, а сыну вовсе не обязательно знать о нашем появлении.

– Но он может вернуться с минуты на минуту.

В ответ лорд Фоксберн пожал плечами.

– Если это произойдет, вы всегда сможете сказать, что пытались меня удержать, однако я не принял отказа.

Экономка усмехнулась.

– Тем более что это недалеко от истины, правда?

– Да.

– Что ж, договорились. Провожу вас наверх, в спальню хозяина, но только на короткое время. А если окажется, что барон спит, ни в коем случае не будите. Нельзя прерывать его отдых.

– Обещаем, – заверил Бенджамин.

Однако, поднимаясь по лестнице, он внезапно испугался. Что если портрет Дафны висит в коридоре или, что еще хуже, в спальне? Придется срочно придумывать повод, чтобы отослать Хью прочь, не дожидаясь, пока тот узнает героиню. Оставалось положиться на судьбу.

Миссис Парфит прошла по коридору второго этажа и открыла дверь в просторную спальню. В комнате было три окна, но свет проникал только через одно из них, а два других оставались закрытыми плотными шторами. На голых стенах не было ни единой картины. Барон сидел в большой кровати и держал на коленях раскрытую книгу.

– Милорд, вас хотят видеть два прекрасных джентльмена, – сообщила миссис Парфит таким тоном, каким разговаривают с глупыми детьми.

– Что такое? – Барон захлопнул книгу и выпрямился. Посмотрел на Хью стеклянными глазами и воскликнул: – Боже праведный! Роберт?

Лорд Билтмор подошел ближе.

– Нет, лорд Чарлтон, я Хью, младший брат Роберта.

Проклятие! Барон действительно был далеко не в лучшей форме.

Он недоверчиво прищурился и громко вздохнул.

– Да, конечно. Просто на миг показалось, что ты очень похож на брата.

Бенджамин никогда не замечал сходства – общим был разве только слегка раздвоенный подбородок. Впрочем, со стороны всегда виднее: возможно, он слишком тесно общался с обоими, а потому и воспринимал каждого в отдельности. Очень уж не хотелось, чтобы Чарлтон оказался сумасшедшим.

– Мы с лордом Фоксберном приехали вас навестить.

Бенджамин тоже подошел и протянул руку.

– Рад вас видеть, Чарлтон.

Барон ответил довольно энергичным рукопожатием, однако во взгляде мелькнуло легкое недоумение.

– В прошлом году мы вместе охотились, – пояснил граф. – Вы, Роберт и я. Роберт подстрелил фазана, а ваша собака…

– Молли! – громко воскликнул барон. – Молли подпрыгнула и схватила птицу прямо в воздухе! Да, – добавил он тише. – Помню.

– Мы очень расстроились, услышав о вашем нездоровье, – заметил Хью.

– О, ничего особенного. Так, легкая слабость, легкая забывчивость. Но Роуленд обо всем заботится. Как хорошо, что, прежде чем покинуть этот мир, Элинор успела подарить мне сына. Если бы не Роуленд, не представляю, что произошло бы со мной, поместьем и слугами. Все мы здесь скучали без вас, – добавил он искренне. – А смерть Роберта – настоящая трагедия. Сначала ушел старший брат, потом он. Но из тебя, Хью, получится прекрасный виконт и рачительный хозяин. Смело берись за дело!

Бенджамин не надеялся услышать даже нескольких связных предложений, но, кажется, у барона наступило просветление. Как же логичнее перевести разговор на портреты?

– Вы с Робертом часто встречались до его отъезда в армию?

Старик сжал пересохшие губы и надолго задумался. Казалось, он перебирает воспоминания, как хозяйки содержимое огромного сундука.

– Нет, не очень часто. Хотя вспоминаю, как в один из вечеров играли в карты.

– Расскажите, пожалуйста.

– Мы собрались в «Колючей розе» – одном из местных пабов, – Роберт, Хокинс, Людвиг и я. Пропустили по несколько пинт пива, и Роберт предложил сыграть партию-другую. Так, ничего серьезного – не больше чем дружеский турнир в очко. Поначалу. Но потом Хокинс – это тот сквайр, который живет в паре миль к югу отсюда, – потребовал, чтобы я поставил на кон портреты английской красавицы.

Бенджамин остолбенел.

– Что это за портреты? – уточнил он, с усилием шевеля губами.

– Так я их называю, – пояснил Чарлтон. – У меня было две картины, написанных лондонским художником, и на обеих была изображена удивительная золотая леди.

– И кто же она такая? – зачарованно спросил Хью.

Чарлтон грустно улыбнулся.

– Если честно, не думаю, что она существует на самом деле. Скорее всего волшебный образ – плод разгоряченного творческого воображения. Только богиня способна излучать неземной свет. Старик Хокинс самым бессовестным образом хотел заполучить портреты. Конечно, я наотрез отказался. Я вообще не собирался ставить их на кон. Но потом выпил лишнего и начал проигрывать. А в итоге даже не заметил, как поставил на «Английскую красавицу в шезлонге».

Неужели старик начисто лишен фантазии?

– Так вы называете картину?

– Звучит, конечно, простовато, но зато описание точное.

– И что же, Хокинс выиграл? – Хью нетерпеливо подался вперед и жадно ловил каждое слово.

– Нет. – Старик задумчиво потер заросший щетиной подбородок. – Эту партию выиграл Роберт. Что тут скажешь? Договор есть договор. Возможно, он простил бы мне ставку, но все равно на следующий день я отправил ему картину. Самое тяжкое переживание с тех пор, как похоронил дорогую жену, да упокой Господь ее душу.

– Не помню, чтобы доводилось видеть портрет в Билтмор-Холле, – покачал головой Хью. – Надо будет хорошенько проверить кладовку.

– Бесполезное занятие, – снисходительно усмехнулся барон. – Роберт был влюблен в изображенную на портрете женщину. Глупо, конечно, – почти то же самое, что смертному влюбиться в Афродиту. Сказал, что заберет ее в Лондон, и пригласил навещать в любое время, когда захочется. – Чарлтон хрипло рассмеялся.

Граф тоже едва не расхохотался от радости. Редкая удача!

– А где же в таком случае второй портрет? – уточнил он.

– Не понимаю, о чем вы? – Старик вдруг багрово покраснел.

– Но минуту назад вы сказали, что картин было две. Куда делась вторая? Она все еще у вас?

– Да, – после долгого раздумья подтвердил барон. – Только надежно спрятана. – Он с подозрением оглянулся, словно в комнату мог прокрасться французский шпион. – В последнее время из дома стали пропадать вещи. Не могу рисковать самым дорогим, что у меня есть.

– И что же конкретно пропало? – От изумления у Хью округлились глаза.

– Разные небольшие вещицы. Запонки, карманные часы.

– Но ведь это крайне серьезно, – участливо заметил виконт. – Вы сообщили мировому судье?

– Нет. И не собираюсь. Роуленд говорит, что я сам их куда-то засунул и скоро они найдутся. А мировой судья решит, что я окончательно рехнулся, и, возможно, будет прав. Но, если что-нибудь случится с портретом, я не переживу, а потому храню его в безопасном месте.

– Вынести из дома картину солидного размера не так-то просто, – вступил в разговор Бенджамин. – И все равно, если хотите знать мое мнение, вы поступили абсолютно правильно. Она ведь здесь, с вами?

К счастью, барон с энтузиазмом кивнул. Слава Богу. Если считать, что старик не окончательно выжил из ума, то репутации Дафны пока ничто не угрожает.

– Скорее всего Хокинс был бы не прочь заполучить портрет, – добавил Бенджамин, нарочито сгущая краски. Хотелось выяснить, кто еще мог бы узнать Дафну. – А другие соседи видели ваши картины?

– Насколько помню, никто из посторонних в частные комнаты не заходил. Только слуги. Это не те произведения искусства, которые можно повесить в гостиной или столовой. Не готов назвать их неприличными, но дама не полностью одета. Не могу же я оскорбить чувства жены священника, если она вдруг заглянет на чай, правда?

– Ни в коем случае! – горячо поддержал Хью.

Бенджамина разговор поразил. За те пять минут, которые заняло обсуждение портрета, физическое и умственное состояние барона заметно улучшилось. Можно было подумать, что каким-то чудесным образом Дафна вышла из картины и исцелила больного.

Лорда Фоксберна терзала ревность. И мучило любопытство. Но нельзя же напрямую спросить, каким именно образом она позировала для второго портрета! Или можно?

– А как вы называете ту картину, которую храните в надежном месте?

– А! – с нежностью произнес Чарлтон. – Это «Английская красавица у зеркала».

– И вы любите ее больше, чем ту, другую? – Бенджамину было необходимо это узнать.

Старик посмотрел вдаль, словно пытался воссоздать образ в воздухе.

– Несомненно. В портрете ощущается потаенная глубина. Красавица выглядит более беззащитной и в то же время утонченной.

Бенджамин с усилием проглотил застрявший в горле комок. Все оказалось значительно хуже, чем он опасался. Ясно, что Чарлтон ни за что не согласится продать портрет. Но если старик действительно надежно спрятал драгоценность, то, может быть, это и к лучшему. Мисс Ханикот сможет без гнетущего страха разоблачения продолжить сезон и найти достойного и уважаемого супруга.

Впрочем, не исключено, что, по капризу судьбы, портрет когда-нибудь обнаружится на пыльном чердаке или в недрах платяного шкафа. Но героиня уже будет на пару десятилетий старше, и никто ее не узнает. Если же ей самой или кому-нибудь из близких людей образ покажется смутно знакомым, то все лишь посмеются над забавным совпадением. А имя самоуверенного, циничного мизантропа, который в свое время помог определить, где именно скрывается опасная улика, навсегда сотрется из памяти.

Оказывается, он Дафне совсем не нужен.

Но по крайней мере ничто не помешает сообщить ей хорошую новость. И провести вместе с английской красавицей несколько дней, прежде чем она улетит обратно в сверкающий огнями мир.

Ну, а сам он вернется в свою привычную темную пещеру. Туда, откуда не будет видно, как другой человек делит с Дафной ту счастливую жизнь, которую мог бы делить он.

Если бы вернулся с войны целым.

Глава 14

– Вот он! – радостно закричала Оливия и высунула руку из окна. – Билтмор-Холл!

– О, настоящий дворец! – восхищенно вздохнула мама и с надеждой посмотрела на Дафну, словно хотела сказать: «В один прекрасный день вся эта роскошь может стать твоей».

Да, она явно лелеяла надежду выдать младшую дочь за виконта и делала для этого все, что могла. Например, при каждом удобном случае расхваливала достойнейшего из джентльменов.

– Безупречный почерк, – восхищалась она, в третий раз за утро рассматривая приглашение, как будто верила, что форма букв отражает характер человека.

– Действительно красиво, – кивнула Дафна. – Вот только завитки в конце каждого слова наводят на мысль, что писала экономка.

– Ты так думаешь? – Маму постигло тяжкое разочарование.

– Полностью согласна с Дафной, – поддержала подругу Роуз. – Но отрадно, что виконт нашел время поставить внизу инициалы. Буква «Х» в его исполнении выглядит чрезвычайно элегантно.

Дипломатичное замечание пришлось весьма кстати и заметно ободрило приунывшую миссис Ханикот.

Лорд Билтмор обладал несомненными достоинствами – отрицать это было невозможно. Он отличался безупречными манерами истинного аристократа. К тому же был необычайно добр. И уж тем более нельзя было представить виконта целующимся на лестнице сиротского приюта.

Вот здесь-то и гнездилась главная трудность.

После злосчастного поцелуя Дафна не могла думать ни о чем другом, кроме горячих твердых губ, терпкого вкуса языка, жаркой близости сильного тела.

Несмотря на торопливое прощание, а может быть, как раз по этой причине она надеялась, что граф приедет с визитом или хотя бы пришлет короткую записку. Каким-то образом даст понять, что думает о ней. Дафна отправила подробный план лечения, а взамен получила… глухое молчание.

Удивляться, а уж тем более обижаться, не имело смысла, и все же трудно было не сожалеть, что столь важное для нее событие, как первый настоящий поцелуй, не произвел на лорда Фоксберна ни малейшего впечатления.

Экипаж все катил и катил по длинной извилистой дороге к воротам поместья, и Дафна не могла дождаться конца путешествия. Пять дам в громоздких шляпах, с ридикюлями, зонтиками и веерами в одной карете – это слишком! Мама, Оливия и Роуз сидели напротив Дафны и Хилди – горничной, которую отправила Аннабел. Хилди тяжело переносила качку, и почти всю дорогу ее тошнило. Единственным спасением оказался сон, и поэтому попутчицы старались вести себя как можно тише: всю дорогу читали книги или смотрели в окно.

В результате никто не мешал Дафне думать.

Ей не терпелось узнать, смог ли Бенджамин поговорить с лордом Чарлтоном и выяснить, где находится второй портрет. Всякий раз, когда взгляд падал на сидящих напротив Роуз и Оливию, Дафна снова и снова понимала, что не имеет права разрушить их репутацию. Точно так же, как не имеет права опозорить маму и Аннабел. От одной лишь мысли голова начинала болеть, а к горлу подкатывала тошнота – совсем как у бедняжки Хилди.

Предстоящая встреча с Бенджамином лишь добавляла переживаний. Как он себя поведет? Признает ли изменение отношений или притворится, что ничего не произошло, и они всего лишь добрые знакомые, случайно встретившиеся в гостях у общего приятеля? Граф оставался непредсказуемым.

Наконец карета остановилась, и лакей открыл дверь. Оливия нетерпеливо перелезла через колени сестры и первой вырвалась на свободу.

– Какая красота! – восторженно закричала она. Закружилась, словно на паркете бального зала, но тут же потеряла равновесие и наткнулась на филейную часть слуги, который в эту самую минуту помогал выйти маме.

– Осторожнее, милочка! – забеспокоилась миссис Ханикот. – Не хватало еще, чтобы ты в первый же день подвернула ногу! Учти, что травма не позволит принять участие в развлечениях.

Оливия сжала ладонями щеки, как будто на нее внезапно снизошло озарение.

– Но ведь тогда Джеймсу придется повсюду носить меня на руках! О, почему же, почему никак не удается подвернуть ногу? Что за невезение! – Она снова изобразила опасный пируэт, но вышла из него вполне благополучно. – Проклятие!

Роуз и Дафна помогли спуститься Хилди, горничная с облегчением ощутила под ногами твердую землю. Дафна блаженно потянулась и, прищурившись, посмотрела на запад: солнце уже клонилось к закату.

Страницы: «« ... 56789101112 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Имя Анны Петровны Керн обессмертил Пушкин своим лирическим шедевром «Я помню чудное мгновенье». Обще...
Кожинов Вадим Валерианович (1930–2001) – российский критик, литературовед, философ, историк. Он прин...
Сергей Георгиевич Кара-Мурза – известный российский ученый, политолог и публицист, автор нескольких ...
В этой книге вы найдете множество разнообразных рецептов варений, джемов, желе, повидла из ягод, фру...
Наша книга познакомит читателей с народными способами лечения самых распространенных гинекологически...
Главный герой романа «Под подозрением» – рядовой опер обычного городского ОВД, капитан полиции Алекс...