Секреты леди Бартон Анна
Она решила остаться в комнате еще на пару минут и убедиться, что больше ничего не потребуется. Присела на край постели, убрала со лба волосы и заметила на лице сонную улыбку.
– Выздоравливай скорее, – прошептала Дафна едва слышно, импульсивно склонилась и прикоснулась губами к небритой щеке. Ощущение удивило, но еще больше удивила внезапно сжавшая плечо рука.
– Что это было?
Кровь бросилась в лицо.
– Сама не знаю. Простите…
Бенджамин привлек ближе и сжал ладонями лицо.
– Не жалейте об этом. Никогда.
Она с трудом перевела дух.
– Как раз собиралась вернуться в свою комнату.
– Разумное решение. – И все же он даже не пошевелился, чтобы ее отпустить. – Спасибо, Дафна.
– Вам необходимо отдохнуть и позволить компрессу сделать свое дело.
– Хочу задать один вопрос.
– Какой же?
– Вам… все это отвратительно? Например, я.
Обеими руками Дафна схватила его за запястья и с трудом удержалась, чтобы не встряхнуть изо всех сил.
– Ничуть. Но мучительно видеть, как вы страдаете.
– Я совсем не тот человек, каким был раньше. Когда-то убирал урожай вместе с арендаторами, чинил поврежденные стихией или пожаром крыши. А теперь… теперь не могу проехать верхом без того, чтобы весь следующий день не проваляться в постели. Одним словом, жалкий калека.
Дафна вздрогнула.
– Не смейте так говорить!
– Вам пора идти.
– Послушайте. – Она склонилась, и ему пришлось посмотреть ей в глаза. – Вы выжили. Обманули смерть. И это вовсе не делает вас жалким. Напротив, вы – победитель.
Граф недоверчиво усмехнулся.
– Бен, – тихо добавила Дафна.
Он снова посмотрел прямо ей в глаза, и от ледяного взгляда на душе стало холодно.
– Если бы я считала вас калекой, разве стала бы все это делать? – Она медленно опустила голову и коснулась губами слегка приоткрытых губ. Невесомый поцелуй длился не больше секунды, но два дыхания успели смешаться.
Никогда еще ей не доводилось совершать столь дерзкого, запретного поступка.
А главное, поступок этот подарил новое, не испытанное прежде чувство.
В момент поцелуя тело ожило: кожа покрылась мурашками, грудь стала непривычно тяжелой, а где-то глубоко внутри образовалась странная звенящая пустота.
Бенджамин судорожно вздохнул.
– Вы меня жалеете.
– Неужели вы и в самом деле так думаете? Могу доказать, что вы ошибаетесь. – Она сжала его ладонь и приложила к своему гулко бьющемуся сердцу. – Слышите? Это результат одного-единственного поцелуя.
Бенджамин не спешил убрать руку, как будто тщательно взвешивал предложенное доказательство.
– Вы испытываете ко мне вожделение?
– Помоги мне Бог, да. – Она чувствовала себя так, как будто только что разделась перед ним догола.
Бенджамин медленно провел ладонью по ее плечу, по шее.
– Я не заслуживаю вашего расположения. – От движения халат раскрылся и обнажил мускулистый торс греческого бога. Вот только лорд Фоксберн был живым, теплым, близким и невозможно желанным.
– Заслуги здесь ни при чем. Не согласитесь ли подарить еще один поцелуй?
– И ты еще спрашиваешь? Иди же скорее сюда!
Глава 17
Отпечаток – 1.Гравюра, оттиск, переведенный на бумагу с металлической пластины. 2.Глубокий след, сохранившийся в памяти от яркого впечатления или серьезного переживания. Например: «Мимолетный поцелуй оставил глубокий отпечаток в его душе».
Бенджамин заставил Дафну наклониться и жадно запустил пятерню в распущенные волосы – теплые и золотые, как солнечный свет. Губы дарили щедрый вкус спелых ягод, а язык казался слаще пирожного.
Дафна ответила на поцелуй свободно и страстно, как будто скинула оковы смущения и преодолела страх нарушить неписаные, но оттого не менее жесткие правила хорошего тона.
Да, она действительно не пыталась его ободрить, а желала искренне и страстно.
Видит бог, он тоже желал ее – с такой невыносимой силой, что с трудом дышал и едва не сгорал от вожделения.
Горсткой сушеных листьев, ведром горячей воды и прикосновением нежных рук волшебница сумела прогнать не только боль, но и мрак – пусть на короткое время.
Этого уже было достаточно.
Где-то в глубине сознания все еще таилась удушающая чернота, но в присутствии Дафны она не осмеливалась вылезти на поверхность. Доброта служила надежным щитом.
Поэтому он постарался вложить в поцелуй все свои чувства. Прежде всего благодарность. Несомненную, искреннюю симпатию. И даже, возможно… нет, на такое чувство он не способен. А если бы и был способен, она все равно заслуживала большего.
Но поцеловать как следует… точнее, как не следует, он вполне мог.
Бенджамин провел ладонью по груди, ощутил мягкую округлость и нажал пальцем на твердую вершинку. Дафна задышала чаще.
– Бен. – От глубокого, с хрипотцой, взволнованного голоса вскипала кровь, а тихие стоны сводили с ума.
Он целовал с ненасытной жадностью и чувствовал, как она тает в объятиях. Лежать рядом с любимой – вот вершина блаженства.
Бенджамин сутки не спал и не ел, но сейчас был готов на любой подвиг. Готов на все ради нее.
На все, чтобы сделать ее своей.
Отныне и впредь.
Вот только время было далеко не самым подходящим.
Да и место тоже – спальня отвратительно напоминала комнату тяжелобольного.
А если быть честным с самим собой, то и его трудно было назвать подходящим человеком. Но сейчас совсем не хотелось быть честным.
– Дафна.
– Мм-м? – Она слегка отстранилась и замигала, как будто очнулась от сладкого сна.
– Если не прекратим немедленно, ты меня возненавидишь, а я не смогу этого вынести. Поэтому…
Дафна покачала головой.
– Такого никогда не случится.
– Это тебе сейчас кажется. А потом…
Она нахмурилась.
– Ну почему, почему ты постоянно перечишь? – Впрочем, поверить в искренность возмущения было трудно, потому что она сунула ладонь под халат, положила ладонь на грудь и принялась целовать в шею. Она не представляла, что творили с ним ее смелые прикосновения. А может быть, представляла. Но если не остановить ее немедленно, то уже через несколько секунд будет поздно.
– Прекрати.
Дафна замерла, а теплая мягкая ладонь так и осталась лежать на животе. Боже милостивый!
– Дело не в том, что я не хочу, чтобы ты осталась, – попытался оправдаться Бенджамин. – Хочу больше всего на свете. Но рисковать нельзя.
Дафна выпрямилась.
– Боишься, что тебя застанут вместе со мной?
– Разумеется, ни капли не боюсь. Но для тебя разоблачение стало бы катастрофой.
– Так что же тебя беспокоит на самом деле: моя безопасность или те последствия, которые неосторожность способна обрушить на тебя?
– Несправедливый упрек. Я…
Договорить не позволили громкие грубые голоса и стук сапог в коридоре. Комната Аверилла располагалась как раз напротив, а двое друзей лорда Билтмора по Итону – Невилл Эдланд и Уоррен Фогг – также остановились в этом крыле. Судя по всему, с веселой охоты все трое вернулись слегка… навеселе.
– Не помню, чтобы запирала дверь, – в ужасе прошептала Дафна. Внезапная бледность объяснила: не он один боится оказаться застигнутым в компрометирующей ситуации. Она торопливо спрыгнула с кровати и в панике огляделась в поисках укромного места. – Гардероб. – Подбежала, открыла дверцу и увидела, что шкаф слишком узок.
– За письменный стол, – подсказал граф.
К счастью, Дафна была достаточно миниатюрной, чтобы притаиться в дальнем конце комнаты, между столом и стеной. Если никому не придет в голову сесть и написать письмо, место можно считать вполне безопасным.
В дверь постучали.
– Фоксберн?
Отвечать Бенджамин не спешил, чтобы выиграть время и позволить Дафне надежнее устроиться в укрытии.
– Фоксберн, – громко повторил Аверилл, а потом добавил тише, обращаясь к товарищам: – Слышали? Он только что с кем-то разговаривал.
Поморщившись от болезненного усилия, Бенджамин сел в постели. Дафна успела спрятаться, однако светлая оборка на подоле платья торчала, как белый флаг, выброшенный в знак капитуляции. Что ж, придется отвлекать праздное внимание от опасного угла.
– Что нужно? – рявкнул граф.
Аверилл распахнул дверь. Эдланд и Фогг стояли за ним и заглядывали через плечо, как будто боялись пропустить занятное представление.
– Смотритесь вы на унцию лучше, – оценил адвокат. – А как себя чувствуете?
– На унцию лучше. Только очень устал.
– Мне показалось, что здесь кто-то разговаривал, – бестактно заметил Аверилл, и Бенджамин затаил дыхание.
– Виноват. От скуки читал вслух стихи.
– Ни за что не заподозрил бы в вас поэта, Фоксберн, – хохотнул Эдланд.
Идиот.
Аверилл усмехнулся.
– Да он шутит. Значит, все не так уж и плохо. – Он принюхался. – Что это? Как будто пахнет травой, лугом.
– Миссис Норрис открывала окна, чтобы впустить свежий воздух. Еще острые вопросы и наблюдения имеются, или уже позволено отдохнуть?
– Рад видеть, что дело идет на поправку, – широко улыбнулся Аверилл. – Можно ли рассчитывать на ваше общество за обедом?
– Все зависит от того, оставите ли вы меня в покое и удастся ли вздремнуть, – сухо ответил Бенджамин.
– Понятно. Учитывая, сколько пинт мы пропустили после охоты, поспать не помешает и нам, – согласился адвокат. – Не будем мешать.
И тут, чтобы показать Дафне, что он не законченный грубиян, граф неосторожно поинтересовался:
– И как же прошла охота?
– Отлично, – отозвался Фогг. – У Билтмора прекрасные собаки, и… послушайте, а что это такое?
У Бенджамина остановилось сердце. Любопытный проныра подбежал к изножью кровати – ближе к Дафне. Наклонился и поднял с пола чрезвычайно изысканный, несомненно, дамский бархатный ридикюль.
Принялся вертеть в руках и рассматривать, как ученый рассматривает таинственный, неизвестный науке артефакт.
– Наверное, обронила одна из горничных, – равнодушно пожал плечами Бенджамин, прекрасно сознавая, что отговорка невероятно слаба: горничные не носят таких элегантных аксессуаров. – Попрошу миссис Норрис вернуть хозяйке. Положите сюда. – Он показал на стол возле кровати.
– Лучше оставлю здесь, на письменном столе.
Бенджамину захотелось вскочить, остановить не в меру пытливого гостя и выхватить улику, однако идея по многим причинам никуда не годилась – прежде всего из-за ноги. С каждым шагом Фогг приближался все ближе к Дафне. Нужно было немедленно его отвлечь, однако ни ум, ни язык не предлагали ничего достойного.
– Неси сюда, – лаконично распорядился Аверилл и протянул руку. Фогг послушно повернулся и положил мешочек в раскрытую ладонь. Впрочем, это не помешало ему бросить острый взгляд на графа, а потом значительно посмотреть в угол. Аверилл развязал тесемки и заглянул внутрь.
– Пусто. – Он хотел бросить ридикюль Бенджамину, однако передумал, поднес трофей к носу и понюхал.
С подозрением прищурился, пристально посмотрел на больного приятеля и метнул в его сторону ридикюль.
– Да, Фоксберн, вокруг вас витает больше тайн, чем вокруг пресловутых египетских пирамид. Но только в вашем случае не очень хочется их разгадывать.
Он направился к выходу, а за ним потянулись и двое других. Только когда дверь закрылась, Бенджамин позволил себе выдохнуть. Слава Богу. Дождался, пока голоса стихли вдали, и, убедившись, что опасность миновала, тихо произнес:
– Можешь выходить. – Он сбросил одеяло и спустил с кровати обе ноги.
– Что ты делаешь? – рассерженно прошипела Дафна. – Немедленно ложись!
В других обстоятельствах он бы послушался. Лег бы сам и увлек с собой ее. Но сейчас пропустил команду мимо ушей.
– По-моему, они тебя не заметили.
Дафна нервно ходила вокруг постели.
– Как же мне теперь отсюда выбраться? – В эту минуту она напоминала Персефону, мечтающую покинуть подземный мир.
– Сейчас в коридоре никого не будет. Джентльмены разошлись по своим комнатам, чтобы умыться и переодеться. Подожди, проверю. – Бенджамин осторожно коснулся ногами пола.
– Не смей вставать с постели. Я сама проверю.
– Поздно. – Он плотнее завязал пояс на халате и похромал к двери. Удивительно, но больная нога выдержала вес. Может быть, не стоило преждевременно насмехаться над сушеной травой? Он приоткрыл дверь и посмотрел в обе стороны. Пусто. Обернулся и сообщил:
– Путь свободен, иди скорее. Не хватало еще, чтобы вернулись подруги вместе с твоей матушкой.
Дафна подбежала к кровати, чтобы забрать ридикюль, и направилась к двери, где, прислонившись плечом к косяку, стоял Бенджамин.
– Лечение пошло на пользу, – заметила она с улыбкой.
Лорд Фоксберн вскинул брови.
– Самоуверенный вывод. Откуда тебе известно?
– Утром ты корчился от боли и не мог пошевелиться. А сейчас спокойно стоишь на двух ногах. Разве это не убедительное доказательство? – Она привстала на цыпочки и прошептала на ухо: – Припарка действует.
– С чего ты взяла, что помогла именно припарка?
– А что же еще? – Голубые глаза округлились в шутливом удивлении.
– Разумеется, поцелуи, – со спокойной уверенностью заявил Бенджамин. – Разве не пришло время принять следующую дозу лекарства?
Дафна пунцово покраснела.
– Мне пора вернуться к себе.
– Да, – согласился он. Еще раз проверил коридор и знаком показал, что надо спешить. Однако прежде чем уйти, Дафна успела подарить быстрый, но жаркий поцелуй.
– В медицинских целях, – пояснила она и быстро зашагала по коридору.
На следующий день граф чувствовал себя значительно лучше. Конечно, участвовать в скачках он бы не решился, однако отважился выйти из спальни и спуститься к завтраку. За столом в утренней комнате сидели только Хью и Аверилл. Лорд Билтмор с энтузиазмом поглощал яичницу с беконом, а адвокат сосредоточенно читал газету. На приветствие Бенджамина оба ответили невнятным мычанием.
Наконец Хью опустошил тарелку, вытер салфеткой рот и заговорил:
– Рад видеть вас здоровым, Фоксберн. Только прошу, не переусердствуйте.
Покровительственный тон обидел. Так разговаривают с подслеповатым, едва держащимся на ногах старикашкой, который упрямо хватает вожжи, чтобы вести экипаж по улицам большого города.
– Не беспокойся, буду сидеть тихо. – Бенджамин с удовольствием пригубил горячий крепкий кофе. – Каким образом ты намерен сегодня развлекать гостей?
– Думаю, крикет на лужайке порадует всех. Некоторые из дам проявили интерес, а леди Оливия даже собралась «шлепнуть по мячику» – ее слова.
Отлично. Значит, ему остается сидеть в тенистом уголке рядом с пожилыми гостями и потягивать лимонад. Может быть, помоги Господь, удастся сыграть с леди Уоршем увлекательную партию в бридж.
Аверилл опустил газету ровно настолько, чтобы над страницей показались глаза.
– Оливия собирается играть в крикет?
Хью улыбнулся.
– Я предложил научить ее нескольким приемам, однако она сказала, что должна посоветоваться с вами.
Аверилл хмыкнул, зашуршал газетой и вернулся к чтению.
– Мы вчера встретили в деревне сына лорда Чарлтона, Роуленда Хэллоуза, – поведал Хью, – и я пригласил его принять участие в развлечениях.
– Остается надеяться, что к утру парень протрезвел, – вставил Аверилл.
Лорд Фоксберн окаменел. Сын Чарлтона вполне мог видеть опасный портрет, причем не раз. А приехав в поместье, увидит и модель. Сам Бенджамин узнал Дафну сразу; если у Роуленда осталась хоть капля ума, он тоже узнает. Аппетит мгновенно пропал, однако Бенджамин все-таки проглотил яйцо в мешочек и пару тостов. Следовало немедленно предупредить Дафну, чтобы она проявляла осторожность и держалась от сына Чарлтона как можно дальше. Да и вообще он был прав: здесь ей делать нечего.
Вчера он позволил мисс Ханикот ухаживать за собой, а вместо благодарности едва не соблазнил.
А сегодня ей угрожала реальная опасность встретиться с одним из тех немногих людей, кто мог видеть портрет.
Он должен ее защитить, а это означает, что необходимо как можно быстрее заполучить улику и навсегда исчезнуть из ее жизни.
Глава 18
Дафна до сих пор не написала сестре, а потому утром первым делом прилежно села за стол, положила перед собой чистый лист бумаги и обмакнула перо в чернила. Подробно рассказала, как прекрасен Билтмор-Холл, как замечательно чувствует себя мама, какая чудесная погода стоит в Глостершире.
Но умолчала о том, что целовалась с лордом Фоксберном.
В его постели.
Когда на нем не было ничего, кроме халата.
Бенджамин выглядел таким несчастным и униженным, что захотелось доказать, что ее поступками движет вовсе не жалость, а чувство иного рода – желание. Говорили, что сегодня утром граф даже спустился к завтраку – верный признак выздоровления.
В глубине сознания возник вопрос: уж не притворился ли он специально, чтобы вызвать сочувствие? Нет, не может быть. Даже гениальный актер не способен разыграть боль настолько натурально.
Сегодня Дафна проснулась со свежей головой и непривычным ощущением спокойствия. Удивительно, но вчерашнее приключение осталось незамеченным. А главное, выяснилось, что портрет, который они упорно искали, находится у лорда Чарлтона и надежно спрятан.
С утра главной заботой стал выбор платья для предстоящих развлечений. Дафна решила надеть белое с голубой отделкой, прямоугольным вырезом и изящными рукавами. Белла заставила купить его месяц назад и сказала, что фасон необыкновенно ей идет. Сама Дафна не могла отличить фестон от волана, а потому покорно следовала компетентным советам сестры. Хилди собрала ей волосы на затылке, оставив несколько свободно вьющихся локонов.
Странно, но на крикетный матч в сельской глуши Дафна собиралась тщательнее, чем на лондонский бал.
Если честно, то она догадывалась о причине несоответствия, но предпочитала не думать на опасную тему.
Стук в дверь отвлек от зеркала. Не дождавшись разрешения, в комнату впорхнула Оливия в очаровательном светло-желтом платье, с пылающими от радостного возбуждения щеками.
– Как прелестно ты выглядишь! – восхитилась Дафна.
– Спасибо, – защебетала Оливия. – Это сшила Аннабел; она считает, что цвет бледного нарцисса очень мне идет. – Она перекинула через плечо длинную волнистую прядь. – Не поверишь, но сегодня довольно жарко. У тебя есть зонтик? – Она подошла к платяному шкафу, распахнула дверцы и принялась копаться в вещах. – Насколько мне известно, лорд Билтмор распорядился поставить на лужайке тент, чтобы было, где спрятаться от солнца, но лишняя защита никогда не помешает. – После долгих поисков она вытащила голубой шелковый зонт. – Пойдем, еще надо зайти за твоей мамой и Роуз. Джентльмены ждут.
Угадать причину нетерпения не составляло труда, а сегодня Дафна понимала подругу еще лучше, чем обычно.
– Мечтаешь провести день с мистером Авериллом?
Оливия просияла улыбкой.
– Конечно. Я уже его видела – они с лордом Фоксберном сидели в гостиной.
– И как он выглядел?
Оливия шаловливо вскинула брови.
– Как всегда, невероятно красив.
– Э… не мистер Аверилл, а лорд Фоксберн. Вчера он очень плохо себя чувствовал. Сегодня уже лучше?
– Как всегда, угрюм и раздражен. – Оливия пожала плечами. – Хороший знак, правда? – Она многозначительно подняла палец. – Да, чуть не забыла. Он спрашивал о тебе и интересовался, собираешься ли ты участвовать в сегодняшней затее.
Дафна почувствовала, что краснеет.
– Правда?
– Казался встревоженным… но ведь это его обычное состояние, верно? – Оливия воинственно сжала зонтик, как будто собиралась бить по мячу. – Готова играть в крикет?
– Думаю, не меньше и не больше, чем обычно. – Однако недоброе предчувствие кружило в воздухе, как хищная птица в ожидании добычи. Почему-то возникла уверенность, что тревога Бенджамина имеет непосредственное отношение к ней. В чем бы ни заключалась причина – в портрете или вчерашнем неразумном поведении, – ничего хорошего ждать не приходилось.
Подруги отправились в комнату Роуз и обнаружили ее за книгой – все еще в утреннем платье. Оливия принялась отчитывать сестру, а Дафна, в свою очередь, попыталась замять конфликт.
– Если хочешь, иди без нас, а я помогу Роуз побыстрее собраться. Встретимся на террасе.
– Нет уж, лучше подожду, – с мученическим видом вздохнула Оливия. – Но только пусть она поспешит, иначе я… Роуз! Сию же минуту закрой книгу!
Дафна выбрала для подруги шелковое платье оттенка яблоневого цвета и помогла его надеть, а Оливия тем временем занялась поисками еще одного зонтика. Наконец все трое отправились в комнату миссис Ханикот. К счастью, Хилди как раз заканчивала укладывать волосы госпожи в низкий пучок на затылке.
– Не удивлюсь, если окажется, что команды уже собраны, – буркнула Оливия, спускаясь по лестнице с отнюдь не аристократической прытью, так что остальные едва за ней поспевали.
Скоро дамы вышли на террасу, где собиралась вся компания. Мистер Эдланд и мистер Фогг стояли у дальнего парапета и горячо обсуждали лошадей лорда Билтмора. Леди Уоршем и две ее дочери – Луиза и Джейн Ситон – сидели за небольшим круглым столом и пили лимонад, а безукоризненный мистер Аверилл стоял рядом и вел светскую беседу. Оливия тут же метнулась к нему. Лорд Уоршем с неотрывным вниманием следил за рассказом лорда Билтмора о различных садовых ухищрениях.
А вот лорда Фоксберна видно не было.
– Давай выпьем лимонада, – предложила Роуз. На свободном столе стоял полный кувшин в окружении нескольких хрустальных бокалов.
Дафна кивнула и пошла вслед за подругой, по пути вглядываясь в аллеи сада в поисках графа. Вдруг он снова лежит в своей комнате в полном одиночестве и скрипит зубами от невыносимой боли? Если так, то надо немедленно найти благовидный повод и подняться к нему.
Вчера вечером она дала миссис Норрис несколько монет и попросила купить у деревенского аптекаря листья окопника. Возможно, новая порция лекарства скоро прибудет. А пока придется поискать другие способы облегчения страданий. Массаж, несомненно, помог, а горячая ванна скорее всего подействует эффективнее смоченных в теплой воде полотенец. Дафна представила, как Бенджамин опускается в ванну: мышцы на руках напрягаются, узкие бедра погружаются в воду, а…
– Вот ты где. – Роуз протянула бокал и посмотрела озабоченно. – Все в порядке? Ты о чем-то задумалась.
– Прости, витала в облаках. – Дафна виновато улыбнулась и взяла из рук подруги терпкий, лишь слегка подслащенный освежающий напиток. Когда они подошли к Оливии, та как раз с энтузиазмом обрушивала на мистера Аверилла обширные сведения об игре в крикет, почерпнутые из прочитанной ночью книги.
Мистер Аверилл наверняка знал, где сейчас Бенджамин и как он себя чувствует. Но пока Дафна придумывала способ тактично выяснить подробности и не вызвать подозрения излишним интересом, в поле зрения появился лорд Фоксберн собственной персоной.
Он шел по лужайке, опираясь на трость, но в остальном выглядел вполне здоровым и… греховно прекрасным. Солнце сияло в волнистых каштановых волосах, а на губах играла легкая улыбка – верное свидетельство того, что вся эта кутерьма, начиная с крикета и заканчивая тентом и зонтиками, казалась ему забавной.
Граф направлялся к сооруженному на лужайке навесу, а рядом шел другой джентльмен – примерно такого же роста, но гораздо массивнее, с копной неприбранных светлых волос на голове. Гостем поместья он не был, и Дафна видела его впервые. Очевидно, вскоре предстояло знакомство.
– О, смотрите, Фоксберн и Хэллоуз уже на месте! – Лорд Билтмор показал в сторону навеса и предложил: – Не пора ли и нам спуститься на лужайку? Если замешкаемся, эти двое съедят все, что найдут. – Хозяин со смехом пошел по дорожке, а джентльмены последовали за ним. Дамы немного помедлили, надевая шляпки и раскрывая зонтики, чтобы защититься от жестоких, угрожающих страшными веснушками солнечных лучей.
Дафна мечтала улучить возможность и поговорить с Бенджамином наедине, причем не только о ноге. Возникли и другие вопросы. Например, о том, что означает вчерашнее странное происшествие в его комнате. Она не собиралась себя обманывать и не надеялась, что несколько украденных поцелуев способны привести к предложению руки и сердца. И все же какое-то значение они, несомненно, имели.
Дафна понимала причину и суть своих переживаний. Она глубоко сочувствовала Бенджамину, считала своим долгом облегчить страдания и в то же время находила его дьявольски привлекательным. Всякий раз, когда доводилось пройти мимо той укромной скамейки в саду, где они страстно целовались, сердце начинало учащенно биться. Возможно, сначала Дафна тянулась к Бенджамину просто потому, что нуждалась в помощи, но теперь отношение стало более глубоким. Граф проявлял неизменное уважение, причем не вопреки ее прошлому, а в значительной степени благодаря безрассудной храбрости, с которой она действовала, пытаясь в трудную минуту помочь семье. Да и сама Дафна видела в нем многочисленные достоинства.
Сложность заключалась в том, что многочисленные достоинства лорда Фоксберна скрывались под толстым слоем цинизма и отталкивающего поведения, а из этого следовало, что даже если бы он и сделал предложение, что крайне маловероятно, то ответить согласием она все равно не смогла бы.
Во-первых, граф отличался отвратительной грубостью по отношению к людям. Этот недостаток еще как-то можно было терпеть, потому что грубил он не от злости, а от доведенной до абсолюта честности, настолько безжалостной, что одна-единственная его колкость могла вызвать у неопытной девушки желание броситься в Темзу. Дафна не имела права подставлять под град бессердечных насмешек маму, Аннабел и Роуз с Оливией, не говоря уже о будущих детях, если Господь наградит ее счастьем материнства. Нет, спутник жизни должен быть добрым, хорошо воспитанным человеком.
Луиза догнала Дафну в тот момент, когда усыпанная гравием садовая дорожка привела к мягкому изумрудному газону. Просторная лужайка полого спускалась к старинному парку, а в верхней ее части, под навесом, размещались три накрытых белоснежными скатертями круглых стола, еще один – прямоугольный – служил буфетом и был уставлен разнообразными закусками. Чего здесь только не было: жареная утка, фасоль, спаржа, ветчина и невероятный выбор сладостей, печенья, джемов и свежих фруктов на любой, самый требовательный вкус. Легкий ветерок теребил скатерти и заигрывал с дамскими юбками.
Лорда Фоксберна и его спутника тесным кругом обступили джентльмены, так что Дафне оставалось только ждать. Она повернулась к Луизе, которой очень шло бледно-розовое платье.
– Вчера после обеда вы играли восхитительно.