Политическая лингвистика Чудинов Анатолий

При всем многообразии политических стилей и жанров, при всех различиях коммуникативных стратегий и тактик, используемых в политической коммуникации, при всей значимости специфики конкретных дискурсов специалисты стремятся выделить некоторые общие черты, свойственные самым разнообразным политическим текстам. Эти общие признаки в значительной степени связаны со специфическими функциями политической коммуникации и дискурсивными характеристиками ее осуществления.

Типовые свойства политической коммуникации

Речь политика должна обладать множеством, казалось бы, противоречащих друг другу качеств. Она должна быть понятна всем, и в то же время некоторые ее детали должны уловить только «посвященные». Политик должен говорить именно так, как требуют его статус и ситуация, и вместе с тем выражать собственную позицию. Слова политика должны быть концентрированным выражением мнения его избирателей, и вместе с тем он должен выражать собственную точку зрения, оказывать влияние на политические настроения в обществе. Политик должен уметь решительно отстаивать свою точку зрения, и вместе с тем он обязан быть толерантным к иным воззрениям.

Изучение закономерностей политической коммуникации позволяет выделить следующие ее типовые свойства, представленные в виде своего рода антиномий – противоречевых тенденций, каждая из которых в той или иной мере отражает сущность объекта.

1. Ритуальность и информативность политической коммуникации. Казалось бы, политические тексты должны быть максимально информативными, т. е. реализующими коммуникативную функцию, передающими новую информацию, однако политическая коммуникация нередко оказывается ритуальной, т. е. такой, для которой характерны фиксированность формы и отсутствие установки на новизну содержания. Например, в публичном политическом дискурсе советской эпохи существовали освященные традицией правила политической коммуникации: всем посвященным было известно, кто, что, когда и в какой форме должен сказать, а также кто и как должен отреагировать на слова выступающего (бурные аплодисменты, просто аплодисменты, выступления в прениях, последующая организация собраний для выражения поддержки и др.). Типичный пример ритуальной политической коммуникации – партийный съезды или сессии Верховного Совета периода развитого социализма. Программы таких форумов были заранее тщательно спланированы, а делегаты и депутаты превращались в участников грандиозного спектакля.

Основная задача публичной ритуальной коммуникации – фиксация своей приверженности существующим правилам и подтверждение своей социальной роли; с этой точки зрения ритуал противопоставлен диалогу как свободному обмену мнениями. Вместе с тем политические функционеры и журналисты «советской школы» гордились своим умением «в рамках дозволенного» и со ссылками на классиков марксизма поставить сложнейшую проблему, т. е. превратить ритуальную коммуникацию в информативную.

Представляется, что современная политическая коммуникация часто бывает не менее ритуальной, чем в советские времена, но сейчас изменились ритуальные правила и соответствующие им роли. Современный ритуал – это исполнение ролей «народного заступника», «поборника прав человека», «патриота», «центриста», «рыночника», «ортодоксального коммуниста», активиста движения зеленых и др. Например, если намечается строительство нефтепровода для экспортных операций, то можно заранее предположить, что одни политики будут говорить о загубленной природе, другие – о распродаже сырьевых ресурсов и превращении России в сырьевой придаток Запада, третьи – о выгодах экономического сотрудничества, а четвертые – о том, что полученные за проданную нефть деньги все равно разделят бюрократы и олигархи, а народ останется обездоленным.

Если в советский период, когда официально существовала лишь одна политическая партия, ритуальная коммуникация была информативно ориентирована на поддержку властных структур, то современный ритуал имеет критическую направленность. При оценке едва ли не любого действия правительства правая оппозиция характеризует его как ущемляющее права личности и экономическую свободу, а левая (национал-патриотическая и коммунистическая) – как противоречащее национальным традициям, ведущее к разграблению государства и обнищанию народа, очередной шаг к отказу от социальных завоеваний советской эпохи. Иначе говоря, ритуал стал, во-первых, иным, во-вторых – более разнообразным.

Ритуальность может проявляться в различной степени: существуют ситуации, когда политическая коммуникация абсолютна ритуальна, но во многих других случаях ритуальность минимальна и коммуниканты стремятся сделать свое выступление нестандартным по форме и максимально информативным по содержанию.

2. Институциональность и личностный характер политической коммуникации. В социолингвистике разграничивают два ведущих вида дискурса: персональный (личностный) и институциональный. В первом случае говорящий выступает как личность, со всеми присущими ей индивидуальными характеристиками и особенностями.

Во втором случае говорящий выступает как представитель определенного социального института и как носитель определенного социального статуса, что предопределяет соблюдение установленных статусно-ролевых и ситуационно-коммуникативных норм. Такое общение – это «коммуникация в своеобразных масках» (В.И. Карасик), за которыми скрываются личностные качества.

Политическая коммуникация преимущественно институциональна: это означает, что общение происходит не столько между конкретными Иваном Петровичем и Василием Сидоровичем, сколько между представителем одного социального института (правительства, парламента, общественной организации, муниципалитета и т. п.) и представителем другого социального института, или «гражданином», «избирателем». В каждом социальном институте существует определенный стандарт поведения, в том числе речевого. Соответственно принадлежность человека к каждому социальному институту предопределяет соблюдение им правил поведения, существующих для каждой формы политического коммуникативного взаимодействия (митинг, парламентская полемика, работа в парламентских комитетах, интервью, встреча с избирателями, поздравление, награждение и др.).

В институциональном общении, в отличие от личностного, жестко зафиксирован статус каждого коммуниканта (избиратель, депутат, представитель общественной неполитической организации, лидер партии и др.), его политическая роль (например, представитель правящей партии, представитель конструктивной или непримиримой оппозиции, государственный служащий определенного ранга).

Социальный институт предопределяет строгую систему целесообразно ориентированных стандартов поведения в тех или иных ситуациях, и эти стандарты имеют иной характер, чем при личностном общении. Например, если политическое обращение адресовано «Министру образования Российской Федерации Владимиру Филиппову», то ответить на него в той или иной форме может не только сам министр, но и его заместитель, поскольку в данном случае социальный статус важнее личностного. Совсем иначе обстоит дело в личностной коммуникации: на личное письмо родственников к Владимиру Филиппову в каких-то ситуациях от имени семьи может ответить жена или сын министра, но этого не будет делать его заместитель.

В каждом языке существуют специальные языковые средства, сигнализирующие об институциональном или личностном характере коммуникации, о ситуации и о социальных ролях коммуникантов. Например, в русской речи очень показателен выбор обращения: в зависимости от ситуации политический лидер обращается к «дорогим товарищам», к «господам», к «россиянам», к «соотечественникам» или к «уважаемым избирателям». При личностной коммуникации возможно обращение по сокращенному имени, по отчеству (без имени), а также общение с использованием местоимения «ты». В политической коммуникации постоянно наблюдается взаимодействие: устранение личностного начала превращает участников институционального общения в бездушных роботов, однако существует грань, выход за которую воспринимается как нарушение существующих норм.

Уровень институциональности сокращается в жанрах, совмещающих признаки публицистического, личностного и политического дискурса, особенно в тех ситуациях, когда политические проблемы отражаются в средствах массовой информации с использованием специальных жанров (репортаж, фельетон, колонка обозревателя и др.). Вместе с тем во многих случаях даже политики стремятся сделать свое выступление более естественным, приближающимся по своим внешним признакам к бытовому диалогу. Примером может служить следующий фрагмент из парламентского выступления писателя-депутата Чингиза Айтматова:

«Вот здесь сидит мой друг Алесь. Я к Адамовичу обращаюсь. Мы с тобой, Алесь, старые друзья, мы с тобой понимаем друг друга с полуслова… Поэтому не время сейчас, Алесь дорогой, терзать собственные души и вводить какую-то смуту…»

Такое построение речи производит впечатление особой доверительности, искренности, позволяет сказать больше, чем это позволяет официальная обстановка.

3. Эзотеричность и общедоступность политической коммуникации. Политические тексты, казалось бы, должны быть максимально доступными для адресата, политики постоянно говорят о своей близости к народу, о выражении его интересов. Чтобы народ поддерживал ту или иную политическую партию, речь ее лидеров должна быть по меньшей мере понятна избирателям. Однако в действительности многие политические тексты являются в той или иной мере эзотеричными. Эзотеричность коммуникации – это ее доступность только для специалистов, для людей, способных почувствовать в ней скрытый смысл, подтекст, для которых важно не только то, что сказал политик, но и то, как он это сказал и о чем он умолчал.

В некоторых исследованиях, посвященных русскому политическому языку советского периода, эзотеричность представляется как типичное свойство лишь советского «новояза». Это не совсем верно: эзотеричность в несколько иной форме присутствует и в современном российском политическом дискурсе, она легко обнаруживается и при анализе зарубежных текстов.

Следует различать эзотеричность и смысловую неопределенность высказывания. При эзотеричности смысл понятен хотя бы специалистам, при неопределенном ответе участник диалога вообще не предоставляет запрашиваемую информацию или предоставляет ее в неполном виде. Существуют стили и жанры речи, где важнейшим требованием к манере изложения является смысловая точность, а неопределенность высказывания считается его серьезным недостатком. Например, авторы научных текстов ради точности готовы пожертвовать красотой слога. Совершенно иначе обстоит дело в политической речи, где красивый лозунг часто оказывается более эффективным, чем самая тщательная рациональная аргументация.

По словам знаменитого французского министра иностранных дел князя Талейрана, слова используются дипломатом для того, чтобы скрывать свои мысли. Этот афоризм в значительной степени относится и к политикам, которые просто обязаны уметь отвечать на каверзные вопросы, не разглашая конфиденциальной информации и не давая повода для упреков.

Политические лидеры во многих случаях вынуждены изъясняться в максимально обобщенной форме, употреблять слова и выражения, которые различные адресаты понимают по-своему. Например, призывы М.С. Горбачева к перестройке были поддержаны подавляющим большинством населения страны, в том числе Центральным Комитетом КПСС, во многом потому, что первоначально не были конкретизированы цели и пути ее осуществления.

Существуют политические понятия и лозунги с максимально обобщенным содержанием. Так, призывы к свободе, демократии, социальной справедливости, патриотизму готовы поддержать все крупные политические партии в цивилизованных странах, но многие из этих партий по-своему объясняют сущность политической свободы, демократии, социальной справедливости и патриотизма. Например, советские руководители уверяли весь мир (и, возможно, сами в это верили), что Советский Союз – это самая свободная страна в мире, но в выступлениях многих зарубежных лидеров говорилось о порабощенных народах России. Возможности различного понимания смысла одних и тех же слов создают условия сокрытия подлинного смысла политического текста.

4. Редукционизм и полнота информации в политическом тексте. Реальная политическая действительность редко может быть объективно охарактеризована с использованием только черных и белых красок. В деятельности любой партии можно найти как достижения, так и неудачи, среди партийных лидеров встречаются не только кристально чистые и чрезвычайно талантливые люди, но и политики с изъянами в моральной, деловой или волевой сфере. В прошлом нашей страны были и блестящие победы, и обидные неудачи. Однако в политической коммуникации, особенно в периоды обострения политической борьбы, нет места детальному объективному анализу. Особенно показательны тексты, созданные в периоды избирательных кампаний. Один и тот же кандидат в депутаты изображается то безупречным рыцарем со светлой головой и большим опытом, то преступником, рвущимся к власти в корыстных целях и не способным осознать, какую ответственность он пытается взвалить на свои слабые плечи. В одних публикациях советское прошлое нашей страны предстает как сплошной ГУЛАГ, а в других – как победный марш энтузиастов, руководимых мудрыми вождями. Рассматриваемую особенность политической коммуникации называют редукционизмом политического дискурса, бинарностью ценностных оппозиций или схематизацией политической коммуникации.

Редукционизм – естественная черта политической коммуникации. Политическая речь рассчитана на массового адресата, в идеале текст листовки, предвыборный слоган и другие подобные материалы должны быть понятны всем читателям. Между тем еще древние риторы говорили, что излишняя детализация способна затуманить суть проблемы, особенно в сознании малоподготовленного человека. Хорошо известно, что в науке и искусстве вопрос об истинности теорий и гениальности их создателей не должен решаться голосованием, особенно если в таком голосовании примут участие профаны. В политике судьбоносные для государства решения принимаются как раз путем всеобщих выборов, большинство участников которых не являются профессиональными политиками.

Степень редукционизма в значительной степени зависит от жанра текста, его автора, адресата и политической ситуации. Максимальная степень редукции характерна для малых жанров (слоган, тезисы, листовка, плакат); предполагается, что максимально взвешенным и многоаспектным изложение должно быть в аналитических материалах для внутрипартийного пользования. Степень редукционизма выше в текстах, ориентированных на массового адресата, и ниже в текстах, предназначенных для специалистов. Редукционизм политической коммуникации особенно усиливается в периоды обострения политической борьбы. Замечено, что наиболее категоричны в своих высказываниях политики крайне левых и крайне правых взглядов.

Редукционизм проявляется в политической коммуникации самых различных стран, но, возможно, он особенно характерен для России. Академик Д.С. Лихачев справедливо отмечал такие черты русского менталитета, как тенденция к крайностям, к биполярному черно-белому мышлению, нелюбовь к компромиссам. В нашей политической жизни это проявляется в виде однозначных характеристик: свой или чужой, правильный или неверный, хорошо или плохо, патриотизм или космополитизм, а это лишает характеристики оттенков и нюансов.

5. Стандартность и экспрессивность в политической коммуникации. Три десятилетия назад В.Г. Костомаров выделил как основную черту газетного языка постоянное взаимодействие экспрессии и стандарта. Подобное свойство характерно и для политической коммуникации.

Экспрессивность высказываний предполагает максимальное использование выразительных средств, что делает восприятие текста интересным для адресата, придает тексту эстетическую значимость. К числу выразительных средств относят разнообразные стилистические фигуры (антитеза, инверсия, эллипсис, сравнение и др.), средства экспрессивного синтаксиса, окказиональные слова, трансформация фразеологизмов и др. Сюда же относятся метафорические и метонимические обозначения, особенно в тех случаях, когда наблюдается яркая образность, необычность словоупотребления.

Стандартность высказываний обеспечивает их доступность для самого широкого круга читателей и слушателей: при восприятии текста с высокой степенью стандартности людям не надо тратить много усилий для уяснения смысла. В подобных текстах используется преимущественно общеупотребительная высокочастотная лексика; стандартность предполагает также преимущественное использование слов именно в тех значениях, которые зафиксированы толковыми словарями. К числу рассматриваемых средств относятся также «стертые», потерявшие образность метафоры, превратившиеся в штампы. Тексты, насыщенные подобными средствами и лишенные выразительности, часто воспринимаются как «серые», «безликие», малоинтересные.

Соотношение экспрессии и стандарта на разных этапах развития политической коммуникации может быть неодинаковым. Так, среди типичных признаков советского «новояза» называли его высокую стандартизованность и осторожное отношение к использованию выразительных средств.

Для современного политического языка характерно противоположное соотношение экспрессии и стандарта: мы живем в период высокой степени экспрессивности политической коммуникации, это особенно относится к текстам, создаваемым левыми и правыми экстремистами. Примером может служить следующий отрывок из интервью В. Цепляева с депутатом Государственной думы журналистом Александром Невзоровым:

– Когда говорят о возрождении России, я немножко холодею. Какую именно Россию возрождать? Не было ни одного века, ни одного десятилетия, когда бы Россия не занималась пожиранием своих граждан.

– Нам вообще противопоказан порядок. Это главный враг экономики России. Ведь наш бизнес по сути дела тот же Раскольников. У него еще с топора капает, а к нему уже лезут с НДСом по поводу отобранных у процентщицы побрякушек. Ну дайте вы человеку отдышаться, топор вытереть, пересчитать добытые драгоценности. А потом приставайте!

– Но ведь Путин – олицетворение идеи порядка, государственник. Вы поддерживаете его, но против порядка?

– Я просто объясняю, что порядок для нас губителен. В России это либо опричнина, либо лагеря, либо управдомы-стукачи. А то, что Путин наводит порядок… Слава богу, на 95 % это имитация. По-моему, президент тоже подозревает, что порядок в экономике может ее удушить. Путин получил страну, чуть-чуть подвытащенную Ельциным из полной задницы. Чем больше будет государственности, тем скорее мы вернемся обратно.

Важно подчеркнуть, что сами по себе стандартизированность или экспрессивность политического текста не должны оцениваться как положительные или отрицательные качества: вполне стандартные выражения есть даже в только что процитированном тексте (возрождение России, олицетворение идеи порядка и др.), элементы экспрессивности присутствовали даже в докладах Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. Разным может быть только соотношение между стандартностью и экспрессией, что зависит от политической эпохи, жанра, индивидуальности автора и множества других дискурсивных характеристик.

6. Диалогичность и монологичность политического текста. Современный политический текст часто строится и воспринимается как своего рода диалог с другими людьми, текстами и культурами: автор развивает и детализирует высказанные ранее идеи, полемизирует с ними, дает свою интерпретацию фактов. Политическая речь диалогична по своей природе, она ориентирована не столько на самовыражение, сколько на воздействие. Политик в отличие от литератора не может писать только «для избранных», «для интеллектуалов» и с презрением отвергать «чернь». Талантливый политик способен вступать в диалог со всеми слоями общества.

Существуют по меньшей мере три ведущие формы диалогичности. Первая из них – это собственно диалогичность, при которой в создании текста участвуют несколько говорящих. Показательно, что если советские лидеры предпочитали монологический стиль общения и постоянно выступали с длительными речами и докладами, то современные политики значительно большее внимание уделяют речевому общению в виде бесед, интервью, пресс-конференций или дебатов со своими политическими оппонентами.

Вторая форма диалогичности – это диалоги «на расстоянии»: в этом случае политический лидер отвечает на заранее присланные вопросы или комментирует высказывания иных политиков, дает оценку существующим точкам зрения. Диалог становится более престижным, а поэтому диалогичные по форме фрагменты все чаще встречаются в устных и письменных монологических тестах (публицистических книгах, предвыборных программах и др.).

Третьей формой диалогичности политической речи является интертекстуальность, представляющая диалог культур во времени и пространстве. Современный политический текст часто оказывается насыщенным множеством скрытых и откровенных цитат, реминисценций, аллюзий, метафор; его полное восприятие возможно только в дискурсе, с использованием множества фоновых знаний из различных областей культуры. Использование в тексте прецедентных культурных знаков делает изложение более интеллектуальным, формирует новые смыслы, вводит текущие события в общеисторический и культурный контекст. Эти культурные знаки позволяют сделать сообщение более ярким, привлекающим внимание и одновременно ввести в изложение некоторые элементы языковой игры, предложить читателям для кого-то прозрачную, для кого-то достаточно сложную загадку.

Рассмотрим с точки зрения интертекстуальности следующий фрагмент из написанной Александром Прохановым передовой статьи газеты «Завтра» (2003, № 11).

Страна, как в обморок, впадает в очередные думские выборы. Лицо Вешнякова все больше напоминает «веселого Роджерса». Эстрадные певцы, вошедшие в партию «Единство», похожи на «людей Флинта, поющих песенки». Пустота проправительственного блока – это гулкая пустота склепа, откуда вынесли покойника и где валяется поношенная жилетка Черномырдина. На ней по-турецки уселись Грызлов, Лужков, Морозов, Шойгу, а также несколько малоизвестных подземных гномов, обычно населяющих пустые могилы…

Только коммунисты способны внятно обратиться к народу, обещая ему не памперсы, сникерсы, ночные клубы и дискотеки, а великие труды, грандиозные стройки, колоссальное напряжение и в итоге – Русскую Победу. «Большой проект» вернет нас в развитие, когда бездельничающее, безработное, истосковавшееся по делу население станет строить трансконтинентальные дороги, океанские порты, осваивать «северные» и «южные» пути, изобретать технологии, высаживаться на планетах, создавать шедевры искусства и вооружения.

Мобилизация народа неизбежна. Дух не может дремать бесконечно. Россия грезит вождем. Он будет велик, прозорлив и добр. Будет Сталиным и Сергием Радонежским, Петром Великим и Николаем Федоровым, Пушкиным и Королевым. Он среди нас. Ищите его по нимбу вокруг головы.

Внимательный читатель легко обнаружит в рассматриваемой статье и несколько трансформированные строчки знаменитой «Бригантины» Михаила Светлова, и прецедентные имена, и символы прецедентных ситуаций (в первую очередь ситуации «строительства социализма» и ее составляющих), и прецедентные метафоры.

Каждый прецедентный феномен в тексте – это знак бесконечного диалога различных сфер культуры, различных ее поколений и вместе с тем показатель интеллектуального уровня автора и его оценки возможностей адресата. Творческая индивидуальность автора, автономность текста проявляются в удачном отборе элементов интертекстуальности, в умелом отборе самих компонентов из предшествующего опыта человечества для создания нового оригинального текста.

7. Явная и скрытая оценочность в политической коммуникации. Политическая коммуникация всегда несет в себе не только информацию, но и оценку рассматриваемых реалий. Это объясняется прежде всего тем, что цель политического дискурса состоит не в объективном описании ситуации, а в убеждении адресата и побуждении его к политическим действиям. Ведущим средством этого побуждения служит оценка субъектов политической деятельности, политических институтов, ситуаций и действий.

Оценка в политическом дискурсе может проявляться эксплицитно или имплицитно, т. е. в прямой или скрытой форме. Оценка дифференцируется по своего рода шкале: положительная оценка (в большей или меньшей степени), нейтральная оценка и отрицательная оценка (со множеством нюансов). Примером прямой отрицательной оценки может служить следующий фрагмент из выступления В.В. Жириновского в Государственной думе:

Причины того, что происходит, не надо искать в отдельных реформаторах. Я уже шесть лет здесь выступаю и говорю: все, что происходит в России, копейка в копейку спланировано западными спецслужбами, все, до кандидатур на любые посты в том числе. Поэтому бесполезно здесь нам доказывать, кто у нас самодур. Самодур – Запад. Вот Западу нужна колониальная демократия, и России сегодня навязывают вариант: хотите демократию – только в виде колонии, чтобы вы были сырьевым придатком и уступили часть территории. Еще не всю уступили, еще нужно отдать Кавказ, часть Поволжья, Дальний Восток. Потом нас оставят в покое, но при этом будет колониальный режим… Нас ждет судьба Югославии: расчленят до упора.

Различают общую оценку (хороший или плохой) и частные оценки. К числу частных относят такие виды оценки, как эстетическая (красивый – некрасивый), утилитарная (полезный – вредный), моральная (честный – бессовестный), интеллектуальная (умный – недалекий), нормативная (правильно – неправильно), идеологическая (коммунист – демократ) и др. Например, при характеристике политического лидера в рамках избирательной кампании средства массовой информации особенно часто используют следующие виды оценки: оценка рейтинга и шансов на победу, морально-этическая оценка, эстетическая оценка, интеллектуальная оценка, утилитарная оценка, телеологическая оценка, идеологическая оценка, оценка опыта и профессиональной компетенции. Ср.: Путин, хоть и плохой демократ, и холодный рыбоглазый чекист по происхождению, обязан обеспечить окончательный либеральный прорыв, используя свою исключительную популярность и практически ничем не ограниченные полномочия (С. Белковский, Комсомольская правда).

Частные оценки не обязательно имеют положительный или отрицательный модус. В этом случае положительное или отрицательное отношение к соответствующему явлению формируется в сознании адресата. Ср.: Отчасти консерватор, отчасти либерал в политике, Путин такой же и в одежде. Его никто не видел в ультрамодных костюмах, сорочках и галстуках. Зато в неформальном стиле одежды Путин с лихвой компенсирует вынужденную деловую строгость: он ввел в «высшую» моду (не путать с Высокой) куртки с капюшоном, которые до него руководители страны не носили (Л. Кафтан, Комсомольская правда). Очевидно, автор в целом положительно оценивает то, как одевается президент, но у читателей могут быть и иные представления.

Объектом оценки в политическом дискурсе чаще всего становятся группы (люди, социумы, явления, вещи и др.), которые воспринимаются как СВОИ или ЧУЖИЕ, а также события и факты, которые находятся в той или иной связи с названными группами. Особенно часто объектом негативной оценки становятся политические оппоненты. Ср.: Андрей Козырев снискал себе славу не только как самый бездарный дипломат высокого ранга, но и как самый прозападный российский министр (В. Жириновский. Комсомольская правда).

Различают неаргументированную оценку (например, Он – хороший, Он – современный, Он – демократ и др.) и оценку аргументированную (Он – хороший, поскольку заботится о простых людях, защищает их интересы; Он плохой, потому что некомпетентный и эгоистичный). Как справедливо отмечает В.Н. Базылев (2005), современный политический дискурс в России преимущественно является дискурсом не внушающего (особенность, присущая тоталитарным режимам), а убеждающего характера. Поэтому в российских политических текстах последних лет заметно преобладают аргументированные оценки.

К важным признакам современного российского политического дискурса относят также склонность к крайним безапелляционным оценкам (или все замечательно, или все беспросветно) с явным предпочтением негативных. Показательно, что наши избирательные кампании нередко организованы как «война компроматов», что избирателям зачастую предлагают выбор по принципу «меньшего из двух зол».

Итак, оценочность – это стилеобразующая черта политической коммуникации, но в конкретных текстах оценки могут быть различными: прямыми и косвенными, позитивными и негативными, общими и частными, аргументированными и неаргументированными; еще более разнообразны конкретные формы выражения оценки и ее объекты.

8. Агрессивность и толерантность в политической коммуникации. Политическую деятельность отличает постоянная диалектика агрессивности, решительной борьбы за свои идеи и толерантности, терпимости к идеям и поступкам политических единомышленников, союзников и соперников. С одной стороны, политик не может действовать в одиночку (и даже ограничиваться рамками только своей партии), а следовательно, он должен быть терпимым к инакомыслию. С другой стороны, политическая деятельность – это всегда борьба с оппонентами за достижение и удержание власти. В тоталитарном обществе политических оппонентов уничтожают физически, лишают их гражданских прав и возможности заниматься политической деятельностью. В демократическом обществе политических соперников стремятся отстранить от власти путем их дискредитации в социальном сознании.

Специальные исследования показывают, что агрессивность политической коммуникации резко возрастает в периоды, когда политическое решение должны принять широкие массы граждан (выборы, референдум, политические демонстрации и др.). Вместе с тем агрессивность заметно снижается, когда политические соперники вынуждены действовать совместно (например, при работе в парламенте или в муниципалитете, при необходимости бороться со стихией или противостоять давлению из-за рубежа). Коммуникативная (вербальная и невербальная) агрессивность обычно растет параллельно с социальным напряжением в обществе.

Рассмотрим ведущие формы проявления коммуникативной агрессивности в современном отечественном политическом дискурсе.

1. Призывы к физической агрессии и метафорическая характеристика политических действий как физической агрессии. Ср.: Идет третья мировая война. Мы готовы рисковать собой и идти в штыковую (В. Стародубцев); Но должностным лицам некогда заниматься благосостоянием народа, они воюют друг с другом (М. Светлова); Степашин помешал Кремлю устроить «резню» в руководстве Газпрома (М. Ростовский); Бывшая первая дама северной столицы (Л.Б. Нарусова) будет драться за мандат думки как независимый кандидат (М. Погодин); Команда Лужкова «вгрызается в глотку» Березовского (А. Рубцов).

Основные сферы, которые служат в современной политической речи источником метафорических номинаций с агрессивным потенциалом, – это война, преступность и мир животных. Иначе говоря, политические оппоненты в современной политической коммуникации постоянно представляются как преступники, солдаты враждебной армии или кровожадные животные.

2. Использование инвектив (брани, оскорблений). К сожалению, в современном российском политическом дискурсе оскорбление политических противников – один из самых распространенных приемов полемики. Ср.: Наши противники говорили избирателям: «Не верьте этим жирным московским котам» (Е. Карсанова); Тыловые крысы грабят фронтовиков… Да только на проценты с задержанных фронтовикам боевых тыловая крыса в генеральских лампасах может не одну дачу построить (А. Кондратов); Поубавится в России двуногих мафиозных акул, а у горемык-пенсионеров действительно появятся на столах хлеб и масло (В. Петров); Порой такое ощущение, что Кабинет министров – «сборище бандитов», которые регулярно собираются, чтобы обсудить, что как поделить, с кем свести счеты и кого запугать (К. Маркарян); Ни Кошман, ни те «козлы», которые вокруг него, не знают, как и что делать (С. Герасименко); И.о. президента, как и прежнего, окружают разрушители и жулики. Один из них – Жириновский (А. Терновский); Клиентура тоже не теряется, пиаровцев кидают, как полных лохов (А. Рубцов).

Значительная часть современных отечественных метафорических инвектив – это метафорическое обозначение объекта речевой агрессии как представителя мира животных (животное, зверь, козел, осел, ишак, акула, шакал, таракан, клоп и др.); тироко используются также образы из милитарной и криминальной сфер (шестерка, бандит, вор, лох, оккупант, захватчик, мародер и др.).

Показательно, что инвективы активно используются в политическом дискурсе государств, которые считаются едва ли не образцами демократии.

3. Выражаемая в грубой, иронической, двусмысленной форме негативная оценка политических оппонентов, национальных, социальных и других групп, политических институтов и т. п. Следует отметить, что сама по себе отрицательная оценка теории и практики политических противников вполне закономерна, политическая борьба – это всегда столкновение мнений. Однако дискуссию нельзя сопровождать оскорблением достоинства оппонентов, что, к сожалению, весьма характерно для современной России. Ср.: Больше всего новых погон было нарезано Министерством обороны для депутатов от КПРФ и ЛДПР, что следует объяснить успехами этих фракций в строевой подготовке: первые всегда ходят в ногу, а вторые при каждом удобном случае отдают честь (В. Шендерович); Как тявкают политические партии друг на друга, имитируя бурную политическую жизнь, в конечном счете значения не имеет (В. Петров); По отношению же к власти лучше всего поза подчинения. Как у хищников. В такой позе тебя не тронут. Более того, допустят до остатков трапезы (В. Егорушкин); Чтобы цапнуть Лужкова ниже пояса, кое-кому пришлось встать на четвереньки (А. Рубцов).

4. Использование специальных знаков агональности, к которым относятся маркеры «чуждости», показатели умаления значимости, выражение недоверия к искренности оппонента и достоверности его суждений. Политические оппоненты представляются как враги и вредители, а не как сограждане, имеющие другие взгляды на пути к процветанию России, как люди, которым безразличны интересы Родины. Ср.: Только сценарий этой драмы пишется далеко за пределами России (А. Дорофеев); У них нет здесь корней, они не заинтересованы в развитии именно этого региона (И. Ковпак); От программы СПС веет ветром запада (Н. Шипицына).

Совсем иначе представляют «своих», т. е. политиков, которым симпатизирует автор: Мы не залетные птицы из дальних мест – мы здесь родились, живем и работаем (М. Гайсин).

В подобных случаях охотно используются метафоры с исходными понятийными сферами «Мир растений», «Родство», «Дом», «Человеческое тело» (здесь наш дом, наши корни; мы – одна семья; сердце, прикипевшее к родной земле; голосование «сердцем»). Эти образы акцентируют идею естественности и непрерывности развития жизни, близости и взаимосвязанности человека и природы, подчеркивают важность физического и морального здоровья, крепких корней и другие фундаментальные для русского национального сознания ценности. Конечно, и в этих моделях некоторые концепты способны продуцировать агрессивные образы (например, концепт «мачеха» в модели с исходной сферой «Семья»), однако подобные метафоры нетипичны для названных выше моделей.

Для возбуждения агрессивности используются также маркеры незначительности, малоизвестности, выражение сомнения в способности оппонента к продуктивной деятельности (неопытный, «зеленый», неразумный, «мальчики в розовых штанишках»). Для умаления значимости оппоненты характеризуется, как никому неизвестные, какие-то, разные, всякие, никто и др. Соответственно «наши» кандидаты – это люди опытные, знающие, получившие признание. Широко применяется использование маркеров недоверия к оппоненту, сомнения в его честности, искренности, порядочности: якобы, пресловутый, так называемый и др., а также обвинения в присвоения оппонентом общественных и иных не принадлежащих ему ресурсов (денег, власти, природных богатств и т. п.), т. е. неправедного богатства. Ср.: Олигархи питаются теми деньгами, которых не хватает для обеспечения нормального уровня жизни (Д. Гусев); Растет благосостояние кучки дельцов и чиновников, они процветают (А. Бурков).

Специалисты отмечают повышенную агрессивность современного российского политического дискурса, преобладание угроз и оскорблений над проявлениями уважения к оппоненту и стремлением к политическому согласию и компромиссу.

5. Возбуждение тревожности, неуверенности, ощущения чрезмерной зависимости личности от государства и общества, неудовлетворения существующим в стране положением дел и страха перед будущим. Горечь и обида – мощные источники агрессивности; как известно, даже заяц, оказавшийся в безвыходном положении, становится опасным, он отстаивает свое право на существование всеми возможными способами и способен броситься на любого врага. Рассмотрим в качестве примера начало статьи Александра Проханова «Полковнику Путину никто не пишет» (Завтра. 2002. № 10):

Американские дровосеки раскалывают Россию, как березовый чурак. В распиленный торец с кольцами тысячелетней империи, в радиальные трещины вбивают аккуратные клинья. Несколько – в Среднюю Азию. Еще один – в Грузию. Другой – в Крым. Третий – в Приморье. Осторожно постукивают, расширяют трещины, вгоняют новые клинушки. Чтобы с последним ударом распалась огромная деревянная плаха. Не разлетелась с грохотом в разные стороны, а с мягким треском развалилась грудой поленьев. Долби себе каждое по отдельности колуном, бери в охапку, тащи в печь «нового мирового порядка».

Цыплячье горлышко Путина все крепче сжимает стальная перчатка Буша. И писк все тоньше, глазки все жалобней, лапки почти не дергаются, желтые крылышки едва трепещут.

Представление России в виде раскалываемого чурбана, а ее лидера – в виде слабосильного цыпленка возбуждает в каждом патриоте агрессивное состояние, стремление к решительным действиям. Подобный путь к возбуждению агрессивности во многих случаях оказывается даже эффективнее, чем прямые призывы и самые грязные оскорбления политических противников. Отметим также, что в этом тексте используются и другие средства возбуждения агрессивности: маркеры чуждости, неуместная ирония, оскорбительные метафоры.

Ср. также: Если я не выиграю эти выборы, то все равно будет переворот. Потому что народ хочет Сталина. И я народу говорю: «Хотите? Я буду Сталиным! Но без ГУЛАГа и массовых репрессий». Если увижу сопротивление, перейду к репрессиям» (В. Жириновский); Так стоит ли удивляться тому, что у нас позорно низкая продолжительность жизни, что входят в жизнь больные поколения, которым отвечать за судьбу России в следующем веке (Ю. Лужков); Если власть опять будет узурпирована номенклатурой, – она же присвоит себе и все богатства. Уровень жизни народа падает все ниже и ниже (К. Титов).

Характеристика существующей действительности и перспектив развития общества в чрезвычайно мрачных красках, что создает базу для формирования мнения о невозможности успешных социальных преобразований без агрессивных революционных действий неконституционного типа.

6. К числу невербальных знаков коммуникативной агрессивности относят интонацию, мимику, жесты. Конкретные примеры такой агрессивности можно обнаружить, понаблюдав, например, за выступлениями В.В. Жириновского. Эти наблюдения позволят также заметить постоянный параллелизм между вербальной и невербальной агрессивностью.

К сожалению, в нашей стране коммуникативная агрессивность слишком часто переходит в непосредственные физические столкновения, в том числе с использованием оружия. Неугодных политиков убивают не только морально, но и в прямом смысле слова. Политические лидеры позволяют себе выяснять отнотения при помощи кулаков и бутылок, а тележурналисты с удовольствием демонстрируют схватки зрителям. В памяти натих граждан надолго останутся октябрьские события 1993 г., когда политические дискуссии между президентом и парламентом закончились вооруженным захватом телевизионных студий и танковым обстрелом Белого дома. Подобные примеры свидетельствуют, что вербальная агрессия нередко бывает лить первым этапом физической агрессии.

Рассмотренный материал показывает, что агрессивность стала слитком заметной чертой современной политической жизни в России. Нам не хватает толерантности, терпимости к мнению оппонента, слитком много у наших политических лидеров и журналистов желания оскорбить и унизить инакомыслящих. Вместе с тем следует помнить, что дух соперничества, стремление поддержать «своих» и показать в неприглядном свете «чужих», – это типичные свойства всякой политической коммуникации. Но в процессе подобной деятельности не все средства одинаково хороши с моральной точки зрения.

Подводя итоги настоящего раздела, отметим, что рассмотренные выше свойства политической коммуникации (ритуальность и информативность, эзотеричность и общедоступность, редукционизм и полнота изложения, стандартность и экспрессивность, институциональность и персональность, агрессивность и толерантность, скрытая и явная оценочность, интертекстуальность и особый характер авторства) создают необходимые условия для успешного манипулирования сознанием и деятельностью адресата. Цели такого манипулирования – это преобразование языковой картины политического мира в сознании адресата, пробуждение в нем необходимых эмоций и побуждение избирателей к политической активности.

1. Что такое ритуальность политической коммуникации? Существует ли подобная ритуальность в медицинской, педагогической или религиозной сферах коммуникации? Должен ли политик участвовать в ритуальных церемониях или лучше не тратить на это свое время? Обоснуйте свой ответ.

2. Что такое эзотеричность политической коммуникации? Существует ли подобная эзотеричность в медицинской, педагогической или религиозной сферах?

3. Можно ли считать эзотеричные высказывания свидетельством лицемерия политика? Обоснуйте свой ответ.

4. Что такое редукционизм политической коммуникации? Существует ли подобный редукционизм в медицинской, педагогической или религиозной сферах?

5. Можно ли считать высказывания, в которых дается неполная информация, свидетельством непорядочности политика? Обоснуйте свой ответ.

6. Что такое институциональность политической коммуникации? Насколько институциональная коммуникация препятствует проявлению личностных качеств политика?

7. Что такое толерантность в коммуникативной деятельности политика? В какой подсфере – парламентской или избирательной – толерантность проявляется в большей степени?

8. Почему в политической коммуникации постоянно обнаруживается как стандартизированность, так и экспрессивность выражения?

9. Охарактеризуйте основные формы диалогичности в политических текстах.

10. В каких формах проявляется интертекстуальность современной политической коммуникации?

11. Почему оценочность представляет собой типичный признак политического текста? Чем различаются имплицитная и эксплицитная оценка?

12. Используя публикации в прессе, подберите примеры общей и частных, позитивных и негативных оценок одного из современных политических лидеров.

13. Назовите основные формы проявления агрессивности в современном политическом дискурсе. В каких политических ситуациях агрессивность особенно возрастает?

14. В чем вы видите причины повышенной агрессивности современного российского политического дискурса? Считаете ли вы, что в советские годы политические противники были более толерантны друг к другу?

15. Проиллюстрируйте перечисленные выше свойства политической коммуникации материалом одной из политических публикаций.

16. Приведите примеры проявления агрессивности из коммуникативной практики какого-либо современного российского политика.

Дискурсивные характеристики политической коммуникации

Всякий политический текст должен оцениваться только в дискурсе, т. е. с учетом конкретных условий его создания и функционирования. В этом отношении велика роль авторства текста и его адресности, а также намерений автора, которые проявляются в используемых коммуникативных стратегиях и тактиках. Важным элементом дискурса является соотношение данного текста со множеством других текстов, ориентированных на описание одних и тех же событий. Дискурсивные характеристики политических текстов изначально существенно отличаются от подобных характеристик иных текстов – научных, художественных, медицинских или педагогических. Рассмотрим ведущие дискурсивные характеристики в политической коммуникации.

1. Авторство политического текста. В истории литературы известны факты несоответствия официального автора текста и его подлинного создателя. Создатель текста, не желая выдавать или официально признавать свое авторство, может выступать под псевдонимом, представлять оригинальный текст как перевод, называть автором своего героя. Известны и случаи, когда писатель (например, Александр Дюма) или человек, мечтающий о литературной славе, представляет себя как автора произведения, хотя в действительности он является только соавтором, редактором или заказчиком текста. Однако на современном этапе развития литературы в абсолютном большинстве случаев официальный автор текста и есть его подлинный создатель, права автора защищены законом, и человек, дорожащий своей репутацией, никогда не согласится поставить свою подпись под чужим текстом.

Совершенно иные отношения между текстом и его создателем существуют в политическом дискурсе, где автором текста обычно считается тот, кто берет на себя ответственность за него. В штате крупного политического лидера, как правило, есть специалист по написанию для политика речей и других текстов. Политическое послание президента или другой важный документ по заданию руководителя может готовить большая группа специалистов, но, озвучивая или подписывая текст, президент берет на себя ответственность за его содержание. Получателей текста интересует мнение президента, а не его помощников. И возможная критика содержащихся в документе положений и оценок, а также способов их выражения будет адресована президенту, а не его помощникам.

Многие политические документы формально вообще не имеют автора и обнародуются от имени государства или его структур, политических организации и движений (Конституция страны, устав партии или ее программа). Это значит, что ответственность за содержание этих документов берут на себя правительство, парламент, политическая партия и другие подобные структуры. Формально анонимными часто являются листовки в поддержку кандидатов во время избирательной кампании, лозунги, используемые во время демонстраций, некоторые публикации в СМИ, однако у этих текстов тоже есть создатели и заказчики.

В некоторых политических жанрах принято обозначать не только статусного автора текста, но и других участников его подготовки. Например, при публикации политических мемуаров указываются фамилии лиц, которые осуществляли «литературную обработку», «запись текста» или иным способом «помогали» автору. Впрочем, многие мемуаристы (например, Александр Коржаков, опубликовавший в 1997 г. книгу «Борис Ельцин: от рассвета до заката») или совершенно не пользуются услугами литературных помощников, или считают излишним не только публичное выражение благодарности, но даже упоминание их фамилий. Иной характер имеет изданная издательством «Вагриус» книга «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным» (2000), на второй странице которой указаны авторы – Н. Геворкян, А. Колесников, Н. Тимакова. Преобладающая часть текста в этом издании – это обстоятельные ответы В.В. Путина на вопросы, но поскольку будущий президент не представлен как автор, то он и не несет ответственности за содержание книги. Итак, в политической коммуникации различают.

• собственно авторские тексты;

• тексты без формального автора;

• тексты со смещенным авторством.

2. Адресность политического текста. Организация политического текста в значительной степени зависит от его адресата. При максимально обобщенном подходе выделяются три основных адресата политических текстов – политические единомышленники, политические оппоненты и «избиратели» (население).

По количественному критерию разграничиваются индивидуальный, групповой и массовый адресат. Специфика политического дискурса заключается в том, что для политической коммуникации (в отличие, например, от медицинской или педагогической коммуникации) наиболее характерен массовый и групповой адресат. В частности, на массового получателя информации ориентированы ритуальные жанры (инаугурационное обращение, радиообращение), ориентаци-онные жанры (доклады, указы, соглашения) и агональные жанры (лозунг, рекламная речь). К числу жанров с групповым адресатом относятся обращения, листовки, выступления на митингах. Значительно реже встречаются политические тексты с индивидуальным адресатом: сюда относятся, например, телеграммы и письма граждан к политику или в средства массовой информации, а также ответы на эти обращения.

В зависимости от условий различают непосредственное обращение к адресату и коммуникацию с использованием средств массовой информации. В современных условиях к средствам массовой информации обычно относят печать, радио, телевидение и Интернет. Их общими признаками являются использование языка, дистанционность коммуникации и использование технических средств тиражирования и распространения информации. Технологические возможности современных СМИ предоставляют широкие возможности для обращения как и к широкой аудитории, так и к отдельным социальным, профессиональным, возрастным, гендерным и иным группам.

3. Стратегия и тактика в политической коммуникации.

Современная лингвистика заимствовала термины «стратегия» и «тактика» из теории планирования военных действий. Коммуникативная стратегия и коммуникативная тактика – это планирование речевой деятельности, отбор принципов, способов и приемов, которые обеспечат достижение успеха. К стратегии относится планирование в максимально обобщенном виде. В политической коммуникации стратегия ориентирована на изменение политических взглядов адресата, на преобразование его отношения к тем или иным теориям, событиям, людям.

Стратегию выбирают в зависимости от поставленной цели и существующей ситуации. Например, цель предвыборной кампании для любого кандидата – добиться поддержки избирателей. Опыт показывает, для этого используется либо стратегия восхваления деловых и моральных качеств «своего» кандидата, преимуществ его идеологии, либо стратегия дискредитации в глазах избирателей других кандидатов и выдвинувших их партий. В первом случае акцентируются благоприятные перспективы прихода к власти «правильных» кандидатов, а во втором – избирателей пугают тяжелыми последствиями «неправильного» выбора. Стратегический план может быть ориентирован на преимущественно рациональное воздействие, на обращение к чувствам избирателей или на гармоничное сочетание рациональных и эмоциональных аргументов.

Специальный анализ показывает, что в период избирательных кампаний по выборам Государственной думы и президента России в 1995/1996 и 1999/2000 гг. центристы и правые использовали преимущественно коммуникативные стратегии дискредитации коммунистов и запугивания избирателей последствиями возвращения к власти левых. Об этом свидетельствуют, в частности, основные слоганы указанных избирательных кампаний: «Голосуй или проиграешь!», «Выбирай сердцем!», «Борис, я не прав!» (от имени Г. Зюганова), «Вера, Надежда, Любовь!», «Если из искры возгорится пламя – звоните 01», «Не допусти красной смуты: голосуй за Ельцина!», «Только вместе: голосуй за Ельцина!». Выбор именно названных стратегий, возможно, объясняется тем, что они воспринимались как более эффективные, чем восхваление результатов экономической и социальной политики правых или деловых и моральных качеств их лидеров. Социологические опросы показывали, что Б. Ельцин, А. Чубайс, В. Черномырдин уже не имеют былого авторитета среди избирателей.

Коммуникативная тактика – это конкретные способы реализации стратегии. Для реализации одной стратегии могут быть использованы различные тактики. Например, стратегия дискредитации кандидата может быть реализована в тактиках предсказания печальных последствий, к которым может привести его избрание, в оскорблении кандидата, его близких и дорогих для него символов, в демонстрации негативных личных качеств кандидата (лживость, жадность, непоследовательность, некомпетентность, необразованность, несамостоятельность и др.), в нелестных для кандидата отзывах о его лидерских и коммуникативных качествах.

Для реализации коммуникативной тактики используются конкретные коммуникативные приемы (коммуникативные ходы). Например, оскорбление может проявляться в распространении слухов, в навешивании ярлыков, в лжеэтимологическом анализе его фамилии, в использовании специфических метафорических обозначений, в специфических сопоставлениях и др. Примером могут служить разнообразные высказывания редактора газеты «Завтра» Александра Проханова о Борисе Ельцине: Лучшие врачи мира шунтировали это сердце, но Монстр все равно рухнул с кремлевского престола; Ельцин, по частям доставленный в ЦКБ, в корпус «А», и собранный там заново по схеме «Б», по-прежнему дышит в Кремль сиплым гнилым дыханием, отчего в кабинете у Путина хлопает форточка и падает президентский штандарт; Любители и смакователи «клубнички» поставят на книжные полки последние мемуары Ельцина рядом с описаниями похождений Чикатило, Асламовой, Лимонова.

4. Политический нарратив – это совокупность политических текстов разных жанров (листовка, лозунг, митинговая речь, партийная программа, аналитическая статья, телеинтервью и др.), сконцентрированных вокруг определенного политического события. В таком же значении иногда используют термин «сверхтекст» и описательное выражение «комплекс текстов, связанных с конкретной политической ситуацией» (референдум, «путч», выборы и др.). В качестве примера политического нарратива можно привести комплексы разнообразных текстов, связанных с российскими президентскими выборами 2004 г. или с кампанией за возбуждение процедуры импичмента президента Б.Н. Ельцина в 1999 г.

Политический нарратив всегда существует в определенной политической ситуации и завершается вместе с изменением ситуации. Для политического нарратива характерны тематическое единство, общность основных «героев» (конкретных политиков, партий и др.), общая событийная канва (литературоведы назвали бы ее сюжетом или фабулой), локализованность во времени (например, политический нарратив «Президентские выборы-2000» начал свое существование незадолго до официального объявления о назначении выборов, а закончил – вскоре после избрания В.В. Путина) и в пространстве (например, для региональных выборов – это регион, для федеральных – страна в целом). Очевидно, что пространственная и темпоральная локализованность нарратива не абсолютна: так, последние в ХХ в. российские президентские выборы обсуждали не только в России, и это обсуждение продолжается (преимущественно в научной литературе, в мемуарах) до сих пор, но это уже дальняя периферия рассматриваемого нарратива.

Важнейшие свойства политического нарратива – многоголосие участников политической борьбы, множественность повествователей и соответственно множественность рациональных и эмоциональных оценок. Каждый из повествователей выделяет в своем тексте те или иные события и, возможно, оставляет за пределами своего внимания какие-то иные факты, по-своему структурирует соответствующую событийную канву, создавая тем самым в своих текстах оригинальную политическую картину мира. Каждый из составляющих нарратив текстов имеет те или иные интенции и ориентирован на определенную аудиторию.

Сюжет политического нарратива – это последовательность определенных фактов: например, назначение на март 2000 г. выборов президента Российской Федерации и некоторые предшествующие ему события (уход Б.Н. Ельцина с поста президента России в последний день 1999 г. и последующее исполнение В.В. Путиным обязанностей президента), выдвижение кандидатов, агитационная кампания, голосование, подведение его итогов, их обсуждение в средствах массовой информации и т. п.

Этот сюжет отражается во множестве текстов, которые созданы кандидатами на пост президента, членами их «команд» и политическими оппонентами, журналистами без ярко выраженной политической позиции или же поддерживающими одного из кандидатов, политическими аналитиками и др. У каждого из них свой «голос» – своя точка зрения, специфическая рациональная и эмоциональная оценка элементов нарратива (которая способна развиваться вместе с событиями); существуют также коллективные «голоса» – официальные политические оценки, которые создаются от имени партии или иной организации и принимаются как официальные документы. Со временем подобная оценка может стать по существу общенациональной – принятой большинством граждан государства (например, оценка политического нарратива «Великая Отечественная война»).

Определенные типы политических нарративов (например, парламентские выборы) имеют общие черты: в частности, замечено, что во время избирательной кампании особенно обостряются противоречия между партиями, тогда как парламентарии более толерантны к убеждениям коллег. Однако «нельзя войти дважды в одну и ту же реку» – каждый новый политический нарратив (например, российские парламентские выборы 1995, 1999 2003 гг. или президентские выборы 2000 и 2004 гг.) имеет специфические признаки, отражающие характер конкретной политической ситуации. К числу таких признаков относятся следующие: состав «героев» и «повествователей», находящиеся в центре внимания проблемы, стратегия и тактика борьбы, типовые оценки тех или иных фактов и др.

Итак, политический текст существует в определенном политическом дискурсе. Этот дискурс определяет характер авторства текста (прямое, смещенное, невыраженное), его адресность, используемые коммуникативные стратегии, тактики и приемы. Политический текст связан многообразными связями с другими текстами, составляющими соответствующий нарратив.

1. Почему некоторые политические тексты (например, программы политических партий) формально не имеют авторов?

2. Кто несет ответственность за содержание политического текста: его реальный составитель (спичрайтер) или политик, который произносит соответствующий текст с ораторской трибуны? Охарактеризуйте специфику авторства политических текстов.

3. Что такое адресность политического текста? В чем специфика текстов, адресованных широкой аудитории и ее специализированным группам?

4. В чем специфика текстов, адресованных политическим единомышленникам и политическим оппонентам?

5. Тексты каких жанров ориентированы на массового, группового и индивидуального адресата?

6. Как соотносятся термины речевая, (коммуникативная) стратегия, речевая, (коммуникативная) тактика и речевой (коммуникативный) ход?

7. Какие коммуникативные тактики или приемы могут быть использованы в процессе реализации коммуникативной стратегии дискредитация оппонента?

8. Что такое политический дискурс? Почему то или иное высказывание каждого политика должно рассматриваться только в дискурсе, тогда как нам далеко не всегда важно знать, кто автор лирической песни и при каких обстоятельствах она была создана?

9. Что такое политический нарратив? Какие компоненты создают единство политического нарратива?

10. Приведите пример политического нарратива, закончившегося (или начавшегося) в прошлом году, и обоснуйте свое мнение.

11. Проанализируйте одну из публикаций, приведенных в приложении к данному учебному пособию, с точки зрения ее авторства, адресности, используемых стратегий и тактик, а также возможной принадлежности к тому или иному политическому нарративу.

Функции политической коммуникации

Знаменитый американский лингвист российского происхождения Роман Якобсон разграничил шесть основных функций языка (сейчас бы их предпочли называть функциями речевой, в том числе политической, коммуникации): коммуникативную, побудительную, эмотивную, метаязыковую, фатическую и эстетическую. Эта классификация с теми или иными вариантами принимается и большинством современных специалистов; например, в когнитивной лингвистике особо подчеркивается когнитивная функция, т. е. акцентируется роль языка как средства для познания и объяснения действительности. Во многих лингвистических концепциях подчеркивается деятельностная природа языка, т. е. тот факт, что речь – это способ деятельности (например, способ выяснения истины или способ коммуникативного столкновения, борьбы между участниками диалога).

Специфика конкретных сфер коммуникации (политической, бытовой, художественной и др.) определяется различной значимостью каждой из этих функций и особенностями их проявления. Например, для бытовой сферы очень важна фатическая функция, т. е. использование речевой деятельности как средства установления и поддержания контакта между участниками беседы. Для художественной сферы особенно значима эстетическая функция, т. е. использование языка как средства эстетического освоения действительности. Как уже говорилось выше, основная функция политической коммуникации – это борьба за политическую власть, с этой точки зрения язык воспринимается как средство для завоевания социальной власти и управления обществом. Поэтому в политической коммуникации все названные выше функции подчинены осуществлению главной функции.

Рассмотрим закономерности реализации функций коммуникации в политической речи.

1. Когнитивная функция – это использование языка для концептуализации мира, создания личностной, а затем и групповой (партийной) политической картины мира. Язык неотделим от мышления, и организация мышления – это важнейшее назначение языка. В соответствии с представлениями современной когнитивной лингвистики язык не просто является средством для отражения действительности и передачи мыслей – в процессе речемыслительной деятельности человек создает свой образ мира, а его деятельность определяется сложившимися представлениями о мире. Например, подведение той или иной партии под категории «фашисты», «экстремисты», «либералы», «демократы» – это способ категоризации и объяснения политической реальности.

Политическое мышление воплощено в речевых структурах, и специфика этого мышления нередко проявляется в речевой деятельности вне зависимости от желаний говорящего. Например, метафорическое обозначение родной страны как концлагеря или общего дома, как летящей к цели ракеты или разваливающейся телеги отражает политическое сознание говорящего и вместе с тем его подсознательную оценку действительности. Использование той или иной метафоры способно подсказывать людям решение соответствующей проблемы, настраивать на соответствующий подход к ней: например, метафорические призывы к войне нередко настолько приучают людей к военизированной обстановке, что начало реальных боевых действий воспринимается как естественное развитие событий.

2. Коммуникативная функция ориентирована на передачу информации, призванной оказать воздействие на преобразование существующей в сознании адресата картины политического мира. Эта функция активно проявляется во всех сферах коммуникации, но ее реализация в каждой сфере имеет свою специфику. В политических текстах постоянно встречается информация о тех или иных событиях в политической жизни общества, в экономике, науке, культуре, сообщается о военных действиях, спортивных состязаниях и др. Эта информация может быть представлена в виде сообщений, мнений, обобщений, сопоставлений с использованием различных жанров (репортаж, интервью, пресс-конференция, беседа, проблемная статья и др.). Вся эта информация обычно политически интерпретируется.

Сторонники оппозиции акцентируют негативные аспекты информации, находят во властных структурах виновников неудач и предлагают рецепты дальнейшей работы (а также политиков, способных принять нужные решения и организовать эту работу). Сторонники «партии власти» стремятся привлечь внимание к позитивной информации и представить события как результат правильной политики руководства; в других случаях существует возможность минимизировать негативную информацию и выделить факторы, не зависящие от властных структур. Не случайно говорят, что ситуацией владеет тот, кто лучше может ее интерпретировать в своих интересах.

Разновидностью политической интерпретации является «просеивание информации», или выдвижение нужной информации. Политики, как правило, стараются привлечь внимание к информации, способной представить их в выгодном свете, и отвлечь внимание общественности от информации, способной нанести ущерб их интересам. Например, в советских политических текстах 30-х годов прошлого века почти не было информации о массовом голоде в стране, но зато много писали о вредителях. Точно так же в советской прессе так много писали о загнивании буржуазного общества и обнищании трудящихся в западных странах, что многие наши соотечественники начинали мечтать о подобном обнищании и загнивании.

Имплицитная информация (выраженная в подтексте, в аллюзиях и в иной косвенной форме) в политической речи нередко не менее значима, чем эксплицитная информация (выраженная в прямой форме). Еще несколько лет назад казалось, что эзопов язык в российском политическом дискурсе скоро окончательно уйдет в прошлое, но традиции иносказательности сохраняются до сих пор.

3. Побудительная функция (ее называют также апеллятивной, вокативной, конативной, регулятивной, инструментальной) – это функция воздействия на адресата. Политическая коммуникация нередко имеет задачу мобилизации избирателей для проведения конкретных акций. Граждане побуждаются передать власть определенной партии (или политику), оказать этой партии иную поддержку, действовать в соответствии с принимаемой этой партией решениями. Политическая коммуникация призвана эмоционально воздействовать на граждан, формировать в их сознании соответствующую политическую картину мира, преодолевать существующие в обществе противоречия.

Основной путь для реализации побудительной функции – это непосредственные призывы к политической активности: политики постоянно обращаются к народу с призывами прийти на выборы и проголосовать за соответствующую партию. В периоды обострения политической борьбы раздаются призывы принять участие в митингах и демонстрациях, а в революционной ситуации люди с оружием в руках отстаивают свои политические идеалы.

Побудительная функция политической коммуникации может быть реализована и косвенными средствами: можно не только прямо призывать к изменению политической системы, но и просто информировать людей, насколько эта система порочна и как удачно действуют иные политические системы. Можно не прямо призывать проголосовать против того или иного кандидата, а детально рассказывать о его пороках. Выводы, казалось бы, самостоятельно сделанные избирателями, даже более важны, чем прямые назидания.

4. Эмотивная функция ориентирована на выражение эмоций автора и возбуждение эмоций адресата. Давно известно, что эмоции заразительны, и выражение надежды, уверенности, гордости за страну, любви к ней, враждебности к каким-то силам способствует зарождению и укреплению таких же чувств у слушателей и читателей. Акты политической коммуникации способны вызвать растерянность, страх и неуверенность у политических противников, что нередко способствует укреплению власти. Угрозы и обещания могут стимулировать политических оппонентов к каким-то действиям или к отказу от противодействия власти. Уровень стабильности макроэкономической и социально-политической ситуации может влиять на ощущение тревожности или уверенности. Отношение к другим социальным и этническим группам может быть дружелюбным, нейтральным или враждебным.

Создание необходимого эмоционального фона – это важный предварительный этап для последующего переубеждения адресата и побуждения его к необходимым действия. Например, размышляя о недавнем прошлом родной страны, Патриарх Алексий Второй использует образное выражение: «Тяжелая болезнь постигла Россию в обличье коммунизма. Может быть, она была попущена нам, чтобы избавить от какой-либо более страшной грозившей нам чумы». Данная метафора выражает эмоциональное отношение предстоятеля православной церкви к идеям коммунизма и способствует возникновению аналогичных эмоций у слушателей. Как отмечают специалисты, эмоции влияют на выбор политических предпочтений не в меньшей степени, чем рациональное осознание проблемы. Нередко люди сначала принимают решение под влиянием эмоций и только потом ищут рациональное объяснение для своего решения.

5. Метаязыковая функция направлена на объяснение смысла слова или высказывания. Например, в политических текстах нередко встречаются фрагменты, в которых автор объясняет читателю смысл каких-то специальных понятий и терминов, поскольку далеко не все наши граждане понимают смысл ряда новых для них политических терминов. Например, наши соотечественники решительно выступают против привилегий и льгот для депутатов и бюрократов, но далеко не все из них способны объяснить, чем отличаются льготы от привилегий и можно ли считать привилегией высокую зарплату министра.

В других случаях автор предлагает новое объяснение смысла, казалось бы, хорошо известных слов и даже «исправляет» их правописание (прихватизация, дерьмократы и др.), предлагает новое наименование для хорошо известных предметов (милицейская дубинка – демократизатор). Еще один типичный прием – предложение использовать для явления другое наименование, которое, по мнению автора, более точно отражает сущность явления. Так, Геннадий Зюганов в ответ на вопрос об отношении к приватизации заявляет: «Это была не приватизация, а бессовестное разграбление народного достояния кучкой преступников». По мнению другого известного политика: «В России нет политической системы, а есть режим» (Ю. Лужков).

Наконец, нередко наблюдаются случаи, когда в политической речи интерпретируется смысл того или иного текста, в частности закона, который не всегда в полной мере понятен неспециалистам. Так, депутат-коммунист Владимир Плотников разъясняет смысл нового «Земельного кодекса» России и последствия его принятия: «В вопросах распоряжения земельными участками разработчики кодекса сознательно стремятся закрепить приоритет норм гражданского законодательства над земельным. Это приведет к тому, что землю перестанут рассматривать как уникальное явление – природный ресурс и объект, средство производства и территориальный базис, что приведет к бесконтрольному манипулированию земельной собственностью. Главная цель радикалов от экономики – максимально быстро и без проволочек перевести большую часть территории страны в собственность отдельных лиц».

Современная политическая коммуникация отличается сложным переплетением признаков общеупотребительной речи, особого жаргона, официально-деловой и научной речи, а потому не всегда в полной мере понятна рядовым избирателям. Поэтому метаязыковая функция столь характерна для указанного вида речевой деятельности.

6. Фатическая функция связана с установлением и поддержанием контакта между коммуникантами, в этом случае сам факт межличностного общения, взаимные «эмоциональные поглаживания» могут быть важнее, чем содержание беседы. Эта функция наиболее активно проявляется в бытовом общении, но и в политической коммуникации, как и в любой другой, важно, чтобы собеседник настроился на восприятие информации, подготовился к этому и внимательно слушал.

Использование в речи некоторых идеологем нередко является своего рода паролем, сигналом о политических взглядах автора, о его принадлежности к числу «своих» или «чужих». Так, для национально-патриотических сил особенно характерны рассуждения о национальных святынях, поруганных инородцами, о русском духе, о Святой Руси, о православных корнях. Для дискурса либералов типичны фразы о правах человека, об общечеловеческих ценностях, о личных свободах.

Одним из проявлений фатической функции является обращение к собеседнику или аудитории (товарищи, господа, коллеги и др.). Помимо поддержания контакта, подобные обращения предназначены для характеристики речевой ситуации (официальное или бытовое общение) и фиксации социальных и этикетных ролей коммуникантов. Например, в советский период в официальной обстановке при обращении к равноправным гражданам страны основным было обращение «товарищ». Обращение «гражданин» использовалось преимущественно как признак значительного социального неравенства (например, по отношению к преступникам) или сомнений в идеологической надежности собеседника, а обращение «господин» воспринималось как донос. Немногочисленные исключения могли быть вызваны только чрезвычайными обстоятельствами: так, в первой после начала Великой Отечественной войны речи И.В.Сталина прозвучало обращение «Братья и сестры!». В постсоветском политическом дискурсе основным вновь стало обращение «господин», а обращение «товарищ» превратилось в своего рода знак сохранения собеседниками коммунистических убеждений. Некоторые политики последовательно избегают называть собеседников и господами и товарищами, предпочитая такие обращения, как «Уважаемые избиратели!», «Уважаемые депутаты!», а также «Россияне!», «Дорогие коллеги!».

7. Эстетическая (поэтическая) функция ориентирована на первостепенное внимание к форме сообщения, к тому, как выражена мысль. Эта функция реализуется преимущественно в художественной речи, но политик тоже обязан следить за выразительностью своей речи.

Во многих случаях красота и оригинальность лозунга или девиза привлекают слушателей не в меньшей степени, чем его содержание. Например, в лозунге «Вся власть советам!», который большевики успешно использовали в 1917 г., а их политические противники на 70 лет позже, обращают на себя внимание красивые повторы в каждом из трех слов согласных «в» и «с» и гласного «а». В знаменитой фразе П.А. Столыпина «Вам, господа, нужны великие потрясения, а нам – великая Россия!» эстетически значимы антитеза (противопоставление «великих потрясений» и «великой России», целей правительства и целей оппозиции), эллипсис (пропуск сказуемого во второй части фразы) и повтор слова «великий» в первой и второй частях фразы.

Эстетическая функция особенно ярко проявляется в малых политических жанрах (лозунги, слоганы, плакаты, листовки, заголовки), в текстах, ориентированных на массового читателя, и менее характерна для максимально серьезных произведений крупных жанров (внутрипартийные документы, аналитические материалы и др.).

В реальной речевой деятельности все названные выше функции взаимодействуют, их сложно разграничить; в некоторых коммуникативных актах на первый план выходит какая-то одна функция, тогда как остальные проявляются в меньшей мере. Вместе с тем необходимо отметить, что коммуникация в политической сфере – это прежде всего средство борьбы за власть и способ осуществления политической власти. Именно успеху в борьбе за власть должны способствовать передача информации, возбуждение эмоций, побуждение к действиям, эстетическое воздействие и иные рассмотренные выше функции.

1. Перечислите основные функции политической коммуникации.

2. Охарактеризуйте специфику проявления когнитивной функции политической коммуникации. В какой мере тексты, созданные политиком, отражают особенности его мышления?

3. В каких подсферах политической коммуникации особенно ярко проявляется коммуникативная функция? Мотивируйте свой ответ.

4. Охарактеризуйте побудительную (прагматическую) функцию политической коммуникации. В каких подсферах эта функция проявляется наиболее ярко?

5. В каких жанрах наиболее проявляется эстетическая функция политической коммуникации? В какой речи – научной или политической – эта функция проявляется в большей степени?

6. В какой степени для политической коммуникации свойственна эмоциональная функция? Должна ли речевая деятельность политика скрывать его эмоции?

7. Что такое фатическая функция языка? В какой мере эта функция свойственна политической коммуникации?

8. Проанализируйте текст одной из статей в приложении с точки зрения реализации в нем различных функций политической коммуникации.

9. Для обозначения Межрегионального движения «Единство» сначала использовалась аббревиатура МДЕ, но затем предпочли использовать название «Медведь», в котором объединяются две первые фонемы трех слов, составляющих данное название. Чем можно объяснить это предпочтение? Реализации каких функций политической коммуникации способствует использование этого названия?

10. После слияния политических движений «Единство» и «Отечество» некоторые журналисты стали называть объединенную организации «ЕдиОт», тогда как другая часть журналистов предпочла использовать прежнее обозначение «Медведь». В какой мере использование этих названий отражает политические симпатии журналистов? Мотивируйте свой ответ.

11. Политическое движение «Яблоко» получило свое название не без влияния первых букв фамилий его основоположников – Г. Явлинского, Ю. Болдырева и В. Лукина. Не считаете ли вы, что фамилии руководителей лучше было бы расположить по алфавиту? В настоящее время Болдырев и Лукин покинули названную организацию. Не считаете ли вы, что партию следовало бы переименовать?

Специальные исследования свидетельствуют, что даже при самом тщательном рассмотрении русских политических текстов в них по существу невозможно обнаружить какие-либо фонетические, морфологические и синтаксические явления, отсутствующие в других подсистемах русского национального языка. Чтобы быть понятыми, политики должны говорить на общедоступном языке. Поэтому в политической коммуникации отсутствуют какие-либо особые фонемы, части речи, падежи или типы предложений. На грамматическом уровне специалисты фиксируют только случаи активизации некоторых грамматических конструкций. Абсолютное большинство специфических явлений в политической речи относится к лексико-фразеологическому уровню и лексико-стилистическим явлениям. Именно эти свойства политической коммуникации и будут рассмотрены ниже.

Политическая лексика и фразеология

Содержание политической речи предопределяет использование в ней специальной группы слов (а также фразеологизмов, составных наименований) – политической лексики (парламент, депутат, глава администрации, голосование, избиратель, мэр, оппозиция, указ и т. п.). Следует различать политическую лексику и политологическую терминологию. Политологическая терминология, как и всякая терминология, в полной мере известна только специалистам, она не относится к общеупотребительному словарному фонду и используется только в научных и иных специальных текстах, ориентированных на специалистов по политологии. Политическая лексика – это тематическое объединение общеупотребительных слов, которые должны быть понятны всем (абсолютному большинству граждан).