Политическая лингвистика Чудинов Анатолий
Похожие метафоры встречаются при описании политической борьбы и в американских текстах предвыборного периода. Ср.:
On the other hand, the U.S. Supreme Court remains one of the most trusted institutions in the land, and its involvement raised the hope for a clear denoument to the post-election drama (H. Fineman / Time). [С другой стороны, Верховный суд США остается учреждением, вызывающим наибольшее доверие граждан, а его участие усиливает надежды на благополучную развязку драмы, разыгравшейся после выборов]. Hearings serve as a kind of overture to the First Act of a new President, a preview of all the themes and characters that will share the stage and shape the combat for the next four years (N. Gibbs / Time). [Слушанья заседаний служат увертюрой к первому акту правления нового президента, рекламный показ всех тем и персонажей, которые будут представлены на сцене в течение следующих четырех лет]. It wasn't any one note Joe Lieberman struck that set the… watchdogs growling. It was the whole sacred symphony… «When it reaches a certain crescendo, you know it," observes Abraham Foxman (N. Gibbs / Time). [Не кем-то спетая нота заставила рычать сторожевых псов…, по словам Джо Либермана. Это целая священная симфония… «Когда она достигнет крещендо, вы узнаете об этом», – заметил Авраам Фоксмен].
Представленный материал свидетельствует, что рассматриваемый фрейм в российском и американском политическом дискурсе не имеет существенных отличий: авторы метафорически представляют политическую деятельность как театральные представления различных жанров, в которых актеры-политики играют свои роли в соответствии с развитием сюжета и волей режиссера.
Фрейм 5. Публика и прием, оказанный спектаклю
Следящие за политической жизнью граждане часто метафорически обозначаются как зрители или публика. В театральных метафорах часто эксплицируется и оценка зрителями-избирателями деятельности политических лидеров, представленных как своего рода актеры и режиссеры. С этой целью образно используются такие наименования, как аплодировать, аплодисменты, бис, браво, вызывать на бис, овация, провал, провалиться, рукоплескать, свист, скандировать, успех, фиаско, хлопать. Для привлечения зрителей организаторы спектаклей выбирают репертуар, проводят репетиции, вывешивают афиши, продают билеты и абонементы, при необходимости сообщают об аншлаге, организуют бенефисы и гастроли. Ср.:
Посрамлены алчные шоумены «выборных технологий», народ не желает быть зрителем политических трагикомедий (Ю. Васильев). Нам представляется определить свой выбор не только бурностью и продолжительностью аплодисментов (Ю. Васильков). Для большинства партий преодоление пятипроцентного барьера – это грандиозный успех, но для ЛДПР это почти фиаско. Такого провала у Владимира Вольфовича еще не случалось (А. Перцев). В лагере демократической оппозиции сегодня такой разлад, что и третье место для них – скорее подарок от Владимира Жириновского, который изрядно поднадоел электорату своим избитым репертуаром (М. Куштанин).
Похожие метафоры используются и в дискурсе избирательной кампании в Соединенных Штатах. Ср.:
We celebrate the peaceful transition of power in a democracy; and then we sit back and judge how the players perform – how graceful the losers, how gracious the winners, a fierce pageant of patriotism and pride and prejudice all tightly staged on the Capitol (N. Gibbs / Time). [Мы гордимся, что можем передать власть мирным способом в демократическом режиме; потом мы откидываемся на спинку стула, чтобы оценить выступление актеров: как элегантны проигравшие и насколько снисходительны победители, зловещий маскарад, зовущийся патриотизмом, гордость и предубеждения, все тщательно организовано на Капитолийском холме.] Gore and Bush could consider 2000 a dress rehearsal (L. Mirror / Time). [Гор и Буш могли бы считать выборы 2000 генеральной репетицией].
Представленные в настоящем разделе материалы свидетельствуют, что в сфере «зрелищной» метафоры общего больше, чем различий. Это можно объяснить тем, что рассматриваемая сфера во всем цивилизованном мире имеет очень много сходного. Мир искусства и шоу-бизнеса – это некий глобальный интердискурс, который существует в сети Интернета, в рамках обмена гастролями и телепрограммами, благодаря прокату лучших кинофильмов во всех частях света и др. Категоризация сферы искусства в различных языковых картинах мира очень близка, это относится даже к национальным разновидностям зрелищ, в которых также существуют рассмотренные выше фреймы и слоты («создатели и участники представления», «зрители и их реакция», «подготовка представления», «жанры» и др.).
По существу совпадает и прагматический потенциал российской и американской театральной (по сфере происхождения) метафоры. Она акцентирует неискренность политиков, их несоответствие народным ожиданиям, стремление привлечь внимание яркой формой выступлений, создать атмосферу карнавальности и тем самым в той или иной мере отвлечь избирателей от серьезных проблем. Театральная метафора часто используется как средство сатиры, она привлекает внимание к самым больным точкам организации политической жизни.
Распространенность рассматриваемой метафоры в политическом дискурсе объясняется и той важной ролью, которую играют зрелищные искусства в социальной жизни названных стран, и тем, что организация политических мероприятий в современном мире все чаще реально напоминает театральные представления, что по представлениям «полит-технологов» позволяет эффективнее привлекать к ним уставших и все более апатичных избирателей. Неискушенные граждане все чаще воспринимают политическую борьбу как искусственное зрелище, созданное на потребу скучающему электорату, который в качестве аплодисментов, возможно, отдаст свой голос понравившемуся актеру.
Рассмотренные различия между российской и американской политической метафорой в указанной сфере связаны с деталями, а не с общими принципами ее организации:
• в американской политической речи велика доля метафор, связанных с миром кино; подобные метафоры используются и в России, но все-таки не так активно, как в США;
• в российской политической речи значительно чаще, чем в американской, используются образы, связанные с цирковым искусством;
• создатели российских политических текстов нередко обращаются к образам, характерным для традиционных русских национальных зрелищ (балаган, раек, действо). Однако сугубо национальные концепты занимают как в российской, так и в американской метафоре рассматриваемой сферы лишь очень небольшую нишу, это всего лишь частички отдельных слотов.
Легко заметить, что в настоящее время уже не воспринимаются как какая-то экзотика или своего рода знаки иного «заманчиво разлагающегося мира» метафоры, связанные с такими зрелищами, как рок-опера, мюзикл, стриптиз и др. В настоящем издании не место для оценки столь сложного и неоднозначного явления, как глобальная экспансия американской культуры, однако важен тот факт, что поток американских по происхождению образов в российской политической речи все увеличивается, а встречного движения пока не наблюдается.
1. Чем можно объяснить активное использование метафорической модели «ПОЛИТИКА – это ТЕАТР» в современном политическом дискурсе?
2. Чем отличается использование метафорической модели «ПОЛИТИКА – это ТЕАТР» в российском и американском политическом дискурсе?
3. Назовите основные фреймы метафорической модели «ПОЛИТИКА – это ТЕАТР». Почему состав этих фреймов в российском и американском политическом дискурсе практически совпадает?
4. Чем вы можете объяснить тот факт, что метафоры из подсферы-источника «кино» используются в американской политической коммуникации значительно чаще, чем в российской?
6. Выделите в следующих фрагментах метафоры со сферой-источником «кино»? К каким фреймам указанной модели относятся следующие примеры метафорического словоупотребления?
Славная когорта кандидатов в президенты, похоже, лишилась главного клоуна: ЦИК отказал в регистрации Владимиру Жириновскому (В. Устюжанин, Комсомольская правда).
Думское меньшинство свой неуспех раскрутило до уровня шекспировских трагедий. Вышли на сцену и обманутый король Лир (Евгений Примаков), и загнанный в угол мятущийся. Гамлет. (Явлинский), и страдающий Ромео (Кириенко) (С. Благодоров, Комсомольская правда).
В лагере демократической оппозиции сегодня такой разлад, что и третье место для. них – скорее подарок от. Владимира Жириновского, который изрядно поднадоел электорату своим избитым, репертуаром. (М. Куштанин, Российская газета).
Но в этом как раз самая сильная сторона человека, точно понявшего, что сегодня нужно нашему народу, уставшему от политического балагана (Ю. Васильев, Российская газета).
Зато лучший грим, был у Геннадия Зюганова. Гримировать Геннадия Андреевича стали так густо и обильно, что лидер коммунистов с каждым днем становился все более похож на шарж своего исторического предшественника. Ну и хорош был «макияж» политический. Чувствуя, падающий рейтинг красных идей, Зюганов все чаще гримируется, под социалиста, а то и консерватора (А. Семенова, А. Достов, Московская правда).
Есть такая, цирковая, профессия – антиподист. Это когда артист подбрасывает и ловит предметы не руками, а ногами. В последнее время все большее число отечественных политиков (больших и малых) предлагают, российским избирателям освоить причуды, этого старинного жанра. Проголосовать не руками, а ногами (С. Чугаев, Комсомольская правда).
Безапелляционность заявлений Явлинского и феноменальный рост его рейтинга всерьез озаботили президентских драматургов (И. Иванцов, Комсомольская правда).
Есть что-то мелкое, циничное и смешное одновременно в показных трюках, направленных на «повышение» рейтингов кандидатов в президенты (А. Хисамов, Российские вести).
Они (власти) играют в свою циничную командную игру, на фоне которой причуды Ельцина были только клоунскими репризами между главными номерами программы (Ш. Муладжанов, Московская правда).
Война в Югославии как ситуация-магнит в российском и американском политическом дискурсе
В последнее десятилетие неоднократно обнаруживалось, что народы России и Соединенных Штатов проявляли трагическое непонимание позиций друг друга по отношению к локальным вооруженным конфликтам. Это непонимание наиболее ярко проявилось при оценке боевых действий на территории бывшей Югославии, Ираке и Чечне. Ярким примером может служить такой факт: абсолютное большинство граждан и все крупные политические партии России осуждали кровавый антисербский террор албанских сепаратистов в Косово и варварские бомбардировки мирных городов Югославии. А вот в большинстве европейских стран и в Соединенных Штатах общественное мнение было на стороне жертвы режима Милошевича – свободолюбивого албанского народа, которому оказали помощь доблестные войска НАТО.
Очевидно, что обычный человек не в состоянии объективно разобраться в причинах межнациональных конфликтов. Ему «помогают» в этом профессиональные политики и журналисты. А одна из задач когнитивной лингвистики – выявить пути воздействия на общественное мнение, способы концептуализации и переконцептуализации политической действительности в национальном сознании.
Исследование факторов, воздействующих на общественное мнение той или иной страны, – проблема многоаспектная. Один из важных путей ее решения – это когнитивное изучение способов метафорического оправдания (и осуждения) войны, т. е. способов образного объяснения того, почему данные боевые действия с моральной точки зрения необходимы и законны или же, наоборот, аморальны и беззаконны. Такое исследование должно быть проведено с учетом общей роли милитарных (по сфере-мишени) метафор в политическом дискурсе России и Соединенных Штатов.
В современном политическом дискурсе метафора стала мощным средством концептуального воздействия на общество. Например, в когнитивном исследовании Дж. Лакоффа (1991) показано, как правительство США и поддерживающие его средства массовой информации при помощи специальной системы концептуальных метафор внедряли в сознание американского народа (и всего мирового сообщества) мысль о том, что военные действия Соединенных Штатов против режима Саддама Хусейна в Ираке этически безупречны. Основной аргумент – это борьба против кровавого тирана, совершившего неспровоцированный акт агрессии против народа Кувейта. В этой же публикации рассматриваются метафорические аргументы, используемые в Ираке для осуждения вмешательства США во внутренние дела арабских стран и помощи тоталитарному режиму в Кувейте. Для арабов отношения между Ираком и Кувейтом – это внутрисемейные отношения между братьями, которые в какой-то ситуации могут поссориться, но не имеют права призывать в такой ситуации посторонних в качестве защитника или судьи. К тому же
Ирак – это старший брат, который по арабским традициям имеет полное право требовать послушания от младшего. Для арабов Америка – это чужестранец (и к тому же иноверец), пытающийся вмешаться во внутрисемейные отношения арабов. Для американских лидеров отношения между Кувейтом и Ираком – это отношения между наглым разбойником и мирным обывателем, которому, к счастью, приходит на помощь его старый надежный друг – доблестный полицейский.
Как отмечает Дж. Лакофф (1991), взаимное непонимание между американцами и арабами во время войны в Персидском заливе во многом объясняется различной ролью ряда концептуальных метафор в национальном сознании. Используемые американскими политиками для оправдания своих действий метафорические образы оказались убедительными для большинства европейцев и американцев, но на жителей Ближнего Востока большее впечатление производили метафоры сторонников Саддама Хусейна.
К не менее интересным и важным результатам могло бы привести сопоставление метафорического моделирования балканских событий в российском и американском политическом дискурсе. Оказывается, что и американская, и российская системы представления событий в Югославии вполне соответствуют рассмотренной Дж. Лакоффом метафорической схеме «Злодей – Жертва – Доблестный спаситель». Но Злодей и Жертва в политическом дискурсе США и России как бы меняются местами: для американцев Злодеи – сербы, а Невинная жертва – албанцы; а в освещении российской прессы все наоборот: Злодеи – албанцы, Невинная жертва – сербы. Соответственно в роли Доблестного спасителя в европейской и американской метафорической картине мира выступали войска НАТО, тогда как в представлении наших политиков и большинства журналистов эту роль должны были выполнить российские воины. Похоже, что российский взгляд на распределение ролей оказался под сильным влиянием метафоры родства: наши братья по крови и религии, конечно, больше подходят на роль жертвы, чем на роль злодея. Скорее всего, реальность не соответствует ни той, ни другой схеме: обе конфликтующие стороны были одновременно и жертвой и злодеем, а натовские генералы, возможно, думали о демонстрации своей мощи больше, чем о спасении невинной жертвы.
Показательно, что при характеристике положения дел в Югославии российские средства массовой информации постоянно использовали концептуальную метафору РУССКИЕ И СЕРБЫ – БРАТЬЯ. Как известно, использование метафоры родства – мощное средство переконцептуализации политической картины мира. Вместо общепризнанных в цивилизованном мире принципов межгосударственных отношений (невмешательство во внутренние дела, выполнение решений международных организаций, уважение прав человека и др.) к отношениям между Россией и Югославией метафорически применяется модель внутрисемейных отношений. А эти отношения регулируются не столько законами, сколько традиционными представлениями о том, как должны поступать родственники в тех или иных ситуациях. Все члены семьи – это «свои», и при необходимости они должны совместно противостоять «чужим»; в соответствии с семейной этикой на защиту «своего» надо становиться вне зависимости от того, прав он или нет; «своим» надо помогать бескорыстно, не задумываясь при этом о материальных издержках и взаимоотношениях с «чужими».
Удивляет сам способ метафорического выявления «братьев». По используемой логике, сербы – это наши братья, потому что все мы славяне. И Россия просто обязана им помогать. А вот католики-хорваты и мусульмане-боснийцы для нас уже не совсем братья, во всяком случае менее близкие родственники, чем православные сербы. Иначе говоря, при выявлении «братьев» используется еще и конфессиональный критерий. При этом как бы забывается, что в России живут не только славяне и не только православные. Например, российским татарам-мусульманам братья по вере скорее боснийцы и албанцы. А у татар-атеистов на раздираемых религиозными войнами Балканах вообще нет близких родственников.
При оценке роли рассматриваемой модели следует учитывать, что метафора родства – одна из наиболее традиционных для российского политического дискурса. В соответствии с этой моделью отношения между государством и гражданами, между лидером страны (царем, президентом, генеральным секретарем и др.) и народом концептуально представляются как отношения в семье, члены которой ощущают кровную связь между собой и душевную привязанность друг к другу. Точно так же представляются отношения между славянскими странами и между православными народами.
Эти метафоры по существу неистребимы в российском сознании. Метафора родства широко использовалась уже в политической речи Российской империи (Россия – это мать, Москва – матушка, царь – батюшка, императрица – матушка, соответственно подданные – это дети, «возлюбленные чада», все славяне – братья, православные народы — тоже братья).
В советскую эпоху рассматриваемая модель была приведена в соответствие с новыми идеологическими потребностями. Так, место братьев по вере и крови (православных и славянских народов) заняли «братья по классу» (пролетарии всех стран) и идеологии. Одновременно были обнаружены и другие родственные связи: как сформулировал В.В. Маяковский, «Партия и Ленин – близнецы-братья». В других случаях Ленин представал уже как «дедушка», а юные пионеры назывались его внуками. Сталин постоянно именовался «отцом народов», а вот Горбачев оказался отцом только перестройки (и одновременно ее прорабом).
Каждый новый этап развития политического дискурса привносит изменения в закономерности развертывания рассматриваемой модели. Ведущая концептуальная метафора времен Л.И. Брежнева – это большая семья братских народов (а также братских партий), каждый рядовой (и не только рядовой) член которой испытывает сыновьи чувства в ответ на отеческую (и одновременно материнскую, одним словом, родительскую) заботу коммунистической партии и советского правительства. В последнее десятилетие ХХ в. оппозиция много говорила о том, что государством управляет некая «семья», главой которой является сам президент. Одновременно крестные отцы, паханы, братки, семьи и кланы обнаружились и в среде политиков. В результате традиционная метафора родства объединялась с криминальной метафорой, которая тоже имеет в нашей стране многовековую историю.
В современных текстах встречается и метафорическое использование лексики родства в соответствии с традиционными моделями. Так, один из постоянных аргументов противников продажи земли состоит в том, что «Земля – мать, а мать продавать нельзя». Ср. также: Мы все говорим, что после матери вторая мать деревня (Н. Харитонов). Мы (русские, украинцы и белорусы) были непобедимы, когда были вместе. У нас общие корни, мы – единая семья (В. Путин).
Кстати, обратим внимание: наш президент в данном случае включил в «единую» семью только восточнославянские народы.
Значительное место в современной российской политической метафоре занимает образное представление союза страны и ее официального лидера. Президентские выборы могут метафорически обозначаться как обручение, последующий период – как предсвадебный, вновь избранный президент и страна – как жених и невеста, инаугурация – как вступление в брак, а первые сто дней после нее – как медовый месяц. Предложение занять важный государственный пост в нашей стране нередко называется сватанье (сватовство).
Для американского политического дискурса метафора родства мало характерна, а поэтому российские метафорические аргументы не производят должного впечатления в США. Для американцев гипотетическое и даже вполне реальное кровное родство – это не причина для оказания материальной и тем более военной помощи. Как показал Дж. Лакофф, в Америке особенно действенны метафоры болезни и здоровья, финансовые и спортивные метафоры, образ отвечающего за порядок полицейского, представление войны как продолжения политики (метафора немецкого генерала Карла Клаузевица) и др. В американской ментальности президент как бы подписывает контракт с народом-работодателем. А если президент Милошевич или президент Саддам Хусейн нарушают условия контракта, то они – преступники. Для американцев Югославия – это больной организм, который вынуждены лечить натовские доктора. Или нарушающий порядок гражданин, которого вынужден призвать к порядку доблестный полицейский дядя Сэм.
Однако американские метафоры сохранения здоровья, экономической выгоды и справедливого полицейского плохо воспринимаются в России. Такова уж наша национальная ментальность, что о своем здоровье мы начинаем думать, когда его уже не осталось. Говорить об экономической выгоде мы считаем неприличным, особенно если это касается политических связей с «братьями». А уж «справедливый милиционер» – это для значительной части наших соотечественников просто оксюморон.
С другой стороны, в российской политической (и бытовой) метафоре постоянно присутствуют криминальные образы, причем далеко не всегда они имеют негативную окраску. Разбойник и даже бандит – это у нас едва ли не похвала, а такие слова, как разборка, разводить, мочить, судя по всему, превращаются в обычные термины политической сферы. Очевидно, что такие метафоры совершенно недоступны американскому политическому сознанию.
В некоторых других случаях концептуальные метафоры русских и американцев на первый взгляд очень похожи, но пониманию мешают некоторые детали. Примером может служить концептуальная метафора ОБЩЕСТВО – это ДОМ. Хорошо известно, что Дом – важнейший культурный концепт в человеческом сознании, это традиционный для мировой культуры источник метафорической экспансии. Так, Н.Д. Арутюнова отмечает: «Со времен Маркса стало принято представлять себе общество как некоторое здание, строение… Эта метафора позволяет выделить в обществе базис (фундамент), различные структуры (инфраструктуры, надстройки), несущие опоры, блоки, иерархические лестницы» (Теория метафоры, 1990. С. 14–15).
Подобные метафоры широко распространены и в отечественной политической речи. Приведем несколько примеров.
Фундамент общества – возрождение крестьянства (А. Руцкой); Задумайтесь, какую крышу нам обещает Черномырдин? (Б. Федоров); К экономическому краху и обнищанию мы пришли из-за раскрытых настежь границ. Разве можно говорить о порядке в доме, если нет в доме дверей и замков? (В. Жириновский).
Метафоры рассматриваемой сферы, как правило, производят впечатление убедительности, соответствия изображаемой картины очевидным правилам мироустройства. Рассмотренные выше образы, видимо, относятся к общечеловеческим, но в этой сфере существуют собственно русские метафоры, образы, отражающие именно наше социальное сознание. В современном массовом российском сознании ДОМ – это вовсе не деревенская изба или собственный коттедж, а многоэтажное здание со множеством квартир, причем квартиры эти часто бывают коммунальными. Образ коммунальной квартиры оказался удивительно подходящим для метафорического обозначения всевозможных политических конфликтов. Ср.:
И у Косово и у Чечни есть сходство с коммунальной квартирой. К жарким баталиям на коммунальной кухне нам не привыкать – хоть со сковородками, хоть с минометами. А что способно решить квартирную проблему? Только расселение. Иначе «соседи» все равно будут лупить сковородками друг друга или «разводящих» (Б. Мурадов). Мир маленький, и в этом сообществе квартир мы должны жить в мире и не гадить друг другу в кастрюли (К. Боровой).
Можно предположить, что в системе американских политических метафор ДОМ – это не многоэтажная коммуналка, а жилище для одной семьи, это собственность семьи, ее крепость и вместе с тем показатель солидности, состоятельности. Поэтому «коммунальные» метафоры при переводе требуют специального лингвокультурологического комментария.
Рассмотренные материалы показывают, что в политических дискурсах различных стран и народов для обозначения сходных ситуаций нередко используются совершенно различные метафорические модели, а, казалось бы, однотипные метафорические образы могут по-разному восприниматься в различных национальных культурах. Возможно, исследования по когнитивной теории метафоры смогут помочь народам лучше понять метафоры, свойственные другим культурам. Это, в свою очередь, поможет людям стать более терпимыми к другой системе мышления, к иной системе образной концептуализации политической реальности.
1. Каковы причины различий в метафорическом представлении военных действий на территории бывшей Югославии в российском и американском политическом дискурсе?
2. Почему в российских текстах, посвященных войне в Югославии, так часто использовалась метафора родства? Почему эта метафора практически не использовалась в американской прессе?
3. Почему в американских текстах, посвященных войне в Югославии, так часто использовались метафоры со сферой-источником «Экономика»? Почему подобные метафоры практически не использовались в российской прессе?
4. Почему американская метафора, представляющая государство как полицейского, поддерживающего порядок, и российская метафора, представляющая государство как милиционера, имеют столь различный прагматический потенциал? Почему в наших странах сотрудники органов правопорядка вызывают столь различный эмоциональный отклик?
5. В различных СМИ действия американцев и их союзников в Ираке обозначались как война «с кровавым диктатором», «с арабами», «с армией Ирака», «с народом Ирака», «с Ираком», «с президентом Саддамом». Боевые действие обозначались также как «возмездие» и «борьба против диктатора». Как различаются прагматические смыслы этих обозначений?
Российская монархическая метафора и ее американские эквиваленты
При изучении современной российской политической метафоры нетрудно заметить, что важное место в системе образов занимает концептуальная метафора ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ – это ЦАРЬ (монархическая метафора). Такая метафора в соответствии с национальными традициями представляет главу государства как пользующегося абсолютной властью монарха, «помазанника Божия», а структуру государственной власти – как своего рода феодальную иерархию, в которой существуют не только царь, но и наследник престола, разнообразные феодалы (удельные князья, региональные бароны и др.), императорский двор, свита. Атрибутами государственной власти по-прежнему служат трон, мантия, скипетр и корона. Возможно, у нашего народа до сих пор существует потребность в ниспосланном свыше сильном правителе, который должен быть эталоном совести и высшей справедливости, действовать уверенно и решительно, не обращая внимания на сомнения и формальности. В рамках представленной модели выделяются следующие фреймы.
1. Фрейм «Носитель верховной власти»
Президент России может метафорически представляться как самодержец, т. е. не ограниченный конституцией или чем-либо еще монарх, полный хозяин своей страны, имеющий священное право на власть, в том числе на передачу этой власти наследнику. В конкретных контекстуальных условиях могут акцентироваться те или иные признаки российского самодержца.
Слот 1.1. Монарх
Слот представлен концептами «царь», «монарх», «государь, «правитель всея Руси», акцентирующими идеи недосягаемости, силы, могущества, авторитета носителя верховной власти, а также его доброты, справедливости, снисходительности.
Ср.: Хотя вроде бы было выгодно исполнить роль миротворца и справедливого царя, которую так умело играл время от времени Ельцин, Путин не решился (Ш. Муладжанов). Превратимся ли мы из ожидающих появления «доброго царя» подданных в граждан, берущих в свои руки судьбу страны, или так и будем, как говорил Чаадаев, «расти, но не взрослеть»? (А. Кива). Именно в этот момент он (Ельцин) перестает быть разухабистым русским увальнем, превращаясь в русского государя, отечески опекающего страну (А. Архангельский). Но вообще к монархии мы привыкли. И Ленин, и Сталин, и Хрущев, и Брежнев, и Ельцин, и Путин – все монархи (С. Говорухин).
Эмотивные смысловые компоненты (веры, любви, почитания, страха) усиливают характеристики представления президента как монарха, которого подданные одновременно страшатся и обожают, к которому нельзя относиться как к обычному человеку, как к чиновнику, по воле народа занявшему на время высший пост в государстве.
Слот 1.2. Носитель священной власти
Показательно, что безграничная власть, возможность постоянно быть на виду, любовь, почитание, поклонение народа сближают президента не только с образом монарха, но и святого. Такое сближение усиливает эмоциональный эффект, направленный на создание образа «безупречности» и «всемогущества», объекта преклонения, вызывающего священный трепет.
Дистанцированность «верховного правителя», а также стремление российского избирателя к абсолютной, всепоглощающей любви и вере находят проявление в обозначении президента, который предстает как мессия, небожитель, патриарх, помазанник Божий, носитель таинства верховной власти, чью личность канонизируют и чье имя стремятся не упоминать всуе. Ср.:
В указе и.о. президента Владимира Путина нашему ушедшему «небожителю» гарантированы царские привилегии (Р. Колчанов). Путин уже фактически глава государства, носитель таинства верховной власти, которая всегда вызывала у немалой части россиян чувство священного обожания (В. Никонов). Похоже, что процесс канонизации личности и.о. президента вовсю набирает обороты (В. Авербух, Д. Владимиров). Нет смысла преувеличивать мистически-христианские пружины путинского назначения на рубеже тысячелетий как якобы приход мессии, призванного остановить крах православия как глобального фактора (П. Богомолов).
Деятельность святого нет смысла обсуждать, понимание ее не всегда доступно простому смертному, в него надо верить, он способен творить чудеса.
Слот 1.3. Хозяин страны
В демократических странах высшее должностное лицо воспринимается как своего рода управляющий, которому носитель верховной власти (народ) поручил управление государством, но не передал права собственности. Это ограниченный в правах высший менеджер, но не собственник. В российской традиции обладатель верховной власти часто представляется как полновластный хозяин страны. Российский президент часто метафорически представляется как хозяин, барин, который самовластно управляет государством. Ср.:
То, с какой охотой губернаторы и разномастные партийцы, деятели искусств, истомившиеся в ожидании нового Хозяина, припали к руке свежеиспеченного кандидата… свидетельствует об одном: Россия так и осталась страной, психологически способной воспринять культ (П. Вощанов). Этот редкий в политической практике консенсус оказался возможным благодаря тому, что общество осознало свою беззащитность перед произволом хозяина Кремля и его окружения (Г. Шахназаров). О нем (Ельцине) писали как о барине-самодуре, разорившем имение, запутавшемся в долгах, уморившем скот и людей и постоянно меняющем управляющих, на которых он и валил свое банкротство (Р. Медведев).
Рассмотренный материал свидетельствует, что в соответствии с национальными традициями к президенту в России относятся не как к высшему чиновнику, а как к самовластному правителю, хозяину страны и почти святому, который способен творить чудеса, имеет право казнить и миловать, может облагодетельствовать или разорить подданного, волость, губернию.
2. Фрейм «Монархическая форма правления»
Образ самовластного русского президента-царя последовательно эксплицируется через поступки, свойственные феодальному «властителю», и способ передачи власти. Наш президент не исполняет обязанности, а полновластно царствует. Он сам решает, как ему следует поступать, когда уйти на покой, кому оставить державу.
Слот 2.1. Царствование
Деятельность президента РФ в рамках данного слота ассоциативно связана с царствованием монарха, способного приподнести царский подарок, отчитываться о плодах собственного царствования, по-царски уйти.
Ср.: Действительно, такого в России еще не бывало: властолюбивый глава государства, которого уже чуть ли не «приговорили» к пожизненному царствованию, находясь в здравом уме и твердой памяти, вдруг надевает пальто и… уходит (А. Гатов). Если начало его (Ельцина) царствования было для России периодом надежд, то второй президентский срок стал временем жестоких разочарований (Ю. Скуратов). Не может быть, чтобы в такой день этот человек понял, что он сотворил, и потому наконец-то решился расстаться с властью. Словом, преподнести царский подарок народу (В. Никифорова).
Идея абсолютной власти подчеркивается метафорическими конструкциями, позволяющими осмысливать срок президентского правления как эпоху царствования монарха, а форму правления как президентскую монархию.
Ср.: Одна из таких идей – обязательство в случае избрания инициировать изменение Конституции, которая бы ликвидировала президентскую монархию (О. Герасименко). В самой этой фразе заключены все пороки психологии, сформировавшейся в эпоху царя Бориса (П. Вощанов).
Слот 2.2. Атрибуты власти
Основные атрибуты царской власти это корона и скипетр, владение которыми символизирует полновластие государя. Соответственно потеря или передача этих атрибутов приравнивается к смене власти.
Ср.: В этом случае никакой жесткой вертикали власти не получится: она выродится в скипетр нового властителя, которым он сможет и голову проломить (В. Тимашов). И даже не в том смысле, что Борис Ельцин ошарашил весь мир, досрочно передав свой «скипетр» Владимиру Путину, – удивительным образом прореагировали на политическую трансформацию биржи (Н. Бойцов). Владимиру Путину не удастся забыть, из чьих рук он получил корону (Р. Юшков).
Еще атрибут монархической власти – трон. Его расположение в пространстве, на возвышении, символизирует недосягаемость царя для подданных, его могущество, возможность все видеть и одновременно быть всеми увиденным. В метафорическом контексте президентских выборов широко употребляется наименование трон, актуализируя величие и дистанцированность монарха от его подданных. Ср.: Утверждают, что за сценой борьбу у подножья трона ведут команды Чубайса и Березовского (М. Стахов). Они страшно боялись появления на троне чужака (Ш. Муладжанов). Лишь оно способно вознести политика на трон реальной победы (И. Зверев).
Слот 2.3. Наследники
В монархических странах в случае ухода обладателя короны власть передается его наследнику. Монарх обычно заранее решает, кто именно будет его наследником. Такой порядок передачи власти и характеризует рассматриваемая метафора, по существу «отрицающая» законный демократический способ передачи власти в России. Ср.: Путин Владимир
Владимирович….Долгожданный наследник царя Бориса (В. Жириновский). Многие чувствуют себя обреченными на победу «наследника» и заранее пытаются подобрать себе место поуютнее в ближайшем его круге (Е. Савостьянов). Помимо «наследника» Путина, среди претендентов на пост первого лица России мы видим все тех же, уставших от думских словопрений паркетных бойцов (К. Сретенский). Многие газеты писали тогда о Немцове как о «дофине» или наследнике (Р. Медведев).
Показательно, что монархическая метафора используется даже при обозначении кандидатов в президенты, которым отнюдь не симпатизировал Б.Н. Ельцин. Все кандидаты, так или иначе связанные с политикой и претендующие на пост главы государства, рисуются в виде престолонаследников, дофинов, кандидатов на трон, соискателей кремлевского трона, соискателей престола.
Ср.: За десять дней до выборов президента расклад симпатий наших избирателей, похоже, определился: Путин и Зюганов – основные кандидаты на трон (В. Днепров). По большому счету, на фоне нынешнего Ельцина любой «престолонаследник» выглядел бы орлом (П. Вощанов). Гораздо органичнее соискатель престола смотрится не в обществе стенографистки, а в момент вручения наград знаменитым и, простите за слово, немолодым женщинам (С. Новопрудский).
Слот 2.4. Передача власти
Добровольный уход Бориса Ельцина от руководства государством последовательно представлялся в средствах массовой информации как отречение от престола. Соответственно начало деятельности нового президента – это восшествие на трон, коронация или венчание на царство.
Ср.: Тридцать первого декабря совершенно неожиданно для всех он отрекся от «престола» (М. Малюкова). Итоги голосования наверняка стали главным аргументом тех, кто убедил Б.Н. Ельцина освободить престол (Ш. Муладжанов). Включая Б.Н. Ельцина, которого сподвигли-таки к передаче престола столь верному и популярному наследнику (Ш. Муладжанов). Главное внимание было приковано к мероприятиям, связанным с восшествием В.В. Путина на русский трон (М. Соколов).
Прагматический смысл данного фрейма можно сформулировать следующим образом: в народном сознании – руководитель государства – это, как и прежде, могущественный, уверенный в себе царь-батюшка, наделенный священной властью. Царь сам решает, как ему править, когда уходить и кому передавать свой трон. Символы монархической власти эксплицируют недосягаемость, властность, могущество президента-царя.
3. Фрейм. «Система монархической власти» В демократическом государстве существует разделение властей: представительная, исполнительная и судебная власти взаимно ограничивают друг друга и вместе с тем уберегают от ошибок. Метафоры показывают, что российская система власти устроена совершенно иначе. Помимо исполнительной власти (правительства) в монархической России огромную роль играют, во-первых, Двор, семья Государя, его свита, «ближние бояре», а во-вторых, региональные феодалы, воеводы и наместники Государя.
Слот 3.1. Двор и ближайшее окружение монарха
Ближайшее окружение президента, его помощники могут обозначаться как бояре, аристократия, Двор, придворная свита, дворцовый коллектив, слуги и просто холуи. Основное отличие такой системы власти состоит в том, что демократически назначенный министр несет ответственность перед народом и парламентом как выразителем интересов избирателей. Метафора подчеркивает, что в России важнейшие решения принимаются совсем в иных условиях, а главное достоинство приближенного – личная преданность монарху. Ср.: Назначенный губернатор всегда будет стараться угодить не жителям региона, а придворной свите, от которой зависит, останется он на своем посту или нет (Е. Савостьянов). Возможно, что в той почти бесплодной кремлевской среде, в том «дворцовом» коллективе, в котором с 1996 года работал Путин, он был относительно одинок (Р. Медведев). Ельцин раз в году появлялся на людях, окруженный холуями и придворными, давая понять, кто царь на Руси (А. Проханов). Фактически и.о. царя страны предлагается собрать бояр и по-годуновски долго выпрашивать собственной легитимности (В. Константинов).
Слот 3.2. Императорская семья
Как известно, в Российской империи значительное место в системе власти занимала «императорская фамилия»: императрица, императрица-мать, великие князья, княгини и княжны. Ближайшие родственники императора часто назначались на важные официальные должности (что нередко осуждалось противниками режима), но не сама по себе должность (или ее отсутствие) определяла степень влиятельности члена императорской семьи. При чтении современной российской прессы может создаться впечатление, что с тех пор мало что изменилось. Ср.:
Демократический царь создал под себя византийскую систему управления (Двор и Семья «разруливали» ситуацию лучше системы взаимодействия ветвей власти) (С. Бабаева, Г. Бовт). Специалисты по коридорам власти в таких случаях советуют обращаться не в правительство, а к младшей дочери президента. Это вернее (В. Горунов). Лихие депутаты второго созыва придумали Татьяне псевдоним Дочка Франкенштейна (Н. Гужева). Известно, что в Москве, в Кремле все решает «семья», и здесь то же. Клан, который сформировал Руцкой (Н. Иванов).
Слот 3.3. Региональные феодалы и наместники
В соответствии с логикой развертывания рассматриваемой модели периферийная политическая элита (руководители субъектов Федерации и др.) может метафорически обозначаться как удельные князья, региональные бароны, воеводы, феодалы, наместники государя, помещики. Ср.:
Путин бьется за диктатуру закона и даже не подозревает, что уральские князьки такой ножичек у него за спиной точат (Ф. Сергеев). Упреки Москвы в адрес воевод-жуликов не выглядят особенно убедительными (М. Ростовский). Я лично с трудом представляю его (Степашина) себе в Совете Федераций среди заседающих там акул-феодалов (В. Крупнов).
В других контекстах в качестве важных звеньев феодальной иерархии выступают важные государственные чиновники, руководители крупных кампаний, СМИ, банков и иных подобных структур. Ср.:
Гусинский стал первым в России медиабароном. Постепенно расширяя сферу влияния, его империя стала включать журнал «Итоги», радиостанцию, спутниковое телевидение (С. Богданов). Министры станут политическим прикрытием своих направлений, «министрами-царями» (С. Новопрудный).
При изучении представленного материала становится понятным, почему так легко провести метафорическую параллель между президентом и царем, между свободными гражданами демократической страны и подданными самодержца. Неограниченная власть монарха, осознание своего могущества, отдаленность от народа, неведение или нежелание проникнуться его бедами, проблемами, придворные интриги ассоциируются в нашем сознании с президентскими полномочиями и привилегиями, «закулисной» жизнью в кулуарах власти, зачастую равнодушному отношению к избирателям. Но в российском национальном сознании упорно сохраняется «идеальная» политическая ситуация в монархической стране: к власти приходит разумный, деятельный, осознающий свою ответственность правитель, на которого, видимо, до сих пор уповает русский народ. Содержащиеся в сознании избирателей представления вербализуются в концептуальной метафоре.
Важно подчеркнуть, что концептуальная политическая метафора отражает национальное сознание и существующие в данной стране представления о структуре государственной власти. В частности, при сопоставлении агитационно-политического дискурса президентских кампаний в Америке и России обращает на себя внимание тот факт, что в средствах массовой информации США интересующая нас метафорическая модель по существу не используется. Президент «Нового света» может быть представлен как commander-in-chief (главнокомандующий), prizefighter (боксер-профессионал), the leading man (исполнитель главной роли), hero (герой) и т. д. Это свидетельствует о том, что в сознании американского народа верховная власть Соединенных Штатов ассоциативно не связана с монархической системой управления. Президент для американцев – это не монарх, святой или полновластный владелец страны, а нанятый народом управляющий, ведущий в бой командир или исполнитель ведущей роли в политическом спектакле. Таким образом, рассмотренная в данном разделе концептуальная метафора является специфичной для российских текстов предвыборной агитации и не представлена ни одним наименованием в американском политическом дискурсе.
Однако если речь в американских СМИ заходит о российской президентской кампании, то монархическая метафора оказывается достаточно продуктивной. Для номинации основных кандидатов на пост главы Российского государства в современной американской политической речи часто используются следующие метафоры: a new Russian tsar (новый русский царь), an inheritor (наследник), the Russian strongman (русский властитель), President of all Russia (президент Всея Руси). Ср.: Now Vladimir Vladimirovich Putin has been catapulted from the shadow into the most public of positions: President of all Russia. He is about to inherit constitutional powers akin to a Czar's in what is called an election but amounts to coronation (J. Mcgeary / Time). [Сейчас Владимира Владимировича Путина вытащили из тени на самое видное место: президент всея Руси. Он, подобно царю, собирается унаследовать власть посредством того, что по конституции называют выборами, а на деле равносильно коронации]. The Russian strongman courts his neighbours (Ch. Caryl / U.S. News & World Repor). [Русский властитель добивается расположения своих соседей].
Внеязыковые причины такого широкого спектра коннотаций следует искать в социальной, историко-культурной информации, в тесной связи национального языка с национальным сознанием. Русскому народу на протяжении многих веков была свойственна вера в сильного правителя, культ его личности. Как известно, у граждан Соединенных Штатов существует совсем иная система политических ценностей и убеждений. Это играет решающую роль в выборе метафорических моделей, которые используются русскими и американцами для обозначения своих политических лидеров.
Представленное исследование свидетельствует, что феодальная сфера по-прежнему занимает важное место среди источников метафорической экспансии в политическом дискурсе современной России, а для ее ведущих фреймов легко находятся аналоги в современной политической действительности. Но подобная метафора в силу известных культурно-исторических причин совершенно нетипична для американского политического дискурса, где президент – это не «помазанник Божий», а назначенный народом главный менеджер, предводитель армии или исполнитель ведущей роли в политическом спектакле. Отметим также, что сказанное совершенно не относится к британскому политическому дискурсу, где хотя бы номинальной главой государства является отнюдь не метафорический монарх, а поэтому образы двора, свиты и королевской семьи прочно закрепились в национальном сознании.
Рассмотренные в настоящем разделе факты еще раз доказывают, что специфика используемых в обществе метафорических моделей определяется не только национальным языком, но и национальными традициями, национальной культурой, национальным самосознанием, национальной политической системой. Распространенность в России феодальной метафоры определяется вовсе не спецификой русского языка, а нетипичность подобной метафоры для американских и британских политических текстов никак не связана с особенностями английского языка.
Заканчивая общее сопоставление моделей российской и американской политической метафоры, еще раз подчеркнем сложную диалектику процессов. С одной стороны, факты подтверждают реальность существования общих закономерностей, своего рода интердискурса. Например, театральные метафоры в российской и американской политической коммуникации удивительно близки по составу фреймов и слотов, по прагматическому потенциалу, по функциям их использования и даже (разумеется, не в полной мере) по инвентарю концептов. Похожая картина обнаруживается при анализе метафор из военной, спортивной и медицинской сфер-источников.
С другой стороны, сопоставление способов метафорического представления одной и той же политической ситуации (военных действий в бывшей Югославии) в российском и американском политическом дискурсе показывает, как избирательна метафора и насколько различен прагматический потенциал моделей, используемых при характеристике указанной ситуации. Еще более глубокие различия обнаруживаются при сопоставлении российской монархической метафоры и ее американских эквивалентов.
Сопоставление метафорических моделей, используемых в современных российских и американских политических текстах, позволяет лучше понять специфику метафорической картины политического мира в рассматриваемых государствах и выделить то общее, что создает базу для взаимопонимания и толерантности.
1. Охарактеризуйте основные фреймы метафорической модели «ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА РОССИИ – это МОНАРХИЯ». Почему эта модель активно используется в отечественном политическом дискурсе?
2. Почему монархическая метафора, столь характерная для российского политического дискурса, практически не используется в английской и американской прессе при описании политической жизни названных государств?
3. Какие метафорические модели используются в США для обозначения президента и предвыборной борьбы за политическую власть?
4. Определите, какой метафорической модели соответствуют заголовки, приведенные в каждом пункте. Мотивируйте свое мнение.
1) Торговая, война. В ожидании реванша. Мыльная, война. Холодная война (Статья экономического содержания о рынке производителей мороженого). Битва за автолюбителя. Битва вафельных стаканчиков. Бой с тенью. Последний бой. A phony war. Yesterday's war, tomorrow's peace. War and piecework. Bra wars. All – Out War. After South Carolina Comes Battle of Michigan.
2) Железный кулак. Контрольный в голову. Глаз народа. Clean hands. In a few hands. Foot in the door. Heads, shoulders and broadening bottoms. The royal appendix.
3) Белорусский «заяц»: время, линьки. Начнут, ли резать священных коров? Раненый зубр. Скатерка для. крыс. Белка в колесе. Пираньи в компьютерных сетях. Талант к мимикрии. КПРФ и «Единство» – кому страшен ручной «Медведь». Paper tigers. Prowling tiger, slobbering dog. Madison Avenue bear. Who let the bears out. The penguin gets serious. Tax beast.
4) В ожидании шока. Целительное воздержание. Акционерная гомеопатия. Досадная, близорукость. Эпидемия, жестокости… Шанс выздороветь. Шоковая, терапия. Bundesbank's new diet. Pulling teeth. Pass the pain killers. Tasting its own medicine. When America sneezes. Health Care: A Litmus Test.
Приложение
Политические тексты
Президент России В.В. Путин
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА IX ПЕТЕРБУРГСКОМ МЕЖДУНАРОДНОМ ЭКОНОМИЧЕСКОМ ФОРУМЕ 14 июня 2005 года. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Думаю, в ходе дискуссии все присутствующие погрузились в ткань обсуждаемой проблемы. А она действительно является одной из ключевых и наиболее важных для многих стран мира, в том числе для России.
В самом начале этой дискуссии прозвучал хоть и небольшой, но все-таки анализ взаимоотношений двух тенденций развития: патерналистского, т. е. с большим участием государства в развитии экономики, и либерального. И правильно было сказано о том, что в разные периоды развития мировой экономики те или иные формы управления были более или менее эффективными.
Давайте вспомним великую депрессию в США конца 20-х – начала 30-х годов. Именно в это время плановая экономика Советского Союза давала наибольшие результаты, именно в это время складывалось индустриальное могущество СССР. Однако позднее, когда более эффективными стали инновационные формы развития, когда мировая экономика, безусловно, стала глобальной, – замкнутость, доведенная до абсурда, патерналистская идея советской плановой экономики довела Советский Союз до коллапса.
Думаю, что многие согласятся со мной, что любое правительство, в том числе и Правительство России, конечно, должно быть в состоянии определить основные тренды мирового развития и мировой экономики, должно быть способно определить состояние своей собственной страны, социальной, политической, экономической ее сфер, для того чтобы выбрать оптимальные пути развития.
Разумеется, наша главная задача остается прежней. Она заключается в том, чтобы обеспечить высокие темпы роста российской экономики. Мы понимаем, что в условиях глобализации это невозможно сделать без интеграции России в мировое хозяйство и в мировую экономику, но при одном непременном условии: при сохранении и обеспечении суверенитета нашего государства. Я хочу пожелать нам в этом успеха.
Большое спасибо организаторам.
1. Выделите в тексте книжную лексику и фразеологию. Чем можно объяснить ее использование в данном тексте?
2. Относятся ли к числу идеологем обозначения двух тенденций в развитии экономики как патерналистского и либерального развития? Поскольку В.В. Путин говорил, в частности, об экономическом развитии США и России в 30-е годы прошлого века, то не лучше ли было называть соответствующие экономики социалистической и капиталистической?
3. Чем можно объяснить тот факт, что в этом выступлении по существу отсутствуют яркие метафоры и стилистические фигуры?
4. Какие функции политической коммуникации проявляются в данном тексте?
5. Охарактеризуйте данный текст с точки зрения его институцио-нальности, оценочности, принадлежности к политическому нарративу и адресности.
Президент России В.В. Путин
ЗАЯВЛЕНИЕ В СВЯЗИ С ТЕРРОРИСТИЧЕСКИМИ АКТАМИ, ПРОИЗОШЕДШИМИ В ЛОНДОНЕ. 7 июля 2005 года. ГЛЕНИГЛС
Как известно, сегодня в Лондоне совершено огромное преступление.
В этой связи я хотел бы сказать, что Россия сама неоднократно сталкивалась с террористическими актами, – с жестокими, кровавыми преступлениями, которые унесли сотни жизней ни в чем не повинных людей, наших граждан.
Именно поэтому у нас, как ни в какой другой стране мира, особо переживают случившееся, сочувствуют пострадавшим и выражают свои соболезнования. Но произошедшее сегодня лишний раз свидетельствует о том, что все мы слишком мало делаем для того, чтобы самым эффективным образом объединять усилия в борьбе с терроризмом. Я хочу выразить не только надежду, но и уверенность в том, что международное сообщество найдет в себе силы, избавляясь от каких бы то ни было двойных стандартов в оценке кровавых преступлений, подобных тому, которое было совершено сегодня в Лондоне, сделать все, для того чтобы противостоять террору, противостоять вместе и искоренить эту «чуму XXI века» полностью и окончательно.
1. Охарактеризуйте жанровую специфику данного текста.
2. Объясните, что такое «двойные стандарты» в оценке преступлений.
3. Какие функции политической коммуникации проявляются в данном тексте?
4. Охарактеризуйте данный текст с точки зрения его институциональности, оценочности, принадлежности к политическому нарративу и адресности.
Президент России Б.Н. Ельцин
ТЕЛЕОБРАЩЕНИЕ С ЗАЯВЛЕНИЕМ ОБ ОТСТАВКЕ. 31 декабря 1999 года. МОСКВА, КРЕМЛЬ
Дорогие россияне!
Осталось совсем немного времени до магической даты в нашей истории. Наступает 2000 год. Новый век, новое тысячелетие.
Мы все примеряли эту дату на себя. Прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев, сколько нам будет в 2000-м году, а сколько нашей маме, а сколько нашим детям. Казалось когда-то – так далеко этот необыкновенный Новый год.
Дорогие друзья! Дорогие мои!
Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам, как президент России.
Я принял решение.
Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку.
Я много раз слышал: «Ельцин любыми путями будет держаться за власть, он никому ее не отдаст». Это вранье.
Дело в другом. Я всегда говорил, что не отступлю от Конституции ни на шаг. Что в конституционные сроки должны пройти думские выборы. Так это и произошло. И так же мне хотелось, чтобы вовремя состоялись президентские выборы – в июне 2000 года. Это было важно для России. Мы создаем важнейший прецедент цивилизованной добровольной передачи власти от одного президента России другому, вновь избранному.
И все же я принял другое решение. Я ухожу. Ухожу раньше положенного срока. Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми умными, сильными, энергичными людьми.
А мы – те, кто стоит у власти уже многие годы, мы должны уйти.
Посмотрев, с какой надеждой и верой люди голосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело в своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда будет двигаться только вперед.
И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода еще держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть президентом, и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее! Почему я должен ему мешать? Зачем ждать еще полгода?
Нет, это не по мне! Не по моему характеру!
Сегодня, в этот необыкновенно важный для меня день, хочу сказать чуть больше личных своих слов, чем говорю обычно.
Я хочу попросить у вас прощения.
За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, одним рывком, и все одолеем.
Одним рывком не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным. Где-то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперед через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение. Но я хочу, чтобы вы знали.
Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце. Бессонные ночи, мучительные переживания: что надо сделать, чтобы людям хотя бы чуточку, хотя бы немного жилось легче и лучше? Не было у меня более важной задачи.
Я ухожу. Я сделал все что мог. И не по здоровью, а по совокупности всех проблем. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.
В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина. В течение трех месяцев в соответствии с Конституцией он будет главой государства. А через три месяца, также в соответствии с Конституцией России, состоятся выборы президента.
Я всегда был уверен в удивительной мудрости россиян. Поэтому не сомневаюсь, какой выбор вы сделаете в конце марта 2000 года.
Прощаясь, я хочу сказать каждому из вас: будьте счастливы. Вы заслужили счастье. Вы заслужили счастье и спокойствие.
С Новым годом!
С новым веком, дорогие, мои!
1. Выделите в тексте элементы, свидетельствующие об его принадлежности к институциональному и личностному типам коммуникации.
2. Выделите в тексте наиболее яркие стилистические фигуры и тропы, охарактеризуйте функции этих выразительных средств в данном тексте.
1. Какие функции и типовые свойства политической коммуникации проявляются в данном тексте? Обоснуйте свое мнение.
2. Охарактеризуйте данный текст с дискурсивной и жанровой точек зрения.
ДЕПУТАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ БОРИС НЕМЦОВ: СЕНАТОРАМ ЛУЧШЕ НЕ УПРЯМИТЬСЯ
Предложив сенаторам создать согласительную комиссию, Госдума нарвалась на упреки в свой адрес. Дескать, депутаты пошли на попятную, испугались, что не сумеют преодолеть вето верхней палаты и теперь ищут выход из конфузной ситуации. Я не считаю это отступлением. По-моему, депутаты просто проявили политическую мудрость. Соберется согласительная комиссия или нет, не имеет значения – закон в конечном счете будет принят, и концептуально он не претерпит изменений. Но там, где можно решать проблемы дипломатическим путем, без конфликта, надо к этому стремиться. Поэтому лидер фракции ОВР Евгений Примаков и наша фракция выступили инициаторами мирного диалога двух палат парламента.
Совет Федерации, находясь в состоянии перевозбуждения, мне кажется, погорячился. На мой взгляд, это ребяческий поступок или жест отчаяния, когда сжигают за собой все мосты, не анализируя последствий. Скандал никому не нужен: ни сенаторам, ни депутатам, ни президентской администрации, надеюсь, тоже. Конфликт между властями всегда приводит к деструктивным решениям, а между тем Совету Федерации скоро предстоит рассматривать бюджет, принимать Налоговый кодекс, ряд основополагающих законов. Если мы хотим эти законы провести, нам, естественно, важно иметь нормальные, а не конфронтационные взаимоотношения внутри парламента. Я считаю, что сильно нарушать баланс, сложившийся между федеральной и региональной властями, не в интересах президента. Потому что большая часть экономических и социальных преобразований, которые планируются в рамках программы правительства, требуют консолидации всех эшелонов власти. Если же региональное начальство будет держать фигу в кармане, ни одно из начинаний не будет претворено в жизнь. Точно так же не будет реализована та идея, о которой постоянно говорит Владимир Путин: создание единого правового пространства, т. е. приведение местных конституций, уставов, законов в соответствие с российским законодательством. Постоянно будет, пусть и молчаливое, но сопротивление, которое сведет на нет разумные инициативы, например, налоговую или земельную реформу. Во вторник, на встрече с президентом, я говорил ему об этом. Мне кажется, Владимир Владимирович со мной согласился.
Как могут развиваться события дальше? Администрация президента, по моей информации, настроена решительно: преодолеть вето несмотря ни на что. Кремль судя по всему недооценил масштабы открытого и скрытого сопротивления. Всего 13 сенаторских голосов в поддержку президента – это, можно сказать, удар под дых. Потому что чиновники из администрации, конечно, работали с губернаторами и те, как всегда, клялись в любви и верности, а потом – «подложили свинью».
Итак, возможны два варианта. Первый: в пятницу Совет Федерации принимает идею согласительной комиссии. Тогда разговор может идти о внесении трех принципиальных поправок: поэтапная ротация членов СФ, отзыв сенаторов, если они не отстаивают интересы региона; право губернатора назначать своего представителя в верхнюю палату без согласования с местным законодательным собранием. Надо быстро, без проволочек, внести эти поправки и принять закон, прежде чем Дума уйдет на каникулы. Не исключено, что сенаторы начнут тянуть резину, постараются отложить вопрос до осени. Если мы почувствуем это, то 19 июля, в последний день заседания Госдумы, будем преодолевать вето.
Вариант второй: Совет Федерации отказывается от работы в согласительной комиссии. Это менее вероятно, но все может быть. Что ж, мы протянули сенаторам руку, они сказали «не надо», значит, всего им доброго. Больше никаких поблажек, включается обычная юридическая процедура. Могу назвать фракции, которые будут голосовать за преодоление вето: СПС, «Яблоко», ОВР, «Единство», ЛДПР, по всей видимости аграрии Харитонова и часть коммунистов. Так что сенаторам нет смысла упрямиться.
1. Выделите в тексте стилистически окрашенную лексику и фразеологию. Насколько уместны подобные единицы в данном политическом тексте?
2. Выделите в тексте наиболее яркие метафоры, укажите, каким моделям они соответствуют.
3. Подберите в данном тексте материалы, свидетельствующие об обновлении русского политического языка в постсоветский период.
4. Какие функции политической коммуникации проявляются в данном тексте?
5. Выделите в тексте элементы, свидетельствующие о его принадлежности к институциональному и личностному типам коммуникации.
ИНТЕРВЬЮ В.В. ЖИРИНОВСКОГО 1 июля 2005 г. ПО ПОВОДУ РАСКОЛА ФРАКЦИИ «РОДИНА»
Причина раскола фракции «Родина» заключается в том, что она изначально была организована на фальшивом фундаменте. Её составили три партии, которых нет в стране: «Партия российских регионов», «Социалистическая партия», «Партия народной воли». В сентябре 2003 года из них вдруг был сформирован блок. Я даже удивился. Блок могут сформировать лишь те партии, которые зарегистрированы в соответствии с законом и которые действительно есть в реальности. Но то, что их не было, привело к тому, что с приходом в Думу блок «Родина» стал раскалываться. Сразу же произошла ссора Рогозин – Глазьев, от них ушли генерал Шпак, банкиры Геращенко и Лебедев. Это не партии, это случайные люди решили собраться, чтобы прорваться в парламент. А когда они получили мандаты, стали разбегаться. Поэтому этот раскол вполне естественен. Это разные люди, у них разные цели, и каждый из них хотел получить какой-то политический капитал. Глазьев был уже чем-то известен, а Бабурин и Рагозин неоднократно были депутатами. Они решили объединить свои усилия, что бы на базе блока иметь какой-то вес в Государственной Думе. Но кроме отрицательного о них невозможно ничего сказать, потому что это экстремисты, леваки. В основе своей блок сформировался на базе фракции КПРФ. Многие депутаты «Родины» раньше сидели во фракции КПРФ и других левых фракциях еще Верховного Совета РСФСР. Поэтому произошел окончательный раскол, когда они исключили Бабурина. Им не нравится, что он занимает другую позицию. А он не может занимать их позицию: он лидер совсем другой партии! Поэтому та ложь, которую они использовали в своей политической борьбе, по ним же самим и ударила. Если взять Рогозина, то это, наверное, у него уже пятая партия. У него был какой-то «Конгресс русских общин». Где эти русские общины?! В «Народную партию» входил, сидел здесь с 1999 по 2003 год в команде у Райкова. В «Единую Россию» вступал. С Лебедем был на Кавказе, Хасавьюртовские соглашения подписывал. С Ельциным был у Белого дома в 1991 году. В общем, они бегают все время по тусовкам. Бегают туда, где им могут заплатить и в чем-то помочь. И вот эта фальшивка окончательно себя разоблачила, они все расстались, эти три группировки. Ну и ряд их действий: они же пытались наших депутатов переманить к себе путем подкупа. А как они себя вели на местных выборах! – Везде негодные методы политической борьбы!
В расколе больше всех виноват Рогозин. Он хотел на спине Глазьева пролезть в Думу, потому что у того был наиболее высокий авторитет во фракции КПРФ. Рогозин его и привлек. Самостоятельно Рогозин мог победить где-то в округе. Он в Воронежской области прорывался. А в рамках политической партии у него такого опыта нет, его везде отторгали: в «Единой России», «Народной партии» и других политических структурах. Поэтому он главный закоперщик, зачинщик и виновник разлада, раскола в этом блоке. И естественно, они подорвали свой авторитет у избирателей. У Рогозина есть личные претензии в связи с тем, что он был полномочным представителем президента по Калининграду. Но все, что он обещал сделать по калининградской проблеме, все это лопнуло. Мы ратифицировали договор с Литвой о границах, он нас всех убеждал, что будет свободный проезд из Калининграда в Россию. Ну и где свободный проезд?! Наши граждане едут как иностранцы, берут визы, заграничные паспорта, стоят в очереди в литовское консульство в Калининграде. У кого-то кто-то умер, человек не может приехать на похороны. Не могут встретиться семьи, военнослужащие. А литовская полиция имеет право ссаживать до 20 человек с каждого поезда. Т. е. то, что нам сделал Рогозин по Калининграду, это можно оценить только как диверсию. Его ненавидят весь город и область. Там, где Рогозин, ошибки, провокации. Даже его пребывание в Цхинвали… Чего он там делал накануне трагедии в Беслане. Как он вообще оказался в Беслане?! Кто его туда позвал?! Т. е. очень многие действия с его стороны вызывают сомнения и носят отрицательный оттенок.
Что касается Бабурина, я думаю, что его вины в расколе нет. Хотя он тоже честолюбивый. Они все трое одного поля ягоды: все честолюбивые, все хотят стать президентами, премьер-министрами, лидерами партий, но у них ничего не получается! В индивидуальном качестве они не могут создать партию. Вот, тот же Глазьев! Он же с одним депутатом украл партию Травкина. Поиграли с ней и бросили. Они все трое перебрали десяток партий и никак не могут найти свое место в политической нише, издеваются над избирателями, Государственной думой, всех обманывают, ничего плодотворного у них нет. Они не готовы и не способны быть лидерами какой-то политической структуры. Вместе создали политический блок, а он оказался фальшивым. Ну, хорошо, вы незаконно прошли в парламент, но работайте здесь! Не хотят! Разбегаются, спорят, ругаются, устраивают какие-то фиктивные, дурацкие голодовки. Ни в одной стране мира депутаты еще не объявляли голодовку! Они сытые, довольные. Вот как у Рогозина раздулись щеки! Наверное, жрет как поросенок, из-за стола не встанет пока, там не знаю, кислого мяса не съест! Посмотрите на их лица! Они голодовку объявляют! Голодовку тогда объявляют, когда от голода умирают. А у этих по сто тысяч рублей зарплата каждый месяц, а они еще голодовку объявляют! Т. е. профанация! А что делал Рогозин во время выборов на Украине?! – Поехал в Киев к Ющенко, с ним обнимался, целовался, пил всю ночь накануне объявленной победы Ющенко. Рогозин обещал и в России оранжевую революцию устроить. Вот такой легковесный, легкомысленный человек, пытающийся заработать какой-то политический капитал, использовать какие-то моменты, чтобы раскрутить себя.
Этот раскол отразится на левопатриотическом движении тем, что приведет к его очищению. Оно сейчас освободится от негодных, фальшивых политических структур: нацболов Лимонова, тусовки Рогозина. Коммунисты должны окончательно занять левый сектор. ЛДПР всегда была патриотической партией. Мы с самого начала защищали русских, потому что страна была разломлена, разрушена, и было подорвано влияние русского народа.
Нет никаких шансов, что лидеры «Родины» попадут на следующие парламентские выборы. Их даже не зарегистрируют! В январе начнётся регистрация политических партий. В их партиях нет пятидесяти тысяч членов, ни у Рогозина, ни у Глазьева, ни у Бабурина. У них нет структур по всей стране, у них вообще ничего нет. Поэтому они не будут зарегистрированы. А если и будут, то на выборах не получат 7 % голосов и в парламент не пройдут.
От патриотического движения в Государственную Думу попадут ЛДПР и КПРФ. Вот две партии, у которых есть шанс попасть в парламент. Может быть, Семигин сумеет что-нибудь организовать. У него же организация называется «Патриоты России», там есть немало хороших людей. Если они зарегистрируются, то могут пройти в Думу. Аграрии, может быть, попадут. Но чисто патриотическое движение – это ЛДПР. Мы всегда выступали только с этой платформы.
Читать бесплатно другие книги:
