Шпионы и все остальные Корецкий Данил

Самолет в очередной раз накренился. Пуля не заметила, как рядом оказался стюард в белой манишке. Он ловко подхватил ее чашку, скользнувшую к краю стола, и улыбнулся с извиняющимся видом.

Всю дорогу из Шереметьева Трепетов говорил об интригах в мировом футболе, о допинге, талисманах, договорных матчах, о спившихся тренерах и болельщиках его клуба, поющих на стадионе русскую «Калинку». Кроме того, он звонил и отвечал на звонки, выслушивал сообщения, давал указания, расспрашивал о делах.

– Марина дома?

Пуля напряглась.

– На Кипр вчера улетела? Нет, правильно сделала, я сам ей посоветовал. Выглядит усталой, давно пора отдохнуть… – И продолжил футбольную тему: – Они благодарны мне, понимаешь. Я ведь вытянул этот клуб из задницы… И я горжусь этим больше, чем другими каким-то вещами. Непатриотично, да, я понимаю. Но это честно хотя бы…

Пуля слушала вполуха. Ей это было неинтересно. А интересно было то, где ее высадят. Неужели на первой же стоянке такси? Или спросят: куда вас отвезти? Или «по-джентльменски» пересадят в одну из нескольких дежурных машин?

Она вежливо кивала и смотрела в окно. Нет, на скорую высадку не похоже. Настроение улучшилось.

МКАД проехали с какой-то невероятной скоростью – наверное, впереди неслась какая-то специальная команда, которая расчищала перед ними путь. И вот уже мелькнул указатель на Жаворонки. Почти не притормаживая, машина свернула с шоссе и через несколько минут уже въезжала на территорию усадьбы.

В Жаворонках их ждал чуть ли не торжественный обед. Ждал-ждал, едва дождался. Софья Теодоровна, пожилая горничная, по-матерински выговорила Трепетову за опоздание и остывшее баранье жиго.

– Давно пора, – рассеянно повторил Трепетов. – Мы с Полиной пообедаем в кабинете. Потом, наверное, отдохнем. Лев Николаевич не показывался? Если появится, предупредите меня. Больше никого не пускать.

«Жиго» оказалось обычным жареным окороком. Вино было вкусное. Пуля быстро опьянела.

«Ну вот, – думала она, – и слетали, значит, на Карибы. Отлично. А дальше что? Теперь пообедаем, он меня трахнет, а потом? Отвезет домой? Или к Лешему? Или к маме? Или купит квартиру – „любовное гнездышко“, как в старых американских романах?»

Нет. Хотелось надеяться, что все гораздо серьезнее. Возвращаться к старой жизни Пуля не собиралась. Да это было просто невозможно.

Трепетов надел очки.

Сразу изменился. Стал домашним, семейным, что ли… Пуля подумала, что это круто. Ведь в очках его никто не видит, кроме самых близких людей. Ни на одной фотке, ни в одном сюжете, которые она успела пересмотреть с тех пор, как познакомилась с ним в клубе – нигде его нет в очках. В очках – это как в трусах. Или без трусов. Нет, даже круче…

«Светка, не поверишь: видела „Форбса“ в трусах… То есть в очках. После обеда газету читал…»

Какая чушь. На самом деле «Форбс» всегда остается «Форбсом». Закон природы. Трепетов за обедом почти не разговаривал – надел свои очки и сидел, уткнувшись в компьютер. Почту, наверное, смотрел. Или что там обычно смотрят миллиардеры… Котировки какие-нибудь. За чаем он, наконец, убрал компьютер, но тут же позвонили по внутреннему телефону.

– Да. Хорошо. Будь в библиотеке, я сейчас спущусь.

Трепетов положил трубку и посмотрел на Пулю.

– Срочный доклад, отлучусь буквально на пару минут. Если хочешь, я позову Софью Теодоровну, она проводит тебя в спальню.

– Софья Тео… до… Тьфу. – Пуля потрясла головой. Она даже не ожидала, что так опьянеет. – Я бы, наверное, давно язык сломала, если бы у меня была горничная с таким именем-отчеством.

– Не сломала бы. Он у тебя очень гибкий и проворный. И находчивый. – Трепетов улыбнулся, встал из-за стола. – Так позвать?

– Кого? А-а. Нет, не надо.

Когда он вышел, Пуля подлила себе еще вина, взяла бокал, подошла к окну. На площадке перед домом охранники болтали с водителем «Майбаха», ржали, толкались, как мальчишки.

«Может, надо мной ржут? – подумала Пуля. – Хотя нет, с каких это пряников? Я теперь здесь в статусе официальной любовницы. Вон, Марину свою он отослал подальше на Кипр, теперь я вместо нее. И нечего ржать, понятно? Подойти сейчас и вмазать по мордам. Леший был бы, он бы точно вмазал…»

Она допила вино.

Хотя еще неизвестно, кому бы Леший вмазал.

Нет, известно. Вмазал бы сперва ей, а потом – им.

Ну и плевать. Она свой выбор сделала. Ей здесь нравилось. Она хотела остаться в Жаворонках навсегда. Осталось только узнать, какой выбор сделал Семен Романович.

Но в данный момент Семен Романович не думал о Пуле и не определял ее место в своей жизни – он занимался совсем другими проблемами. Он прохаживался вдоль книжных полок и слушал своего человека для особых поручений, который сидел за небольшим столом и монотонно докладывал о результатах подземной экспедиции. И что-то в этой монотонности ему не нравилось.

Лев Николаевич всегда оставался невозмутимым. Но сейчас он только казался таковым. Руки нервно крутили небольшую изогнутую трубку, взгляд то и дело съезжал в сторону. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Может, оттого, что привык докладывать об успехах, а не о провалах, может, потому, что впервые не владел ситуацией.

– Этот факт проверен? – резко спросил Трепетов.

– Конечно, ребята пытались проверить, сунулись следом… Буквально километр прошли, не больше. А им казалось, что все сто. Поднялись через какой-то люк – там Знаменка. Все в говне, под мышками кипит, руки-ноги дрожат, глаза на лоб лезут, здец полный! Короче, сказали, что больше не пойдут вниз ни за какие деньги… А ведь там Альберт был старшим – вы его знаете: у этого парня вообще нет нервов!

– Они нашли хоть какие-то следы? – настаивал Трепетов. – Окурки, сигаретные пачки, обертки от «Сникерса», отпечатки ботинок, в конце концов!

– Ничего нет, – покачал головой Лев Николаевич.

– Надо было им радиомаячок в видеокамеру сунуть или еще куда-нибудь… У тебя полно таких игрушек!

Лев Николаевич сунул трубку в рот, сжал зубами, будто хотел закурить, но на самом деле курить он не собирался – трубка была пустой.

– Маячки с глубины сигнал не передадут, – сказал он. – Да и кто знал, что так получится…

Трепетов прошелся вдоль книжных полок, размышляя.

– А может, они меня «кинули»? Взяли наш инструмент, аппаратуру, что-то там хрюкнули по рации про метан в шахте, а сами – на магазин, как говорится. Взяли спокойно десять тонн золота и аля-улю?

Лев Николаевич пошевелил ноздрями и коротко втянул в себя воздух, словно принюхивался, пытаясь определить запах отсутствующего табака. Потом сунул трубку в карман и посмотрел прямо в глаза хозяину. Чувствовалось, что он стал на хорошо знакомую почву.

– После того как я с Альбертом поговорил, понял – на такой глубине ничего спокойно не сделаешь. Не знаю, как вообще оттуда можно десять тонн поднять. Они там в самом деле накрылись, Семен Романович. Все трое.

Трепетов хмыкнул.

– Откуда такая уверенность?

– Сейсмическая станция зафиксировала толчок в районе нахождения группы и в обозначенное время – это раз!

Лев Николаевич загнул палец.

– Мои хлопцы все эти дни отслеживали их телефоны, дежурили по разным адресам. Никто не появился. Это два!

Он загнул второй палец.

– Двоих родственники в розыск оформили – Зарембо и Середова. У Зарембо невеста на грани нервного срыва, они через пару месяцев жениться собирались… Это три!

– Что ж, убедительно. Тщательная работа…

Лев Николаевич вздохнул, хрустнул пальцами.

– Вы ведь меня давно знаете, Семен Романович. Разве я позволяю себя обманывать? И тем более вас…

Трепетов кивнул. Хитрить со Львом Николаевичем опасно. Он одет в обычный костюм, лицо одутловатое, сам коренастый, невысокий – ничем не примечательная личность, даже несколько карикатурная, если дать волю воображению. Но здесь, в уютной, мирной атмосфере библиотеки, этот тезка графа Толстого смотрится как пришелец из далекой враждебной галактики. Как что-то абсолютно несовместимое с миром, уютом, мягким светом ламп и всей мировой классикой, основанной на десяти заповедях… Если бы «тоннельщики» имели глупость поиграть с ним в кошки-мышки, они бы сейчас медленно умирали в какой-нибудь цистерне, гараже, сарае, или что там у Льва Николаевича приспособлено под камеру пыток…

– Хорошо. Будем исходить из того, что они мертвы, – сказал Трепетов. – Значит, первая сдача оказалась неудачной. Но на кону немалые деньги. Наверное, самый большой подземный клад за всю историю человечества. Как-то обидно от него отказываться. Как считаешь?

Лев Николаевич пожал плечами.

– Обидно, не обидно… Не знаю, как это слово тут подходит. Только… Может, вся Луна из золота, только разве я могу туда добраться? Потому мне и не обидно…

– Вот потому ты и не миллиардер! – Трепетов снисходительно похлопал подчиненного по еще крепкому плечу. – Я поторопился тебя хвалить!

Глаза человека для особых поручений недобро блеснули, но он успел отвести взгляд.

– А ведь есть люди, которые летают на твою Луну! Помнишь, я говорил о Лешем?

– Обижаете, Семен Романович! – Лев Николаевич расстегнул потертый кожаный портфель, ловко извлек черную картонную папку и аккуратно положил перед собой на стол.

– Алексей Синцов, я же вам о нем предварительно докладывал. Опытнейший диггер, пожалуй, самый опытный в Москве. Когда-то про него много писали в газетах. Он спас человек тридцать, а может, и больше…

– Это я помню. Что еще? – Трепетов подошел к окну и теперь стоял к Льву Николаевичу спиной, расставив ноги и заложив руки за спину. Психологи считают, что это поза выражает уверенность и внутреннюю силу.

– В две тысячи втором году задержал шпиона…

– Вот как? – Семен Романович резко развернулся. – Разносторонняя личность!

– Более чем. С этого времени о нем писать перестали, и в диггерских кругах он перестал фигурировать…

– Почему? Что произошло?

Если Семен Романович хотел подловить докладчика на неосведомленности, то это у него не вышло.

– Потому, что капитан Синцов поступил на службу в ФСБ. В спецподразделение «Тоннель»!

– А как его взяли туда?! – Трепетов удивленно развел руками. – Из канализационных коллекторов – прямо в ФСБ?! Разве так бывает?!

Лев Николаевич покачал головой.

– Не из коллекторов. Он боевой офицер, капитан, воевал на Кавказе, был в плену, имеет награды. Безупречный послужной список.

– Так, так, так… Значит, в «Тоннеле» он служил… с этими тремя?

– Не просто служил. Он командир, а Зарембо, Пыльченко и Середов были его подчиненными. Два года назад все уволились из органов. И отношения между ними почему-то испортились…

– Что еще о нем известно?

– Живет на Сивцевом Вражке, дом шестнадцать, квартира один. Точнее, там он прописан. А фактически проживал в съемной квартире по адресу… Автомобиль «Фольксваген», госномер… Круг общения ограничен, друзей практически нет.

– Совсем?

Лев Николаевич пожал плечами и опять достал свою трубку:

– Достоверно известно, что его единственный близкий друг, диггер по прозвищу Хорь, погиб больше десяти лет назад. С тех пор выраженных друзей нет. Так, знакомые, товарищи… Но кто знает, что у него в душе? Может быть, он кого-то считает своим близким другом.

– Он женат? – спросил Трепетов, и голос почему-то дрогнул.

– Как сейчас принято говорить, состоит в фактических брачных отношениях с молодой девушкой, студенткой. Точнее, состоял. Недавно она от него ушла. – Человек для особых поручений замолчал, как-то странно рассматривая своего хозяина.

– Что ж, работа хорошая, – одобрил Трепетов, подошел к столу, сел напротив и положил руку на черное досье. – Но это только начало. Я хочу, чтобы вместо этих бумажек здесь сидел этот самый Леший, собственной персоной! И чтобы он дал согласие выполнить ту работу, с которой не справились его бывшие товарищи…

Лев Николаевич оставил его слова без ответа. Он опять пошевелил ноздрями, вроде как принюхиваясь. Встал, подошел к окну, выглянул на улицу.

– Тихо как у вас в поместье, Семен Романович, – сказал он. – Тишь да гладь. Птички поют. Идиллия прямо.

– А ты что, впервые у меня в доме? – удивленно спросил Трепетов.

– Да нет, – Лев Николаевич задернул штору. – Но у вас всегда какие-то новости… То просто карлик придворный, а то он уже крупный политик… То девушка новая… Говорят, красивая…

– Ну, к чему ты клонишь?

– А зачем она вам? Только не серчайте. Ну, сколько уже моделей всяких и мисс разных, зачем еще?

– Какой-то ты странный сегодня, Лев Николаевич! Если у меня в гараже «Мерседес», «Ролл-Ройс», «Порше», так что – «Ламборгини» уже не могу прикупить? Ты лучше займись этим Лешим! Познакомься, проведи предварительный разговор, потом привези ко мне на беседу… А то говоришь какими-то загадками. При чем здесь карлик?

– Был карлик, а стал политик. Была новая девушка, а стала яблоко раздора. Не захочет, скорей всего, Леший с вами говорить. А везти его сюда и не надо – боюсь, он сам придет, без приглашения. Вы откройте-то папочку…

Ошарашенный Трепетов открыл досье. Первой там лежала большая фотография Пули. Он раздраженно захлопнул папку.

– Ах, вот ты о чем! Так я в курсе, что у нее раньше был этот Леший! Подумаешь, новость. Хотя… Подожди… Откуда ты знаешь, кто там у меня наверху? Ты же ее не видел, и имен я тебе не называл!

– Пустое! – Лев Николаевич махнул рукой. – Я запись вашего приезда просмотрел, на всякий случай. И озаботился, признаться…

– Чем?! – Трепетов откинулся на спинку кресла. – Этим бывшим диггером?! Ну, ушла от него девушка ко мне, так что? Из-за этого он от выгодного дела откажется?! Или мстить станет?! Да кто он против меня?! Не смеши, Лев, сегодня ты какой-то…

Но человек для особых поручений оставался серьезным. Он стал напротив, наклонился, оперевшись кулаками на стол, и жестким взглядом уставился прямо в глаза своего хозяина. Они смотрели друг на друга в упор, будто в гляделки играли: кто не выдержит, кто раньше моргнет. За все время их сотрудничества Лев никогда так не смотрел.

– Иногда деньги, связи, возможности отходят на второй план, – медленно и очень значительно произнес он. – А на первый выдвигаются личностные качества человека. Такое в наших условиях редко бывает, очень редко. Но все же случается…

Трепетов не выдержал и моргнул. А от этого разозлился:

– Опять туману напускаешь? К чему все это?!

Лев Николаевич бросил быстрый взгляд:

– А вот к чему… – Он придвинул к себе досье, открыл. – Итак, Синцов Алексей Иванович. Леший – диггерское погоняло. Капитан воздушно-десантных войск, майор ФСБ. Курсы спецподготовки в лагере «Барс» под Ставрополем…

Лев Николаевич прокашлялся. Трепетов легко мог представить его в эсэсовской форме, методично выкашивающим жителей, укрывающих партизан. Или жителей определенной категории. Или просто жителей… Скажем, для поддержания оптимального поголовья. При этом в нем нет ни капли брезгливости, обычно присущей аккуратистам. Робот-стерилизатор…

– Это плохо, – продолжил робот. – Участник Первой чеченской кампании. А это еще хуже. Я знал нескольких парней, прошедших Первую кампанию, их трудно перепутать с кем-нибудь еще. Среди моих людей нет ни одного из таких. И это неслучайно.

Лев Николаевич посмотрел на хозяина.

– Продолжай, – сказал Трепетов.

– Синцов был в плену у полевого командира Амира Железного, сидел в так называемом газыре. Это глубокая узкая яма, в которой человек помещается только с вытянутыми вверх руками. Чисто чеченский аттракцион. Там он просидел около двух месяцев. Я думаю, именно тогда у него начались проблемы с психикой…

– Ты думаешь, он сумасшедший? – Трепетов поморщился.

– Я так не сказал. Я сказал: «проблемы с психикой». А проблемы разные бывают: «отмороженность», железное упорство, отсутствие страха смерти – это тоже проблемы с психикой. Хотя обычно из «газырей» выходили только трупы или сумасшедшие, Семен Романович. У меня такие сведения.

– И к чему ты ведешь?

– К тому, что когда Амир Железный объявился в Москве, Синцов его убил. Своими руками! Хотя у того целая банда за спиной была… И еще вокруг него ходит много глухих слухов. Из-под земли немногое просачивается. Но и того, что есть, достаточно…

– Для чего достаточно?

– Чтобы серьезно относиться к Синцову. И опасаться его!

– Какие основания у меня его опасаться? – Семен Романович несколько стушевался. Никогда еще его подчиненный не разговаривал с ним таким тоном.

– Да такие, что его «Фольксваген» несколько раз проезжал мимо ворот вашей усадьбы. Зачем? Может, случайно? Не-е-ет! Если тигр вокруг дома ходит, принюхивается, то подбирается к корове, или, там, козе… А может, и к хозяину! Особенно если этот тигр уже попробовал человечины…

Человек для особых поручений опустился в кресло. В библиотеке наступила тишина. Трепетов и Лев сидели напротив, избегая смотреть друг на друга. Лев Николаевич перевел дух и промокнул лоб платком. Трепетов повторил его жест.

– Хорошо, Лев, я все понял, – сказал, наконец, Семен Романович. – Я дам указание усилить охрану. Распоряжусь, чтобы ужесточили контроль и на въезде в поселок. Возьму еще одну машину в сопровождение.

– Это очень разумно, – кивнул Лев Николаевич.

– А ты поищи другие варианты для выполнения нашей задачи.

– Есть, Семен Романович! – Лев Николаевич кивнул еще раз. – Прошвырнусь по старым знакомым в Конторе, может, кто-то сможет подсобить с картой подземных коммуникаций или еще с чем. Попробую отыскать других «тоннельщиков» – их же во взводе человек тридцать было, не меньше…

– Работай, Лев, работай, – одобрил Трепетов. – А пройдет неделька-другая, обиды улягутся, тогда можно будет и побеседовать с Лешим… Деньги всем нужны. Тиграм тоже жрать хочется…

Оставшись один, Семен Романович еще раз напомнил горничной, чтобы его не беспокоили. Поднялся по лестнице на второй этаж и остановился, засмотревшись в окно. Расчерченный аллеями сад, поле для гольфа, доходящее почти до горизонта, беседки в форме китайских фонариков, живописный пруд с золотыми рыбками… Да, в самом деле, красиво в Жаворонках. Красиво и покойно. А в кабинете его ждет Полина Герасимова, Полли, Пуля – девушка-«ламборгини»: точеная фигура и синие глаза, сладкий приз для солидного мужчины. «Яблоко раздора»! Смешно… Какой раздор у него может быть с каким-то диггером?

Пилот, планируя высадку, разведывает аэродром, командир десанта – подбирает подходящие площадки, а Леший стал искать подземные подходы.

В загородных дачных поселках, как правило, центральной канализации нет. Но на особо привилегированные поселения это правило не распространяется. Здесь, не считаясь с расходами, прокладывают канализационные коллекторы. Причем не обычные сорокасантиметровые трубы, а бетонные, метрового диаметра. Потому что на каждом участке имеется по бассейну, если не по два, да еще фонтаны, джакузи и прочая мерихлюстика, и сбрасывается здесь не просто слив туалетного бачка или душевой кабинки, а десятки тонн воды, поэтому без «ливневки» никак не обойтись.

Представляясь прорабом стройки очередного коттеджа, он пришел к районному архитектору, заплатил в кассу пять тысяч и получил ксерокс канализационной сети жаворонского поселка № 3 и обещание дополнительных консультаций по врезке нового дома. За дополнительную плату, разумеется…

Потом он съездил на место, «привязал» усадьбу Трепетова к подземным магистралям и даже прикинул место «закидки». Люк находился в пятидесяти метрах от ворот участка – если спуститься, когда стемнеет, то через полчаса он будет на месте. Но когда Леший прибыл на окончательную рекогносцировку, то его «легенда» насчет прораба не помогла поднять шлагбаум на КПП: охранники потребовали доверенность от хозяев участка и личные документы… План пришлось менять. Теперь он нырнул в магистральный люк, расположенный на краю тянущейся вдоль дороги лесополосы. Довольно долго шел в полный рост по бетонному коридору, по колено в черной вонючей жиже, потом, ориентируясь по GPS-навигатору, свернул в поселок и, наконец, влез в метровую трубу, ведущую к нужному дому.

«Хоть бы не разодрало их сейчас бассейн сбрасывать!» – подумал он. Но эта мысль мелькнула на периферии сознания. Потому что им руководила бурлящая внутри ярость, затмевавшая и оттеснявшая все другие чувства, в том числе и чувство самосохранения. Какой-то хрен взял и отнял у него единственную ценность! Тем самым плюнул ему в душу и продемонстрировал полное пренебрежение к его личности! Леший удивлялся сам себе. Никто, кроме Амира Железного, не пробуждал в нем столь сильной ненависти. Да и вообще сильных чувств. Ему все было по барабану. А тут… Обычная девушка – две руки, две ноги, а вот поди ж ты!

Ему повезло: бассейн никто не сбрасывал, и через некоторое время он вышел в люк возле дома, распрямился и осмотрелся. Сверху раздавались голоса охранников, через щель в бетоне проходили многочисленные трубы. Щель явно вела в подвал. Примерно через такую он попадал в «минус» из своей квартиры. Только та была гораздо шире…

Он стал боком и принялся протискиваться все глубже и глубже. Вначале все шло хорошо, но потом он застрял и некоторое время буксовал на месте, изо всех сил упираясь ногами и извиваясь как уж. Неожиданно щель отпустила, и он вылетел в темное пустое пространство. Налобный фонарик выхватил идущие вдоль стен трубы, несколько котлов, большие пластиковые емкости с запасом воды.

Найдя лестницу, Леший поднялся к двери, прислушался, но ничего не услышал. Он выключил фонарь, взялся за ручку. Дверь оказалась незаперта, но предательски заскрипела. Он выскользнул в коридор. И почти сразу раздались крадущиеся шаги. Леший бросился навстречу. Осторожно приближающийся охранник вдруг увидел черную фигуру в каком-то космическом снаряжении. От неожиданности он охнул и попятился. Но Леший резко сократил дистанцию, сильно ударил и удачно попал в челюсть. Массивное тело отлетело, выбило стекло в двери и с грохотом опрокинулось на узорчатый паркет. Было ясно, что этим охрана не исчерпывается, но сейчас Леший ни о чем не думал. Не обращая внимания на упавшего, оставляя на дорогом дереве и пушистых коврах зловонные рубчатые следы, он двинулся по лестнице на второй этаж – к спальне.

…Как будто уронили книгу. Или это у нее в голове треск и хлопки? Она только что рычала, как дикая кошка, и вообще…

Но спустя минуту стук повторился. Пуля остановилась, прислушалась. Спустя какое-то время Трепетов остановился тоже, выдохнул:

– Что случилось?

– Не слышишь?

– Что? – повторил он.

– Стук какой-то…

– Где?

– Внизу.

Он немного отдышался.

– В доме нет посторонних, только охрана. Не бойся… Иди сюда. Нет. Ляг на животик… Я хочу…

И тут загремело по-настоящему. Как будто на первом этаже уронили уже не книгу, а целый книжный шкаф. Зазвенело стекло. Трепетов вздернул голову, посмотрел на дверь, замер. Встал. Не отрывая взгляда от двери, рукой нащупал брюки и стал одеваться.

– Что случилось? – спросила Пуля.

Он не ответил. Откуда-то прилетел ритмичный звук шагов. Вдруг, что-то вспомнив, Трепетов рванулся к столу и едва не упал, запутавшись в штанинах. Она тоже вскочила, заметалась в поисках одежды.

Грохот шагов снаружи, на лестнице.

– Алло! – заорал в трубку Трепетов. Одной рукой он держал телефон, другой шарил в ящике стола – наверное, искал пистолет. Или валидол. Скорее, валидол.

– Алло, мать вашу!

Трепетов казался испуганным. Это было необычно. Еще необычнее, чем Трепетов в очках.

Ойкая и взвизгивая, Пуля влезала в тесные джинсы.

А потом дверь спальни – нет, не отворилась, а просто отлетела в сторону, врезалась в стену и повисла на одной петле. В комнату, которая всего минуту назад была цветком белого лотоса, жемчужной раковиной, садом наслаждений – вломился человек в черном, в черном и блестящем, как жирная грязь, и воняло от него так, словно это был какой-нибудь Дух Выгребных Ям из страшных японских сказок.

– Ты кто та…

Трепетов не успел закончить.

– Трубку на пол! Быстро! Руки вверх! – скомандовал человек, быстро надвигаясь на него. В руке он сжимал пистолет – тоже черный, естественно.

Трепетов выругался, отшвырнул от себя телефон и поднял руки. Человек наступил тяжелым ботинком на телефонную трубку. Хрустнул пластик. На кремовом ковре отпечатались грязные рубчатые следы.

– Лицом к стене!

– Идиот, – прошипел Трепетов. – Ты даже не понимаешь, кого грабишь…

Толчок в грудь отбросил его назад. Хозяин усадьбы охнул, схватился за сердце и облокотился на стену. Черный человек обернулся к полуголой, обмершей от страха Пуле.

– Одевайся, чего уставилась!

На нем была черная трикотажная маска, но Пуля уже догадалась, кто это. У нее перехватило горло.

– Ты?! – едва выговорила она. – Что ты здесь делаешь?

– За тобой пришел. А ты что здесь делаешь? – ласково поинтересовался незваный гость.

В следующую секунду Пуля получила звонкую пощечину. Голова дернулась, она пошатнулась, но устояла на ногах. Провела рукой по щеке, где осталась черная отметина, уставилась на грязную ладонь.

– Это Леший! – растерянно объявила она, словно грязь являлась самым надежным идентификатором личности ее несостоявшегося мужа.

– Меня предупреждали, но я не верил! – Трепетов отлепился от стены и постарался принять свой обычный уверенный вид. – Что за глупая выходка? Разве так ведут себя солидные люди?

– А разве солидные богатые люди отбирают последнее у бедных?

Под носом у него оказался затянутый в перчатку кулак, с которого капала на пол темная жидкая дрянь. Трепетов отвернул голову.

– Что, воняет? – послышалось из-под маски. – Это не я. Это ты воняешь. Твое дерьмо воняет. Узнаешь?

Трепетов молчал. Такого унижения он никогда не испытывал. Где же эти дармоеды из охраны?!

– По морде вижу, что узнал. Вот и отлично. Запоминай: я – Санта-Клаус, только не белый, а черный. Прихожу к таким плохишам, как ты. И не через дымоход, а через канализацию…

– Я вас искал как делового партнера, – сдавленно проговорил Трепетов, стараясь держаться подальше от страшного кулака. – Ваши товарищи не справились с заданием, и я решил пригласить вас. Зачем же вы так, как обычный грабитель.

– Я за своим пришел, не за чужим… И про каких товарищей ты толкуешь? Какое задание?

– Ну, эти… Пыльченко и этот… Почти Рембо…

– Откуда ты их знаешь? – изумился Леший. – И что у вас за дела могут быть?

– Они взялись достать золото из-под земли, с какого-то склада…

Леший даже пистолет опустил.

– И что?!

– Они погибли… Метан взорвался, как в шахте. Поэтому я и хотел вас пригласить в партнеры. Дело очень выгодное…

– Я не имею дел с ворами!

Леший повернулся к Пуле.

– Собирайся живей!

Полина нашла кофточку, застегнулась… В тех кругах, в которых она вращалась последнее время, было принято выполнять распоряжения мужчин. Иначе легко схлопотать по морде. А может, и чего похуже. Пусть мужики между собой сами разбираются…

– Вы бы опустили оружие, – предложил Трепетов. – Охрана может сразу открыть огонь.

– Внизу валяется твоя охрана, – процедил Леший, но пистолет спрятал.

Трепетов решил, что это успех его дипломатических способностей. С минуты на минуту появится резерв, значит, наглеца скрутят без стрельбы…

Но Леший достал из кармана гранату.

И тут в комнату дружно вломился резерв. Трое. Нет, четверо. Пистолеты наизготовку. Короткое тяжелое ружье. Комната наполнилась шумом, криками, лязгом затворов.

– Ложись, если жить хочешь!!!

– На пол!!!

– Стреляю без предупреждения!!!

Но Леший почему-то совсем не испугался и выполнять приказания не торопился. Только поднял руку, как будто призывая к тишине и спокойствию. И действительно, охранники вдруг застыли на месте, крики их постепенно стихли, словно кто-то прикрутил регулятор громкости.

Потому что в поднятой руке была зажата граната. Даже Пуля сразу поняла, что это именно граната, а не что-то другое.

– Это раз, – сдавленно прозвучал в тишине его голос.

Все, как зачарованные, смотрели на грязную руку. Между тем Леший достал из кармана вторую гранату, зубами выдернул чеку и, придерживая пальцами спусковой рычаг, процедил:

– Это два. Пушки на пол!

Тяжелое железо звонко ударилось о паркет и мягко – о ковер.

– Молодцы. Кто дернется – взрываемся все. Лично мне насрать. Вдоль, поперек и наискось. Вопросы?

Вопросов ни у кого не возникло.

– Хорошо, – черный человек в маске опустил руки, встал между Пулей и Трепетовым. – Сейчас мы втроем выйдем отсюда, сядем в машину и уедем. Все останутся живы. Если кто-то попробует помешать – все взлетим на небо. Ясно?

Старший охранник кивнул:

– Ясно.

– Я не поеду! – взвизгнула Пуля, нарушая правило. – Они стрелять будут!

Леший посмотрел на нее.

– Поедешь. Или полетишь, – он показал ей гранату. – Выбирай.

В комнате стало тихо и жарко. Нестерпимо воняло помойкой. Кто-то из охранников громко сглотнул.