На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811-1917) Штутман Самуил
33 РГВИА, ф. 1, оп.1, д. 2356, л. 97.
34 РГВИА, ф. 1, оп.1, д. 2356, л. 97.
33 РГВИА, ф. 1, оп.1, д. 2360, л. 1.
36 В РГВИА обнаружено целое дело за 1811 г. на 213 листах, озаглавленное «Черное положение об образовании внутренней стражи» (черновые материалы – С.Ш.) ф.ЗО, оп.1/125 б, д.113. Оно существенно позволило дополнить сведения об обстоятельствах, связанных с созданием внутренней стражи, в частности о дате обсуждения Положения для внутренней стражи (23.VI.1811 г.), о том как готовились документы – они неоднократно дополнялись и исправлялись.
37 Записки графа Е.Ф.Комаровского. С. 112, 113.
38 РГВИА, ф. 30, оп. 1/1256, д. 113, л. 7-9.
39 РГВИА, ф. 30, оп. 1/1256, д. 113, л.1-2.
40 I ПСЗ. – Т. XXXI. – № 24704.
41 В основу распределения внутренних гарнизонных полубатальонов по бригадам и округам, идея создания которых была высказана ранее еще 14 марта 1811 г. военным министром (РГВИА, Ф.1,оп.1, д. 2426, л. 146 об.), положен принцип: в каждом губернском городе по батальону, в уездном городе – по инвалидной команде.
42 I ПСЗ. – Т. XXXI, – № 24704.
43 В первоначальном проекте Инструкции действительно было указано: «Инспектор Внутренней стражи есть дежурный генерал от оной при военном министре» (РГВИА, ф. 30, оп. 1/125 б, д. 113, л. 111).
44 Записки графа Е.Ф. Комаровского. С. 112.
45 РГВИА, ф. 1, оп. 1, д. 2425, ч. 1, №№ 147, 152, 153, 156, 157, 168, 165, 168, 177, 179, 190, 215, 269, 289.
А всего за это время издано более двух десятков различных законодательных актов о внутренней страже. О внимании Императора к этим формированиям свидетельствует Комаровский: «С назначением меня инспектором внутренней стражи, я часто имел счастье быть призываемым в кабинет Государя. Его Величество весьмамного занимался вновь учрежденною им частию. Когда я представил Императору первый месячный рапорт о ввереной мне сей обширной и по всей России, кроме Сибири, разбросанной инспекции, Государь был чрезвычайно доволен» (Записки гр. Е.Ф. Комаровского. – С. 113, 114.).
46 РГВИА, ф. 1, оп. 1, д. 2360, л. 63, 64.
17 РГВИА, ф. 1, оп. 1, д. 2360, л. 36, 36 об.
Первоначально внутренняя стража состояла из 46 батальонов и полубатальонов, 20 бригад и 8 округов. Состав этот менялся, о чем будет сказано ниже.
48 Повеление развернуть внутренние губернские полубатальоны в трехротные батальоны было предписано 27 марта 1811 г. Тогда же были преобразованы: Белостокский, Владимирский, Вологодский, Виленский, Георгиевский, Гродненский, Житомирский, Калужский, Могилевский, Нижегородский, Новгородский, Пермский, Рижский, Рязанский, Смоленский, Тверской, Тульский, Черниговский, Ярославский полубатальоны. Позже к ним добавились: Псковский (15.VII), Выборгский, С.-Петербургский (18 и 24.IV), Каменец-Подольский, Куопиовский (4.XII), Воронежский, Пензенский, Саратовский, Тамбовский (25.XII. 1811 г.), Киевский, Курский, Ревельский, Костромской, Витебский, Митавский, Петрозаводский (в январе 1812 г.), Минский (5.II), Полтавский (12. III) и другие полубатальоны. (См.: Звегинцов В.В. Хронология Русской армии).
49 Вятский, Таврический, Херсонский батальоны.
50 РГВИА, ф.395, оп.225, св. 1, д. 77, л. 5-11.
51 Отечественная война 1812 года. – Отдел 1 (I-V. 1811 г.). – СПб., 1901. – Т. 2 – С. 43.
52 Там же, V-V. 1811 г. – СПб.: 1902. Т. III. – С. 369.
53 Шильдер Н.К. Император Александр I, его жизнь и царствование. – СПб., 1905.-Т. 3.-С. 101.
54 Русская военная сила: История развития военного дела от начала Руси до нашего времени. Изд. 2-е. – СПб., 1897. – Т. П. С. 318.
55 I ПСЗ. – Т. ХХХП. – № 25051.
56I ПСЗ. – Т. ХХХП. – № 25052. В связи с новыми обязанностями граф Е.Ф-Комаровский обратился в военное ведомство с просьбой упорядочить караульную службу и число «наряжаемых нижних чинов ежедневно в губернских городах в караулы» и для других целей, поскольку внутренние гарнизонные батальоны еще полностью не укомплектованы «и по обязанностям, на оные возложенным, а тем более в настоящее время, когда, сверх обыкновенного отправления службы, на ответственность тех батальонов возложено принимание, сохранение и обучение рекрутов повсеместно» (РГВИА, ф.28, оп.1, д.12, л. 2, 2 об.).
57 Отечественная война 1812 года. Отдел 1. Переписка русских правительственных лиц и учреждений V-VII. 1811. – СПб., 1902. – Т. III. – С. 29, 38 (на франц. и немецк. языках).
58 См.: Отечественная война и русское общество. М, 1912. – Т.III. – С. 72.
59 РГВИА, ф. 25, оп. 1/188а, д. 24, л. 14.
В том же фонде хранится дело № 20 «Об офицерах и нижних чинах, выбранных в формируемые ген. кн. Лобановым-Ростовским пехотных и егерских 12 полков из гарнизонных внутренних губернских батальонов: Владимирского, Ярославского, Вологодского, Костромского, Вятского, Нижегородского, Тамбовского, Пензенского, Саратовского, Симбирского, Воронежского, Уфимского и Казанского гарнизонного полка, также и воспитанников из военно-сиротских отделений: Московского, Владимирского, Нижегородского и Казанского. С 19 июля по 18 число сентября 1812 года» на 250 листах, согласно которому из Ярославского, Костромского батальонов и конвойных команд Нижегородского и Вологодского батальонов во вновь формируемые олки направлено 100 нижних чинов, из Вятского батальона – 91, затем еще 92 человека; из Пензенского, Саратовского, Симбирского и Воронежского батальонов: обер-офицеров 11, нижних чинов 143, из Казанского гарнизонного полка – 12 унтер-офицеров, 1 музыкант и 133 рядовых, дополнительно из Вятского батальона 226 человек (подсчет автора, л. 2-8, 12, 13 – 16, 29 – 31, 32, 62 – 67, 156 – 159 об.).
Вместе с указанными окружными генералами были направлены для формирования полков и убыли в действующую армию командиры бригад внутренней стражи полковники Клейгильс, Водопьянов, Марин, командир Вятского батальона полковник Г. Бистрем.
60 РГВИА, ф. 25, оп. 1/188а, д.24. 25. XI. 1812 г. Кутузов сообщил Александру I, что: «15 комплектных [формирований] генерал-майора князя Урусова... догоняют армию» (Фельдмаршал Кутузов: Документы, дневники, воспоминания /Сост. A.M. Валькович, А.П. Капитонов. – М.: Археографический центр, 1995. – С. 266).
61 Василий Якимович (Акимович) Русанов (1779 1861), на офицерских должностях с 1798 г., награжден орденом Св. Георгия 4-го кл. (1807 г.) В 1811 г. назначен окружным генералом 8-го округа внутренней стражи. Во время пополнения порученного ему формирования резервных пехотных полков из рекрутов и контингентов внутренней стражи и ополченцев вступил в конфликт с местным гражданским начальством. 6 сентября 1812 г. управляющий Военным министерством кн. А.И. Горчаков в ответ на письмо кн. Д.И. Лобанова-Ростовского, сообщившего, что «генерал-майор Русанов вместо стараний о скорейшем сформировании полков, в команду его порученных, останавливает даже содействие к тому гражданского начальства», уведомил адресата о своем предупреждении Русанову, что подобными действиями он «может лишить себя счастья служить царю и отечеству.» (РГВИА, ф. 125, оп. 1/188а, д. 162, л. 1,1 об.).
В другом письме на имя того же адресата, датированном 8 октября 1812 г., говорится: «Представление Вашего сиятельства о успехе в формировании полков начальству Вашему..., в котором, между прочим, объяснить Вы изволили о неблагонадежности генерал-майора Русанова, по Высочайшему повелению препровожден мною к г. генералу от артиллерии графу Аракчееву»... (там же, л.2). Подпись под письмом неразборчива, возможно, это писал министр полиции генерал-адъютант АД. Балашов. Далее в течение восьми лет в ежегодно издаваемых «Списках генералитету по старшинству» против фамилии Русанова значится: «под следствием», а с 1822 по 1826 гг. «под судом». Видимо все-таки ничего серьезного не было, если за столько лет Русанов не был осужден. Но для окончательного вывода необходимо изучить судебное дело, которое пока найти не удалось. А вообще говоря, между военным руководством и местными властями в процессе формирования ополчения и пополнения было немало трений. Даже сам Лобанов-Ростовский был не в ладах с Нижегородским губернатором, который не выделил места для сбора войск и пришлось перевести рекрутов в другую губернию (см.: Рындзюнский П.Г. Кутузов и русская армия в 1812 году // Труды Гос. исторического музея. Вып. XX. – М., 1948. С. 124). Между тем, сам генерал-майор Русанов успешно справился с поручением, иначе он не заслужил бы быть отмеченным в приказе № 339 от 2 октября 1812 г., подписанном М.И. Голенищевым-Кутузовым, где говорилось: «...Г. генерал-майору Русанову, сформировавшему прибывшие к армии 6 пехотных полков, в коих люди в столь короткое время довольно доведены до познания службы и из коих значащая часть поступила на укомплектование гвардии, а последние затем с пользою могут употребляться в деле, объявляюполную мою благодарность, распространяя оную и на командующих полками» (Фельдмаршал Кутузов: Документы, дневники, воспоминания /Сост. A.M. Валькович, А.П. Капитонов. М.: Археографический центр, 1995. С. 226).
62 РГВИА, ф. 1, оп. 1, д. 2637, л. 1.
63 В дальнейшем судьба генерала Гладкова сложилась следующим образом. В 1815 г. он возвращается на свой прежний пост окружного генерала 2-го округа внутренней стражи и в том же году был командирован с батальоном внутренней стражи и жандармами в Костромскую губернию для усмирения волнений крестьян графа Разумовского. За период исполнения обязанностей окружного генерала награжден орденами: Св. Анны 1-й степ. (1817 г.), Св. Владимира 2-й степ. (1820 г., за труды по Тверскому военно-сиротскому отделению), 22 августа 1821 г. назначен С.-Петербургским обер-полицмейстером, произведен в генерал-лейтенанты. В 1822 – 1826 гг. – председатель Попечительского комитета по тюрьмам. 22 июля 1825 г. назначен сенатором и членом комиссии по построению Исаакиевского собора в С.-Петербурге. Награжден орденами Св. Анны 1-й степ. алмазами украшенным и Св. Георгия 4-го кл. Службу он начал еще в 1774 г., служил в л.-гв. Измайловском полку и других частях. Участник войны со шведами (1788 89 гг.), польской кампании, десанта в Голландию; в 1805 г. в Аустерлицком сражении, где командовал бригадой, был ранен, контужен, награжден.
64 РГВИА, ф.395, оп. 135, св.4, д.350, л.5, 9 – 13; оп.139, св.15, д.60.
В батальонах внутренней стражи зачисленными оказались, например, служившие в наполеоновской армии и взятые в плен итальянцы. В 1813 г. в эти же батальоны были направлены и возвратившиеся из турецкого плена русские солдаты. В следующем году было принято решение о возвращении в свои отечества «военнопленных всех наций, в России находящихся».
Военнопленным полякам разрешалось вступать в лояльное России польское войско. «По окончанию войны с французами, говорилось в царском указе от 12 февраля 1816 г., дав свободу всем военнопленным, в России находящимся, возвратиться восвояси, Я повелел тогда же военнопленных поляков отсыпать в Варшаву для размещения в польские войска» (I ПСЗ. – Т. ХХХШ. – №26140).
65 РГВИА, ф. 125, оп. 1/188а, д. 32. л. 9. Подлинник, автограф.
66 В то время, как пехотными резервами руководил кн. Лобанов-Ростовский, создание кавалерийских резервов было поручено генералу от кавалерии А.С. Кологривову. Между прочим, под начальством этого генерала в должности адъютанта в 1813 – 1814 гг. служил А.С. Грибоедов. В 1814 г. в «Вестнике Европы» (ч. 78) опубликован его очерк «О кавалерийских резервах», в котором дается высокая оценка проведенной операции по сбору лошадей (См.: Грибоедов А.С. Сочинения. – М.: Худ. л-ра, 1956. – С. 385 – 389). Основательный вклад в это дело внес Е.Ф. Комаровский. Вот как он описывает свое назначение:
«...Государь изволил призвать меня однажды к себе в кабинет и, объясняя важность учреждения сих резервов, и что от них зависеть должен впредь весь успех действующих армий, сказать мне изволил: Я хочу возложить на тебя весьма важное поручение. Я имею донесение, что некоторые поветы Волынской губернии заняты уже неприятелем... Хотя и обнародован указ, чтобы с тех губерний, которые не дают ополчений, взимать рекрут, и в том указе сказано также, чтобы помещикам Подольской и Волынской губерний, вместо рекрут, предоставить на волю ставить лошадей, но я [не] надеюсь, чтобы местным начальством сие было исполнено. Тебе известно, что сии две губернии изобилуют лошадьми, и чтобы оным не воспользовался неприятель, то я посылаю тебя с повелением собрать с тех губернии, вместо рекрут, по сделанному расчету 20 000 лошадей, которых отправлять в кавалерийские резервы к Кологривову; ибо и мы, и неприятель более имеем нужды в лошадях, нежели в людях. Ты бывал в тех местах, и дух жителей тебе известен. У тебя, во внутренней страже, вероятно, много есть штаб-офицеров прежде служивших в кавалерии; возьми их к себе, сколько хочешь. Из сего ты видишь, что я никого другого, кроме тебя не могу употребить в сем государственном деле, а в успехе я не сомневаюсь. Поди к графу Аракчееву; ты получишь от него все нужные бумаги. Пиши обо всем прямо ко мне.» (Записки графа Е.Ф.Комаровского. – С. 121 – 122).
67 См.: Записки графа Е.Ф. Комаровского. – С. 132.
Сообщенные автором сведения подтверждаются архивными данными. 30 декабря 1815 г. в рапорте на имя императора Комаровский сообщил о выполнении поручения, данного ему 23 августа 1813 г. Всего было заготовлено 37 810 лошадей (в том числе 5760 кирасирских, 11428 драгунских или конноегерских, 20622 гусарских или уланских (РГВИА, ф. 35, оп. 3, св. 160, д. 6, л. 1-5. Подл., автограф.: ф. 395, оп. 138, сп. 78, д.291). См. также: Отечественная война и русское общество. – ТЛИ. – С. 82.
68 РГВИА, ф. 29, оп. 153, св. 2, д. 28, л. 8, 9.
Из рапорта Кленовского (XI.1812 г.) видно, что это был конвойный отряд 1-го сводного гренадерского батальона, в который входили роты Гродненского гарнизонного батальона, участвовавшие в бою с французами в районе Пропойска. В документах упоминаются капитан Шишкин и майор Добровольский. Посутидела этот отряд выполнял задачи по охране тыла 2-й Западной армии генерала Багратиона, обеспечивая прикрытие при переправе через р. Припять: «водворял тишину» и не допустил вторжение неприятельских сил в Малороссию (РГВИА, ф. 49,оп. 1/211, св. 15, д. 267 л. 31 39). В зачаточной форме это напоминает службу охраны тыла войск НКВД в период Великой Отечественной войны.
69 Сборник Императорского русского исторического общества. – СПб., 1912. – Т. 139. – С. 9, 11,76.
О боевых действиях Могилевского батальона (впоследствии Борисовского резервного батальона, вошедшего в 1910 г. в состав 195-го пехотного Оровайского полка) содержится интересная информация в книге С. Чистякова «Борисовцы в Могилеве на Дону. Дело 8 июля и занятие Могилева французами» (СПб., 1912, 2-е изд., перераб.). Автор не ограничивается описанием боевых действий и отличий воинов батальона, он дает предысторию батальона, описание формы одежды. К сожалению, в тексте нет имен отличившихся лиц.
Зато в воспоминаниях С.Г. Волконского (декабриста) о его поездке в Могилев во время тех памятных событий дается нелицеприятная характеристика встретившемуся ему на пути к городу окружному генералу Мицкому (автор называет его Мницкий): «Верстах в десяти от Могилева встречаются мне дрожки, а в них сидит генерал-майор Мницкий, с которым я был знаком по войне 1808 г... Зная, что он в Могилеве начальником внутренней стражи и что его место не утекать бы на дрожках, а быть при своей команде, и зная к тому же его за предостаточного труса, решил продолжить мой путь, но, признаюсь, с боязнью попасть в руки французов...» (Записки Сергея Григорьевича Волконского (декабриста). – СПб., 1902. – Изд. 2-е, испр. и доп. – С. 166 – 167).
70 РГВИА, ф. 395, оп. 144, св. 14, д. 395, л. 8, 9, 58;
71 РГВИА, ф. 395, оп. 138, св. 77, д. 251; оп. 144, св. 13, д. 264.
72 РГВИА, ф. 395, оп. 224, св. 12, д. 54, л. 1 – 9.
73 РГВИА, ф. 395, оп. 144, св. 14, д. 461.
74 РГВИА, ф. 395, оп. 144, св. 12. д. 5.
В РГВИА хранится дело «О распоряжениях, сделанных по Военному министерству на предмет водворения тишины и спокойствия в тех губерниях, кои заняты были неприятелем» (декабрь 1812 г.). ф. 1, оп. 1, д. 2637, – из которого видно, что эта задача решалась батальонами внутренней стражи.
75 РГВИА, ф. 395, оп. 144, св. 10, д. 257.
76 РГВИА, ф. 395, оп. 144, св. 20, д. 232, л. 15.
В 1816 г. этот батальон был расформирован, личный состав обращен на доукомплектование Херсонского, Таврического, Каменец-Подольского и Кишиневского батальонов.
77 РГВИА, ф. 395, оп. 145, св. 1, д. 72, л. 1, 9.
78 I ПСЗ. – Т. ХХХП. – №№ 25329, 25336.
79 РГВИА, ф. 395, оп. 145, св. 1, д. 72, л. 43.
80 I ПСЗ. – Т. ХХХII. – № 25329.
81 Отечественная война и русское общество/Ред. А.К. Дживелегов, СП. Мельгунов, В.И. Пичета. – М.: изд-ва И.Д. Сытина, 1912. Т.III. С. 74.
82 I ПСЗ. – Т. ХХХП. – № 26216.
83 См.: Отечественная война и русское общество. Т.III. С. 76.
84 Мухин Семен Александрович (1771 – 1828), родился в семье обер-офицера в г. Кременчуге. Записан в Полтавский пионерный полк в 1778 г. Прапорщик с 1784 г. Затем служил по квартирмейстерской части в Генеральном штабе. Отличился при взятии турецкого укрепления на Анапской косе и сожжении неприятельских гребных судов в Кубанском лимане (1790 г.), при штурме Анапы (1791 г.), за что произведен в капитаны, в сражениях на территории Польши (1792 г.), за что пожалован премьер-майором. После вступления в Варшаву командирован для производства картографических съемок, участвовал в боях против польских мятежников, служил под командованием генерал-фельдмаршала гр. А.В. Суворова-Рымникского. При Павле I состоял в Свитее.и.в. (с 1797 г.) по квартирмейстерской части, участвовал во многих экспедициях (в Крыму, С.-Петербурге, на Волыни). С 1797 г. – подполковник, с 1799 г. – полковник, с 1805 г. – генерал-майор. Участвовал в боевых действиях против Франции, состоял генерал-квартирмейстером в Западной армии, с IV. 1813 г. – при Резервной армии. Награжден орденом Св.Анны 2-й степ. с алмазами, орденом Св. Георгия 4-го кл., Св. Владимира 2-й степ., медалью Отечественной войны 1812 года. Похоронен в С.-Петербурге на Георгиевском кладбище на Б.Охте. РГВИА, ф. 489, оп. 1, д. 7060/7/, л. 422, 423; Вел. кн. Николай Михайлович. Петербургский некрополь. – СПб., 1912. Т. 1. – С. 190.
85 Пяткин Василий Гаврилович (1782 – 1847), происходил из дворян Симбирской губернии, служил в разных гарнизонных и армейских пехотных полках, в л.-гв. Павловском полку, командовал 49 егерским полком. Окружной генерал 6-го округа внутренней стражи (1822 1824), нач. штаба ОКВС (1824 – 1830), затем Астраханский военный губернатор, комендант Брест-Литовской крепости. Участник войн: русско-турецкой (в 1806 – 1808 гг.), с Швецией (в 1808 – 1809 гг.) и с наполеоновской Францией. Кавалер орденов Св. Анны 1-й степ., Св.Владимира 4-й степ., награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость», медалью 1812 г. Генерал-лейтенант. Список генералам, штаб– и обер-офицерам всей Российской Армии с указанием чинов, фамилий и знаков отличий. СПб.: 1829. – С. 873; Вел. кн. Николай Михайлович. Русский провинциальный некрополь. – С. 725; Азбучный указатель имен русских деятелей. – СПб., 1888. – Т.61. С. 195. Похоронен в с. Кленкове Клинского уезда Московской губернии.
Во время Отечественной войны майор Пяткин состоял дежурным штаб-офицером 7-го пех. корпуса. В августе 1812 г. он участвовал в событиях под Смоленском, выполнил поручение г.-л. Раевского. Он автор воспоминаний о Смоленском сражении, которые под названием «Из дневника Пяткина» были опубликованы (см.: Харкевич В. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Материалы Военно-Ученого Архива Главного Штаба. Вып.1.1 и 2 Западные армии. Главная армия. – Вильна, 1900. – С. 112 – 120).
Генерал Пяткин был известен в кругах русской интеллигенции. Во всяком случае о нем знал или слышал А.С. Пушкин, который не преминул упомянуть его фамилию в шутливом стихотворении, написанном совместно с П.А.Вяземским, «Надо помянуть...», где есть такие строки: «Надо помянуть: Господ: Чулкова, Носкова, Башмакова, Сапожкова Да при них и генерала Пяткина и князя Ростовского-Касаткина». (Пушкин А.С. Поли. собр. соч. – Т. III. – М., 1957. – С. 403).
«Старый генерал» В.Г. Пяткин фигурирует в публикации Н.И. Второва «Мысли о чужих краях» (Русский архив. 1877. – С. 430, 431). Жена генерала Э.А. Пяткина «умная тетка» автора, вместе с мужем помогла материально племяннику, который стал этнографом и археологом, служил в МВД под руководством Н.А. Милютина, писал труды по преобразованию городского управления.
86 Так, в соответствии с указом Николая I от 10 января 1852 г. «О сокращении штатов некоторых управлений и частей Военного министерства» вместо обер-квартирмейстера вводилась должность еще одного старшего адъютанта, в феврале 1857 г. в штат штаба введена должность одного архивариуса и двух писарей с содержанием за счет сумм заемного капитала корпуса. В марте 1859 г. в штат введены еще два офицера: ст. адъютант для занятий по дежурству и штаб-офицер для особых поручений при корпусном командире. Затем была усилена аудиторская служба: кроме ранее назначенных четырех обер-аудиторов и шести аудиторов вводились должности одного старшего обер-аудитора (как главного начальника военно-судного отделения штаба) и одного аудитора (как заведующего секретарской частью). Эти изменения связаны с ростом преступности в ОКВС и усилением борьбы с ней (подробнее об этом см. ниже).
87 I ПСЗ. – Т. XXXIII. № 26350, 26426.
88 РГВИА, ф. 1, оп. 1, т. 3, д. 4033, л. 37; ПСЗ. – Т. XXXIII. – № 26426.
89 РГВИА, ф. 1, оп. 1 ,Т.З, д. 4038, л. 9.
901 ПСЗ. – Т. XXXIII. – № 26487.
91 I ПСЗ. Т. XXXIV. №26599.
92 I ПСЗ. – Т. XXXIV. № 26937.
93 I ПСЗ. Т. XXXIV – № 26650.
94 РГВИА, ф. 1, оп. 1, Т. 2, д. 3286/2/, л. 55, 56.
95 РГВИА, ф. 1, оп. 1, Т. 2, д. 3286/2/, л. 102.
96 I ПСЗ. – Т. XXXIV – № 26784.
97 I ПСЗ. – Т. XXXIV – № 26937.
Согласно утвержденному в 1817 г. «Расписанию подвижных инвалидных рот, не принадлежащих армиям и отдельным корпусам», к внутренней страже причислено 26 таких рот. Данное Расписание опубликовано Д.М. Карагодиным в журнале «Сержант» (1998, № 9).
98 РГВИА, ф. 35, оп. 3, св. 106, д. 252, л. 1 (Дело о разделении внутренней стражи на 12 округов на 28 листах. 30.VI. 1816 – 20.11.1818).
99 РГВИА, ф. 35, оп. 3, св. 106, д. 252, л. 9 – 23.
100 I ПСЗ. – Т. XXXV – № 27284.
101 Записки графа Е.Ф. Комаровского. – С. 133.
102 Тогда же возникли этапы от С.Петербурга до Москвы, затем от нее до Тобольской губ.; в 1818 г. – от С.-Петербурга до Архангельска и Риги, а также маршруты: Киев С.-Петербург, Гродно-Феофилова Пустынь. В 1819 г. сеть этапных путей расширилась, возникли новые пути: Киев Одесса, Каменец-Подольск – Васильков, Брест-Литовск Москва, Белосток – Гродно, в 1820 г. – Рига – Динабург, Витебск Орша, С.-Петербург – Выборг (См.: I ПСЗ. – Т. XXXIV № 26847; – Т. XXXV – № 27224, 27265; – Т. XXXVI. № 27809 и др.)
103 I ПСЗ. – Т. XXXVIII. – № 29129 (параграф 16).
104 I ПСЗ. – Т. XXXVIII. – № 29129 (параграф 14, прим. 2).
105 РГВИА, ф. 28, оп. 1, д. 831, л. 1.
106 Положение предусматривало следующее: 1.Цепи или кандалы употребляются только для арестантов мужского пола. 2. На женщин ножные цепи не налагаются, но во время пути накладываются ручные. 3. Малолетние освобождаются от ношения оков. 4. Вес мужских кандалов от 5 до 5 1/2 фунтов. 5. Обручи, налагаемые на ноги, обшиваются кожей.
107 РГВИА, ф. 28, оп. 1, д. 831.
Сенат также проявлял по отношению к колодникам «ровную, спокойную заботливость». Одной из важных его забот было «нормирование своими предписаниями порядка пересылки арестантов» (История Правительствующего Сената за двести лет. 1711 – 1911. – СПб., 1911. – Т. 3. С. 483).
108 См.: Крестьянское движение в России в 1796 1825 гг.: Сборник документов. М.: изд. Соц.-экон. л-ры, 1961. – С. 19.
109 См.: Варадинов Н. История Министерства внутренних дел., – СПб., 1859. – Ч. 2. – Кн. 1. – С. 166, 167, 342, 343, 397, 398, 444, 560, 561.
110 См.: Крестьянское движение в России в 1796 – 1825 гг. – С. 21.
111 РГВИА, ф. 35, оп. 3, св. 103, д. 108, л. 1 – 3.
112 Крестьянское движение в России в 1796 1825 гг. С. 488, 489.
113 Там же, с. 494-501.
114 Приказ по Отдельному корпусу внутренней стражи № 86 от 20.VIII. 1826 г. (Библиотека РГВИА. – Т. 1. – №24023).
Опытные офицеры находили правильные решения, чтобы не допустить волнений и ненужного кровопролития. Они умели увещевать крестьян, предотвращать непоправимое, хотя прекрасно понимали причины крестьянских выступлений, которые, как правило, провоцировали помещики либо управляющие имениями жестким обращением с крепостными. В Саратовской губернии таким офицером был майор Андреев из местного гарнизонного батальона. «Личность эта, – писал о нем известный писатель и публицист Д.К. Мордовцев, – своею находчивостью нередко спасала крестьян от опасности весьма серьезных вспышек и не менее серьезных последствий какого-либо минутного увлечения» (Мордовцев Д.Л. Поли. собр. соч. – Т. 44. – СПб., 1908 1911. Изд. 2-е. – С. 53). В то же время автор цитирует циркуляр МВД от 30 апреля 1826 г. № 483, о малой эффективности небольших воинских команд, которые «отнюдь недостаточны для приведения в повиновение крестьян», и потому предписывающий губернаторам в подобных случаях требовать «воинские команды в досточном числе людей» (там же).
115 Там же, приказ № 97 1826 г.
116 Приказы по Отдельному корпусу внутренней стражи (Библиотека РГВИА. – Т.1. – № 24023).
117 См.: Рабочий класс России: От зарождения до начала XX в. Изд. 2-е, испр. и доп. – М.: Наука, 1989. – С. 192.
118 Там же, с. 191.
119 Приказы по ОКВС № 17 от 11 января, № 21 от 20 февраля и № 142 от 7 декабря 1826 г. (Библиотека РГВИА. – Т. 1. – № 24023).
120 Приказы по ОКВС (Библиотека РГВИА. – Т. 1. – № 24025).
121 Декабристы: Хрестоматия /Сост. М.М. Клевенский. – М.: Госиздат, 1926. – С. 74, 75.
122 См.: Записки графа Е.Ф. Комаровского. – С. 142 – 145. В рапорте начальника штаба ОКВС генерал-майора ВТ. Пяткина говорилось:
«...Находясь во время бывшего смятения 14-го декабря прошлого 1825 года в Зимнем Его Величества дворце, состоящий при его высочестве наследнике престола флигель-адъютант полковник Мердер подошел ко мне, объявил, что государыня императрица Мария Федоровна изволили беспокоиться, чтобы черный народ, толпясь у подъезда дворца, не вломился в сени и дворец, а потому ее величество желала бы, чтобы находящаяся при дворце полиция строже за сим наблюдала.
С окончанием отзыва о сем флигель-адъютант Мердера, я в ту же минуту вышел на комендантский подъезд, потребовал к себе командира С. – Петербургского жандармского дивизиона подполковника фон-дер-Палена и, объявив ему волю государыни императрицы, приказал удвоить за сим досмотр и всячески стараться предпринятия неблагомыслящих людей удерживать, если бы востребовалась надобность силою оружия, что подполковником фон-дер-Паленом с большой ревностью и усердием и исполнено. После сего пошел я на Исаакиевскую площадь..., не имея при себе никакой команды, с которою мог бы стать наряду с усердствующими и готовыми жертвовать собою, но, желая быть в чем-либо полезным, я не мог ничего другого ни сделать, ни предпринять, как примером своей верности и преданности монарху возбудил стоящих в угрюмом молчании нижних чинов гвардейской артиллерии и какого-то пехотного полка на вопрос Государя Императора радыли они умереть за него, закричать радостное ура, подав сигнал к оному собственным примером» (Декабристы: Хрестоматия. С. 99).
123 Приказ по ОКВС № 54 от 14 мая 1826 г. и № 59 от 1 мая т.г. (Библиотека РГВИА. – № 24023).
124 См.: Восстание декабристов: Материалы. М. Л.: Госиздат, 1929. – Т.VI. – С. 31, 32 (Всеподданнический рапорт командующего Киевским внутренним гарнизонным батальоном от 3 января 1826 г.).
125 Приказ по ОКВС № 63 от 16 мая 1827 г. (Библиотека РГВИА. – № 24025).
126 Например, женившийся позже на дочери графа Комаровского Анне Евграфовне генерал-майор Шипов СП., командир л.-гв. Семеновского полка, был членом Союза Благоденствия, но остался преданным царю, о чем свидетельствует тот факт, что 15.XII.1825 г. он был произведен в генерал-адьютанты. Сын Комаровского Егор был близок с декабристом князем А.И. Одоевским и арестованным, затем сосланным на некоторое время на Кавказ князем А.А. Суворовым (внуком полководца). Вот что пишет по этому поводу внук графа Е.Ф. Комаровского Николай Егорович Комаровский (1843 – 1909): «...Во время следствия по событию 14 декабря дед мой, назначенный верховным судьей для разбора этого дела, на вопрос однажды Николая Павловича: «неужели я узнаю, что твой сын и Суворов тоже были там?» ответил: «нет, Государь, не узнаете, так как и тот и другой в таком случае уже стояли бы добровольно перед Вами».
Но кое-какие основания для царских подозрений все же были. Отец автора Записок – Егор Евграфович Комаровский служил в одном полку и дружил с князем А.И. Одоевским и, «невзирая на различия в убеждениях», как говорится в Записках, переписывался с ним, когда тот находился в ссылке. Мать автора Софья Владимировна (урожд. Веневитинова) была сестрой поэта Дмитрия Веневитинова, близкого друга ее мужа. Поэт был арестован 14 декабря 1825 г. по подозрению в связях с декабристами, но отпущен после ночи, проведенной в каземате Петропавловской крепости. Между прочим, бабушка Николая Комаровского (со стороны матери) княгиня Анна Николаевна Оболенская была дочерью Мусиной-Пушкиной и находилась в дальней родственной связи с великим поэтом, который ее дочерей звал кузинами, а в доме Веневитиновых читал еще неопубликованную драму «Борис Годунов». Осторожный дед автора, назвав в своих Записках 625 фамилий, ни разу не упомянул имена А.С. Пушкина, А.С. Грибоедова и других своих известных современников, у которых были напряженные отношения с царем.
См.: Записки графа Николая Евграфовича Комаровского, изданные Обществом ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III. М., 1912 г. Автор записок был связан, как сказано в предисловии к его Запискам, «узами близкого родства с семьями, носящими имена, занесенные в летописи родной литературы – Веневитиновыми и Сологубами, горячий поклонник личности и таланта М.Н. Каткова». Н.Е. Комаровский был известным, в свое время, публицистом, сотрудничал в «Московских ведомостях», «Свете» и других изданиях, отстаивая «исконные русские идеалы». См. также: Декабристы: Биографический справочник /Под ред. акад. М.В.Нечкиной. М.: Наука,1988.C. 167,201; Граф Е.Е. Комаровский//Русский архив. 1896. № 7-9. Кн. 2. – С. 408 416.
127 Оба генерала, хотя и находились под судом, но были освобождены от наказания. (О де Мендозе Бутелло см. в прил. 4.) Судя по обнаруженному в РГВИА «Военно-судному делу о генерал-майоре Коврегине>> на 247 листах (в 15 частях), решенном 17 ноября 1832 г., окружному генералу 3-го (позже переименованного в 7-й) округа внутренней стражи М.А. Коврегину вменялись в вину упущения по службе, выразившиеся в том, что он вовремя не вскрыл злоупотребления в Киевском внутреннем гарнизонном батальоне (а там казначей капитан Ермолович был признан виновным в лихоимстве и других злоупотреблениях) и в том, что, «позаимствуясь у комадовавшего Киевским батальоном двумя саженями дров, из числа экономических батальонных, не распорядился вскоре о возвращении оных (но впоследствии деньги за сии дрова с Коврегина взысканы и обращены в батальон)».
Генерал-аудиториат вынес следующее заключению по данному делу: «...подсудимый генерал-майор Коврегин оказался по суду виновным в одних только упущениях по службе, и как оные последовали до издания Всемилостивейшего Манифеста 22 августа 1826 года, то и полагал:
1. Его, генерал-майора Коврегина, на основании сего Всемилостивейшего Манифеста от суда учинить свободным.
2. Противозаконные действия подсудимого капитана Ермоловича, хотя также учиненных до Всемилостивейшего Манифеста, но как он оказался виновным в удержании в свою пользу разных принадлежавших нижним чинам денег, каковое преступление по Указу 1817 года июля 30 повелено считать наравне с лихоимством, которое изъято тем Манифестом от прощения, то его, Ермоловича, лишить чинов, дворянского достоинства и имеющегося у него знака отличия Военного ордена, написать в рядовые до отличной выслуги». Учитывая, что Коврегин не оказался виновным в злоупотреблениях, а лишь «в некоторых только упущениях, за которые отрешен был от должности и находился около 5 лет под судом», а также многолетнюю службу и боевые заслуги, генерал-аудиториат просил, чтобы «бытность его Коврегина под судом не вносить в формулярный его список и по крайне недостаточному его состоянию выдать ему от казны удержанное у него в оной за время бытности под судом половинное жалование». На докладе имеется собственноручная конфирмация императора: «Быть посему». Ермолович был направлен в штаб 18-й пех. дивизии, а Коврегину выслано 702 руб. 90 коп. (РГВИА, ф. 801, оп. 70/11, 2 отд., 1832г., д. 29, часть 15, л. 324-327, 364, 365).
128 Приказы по ОКВС №№ 48, 49, 56 за 1826 г. (Библиотека РГВИА, – № 24023. – Т. 1).
129 Приказ по ОКВС № 109 от 4 ноября 1826 г. (там же). II ПСЗ. – Т. 1. – № 197.
130 Приказ по ОКВС № 11 от 15 января 1826 г. (Библ. РГВИА, – № 2403. – Т. 1).
131 Приказ по ОКВС № 161 от 24 октября 1827 г. (Библ. РГВИА, – № 2403. – Т. 1).
132 РГВИА, ф. 1, оп. 1, Т. 2, д. 3286/5/, л. 235, 236.
133 Биографическая справка на И.Г. Мицкого, составленная сотрудником РГВИА к.и.н. Б.Б. Давыдовым.
134 См. прил. 4.
135 РГВИА, ф. ВУА, д. 17107, л. 1 – 6.
136 Приказы по ОКВС (Библиотека РГВИА, – № 24023. – Т. 1).
137 Приказы по ОКВС (Библиотека РГВИА, – № 24023. – Т. 1).
138 Подсчитано по военно-судным делам за 1811 – 1828 гг. (РГВИА, ф. 16229, оп. 1). Выбраны по годам из 1327 включенных в коллекцию данного фонда дел те, которые относятся к ОКВС.
139 Приказ по ОКВС № 19 от 22 февраля 1830 г. (Библиотека РГВИА, – № 24023. – Т. 1).
140 Приказы по ОКВС (Библиотека РГВИА, – № 24023).
141 См.: «Военный журнал, издаваемый служившим по квартирмейстерской части отставным майором Рохмановым», книжка вторая. – С. 50 – 71.
В заголовке этой публикации сказано: «Сочинение ген.-ад. г. К». Продолжение этих заметок опубликовано: в книгах третьей (с. 32-60), четвертой (с. 44 – 77), пятой (с. 13 – 60), шестой (с. 27 – 64), седьмой (с. 32 – 94). Предваряя свои заметки, автор писал: «Военные подвиги Императорской армии в Италии в 1799 году привели всю Европу в удивление, всякий с изумлением взирал на деяния прославившихся там героев. Повествование о столь знаменитых деяниях есть превыше сил моих, и я бы предпринять оного и не отважился, если бы не льстил себя только надеждою, что издав сей журнал, в коем старался, яко очевидный свидетель, описывать со всевозможною точностью ежедневные происшествия, приготовлю тем нужные материалы будущим писателям для прославления блистательной сей эпохи». Военные историки должны быть бесконечно благодарны автору за точность изложения событий, которые происходили на его глазах и в которых он сам участвовал.
Принадлежность этих записей именно Комаровскому подтверждают библиографические и энциклопедические издания, например, «Справочный словарь о русских писателях и ученых, умерших в XVIII и XIX столетиях» и «Список русских книг с 1725 по 1825» /Сост. Григорий Геннади. М., 1906, где сказано, что о походе в Италию 1799 г. опубликованы записи. Комаровского «без его имени» в Военном журнале Рохманова, 1810, кн. II-VII, а полная рукопись хранится в архиве военно-топографического депо (Т. 2. – С. 154).
142 О близости к царю объективно свидетельствует такой факт, как присутствие на императорских трапезах. Великий князь Николай Николаевич в своем труде «Император Александр I: Опыт исторического исследования» (СПб., 1912. – Т. 2. – С. 719,720) приводит «Список лиц, обедавших у Их Величеств за десятилетний период от 1801 по 1811 г. с обозначением числа приглашений по годам, по сведениям камер-фурьерского журнала за это время», согласно которому: А.А. Аракчеев приглашался 423 раза, А.Х. Бенкендорф – 14 раз, М.Б. Барклай-де-Толли – 216 раз, С.К. Вязьмитинов – 584 раза, П.М. Волконский 1216 раз, В.П. Кочубей – 1448 раз, Е.Ф. Комаровский – 512 раз (в том числе в 1803 г. – 111, в 1810 г.
– 77, в 1811 г. – 50), М.И. Кутузов – 100 раз, Х.А. Ливен – 916 раз, Н.Н. Новосильцев – 779 раз, М.М.Сперанский – 163 раза, П.А. Строганов 601 раз, Н.А. Толстой – 3694 раза, Ф.П. Уваров – 1585 раз.
143 РГАЛИ, ф. 274, оп. 1, д. 1. (Формулярный список о службе Генерала от инфантерии, сенатора, Его Императорского Величества генерал-адъютанта графа Комаровского).
144 См.: Записки графа Е.Ф. Комаровского. – С. 124, 132, 154.
145 Там же, с. 154.
146 О генерале А.Л. Тришатном см. ниже. В данном случае автор неточен, у Е.Ф. Комаровского не было предшественников в корпусе внутренней стражи, поскольку он был первым его командиром.
147 Записки графа Николая Егоровича Комаровского, изданные Обществом ревнителей русского исторического просвещения в память Императора Александра III. – М.,1912. – С. 23, 25.
148 РГВИА,ф. 1,оп. 1, д. 3706, л. 1 – 4.
149 В качестве иллюстрации приведем обнаруженный в РГВИА документ:
«Рапорт дежурного генерала Главного штаба Е.И.В. о штаб– и обер-офицерах, почитающихся сверх комплекта по внутренней страже на 23 августа 1817 г.
Рассмотрев месячные ведомости о состоянии Отдельного корпуса внутренней стражи, заметил я, что во всех почти оного корпуса гарнизонных батальонах числится необыкновенное число штаб– и обер-офицеров сверх комплекта. Из прилагаемой при сем выписке, составленной по 20 число сего августа, Ваше сиятельство (рапорт адресован и.д. начальника ГШ генерал-адъютанту И.И. Дибичу – С. III.) усмотреть изволите, что в 49 батальонах и двух гарнизонных полках штаб– и обер-офицеров по штатам полагается только 1066 человек. Ныне состоит их 2258, а отделяя из них для пяти батальонов в пополнение комплекта недостающих 2-х штаб– и 26 обер-офицеров действительно остается сверх комплекта по всему корпусу внутренней стражи 1192 человека, которым жалованья в год причитается к выдаче 365260 рублей. А как долго времени многие штаб– и обер-офицеры с представлений гг. главнокомандующих армиями и командиров отдельных корпусов переводились из полков в те внутренние гарнизонные батальоны, кто куда желание объявлял, каковые переводы вероятно и впредь происходить будут, то в предупреждение сего, донося Вашему сиятельству о настоящем состоянии сверх комплекта штаб– и обер-офицеров, обязываюсь покорнейше просить не. угодно ли будет Вам обстоятельство сие донести до сведения Государя Императора... Генерал-лейтенант Закревский.» (РГВИА, ф. 35, оп. 3, св. 117, д. 517, л. 1, 1 об.). А.А. Закревский впоследствии министр внутренних дел (1828 – 1831 гг.).
ГЛАВА 2
Строительство и служебная деятельность внутренней стражи. Деятельность командиров ОКВС (1829 – 1864 гг.)
1. Феномен николаевской эпохи
Рассматриваемый период был насыщен историческими событиями. Вторая четверть XIX в. стала апогеем самодержавия в России, утверждением государственного абсолютизма, как характеризуют историки эпоху Николая I. Разные мнения и оценки вызывала у современников и продолжает вызывать у историков и писателей личность самого императора, его дела. Здесь палитра оценок достаточно широкая, иногда суждения диаметрально противоположные, что, в общем-то, соответствует деятельности этого человека, оставившего заметный след в истории России. Например, славянофил и монархист по своим убеждениям, известный поэт Ф.И. Тютчев написал едкую эпитафию царю:
- Не Богу ты служил и не России,
- Служил лишь суете своей,
- И все дела твои, и добрые и злые, —
- Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
- Ты был не царь, а лицедей1.
А в старом дореволюционном учебнике русской истории М. Острогорского сказано, что Николай I «обратил внимание на беспорядки в управлении и на злоупотребления чиновников, происходившие оттого, что у нас не было точных законов... В первые же годы своего царствования Николай I увеличил русские владения на востоке счастливыми войнами с Персией и Турцией»2. В учебниках советского периода царствование Николая I называлось эпохой реакции, «контрнаступлением реакции»3, многие историки сходились во мнении, определив этот период, как вершину централизации дореформенной России.
Чтобы иметь представление о состоянии России во второй четверти XIX в., достаточно хотя бы коротко проанализировать суть и тенденции социально-экономического, политического развития, общественного движения николаевской эпохи. Это было по-прежнему самодержавное государство с феодально-крепостнической системой хозяйства, но с явно наметившейся тенденцией роста промышленности, развития транспорта, внутренней и внешней торговли. Помещичья собственность на землю и рабочую силу тормозила этот процесс, ограничивала предпринимательскую деятельность, но постепенно промышленный прогресс проникал в Россию. Появились арендаторы, купцы, владельцы мануфактур, мельниц, постоялых дворов. Первая железная дорога, связывающая Царское Село с С.-Петербургом, была построена в 1837 г., а к концу царствования Николая I общая протяженность железных дорог достигла почти 1,5 тыс. верст (что в 15 раз меньше, чем в Англии, но для обширных просторов России и это имело огромное значение). Медленно, но верно формировался капиталистический уклад. Если бы правительство смело пошло на реформы, позаботилось о развитии внутрироссийского рынка, освободило крестьян, Россия к середине века могла стать вровень с развитыми странами Европы, и ее экономическое, политическое и социальное развитие направилось бы совсем по другому пути. Но поскольку в силу целого ряда исторических причин этого не случилось, завязался крепкий узел непримиримых противоречий, развязать который в ту пору оказалось невозможным. Этому препятствовали и политическая система, и усиливавшаяся бюрократизация всех сторон государственной жизни. Ни на какую модернизацию существующего строя самодержавная власть не шла. В общественной жизни внедрялась охранительная идеология. Укреплялся полицейский аппарат, была реорганизована тайная полиция.
Начало царствования Николая I ознаменовалось событием, которое на долгие годы наложило свой мрачный отпечаток. Начав с жестких репрессивных мер против участников восстания 14 декабря 1825 г., новый император и его ближайшее окружение направили свои усилия на искоренение крамолы.
Наступило ужесточение политического режима. Если при Александре I ежегодно в Сибирь в среднем отправлялось 2-3 тыс. арестантов, то при Николае I в первые годы – 10-11 тыс.4. За период 1827 – 1846 гг. в Сибирь сослано около 160 тыс. человек5.
Социальной базой николаевского режима были помещики, военная и чиновничья бюрократия. Режим стремился взять под свой контроль не только дела, но и мысли, проникая во все поры общественной жизни.
Изданное в 1845 г. «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», особенно его разделы «О преступлениях государственных» и «О преступлениях и проступках против порядка управления», позволили достаточно широко трактовать закон и преследовать любые формы и проявления инакомыслия, пресекать попытки или намерения ограничить самодержавную власть. Но несмотря на столь устрашающий перечень преступлений, проступков и наказаний, осужденные за политические преступления составляли сравнительно небольшую часть отбывающих наказания6. Однако с помощью жандармского аппарата общественному движению в России был нанесен чувствительный удар. В 30-е гг. III отделению удалось раскрыть и разгромить революционные кружки Сунгурова, братьев Критских, Герцена и Огарева. Однако ему было не под силу искоренить свободолюбивые идеи, ставшие впоследствии идеологической основой реформаторских взглядов. Зрели и развивались два основных направления русской общественной мысли – западники и славянофилы. По характеристике Герцена, они, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, но сердце у них было одно. Ни те, ни другие не представляли собой однородные, во всем согласные сообщества. Западники, как известно, разделились на сторонников буржуазно-либерального направления во главе с Т.Н. Грановским, веривших в реформы, и революционно-демократического (Белинский, Герцен, Огарев), убежденных в правоте социалистической идеи, признавая революционные методы ее реализации. Наиболее радикальным, обсуждавшим даже возможность народного восстания, был кружок чиновника Министерства иностранных дел В.М. Буташевича-Петрашевского, который посещал отставной юнкер-поручик Ф.М. Достоевский. На Украине в 1845 г. возникло Кирилло-Мефодиевское общество, членами которого состояли Н.И. Костомаров, Т.Г. Шевченко. Организации эти не были сильно законспирированы, и III отделению не составило большого труда нащупать нити и арестовать всех причастных к ним лиц. 21 петрашевец приговорен был первоначально к смертной казни расстрелянием. Затем смертную казнь заменили ссылкой и каторгой7. Репрессиям были подвергнуты и кирилло-мефодиевцы.
В этот период внешняя политика России была направлена на борьбу с революционной опасностью, исходящей с Запада. Проявляя верность Священному союзу, Николай I готов был жертвовать жизнью русских солдат, бросая их на подавление революций («жандарм Европы»). Уступая просьбе австрийского императора Франца Иосифа, он бросил 170-тысячное войско в Венгерский поход 1849 г. Повстанцы были повержены, но это стоило 12 тыс. русских жизней (в боях погибло 708 человек, а умерло от болезней, в основном от холеры, – 10885)8.
Вся кампания длилась два месяца, она обошлась в 47,5 млн рублей. Большое значение для России имел «восточный вопрос» (контроль над черноморскими проливами, интересы на Балканах, распространение политического влияния на Ближнем Востоке). В результате войны с Турцией Россия получила Черноморское побережье Кавказа от Анапы до Батума и устье Дуная. Правда, достигнутая с Турцией договоренность по проливам обострила отношения с Англией и Францией. Эти противоречия впоследствии вылились в Крымскую войну. Война с Персией, начатая не по вине России, привела к присоединению Нахичеванского и Эриванского ханств, что способствовало экономическому и культурному развитию Восточной Армении, открыло доступ русским судам к Каспию. Россия получила также 20 млн рублей контрибуции.
Долгую и упорную борьбу пришлось вести на Кавказе. Особенно она обострилась, когда имамом был провозглашен влиятельный, волевой военачальник Шамиль, сумевший объединить массы горцев и подчинить местных феодалов и духовенство. Удалось ему провести и ряд успешных операций, но с конца 40-х гг. он стал терпеть поражения. Операции русских войск на Кавказе преследовали не только захватнические цели. Кавказ подвергался разорительным набегам со стороны соседних государств – Османской империи и Персии, которые строили в отношении его свои вожделенные планы. Государственные интересы России требовали укрепления позиций на этом важном южном форпосте. У русских офицеров и солдат не было ненависти к кавказским народам. И это отразилось в литературе, где образ горца, как правило, наделен благородными чертами. Кавказ оказался стиснутым меж двух огней.
Но объективно вхождение Кавказа в состав России содействовало социально-экономическому и культурному развитию населяющих его народов. В большой степени это зависело от правительственной политики, поведения и такта наместника, командования Отдельного кавказского корпуса. Кавказ стал местом ссылки некоторой части русских офицеров в наказание или по недоверию. А это была передовая часть военного сословия (вспомним генерала Н.Н. Раевского, поручика Тенгинского полка М.Ю. Лермонтова, разжалованного в рядовые А.И. Одоевского, прапорщика А.А. Бестужева-Марлинского)9.
В 1830 – 1831 гг. пришлось подавлять восстание польских повстанцев. К этому периоду относится и завершение процесса вхождения Казахстана в Российскую империю, чему предшествовала неудачная военная экспедиция в пределы Хивинского ханства в середине ноября 1839 г., предпринятая под командованием генерал-адъютанта В.А. Перовского (впоследствии военный губернатор Оренбурга, командир Отдельного оренбургского корпуса) в ответ на вторжение английских войск в Афганистан. Позднее ему удалось овладеть кокандской крепостью Ак-Мечеть на р. Сыр-Дарья (г. Перовск, позже – Кзыл-Орда), что позволило возвести Сыр-Дарьинскую линию, основать г. Верный (Алма-Ата)...
С детства наибольший интерес Николай проявлял к военному делу. Правда, на него успели оказать влияние в какой-то степени Карамзин, Сперанский, Кочубей, Киселев, Канкрин, Жуковский. Но больше ему импонировали Бенкендорф, Дибич, Паскевич, министр народного просвещения Уваров. В Манифесте от 13 июля 1826 г. в связи с коронацией он провозгласил: «Не от дерзких мечтаний, всегда разрушительных, но свыше усовершаются постепенно отечественные установления, дополняются недостатки, исправляются злоупотребления.
В сем порядке постепенного усовершенствования всякое скромное желание к лучшему, всякая мысль к утверждению силы законов, к расширению истинного просвещения и промышленности, достигая к нам путем законным, для всех отверстым, всегда приняты будут нами с благоговением: ибо мы не имеем, не можем иметь другого желания, как видеть отечество наше на самой высокой степени счастья и славы, провидением ему предопределенной»1. Однако благие намерения остались в Манифесте, а в жизни было совсем другое. Народу жилось по-прежнему тягостно, и он не был пассивен и послушен, как это представлялось и хотелось апологетам теории официальной народности. Народ не только роптал, но и восставал, и подчас эти стихийные выступления доведенного до отчаяния крепостного и подневольного люда принимали весьма жестокие формы. Происшедший летом 1831 г. в Старой Руссе и округах военных поселений бунт потряс всех. Его описал А.С. Пушкин в письме к П. А. Вяземскому 3 августа 1831 г.: «...ты, верно, слышал о возмущениях новгородских и Старой Руси. Ужасы. Более ста человек генералов, полковников и офицеров перерезаны в новгородских поселениях со всеми утончениями злобы. Бунтовщики их секли, били по щекам, издевались над ними, разграбили дома, изнасильничали жен... Государь приехал к ним вслед за Орловым. Он действовал смело, даже дерзко, разругав убийц, он объявил прямо, что не может их простить, и требовал выдачи зачинщиков. Они обещали и смирились»11. Пушкин отмечает и мужество жандармского офицера, пытавшегося урезонить толпу. Но поэт понимал, что не всегда присутствие государя усмирит мятежников. «Расправа полицейская должна одна вмешиваться в волнения площади, – записывает он, – и царский голос не должен угрожать ни картечью, ни кнутом...»12
За период с 1826 по 1854 гг. волнения происходили в 712 имениях, охватив 43 губернии13. За бунт в военных поселениях 150 человек наказали розгами, 1559 – шпицрутенами, 88 – кнутом, 129 мятежников умерщвлены во время телесных наказаний или умерли после них14.
Взглянуть глубже на экономическое положение народа Николаю мешал консерватизм, хотя во многих других вещах он проявлял проницательность и гибкость. Благодаря стараниям Сперанского при поддержке императора проведена огромная кодификационная работа, подготовлен Свод законов Российской Империи в 15 томах. Он получил одобрение Государственного совета. Отдельно издан Свод военных постановлений. Плодами этих трудов историки пользуются до сих пор. А тогда это имело значение в борьбе с чиновничьим произволом. «Россией правят столоначальники», – говорил Николай, и он не был далек от истины.
Между прочим, позже в масштабе ОКВС тоже была проведена аналогичная работа, и затем объявлено, что при корпусном штабе составлен Свод или извлечения из приказов для руководства штаб– и обер-офицерам с целью ознакомления с обязанностями службы ОКВС (объем 50 листов, цена 5 рублей)15.
Благодаря деятельности министра финансов Е.Ф. Канкрина был наведен порядок в денежном обращении, основой которого с 1833 г. стал серебряный рубль, составлен бездефицитный бюджет, а это, в свою очередь, как и политика протекционизма, способствовало укреплению торговли и развитию промышленности. Осуществлена и реформа управления государственными (казенными) крестьянами. Некоторое облегчение положения государственных крестьян оказало положительное влияние на сельское хозяйство страны и стало предвестником более радикального решения крестьянского вопроса. Изменилась и система образования. Уездные училища были начисто отделены от гимназий, переход из первых во вторые стал невозможен, в гимназиях воспитывались только дети дворян и чиновников. Крестьянские же дети должны были ограничиться лишь уездными училищами, считавшимися низшими учебными заведениями с законченным курсом. Значительно ограничена университетская автономия. Правда, надо отметить, что университеты давали хорошее образование, из них вышло много выдающихся людей. Практиковалась стажировка молодых кандидатов в профессора за границей. Идеологическим эталоном эпохи стала уваровская триада: «Православие, Самодержавие, Народность». Казалось, наступил застой. Но в области культуры николаевская эпоха изобилует такими именами, такими гениями и талантами, что ими гордилась и восхищалась не только передовая Россия, но и вся просвещенная Европа. И это несмотря на цензуру и контроль над самой цензурой! Таков феномен эпохи...
Наиболее важным, коренным вопросом, от решения которого зависело поступательно-прогрессивное развитие общества, в том числе и в военном деле, был, конечно, крестьянский вопрос. Это понимали и прогрессивно мыслящие и даже консервативно настроенные государственные сановники. В 1829 г. шеф жандармов А.Х. Бенкендорф докладывал императору, что «крепостное состояние есть пороховой погреб под государством», предлагая осуществить какие-то меры, чтобы отвести угрозу, предотвратить взрыв. «Начать когда-нибудь и с чего-нибудь надобно, илучше начать постепенно, осторожно, нежели дожидаться, пока начнется снизу, от народа», – советовал он16.
В ноябре 1845 г., спустя год после смерти первого шефа жандармов, министр внутренних дел граф Л.А. Перовский подал царю записку «Об уничтожении крепостного состояния в России», в которой предлагал, тоже с осторожностью («внезапное объявление свободы» может «произвести всеобщее возмущение»), начать процесс освобождения крестьян без земли (нельзя помещиков лишать их собственности, а вознаграждение за нее было бы «слишком тягостным для правительства»)17.
Это понимали и сам государь, и его ближайшие советники. Однако отменить крепостное право они не решались, боясь ущемить помещиков, которых они считали опорой государства. «Нет сомнения, – говорил государь, выступая в 1842 г. в Государственном совете, – что крепостное право, в нынешнем его положении, есть зло ощутительное и очевидное; но прикасаться к оному теперь было бы, конечно, злом еще более губительным. Император Александр I, в намерениях которого в начале его царствования было даровать свободу крепостным людям, впоследствии сам отклонился от сей мысли, как еще совершенно преждевременной и невозможной в исполнении. Я также никогда на сие не решусь. Время, когда можно будет к тому приступить, еще вообще весьма далеко; теперь же всякие помыслы о сем были бы лишь преступным посягательством на общественное спокойствие и благо государства. Пугачевский бунт доказал, до чего может достигнуть буйство черни. Позднейшие события и попытки сего рода доселе всегда были счастливо прекращаемы, что и впредь будет предметом особенной и с помощью Божьей успешной заботливости правительства»18. Единственно на что решился Николай I, это на издание в апреле 1842 г. указа, объявившего Положение об обязанных крестьянах, которое позволяло помещикам по их желанию прекращать личную крепостную зависимость крестьян, последним становиться при этом поселянами, обязанными за отвод земли, которая все равно оставалась собственностью помещика, платить оброк или отрабатывать барщину. За все время действия указа было переведено на положение обязанных крестьян всего 40 тыс. душ. Правда, через пять лет последовал указ, разрешающий крестьянам выкупаться на волю целыми деревнями вместе с землею, становясь государственными крестьянами, но это могло произойти только в случае продажи помещичьего имения с торгов.
Крестьяне, не выдерживавшие помещичьего гнета и произвола, восставали, правительство с помощью внутренней стражи и армии подавляло бунты.
В 1841 г. в Витебской губернии в имении графа Борха восстало более тысячи крестьян, оказавших сопротивление военной силе. Убито 20 человек, ранено 24, 11 зачинщиков наказаны шпицрутенами. В 1842 г. сопротивление было оказано в 24 помещичьих имениях, расположенных в 13 губерниях. В следующем году грандиозное выступление разразилось в Челябинском уезде Оренбургской губернии, где восстало около 40 тыс. государственных крестьян. На усмирение послано 10 тыс. солдат при 10 пушках, 60 человек предано военному суду, 461 подвергнут сечению, – бунты произошли в 12 имениях десяти губерний. В 1844 г. в Тамбовской губернии возникли волнения, убито 12, ранено 10, предано военному суду 29 человек. Крестьяне вооружались самодельными пиками и кистенями. А всего в том году бунты происходили в 23 имениях, охватив 18 губерний. С 1845 по 1854 гг. крестьянские волнения произошли почти в 300 имениях, а всего по отчетам Министерства внутренних дел с 1826 по 1854 гг., за 18 лет царствования Николая I, зафиксировано 556 крестьянских волнений в помещичьих имениях. Были еще знаменитые «картофельные бунты», выступления фабричных и заводских мастеровых. Пользуясь своим правом, помещики большое число крестьян отправили в ссылку в Сибирь.
В стране росло число беглых крестьян, нищенство и бродяжничество стало обычным явлением. Об этом сказано и в разбойничьих песнях:
- «Темный лес – то наша вотчина,
- Тракт проезжий – наша пашенка...»
В 1840 г. было поймано и отправлено в остроги 36200 бродяг, в 1849 г. – 24967, в 1851 – 3155619.
Все это прибавляло работы жандармерии, полиции и внутренней страже. Использовалась в ряде случаев и армия.
Николай I много и упорно занимался армией, его новации были полезны, но многое оставалось рутинным и неисправимым, что и привело в конечном итоге к провалам в Крымской войне. В 1821 г. был принят Рекрутский устав, который, поделив Российскую империю на две полосы – восточную и западную, установил поочередной набор через год в каждой из них и ввел три вида набора: обыкновенный, когда бралось не менее семи рекрутов на тысячу ревизских душ, усиленный (семь – десять рекрутов) и чрезвычайный, когда допускалось изымать и свыше десяти рекрутов. Набор, сопровождение и организация обучения рекрутов оставались обязанностью внутренней стражи.
Из 6,5 млн потенциально военнообязанных в обыкновенный набор попадало около 45 тыс. рекрутов. Казалось, не так уж много, но для деревенского хозяйства это было весьма ощутимо из-за продолжительности военной службы, практически навсегда отрывавшей многих сыновей от семейств, лишая их сильных рабочих рук. С 1834 г. срок службы был сокращен с 25 до 20 лет (в гвардии – с 22 до 20), после чего следовал 5-летний бессрочный отпуск, из которого солдат мог быть отозван при необходимости. В армии по-прежнему процветала муштра, большинство частей стояло на постое в селениях и местечках, в грязных, антисанитарных условиях. Правда, Николай I пытался поместить всю армию в казармы, но затея оказалась невыполнимой, так как требовала 1 млрд рублей. Процесс строительства казарм растянулся на десятки лет. Снаряжение солдат было тяжелым и неудобным, оно весило 77 фунтов (свыше 30 кг), не спасало от непогоды и не очень-то выручало в бою. Заболеваемость и смертность были весьма высоки. Статистика просто поражает современного читателя. А.А. Керсновский, например, указывает, что с 1841 по 1850 гг. средняя годовая заболеваемость в армии доходила до 70 %, а смертность – до 4 %. «Новобранец, поступивший на 20 лет, – пишет он, – имел, таким образом, 80 шансов из 100 умереть на службе, даже без войны»20.
С медицинским обеспечением дело обстояло плохо. Не хватало медперсонала, а военные лазареты могли вместить только треть заболевших. Другой автор – Г.И. Чулков – привел пример из отчета действующей армии за 1835 г., из которого следует, что из 200 тыс. человек умерло 11 тыс., т. е. каждый двадцатый. Генерал-адъютант Кутузов в докладной записке императору писал: «При Суворове на пятьсот человек здоровых бывал один больной, теперь на пятьсот человек больных один здоровый. Методика обучения гибельна для жизни человеческой... Требуют, чтобы солдат шагал в полтора аршин, когда Бог ему создал ноги шагать в аршин... после всех вытяжек и растяжек солдат идет в казармы, как разбитая на ноги лошадь...». Поразителен вывод автора записки: «Огромнейшая армия есть выражение не силы, а бессилия государства. И для чего эта громадная армия, когда она, можно сказать, съедает благосостояние государства без пользы и славы для империи»21.
Можно себе представить, каково же было состояние внутренней стражи, куда направлялись негодные для строя люди. Ниже мы приведем некоторые сведения на сей счет из отчетов инспекторских поездок командиров ОКВС, и из них будет видна безрадостная картина жизни солдат и офицеров корпуса тех лет.
К этому надо добавить и то, какими методами практиковалось обучение солдат. Вот как это выглядит в описании одного мемуариста николаевской эпохи: «Для учения пускали в ход кулаки, ножи, барабанные палки и т. п. Било солдат, прежде всего, их ближайшее начальство: унтер-офицеры и фельдфебели, били также и офицеры... Большинство офицеров тоговремени тоже бывали биты дома и в школе, а потому били солдат из принципа и по убеждению, что иначе нельзя и, что того требуют порядок вещей и дисциплина»22. Конечно, не все были такого мнения и не все прибегали к таким способам воспитания. Но не случайно родился термин: палочная дисциплина. Многие генералы и офицеры были противниками телесного наказания, и своей службой и методами обучения и воспитания доказывали неприемлемость рукоприкладства и вред шпицрутенов. Но часто и они были бессильны искоренить подобную практику. Военный историк А.А. Керсновский пишет, что Николай Павлович был противником жестоких телесных наказаний: «В 1839 году он отменил фухтели (удары по спине обнаженной саблей или шпагой – С.Ш.) и ограничил применение шпицрутенов рядом негласных распоряжений, втрое уменьшив количество ударов. Строжайше запрещено производить экзекуции без врача. Этот последний имел право запретить экзекуцию слабосильного или прекратить ее в любой момент. Прежние драконовские положения продолжали, однако, оставаться для острастки»23. Но известна и такая резолюция императора на рапорте графа Палена, просившего смертной казни в отношении злостных нарушителей карантинных правил: «Виновных прогнать сквозь тысячу человек двенадцать раз, Слава Богу, смертной казни у нас не бывало и не мне ее вводить»24.
В 1833 г. вводится новая форма; существенным была замена в пехоте штиблет на высокие сапоги и неудобных и тяжелых киверов на каски, которые продержались 30 лет.
Были и другие новшества, но об одном следует сказать особо. Речь пойдет о навечном зачислении в списки части, институте, который впервые был введен в русской армии при поддержке и непосредственном участии Николая I во время Кавказской войны. 22 марта 1840 г. во время налета горцев на укрепление Михайловское солдат 77-го Тенгинского пехотного полка Архип Осипов схватил горящий факел, спустился в пороховой погреб и взорвал его, пожертвовав собой. От взрыва погибла и часть неприятельского отряда, ворвавшегося в крепость. По повелению императора приказом военного министра № 79 от 8 ноября 1840 г. рядовой Архип Осипов был навсегда зачислен в списки 1-й гренадерской роты Тенгинского полка и, одновременно, был установлен связанный с навечным зачислением ритуал: «на всех перекличках, при вопросе этого имени, первому за ним рядовому отвечать: «Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении»25. Приказ положил начало замечательной традиции в вооруженных силах России.
Николай I явился создателем пресловутого III отделения канцелярии е.и.в. и Отдельного корпуса жандармов – не очень многочисленной, но хорошо организованной, достаточно сильной политической полиции со своей вооруженной силой, занимающей свое обособленное место в структуре государственной власти.
При Николае I началась Крымская война. Поводом к ней, как известно, стал спор православной и католической церквей о «палестинских святынях». Несмотря на героизм русских воинов, беспримерный подвиг защитников Севастополя, война была проиграна. Это было поражение всей крепостной России, логичное выражение кризиса царившей в ней политической и экономической систем. Влияние России на Ближнем Востоке оказалось подорванным, ее интересы и позиции на Черном море ослаблены. Но государь до позорного Парижского трактата не дожил.
2. Устройство и применение Отдельного корпуса внутренней стражи на втором этапе его развития
Неистовый Капцевич
29 сентября 1828 г. высочайшим указом командиром Отдельного корпуса внутренней стражи был назначен генерал от инфантерии Петр Михайлович Капцевич, занимавший до того пост Тобольского и Томского генерал-губернатора. Формулярный список генерала ярок и впечатляющ: «...Поступил на службу из кадетского корпуса в артиллерийскую команду, бывшую в Гатчине, поручиком 1792 декабря 6. В оной же команде произведен капитан-лейтенантом 1793 июля 25. В оной же команде произведен майором 1796 августа 6. По нахождению в гвардейском батальоне произведен подполковником и назначен Санкт-Петербургским плац-майором 1796 ноября 9. При той же должности произведен полковником 1797 генваря 25. Произведен генерал-майором и шефом в артиллерийском имени своего батальоне 1797 декабря 21. Произведен в генерал-лейтенанты в 5 артиллерийском батальоне 1799 декабря 3. В 3-м артиллерийском полку 1803 июня 18. Назначен инспектором Кавказской инспекции по артиллерии 1804 ноября 15. Дежурным генералом при бывшем военном министре графе Аракчееве 1808 генваря 24. Назначен начальником 7 пехотной дивизии 1810 апреля 1. Назначен командиром Отдельного Сибирского корпуса 1819 мая 26. Назначен состоять по армии 1819 мая 26. Высочайшим указом повелено быть Тобольским и Томским генерал-губернатором 1822 марта 22. Произведен генералом от инфантерии 1823 декабря 12».
На остальные вопросы даны ответы: «не был», «не подвергался». Воспроизведем некоторые из них: «Не получал ли от начальства своего во время службы выговоров, штрафов или арестов, внесенных в формулярные или кондуитные списки, за нерадение, ленность и поведение, противное нравственности или порядку службы?»; «Не переменял ли часто родслужбы, не прослужив трех лет сряду в одном месте?»; «Не подвергался ли многим жалобам, которые начальством найдены основательными, хотя по существу оных виновный суду не подлежал?»; «Не был ли замечен слабым в отправлении обязанностей по званию начальника или не допустил ли между подчиненными каких-либо беспорядков или неисправностей?»; «Не был ли замечен в неприличном поведении?»26
Приведенный формулярный список не дает представления ни об участии в боях, ни о наградах, умалчивает он и еще кое о чем. Между тем, Капцевич – боевой генерал, проявивший незаурядные военные способности и личную храбрость в боях и походах, которых было в его военной биографии около сорока.
Капцевич происходил из дворянского рода, благодаря этому попал в кадетский корпус. Карьера началась в Гатчине, где в миниатюре по прусскому образцу было сформировано войско цесаревича Павла Петровича, чье расположение молодой поручик приобрел ревностным отношением к службе. После восшествия Павла на престол Капцевич в течение года был произведен в полковники и генерал-майоры.
Помогла ему и служба у всесильного Аракчеева. А уж ордена – это достойная награда его личных боевых заслуг.
В 1799 г., будучи командиром гвардейского артиллерийского батальона, он участвует в экспедиции русского корпуса в Голландии против французов, за отличия награжден орденом Св. Анны 1-й степ. В 1804 г. он попадает на Кавказскую линию, где воюет «в горах противу чеченцев» и участвует в штурме «укрепления, называемого Хан Киля», за что удостоен ордена Св. Владимира 3-й степ. Он участник Отечественной войны 1812 года и последующих кампаний, показал себя умелым и мужественным военачальником. 5 августа 1812 г. участвует в обороне Смоленска и «за оказанное в том деле отличие награжден орденом Св. Равнопрестольного князя Владимира 2 степени большого креста». 26 августа во время генерального сражения при селении Бородино он отличился, выполнив ответственное поручение командира 6-го пехотного корпуса генерала Д.С. Дохтурова, за что получил орден Св. Георгия 3-го кл. При отходе от Москвы во время тарутинского маневра М.И. Кутузова, командуя по поручению генерала М.А. Милорадовича всей арьергардной кавалерией, сдерживал неприятеля 6 октября близ Тарутина и 12 октября под Малоярославцем, за что был отмечен золотой шпагой, алмазами украшенной, с надписью: «За храбрость». В 1813 г. в Пруссии командует отдельным отрядом, блокирует крепость Кюстрин, затем, командуя 10-м пехотным корпусом, наносит поражение противнику в районе г. Гольдберга. За отличия в сражениях на территории Силезии награжден орденом Св. Александра Невского и прусским орденом Красного Орла I степ. Проявил стойкость и хладнокровие во время боевых действий в Саксонии, участвовал в сражении под Лейпцигом, вошедшем в историю под названием «Битва народов». Здесь он был контужен, но остался в строю и одним из первых ворвался в Лейпциг, за что удостоен ордена Св. Георгия 2-го кл., а также шведского ордена Военного Меча 2-й степ. В 1814 г., пройдя Силезию, Пруссию, Саксонию, Баварию, после переправы через р. Рейн, он воюет на территории Франции, командуя корпусом, блокирует крепость Мец, штурмует Суассон и Париж27. Правда, его корпус, попав в подчинение Блюхеру, оказался в критическом положении, но не по вине комкора.
Капцевич владел в Нижегородской губернии 200 крестьянами, пожалованными еще Павлом I, а после кампании 1814 г. получил аренду в 3000 рублей серебром в Виленской губернии.
Боевая биография Капцевича, можно сказать, безупречна. Портрет дважды георгиевского кавалера украсил знаменитую Военную галерею героев Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813 – 1814 гг. в Зимнем дворце в С.-Петербурге. Что касается его деятельности на посту командира Отдельного Сибирского корпуса и на гражданском поприще в качестве генерал-губернатора в Сибири, то здесь встречаются оценки самые противоречивые. В «Русском биографическом словаре» сказано, что он «оставил видный след своими заботами об улучшении быта ссыльных, приведении в порядок службы и организации сибирского казачьего войска, учреждением в Омске военного госпиталя и пр.». Там же говорится, что императоры Александр Павлович и Николай Павлович отличали Капцевича «особенным доверием»28. Но есть и другие отзывы.
Один из них принадлежит известному литератору и издателю Н.И. Гречу: «...Командиром корпуса (речь идет о периоде, когда Капцевич командовал Отдельным Сибирским корпусом. – С.Ш.) был большой урод, гатчинский герой, генерал от артиллерии Петр Михайлович Капцевич, лицемер и ханжа, жестоко разбитый французами (в 1814 году) при Монмирайле...» И далее описывает факт грубости и шантажа по отношению к подчиненным ему полковнику и генерал-майору29.
Другой отзыв принадлежит А.И. Герцену: «...После Пестеля явился в Тобольск Капцевич, из школы Аракчеева. Худой, желчевой, тиран по натуре, тиран потому, что всю жизнь служил в военной службе, беспокойный исполнитель, он приводил все во фрунт и строй, объявляя максимум на цены, а обыкновенные дела оставлял в руках разбойников. В 1824-м государь хотел посетить Тобольск. По Пермской губернии идет превосходная широкая дорога, давно наезженная, и которой, вероятно, способствовала почва. Капцевич сделал такую же до Тобольска в несколько месяцев. Весной, в распутицу и стужу, он заставил работников делать дорогу; их сгоняли по раскладке из ближних и дальних поселений; открылись болезни, половина рабочих померла, но «усердие все превозмогает» – дорога была сделана»30.
Об издержках деятельности Капцевича в Сибири дошли слухи до столицы. Для расследования была назначена сенатская ревизия, которая «не набросила тени» на Капцевича. О своей деятельности в Сибири Капцевич сообщил в одном из писем (май 1825 г.) Аракчееву:
Читать бесплатно другие книги:
