Сердце ворона Торин Владимир

Среди орков начиналась паника, крики и рев смешались в жуткий тоскливый хор: кто-то молил Х’анана спасти, другие звали Верховного Вождя. Некоторые уже бежали, безжалостно давя падающих под ноги. У кого-то из орков под тяжелым металлическим башмаком хрустнула чья-то голова, во все стороны брызнула кровь. Он даже не оглянулся, так ничего и не заметив. Таких упавших были десятки, их тела скрылись под напором пятящихся соратников, откуда-то с земли подчас раздавались приглушенные вопли, хрипы, проклятия. За отступающей ордой на ковыле оставался жуткий багровый след, будто здесь истек кровью огромный дракон. Взрытая сотнями бегущих ног степь была усеяна изломанными трупами и вмятыми в землю черепами.

Шаман пытался остановить воинов, но без особого успеха.

– Куда вы, трусы, недостойные Х’анана? – схватил он за грудки какого-то орка. – Это же призрак! Его нет!

– Нет? – Воин вырвался из цепких рук колдуна. – А иди-ка, проверь. Гррр. А мы посмотрим. Издали…

В спину шаману вдруг вонзился меч – солдаты короля, воспользовавшись ситуацией, атаковали. Одетый в разноцветные шкуры старик захрипел и упал мертвым в густую траву. А орки уже бежали беспорядочной толпой. Мечники догоняли отстающих и безжалостно добивали. Клинки впивались в спины степняков, отсекали головы и руки, танцуя в багровом вихре. Защитники заставы, ступая по трупам, неслись следом за орками, труба радостно заливалась, напоминая бездонную глотку какого-то чудовища, которое никак не уймется, пока ее достаточно не зальет кровью и не засыплет мясом с костями. Ахтиан стоял на сторожевой башне и с улыбкой любовался своей работой, легонько перебирая в воздухе пальцами в такт трубам – хорошее настроение вернулось.

…У разрушителей Гиура дело обстояло совсем плохо: некоторые обезумевшие от страха перед нечистью и магией животные выносили своих всадников из общего строя, других туры сбрасывали со своих крутых спин под копыта, вминая в землю даже крепкие кованые доспехи вместе с ребрами и шлемы вместе с головами. Остальные еще как-то пытались сдержать натиск, но их движения были странно скованны, как будто перед ними стояли не защитники заставы, а древние Ужасы из легенд об исходе. А позади, не давая наездникам ни малейшей возможности выйти из боя, все так же зловеще полыхала стена магического пламени, беспощадно проглатывая малодушных и тех, кого уносили в огонь обезумевшие быки. Горящие шкуры туров нестерпимо воняли и чадили, забивая носы и помрачая сознание. Вид того, как слезает с костей живых быков кожа, оплавляясь под багровыми языками пламени, вызывал жуткие приступы тошноты. Трава была сплошь усеяна окровавленными, изуродованными и изломанными трупами людей и орков. Неистово ревели испуганные и умирающие туры, предсмертные крики всадников сливались с яростными командами вожаков, тщетно пытающихся хоть как-то переменить русло этого сражения. Без своего вождя, здоровяка Гиура, которого обожженным вынесли из боя в самом начале сражения, они уже не выглядели настолько уверенно, продолжая беспомощно скалиться и реветь, призывая на помощь.

Свита Грышгана состояла из пяти десятков самых проверенных его друзей, с которыми он прошел не одну битву в Со-Лейле. Их оружие и доспехи были выкованы руками пустынных мастеров,[11] а туры – лучшие в степях – были огромными и сильными. И сейчас они гнали своих животных, как только могли, в обход строя людишек. Верховный Вождь еще раз ткнул длинными загнутыми шпорами в уже и без того окровавленные бока тура и в яростном порыве вскинул высоко над головой руническую секиру. Из горла неистово рвался древний клич его народа, пришедший с орками из-за моря.

– Хаааррррааш!!! – ревел Грышган, теряя остатки благоразумия от воспоминаний о том, как именно ему позволили произносить этот рык.

Полсотни глоток вторили ему.

Сплоченным стальным кулаком они ударили в отряд белокожих, обойдя его с запада. Туры мощными грудными мышцами и окованными сталью рогами раскидали передние ряды мечников Ронстрада, Верховный Вождь уже опускал на шею одного из них свою секиру, когда внезапно остановил удар и со всей силы натянул поводья своего зверя. Куда делись люди?

На него пустыми глазницами смотрели орки с пепельно-серой кожей и гноящимися нарывами. Из лопнувших болячек вылезали белесые черви и щелкали зубастыми пастями. Оружие в руках мертвецов мерцало зеленовато-гнилостным свечением. Из пастей вместе с ревом вырывался ядовитый смрад. Грышган оцепенело глядел, как орк, лишившийся половины головы, занес над ним ятаган. Черви, высунувшиеся из обиталища в черепе, угрожающе шевелились… Разносящие тлетворную вонь фигуры, хромая и волоча полуистлевшие ноги, вонзали мечи в верных животных разрушителей, пытались стащить самих всадников со спин туров…

Тут рядом с плечом Грышгана раздался громкий клич «Хаааррррааш!», и на голову ужасающему мертвецу упала тяжелая, окованная сталью дубина Угрришата, разбрызгав зловонные ошметки на доспех Верховного Вождя. Здоровенная лапища сжала его плечо, причем так крепко, что это почувствовалось даже через доспех.

– Не зевай, брат! Это всего лишь людишки! Круши их, как встарь! – Угр подкрепил свои слова мощным ударом по очередному «орку».

Тот, впрочем, от удара почти ушел, и дубина скользнула по его плечу, не причинив видимого вреда, несмотря на длинные, хищно загнутые шипы. Тут Грышган обратил внимание, что на его доспехе висят не белесые брызги от червей, а вполне привычная серая масса родом из человеческой головы.

И Грышгана проняло – он двумя ударами достал удачливого противника Угрришата и, ткнув тура шпорами в бока, бросился в бой. За ним пришла в себя и его свита, с хриплыми криками и громовыми ругательствами ринувшаяся за своим Вождем. Оружие орков крушило все, что только можно, направо и налево, копыта и рога грозных туров разбрасывали врагов…

…А стоящий позади рядов мечников молодой маг– иллюзионист изнемогал от усталости – все сложнее было удерживать иллюзию. Слишком много противников, да еще и эти двое справа. Совсем ничего не боятся! Волшебник вытер пот. Его учитель мог бы им гордиться – такой мерзости, что он сейчас сотворил, даже орки никогда не видели. Но этого оказалось мало. Вот так, наверное, и наступает конец. А неба над головой совсем не разглядеть из-за пурпурного подола туч. Солнце не может даже пробиться сквозь эту давящую унылую пелену. Как жаль погибать, так и не увидев солнца. Иллюзионист не успел как следует об этом подумать…

…Неожиданно Грышган заметил, как очередной, ничем не выделяющийся из массы мороков серокожий мертвец сделал что-то руками. Решив не вдаваться в подробности, Верховный Вождь сорвал с пояса небольшой метательный топор и, с силой размахнувшись, швырнул его в голову выделившегося. Великий Дух сегодня радовался удаче своего потомка. Коротко просвистев, топор вонзился прямо в голову жертве. Тут же за какое-то мгновение поле боя преобразилось. Куда только подевались гниющие орки? Всего лишь жалкие людишки из последних сил поднимали трясущимися от слабости руками мечи. Сыны Х’анана воодушевились и принялись крушить врага с новой силой.

В это время на холме шаманов что-то блеснуло, с закатного склона повалил красный дым и, стелясь, словно змея по земле, пополз к зажавшему орков огню. Столкнувшись с недовольно зашипевшим пламенем, дым начал медленно, но верно его заволакивать. И там, где огненная стена скрывалась из виду, сразу спадал жар, и спустя несколько мгновений из-под красноватой дымки показывалась обугленная, спекшаяся земля. Пешие порядки степняков, стоящие на левом фланге, не стали долго раздумывать и набросились на мечников так, как это умеют делать только орки. Надо было отдать людям должное – они смогли встретить удар достойно, и многие славные воины пали от их мечей, но защитники рубежа, воины и маги, были обречены. Они падали под ятаганами и копьями орков, молча умирали, затаптываемые копытами туров, оседали, пробитые толстыми стрелами зеленокожих лучников.

Яростно раскидывая людей в разные стороны, в самый центр сломанного уже построения королевских мечников ворвались грозные туры разрушителей Верховного Вождя. Сметая все и вся, их копыта без остановки прошлись по телам трех стариков в зеленых хламидах, втоптав окровавленные останки чародеев в столь любимые ими при жизни заросли ковыля – маги природы, помогавшие сражаться воинам с самого начала битвы, так и не успели отступить.

Последним из солдат Лилии погиб сотник Олгерд – неистовый капитан продолжал драться в полном окружении, когда уже все его товарищи отправились к Карнусу. В конце концов врагам удалось свалить его, проткнув сразу тремя копьями, а громадный тролль навалился на него сверху всей своей массой. И даже в этой ситуации потомок берсеркеров сумел совершить последний подвиг во славу Хранна – меч сотника взвился в обреченном выпаде и проткнул горло практически неуязвимому монстру – тролль взревел и больше не поднялся. Как и капитан Олгерд.

– Штиль, передай всем, пусть уходят, – приказал Наир.

Маг в последний раз прошептал что-то в свой хрустальный шар, после чего аккуратно уложил колдовской артефакт в кожаную сумку и повесил ее на плечо. Капитан поднялся из-за стола, проверил, свободно ли выходит из ножен меч, и направился к выходу.

– Куда вы, Вильгельм? – чуть повысив голос, но все равно почти шепотом спросил волшебник.

– Воздам последние почести павшим.

Штиль понял, что капитан решил умереть в бою, – что ж, это право оставалось за ним. Магам же просто так жертвовать своими жизнями было не с руки. Не теряя времени даром, чародей достал из сумки вычурный амулет в виде переплетенных крыльев сбившихся в стаю птиц и принялся что-то над ним нашептывать.

Внизу громыхнуло. На стены винтовой лестницы упали багровые отсветы. В дверь ворвался Моран Искряк, придворный маг графа Реггерского и старый друг Штиля. Вид у него был еще тот: без потерянной где-то шляпы, измазанный сажей, полы мантии обуглены, в левой руке зажат посох, мерцающий, как раскаленный металл, а в правой – меч, увитый языками пламени. Рыжая борода волшебника воинственно топорщилась, а в глазах плясали Бансроты, по десятку на око.

– Надо уходить! Все, кто смогли, прорвались. Я внизу «стену» поставил, но если подойдет тролль, то он ее просто перешагнет, слегка обжегшись. Я не смогу издалека держать огонь на полную. Славная драка была. Пойдем, Штиль!

– Сейчас, – как всегда тихо произнес чародей.

Было похоже, что говорить громко он вообще не умел. Но колдовскому мастерству это ничуть не мешало. Лежащий в ладонях волшебника амулет отозвался чуть заметным дуновением ветра. Друг появился как нельзя вовремя, не дело Морану месить грязь вместе с остальными.

Блеснули две яркие вспышки, и оба мага скрылись в неизвестном направлении.

Стена огня перед башней рухнула, и озверевший от нестерпимого жара Арр’Заг первым рванулся в дверной проем. В одной руке орк сжимал тяжелый боевой молот, в другой – окованный железом щит. Доспех из шкуры тролля надежно защищал могучее тело, стальной шлем с наличником и грозно торчащими в стороны бычьими рогами превращал и без того немаленький рост вождя в поистине великанский. Арр’заг яростно взревел – навстречу ему по лестнице спускался человек в начищенной до блеска кольчуге. В одной руке белокожий ублюдок держал меч, в другой – склянку с чем-то шипящим, видимо, рассчитывал на магический эффект зелья. Воин людей совсем не выглядел опасным – ни в росте, ни в силе ему было не потягаться с великим охотником на троллей. Не успеешь ты выпить свое варево, жалкий трус! Арр’заг с ходу широко взмахнул молотом, выбивая из руки человека меч – жалкая железка с громким лязгом покатилась вниз по ступеням. Орк, не раздумывая, занес оружие для решающего удара…

Но человек, вместо того чтобы попробовать увернуться или сбежать, вдруг швырнул на каменные ступени склянку. Огненное зелье, приготовленное магами заставы перед сражением, так и не решились пустить в ход – слишком опасным оно было для того, кто вздумает его бросить в толпу врагов. Но сотнику сейчас было плевать на опасность – он шел в бой не за тем, чтобы выжить. Страшной силы взрыв сотряс основание башни – словно рванул пламенем шар, сотворенный магом-огневиком. И человек, и орк исчезли в полыхнувшей вспышке. Когда дым рассеялся, на лестничном пролете остались лишь ошметки доспехов да обгоревшие кости…

Когда с мечниками было покончено, Грышган вновь окинул поле боя тяжелым взглядом. Все шло замечательно. Тролли уже пробили ворота в четырнадцати бастионах, а Охотницы были на пути к двум оставшимся. Сейчас на этажах башен шла грубая рубка, руководить которой не было никакой возможности, и Верховный Вождь направил тура к шаманам уже второй раз за этот день. Добравшись до холма, он слез со своего белошерстного животного и бросился к вершине. Там уже никто не танцевал, клубы дыма развеялись, колдовской туман растворился, а костры погасли – почти все старики просто сидели на утоптанной траве, тяжело дыша. Над некоторыми из них склонились собратья по ремеслу, что-то вливая тем в рот. А трое лежали у самой вершины холма, в тени высокого каменного тотема, накрытые вышитыми покрывалами. Грышган похолодел от мысли, что среди этих троих есть Аррн’урр. Но тут его кто-то хлопнул по плечу. Обернувшись, вождь обнаружил за спиной неугомонного старика. Аррн’урр выглядел выжатым досуха, был сам на себя непохож. Обычно мудрый и колкий в речах шаман сильно осунулся, его морщины врезались в лицо настолько глубоко, что, казалось, в некоторых местах уже проглядывают кости.

– Славная была битва, Вождь. Славная. Она войдет в Летопись. Но слишком многие сегодня получили свою славу посмертно. – Шаман поднял взгляд вверх.

В его по-прежнему ярких и живых глазах отразилась синева лоскута неба, проглянувшего из-за туч. Заклятие духов постепенно начинало распадаться, закатный горизонт уже весь тонул в лазури. Скоро над всей равниной засияет яркое летнее солнце.

– Ты прав, Великий. Надо воздать им последние почести.

…Кое-где люди еще продолжали отбиваться, и с одной из стен в толпу орков полетел очередной огненный шар. Еще одним врагом стало меньше, а маг снова сложил руки и принялся готовить следующий удар. Сначала между ладоней чародея зажглась маленькая красная искра; повинуясь стремительным движениям рук, она стала расти. Уже через несколько секунд в ладонях волшебника лежал сгусток огня, готовый ринуться вперед, в строй врага. Маг посмотрел со стены вниз и некоторое время выбирал цель. Затем резким движением развел ладони в стороны, и огненный шар, разрывая воздух, стремительно понесся вниз. Один из многих снарядов, несущих смерть в этом бою. Тех, что уже отгорели, и тех, которым только предстоит. Маг уже готовил следующий.

Битва подходила к концу – бой шел уже на стенах и во дворе крепостицы. Аскар Этери с самого начала сражения не передохнул и полминуты: всегда для его умения находилась цель. Казалось, что битва будет идти вечно, но десять минут назад едва стоявший на ногах солдат с западного края поля принес весть, что там все закончилось. Притом закончилось как нельзя хуже: орки захватили все сторожевые башни, выжившие воины бегут. Остались лишь их крепость и соседняя. Сейчас командиры, наверное, думают – сразу отступить или еще подергаться.

В это время на площадке появился гонец. Он очень торопился и запыхался настолько, что долго не мог ничего сказать. Отдышавшись, он выдавил из себя:

– Приказ сотника Наира. Всеобщее отступление. Уходим в горы к Стальным пещерам. Отход прикрывают пятый полк лучников и огненные маги.

– Почему к Стальным пещерам? Почему не на Дайканский тракт? – спросил гонца Иллюзионист Ахтиан, с которым Аскар работал в паре.

– Командиры боятся, что на равнине всадники на турах догонят нас. Войско просто не успеет отступить.

Посыльный бросился назад, к лестнице. За ним потянулись воины.

Ахтиан Восточный подошел к Этери, хлопнул соратника по плечу и пожал ему руку:

– Удачи, брат. Увидимся у Стальных пещер.

И не спеша направился к лестнице.

«Как на смерть благословил, – подумал Аскар. – А ведь казался таким внимательным и добродушным…»

И только тут парень заметил, что сжимает в руке кроваво-красный амулет в золотой оправе. Старик оставил ему свой талисман возвращения! Огневик хотел догнать Ахтиана, но того уже и след простыл.

А «Огненного», казалось, особо и не заботило, что его только что оставили на верную смерть: мальчишка со злостью швырнул сунутый ему в руку амулет с башни. Он решил не оставлять себе выбора: приказ есть приказ, и его следует выполнить. Нужно дать время уйти основным силам, и только тогда, если останешься в живых, уходить вслед за ними. Конечно, многомудрый и опытный Ахтиан назвал бы его глупцом и, возможно, даже отвесил бы звонкую пощечину, но его ведь рядом не было, верно?

Посреди степи шестнадцать башен возвышались над сплошным морем орочьего воинства. То и дело с какой-нибудь из них срывался сгусток всепожирающего пламени и мчался вперед, унося жизни попавшихся ему на пути орков. И лишь изредка верхушка одной из башен озарялась яркой вспышкой белого пламени: обреченный маг сжигал себя, прихватив с собой всех, кто успел прорваться на самый верх.

Снизу, со стороны винтовой лестницы, послышались крики орков. Шаги приближались.

Вдруг что-то ослепительно блеснуло, и рядом с Аскаром появился еще один маг, тоже молодой и тоже выбравший для себя стихию всепоглощающего пламени.

– Ты что, собрался здесь остаться, приятель? – спросил он.

– Приказ командиров… – начал было Аскар.

– Какой приказ? – воскликнул маг по имени Линар. – Вон, погляди: последние воины отступают в ущелье. Нас просто бросили!

– Что ты предлагаешь? Мы можем убить еще парочку орков…

Товарищ не успел ответить – дверь, ведущая на площадку башни, слетела с петель. В проходе показались зеленокожие. Один замахнулся на Линара кривым ятаганом… Аскар отреагировал мгновенно – оттолкнул товарища в сторону, ударив орка кулаком в нос. Кулак объяло алым магическим пламенем, и орочью морду прожгло насквозь. Этери начал брезгливо вытирать окровавленную руку о подол своей красной мантии, так, будто у него других дел не было.

Линар просто схватил Аскара за плечо, усмехнулся, и яркая вспышка поглотила обоих. Взобравшимся на площадку оркам осталось только яростно выть в темнеющее небо.

Огненные маги появились в хвосте отступающей колонны. Отряды двигались по едва заметной дороге, поднимающейся на холмы. Вдали темнели горы, но до них еще требовалось добраться.

– Как ты смог перенести нас? – схватил за руку товарища Аскар. – Ты не мог еще познать искусства перемещения – это изучают только на седьмом курсе!

– Только тихо, – прошептал Линар, подмигнув другу. – Гляди.

В руке волшебника появился маленький амулет – кроваво-красный рубин, вправленный в золотой круг.

– Это же вещь Ахтиана! – воскликнул пораженный Аскар. – Я ж его…

– Да тише ты, – остановил его Линар. – Старик так торопился сбежать, что обронил его. Я стоял внизу, когда сверху сорвалась золотая цепочка, блеснула огнем и упала к основанию башни. Пришлось вырвать амулет из когтей орочьих ублюдков, сжечь парочку и…

Аскар уже не слушал. Неужели это судьба так его бережет? Или это все божий промысел? Волшебник вздохнул и, не говоря больше ни слова, направился вслед уходящим полкам. Товарищ усмехнулся и пошел за ним, оглянувшись напоследок. Вдалеке, на месте башен, разгоралась цепь пожаров.

Когда начали сгущаться сумерки, все шестнадцать крепостиц уже опустели. Юго-восточный рубеж Ронстрада пал.

* * *

Откуда-то сзади в очередной раз раздался дикий вопль, уходящий вниз, затем глухой удар, и все стихло. Бансротовы горы обескровливали отступающую армию постепенно и почти незаметно. Нападение орков на заставы унесло множество жизней – почти тысяча королевских солдат и полтора десятка магов остались лежать мертвыми на поле и в руинах башен. Оставшимся в живых (немногим более трех сотен человек) достались пронизывающий холод и крутые обрывы под заснеженными склонами хребта Дрикха. Уставшие и продрогшие до костей воины уныло брели по обледенелым камням. Время от времени кто-то оступался на промерзшем насквозь валуне и, тщетно пытаясь удержаться, скатывался вниз, срывался с неверной тропы и падал, оглашая седые горы предсмертным криком, превращаясь на глазах у друзей в точку, пока не исчезал совсем.

Ахтиан Восточный шел в середине колонны воинов. Иллюзионистов среди отступавших оказалось, кроме него, еще пятеро – эх, жаль мальчишек, сложивших свои головы на заставе. Желтые одеяния оставшихся в живых собратьев по науке мелькали среди серых солдатских доспехов. Ахтиан развлекал себя тем, что создавал рядом с собой миражи идущих зверей: оленят, жеребят, собак. Идущие позади уставшие и павшие духом солдаты смотрели на творение рук мастера иллюзии и невольно улыбались – такими милыми и беззаботными получались у мага зверушки. Ахтиан буквально спиной чувствовал, как у идущих следом за ним воинов на суровых, обветренных лицах разглаживались морщины и появлялись улыбки, и это помогало ему самому переносить тяготы отступления.

Когда раздался новый крик, идущий на мягких белых лапах рядом с Ахтианом котенок задрожал и растворился в воздухе, как будто его и не было. Угасли улыбки на лицах воинов: еще один брат по оружию нашел себе бесславную гибель в этих проклятых горах.

С магом поравнялся один из солдат. Бывалый воин был ранен в бою, правая рука его лежала на перевязи, через все лицо проходил свежий алый шрам. Воин брел, глядя под ноги.

– Расскажи, волшебник, – солдат поднял голову и посмотрел на Ахтиана, – я слышал, что сюда, к Стальным пещерам, когда-то отступали Предгорные гномы. И за ними тоже гналось орочье воинство. Ты учил в Школе Магического Искусства историю мира, ведь так? Что с ними стало?

Чародей поежился и плотнее закутался в желтую мантию, как будто она могла спасти от пронизывающего ветра. Эх, жаль оставленный на заставе плащ, подбитый мехом белого василиска, – тяжело было добыть его, но – увы.

– Они дошли до Стальных пещер и приняли там неравный бой. Орков было в несколько раз больше, а Предгорные не были готовы к нападению. Они приготовились расстаться с жизнями, но решили унести с собой побольше зеленых рож.

– И что, орки их всех перебили?

– Нет, не перебили. – Ахтиан криво усмехнулся. – Когда последняя надежда растаяла, ворота Ахана за их спинами открылись, и вышедшие оттуда Дор-Тегли перерезали орков. Но нам такого чуда ввек не дождаться. Если они и выйдут из-за своих ворот, то лишь для того, чтобы выкинуть наши трупы в пропасть.

Солдат хмыкнул, опустил голову и отошел от Ахтиана.

Усталое войско продолжало идти вперед, и лишь скрип кованых сапог по тонкому льду на камнях не давал тишине сомкнуться над головами людей. Сверху неслышно падали мелкие снежинки, в высоком небе водили хороводы свирепые горные ветра, а люди продолжали идти к своему, возможно, последнему полю боя.

Вскоре рядом с Ахтианом снова вышагивал, принюхиваясь мокрым носом к морозному воздуху, маленький белый, в черных пятнышках щенок.

Вечер уже давно сменила ночь, когда маг услышал за спиной взволнованные крики. Мимо него двое солдат быстро пронесли под руки третьего. Тот был ранен: кольчуга в крови, из плеча торчал обломок орочьей стрелы.

Солдат, который спрашивал про гномов, снова приблизился к Ахтиану:

– Это дозорный. Несколько часов назад он остался на тропе, чтобы увидеть идущих за нами орков. Скоро, наверное, будут новости. И как только он умудрился догнать нас с такой-то раной…

И в самом деле, скоро по длинной колонне идущего войска поползли слухи. Говорили, что в погоню за остатками защитников границы орки отправили только небольшую часть своей орды, числом около полутысячи ятаганов, а остальные отряды, видимо, двинулись в глубь королевства, к Восточному Дайкану. Это давало людям надежду на спасение, хотя надежда эта была настолько ничтожной, что о ней никто даже не говорил. Действительно, что могли сделать три сотни израненных, уставших людей против отборного передового отряда орков? Только подороже продать свои жизни, унеся с собой в заснеженные пропасти как можно больше врагов. И люди были готовы это сделать, но пока что они отступали… отступали… отступали…

* * *

Вождь Угрришат, побратим Верховного Вождя Грышгана, поднялся на очередной холм и яростно зарычал на своих воинов. Медленно! Отряд двигался слишком медленно, чтобы догнать отступавшего по заснеженным обледенелым горам врага. С каждым холмом расстояние между преследователями и их жертвами не уменьшалось, напротив – за последний переход даже увеличилось. Жалкие белокожие людишки по какой-то непонятной причине шли быстрее, чем его сильные и выносливые бойцы.

– Гррр-ха! Что вы плететесь, как стадо беременных туров?!

Яростная затрещина досталась одному из воинов. Здоровенный орк пошатнулся, но устоял, смерив своего командира злобным взглядом.

– Гррх! Мы не можем идти быстрее, вождь. Тролли устали и отстают. – Урхан, старый погонщик, показал на своих подопечных.

Четверо огромных монстров выглядели крайне изможденными, их массивные груди тяжело вздымались, из чудовищных глоток вырывался тяжелый хрип. Тролли были на ногах весь день, в сражении у застав они выложились по полной, швыряя в защитников тяжелые камни. Потом сразу же началась погоня. Угр все время гнал своих воинов вперед, не позволяя им сделать привал. И если уставших орков еще держал на ногах авторитет вождя, то на глупых троллей он не распространялся.

– Вождь, нужен привал. Уже темнеет, а во тьме тяжело идти.

Угрришат злобно сверкнул глазами на говорившего, но тут же заставил себя успокоиться. С Хромым Улугом, первым шаманом племени, спорить было опасно. Даже для вождя.

– Но они же уйдут, мудрейший! Проклятые людишки, словно морок, ускользают от меня!

– Их гонит страх. Не беспокойся, вождь, им некуда скрыться от твоего гнева. Эта дорога никуда не ведет.

– Что это за путь? – смерил недобрым взглядом заснеженное ущелье вождь орков.

– Стальные пещеры. Южные Врата Ахана.

– Подгорные черви? Дор-Тегли? Это что, их тропа?

– Да. Люди там не пройдут. Путь ведет в глухую долину с заброшенными древними вратами в королевство Дор-Тегли, которые людей ненавидят если не больше нас, то, по крайней мере, так же.

– Рад это слышать, Улуг. Значит, до восхода солнца их головы будут болтаться на наших поясах. – Вождь вскинул вверх топор, приказывая войску остановиться. – Ваштаргх, командуй привал! Мои воины должны набраться сил перед боем. Раздайте все мясо, какое у нас есть, утром мы будем пировать уже во вражеском лагере.

* * *

Через несколько часов пути впереди показалось небольшое плато, закрытое с трех сторон от ветра скалами. Кто-то впереди зычным голосом скомандовал получасовой привал. До Стальных пещер осталось совсем немного…

Уставшие воины садились прямо на голые камни, прислонялись спинами к холодным скалам, кто-то перебинтовывал раны, кто-то просто бродил по импровизированному лагерю. Все чувствовали смертельную опасность, идущую по пятам.

Ахтиан бродил по лагерю просто так, без какой-либо цели. За ним семенил маленький пушистый белый кролик, он смешно дергал ушами, вызывая улыбки усталых солдат. Подойдя к скале, маг увидел под ней небольшой, припорошенный снегом камень. Легонько толкнув его ногой, волшебник, к своему удивлению, обнаружил, что это вовсе не камень. На дороге лежал промерзший насквозь орочий череп, оставшийся здесь, видимо, еще со времен битвы с гномами. Маг ухмыльнулся и подозвал ближайшего солдата. Спустя пять минут находка собрала вокруг себя внушительную толпу.

Когда войско снялось со стоянки и отправилось дальше, посреди дороги осталось воткнутое в трещину в скале копье. На его древко был надет найденный череп. Его обмотали рваной кольчугой наподобие платка, а внутрь поместили факел. Уходя, солдаты улыбались в бороды, представляя, как проходящее здесь через пару часов орочье войско увидит это. Факела должно хватить, чтобы к приходу зеленорожих череп еще отбрасывал на камень тропы два пятна света.

На горы опускалась темная холодная ночь.

Войско двинулось дальше уже в кромешной тьме. Идти ночью по незнакомой горной тропе было равносильно самоубийству, но иного выхода не оставалось. По узкому уступу ползла длинная цепочка факелов. В некоторых местах мастера иллюзий зажгли над войском небольшие шарики, излучавшие ровный желтоватый свет. То тут, то там подчас раздавались предсмертные крики сорвавшихся в пропасть; в морозной тишине высокогорной ночи они звучали не просто пугающе, а вселяли настоящий ужас и уверенность в близости собственной смерти.

Над головой Ахтиана плыл маленький, с кулак, светящийся шарик. Мороз пробирал насквозь, ноги с трудом слушались, а ночь все никак не хотела уходить. В голову магу лезли самые неожиданные мысли. Вспоминались далекие годы обучения в Школе Магического Искусства в Элагоне, выпуск, когда молодые маги получали посохи. Это было сто двадцать четыре года назад. Потом был год суровой боевой подготовки, адептов учили не только колдовать, но и уметь защитить себя безо всякой магии. Потом годы странствий, а совсем недавно сапоги привели его в Элагон. Осада – страшный позор, когда выяснилось, что против нежити морок бесполезен. Бегство из города… Ахтиан тогда ехал в одной телеге с умирающим «Водным». Тот до последнего вздоха бредил какой-то Великой Волной, которая должна вырасти из океана и смести всех Проклятых. Когда «Водник» умер, его не стали хоронить, просто сбросили тело в Илдер, чтобы не досталось некромантам. Жуткое было зрелище. Затем ему, неугомонному старику-иллюзионисту, зачем-то понадобилось на восток. Вот так он и оказался там, где сейчас находится: не в теплой казарме пограничного сторожевого поста, а среди ледяных гор, готовых вырвать когтями ночи душу из любого, кто хоть чуть-чуть оступится по дороге к Стальным пещерам.

А упомянутая ночь тем временем отступала на запад, за покрытые вечным снегом склоны. Ледяной ветер срывал с уступов опавший снег, а все выше в горы по узкой обледенелой тропе, с одной стороны которой была отвесная стена, а с другой – пропасть, шли навстречу рассвету люди, не ожидавшие от нового утра ничего хорошего.

Глава 5

Три Совета 

  • Пусть мудрых гномов сборище
  • Решит, как дальше жить,
  • А коли не было бы их,
  • Кого ж тогда спросить?
Поговорка Предгорных гномов 
14 июня 652 года.
Лес Хоэр. На границе с Конкром

Прошло пять дней. За спиной путников остались и заснеженный Истар, и озера Холодной Полуночи, и порог эльфийского леса – Западный Хоэр. В этой части Чернолесье состояло из пологих холмов, сплошь покрытых нежно-розовым ковром тимьяна, окруженных, будто хмурой стражей, разлапистыми вязами с черной корой. Мелкие листья расходились волнами на ветру, а цветы издавали ласкающий ноздри аромат. Картнэм знал, что не стоит принюхиваться к этому делано уютному покрову, поскольку стоит утратить внимание, лишь на миг расслабиться, как можно здесь же, посреди хмурых деревьев, забыться глубоким сном. Опытный охотник за «ключами» никогда бы не позволил себе заснуть на тимьяновом холме, а в особенности посреди Чернолесья, где стоит лишь прилечь на траву, закрыть глаза, склонить голову в полудреме, как тут же появятся злобные голодные гоблины, которые не преминут схватить сонных путников и содрать с них живых кожу. Недаром эти холмы назывались в простонародье «гоблинскими пастбищами». Все знают, что нельзя позволять коню щипать тимьян, да умное животное никогда так и не поступит – оно лучше людей чувствует, где притаилась опасность.

Два всадника углубились в чащу. Старые тропы, по которым Безымянный некогда путешествовал, заросли, на их месте возвышались древние деревья, которые стояли здесь никак не менее двух сотен лет, зловеще скрипя ветвями. Странствующий волшебник мог бы поклясться всеми Вечными сразу, что три года тому назад тут и в помине не было этого грозного ясеня-великана, расстелившего ветви по огромному камню, напоминавшему голову тролля. Столь приметный камень маг точно запомнил. Чернолесье, что с него возьмешь – деревья здесь живут по каким-то собственным законам.

Картнэм уже думал, что им позволят перебраться через перевал и доехать до самого Кайнт-Конкра, когда из густых ветвей внезапно раздалось:

– Стой!

Безымянный поспешил остановить Миргора, Ррайер последовал его примеру. Небольшую, поросшую чертополохом поляну окружали старые деревья: исполосованный морщинами дуб стоял рядом с древней ольхой. Под копытами коней, прямо на глазах у изумленных путников начали шевелиться колючие листья, раскрывались бутоны, расцветали ярким пурпуром цветы, состоявшие будто бы из множества подрагивавших волосков. Картнэм догадывался, чего ждать. Люди, живущие у самых границ Чернолесья, поговаривали, что чертополох цветет лишь в местах недобрых, и нужно держаться от него подальше.

– Слезть с коней! – приказал все тот же птичий голос.

Старик вздохнул и спешился; Ррайер также исполнил приказ.

На поляну вышла высокая фигура в стелящихся по земле длинных серебристых одеяниях. Волосы, отливающие бледным лунным светом, казались продолжением плаща.

Картнэм собирался было подойти к незнакомцу и уже сделал шаг, когда прямо перед ним в траву со свистом вонзилась увитая зелеными перьями стрела.

– Ни с места! – спокойно сказал беловолосый эльф. Его лицо выглядело молодым и прекрасным, но суженные глаза были злыми.

Путники оказались окруженными: хоть маг пока не видел лесных воинов, он ощущал, что эльфы со всех сторон. Затаились меж крон, в высокой траве, за толстыми стволами разлапистых дубов. Листья и ветви приносили ему отзвук едва различимого биения не менее двух десятков сердец.

Эльф в серебристых одеждах – судя по всему, это и был Аэссэ-Экайнтэ – подошел к ним. На миг закрыл глаза, к чему-то прислушиваясь. Маг видел, что повелитель лесного народа пытается почувствовать, кто эти путники, пытается разгадать их сущности, заглянуть в их души.

И у него это прекрасно получилось, потому что, когда он снова открыл лазурные глаза, в них появилось отвращение к старому магу в потертой остроконечной шляпе и длинном дорожном плаще и высокому воину, облаченному почти так же – плащ был, а вот шляпа отсутствовала.

Ррайер еще в Истаре, следуя суровым указаниям своего друга-волшебника, привел себя в порядок: теперь он походил на того, кем должен был казаться, если забыть о его скрытой сущности, – красивым человеком с длинными черными волосами, высоким лбом, прямым носом и светло-карими глазами. На поясе у него висела кожаная сумка, в которой хранилось его самое большое сокровище – три склянки с зельем, сваренным для него Картнэмом в Городе Без Лета. Зелье это усыпляло его волчьи инстинкты, и в полнолуние он не совершал чудовищных превращений, оставаясь человеком, полностью контролирующим свое сознание и тело. Отделывался он лишь сильной головной болью…

– Эгары,[12] – брезгливо поморщившись, бросил эльфийский лорд.

Картнэм посмотрел на друга. Джон Ррайер оскалился в ответ – его красивое лицо на миг превратилось в страшную маску, а глаза обрели голодный волчий блеск.

– Как ни есть, – хрипло прорычал он. Все его тело начало мелко дрожать, костлявые руки крепче сжали поводья. Конь, почуяв звериный дух, начал испуганно ржать и мотать головой.

Картнэм снял шляпу и склонил голову перед эльфийским лордом, стараясь обратить на себя его внимание, отвлечь от безудержного оборотня.

– Великий, мы принесли тебе послание от Архимага Элагонского Тиана. – Безымянный решил перейти к делу, пока эта встреча не закончилась трагедией – он почувствовал, как напряглись эльфы-воины, скрывающиеся за поляной. До него донесся стон натянутых тетив и шелест оперения наложенных стрел.

Картнэм снял с плеча котомку и протянул ее беловолосому. Тот дрожащими пальцами развернул завязки и вытащил Чашу. Губы его зашептали что-то мелодичное. Эс-Кайнт не мог отвести взгляда от своего утерянного сокровища, вновь, как и прежде, восхищаясь изумительным белым деревом и полированными обручами из звездного металла.

– Мы можем идти? – оторвал его от созерцания кубка Ррайер.

Эльф кивнул и, быстро развернувшись, направился в глубь леса, бережно сжимая Чашу.

Картнэм взобрался в седло, спиной ощущая, что тетивы не ослабли ни на миг, а стрелы по-прежнему глядят в них с Джоном. Волшебник уже было повернул своего чудесного коня к ближайшему дубу. Эс-Кайнт скрылся из глаз. Вдруг Безымянного кольнула мысль, и он решил проверить свою догадку. Маг повернулся в ту сторону, куда ушел повелитель эльфов.

– Великий! – воскликнул чародей.

Беловолосый даже не повернул головы.

– Постойте!

Старик быстро спешился и бросился вдогонку. Тут же просвистели стрелы, устремившись в одинокую фигуру в нищенском плаще и остроконечной шляпе. Все они со стуком вонзались в извивающиеся, словно щупальца, ветви деревьев. Лес защищал своего адепта. Ррайер, недоуменно следивший за действиями друга, обнажил короткий меч, прицепленный к седлу.

– Не стрелять! – велел Эс-Кайнт. Он остановился и с удивлением посмотрел на старика: – Что тебе нужно, эгар?

Ледяной взгляд был получше любых слов – оборотней он считал низшими существами, даже таких, которые могли превращаться по желанию, как маги природы высшей категории, вроде Безымянного. Хотя последний надеялся, что таких, кроме него, нет… Да к тому же эльфийский лорд вообще не любил людей и считал их недостойными своего внимания.

– Ответьте мне на один вопрос…

– Я не обязан…

– Вы знаете, что такое «дюжинный багровый круг»? – как можно быстрее спросил Картнэм, пока эльф не успел потерять терпение.

Со всей этой историей с Чашей Безымянный совсем позабыл о своем поиске. Когда он уже собирался убираться восвояси, то подумал вдруг, что, возможно, эльфы знают, как объяснить непонятный последний «ключ».

– У меня совсем нет времени… – Эс-Кайнт повернулся, чтобы уйти.

– Милорд, если позволите напомнить: я принес вам Чашу Тиены.

– Хорошо, – вздохнул лорд. – Могу только сказать, что дюжинный круг – это время.

– Что? – не понял волшебник.

– Круги, или количество кругов, – раздраженно пояснил эльф, – по гномьему Солнечному Кругу Времени. Дюжинный круг, или День Молота – это день зимнего солнцестояния, первый день нового года по гномьему календарю.

– Гномий календарь? – задумчиво проговорил Картнэм.

Это походило на правду. Кому, как не гномам, знать о скрытых сокровищах, кладах и тайниках? План дальнейших действий складывался за считаные секунды. В первую очередь, требовалось найти гномов, далее выяснить у них про их «круг», прийти на требуемое место, дождаться дня зимнего солнцестояния и…

– Да, гномий календарь, – оборвал его мысли Эс-Кайнт. – Что такое «дюжинный багровый круг», я не имею ни малейшего понятия, и меня это не волнует, так же, как и то, как вы будете это узнавать и зачем это вам понадобилось. – Эльф отвернулся, показывая, что разговор закончен.

– Весьма вам благодарен, милорд.

Витал Эстарион Лунный Свет не ответил, запахнул плащ и ушел.

Картнэм был весьма доволен и собой, и эльфом, несмотря на его грубость. И даже Тианом с его глупой безделушкой. Потому что Архимаг, сам того не ведая, направил его к тому, кто владел нужными сведениями о «ключах». Он поставил ногу в стремя и резво забрался на Миргора.

– Куда дальше, друг? – поинтересовался Ррайер. – Догоним этого напыщенного остроухого, и пусть ответит за свое отношение к нам?

Картнэм, конечно, знал, что Волк шутит, но все же на миг представил себе, как два оборотня, прыгая по поляне, разрывают когтями эльфов на куски, впиваются в их тела клыками и переламывают им хребты, отрывают руки и ноги… Безымянный содрогнулся.

– Конечно, нет, – ответил он. – Нужно найти каких-нибудь гномов и выяснить у них про их дюжинный круг.

– Помнишь тех, в истарском «Вереске»? Подойдут?

– Вполне, – улыбнулся Картнэм и повернул коня на запад. – Но сперва есть одно дело на озерах… Прости, друг.

– Почему ты извиняешься? – удивился Джон.

– Вскоре узнаешь… – туманно ответил волшебник.

Ррайеру это уже не нравилось.

* * *
Ночь с 15 на 16 июня 652 года.
Восток хребта Дрикха.
Долина Стальных пещер. Глубоко под землей

Холод. Обволакивающий все тело холод каменных ликов. Мерцающие взгляды со всех сторон. Темнота скрывала лица, но яростный блеск глаз говорил лучше любых слов: «Уходи отсюда. Оставь нас. Ты недостоин этих стен».

Свеча, одиноко застывшая на постаменте из черного мрамора в центре зала, не могла раскрыть всех тайн этих стен, не могла полностью осветить хмурые каменные лица. Глубокие тени под глазами, черные фигуры, сидящие широким полукругом, и немая неподвижность…Так бывает, когда отворяешь высокую кованую калитку и входишь за ветхую решетку. Идешь по старой дорожке кладбища, утопая по колено в разросшейся траве, меж рядов надгробий, украшенных изваяниями крылатых духов смерти, могучих драконов, древних воинов. Они стоят неусыпными стражами над прахом тех, чьи имена полуистерлись на камне плит, о чьих деяниях давно забыли. Все они смотрят на гостя, посмевшего нарушить их извечный покой, окруженный старинной решеткой древнего погоста. И тебя пробирает дрожь от одной только мысли о том, что ты – единственное живое, дышащее существо в этом царстве мертвого времени.

Вот с чем можно было сравнить подобные пугающие ощущения. Тебя бьет дрожь, когда ты стоишь на этом сложном узоре, образующем нечто, похожее на гигантский цветок. Ты стараешься не смотреть на стены, но не можешь. Они притягивают взгляд, и оторвать его ты уже не в силах, поскольку это никакие не стены, а страницы из жизни. Жизни этих полускрытых тьмой фигур, чьи глаза постоянно поблескивают. И как на двери Мертвых Богов, эти страницы движутся, сплетаясь в реалистичные кровавые картины.

По обе стороны от гигантской черной двери, единственной, через которую можно было войти сюда, попадая в ловушку стен и собственного воображения, сходились в смертельном бою несметные рати, не давая друг другу ни передышки, ни шанса выжить. С одного края поля сражения наступали низкорослые длиннобородые воины, вооруженные топорами и секирами, с другой – демонические исчадия, крылатые и бескрылые, увенчанные рогами, несущие смерть и отчаяние. В смертельном поединке сходились воины обеих армий, рубя топорами и мечами, кровь лилась из ран – все это показали обладающие волшебным мастерством дайраны[13] на простом, мрачно отблескивающем в лунном свете камне, и единственное, чего недоставало этой трагической сцене – звука. Криков боя, лязга стали, стонов умирающих. Но если устремлять взор на этот прекрасный барельеф снова и снова, то постепенно начинает казаться, что в ушах раздается далекий шум отгремевшей в веках битвы, словно сам начинаешь присутствовать на бушующем яростью бранном поле.

На противоположной стене армия низкорослых бородачей единым порывом тянет на гигантских цепях ужаснейшее существо, какое можно представить только в бреду, – огромного трехглавого дракона, закрывающего крыльями небеса. Лапы его режут землю, оставляя в ней глубокие борозды. Эох-Кроун, Титан Пламени, и его пленение – вот что показывал этот барельеф.

На третьей стене был изображен изумительный подземный город. Огромные залы, высокие своды, подпираемые красивейшими колоннами. Но что это? Проходят мгновения, и город рушится. Будто бы от времени, но слишком быстро, и вскоре на том месте остаются только руины.

Последняя же стена была украшена и вовсе странным барельефом: посреди огромного зала стоит прекрасный резной трон, украшенный крупными драгоценными камнями. На такие подлокотники просто мечтаешь положить руки, а на спинку – опереться. Проходит миг, и к трону подходит какая-то фигура в плаще с капюшоном. Гном. Он медленно садится на монаршее кресло, снимает капюшон, но в ту секунду, как должно появиться лицо, все начинается заново – пустой зал и пустой трон.

Стены хоть и приковывали к себе внимание, но три высоких кресла, что стояли напротив широкого полукружья сидящих темных фигур, конечно же, тоже не могли остаться незамеченными, являясь сердцем и средоточием всего зала. На креслах сидели три гнома. Они были очень стары и мудры, эти правители своего народа, и от малейшего поворота их мысли зависели судьбы трех Подгорных Королевств гномов.

Каждый из трех стариков обладал могучим телосложением, был длиннобород и имел суровый взор. Все трое были облачены в дорогие доспехи, изукрашенные рунами и тонкой насечкой. Кое-где на латах бросалась в глаза невероятной красоты гравировка – сцены былых сражений, но вглядываться в эти картины казалось дерзким. На плечах у трех Высоких Старейшин возлежали тяжелые плащи: багровый, черный и белоснежный. В центре сидел гном в белом плаще, его седую бороду перевивали ленты с алмазами, и спускалась она до самого пояса. Старик и был главой собрания, самой суровой тучей в этом грозовом небе для посла королевства людей.

Морин Белое Крыло был главой Тинга, и он молчал. Хорошо это или же нет, стоящий перед ним человек не знал. Посол только что закончил речь, встреченную мертвой тишиной, и думал, следует ли добавить что-то еще… Почти все из присутствующих здесь гномов были настроены против союза с Ронстрадом в общем и против этого человека, облаченного в белые латы, в частности, но что-то заставляло их молчать. Что-то не позволяло им говорить против, что-то, совсем недавно произошедшее в подземном мире. И это давало некую надежду Белому Рыцарю. Лица старейшин Ахана были угрюмыми.

– Человече, – сказал Лерин Громовой Кулак, Высокий Старейшина, сидящий слева от Морина; на его плечах возлежал тяжелый багровый плащ со множеством складок, – твоя речь, насколько мы поняли, правдива (Граф де Нот вздохнул было с облегчением), но недостойна нашего внимания («Проклятие, – подумал Ильдиар, – да что же это такое!»). Мы почти поверили в то, что ваше королевство под угрозой. Но ты еще не видел настоящей угрозы! Королевство-под-Горой Тэрион почти пало. Один форт Тэрос остался в недрах, его пока не сокрушенные стены стали гранью, за которую исчадиям Бездны нет ходу. Там Хранители Подземелий погибают один за другим под волнами прорвавшихся демонов. Падет Тэрион – и Ахан будет сметен врагом. А за ним падут и людские владения, и эльфийские. Нет более воителей, которые смогли бы удержать врага. Врага Истинного, а не слабых прислужников праха, этих… – гном поморщился, – этих некромантов. Мы на грани полного уничтожения, и речи твои нас не волнуют…

– Поверь, человече, мы бы даже не стали тебя слушать, если бы ты пришел к нам три десятка кругов назад, – Белобородый Морин сурово сжал кулак. – Мы бы перерезали тебе горло и засунули труп в горн для растопки. Тогда мы побеждали. Мы устанавливали новые рубежи. Наши рати почти подошли к самому Гурон-Ан-К’таалкху, Городу Бездны, но…

– Все оборвалось, – закончил Траин Терн (черный плащ), последний из трех Высоких Старейшин. – Круг рун… – (Двинн, стоящий рядом с паладином, одними губами шепнул ему: «Месяц!») – назад что-то сотрясло сами основы мироздания, Бездна опять открылась. На нас пошли нападение за нападением. Багровые гномы Стуруна никак не отреагировали на наши просьбы. Наши братья и сестры умирают, в то время как мы ведем с тобой пустые переговоры.

Он замолчал, а эхо его слов еще шептало что-то в сумраке под сводами зала. Морин кивнул, давая знать, что человек может говорить.

– Глубокоуважаемые Высокие Старейшины Ахана! – Это была последняя возможность. Ильдиар чувствовал, что гномы ждут только этих слов. Все-таки их гордость и честь важнее его. А для него важнее жизнь и честь Ронстрада, чем его собственные. – Прошу простить мои слова, но вы меня не совсем правильно поняли. Это я прошу могучих и непобедимых воинов Дрикха прийти на помощь моему королевству, а не вы просите мое королевство прийти на помощь к вам. Вы можете требовать нашей помощи, как ответ на вашу поддержку. Мы пойдем на любые условия вашего Тинга. Маги и рыцари Ронстрада будут сражаться против демонов плечом к плечу с Хранителями Подземелий. Прошу вас, помогите нам. Молю Хранном и Дрикхом…

– Человече, я вижу, что ты и впрямь хорош разговоры вести, но этого мало, – нахмурился Морин. – И мы бы не согласились ни на какие увещевания, если бы за тебя и твое королевство не просил один очень уважаемый нашим народом человек из вашей столицы. И, кроме того, в память о благородных деяниях мертвого ныне мага мы слушаем тебя…

Ильдиар де Нот облегченно вздохнул. Нет, эти переговоры все-таки тяжело давались, даже ему…

«Договор о Вечной Дружбе» был подписан всеми тремя Высокими Старейшинами Тинга. Посланец Ронстрада со своей стороны скрепил его печатью Его Величества Инстрельда V. И все же он был в недоумении: кто это в Гортене за него просил?! Он так и не решился спрашивать об этом у гномов.

К сожалению, Дор-Тегли не могли сейчас отпустить с белым рыцарем своих воинов. И он их прекрасно понимал: сначала нужно отстоять свой дом, а потом уж помогать соседям. И все же своей цели он добился – люди могли рассчитывать на поддержку Ахана. Но что еще более важно, гномы согласились оказать Ронстраду помощь золотом. Долг, конечно, придется когда-нибудь отдавать, но это будет потом, когда угроза минует. Теперь требовалось только отбросить Деккера от Гортена. Со своей стороны, Ильдиар обязался помочь гномам в их борьбе. Его орден был полностью к их услугам, конечно, после того, как силы королевства выбьют Про клятых за границы. К тому же, великий магистр обещал уговорить короля предоставить магов Ронстрада для борьбы с демонами…

Тинг завершился, что ознаменовалось погасшей вмиг свечой, когда распахнулись каменные двери, и в них вошли три Хранителя Подземелий. Они быстро подошли к тронам Старейшин.

– Мое почтение, Мудрейшие, – сказал один из них. – К долине Кор-Наин идет войско людей. (Ильдиар онемел – неужели король не дождался от него вестей и направил армию мстить за своего посла и друга?) Среди них много раненых. Говорящие с воронами узнали от своих птиц, что те отступали от самых подножий хребта Дрикха, от южной оборонной сети людей…

– Рубеж прорван – не может быть… – просипел граф де Нот, и это было намного хуже простого недоразумения, связанного с его посольством…

– Урзаг,[14] – продолжал гном. – Около дюжины тысяч ятаганов. Большая орда направилась в глубь людских земель, полутысячный авангард идет сюда.

– История повторяется, не так ли, братья? – пробормотал Лерин Громовой Кулак.

Морин и Траин кивнули. Ильдиар не понял – какая такая история?

– Что прикажете делать, Мудрейшие?

– Проводите этого воина к Вратам. Приготовить Того-кто-обагряет-когти-в-крови-смертных и созвать лейданг Кор-Наина. – Глава Тинга был настроен крайне решительно – орков он не любил, а заключенный союз у гномов во все времена было принято скреплять кровью врагов. Это считалось добрым знаком и верным залогом дальнейшей дружбы.

Хранители кивнули и направились к выходу. Двинн подошел к сэру Ильдиару, подтолкнул его к двери. Рыцарь опомнился, еще раз поклонился Высоким Старейшинам и вышел из зала.

– О ком шла речь? Тот, с окровавленными когтями… И что такое лейданг? – спросил он своего друга гнома, когда они поднимались по лестнице на ярус Врат Стальных пещер.

– Тот-кто-обагряет-когти-в-крови-смертных, или попросту Скайрран – дракон из породы огнедышащих. Он один из лучших воинов Мортаурга, драконьего короля, что правит в центре хребта, за баснословную плату состоящий на службе в Ахане. Мы можем вызывать его в час опасности.

– Понятно… Слушай, а драконы не могут помочь вам в вашей борьбе?

– Нет. Мортаург не дозволяет использовать своих слуг в борьбе с Троном Бездны.

– А лейданг? Понятно, что это воинское подразделение, и все же…

– Лейданг – это ополчение гномов.

– Ополчение… – разочарованно протянул рыцарь.

– Слыхал я о вашем ополчении. – Щит Ахана, похоже, обиделся. – Горстка глупых крестьян, совершенно не умеющих сражаться, да еще и вооруженных чем попало. Наше ополчение от вашего отличается, как ограненный рубин от куска щербленого гранита. В лейданг входят лучшие воины-ветераны, прошедшие хирд. На их счету множество сражений и убитых врагов…

– Понятно, прости. А что с драконом? – Ильдиар никогда не мог помыслить, что однажды будет сражаться на одной стороне с опаснейшим созданием в мире.

– А что с ним? – недоуменно посмотрел на друга Двинн.

– Ну, он…

– Не боись, человече, своих он не трогает. – Гном, несмотря на свою простоватость, прекрасно понял те чувства, что одолевали человека. – Вот только «свои» у него крайне четко выверены. Это драконы. Но ему шестьсот лет, и он очень… разборчив в еде…

Вскоре они его увидели. Точнее, не самого дракона, а лишь огромный глаз, пылающий во тьме, словно прищуренная в веселой злости луна. Желтым немигающим взглядом чудовище рассматривало незнакомца, проникая в самую душу – и человеку стало не по себе. Тело начал окутывать жар, будто его погрузили в деревянный чан с кипятком. Дракон будто не замечал внешнего облика своего гостя, а взгляд его глубоких, покрытых мелкой сеткой зеленоватых нитей, глаз, будто стальные раскаленные клещи, проник внутрь, разрывая кожу на куски. Кровь в висках тут же начала пульсировать с такой силой, что граф де Нот поспешил отвести глаза – ему показалось, что тонкие черные полосы вертикальных зрачков монстра расширились в коварной усмешке.

– Двинн Гареон, ты привел ко мне новую еду? – лениво прорычал глубоким, кажущимся бездонным голосом Скайрран.

Страницы: «« 23456789 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«– Рыба! – ликуя, возвестил Тезей.Маленький, широкоплечий, он стоял над галькой, как победитель над ...
Досиживает свой срок лидер криминальной подмосковной бригады Спартак Никонов. Эти годы не прошли для...
В книге рассмотрена широкая гамма широко представленных на рынке автохимии присадок и добавок к разл...
Как и все издания данной серии, эта книга адресована тем, кто хочет научиться делать с помощью уже з...
Перед вами не совсем обычная книга. Это и своего рода историческое исследование, и прихотливая эссеи...