Сердце ворона Торин Владимир

– Еще одно слово, Клэр, – ледяным голосом сказал король; усмешка исчезла с лица кузена, – и ты пойдешь на плаху за ним. Дарн!

Командир гвардии двинулся было вперед.

– Не руби сгоряча, король, – примирительно сказал один из гномов, искоса взглянув на королевского кузена. Белый плащ Дор-Тегли казался продолжением его серебряной бороды и длинных, сплетенных в узел волос.

– Ты не все знаешь, король, – добавил его товарищ. Багровый плащ был сомкнут сапфирными застежками на груди подземного воина. Черная борода была не такой длинной, как у гнома-старика, который стоял рядом с ним. Она была иссиня-черной, и ее прорезали длинные стальные иглы.

– И ты сейчас все узнаешь, король, – закончил третий гном. Черный плащ оттенял его золоченые доспехи и еще больше увеличивал грозность гномьего вида. Рыжая борода была перевита черными лентами, и обилие колец в ней смутно напоминало кольчугу.

– Да, и чего же я не знаю? – зло спросил Инстрельд, испепеляя взглядом своего «шута».

– Братец, позволь мне все объяснить тебе. Позволь именно мне. Я уверен – ты все поймешь, – с мольбой взглянул на короля Шико.

Монарх кивнул, и шут продолжал:

– Меня действительно зовут Ричард Анекто. Граф Сар-Итиадский – мой старший брат. – Он на миг замолчал, увидев ожидаемую реакцию: члены Коронного Совета онемели, Грам Торнгруд даже открыл рот от удивления. – Очень давно случилось такое, что я не мог больше чувствовать себя в безопасности. Меня пытались убить. Пришлось порвать с прошлой жизнью. Я оказался в подземельях Тэриона. В общем, все обстояло так…

Прошло около трех часов. Гномы сидели рядом с Инстрельдом в удобных мягких креслах, которые принесли для них пажи. Ричард Анекто расхаживал вокруг стола из стороны в сторону; многочисленные взгляды ловили его малейшее движение, все уши внимали каждому слову, что он произносил. Его рассказ был таким невероятным, что присутствующие просто недоумевали, как все это могло случиться в жизни простого, как им казалось, дурака-шута.

– Значит, ты убивал Крадущихся-в-Тенях? – спросил король, когда Ричард закончил рассказ и сел на свое место. – Уничтожал демонических убийц?

– Да. Так я помогал гномам Ахана и Тэриона в их борьбе с Троном Бездны.

– И клянусь Камнем и Пламенем, милорд Анекто стал легендой нашего народа! – воскликнул белобородый гном. – О его подвигах скальды в Тэрионе слагают и поют хвалебные саги! Его имя знает каждый ребенок двух королевств! Ты должен гордиться тем, что у тебя служит такой воин, король.

– Что вы скажете, высокие лорды? – твердо и уверенно спросил король, но глаза его выражали усталость и опустошенность.

– Несомненно, заслуги говорят сами за себя…

– Воевать с демонами…

– Теперь я понимаю, почему ты уговаривал меня не брать тебя к Ночному Королю, а самому поехать в Сар-Итиад.

– Именно так, братец.

– Вы собираетесь в Сар-Итиад, сир? – полюбопытствовал лорд Валор. – Позвольте предостеречь вас от этой поездки – своими неучтивыми манерами Ночной Король способен кому угодно испортить настроение.

– Я же не на бал к нему поеду, дорогой герцог, – усмехнулся Инстрельд.

Лорды взволнованно переговаривались, переводя пораженные взгляды с королевского шута на гномов и обратно. Король снова предался невеселым мыслям: сидел, мрачно нахмурив брови, и злыми глазами смотрел на носителя красно-желтого колпака с бубенчиками. И словно кто-то со стороны наливал в него злость. Кто-то заставлял ее кипеть в горячей монаршей крови.

Знакомый ласковый голос говорил:

«Он предал тебя, король… предал. Зачем все эти годы он прятался в Гортене? Кто знает, что у него на уме? Кто знает, почему за все эти долгие пятнадцать лет он ни разу не обмолвился о том, кто он на самом деле? Он боялся? Чего? Твоего гнева? Так он заслужил его сполна…»

– Сир, что с вами?! – внезапно вскочил Ильдиар. – Воды королю! Святой отец, дайте кубок! – Граф де Нот толкнул в бок Мариуса

Первосвященник вздрогнул и быстро передал свой кубок, осеняя его знамением Вечных.

Пелена исчезла, но мысли еще путались в голове короля, все лица за столом Совета потеряли четкие очертания, превратившись в расплывчатые маски. Виски, лоб и переносица, казалось, накалились до такой степени, что, если прикоснуться к ним, – обожжешься. Руки Инстрельда дрожали. Король удивленно оглядывал присутствующих, а лорды и гномы, не отрываясь, смотрели на него. Сэр Кларенс, наоборот, отвернулся. Шико увидел в его глазах какое-то непривычное выражение, словно он соглашался с какими-то своими мыслями. Странно…

– Что это было? – хрипло спросил король.

– Сир, вы вдруг совсем побледнели, – взволнованно сказал Ильдиар. – И глаза у вас стали совершенно черные… пустые.

Король отмахнулся, но Белый Рыцарь не мог успокоиться. Он взвился, будто кот, облитый водой.

– Кто?! Кто все это делает?!

Никто не отвечал – все глядели на паладина, как на умалишенного. Шико мельтешил вокруг монарха, пытаясь обмахивать его гномьим договором, отец Мариус продолжал шептать молитвы, взяв короля за руку. Король опорожнил кубок, иссушенное горло вроде бы наполнилось жизнью. Сознание постепенно прояснялось, кровь приливала к лицу, и мертвенную бледность заменял легкий румянец.

– Не пугайте нас так, сир, – хмуро, в своей обычной манере, прорычал лорд Тенор, герцог Истарский, своему венценосному зятю. – Что бы сказала моя маленькая Рис, если бы узнала, что вы так себя утомляете?

– Ваша дочь поняла бы, что в такое время мне нельзя отдыхать и предаваться сну. Она бы меня поддержала, – устало сказал король. Всего лишь услышал имя королевы – сразу стало легче.

– Знай, король, – встал с кресла гном в белоснежном плаще. – Трон Ахана с тобой, человече. Жизни наши да пребудут в мире, а силы в союзе. – Морин протянул руку Инстрельду, и король ее крепко пожал. – Все детали мы обсудим с тобой лично, а сейчас, если ты не против, мы навестим наших Предгорных собратьев, что живут здесь. Встретимся в восьмом кругу.

Гномы поднялись и, не говоря больше ни слова, вышли из зала. Когда двери за ними закрылись, король встал с кресла и подошел к карте, висящей на стене. Ему очень захотелось остаться одному, прийти в себя и все хорошо обдумать.

Да, это был Совет неожиданных открытий.

Деккер стоял на большом утесе и смотрел, как ровные ряды его армады идут на запад. Мерные шаги тысяч и тысяч воинов были единственными звуками, раздававшимися в топях. В этих шагах слышались отголоски древних битв, крики умирающих, звон клинков. Для ушей Лорда-некроманта это была музыка. Единственные звуки, которые ему хотелось слышать. Но, к сожалению, его отвлекли от этого.

– Ты сделал то, что должен был? – не оборачиваясь, спросил он.

– Нет, Черный Лорд, я не сделал, – раздался за спиной елейный голос. Голос, от притворной доброты которого становилось не по себе даже некроманту. – Мне все время мешали. Были секунды, когда казалось, что вот-вот, еще миг, ну же – он точно сорвется… но нет, его хорошо защищают, его успокаивают, приводят в чувство…

– Ты же утверждал, что досконально познал секреты внутренних голосов, что ты можешь внушить людям все, что угодно…

– Да, Милорд, говорил, но это особый случай. Анекто все время путается под ногами. Думает, что он самый хитрый во дворце. К слову, не только он так считает. Там таких умников – каждый второй.

– Отдать приказ уничтожить его? – безразлично спросил Деккер.

– Нет, это было бы слишком явно. Я сам избавлюсь от него. Со временем…

– К Бансроту Анекто, – яростно прошептал Деккер. – Граф де Нот. Тиан. Первосвященник. Они устранены? Пока стоит магическая защита вокруг тех покоев, я не могу заполучить наследника престола. Ты обещал мне, что позаботишься об этом…

– Ты бы о своих обещаниях помнил, Черный Лорд, – голос стал походить на лязг металла. – Почему Восточный Дайкан устоял? Неужели так трудно было обратить в пыль его стены и уничтожить то, что я просил?

– Ты мне не указывай, что делать, – раздраженно ответил Деккер. – Город падет, когда придет его время.

– Я всего лишь напомнил, повелитель. – Вкрадчивые слова предателя, казалось, выворачивали наизнанку душу. – Просто, чтобы ты не забыл про наш уговор. Что будет с Ронстрадом, когда короля не станет, когда ты заполучишь ребенка. Куда не пойдут войска, а куда пойдут, и что ты сам должен будешь сделать в качестве платы.

– Я прекрасно помню, – кивнул Деккер. – Что с де Нотом?

– Он уже в капкане. А вот Тиан – здесь я пока бессилен, и этому дураку-святоше Мариусу – кол в сердце, он тоже начал о чем-то догадываться.

– И что ты собираешься делать?

– Я? – усмехнулся голос. – Их жалкие попытки защитить короля меня не остановят. Очень скоро я подам тебе это блюдо горячим.

Человек исчез. Деккер так и не повернул головы.

– Иначе я сам приготовлю тебя холодным, – сказал в пустоту некромант, – и приправлю червями.

Ничто не заставило бы его отвести войска так далеко, если бы не пришла весть о том, что большая армия Империи Волка подходит к пустошам драконов, за которыми начинаются его, Деккера, земли.

Империя! Подумать только – Империя, о которой все забыли и сбросили со счетов! Но не Темная Империя Некромантов – черная держава, ценой крови и смерти державшая весь север под коваными сапогами легионов. Новое государство, поднявшееся из пепла, подобно легендарному фениксу…

И теперь у Деккера появился новый враг, а что это именно враг, он не сомневался… и он не допустит, чтобы Империя и Ронстрад как-нибудь объединились и стали союзниками…

И вот именно для этого Проклятые легионы шагают и шагают на юг – навстречу легионам живых…

– Пошевеливайся, сброд! – рычал Ваштаргх. Бывший некогда обычным атаманом племени, ныне глава всего рода, да к тому же и Боевой Вожак Орды, он командовал очень важным строительством.

Эта война многое принесла ему. Некогда он даже не имел права голоса в родном клане – ныне к его словам прислушивается сам Грышган, отметивший его за доблесть, ярость в бою и расчетливый ум (за который его презирали многие недалекие соплеменники). Теперь орки слушались его, орки боялись его, вождя Ваштаргха с татуированным тигром на злобном лике. И ему это нравилось. Мудрые предрекали ему великие свершения, и сам Верховный Вождь возложил на него ответственнейшее из заданий.

Сейчас он стоял в предгорной долине. Здесь, на хребте Дрикха, было непривычно холодно для лета. Падал мокрый снег, мороз стоял такой, что можно было хоть к духам отправляться. Но работы должны были вестись именно сейчас, именно в бансротов снегопад, именно в такую лютую горную стужу.

Ваштаргх стоял перед высокой обледенелой скалой и наблюдал за вверенным ему делом. И он достойно следил, чтобы все выполнялось строго по плану Верховного Вождя, ведь вскоре Великий Грышган сам прибудет проверить. Да, битву под восточной твердыней орки, можно сказать, проиграли. Но война только началась, и сынам Х’анана удалось совершить то, что еще совсем недавно казалось просто невозможным: разгромить юго-восточную оборонную сеть людей. Теперь вход в земли белокожих свободен, осталось лишь дождаться удобного момента, созвать орду и, конечно же, подготовить то, что планировал Грышган.

Лабиринты уже прорыты. Не очень просторные, зато длинные и ветвистые, они соединяли три большие пещеры, в которых ныне расположились местные орки. Теперь нужно было пробить смотровые и стрелковые бреши…

Скала. Казалось бы, мертвая, неживая скала: ледяной камень и белый снег. Камень-монолит – неразрушимый и крепкий, как само время. Но вот раздался глухой стук. Скала близ верхнего уступа пошла трещинами, вывалился первый камешек, за ним – второй. Через несколько мгновений образовался пролом, другой, эти два соединились в один большой.

Ваштаргх усмехнулся: все, как и задумано, идет в срок – пробили верхнюю брешь, которая… которая, судя по рисункам Верховного Вождя, будет укреплена кольями – туда будут направлены лучники.

– Пошевеливайтесь! До заката брешь должна быть, как я вверх и как я в стороны!

Одни орки бросились под гору, помогать тем, кто был уже внутри, другие волокли в темень входа припасы снеди, дрова, колья, заготовленные для строительства.

Ваштаргх смотрел на большую скалу, которая была продолжением другой скалы. Видел, как полторы тысячи орков, которыми он руководит, строят непробиваемый бастион на костях земли. Бастион, до которого жалким крепостям людишек, как от гоблина до тролля. Бастионы, в глубинах которых сокрыта огромная тайна, известная лишь ему самому, Верховному Вождю и Старшему шаману Аррн’урру.

Верховный Вождь был вне себя от ярости. Он крушил все, что попадалось под руку. Его секира без жалости обрывала жизни всем, кто только осмеливался громко выдохнуть поблизости. Орки разбегались кто куда, страшась его гнева. Что ж, они правильно его боялись.

Укрепленный кольями лагерь походил на клетку с разъяренным тигром, а Грышган был сейчас именно этим зверем. Он бросался из одного угла в другой, не находя себе места.

– Где она?! – ревел орк. – Ищите ее и не смейте показывать своих мерзких рыл, пока не найдете!

Он бросился в свой шатер – самый богатый и огромный. Все здесь напоминало о ней. Каждая вещь дышала ею. Вот, в центре, большой очаг – здесь она варила похлебку… Рядом с очагом – теплые медвежьи шкуры. Грышган с болью вспоминал, как они лежали, закутавшись в них, спасаясь от холода степных ночей, вот ее любимый лук – ищейки принесли его из оставленного остроухими демонами городка белокожих. Лук нашли, ее – нет! И след простыл! Хотя нет, след как раз и был… два десятка самых искусных ищеек-следопытов брошены на поиски. Если не найдут ее, он сам, лично, перероет весь Ронстрад. Уж в этом никто не мог сомневаться!

– Молю тебя духом леса… – шептал Верховный Лорд Конкра, преклонив колени.

Очень большое, раза в три выше и толще обычных, невероятно древнее дерево, перед которым он стоял, было дубом. Белая кора, широкие и полупрозрачные, словно сотканные из утреннего тумана, листья. Его прекрасные ветви, походящие на изящные руки мраморных скульптур, были единственными такими во всем лесу, эльфы нашли его еще в те далекие дни, когда заселяли Конкр…

Белый Дуб.

– Молю тебя духом леса, помоги мне… – Витал Эстарион закрыл глаза. Он бы мог сейчас поклясться, что, не поднимая век, видит, как кора дерева слой за слоем исчезает, обнажая его сущность, его темные глубины.

За спиной Эс-Кайнта стоял лорд Мертингер. Великий воин застыл, будто превратился в каменную статую, синие глаза холодно смотрели на коленопреклоненного Верховного Лорда.

– Молю, явись… – уже теряя всякую надежду, мрачно прошептал Витал.

И опять без ответа – все так же легкий ветер колышет листья, ветви подрагивают, а лесные звуки кажутся далеким потусторонним шумом – биение сердца заглушает все.

Эс-Кайнт встал, бросил последний взгляд на белую кору Дуба. Не говоря больше ни слова, он пошел к тропе, которая петляла между деревьями, к большой реке. Его спутник направился за ним, не пытаясь хоть как-то успокоить Верховного Лорда – он понимал, что такую боль не облегчат никакие слова. Он понимал, потому что также испытывал эту боль.

– Куда же вы?! – раздался вдруг за спинами лордов высокий мелодичный голос.

Эльфы моментально обернулись – их глазам предстала невероятной красоты женщина, сидевшая меж ветвей Белого Дуба. Ее кожа необычайного нежно-белого цвета была деревянной! И в этом не было ничего удивительного, ведь она родилась и жила в самом Белом Дубе. Длинные зеленые волосы окутывали ее стройное тело, подобно плащу, такие же глубокие изумрудные глаза смотрели на двух оторопевших эльфов.

– Или вы больше не хотите меня ни о чем спросить? – насмешливо произнесла дриада.

Эльф с Черным мечом вопросительно взглянул на Эс-Кайнта. Тот же не мог оторвать взгляд от древесной красавицы.

– Подойдите, вы, оба. И ты, Аэссэ-Экайнтэ Витал Эстарион, Верховный Правитель, и ты, лорд Дома Недремлющего Дракона Мертингер, Первый Меч Конкра.

Оба лорда молча подчинились. Дриада вскинула руки, вокруг них взмыли в воздух опавшие листья и лепестки цветов.

– Что ты хотел от меня, Витал Эстарион, я знаю. Мысли твои и боль твоя мне известны. Ты пришел просить спасти дочь твою, Звон Леса.

Витал Лунный Свет склонил голову в знак согласия, Мертингер отвел взгляд.

– Ты хочешь исцелить ее от ран, полученных в бою близ восточной твердыни людей?

– Что мне нужно для этого сделать, о дочь леса? – Эс-Кайнт ни мгновения не сомневался, что дриада сможет исцелить Аллаэ Таэль.

– Это же очевидно. Можно отвести от нее смерть лишь одним способом: привести ко мне того, кто ее истинно любит, и того, кого истинно любит Звон Леса.

– Я привел…

– Витал Эстарион, отойди – мне нужно говорить с лордом Недремлющего Дракона. Эти слова должны коснуться лишь его ушей и дойти лишь до его сердца.

Витал кивнул и молча отошел.

– Мертингер, сын Неалиса. Внемли моим словам, и пусть кровь твоя не кипит, а оставит лишь здравый расчет в твоих действиях.

– Внимательно тебя слушаю, о дева леса, – проговорил лорд.

– Сначала скажи мне, истинно ли твое желание спасти дочь своего Повелителя?

– Воистину так, прекрасная.

– Так слушай же: должна сказать тебе, что сердце твое чисто, так же, как и помыслы. Я знаю, что никогда ты не плел интриг и предпочитал встречаться с врагами лицом к лицу. Что всегда был честен, как с друзьями, так и с недругами, и лишь благодаря тебе мир воцарился в Конкре. Но я должна сказать, что ты не сможешь исцелить дочь Витала Эстариона. Ту, кого вы зовете «Звон Леса».

Мертингер вздрогнул, сердце застыло, словно ледышка где-нибудь далеко в Стриборе.

– Но почему? Не ты ли только что сказала, что нужно привести к тебе, мудрейшая, того, кто истинно любит Аллаэ Таэль, и того, кого истинно любит она?

– Готов ли ты выслушать слова, которые станут мечом, разбивающим твое сердце? Готов ради жизни эльфийской принцессы?

– Готов, – коротко ответил лорд.

– Я вижу, что ты ее истинно любишь, но беда твоя в том, что она любит не тебя.

Лицо эльфа омрачилось. Он почувствовал, как ноги готовы подкоситься и бросить тело на траву, к основанию Белого Дуба Дриады.

«Спокойно, Дракон, – заставил себя успокоиться Мертингер. – Все еще можно наверстать. Ты вернешь ее любовь… Любовь? Вернешь? Зачем? Нет, Мертингер, ты должен спасти ее. Ты ее любишь – это так, но она тебя – нет. Силою меча любим не будешь. Выход один: смириться. И ты должен спросить себя, что для тебя самое важное. Бросить все и уйти горевать в свои родные земли на севере, пытаясь ее забыть? Или же нет? Ты всегда был честен со всеми, как сказала дриада. Но будь честен и с собой: для тебя ее счастье и ее жизнь важнее, нежели твои собственные счастье и жизнь. И ты сделаешь все, что возможно, ради ее спасения…»

– Я вижу, лорд, что ты воистину мудр и благороден, – прочитала его мысли дриада.

– Что толку в моей мудрости? – печально спросил эльф. – Что толку от благородства?

– Толку нет, зато многое другое имеет смысл. Я могу видеть будущее, лорд. И я вижу в твоей жизни великое счастье, которого не имел ты все эти века.

– Что я должен сделать, чтобы спасти Аллаэ Таэль? – Он понимал, что дриада так говорит, просто чтобы успокоить его.

– Ты должен найти того, с кем бежит ее сердце. Это будет непросто. Готов ли ты, Маэр?

Мертингер вздрогнул от последнего слова: он уже успел забыть это имя – так когда-то называла его мать, очень давно, многие сотни лет назад.

– Готов, – сухо ответил Лорд. Для себя он уже все решил и нипочем не отступится, даже если сама Великая Тиена захочет поразить его своим копьем. Он приволочет за шкирку, если потребуется, того, кого нужно найти. – Кто он?

– Он – человек.

– Человек? – ошарашенно переспросил Мертингер. – Как она могла полюбить человека?

– Неисповедимы пути всемогущей судьбы. Человек этот сейчас далеко, очень далеко.

– Где?

Вместо ответа дриада звонко запела:

– Но как мне найти того, кого я даже не знаю, как зовут? – спросил Мертингер.

– Судьба подскажет. Начинай поиски.

– Хорошо, но что же ты хочешь за то, о дочь леса, что поведала мне, как спасти мою любимую?

– Это исполнит тот, кого ты найдешь. Приведи его ко мне… – Дриада исчезла.

Мертингер, убитый этим разговором, еще долго стоял, что-то обдумывая. Повернулся к Эс-Кайнту. Тот сидел на поросшем мхом валуне, скрестив ноги, и взволнованно смотрел, как Мертингер ведет беседу с дриадой. И ему совсем не понравилось то выражение, которое появилось на покрытом шрамами лице Лорда Дома Недремлющего Дракона.

Мертингер подошел к нему и сел рядом.

– Ну, что? Что она сказала?

– Сказала, что нужно привести ей человека, которого истинно любит Аллаэ Таэль.

– Человека? – Витал болезненно потер глаза. – Этого-то я и опасался…

– Милорд, вы знаете, о ком она говорила?

– Да, – коротко ответил Витал. – Его зовут Арвест. Логнир Арвест.

– Логнир? Это тот пленный сотник, которому было поручено вернуть Чашу? Но как она могла его полюбить?

– Вопрос не в том – как, а в том – где, – хмуро ответил Правитель Конкра.

– Что «где»? – не понял Дракон.

– Где нам его искать, лорд Мертингер.

– Не вам, а мне, милорд. Я начну со столицы людей – там должны знать, где он находится.

– Я знал, лорд Мертингер, что вы…

– Прошу вас, Лорд Витал, давайте обойдемся без похвал, – устало сказал эльф, – это мой долг по отношению к вам, по отношению к Аллаэ Таэль и по отношению к самому себе. И я его выполню.

– Моя самая большая мечта, лорд Мертингер, чтобы все эльфы были такими, как вы. Когда вы отправляетесь?

– Сегодня вечером…

Они ушли к реке, где пили воду их кони. Когда шаги двух эльфов стихли, корни Белого Дуба зашевелились, как живые, и из-под земли на свет выполз остроносый зверек с черным поблескивающим мехом и большими умными глазами.

– Миледи? – тихонько прошептал он.

– Ты все еще уверен, мой милый, что он этого достоин? – раздался голос дриады. Он срывался, казалось, легким ветерком с каждого листочка, проходил сквозь трещинки в древней морщинистой коре.

– Совершенно уверен, – ответил зверек.

– Что ж, тогда отправляйся в дорогу и следуй за ним неотступно, куда бы ни привели его тропы.

Черный Лис кивнул и ринулся следом за высоким эльфом с изрезанным шрамами лицом.

На широкой кровати лежала эльфийская принцесса. Из груди у нее торчала длинная стрела с вороньим оперением. Ее так и не вытащили – все боялись лишний раз трогать раненую деву. Вокруг Аллаэ Таэль колыхался синий дымчатый туман – заклятие, сдерживающее ход времени. Эльфийские волшебницы знали, что лишь только волшебство будет снято, их принцесса умрет. Пока что она была жива, но можно ли назвать жизнью это состояние? Она лежала без движения, даже грудь ее не вздымалась от дыхания – в этих покоях время застыло и ждало лишь того, чтобы один эльфийский лорд нашел в этом бескрайнем мире человека, который может ее спасти. Все это походило бы на какую-то сказку, если б не было так печально…