Влюбленные Браун Сандра

— Мертвой?.. — растерянно повторила Амелия. — Вы хотите сказать — Стеф мертва?

— Примите мои соболезнования, мэм.

На мгновение ей показалось, что это происходит во сне. Или что все это — просто глупый и жестокий розыгрыш. Или что произошла какая-то ошибка, недоразумение, которое скоро разъяснится. Амелии приходилось слышать или читать о подобных случаях: такое бывало, не часто — но бывало. И все же ей легче было поверить в самое невероятное стечение обстоятельств, чем в то, что Стеф — неизменно бодрая, абсолютно здоровая, всегда готовая пошутить и посмеяться — умерла. Разум Амелии отказывался смириться с этой страшной новостью.

— Вы уверены? — переспросила она тусклым голосом. — То есть я хочу сказать… это наверняка какая-то ошибка.

— Тело обнаружили в нескольких ярдах от вашей машины. На пассажирском сиденье машины лежала сумочка с ее документами — правами и удостоверением личности.

— Кто? Кто нашел тело? — спросил Доусон. — И где?

Такер повернулся к нему.

— На стоянке позади кафе. На труп наткнулся подросток, который работает в баре «У Микки» подсобным рабочим — прибирается и моет котлы на кухне. Он как раз выносил мусор, когда увидел на стоянке машину и заинтересовался, что она здесь делает так рано утром. Потом за мусорными контейнерами он увидел тело. Когда мы с напарником прибыли на остров, нам сказали, что мисс Демарко работала у вас, и дали ваш адрес. Кроме того, ваш телефонный номер был внесен в память мобильного телефона, который мы обнаружили в сумочке убитой. Разумеется, мы пытались до вас дозвониться, но…

— Сегодня я еще не проверяла входящие звонки, — сказала Амелия. — Я думала — связь еще не работает. Вчера я сама пыталась позвонить Стеф, но у меня ничего не вышло — не было сигнала. — Она посмотрела на Доусона и добавила: — Я нахожусь здесь со вчерашнего вечера… Дома я оставила Стеф записку, чтобы она знала, где меня искать. Я… — Она всхлипнула и не смогла продолжать. Доусону пришлось взять объяснения на себя.

— Вчера вечером из-за грозы на всем острове погас свет. Мой дом оборудован аварийным генератором, поэтому я предложил мисс Нулан, у которой двое маленьких детей, переждать непогоду у меня.

Детектив пристально посмотрел на него.

— Вы — хозяин этого дома?

— Нет. Я снял его на выходные.

— Вы, вероятно, мистер Доусон Скотт?

— Верно.

— Владелец бара «У Микки» упоминал о вас. Откуда вы к нам приехали?

— Из Александрии, штат Виргиния. Я там живу. — Доусон шагнул к столу, где стоял его ноутбук. Рядом на стуле висел кожаный футляр от него. Из внутреннего кармашка футляра Доусон достал служебную визитную карточку и протянул Такеру. Детектив внимательно изучил ее, потом положил в блокнот.

— Вы были знакомы с мисс Демарко?

— С ней — как и с семьей мисс Нулан — я познакомился на пляже два дня назад.

Услышав свою фамилию, Амелия подняла голову. До сих пор она следила за разговором лишь краем уха, все еще пытаясь как-то переварить страшные новости, но сейчас вмешалась в разговор, чтобы прояснить некий важный момент, на который поначалу не обратила внимания.

— Вы сказали — Стеф нашли в нескольких ярдах от моей машины. Ее что, убило молнией?

Такер посмотрел на нее, на Доусона, снова на нее.

— В настоящий момент, — проговорил он важно, — мы начинаем полномасштабное расследование происшедшего, и…

— Но вы же знаете, что ее убило! — перебил Доусон. — Почему бы вам просто не сказать нам?..

Было совершенно очевидно, что нетерпеливый вопрос журналиста Такер воспринял если не как личное оскорбление, то как посягательство на его права должностного лица. Детектив бросил на Доусона недовольный взгляд, но тот не отвел глаза, и Такер сдался.

— По всей видимости, мисс Демарко погибла вследствие травмы головы, причиненной тупым тяжелым предметом. Удар был нанесен сзади с большой силой. Возможно, это был камень или кусок черепицы, который ураган сбросил с ближайшей крыши, но мы не исключаем и преступный умысел.

Амелия почувствовала, как у нее перехватило горло. Как она ни старалась, ей не удалось произнести ни слова. То, что казалось невероятным, невозможным, озвучил Доусон:

— Вы хотите сказать, детектив, что ее убили?

— Причину смерти окончательно установит медицинская экспертиза.

Некоторое время никто не произносил ни слова, потом Амелия спросила:

— Где… где она сейчас?

— В настоящий момент тело мисс Демарко везут в морг в Саванну.

— А ее родители знают? Им сообщили?

— Да. Они уже едут сюда из Канзаса, но, поскольку им придется дважды пересаживаться с рейса на рейс, я бы не ждал их раньше сегодняшнего вечера.

— Как они отреагировали на… Впрочем, не важно, — быстро сказала Амелия, прежде чем Такер успел ответить. — Я знаю, как они восприняли известие о… — Она протяжно вздохнула. — Такого никому не пожелаешь.

За дверью послышались шаги. Кто-то поднимался на парадное крыльцо, и Доусон, поглядев в боковое окно, сказал:

— Это Берни.

Дверь Доусон отворил прежде, чем сосед, которого он вчера пригласил к завтраку, успел нажать на кнопку дверного звонка. Увидев Досона, Берни улыбнулся, но выражение его лица так и осталось встревоженным.

— Что здесь делает шериф? — спросил он с порога. — Я увидел машину и сразу пришел.

Отступив в сторону, Доусон знаком пригласил старика войти. Берни кивнул молодому полицейскому, окинул взглядом Такера и повернулся к Амелии. Увидев ее заплаканное лицо, Берни с беспокойством переложил из руки в руку небольшую корзинку с апельсинами и лаймами, которую он принес с собой.

— Да что стряслось-то?!

— Это… Стеф. — Набрав в грудь побольше воздуха, Амелия рассказала соседу все, что знала сама. В какой-то момент она снова расплакалась и не смогла продолжать, и Доусон закончил за нее.

Старик был до того потрясен, что не смог издать ни звука. Наконец он пробормотал:

— Вот жалость-то!.. Такая молодая!..

Амелия крепко обхватила себя руками за плечи.

— Это я виновата, — всхлипнула она. — Если бы не я…

— Ты тут ни при чем, — отрывисто сказал Доусон.

— Но ведь это я послала ее за батарейками и за едой!

— Не вини себя. Ты ни при чем, — повторил Доусон.

Амелия машинально кивнула, хотя в глубине души она понимала: сколько бы ей ни довелось прожить на свете, она до последнего дня будет горько сожалеть о том, что отправила Стеф навстречу гибели. Сама Амелия совершенно искренне считала, что на ее месте должна была быть она сама.

— А ребята как? — спросил Берни.

— Они еще спят и ничего не знают. Боже, как я им скажу?! — Амелия неуверенно поднялась на ноги. — Надо их разбудить!

— Я пойду с тобой, — предложил Доусон. — Сообщить им такую новость будет нелегко.

— Я ничего не собираюсь им сообщать, — отрезала Амелия. — Во всяком случае, не сейчас. Просто я хочу как можно скорее вернуться в Саванну. Мне нужно быть там, потому что Стеф… — Она так и не сумела заставить себя произнести слова «в морге» — слишком уж мрачные картины рисовало ей воображение, поэтому она закончила: — …Потому что скоро приедут ее родители, и я должна быть там.

— Хорошо, я тебя провожу. — Доусон взял ее под локоть и шагнул к лестнице.

— Вообще-то, мистер Скотт, я бы хотел, чтобы вы проехались со мной в поселок, — неожиданно сказал детектив Такер, и все трое, включая Берни, повернулись в его сторону. — Да-да, — добавил детектив и, слегка расправив плечи, шагнул к журналисту. — Собственно говоря, я приехал сюда не только для того, чтобы сообщить мисс Нулан о смерти ее домработницы. Я приехал сюда за вами.

— И зачем я-то вам понадобился?

Детектив криво улыбнулся:

— Разве вы не догадываетесь, мистер Скотт?

Доусон не ответил. Промолчал он и когда Амелия повернулась к нему.

— В чем дело? О чем ты должен догадываться? — спросила она, но Доусон только крепче стиснул зубы.

— Насколько нам удалось установить, — сказал детектив Такер, — мистер Скотт был последним человеком, который вчера вечером разговаривал с мисс Демарко.

* * *

Амелия была в таком смятении, что дальше действовала чисто автоматически. Она разбудила детей и вместе с Берни отвела их обратно в свой коттедж. Грант и Хантер не выспались и капризничали, а когда узнали, что Доусон уехал по делам, и вовсе расплакались. Электричество еще не отремонтировали, поэтому Амелии пришлось накормить их холодными пирожками «Поп-тарт» и апельсинами, которые принес Берни. Сама она так и не съела ни кусочка — при одной мысли о еде ее желудок восставал, и она ограничилась тем, что выпила стакан «Пепси».

Пока дети под надзором Берни давились пирожками, Амелия поднялась наверх и, закрывшись в полутемной ванной комнате, с грехом пополам обтерлась холодной водой. Переодевшись, она спустилась вниз и, убедившись, что завтрак более или менее закончен, велела мальчикам идти в детскую, где она приготовила для них одежду для поездки в Саванну.

Но трудности продолжались. Хантеру не понравилась рубашка, которую она для него выбрала.

— Только не эту, ма! — заныл он. — Я не хочу! Нет!..

— Да, — твердо возразила Амелия. — Тебе нельзя надевать пляжную рубашку, потому что мы едем в Саванну, в гости к мистеру и миссис Меткалф.

— А кто это?

— Ты же знаешь, мистер Меткалф — директор музея, в котором я работаю. Ты уже виделся с ним, и он тебе понравился. Помнишь, он обещал научить тебя крякать по-утиному?

К счастью, мобильная связь заработала, и она сумела дозвониться до Джорджа. Узнав о ее обстоятельствах, он и его жена сами предложили присмотреть за детьми столько времени, сколько будет нужно.

— У мистера и миссис Меткалф есть внуки примерно вашего возраста, — добавила Амелия, натягивая на сопротивляющегося Хантера ненавистную рубашку. — Я думаю, они тоже там будут, и вы сможете с ними играть.

— А почему нам нельзя остаться здесь и поиграть с дядей Доусоном?

— Да, почему? — поддакнул Грант.

— Потому что сегодня вы будете играть с новыми друзьями, вот почему! — Амелия готова была разозлиться, но в последний момент спохватилась и произнесла эти слова с фальшивым воодушевлением в голосе. — Да, совсем забыла вам сказать: в саду у мистера Меткалфа есть настоящий плавательный бассейн, а поскольку погоду сегодня обещали теплую, вам разрешат купаться. Я уже не говорю о пикнике на свежем воздухе и прочих радостях.

— Эти маленькие Меткалфы — просто тупые, — пробурчал Хантер. Гранта же занимало только одно: любят ли эти незнакомые мальчики играть в машинки.

— Я не знаю, — честно ответила Амелия, когда он спросил ее об этом в третий или четвертый раз. — Обувайся лучше, пока я не рассердилась.

Но, увидев их расстроенные мордашки, она не выдержала и, обняв обоих, крепко прижала к себе.

— Простите, мои милые, что я сегодня такая злая! Я вовсе не сержусь на вас, просто у меня сегодня ужасно много взрослых дел. Вот почему мне хотелось бы, чтобы вы были послушными и делали все, о чем я вас прошу. Честное слово, этим вы очень поможете своей маме!

После такого объяснения дети все-таки пообещали слушаться, правда, без особой охоты. Кроме того, они все время спрашивали, где Доусон и где Стеф. Довольно скоро Амелии стало ясно, что ее уклончивые ответы могут успокоить их только на время и что рано или поздно ей придется объяснить Хантеру и Гранту, почему их няня уехала даже не попрощавшись и почему они ее больше не увидят.

А это означало, что ей снова придется говорить с детьми о смерти, снова все объяснять. Они уже знали, что это такое, ведь сначала умер их дедушка, потом — папа и вот теперь — обожаемая няня. Даже для взрослого человека смертей было бы многовато, что же говорить о детских неокрепших душах? Но другого выхода Амелия не видела. Пока не видела.

Ее автомобиль полиция задержала до конца расследования, и Берни предложил отвезти всю семью к паромному причалу. Устроив детей на заднем сиденье, Амелия включила им портативный DVD-проигрыватель и дала наушники, надеясь, что это хоть на какое-то время их отвлечет. Ее расчеты оправдались: дети увлеклись приключениями космических пиратов и по крайней мере на время думать забыли о Доусоне, Стеф, нелюбимых рубашках и перспективе провести несколько часов в обществе чужих детей.

Примерно на полпути к причалу Берни спросил:

— Как ты думаешь, что могло случиться со Стеф?

— Даже не знаю, — пожала плечами Амелия. — И если честно, мне не очень хочется сейчас об этом говорить.

В голове у нее по-прежнему была настоящая каша. Слишком много эмоционально насыщенных событий произошло с того момента, когда она разбудила Доусона и тем самым спасла его от навязчивых ночных кошмаров. Сначала он разозлился на нее, потом — умолял о прощении, потом — целовал… То, как быстро он перешел от поцелуев к более активным действиям, Амелию не удивило: она вполне могла допустить, что журналист изголодался по женской ласке, так что для него, возможно, не имело большого значения, какая женщина подвернулась ему под руку. Смущала Амелию ее собственная готовность пойти навстречу его желанию и… Черт возьми, к чему обманывать себя? Она тоже возбудилась и тоже хотела его, как уже давно никого не хотела. Звонок в дверь раздался удивительно вовремя, иначе одному богу известно, до чего она могла бы дойти.

Тут Амелия припомнила реакцию Доусона на сообщение детектива и подумала, что он воспринял ужасную новость на удивление сдержанно. Казалось даже, он просто не слишком доволен, что какие-то люди врываются в его дом с утра пораньше и начинают рассказывать страшилки об убитых неподалеку женщинах. Не такого Амелия ожидала от журналиста, причем от хорошего журналиста, но факт оставался фактом: Доусон вел себя непонятно. Несколько позднее, когда Такер разрешил ему переодеться и Доусон ушел наверх в сопровождении второго полицейского, детектив попросил ее рассказать, как развивались события накануне вечером.

— В котором часу мистер Скотт заехал за вами? — поинтересовался он.

— Точно не скажу, — ответила Амелия. — В половине девятого, может быть позже — в девять или около того.

— Да, примерно так и было, — подтвердил Берни. — Они, видите ли, заехали за мной, хотели, чтобы я к ним присоединился. Я уже лег, стук в дверь меня разбудил, так что я машинально заметил время. На моих часах было восемь пятьдесят две.

Такер сделал какую-то пометку в своем блокноте, а потом спросил, не отлучался ли Доусон из дома в течение ночи.

— Нет, — ответила Амелия.

— Вы можете подтвердить это под присягой? — уточнил детектив.

Она пожала плечами:

— Мы вместе поднялись наверх около одиннадцати. Мистер Скотт пошел к себе, а я — в комнату, где спали мои дети. В следующий раз я увидела его незадолго до вашего приезда… — Краска бросилась ей в лицо, и Амелии оставалось только надеяться, что ни Берни, ни детектив ничего не заметят. — Если он и выходил, мне об этом ничего не известно… — Только тут до нее дошло, насколько важна может быть хронология событий. — А когда Стеф… когда это произошло?

Ей по-прежнему было трудно называть вещи своими именами, но детектив ее понял.

— Точное время смерти мы пока не установили, — сказал Такер. — Но мы обязательно это сделаем, и тогда…

В этот момент на лестнице снова появился Доусон, следом за ним — молодой полицейский. Они уже шагали к парадной двери, когда журналист осведомился у детектива — довольно саркастическим тоном, не прикажет ли мистер Такер надеть на него наручники.

— Пока в этом нет необходимости, мистер Скотт, — в тон ему ответил детектив. — Вы не задержаны. Нам нужно только побеседовать с вами.

— Ага, понятно… — Доусон посмотрел на Амелию, но она отвернулась, не в силах выдержать его взгляд. Она не знала, что сказать, не знала даже, что подумать. Тогда он что-то пробормотал (что — она не расслышала) и, толкнув дверь, вышел на улицу, сопровождаемый обоими представителями закона.

Сейчас, пока Берни, крепко держа в руках руль, объезжал затопленные участки шоссе, Амелия вдруг вспомнила одну важную вещь. Позабыв о своем нежелании обсуждать случившееся, она выпалила:

— В последнюю неделю Стеф с кем-то встречалась!

— Ты имеешь в виду Дирка? — спокойно отозвался Берни. — Ну и что?

— Она тебе рассказывала?.. — удивилась Амелия.

— Скорее упоминала. Он, кажется, обслуживает катера или занимается еще чем-то в этом роде.

— Я знаю о нем лишь немногим больше. — Амелия покачала головой. — Я предлагала Стеф пригласить его к нам, но она не захотела. Теперь я жалею, что не расспросила ее о Дирке поподробнее, но… В конце концов, Стеф была уже взрослой, и мне показалось, я не должна лезть в ее личные дела.

— Я тебя хорошо понимаю… — Берни вздохнул, но по его тону Амелия догадалась, что старик что-то знает. Да и лицо у него было какое-то смущенное.

— Берни, пожалуйста… Если тебе что-то известно — не молчи! Любая мелочь может оказаться важной для… для расследования!

Старик заерзал на сиденье, потом бросил взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что дети его не слышат.

— Я их видел… — смущенно проговорил он.

— Стеф и Дирка?

Берни покачал головой. Казалось, он еще больше смутился, а Амелия вдруг почувствовала, как сердце у нее упало.

— Стеф и Доусона?

Старик кивнул.

— Когда?!

— Дай-ка припомнить… — Берни задумчиво нахмурился. — В четверг, кажется… Да, точно — в четверг!

— Ты, наверное, ошибся. — Амелия точно помнила, что, когда она застукала Доусона с фотографиями в его коттедже, была пятница, а в тот же день вечером Стеф впервые увидела его в баре.

— Нет, не ошибся. Именно в четверг я начал готовиться к отъезду. У меня еще бедро разболелось.

— Расскажи, как все было.

Берни начал рассказывать, Амелия молча слушала. Закончив, старик добавил с неловким смешком:

— Вот, собственно, и все. Как видишь, ничего особенного. Совсем ничего, только… Ближе к вечеру я столкнулся со Стеф на пляже. Мне захотелось ее подразнить, и я сказал — мол, этот парень для нее староват или что-то в этом роде, а она рассмеялась и попросила меня ничего тебе не рассказывать.

— А почему — она не говорила?

— Ей, как я понял, было все равно. Это он якобы просил ее, чтобы она ничего не рассказывала тебе об их встрече.

От этих слов на душе у Амелии стало невыносимо тяжело, и она ничего не ответила. Берни с беспокойством на нее покосился, но промолчал. Только когда они добрались до окраины поселка и ему пришлось затормозить перед одним из немногих знаков остановки, старик пробормотал:

— Эх, напрасно я тебе рассказал…

— Нет, — ответила она. — Я должна была знать.

— Все-таки не нужно мне было лезть в чужие дела.

— Ты никуда не лез. Я сама… сама вынудила тебя сказать.

— И все равно у меня душа не на месте. Вы с ним вроде как подружились, и мне не следовало…

— Это просто случайность, что мы с Доусоном оказались соседями.

— Может быть. — Берни слегка пожал плечами. — Но мне показалось, он тебе нравится.

Амелия отвернулась и стала смотреть в окно, чтобы он не видел ее лица.

— Поехали побыстрее, — попросила она. — Как бы на паром не опоздать.

Глава 13

Покинув административные помещения Шерифской службы, Доусон очутился в небольшом вестибюле. Здесь он с удивлением увидел Амелию; в особенности его поразило, что она была одна, без детей. Амелия сидела на одном из неудобных пластиковых стульев, составленных в ряд вдоль стены. Казалось, она не ожидала его здесь встретить — в первый момент ее глаза слегка расширились, но уже через мгновение она отвернулась как можно равнодушнее и невозмутимее.

Доусон подошел и сел на соседний стул.

— Ты как? Все в порядке?

Повернув голову, она окинула его насмешливым взглядом.

— Даже не припомню, когда в последний раз я проводила День труда столь занимательно и разнообразно.

Доусон кивнул. Он понимал, что задал глупый вопрос и заслуживал подобного ответа.

— А где Хантер и Грант?

— В гостях у Джорджа Меткалфа и его жены, — ответила Амелия после едва заметной паузы. — Я только что им звонила — они неплохо проводят время, но не возражают, чтобы я за ними приехала. — Она покосилась на дверь, из-за которой он только что вышел, и добавила: — Только я не знаю, когда освобожусь. Честно говоря, мне было бы гораздо удобнее, если бы они остались у Джорджа на ночь, ведь завтра утром мне нужно быть в суде.

— А что думает по этому поводу Джордж? — уточнил Доусон.

— О, он не возражает. Во-первых, у меня довольно хорошие отношения с ним и с его женой, а во-вторых… во-вторых, он все понимает.

— В случае если Джордж вдруг не сможет с ними посидеть, ты всегда можешь поговорить с Лемюэлем Джексоном, а он замолвит за тебя словечко судье.

— Он мне уже звонил. Как только он услышал в новостях про… про Стеф, то сразу предложил мне перенести заседание на другой день, но я отказалась.

— Ты уверена, что выдержишь перекрестный допрос?

— Не знаю, но мне хочется как можно скорее с этим покончить.

Доусон кивнул. Он понимал ее желание, однако сомневался, что решение Амелии было разумным. Выглядела она, честно сказать, не лучшим образом — лицо осунулось, под глазами круги. Несомненно, Амелия очень устала и вымоталась, а появляться в таком состоянии на судебном заседании, да еще подвергаться перекрестному допросу было как минимум недальновидно.

— Ты рассказала Хантеру и Гранту насчет Стеф?

— Нет. Я просто не знаю, как это сделать, с чего начать… Ведь я и сама никак не могу поверить, что ее больше нет.

Доусон немного помолчал, словно из уважения к памяти Стеф. Потом он сказал:

— Ты уже знаешь, что ее убила не черепица и не свалившийся с крыши кирпич?

Амелия с трудом сглотнула.

— Да.

Во время «беседы» Доусона с детективом Такером и его напарником пришло предварительное заключение о причинах смерти молодой девушки. Экспертиза установила, что она была убита ударом по голове, нанесенным сзади с силой, раздробившей ее.

— Кто тебе сказал? — спросил Доусон.

Амелия плотно сложила руки под грудью, а ладони сунула под мышки, словно ей вдруг стало холодно.

— Когда я приехала в морг, меня попросили ее опознать — так сказать, в предварительном порядке. Правда, патологоанатом все равно не мог начать вскрытие до тех пор, пока Стеф не опознают родители, но после того, как я подтвердила, что это она, медэксперт исследовал рану. Он-то и сказал мне, что ее, скорее всего, убили.

— А ее родители приехали?

— Да, но совсем недавно. Их повезли в морг сразу из аэропорта. Я пыталась с ними поговорить, но они… они просто убиты горем. В общем, я не стала им мешать и уехала.

— А здесь ты как оказалась?

— Как только экспертиза установила, что это было убийство, детектив Такер позвонил мне и попросил приехать, чтобы ответить на кое-какие вопросы. Я приехала, но меня попросили немного подождать. — Она кивнула на дежурного полицейского, который сидел за столом, отгороженным от остальной части вестибюля перегородкой с вырезанным в ней окошком. — Это было полчаса назад.

Криминалисты все еще работали на месте преступления на Сент-Нельде, но кто-то облеченный властью уже решил, что это преступление ввиду его особой тяжести будет расследоваться Шерифской службой округа, а не полицейским участком, за которым был формально закреплен остров. Офис шерифа соседствовал с окружной тюрьмой, которая занимала несколько приземистых промышленного вида зданий, стоявших на территории, окруженной высокой стеной со спиралями колючей проволоки наверху. Доусон видел тюрьму из окна кабинета Такера и не мог отделаться от мысли, что передача расследования в Шерифскую службу могла быть одной из разновидностей тактики устрашения.

Журналист провел здесь почти целый день, в течение которого двое детективов допрашивали его то порознь, то вместе. Отпустили его только сейчас, предупредив, впрочем, чтобы он не покидал город без разрешения властей. Между тем снаружи начали сгущаться сумерки, в воздухе заметно похолодало, и Доусон, не имея возможности вернуться на Сент-Нельду, думал о том, что ему снова придется ночевать в отеле.

Обо всем этом Доусон решил рассказать Амелии, чтобы та была в курсе.

— Этим делом занимаются детектив Такер и его напарник Уиллс, — сказал он. — «Такер и Уиллс»[24] — почти как у О’Генри, правда?.. Так вот, пока они со мной «беседовали», я понял, что чем-то очень их заинтересовал. Во всяком случае, оба очень старательно играли в «злого и доброго следователей»; они даже немного перебарщивали, в противном случае я, пожалуй, мог бы даже испугаться. «Злой следователь» Такер сказал мне, что он получил ордер на обыск моего коттеджа на берегу.

Амелия поглядела на него обеспокоенно.

— Неужели все так серьезно? — спросила она.

— Ну, орудие убийства они там не найдут, это точно. Мне просто не слишком приятно думать, что теперь полицейские перевернут там все вверх дном. А каково будет узнать об этом владельцу дома? Боюсь, если в будущем я захочу снять жилье на Сент-Нельде, рекомендации у меня будут не самые лестные.

— Ты еще шутишь?!

— А что мне еще остается? — Он провел рукой по волосам. — Если я не буду шутить, то очень разозлюсь на всю эту шайку за то, что им вздумалось сделать меня подозреваемым. Ты-то должна знать, что я не имею к этому никакого отношения.

Амелия пытливо заглянула в его глаза и сказала:

— Им известно примерное время, когда умерла Стеф. Именно в это время кто-то видел, как ты с ней разговариваешь.

— Все верно, и это самое скверное. Впрочем, я объяснил детективам, как это произошло. Мы столкнулись со Стеф в универмаге. Снаружи уже лило как из ведра, а у нее было несколько тяжелых пакетов, потому что она купила упаковку питьевой воды в больших бутылках. Я предложил ей донести покупки до машины, и Стеф согласилась. Потом она поблагодарила меня, и мы расстались. От универмага я сначала поехал на причал, чтобы залить бензина, а оттуда сразу отправился домой. Я был уверен, что Стеф меня опередила, и очень удивился, когда не увидел ее машины возле твоего коттеджа. Но потом подумал, что она могла заскочить в бар. Собственно говоря, Стеф говорила, что, быть может, зайдет туда на минутку, чтобы купить какие-нибудь горячие блюда навынос. Ну а остальное ты знаешь…

— Тогда почему ты «забыл» упомянуть о своей встрече со Стеф, когда приехал ко мне? Ведь мы, помнится, довольно долго говорили о том, когда ее следует ждать, и ты сказал, что раньше утра она вряд ли вернется. А теперь выясняется, что ты, оказывается, думал, что она тебя опередила… И кстати, почему ты не сказал, что недавно с ней виделся?

Доусон хотел что-то ответить, но она остановила его нетерпеливым взмахом руки.

— Не трудись выдумывать правдоподобное объяснение. Я знаю, почему ты ничего не сказал. Тебе не хотелось, чтобы я узнала, что вы со Стеф были… дружны.

— В данном контексте слово «дружны», да еще сказанное таким тоном, звучит как… как эвфемизм.

— Берни видел вас вместе.

Черт побери!.. Доусон готов был сам себя высечь за то, что ничего не сказал Амелии раньше. Увы, он предпочел промолчать в надежде, что она ничего не узнает, но молчание неожиданно обернулось против него. Теперь в ее глазах он выглядел виноватым если не в убийстве, то, во всяком случае, во лжи.

— Это была совершенно невинная встреча.

— В данном контексте слово «невинная» звучит как признание вины, — отрезала она, и Доусон не мог не признать ее правоты. В самом деле, он выбрал не самое удачное слово, которое только разожгло ее подозрения.

Доусон протяжно вздохнул.

— В четверг, сразу после приезда на остров, я отправился прогуляться по окрестностям. Уже на обратном пути я встретил Стеф — она ехала за покупками на своем велосипеде. Мы обменялись приветствиями и разговорились. Она спросила, как меня зовут и где я остановился, а когда я показал на свой коттедж, сказала, что мы — соседи, и пригласила как-нибудь зайти в гости. «А может, увидимся на пляже уже завтра?» — вот что она мне сказала, после чего мы разошлись каждый в свою сторону.

— Ты помог ей починить велосипедный багажник.

— Да. Крепежная скоба разболталась, и она боялась, что на обратном пути багажник может вовсе отвалиться. Я подтянул винт… это заняло от силы минут тридцать. Вот и все.

— Если это действительно «все», тогда почему на следующий день вы оба притворялись, будто впервые видите друг друга? В пятницу, когда ты шпионил за нами, а я тебя застукала, ты спросил меня, кто она такая, а ведь ты уже знал это… даже имя ее знал! А вечером, когда мы сидели у «Микки», уже Стеф сделала вид, будто видит тебя впервые. Во всяком случае, когда она подвела тебя к нашему столику, она не сказала «Вот, познакомьтесь, это наш сосед Доусон, который починил мне велосипед»…

— Я спросил у тебя, кто она такая, потому что во время нашего первого разговора Стеф не упоминала, что работает на тебя. Почему-то мне показалось, что она, возможно, твоя родственница, которая помогает тебе с детьми. Помнишь, я ведь так и спросил — кем она тебе приходится. Что касается нашей встречи в баре, то, возможно, Стеф почувствовала исходящие от тебя волны враждебности и… Тут я могу только догадываться, но, возможно, ей не хотелось раздражать тебя еще больше.

— А ты ей подыграл и сделал вид, будто вы совершенно не знакомы?

— Что-то вроде того, — согласился Доусон.

Вроде бы вопрос был исчерпан, но Амелия продолжала изучающе смотреть на него, и он невольно задумался, что, если она знает и о том, другом разе? Знает или нет, лучше самому обо всем рассказать, чтобы она убедилась — скрывать ему нечего.

— Я виделся со Стеф еще один раз, — проговорил он.

— Когда?

— Тоже в четверг.

— Это когда вы встретились?

— Да, только намного позже, уже вечером. Я подкрался к твоему дому, положил часы на перила веранды и уже возвращался к себе, как вдруг Стеф подъехала к дому на твоей машине и осветила меня фарами. Мне ничего не оставалось, кроме как солгать. Я сказал ей, что мне что-то послышалось и я вышел, чтобы убедиться, что поблизости нет никаких посторонних. Собственно говоря, это была не такая уж большая ложь… Я приглядывал за твоим домом и по ночам, а почему — ты сама знаешь.

— То есть, — медленно проговорила Амелия, — ты шлялся возле моего дома поздно ночью, а Стеф тебя застукала, но решила, что в этом нет ничего предосудительного. Она не подняла шум, не закричала, даже не спросила тебя, какого черта тебе понадобилось под моими окнами?

— Стеф… Она была не в том состоянии, чтобы задавать вопросы. Я сомневаюсь, что она вообще что-нибудь понимала — как только твоя няня вышла из машины, я увидел, что она напилась в стельку. Мне даже пришлось помочь ей добраться до задней двери. Впрочем, Стеф хватило соображения, чтобы попросить меня ничего тебе не рассказывать, а поскольку я в свою очередь не хотел, чтобы тебе стало известно о незнакомце, который поселился по соседству…

— И который за мной шпионил!

— …Я поклялся, что ничего тебе не скажу. За это я взял со Стеф обещание никогда больше не садиться за руль в таком состоянии.