Влюбленные Браун Сандра

— Что еще? — Амелия резко обернулась, даже не пытаясь скрыть свое раздражение и враждебность. — Или ты все еще охотишься за сенсационными материалами? Если да, то почему бы тебе не написать статью о себе — о том, как ловко ты обвел вокруг пальца этих тупых полицейских? Или опиши свои мучения в тюрьме, в которой ты провел целую ночь!

— Боюсь, читателям это не слишком интересно.

— Почему же? — Амелия едко усмехнулась. — Ведь ты такой таинственный, переменчивый, такой противоречивый… Женщин определенного сорта такой типаж очень интересует. Правда, ты…

— Что — я?

— Скажи, эти таблетки, которые ты принимал — ты ведь приобрел их не по рецепту врача?

Доусон не собирался признаваться ни в чем таком — во всяком случае, не вслух и не в здании суда, но Амелия ждала ответа, и он отрицательно качнул головой.

— Я так и думала! — проговорила она с горечью и уже собиралась уйти, когда в ее руке завибрировал мобильный. Бросив взгляд на номер, высветившийся на дисплее, она поспешно нажала кнопку ответа и поднесла аппарат к уху.

— Детектив Такер?.. — Она немного послушала и вдруг побледнела. — Где вы его нашли?

Доусон стремительно шагнул к ней, спросил шепотом:

— Дирк?

Она подняла на него взгляд и кивнула.

— Понимаю, — сказала Амелия в телефон. — Пожалуйста, держите меня в курсе…

— Прошу прощения, мисс Нулан… — Хедли ловко выхватил у нее из рук аппарат и поднес к уху, одновременно поворачиваясь к Амелии спиной. Когда он шагнул в сторону лифтов, чтобы помешать опешившей Амелии вернуть себе свою собственность, Доусон услышал:

— Детектив?.. Мое имя Гэри Хедли, я — друг мисс Нулан и по совместительству старший агент ФБР. Мы немедленно выезжаем к вам. Пожалуйста, никуда не уходите, дождитесь меня…

* * *

Потрясение, вызванное известием о гибели Стеф, не прошло для Амелии даром. Она чувствовала себя растерянной и подавленной.

Ночью она почти не спала: то беспокойно вертелась в кровати, то, вскочив, шагала по темной комнате из угла в угол. Несколько раз Амелия принималась плакать, вспоминая Стеф, а потом дрожала от ужаса при мысли о том, что произошла ошибка и что на самом деле убить должны были ее. И все же самым худшим было ощущение собственной беспомощности и уязвимости. Теперь ей может помочь только чудо! И она горячо молила бога, прося его спасти хотя бы детей и обещая ему за это все, что он только захочет.

Все это не мешало Амелии проклинать Доусона Скотта за его ложь, за полуправду и за умение утаивать информацию каждый раз, когда ему не хотелось или было просто лень лгать. Умом она понимала: после того, как он с ней обошелся, она должна его возненавидеть! Но ее сердце ныло, а ее тело слишком хорошо помнило его возбуждающую наготу, его жадные поцелуи и его бесстыдное возбуждение — а также собственную готовность ответить на жгучее желание мужчины, отдаться ему с не меньшей страстью.

Только на рассвете Амелия сумела наконец взять себя в руки и более или менее подготовиться к судебному заседанию, которое ее так страшило — но все прошло легче, чем она ожидала. Майк Глизон прилагал все усилия, чтобы вывести ее из равновесия, но и сама Амелия, и все, кто находился в зале судебных заседаний, довольно скоро поняли, что свою тактику, направленную на то, чтобы унизить, опорочить ее как личность, он выбрал не по убеждению, а от отчаяния. Улики были таковы, что ничего другого ему попросту не оставалось, но Глизон не преуспел. Временами Амелии было почти жаль Уилларда Стронга, которому приходилось молча следить за безрезультатными попытками адвоката спасти его от самого сурового приговора. Увы, все усилия Глизона приводили к обратному результату: петля все туже затягивалась на горле его подзащитного, и Стронг не мог этого не понимать.

Но вот суд остался позади. Амелия могла вздохнуть и наконец позволить себе о нем не думать. Сейчас она планировала взять отпуск, забрать детей и вернуться в коттедж на Сент-Нельде, чтобы плескаться в теплых волнах, вдыхать соленый океанский воздух, подставлять лицо ласковому ветру и яркому солнцу, чтобы смеяться и играть в песке с собственными детьми. И все же, даже рисуя в своем воображении эти счастливые и беззаботные картины, она не могла отвлечься от беспокойства и поселившейся в сердце тревоги. Мысли о смерти Стеф отравили ей всю радость, вызванную окончанием процесса. Теперь Амелии предстояло что-то придумать, чтобы объяснить детям отсутствие няни. Нет, лгать она не собиралась, однако как открыть им жестокую правду? Да еще так, чтобы не посеять в двух маленьких сердцах страх перед смертью, Амелия пока не знала.

Существовала и еще одна проблема — не столь острая, но все же требовавшая решения. Доусон. Амелия надеялась, что дети не будут постоянно о нем вспоминать и ей не понадобится ничего им объяснять. Однако в глубине души она сознавала, что так легко ей от него не отделаться. Проклятый журналист обладал способностью появляться словно из-под земли, и как раз тогда, когда она меньше всего оидала — и хотела — его видеть. Эту свою способность он продемонстрировал, когда сразу после судебного заседания перехватил ее в коридоре суда (а она-то лелеяла мысль, что он в это время прохлаждается в тюремной камере!). Правда, в тюрьме Доусон все-таки побывал, и она оставила на его лице свой след: его глаза еще больше ввалились и покраснели, а щеки втянулись, словно он голодал как минимум неделю. И все же он, такой потрепанный и мужественный, по-прежнему выглядел дьявольски соблазнительно. Во всяком случае, когда он преградил ей дорогу, Амелия почувствовала, как у нее быстрее забилось сердце, а кровь резвее побежала по жилам. И она ничего не могла с этим поделать! Хотя уже дала себе слово впредь держаться с журналистом холодно и отстраненно.

Ситуация начала уходить из-под ее контроля, когда спутник Доусона, представившийся его другом и крестным, оказался еще и агентом ФБР (что этот тип, скорее всего, не врет, Амелия поняла по тому, как он вырвал у нее из рук телефон и принялся распоряжаться). И не успела она сообразить, при чем тут ФБР и что вообще происходит, как Доусон и Хедли уже вели ее к дверям здания, к которому она за это время успела привыкнуть.

Детектив Такер ждал их в вестибюле, как и велел ему Хедли — в том самом вестибюле, где еще вчера вечером Амелия разговаривала с Доусоном. И первые слова, которые произнес помощник шерифа, тоже были обращены к журналисту.

— Вы, вероятно, уже чувствуете себя здесь как дома, не так ли? — спросил Такер, но Доусон пропустил шпильку мимо ушей. Во всяком случае, он не удостоил это замечание ответом. Детектив, вежливо кивнув Амелии, повернулся к третьему члену их маленькой группы: — А вы, вероятно, агент Хедли? — добавил он.

Тот кивнул и, обменявшись с детективом рукопожатием, предъявил свое удостоверение. Изучив его, Такер вернул документ и сказал:

— Шерифская служба расследует убийство мисс Демарко во взаимодействии с Главным полицейским управлением Саванны. Если нам понадобится дополнительная помощь, мы всегда можем обратиться в БРД[25]. Может, объясните мне, агент Хедли, почему в это сугубо местное дело вмешивается Федеральное бюро?

— Не Бюро, а я, — поправил Хедли. — Я здесь не по службе, а только в качестве друга мисс Нулан.

— Вот как? Гм-гм… — Такер окинул Хедли скептическим взглядом, потом повернулся к Амелии: — Я звонил вам только потому, что подумал — вам будет любопытно узнать, что фамилия Дирка — Арнесон. Мы пригласили его к нам, сейчас с ним беседует мой напарник Уиллс.

— Где вы его нашли? — вмешался Доусон.

— Здесь, в Саванне, в одной из тех квартир, которые сдаются на несколько дней или на неделю. Правда, та квартирка была не из дешевых…

— Стеф говорила, что он обслуживает катера… чинит их, что ли… — сказала Амелия.

— Занимается настройкой и обслуживанием современных навигационных систем, если точнее, — поправил Такер с таким важным видом, словно он узнал это не от самого Дирка, а установил путем долгого и тщательного анализа улик. — Радаров, навигаторов, устройств спутниковой связи и прочей электроники… Сейчас мы проверяем у его работодателя, правда ли это.

«Электроника», — это слово вспыхнуло в мозгу Амелии подобно электрической дуге. Джереми был инженером-электриком, но ему приходилось иметь дело и с электронными устройствами как до службы в армии, так и после отставки, когда он устроился в строительную фирму. Доусон тоже насторожился, и она это заметила. Впрочем, ничего удивительного в этом, наверное, не было, ведь именно он заставил ее усомниться в смерти бывшего мужа, именно он предположил, что Джереми может скрываться под именем Дирка. Теперь журналист, конечно, искал доказательства своей безумной теории. Сама Амелия, правда, не очень-то ему верила. Точнее — не хотела верить. Страшилась самой мысли. Но сейчас, осознание того, что она, возможно, находится в одном здании с бывшим мужем, которого столько времени считала мертвым, заставило ее сердце сбиться с ритма. В глазах потемнело.

— При нем были какие-то документы? — уточнил Хедли.

— Водительские права, выданные во Флориде, регистрационные документы на «Форд-пикап» 2009 года, кредитка и карточка бензозаправочной сети. Все подлинное. Срок действия не истек.

— Он отвечает на вопросы? — поинтересовался Доусон.

— Более или менее. Сотрудники полицейской службы, которые его задержали, утверждают, что он очень возмущался и грозил напустить на нас целую свору адвокатов. Но это, наверное, потому, что во Флориде на его имя выписан ордер на арест.

— За что же?

Такер усмехнулся:

— За неправильную парковку.

— За неправильную парковку?!

— Да. — Детектив с усмешкой посмотрел на Доусона. — А вы ожидали чего-то другого?

— А вы?

Такер только пожал плечами.

— Когда наши люди сказали ему, что он задержан вовсе не за то, что не оплатил несколько парковочных квитанций, он заявил, что никаких других оснований для его ареста у нас нет и быть не может.

— Он признался, что был знаком со Стеф?

— Да. Дирк утверждает, что пару раз проводил с ней время, но ему ничего не известно о ее смерти — по крайней мере он об этом не знал до тех пор, пока мы ему не сказали.

— Об этом случае передавали в новостях, — заметил Доусон.

— Мы так ему и сказали. Он упорно продолжает твердить, что ничего не слышал. И самое главное, он готов представить алиби на тот вечер, когда была убита мисс Демарко. В последнее время Дирк вместе с двумя парнями работал на яхте, которая стоит на Сент-Нельде, в южном доке. Но в тот день, когда погибла мисс Демарко, они якобы не поехали на остров из-за шторма — боялись, что не смогут вернуться, а ночевать на Сент-Нельде им негде. По словам Дирка, весь вечер и большую часть ночи он с приятелями играл в своей квартире в покер. Их имена он назвал, и теперь мы пытаемся их разыскать. Это займет некоторое время. Где они сейчас, Дирк не знает — он говорит, что они отправились в Новый Орлеан в поисках новой работы.

— Игра в покер в ночь убийства и внезапно исчезнувшие партнеры? — Доусон нахмурился.

— Выглядит действительно подозрительно… — Такер едва ли не впервые согласился с журналистом. — Мы побеседовали с капитаном парома, который ходит до Сент-Нельды. Он сразу узнал Дирка по нашему описанию. Капитан говорит, что много раз перевозил его на остров и обратно, но так и не смог припомнить, видел ли он Дирка в воскресенье: из-за непогоды ему пришлось сосредоточиться на управлении судном. Ну а потом паромное сообщение вовсе отменили. В общем, капитан не может сказать наверняка, побывал ли Дирк на острове.

Есть и еще одно немаловажное обстоятельство: владельцы яхты, которую обслуживал Дирк с приятелями, находятся в настоящее время в Северной Каролине. Естественно, у Дирка был доступ на судно. Безусловно, он умеет его водить — рискнул бы и в шторм, так как по просьбе владельцев бывало устанавливал и налаживал на ней различные системы безопасности.

— Вы имеете в виду — ему вовсе не нужен был паром, чтобы попасть с острова на материк и обратно?

— Именно! Вот почему мы тщательно присматриваемся к Дирку… или к мистеру Арнесону, — сказал Такер. — Кое-что нам удалось из него вытянуть… Например, он признался, что живет фактически как перекати-поле, путешествуя вдоль всего Восточного побережья и задерживаясь только в тех местах, где удается найти работу по специальности. Дирк назвал нам свой «адрес» — номер почтового ящика в Тампе, во Флориде. Постоянного жилья у него нет — опять же по его словам.

Доусон, Амелия и Хедли переглянулись, потом журналист снова обратился к Такеру:

— Скажите, у него есть шрам на голове?

— Шрам? Какой шрам?

— У него на голове должно быть что-то вроде проплешины — участок кожи, на котором отсутствует часть волос. Такое бывает после серьезного ранения.

— О чем вы, черт возьми, говорите?!

Прежде чем Доусон успел объяснить детективу, о чем именно идет речь, Хедли сказал:

— Мисс Нулан знает Дирка только по имени. Она никогда его не видела, но не исключено, что ей уже приходилось с нм сталкиваться… Если бы вы позволили ей на него взглянуть, это могло бы придать вашему расследованию вполне определенное направление. Что скажете, детектив?

— За погляд денег не берут, — ухмыльнулся Такер, жестом приглашая их следовать за ним. — К тому же нам может пригодиться любая помощь. Сюда, пожалуйста… — И он шагнул к двери рядом с окошком дежурного.

— Но я… я не хочу, чтобы он меня видел! — пробормотала Амелия заплетающимся языком и слегка побледнела.

— И не увидит. Он сейчас в комнате для допросов, которая оборудована стеклом с односторонней прозрачностью, — похвастался Такер и добавил: — У нас все, как в лучших домах, мисс…

Все четверо вошли в просторное помещение, где стояло несколько рабочих столов с компьютерами. Все столы были отделены друг от друга тонкими, не доходившими до потолка перегородками — совсем как в обычном офисе, только здесь гораздо сильнее пахло дрянным кофе и несвежими мужскими рубашками. За столами сидели несколько полицейских. Все они занимались какими-то своими делами, но, увидев вошедших, дружно уставились на них.

Такер провел «гостей» через зал в длинный внутренний коридор. Дойдя до конца, они завернули за угол и оказались еще в одном коридоре, который выглядел точно так же, как первый, но был еще длиннее. Здесь Такер приостановился, дожидаясь, пока с ним поравняется Амелия.

— Скажите, — спросил он у нее, — как по-вашему, мисс Демарко отвечала Дирку взаимностью?

— Да. — Амелия кивнула. — Насколько я знаю, она была не против его ухаживаний. Во всяком случае, каждого свидания она ждала с нетерпением.

— Она никогда не говорила вам, где именно происходят эти свидания?

— В баре «У Микки», разве нет? По-моему, это единственное ночное заведение на всем острове.

Такер кивнул:

— Я знаю. Оттуда-то мы и начали, но ни сам Микки, и никто из его работников никогда не видели мисс Демарко в обществе человека, который выглядел бы как Дирк Арнесон.

Амелия удивленно покачала головой:

— Даже не представляю, где еще они могли…

— Мы предполагаем, что они могли встречаться на яхте. Это большая, красивая, дорогая яхта, а Дирк, возможно, хотел произвести впечатление на мисс Демарко. Разумеется, когда мы спросили, встречались ли они на яхте, он все отрицал, — ведь если бы об этом стало известно владельцу, Дирк бы мигом потерял работу. Но если его алиби не подтвердится, мы сможем получить ордер на обыск, и тогда… — Такер неожиданно замолчал. Глубоко задумавшись, он некоторое время покачивался с каблука на носок, потом добавил: — С другой стороны, сумочка мисс Демарко с деньгами и кредитками осталась лежать на сиденье машины. Да и экспертиза показала, что сексуальному насилию она также не подвергалась. Тогда почему же…

— Вы хотите установить мотив Дирка? — уточнил Доусон.

— Да. Его или другого, неизвестного нам преступника. Удар по затылку был нанесен с большой силой, следовательно, злоумышленник почти наверняка стремился убить жертву, а не просто оглушить. Но почему? Зачем?! — Такер вздохнул и двинулся дальше. — Мы почти пришли, — сказал он, подводя их к очередному повороту коридора. Здесь он сразу опередил остальных и, сделав несколько шагов, остановился перед запертой дверью с квадратным окошком в верхней части.

— Прошу вас, мисс Нулан.

Несколько футов, которые отделяли Амелию от двери, показались ей самыми длинными в ее жизни. Ей пришлось собрать все свое мужество, и все равно казалось, что она никогда до нее не доберется. Когда же она наконец оказалась у двери, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заглянуть в окно.

— Ну как, мисс Нулан? Вы когда-нибудь видели этого человека? — поторопил ее Такер.

Набрав полную грудь воздуха, Амелия приблизила лицо к стеклу.

Дирк Арнесон сидел за столом и о чем-то разговаривал с детективом Уиллсом. Выглядел он именно так, как его описывала Стеф: густая борода, руки от запястий до самых плеч покрыты затейливой татуировкой, выбритый череп словно тенью покрыт едва отросшими волосами.

Отступив от окна, Амелия выдохнула с явным облегчением:

— Это не он.

Хедли и Доусон дружно шагнули к окну, чтобы в свою очередь взглянуть на задержанного, а Такер удивленно уставился на Амелию.

— Что значит — не он? А кто же?! И потом, вы же сказали, что никогда не видели Дирка…

— Я… — Амелия замялась, чувствуя себя крайне глупо. — Я думала, что, быть может, когда-то я его все же встречала и теперь узнаю, но… Мне очень жаль, но этого человека я никогда прежде не видела. Судя по словесному портрету, который в свое время дала мне Стеф, этот человек и есть Дирк. Но присягнуть, что это именно мистер Арнесон, я не могу. Извините, детектив, что отняла у вас время. Надеюсь, вы будете держать меня в курсе расследования? Мне очень хочется, чтобы вы как можно скорее поймали мерзавца, который расправился со Стеф.

— Мы его поймаем, — уверенно ответил Такер. — Быть может, мы его уже поймали, — добавил он, показывая большим пальцем в направлении двери. — Наши эксперты осмотрели одежду мисс Демарко и вашу машину и нашли кое-какие следы. Сейчас улики находятся в лаборатории, с ними работают. Думаю, результаты будут готовы достаточно скоро.

Но Амелия с сомнением покачала головой:

— В моей машине ездит довольно много людей. Кроме того, у меня двое детей, которые, бывает, тащат в машину всякую… всякий мусор.

— Я знаю. И если вы не против, мне хотелось бы получить образцы волос и слюны — ваши и ваших детей. Это могло бы существенно упростить нашу работу.

— Конечно, я не против!

Такер посмотрел на Доусона.

— И ваши тоже.

— Разумеется! — Журналист шутливо поднял руки, словно сдавался. — Хоть сейчас.

— Возможно, они и не понадобятся. Если что, я с вами свяжусь, — проворчал детектив и снова повернулся к Амелии: — Я очень сожалею, мисс, что приходится снова вас… затруднять. Особенно после всего, через что вы прошли — я имею в виду вашего мужа и… и прочее. Кажется, вы сегодня утром давали показания на процессе Стронга, верно?

— Да, — подтвердила Амелия. — Но теперь все позади, и я очень этому рада. — Она сделала крошечную паузу. — Вы не объясните мне, как отсюда выйти? А то я не очень хорошо запомнила дорогу…

Такер понял намек и сам проводил всех троих до помещения дежурного. Открыв им дверь в приемную, детектив еще раз поблагодарил Амелию за содействие. Сама Амелия, впрочем, могла думать только о том, как бы поскорее отсюда убраться. Поблагодарив Такера суховатым кивком, она быстрым шагом устремилась к выходу из здания. Доусон не отставал. Хедли шел чуть позади.

Едва оказавшись на улице, Амелия не сдержала вздоха облегчения. Она почти поверила в версию Доусона, утверждавшего, что Джереми жив. Какая чушь! Его предположения безосновательны. Джереми не выдавал себя за Дирка Арнесона, не соблазнял и не убивал Стеф, не крал фотографии из-под половика на веранде и не заклеивал детский мяч. Он не следил за каждым ее шагом, не угрожал ни ей, ни ее детям. Он был мертв, мертв, мертв! — и это уже окончательно и бесповоротно. Думать иначе — абсурдно!

Тогда почему же ей чего-то не хватает? Почему облегчение, которое она испытывает, нельзя назвать полным?

Все дело в том, подумала Амелия в растерянности, что в глубине души она была уверена: все ее сомнения разрешатся, как только она увидит Дирка Арнесона и поймет, что это не Джереми. Теперь она в этом убедилась, но сомнения остались, а значит, она что-то упустила.

Что-то очень важное.

Она чувствовала это «что-то» в разговоре двух мужчин, которые шли сейчас рядом с нею, на ходу обмениваясь туманными, загадочными фразами. Краем уха она услышала, как Хедли спросил Доусона:

— Ну, теперь ты доволен? Или разочарован?

— Нет, это ты скажи. В конце концов, они — твоя навязчивая идея.

Амелия резко остановилась и повернулась к ним. Мужчины замолчали на полуслове, вопросительно глядя на нее. Доусон хмурился. Лицо Хедли оставалось бесстрастным. Она смерила обоих суровым взглядом. В эти исполненные невероятного напряжения секунды Амелия вдруг услышала, как громк тикают огромные, размером почти с чайное блюдце часы на руке Доусона, и с каждым щелчком механизма ее гнев разгорался все жарче. Глядя ему прямо в глаза, она сказала:

— Не пора ли вам, джентльмены, наконец объяснить, что, черт побери, здесь происходит?

Глава 15

От здания суда все трое поехали в один из городских ресторанов: Амелия на своей запасной машине показывала дорогу, а Хедли и Доусон следовали за ней в автомобиле, который фэбээровец взял напрокат. Время было обеденное, и у входа в главный зал уже выстроилась очередь, однако им все же удалось взять удобный столик в баре. Бар располагался отдельно от главного зала, в нем было намного темнее и тише, что как нельзя лучше соответствовало их не слишком праздничному настроению.

Амелия и Хедли заказали чай со льдом, а Доусон потребовал у официантки бурбон. Когда она отошла, чтобы исполнить заказ, он поймал на себе осуждающий взгляд двух пар глаз и с вызовом вздернул подбородок.

— А что, нельзя? Кстати, я завязал с таблетками. Так что теперь у меня остался только один способ расслабиться.

Но ему никто не возразил. Когда принесли заказ, Хедли бросил в свой чай два пакетика искусственного подсластителя. Доусон слегка раскрутил бокал с виски, отчего кубики льда негромко звякнули о стекло, и сделал небольшой глоток. Он заметил, что Амелия так и не прикоснулась к чаю, и сидела, крепко сцепив руки на коленях, как человек, который готовится к худшему. Очевидно, так ей было легче сохранять самообладание, но Доусон сомневался, что Амелии это поможет. То, что она должна была вот-вот услышать, способно было потрясти человека и с более крепкими нервами.

Хедли сложил руки на краю стола и слегка подался вперед.

— Я на «ты», ладно?.. — начал он и, дождавшись чуть заметного кивка, спросил: — Ты когда-нибудь слышала об округе Голденбранч в Орегоне?

— Нет.

— А о перестрелке, которая произошла там в семьдесят шестом?

— О какой перестрелке? С кем?

— О перестрелке между оперативной группой, состоявшей из представителей нескольких правоохранительных агентств, и членами радикальной группировки, которые называли себя «рейнджерами истины»?

— О «рейнджерах» я слышала. Они, кажется, были анархистами, предпочитавшими террористические методы?

— Совершенно верно. Наша оперативная группа выехала в Голденбранч, чтобы произвести несколько арестов, но сначала мы не знали, с кем именно нам предстоит иметь дело. Это выяснилось уже на месте, но отступать было поздно: мы решили действовать на свой страх и риск — слишком уж важно было задержать эту опасную шайку. К сожалению, операция фактически провалилась: погибли семь человек — двое наших и пятеро террористов. Заместитель федерального маршала был убит на моих глазах — пуля попала ему в горло, когда он стоял в ярде от меня…

И Хедли рассказал Амелии и о тех давних событиях, и о том, как в течение тридцати с лишним лет после перестрелки в Голденбранче он продолжал искать следы Карла и Флоры, сумевших ускользнуть из осажденного дома. Пока он говорил, Доусон внимательно наблюдал за выражением лица Амелии, пытаясь угадать, что она думает и что чувствует, однако она оставалась спокойной. Лишь когда Хедли ненадолго замолчал, чтобы сделать глоток охлажденного чая, Амелия бросила на Доусона быстрый взгляд, словно хотела спросить, зачем старый фэбээровец все это ей рассказывает. Но вот Хедли снова заговорил, и она повернулась к нему. За все время Амелия ни разу его не прервала, и даже когда он закончил, долго молчала, словно о чем-то раздумывая. Наконец она слегка откашлялась.

— Те двое, которые сумели скрыться… это были главари «рейнджеров»? — спросила она.

— Да. Карл Уингерт и Флора Штиммель. Самые худшие их них. На их руках — кровь десятков ни в чем не повинных людей. Но, как я уже сказал, их так и не поймали.

— Но ведь вы искали их столько лет…

— Увы!.. — Хедли слегка развел руками. — К сожалению, такое хоть редко, но случается: преступники уходят от возмездия и спокойно умирают в своей постели. Эти двое… формально они все еще числятся в списках разыскиваемых ФБР преступников, но фактически их уже никто не ищет. Кроме меня, конечно. Однако через пару недель я отправлюсь на пенсию, и тогда все. Карл и Флора смогут спать спокойно, если, конечно, они еще живы.

— А что, по-вашему, могло с ними случиться?

Хедли пожал плечами:

— Они могли умереть от старости или от болезни, погибнуть в разборках с другими бандами, отойти от дел и залечь на дно, уехать в другую страну… Точно не знает никто. Мне известно только одно: на протяжении последних семнадцати лет у нас не было никаких оснований подозревать, что то или иное нераскрытое преступление совершено этой парочкой или их сообщниками. Согласно полуофициальной версии, они оба умерли. Но на данный момент у ФБР доказательств этого факта нет.

— А… ребенок?

Хедли завозился на стуле и бросил быстрый взгляд на Доусона, а тот вдруг осознал, что его сердце стучит так часто, словно он никогда прежде не слышал этой истории и теперь ему очень хочется узнать, что было с ее участниками дальше.

— Дальше, дочка, начинается самое интересное… — Хедли наклонился вперед и накрыл своей широкой ладонью руки Амелии, которые непроизвольно комкали лежащую на столе салфетку. — В процессе расследования гибели твоего бывшего мужа эксперты получили образцы его ДНК…

Грудь Амелии поднималась и опускалась в такт ее участившемуся дыханию, а в глазах, словно темная туча, появилось предчувствие — пугающее и страшное. Резким движением она высвободила руки из-под ладони Хедли и крепко сжала.

— Я знаю… И что дальше?

— Дальше?.. ДНК Джереми Вессона полностью совпала с образцами, уже имевшимися в наших базах данных, — тихо сказал Хедли. — С образцами, найденными в Голденбранче в семьдесят шестом на детской пеленке…

Амелия в течение нескольких секунд смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Лишь после нескольких безуспешных попыток заговорить она выдавила:

— К-как… как это может быть?

— Именно это мы и пытаемся выяснить, — ответил Хедли. — Сейчас мы уже знаем — знаем наверняка, — что супруги Вессон не были его биологическими родителями. В Голденбранче мы получили ДНК Флоры Штиммель и можем утверждать абсолютно точно: она была родной матерью Джереми.

— Этого не может быть!

— К сожалению, может. Анализ ДНК не лжет.

— Но образцы ДНК Джереми были получены почти через сорок лет, в другой части страны, и… — Амелия не договорила. Ее реакция была чисто эмоциональной; на самом деле она отлично понимала, что пытаться оспаривать фундаментальные законы наследственности бессмысленно. После непродолжительной паузы Амелия добавила тоном значительно более спокойным: — Я все равно не верю, что эта преступная пара — Уингерт и Штиммель — были его настоящими родителями. Но даже если так, Джереми не мог об этом узнать.

— А мне кажется, вероятность того, что Джереми об этом знал, достаточно высока, — возразил Хедли. — Ты когда-нибудь видела его свидетельство о рождении?

— Нет. Вы же прекрасно знаете, что все его документы…

— …Сгорели во время пожара, — закончил за нее Хедли. — Когда Джереми завербовался в армию, он представил копию свидетельства о рождении, а копию легко подделать. Он, кстати, никогда не говорил, что является приемным ребенком?

— Нет.

— И никогда не давал понять, что у него есть какие-то сомнения относительно его происхождения?

— Никогда. Он вообще старался…

— Что? — мягко спросил Хедли.

И снова Амелия немного помедлила, словно подбирая слова для ответа.

— Он никогда не говорил о родителях. А когда я пыталась расспрашивать, Джереми отвечал, что не желает это обсуждать.

— И это не казалось тебе странным?

Доусон ясно видел, что Амелия изо всех сил пытается опровергнуть логику Хедли, но не может этого сделать. У нее оставался единственный козырь, который она и пустила в ход:

— Какая теперь разница, кем были его родители? Если бы Джереми был жив, это, возможно, и имело какое-то значение, но он мертв!

Ни Хедли, ни Доусон не сделали ни малейшей попытки возразить или хотя бы оспорить это утверждение. Оба молчали, но их молчание было настолько красноречивым, что Амелия растерялась. Пауза тянулась невыносимо долго, ее прервалХедли:

— В настоящее время я пытаюсь нащупать связь, — если таковая имеется, — между Карлом и Флорой, с одной стороны, и супругами Вессон — с другой. Да, с тех пор прошло несколько десятилетий — вполне достаточно, чтобы любые следы стерлись, исчезли навсегда. Мне во многом приходится полагаться на догадки и домыслы, поскольку история жизни супругов Вессон, вымышленная или подлинная, в буквальном смысле превратилась в пепел. Лично мне кажется, что этот пожар случился неспроста, но доказать это я не могу. Да и времени у меня почти не осталось. Как я уже говорил, через пару недель я превращусь в пенсионера, и тогда — все. Конец.

— Тогда почему бы вам не бросить это дело? Почему не предоставить мертвым погребать своих мертвецов?

Хедли посмотрел на Доусона.

— Ты не первая, кто предлагает мне подобное решение проблемы. Что ж, постараюсь объяснить еще раз… — Он немного подумал. — Я был почти готов так поступить, хотя это и означало бы, что остаток моей жизни пройдет под знаком поражения — ведь я так и не сумел поймать Карла и Флору. Но потом я узнал об их сыне, о Джереми… Это означало новый поворот в старом деле, и я, как сотрудник правоохранительного агентства, просто не мог игнорировать это обстоятельство.

— Но ведь Джереми мертв! — повторила Амелия. — Разве это ничего не меняет?

— Если он мертв, тогда где же тело? — Хедли нахмурился. — Уж поверь моему опыту: убийство без тела — большая редкость. Пока нет трупа, сомнение остается. Я не имею права повернуться спиной к этому факту — весьма значительному и важному факту, Амелия! Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не могу оставить незавершенным расследование, которое началось для меня в Орегоне почти сорок лет назад?

И снова Амелия долго молчала, потом повернулась к Доусону.

— Статья… — проговорила она с горечью. — Твоя статья… Теперь ясно, почему ты так заинтересовался биографией Джереми. Ты, наверное, был готов на все, лишь бы выведать как можно больше подробностей — ведь это сделало бы твой материал по-настоящему сенсационным, не так ли? Да, теперь понятно, почему ты так настойчиво расспрашивал меня о его детстве, о его родителях…

— Я надеялся, что твои ответы помогут подтвердить его кровное родство с Вессонами.

— С Вессонами или с этими преступниками — Карлом и Флорой?

— Мне бы не хотелось, чтобы он оказался сыном Карла.

— Черта с два! Такой потрясающий поворот сюжета!.. Да за такие сведения любой журналист душу продаст!

— Вовсе нет. Я…

— Не нет, а да!.. О, теперь я догадалась, зачем тебе понадобилось играть с Хантером и Грантом! Ты надеялся найти у них зачатки преступных наклонностей, верно? Ведь яблочко от яблони недалеко падает!

— Послушай, Амелия, ради всего святого!..

— Да и я тебя тоже интересовала. Неудивительно, что ты был так… внимателен!

— Амелия…

Она выставила перед собой руки ладонями вперед, словно защищаясь от обоих.

— С меня достаточно. Я не собираюсь и дальше слушать ваши… измышления. — Амелия резко встала. — Эта история закончилась для меня сегодня утром, когда я вышла из зала суда. Все, точка. Меня это больше не касается. Что до ваших подозрений насчет Дирка… — Она нетерпеливо взмахнула рукой. — Теперь я чувствую себя полной дурой, потому что позволила себе думать, будто этот вымысел в стиле готических романов может быть правдой. Я уверена, что Джереми умер, а раз так, его происхождение не имеет никакого значения. Будь он хоть внуком Гитлера, хоть сыном Саддама Хусейна! Мой бывший муж мертв; зарубите это себе на носу, джентльмены, и впредь не делайте меня участницей вашей дурацкой охоты за призраками. И постарайтесь больше не попадаться мне на глаза — я не желаю иметь с вами никаких дел.

И она твердым шагом направилась к выходу.

Хедли посмотрел на Доусона.

— Ну что, так и будешь сидеть или все-таки постараешься ее догнать?

— А зачем? Она больше не хочет иметь со мной никаких дел.

— Но…

— И я не собираюсь обсуждать свое решение, — добавил Доусон, хотя и подозревал, что Хедли знает о его побудительных мотивах куда больше, чем ему того хотелось. — Ты слышал, что сказала леди? Она просила ее не втягивать… Да и я, если быть до конца откровенным, тоже не хочу участвовать в твоей погоне за призраками. — С этими словами он тоже поднялся. — За меня не беспокойся, я возьму такси. Спасибо за выпивку, — бросил Доусон и вышел из бара.

Хедли остался один.

* * *

Ее автомобиль все еще оставался в руках экспертов (к тому же, учитывая обстоятельства, Амелия отнюдь не спешила получить его назад), поэтому для поездок она пользовалась своей второй машиной, доставшейся ей от отца. В обычные дни управлять ею Амелии было приятно — ей нравилось прикасаться к рулю, который, как она думала, еще помнил тепло отцовских ладоней. Но сегодня, когда она выезжала со стоянки у ресторана, переполнявший ее гнев не давал Амелии испытать привычное чувство умиротворения. Кроме того, после богатого волнующими событиями утра Амелия чувствовала себя так, словно ее пропустили через мясорубку. В таком состоянии нельзя ехать к детям! Разве сможет она сейчас стать для собственных детей «мамочкой» или «мамулей»? Она позвонила жене Джорджа — добросердечной Молли Меткалф — и спросила, нельзя ли оставить у нее детей еще на немного.

— Мне нужно съездить на Сент-Нельду и закрыть дом на зиму, — оправдывалась Амелия. — Я сделаю это гораздо быстрее, если дети не будут путаться у меня под ногами. К тому же мне пока не хочется отвечать на их вопросы о том, куда девалась Стеф. Думаю, к вечеру я уже вернусь, — добавила она, и Молли не стала возражать. Получив уверения в том, что ее дети вполне счастливы и довольны и с увлечением играют с внуками Джорджа и Молли, Амелия направилась к побережью. Там она купила билеты и вместе с машиной на пароме переправилась на остров.

Проезжая мимо бара «У Микки», Амелия увидела, что стоянка позади него все еще отгорожена желтой полицейской лентой, и с трудом подавила подступившее к горлу рыдание. Воспоминания о происшедшем все еще были слишком свежи. Сердце заскулило в бессилии.

Берни возился возле своего дома. Услышав шум мотора и увидев подъезжающую Амелию, он помахал ей рукой. Притормозив напротив крыльца, Амелия опустила стекло с водительской стороны, и Берни, прихрамывая, подошел к машине.

— Ты как раз вовремя, — сказал он. — Еще немного, и мы бы разминулись. — Взмахом руки Берни показал на свой автомобиль, который стоял на дорожке с открытым багажником. — Вот, уезжаю…

— Не поздновато? — спросила она, поскольку день начинал клониться к вечеру, а ехать Берни было далеко.

— Ну, до Чарльстона-то я добраться успею. Съем пару порций креветок по-креольски, переночую, а завтра с утра пораньше — в путь. — Наклонившись, старик заглянул в салон ее машины. — Оставила детишек в городе? Жаль, я так хотел попрощаться с вами со всеми.

— Мне тоже жаль, — кивнула Амелия. — Сначала я хотела привезти их еще на недельку, но потом передумала, ведь я так ничего и не сказала им про Стеф — просто не смогла. Пока они в городе, я еще могу молчать, но здесь… Они обязательно начнут допытываться, куда она подевалась.

— Понимаю. — Берни кивнул. — Кстати, пару часов назад я видел здесь двух полицейских, которые вошли в твой дом.

— Я знаю. Детектив Такер позвонил мне некоторое время назад и попросил разрешения осмотреть комнату Стеф — они надеются найти хоть что-нибудь, что поможет им выйти на след убийцы… Дирка Арнесона — ее поклонника — полиция отыскала, но у него, похоже, есть алиби.

— А где мистер Скотт? Как у него дела? Мне показалось, у Шерифской службы появились к нему какие-то вопросы.

— Доусон провел эту ночь в тюрьме, но утром его выпустили. Правда, детектив Такер все еще его подозревает, но, по-моему, исключительно из вредности. Они с самого начала невзлюбили друг друга.

— Я не думаю, что это он.

— Я тоже, — серьезно ответила она.

Немного поколебавшись, Берни спросил:

— И… как вы с ним теперь?

— Никак, — коротко ответила Амелия.

Поставив, таким образом, точку в разговоре на эту щекотливую тему, она сказала Берни, что предложила родителям Стеф избавить их от неприятной необходимости собирать вещи дочери.

— Я пообещала им, что сама все уложу, прежде чем закрыть дом. — Амелия вздохнула. — Мне всегда немного грустно прощаться с домом и с пляжем, но сегодня — особенно. Ведь я не знаю, когда сумею вернуться.

— Хочешь, я тебе помогу? — предложил Берни. — Правда, пользы от меня немного, но ты, по крайней мере, будешь не одна. Выехать-то я могу и завтра утром, несколько часов никакой роли не играют.

Услышав эти слова, Амелия бросила взгляд на дом. Он показался ей невыносимо пустым и унылым, и она уже готова была согласиться, но в последний момент передумала.

— Нет, Берни. Огромное тебе спасибо, но… я бы не хотела, чтобы из-за меня ты остался без креветок по-креольски. — И она дружески потрепала его по покрытой пигментными пятнами сморщенной руке, которой он опирался на дверцу машины. — Будь осторожнее на дороге.

Страницы: «« ... 1011121314151617 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Государственные и муниципальные финансы. Шпаргалка...
Анализ финансовой отчетности. Шпаргалка...
Бюджетная система России. Шпаргалка...
Раньше Полина никогда не попадала в сомнительные ситуации! Но с тех пор как она пришла домой к своей...
Луи-Фердинанд Селин (1894–1961) – самый скандальный, самый противоречивый, самый несчастный и самый ...
Нет более опасной профессии, чем путешествие во времени, – незваный гость из будущего рискует не тол...