Тридевятое царство. Удар Святогора Новожилов Денис
– А почему нет, – Мстислав откинулся на спинку стула, – галицкий князь думает, что он самый хитрый, ну так обратим его хитрость против него самого. Если мошенничать надумает, на нашу сторону Микула перейдет, а еще симпатии народа. Если мошенничать не будет, тогда мы просто победим.
– Я вот тут подумал, – задумчиво протянул Илья, – может, это такой способ сдаться? Мы выигрываем турнир, Даниил присягает царю, мы оставляем ему его княжество. Все довольны. Кроме Аленушки, но кого это волнует?
– Князь Даниил вообще любит сдаваться без боя, – осадил его Ратибор, – он для этого и спас Аленушку.
– И наемников привез, – добавил Вольга многозначительно, – чтобы сдаваться было веселей.
– Да, – согласился Илья, – не стоит на это рассчитывать. Даниил – он странный, по нему вообще ничего понять нельзя.
– Так что, турнир?
– Да, – отозвались Илья и Дмитрий.
– Нет, – тут же высказался Святогор.
– Не знаю, – развел руками Ратибор, – ты царь, ты и решай.
– Я тоже не уверен, – Вольга улыбнулся и покачался на стуле, – как решите, так и будет.
Мстислав думал долго, тщательно переводя взгляд с одного собеседника на другого, все остальные молчали. Дольше всех он смотрел на Святогора, тот вначале грозно хмурил брови, но потом махнул рукой – делайте что хотите.
– Приглашение на турнир мы примем, – сообщил свое решение юный царь, – и главное тут то, что можно одержать победу, не проливая крови простых ратников. Только не надо думать, что мы поверили Даниилу, смотреть будем в оба. Святогору быть крайне осторожным с едой. Яд богатыря не возьмет, но вполне возможно, что у Даниила еще осталась мертвая вода.
– Я могу месяц не есть, не пить и не спать, – сообщил Святогор, – и не ослабну.
– Возможно, Даниил что-то готовит. А возможно, что у него не осталось другого выбора, без Микулы ему не победить. Наша задача – сделать так, чтобы галичанин попался в свою же ловушку. Теперь уже он отступить не сможет, не обидев Микулу.
– Чего вы так боитесь этого Даниила, – пожал плечами черниговский воевода Путята, – он не выиграл ни одной битвы, нигде ни разу не прославился. Прибытие под конец битвы у Протолчьего брода – это лучшее его достижение.
– Не стоит недооценивать соперника, – не согласился Мстислав.
– Вот и Иван-царевич так говорил, – не сдался Путята, – все ждал какой-то хитрости и засады. Пока не стало уже слишком поздно. Иногда надо и решительность проявлять, иначе не победить.
– У нас, други мои, еще один вопрос нерешенный остался, – перевел разговор совсем в другое русло Вольга, – в Смоленске-то натуральные варяги на княжеском троне сидят. Их там сотни полторы, надо что-то предпринять: не дело это – варягам русским княжеством управлять.
– Не полторы сотни, а сто тридцать два человека, – поправил его Ратибор, все время старающийся демонстрировать свою осведомленность.
– Одного Святогора послать, пусть разгонит.
– Вот еще, – фыркнул гигант, – на полоторы сотни матерых варягов лезть. Еще отрубят что-нибудь, как тогда турнир выигрывать?
– Ох ты, – хитро улыбнулся Вольга, – наш герой испугался.
– Я ничего не боюсь, – не согласился Святогор, – но варяги в рукопашной схватке сильны. Строй держать умеют плохо, дисциплина хромает, это да. Но в схватке рукопашной – мастера. С прикрытием хотя бы пятидесяти ратников я их разгоню легко, а в одиночку – рискованно.
– Ну пошли вместе, – предложил новый вариант Вольга, – садимся на змея – и в Смоленск, Илью еще можно взять с Дмитрием.
– Илья с Дмитрием еще ходят с трудом, после боя с Дабогом, – охладил его пыл Святогор. – А нам с тобой рисковать не след, нам с тобой турнир выигрывать. Так что оставь варягов на потом.
– Ладно, – Вольга откинулся назад и покачался на стуле, – я один их разгоню. Вначале предложу по-хорошему уйти, а если не согласятся, буду по одному уничтожать. И без всякого риска: выскочил, ударил и убежал. Несколько дней занять может, но я их всех изведу.
– А что дальше, – Мстислав с интересом посмотрел на оборотника, – ну прогнал ты варягов – и что?
– Как что, – удивился Вольга, – праздник народный, князь из местных, обязанный нам. Веселье и пир горой.
– Местного князя там нет, – начал объяснять царь, – а претендентов – куча. Ну допустим, мы поставим того претендента, который из Черниговского княжества. Хорошо будет?
– Хорошо… наверное. – Вольга уже начал чувствовать подвох.
– И остальные князья сразу подумают: ага, началось. Черниговцы все под себя гребут. И, испугавшись, прямиком в объятия Даниила устремятся. А он их только и ждет.
– Это верно, – поддержал царя Святогор, – князья наши не очень хотят, чтобы царь вернулся. Сейчас у них каждый сам по себе царь, а тут отвечать придется. Есть только две причины, по которым они еще не выступили всей мощью против нас. Во-первых, они Даниила не шибко жалуют, а во-вторых, Даниилу от них нужно действие, а нас устраивает бездействие. Поэтому они все замерли и выжидают. Но не думай, все князья сейчас очень внимательно смотрят, чья сила верх брать будет. Так что пугать их раньше времени не нужно. С варягами всегда успеем разобраться, сотня-две – это не серьезная сила. Как он там, варяг этот главный, народ тиранит?
– Да вроде бы нет, – задумчиво ответил Ратибор, – судит по справедливости, разбойников усмирил. Банду Соловья одолел.
– Что за соловей такой?
– Соловей-разбойник. Собрал банду, грабил бояр. Свистел он так, что люди и кони с ног валились, а потому и боялись его.
– Так вот кто свистульку украл, – оживился Святогор, – я же знал, что ее Дабог с собой прихватил, не могла такая штука пропасть.
– Это ту свистульку, что Велес сделал, чтобы поля от камней и бурелома расчищать?
– Можно и поля, а можно и на людей свистнуть. Унесет и кости переломает.
– Вот этого разбойника и одолели. Ватага у него была несколько сотен человек, варяги тех, кто живыми в плен попал, вдоль дорог гвоздями к деревьям прибили.
– Ужас.
– Да и поделом разбойникам.
– Все равно зверства какие, не по-людски.
– Так варяги же, чего ты хочешь. Зато разбойники все разбежались, теперь в Смоленском княжестве тишь да гладь.
– Ладно, – хлопнул рукой по столу Мстислав, – с варягами позже разберемся, тем более спешка тут и не требуется. Сейчас главное – турнир. Дайте знать Микуле, что мы согласны и полагаемся на его слово, что он не допустит никакой измены.
– Микула и без всякого слова измены не потерпит и подлости. Если познакомишься с ним, сам поймешь.
– Да, Микула – он такой, – подтвердил Вольга, – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Глава 38
Чудища чужие и чудища свои
Очередной посетитель выделялся среди городского люда очень сильно. Хоть и русский был человек, но на тех же варягов он походил куда больше, чем на смоленцев. Это, впрочем, не было удивительно: гость прибыл из Тридесятого царства. Точнее, из Новгородской республики, как оно теперь называлось.
– Чего хочет этот кусок козлиной лепешки? – Рерик подозрительно посмотрел на посланника. – Мне совсем не нравится его рожа.
– Князь радушно приветствует уважаемого гостя, – перевел Иванушка, – труден ли был ваш путь, не утомились ли с дороги?
– Чихал я на его приветствия, – грубо ответил посланник, – распорядись, чтобы мне принесли стул, разговор будет серьезный.
– Гость не хочет проявлять неуважение, – перевел Рерику Иван, – он просит разрешения присесть, чтобы не смотреть на сиятельного князя сверху вниз…
– Отлить я хотел на сиятельного князя сверху вниз, – оборвал его посол. Он достаточно неплохо говорил на языке варягов, что среди новгородцев встречалось нередко. Иван замер, ожидая реакции конунга, но тот совсем не рассердился, а, наоборот, повеселел и расхохотался в ответ:
– То-то я вижу, рожа бывалая, обветренная. Давай садись, поболтаем, а то с местными скучно. Нет, народец тут неплохой, но, ты должен меня понимать, не морской.
– Меня Степаном зовут, – сообщил посол, присаживаясь на поднесенный ему стул, – и я из команды самого Садко, слыхал небось?
– Ну кто же про походы Садко не слышал, – кивнул Рерик, – с каким делом к нам?
– Дело серьезное и выгодное, – доверительно сообщил Степан, – надо кое-что по рекам пропустить, а за это мы хорошо заплатим, и даже признаем вас как законного князя.
– Да тут никакого другого и нет, – хмыкнул Рерик, – что никому не нужно было, то я и взял. По морскому закону дозволяется и приветствуется.
– Можно и по морскому посмотреть, – кивнул Степан, – кому, как не новгородцам, его чтить. А можно и по наследному праву, где князем может быть только член княжеского роду. А вот с какой стороны мы смотреть станем, будет зависеть от вашего ответа.
– Да проводите свои корабли, – милостиво махнул рукой Рерик, – что я, контрабанды, что ли, не видел? Или чего вы там везете, из южных морей-то… Рабов, что ли? Если тот порошок, от которого люди дуреют, то не советую, в наших краях предпочитают старый добрый мухомор. Только убытки понесете. А впрочем, везите, мне-то что. Давай пожмем руки, в знак доброй сделки, и сядем ужинать.
– Нет, тут вопрос не такой простой, пропустить надо не контрабанду. Пропустить нужно чудо-юдо рыбу-кита.
– Эта тварь в реки не полезет, – подал голос Синеус, до этого молча сидевший по правую руку от князя.
– Это наша забота, как его в реку затащить, от вас нужно только одно – не мешать.
– Так это вы его потом по своим рекам проведете и в наше море выпустите?
Иван сразу почуял перемену в голосе Рерика, еще мгновение назад он был весел и благодушен, а сейчас как будто холодом засквозило. Гость тоже почувствовал это, будучи человеком бывалым.
– На балык порежем и съедим, – попытался разрядить он обстановку веселой шуткой.
– Или чудо-юдо станет есть тех, кто на берегах живет. Сами-то не боитесь? Ваши поселения на тех же берегах, что и наши.
– Не для этого чудовище тащим, – попытался успокоить конунга Степан, – мы же не враги себе. У нас для него особое задание есть.
– Его ермунганд пожрет, – ответил Синеус, – наш змей кого хочешь сожрет. Он весь мир слопает. Рано или поздно.
На секунду посол застыл, но сразу взял себя в руки и сидел уже спокойный, как ни в чем не бывало. Синеус не заметил этого мгновения и довольно хмыкнул, а вот от Рерика эта перемена не укрылась.
– Или чудо-юдо пожрет змея.
– Ты что такое говоришь, брат, – возмутился Синеус, – наш змей сильней всех чужих чудищ, он же тоже варяг, в каком-то роде.
– Ну так что, договоримся?
– Разумные люди всегда могут промеж собой договориться, – отстраненно ухмыльнулся Рерик, – главное – плати.
– Вот и хорошо, – улыбнулся во весь рот Степан, – вот и договорились. А награда будет щедрой, Садко не поскупится, не сомневайтесь.
Уходя, посол задержался в дверях и зачем-то добавил:
– Садко всегда помнит тех, кто оказал ему услугу, друзей он не забывает. И врагов не прощает, – добавил он многозначительно.
Иван никогда еще не видел новоявленного князя в такой ярости, Рерик буквально готов был взорваться.
– Нет, ну ты слышал, а? Ты же слышал.
Вождь викингов шагал из угла в угол княжеских палат, не в силах унять охватившего его напряжения.
– Я слышал, – попытался успокоить его Синеус, – но ты подумай, нам-то здесь что с того? Мы же тут решили остаться? Решили. Не плевать ли нам слюной на то, что там будет, на побережье?
– Мне не наплевать, – бушевал Рерик, – не наплевать! Слышишь ты, не наплевать мне! Ермунганд – тоже не подарок, но он пожирает корабли, которые в глубокие воды заплывают. А про это чудо-юдо слышал, что говорят? Целые поселения подчистую съедает. И они хотят эту тварь в наше море запустить. А я еще это чудище пропустить должен. Может, слюни ему вытирать будем, когда он наших матерей и подруг будет лопать? Приятного вам аппетита, дорогое чудо-юдо, вот эту попробуйте: моя дочка, сам растил, не побрезгуйте.
– Как будто ты растил своих дочек, – попытался пошутить Синеус.
– Сомневаюсь, что ты даже знаешь, сколько их у тебя, – хмыкнул Трувор, – я вот своих не считал никогда.
– Вы шутите, – взвился Рерик, – вам смешно? Мне совсем не смешно.
– Да нет, – Трувор грустно посмотрел на конунга, он был самым старшим в команде и поэтому иногда говорил с вожаком в отеческом тоне, – смешного тут мало. Но я тебе так скажу – кто из чудищ кого одолеет, это нам неведомо. А только новгородские земли – рядом. И Садко, если захочет, соберет людей раз в двадцать больше, чем нас. И среди этих людей будут вот такие морские волки, как этот Степан, – матерые и сильные мужики. Это не разбойников дурных гонять, тут нас порубят на куски. Я не трушу, просто так и будет. Не стоит с Садко шутить, это серьезный человек и опасный, за его спиной весь Новгород стоит, а там народ тертый.
– Сам знаю, – вздохнул Рерик, – но как это чудовище пропустить?
– Наш змей его пожрет, точно вам говорю, – выступил Синеус, – наш змей – настоящий воин, а чудо это южное – слабак и баба. Как вы вообще можете сомневаться?
– А я вот думаю, что Садко как-то с морским царем спелся, – вздохнул Трувор, – давно такие слухи ходят. Очень уж успешны все его походы, неспроста это.
– И зачем морскому царю чудо-юдо?
– Так змей не только нас не выпускает, он и морского царя зажимает. А за морем, говорят, есть большая земля. Далеко она только, не доплыть, змей корабли поедает. Вот царь морской эту землю и хочет себе заграбастать.
– На кой морскому царю земля? Они же под водой живут.
– Только дышат они воздухом. Там у них под водой воздух бьет из земли, пузырями, позволяя им дышать и выплывать иногда на поверхность. Но это не от хорошей жизни. Дай им только возможность на хорошую землю переселиться, тут же свое мокрое царство бросят. А вокруг вся земля уже занята, так просто никто не отдаст. Воевать надо, а морской народ не так уж и многочислен. Вот ежели змей с чудой-юдой сцепятся – а они сцепятся! – двум таким чудовищам в одном море не ужиться, и ежели царь морской ему поможет, конец тогда змею.
– Это не по-мужски, – рассердился Синеус, – если уж драться, так один на один, чудище против чудища. А так нечестно.
– Царь на дальнюю землю уйдет со своим народом, а чудо-юдо тут останется, – Рерик обессиленно сел на стул, – и остановить его можем только мы. На юге его пропустят, им только радость от зверюги этой избавиться. И новгородцы его пропустят, раз Садко за дело взялся. Только здесь его можно остановить.
– Если мы сорвем планы Садко, нам не то что княжить, нам вообще больше не жить, – подытожил Трувор.
– Вы как хотите, а я – за нашего змея. Он, конечно, людоед и чудовище, но все-таки свое, привычное. А чужого чудища-людоеда нам не надобно. Я за то, чтобы убить его.
– Если сорвем планы Садко, нас не простят, а ведь только стала жизнь налаживаться… Я тут себе женщину присмотрел. Не как обычно, а чтобы семья, дети…
– Бабы тут хорошие, – признал Синеус, – даже – лучшие.
– Так что я бы пропустил. У нас тут моря нет, у нас все будет хорошо. А там кто его знает, как все сложится, наша ли то забота? Было одно чудище, станет другое. А может, они вообще друг друга изничтожат, тогда наши корабли смогут безбоязненно на глубокую воду выходить.
– Да уж, – вздохнул Рерик, – задает же жизнь задачки…
Глава 39
Каким он парнем был
Вот не любил Колыван долгих размышлений. С детства так повелось, да и отец учил делать, а не обдумывать. А сейчас мысли в голову так и лезли, так и роились как пчелы, наседая со всех сторон. Колыван сидел на пеньке, как обычно – рядом с великой княгиней, Аленка в нетерпении ерзала, ожидая своих любимых гигантов, те должны были уже скоро явиться, и девочка все смотрела вдаль, не покажутся ли знакомые силуэты. Хоть и маленькая еще, а как похожа на деда, Финиста – Ясного Сокола… Те же глаза, ясные, те же озорные веснушки возле носа, с небольшой курносинкой, дедовского. А теперь Святогор обвиняет Финиста в заговоре, измене и цареубийстве. Мыслимо ли… Только вот воспоминания об одном из разговоров не спрячешь от себя же самого. Тогда они едва лишь познакомились, и крепкая дружба только зарождалась. Колыван с Финистом сидели на поваленном бревне возле лагеря и болтали о разном.
– Царь – он на то и царь, – резонно объяснял Колыван, – чтобы решать за всех. Кто-то же должен.
– Ну а если он не так решает? – Финист обезоруживающе улыбнулся, как умел только он.
– Не так… – проворчал Колыван, – будто бы кто-то знает точно, как надо. Раз царь так решил, значит, так и будет. Наше дело – выполнять. Еще не хватало, чтобы каждый ратник начал обдумывать – а правильно ли царь решил? Такое войско и дня не проживет. И державе такой – конец.
– Вот тут твоя правда, – кивнул молодой воевода, – но я более широко думаю. Вот сам царь, он же может и глупым родиться. Его ли заслуга, что он так удачно родился, в царской семье?
– Не нравится мне, куда ты ведешь, – вздохнул Колыван, – и думать широко я не люблю. Род Кия Русью достойно правит много лет, если они не достойны, то кто тогда вообще достоин – ты, что ли?
– А я бы хорошим был царем, уж точно лучше, чем этот пузан Василий. – Видя неодобрительный взгляд товарища, Финист весело рассмеялся. – Да шучу я, Колываша, просто шучу. А все же я в себе чувствую какое-то предназначение. Вот не зря я на свет родился, помяни мое слово. Царем, конечно, мне не стать, родом не вышел, но воеводой точно буду всего войска, а глядишь – и князем каким.
– Ты можешь, – спокойно ответил Колыван, продолжая натачивать меч, и без того уже острый; он уже привык к тому, что его друг – человек особенный. Воинство Руси проигрывало войну степному войску Тугарина Змея, и ни Святогор, ни Илья Муромец, ни Микула ничего не могли сделать. Только молодой воевода Финист раз за разом одерживал верх. Вначале небольшими отрядами, а недавно во главе полутора полков нанес серьезное поражение одному из туменов. Князья тут же ухватились за успехи молодого воеводы и буквально заставили царя выделить Финисту меч-кладенец. Сейчас уже три полка за спиной, а где-то там, за рекой и лесом, два степных тумена разоряют русские села. Завтра должен быть бой, будет очень жарко. А только ни Колыван, ни ратники войска не сомневались в победе. Было в Финисте что-то такое, его просто нельзя было не любить. И весел, и добр, и справедлив. Если уж и сходились в ком-то все человеческие достоинства, какие ни есть на земле, так это в нем. И Святогор хочет, чтобы Колыван поверил, будто такой человек мог заговор устроить и тайком послать степняков царя убить… Нет, даже если бы и измыслил Финист царя извести, сам взял бы меч в руки. Вот такой, как Кощей, наверняка мог бы. Тоже тип еще тот… Нет, войсками он управляет хорошо и в бою действует решительно, но какой же он все-таки неприятный тип! Лысый, бледный, глазами так и зыркает. Упрямый как осел. Тогда они еще были все вместе…
Кто тогда мог подумать, что именно Кощей одолеет Финиста? Если бы Колывану подобное сказали, не поверил бы никогда. А только от пламени змея на Калиновом поле немного кто уберегся…
Колыван вспомнил другой свой разговор с Финистом как раз перед походом на Кощеево царство.
– Дался нам этот Кощей, – убеждал друга Колыван, – ну сидит на краю державы, со степняками воюет. Берендеев прогнал – так это их берендейское дело, не наше.
– Не понимаешь ты, – вздохнул Финист тяжело, – и Кощей не понимает. Ему лишь бы головы рубить и мстить. А надо державу отстраивать. Сходили в ответный набег на степняков? Сходили. Победили? Победили. Кощей же не понимает, что Великая степь сейчас как сытый медведь в берлоге, что наелся до отвалу и не хочет драться. Вот это нам шанс и дает: пока они драться не хотят, надо державу в достойный вид привести. Кругом же разорение сплошное, сколько деревень подчистую сожгли и вырезали, города в руинах. А войско сейчас – только тень былого. А богатыри? Святогор ранен в своих горах, Муромец с друзьями изранены, Микула в чужие земли не ходит воевать, Вольга куда-то пропал. Кому воевать? Ты да Ставр, два богатыря осталось. А ведь молодежь подрастает, Еруслан, Иван, Михаил Поток. Это сейчас они дети сущие, а лет через десять что будет? Может так случиться, что у нас три новых Святогора появятся. Или три Микулы. Вот где сила будет! Вот тогда и придет время со степняками столкнуться. Ты хоть это понимаешь?
– Да вроде да, – пожал плечами Колыван, – только сомневаюсь я, что из детишек новый Микула выйдет. Слабенькие они. Дабог уже в колыбели мог подковы гнуть, Микула в семь лет леших побеждал.
– Ну не станут новыми Микулами, так станут новыми Муромцами и Добрынями. Дай детишкам шанс, не руби сплеча. Я же не о том говорю. Вот ты понимаешь, что не стоит степняков сейчас злить, а Кощей – нет. Он тычет и тычет острой палкой в спящего медведя. А медведь этот может и проснуться. Он разозлится и забудет о том, что сыт и не хочет драться. Вылезет и разорвет дурака в клочья. И нас вместе с ним, потому что как ни крути, а это бывший наш воевода. Вот сейчас самое время эту проблему решить. Сил у Кощея почти не осталось, пойдем и попробуем убедить. Ну а упрется, так пусть на себя пеняет.
Тогда они еще не знали, что бывший соратник для них приготовил. Никто и не думал, что так все может обернуться.
Аленушка изнывала уже с самого утра, вилась как волчок, не находя себе места. Взглянет кто – обычная девчонка, и не скажешь, что великая княгиня.
– Идут, идут твои здоровяки, – успокоил ее Баюн, – я уже чую их.
– Да где же, где?
– Говорю же, рядом.
Из-за холма появились три силуэта: два огромных и третий поменьше. Гиганты шли на зов княгини, верные своему слову.
– Горыня! Дубыня! Усыня!
Аленушка радостно кинулась навстречу путникам, как только они приблизились.
– Да чего там… – растроганно произнес Горыня, утирая рукавом выступившие невольно слезы радости.
– Ты позвала, вот мы и пришли. – Усыня обнял девочку, получилось неловко, но трогательно.
– Очень хорошо, что убивать никого не нужно, – добавил Дубыня, – нехорошее это дело – людей убивать.
– Да кого вы там смогли бы убить, – недовольно проворчал Кот Баюн, – там такие богатыри…
– Не слушайте пушистика, – замахала руками Аленушка, – он это от обиды говорит. Ревнует, что я вам так рада. – Девочка показала коту язык, тот фыркнул в сторону.
– Нехорошо язык старшим показывать, – укорил княжну Горыня, – невежливо.
– А этот кот – он вообще старший ли?
Усыня с сомнением обошел необычного зверя, внимательно его осматривая.
– И чего его все котом зовут, он же разумный, у него имя наверняка есть.
– Имя-то у меня есть, но это только у вас, людей, имена словами произносят.
– А у вас как, – заинтересовался Горыня, – мысленно?
– У нас – через запах, – неохотно ответил кот, – каждый пахнет особенно, ваши носы просто этого не различают. Вот этот запах – он имя и есть.
– То-то я смотрю, когда собаки в деревне встречаются, они под хвостами друг друга нюхают.
– Знакомятся, здороваются. – Кот Баюн отвечал явно с неохотой, эта тема ему явно не нравилась. – Можете звать меня как хотите, выбирайте то имя, которое вам нравится.
– Живодер-людоед, например, – раздался сзади веселый голос Лютополка, – можно я буду звать тебя так?
К гигантам подходил Даниил, в окружении Лютополка, Михаила Потока, Еруслана и Ивана Быковича.
– Не надо обижать пушистика, – тихо пискнула девочка, но никто на это не обратил особого внимания.
– Вот теперь все в сборе, – произнес галицкий князь, выходя вперед, остальные окружили его со всех сторон.
– Так вы позвали – и мы…
– Теперь к делу, – не дал договорить Горыне Даниил, – мы с вами являемся защитниками нашей великой княгини Алены и всего Тридевятого царства. На трон претендует самозваный царь, который сумел склонить на свою сторону одно из княжеств нашего государства и даже нескольких богатырей. Эти негодяи даже пытались захватить и убить нашу молодую княгиню совсем недавно. По счастью, наши отважные богатыри не позволили свершиться злодеянию. Теперь же наша задача – постоять за честь нашего царства и осрамить бунтовщиков.
– Так мы готовы, – гулкий бас Горыни походил скорее на рокот, чем на голос человека, – но ведь мы не богатыри.
– И у нас и у противников по четыре богатыря, так что все честно.
Кот пренебрежительно хмыкнул, остальные богатыри не испытывали той уверенности, которую демонстрировал князь, но здоровяки приняли все за чистую монету.
– Тогда конечно, тогда мы их за Аленушку… ух мы их…
– Ух они вас… – передразнил кот тихо.
– Всячески рекомендую всем верить в нашу победу, – сообщил Даниил своим обычным равнодушным голосом, – есть надежное свидетельство, что верх возьмем именно мы. Судить турнир и следить за порядком призван Микула Селянинович; все знают, кто это такой?
– Кто же о Микуле не слышал…
– Микулу всячески рекомендую слушаться, в этом государев интерес.
Гиганты почтительно закивали головами, перед князем они робели. Для них и боярин был большим человеком. Вообще, Аленушка была еще главней, но она маленькая девочка, да и ведет себя так дружелюбно, совсем не властно. А вот Даниил – совсем иное дело.
Вообще отношение богатырей к власти на Руси было интересным. Многие богатыри были простого роду, тут не выбирали. Богатырем мог оказаться и сын князя, и сын печника. Отношения силачей с властителями нужно было как-то установить. Поветрие в этом вопросе задал Святогор. Несмотря на свою огромную силу, он всегда обращался с уважением к знати и особенно к царям, хотя мог в одиночку разогнать их всех. Глядя на него, и остальные богатыри стали с почтением относиться к знатным людям, признавая их верховенство. История Руси знала всего одну попытку богатырей самим стать властью и знатью, достаточно быстро подавленную Святогором и Вольгой. Единственным исключением был Микула Селянинович, он власть явно не жаловал, хотя и никогда не выступал против в открытую.
Еруслан подошел к стоящим в стороне Ивану Быковичу и Михаилу Потоку. Входящие в эту тройку богатыри и раньше неплохо между собой ладили, а после побега из черниговского плена сдружились еще больше. Колыван в их компанию не вписывался, да он и не стремился. Все трое были почти одного возраста, все они не успели принять участия в последней большой войне, все вместе пришли в киевскую дружину, под крыло Ильи Муромца, и все трое были примерно равной силы. Михаил Поток – чуть старше остальных и несколько сильнее, так что в этой троице состоял за главного, но сильно не выбивался.
– Мужики, – завел разговор с товарищами Еруслан, – что думаете про турнир этот? Только честно.
– Там Святогор, Вольга и Илья… – осторожно ответил Иван, выжидая, что скажет старший.
– Один раз мы им уже нос утерли, – попытался подбодрить товарищей Поток.
– Там сражаться не нужно было, – вздохнул Еруслан, – вы и без меня знаете, один Илья нас всех разом побьет.
– Что Илья, я вот с Вольгой смахнулся, – начал рассказывать Иван, – ну когда он на обоз наш засаду устроил. Мне тогда Даниил сказал – переоденься обычным воином, на всякий случай. Вот я и прыгнул на него. Знаете, на что это похоже было?
– Нет, но ты же нам сейчас расскажешь…
– И расскажу. Вот когда я совсем маленьким был, у нас в доме пес жил сторожевой. Барбос его звали, по-простому, но был он зверь сильный. Два раза волков отгонял, всех окрестных собак шугал. А случилось так, что к нам в село медведь забрел зимой. Разбудил кто-то, видать, косолапого. А медведи, зимой поднятые из берлоги, – сердитые. И вот идет этот мишка, косо вокруг смотрит. А из-за околицы на него Барбос наш. Пока он лаял издали, было все неплохо, а вот когда попытался наскочить на лесного гостя – тут все и кончилось. Врезал ему мишка лапой так, что пес наш и улетел в кусты. Вот так и с Вольгой было, так он меня легко разложил на земле, что я пикнуть не успел.
– А кончилось чем у медведя?
– Мужики на лай собачий прибежали, с вилами да косами, медведь и деру дал в лес. А Барбоса мы выходили, только он с тех пор хромал сильно.
– Так, может, наша цель в том и состоит, чтобы на медведя лаять?
– Чего?
Иван с Ерусланом озадаченно уставились на старшего.
– Я вот думаю, – продолжил развивать свою мысль Михаил, – не зря же Даниил этот турнир затеял. Не мог же он не знать, кто против нас будет. Мы ему по возвращении из плена все в подробностях доложили.
– Верно, не мог не знать, – медленно кивнул, соглашаясь, Иван.
– А князь – он совсем не глуп, вон как быстро все решает: едва кот прибежал весь подранный, рассказал, как на княгиню напали, – и тут же Даниил нас отправил.
– Ага, – подхватил Еруслан, – еще и про лодку эту вспомнил. Подводную. Как над этим чудаком все смеялись, когда он предложил не по воде плавать, а под водой! А князь не смеялся, он на заметку взял. А как случилось происшествие, тут же вспомнил.
– Князь – голова.
– Думаю я, что надо нам Даниила держаться, – высказался Михаил, – с ним не пропадем. Хочет, чтобы мы на турнире сражались, – будем сражаться. Кто знает, чего он там задумал… не нашего ума дело. Захочет в свой план посвятить, сам скажет.
– Хотелось бы только знать, кто те «мужики», что на наш «собачий лай» прибегут.
Глава 40
Князь и селянин
Вечером, когда уже совсем стемнело и над лагерем Тридевятого царства сгустилась тьма, явился Микула Селянинович собственной персоной. Легендарный богатырь, несмотря на массивное телосложение, двигался легко и плавно, во всей его фигуре ощущалась такая запредельная мощь, что даже другим богатырям становилось не по себе. Единственным, кто остался равнодушен к появлению легенды, был князь Даниил; впрочем, он всегда был спокоен и отстранен. Микула же, наоборот, поприветствовав собравшихся, направился прямиком к галицкому князю.
– Вот скажи мне, князь, только честно, ты совсем дурак?
Богатыри из дружины только рты пооткрывали: подобное обращение к князю было неслыханно. Многие знали прямой нрав Микулы, это был редкий богатырь, который совсем не уважал власть. Давным-давно, еще при царе Горохе, даже произошла одна история, в легендах получившая название «войны с Микулой Селяниновичем». Никакой войны тогда не случилось, но события развивались следующим образом. Однажды Микула напрямую возьми и скажи царю Гороху: «Дурья твоя башка, а еще царь». Микула и раньше позволял себе некие вольности, которые ему прощались. Но тут царь действительно обиделся. Наутро к дому пахаря подъехал брат царя с сильным отрядом, дабы преподать дерзкому богатырю урок. Казнить никто защитника не собирался, но всыпать три десятка плетей царь распорядился. Микула вышел к дружинникам и поговорил с ними, после чего ратники молча собрались и так же молча уехали. Просто во время разговора Микула легко и непринужденно подбрасывал в левой руке стальной плуг, весом десятка два пудов. Царь Горох был совсем не глуп, и следующий раз к Микуле отправились Святогор и Вольга, который где-то в дороге потерялся, самые сильные на тот момент богатыри. Люди говорили, что Святогор с Микулой тогда очень крепко поругались, но до боя или наказания дело все равно не дошло. Царь тогда уже и остыл давно, но оставить дело так, без последствий, тоже не мог себе позволить: авторитет царя должен уважаться всеми, иначе ничего хорошего державу не ждет. В этот раз Святогор получил распоряжение наказать дерзкого пахаря, хоть все войско с собой взяв. И вот тут проявил себя молодой тогда еще богатырь Добрыня Никитич, вызвавшийся поговорить со смутьяном. Никто не верил в успех затеи молодого богатыря, но Добрыня и Микула о чем-то спорили до самой зари. А под конец разговора Микула пообещал впредь если и не стелиться ковром под ногами царей и князей, то хотя бы разговаривать уважительно. Или хотя бы не дерзко. На том и порешили. Микула власть уважать сильнее не стал, но все же старался лишний раз на рожон не лезть, а знать смотрела сквозь пальцы на некоторые его вольности. Все же Микула Селянинович был одним из главных защитников земли Русской – случалось, целые набеги отражал в одиночку. И все же подобное обращение к князю, да еще и такому, было удивительным событием. Даниил посмотрел на богатыря своим холодным взглядом. От пронзительного взора князя порой терялись даже опытные царедворцы и воины, но пахарь даже не моргнул. Галицкий владыка выдержал небольшую паузу и ответил всего одним коротким словом:
– Нет.
– Вот и я думаю, что нет, – напирал Микула, – а зачем тогда лезешь на таких богатырей?
– С нашей стороны участвуют четверо богатырей, и с той – тоже четверо, – так же равнодушно ответил Даниил, – я нахожу наши силы равными.
– Это вот он и Святогор равны, что ли? – Палец селянина уперся в грудь Ивану Быковичу.
– Конечно нет, – князь все так же пристально смотрел в глаза Микуле, – наш богатырь за правое дело будет биться, а потому он гораздо сильнее.
Микула стоял и молча смотрел на князя, тот спокойно выдерживал его взгляд. Однако Микула не собирался так просто сдаваться.
– А я вот думаю, что вы тут какую-то хитрость затеяли или коварство какое-то.
– Не понимаю я ваших оскорблений, уважаемый: богатырей наших обижаете, меня лжецом объявляете… Я же дал свое княжеское слово, что мы на турнире будем соблюдать все правила.
– И вообще, как ты с князем разговариваешь, – вставил свое слово Колыван.
– Подозрения у меня имеются. – Микула немного понизил тон.
– На чем они основаны, если не секрет?
Колыван демонстративно вытащил из ножен меч, обычный, поскольку кладенец у него забрали во время пленения.
– На том, что там богатыри сильнее, – аргументировал Микула, – и на том, что вы это знаете, но сами предложили турнир.
– Да как же вы определили заранее, что они сильнее, если богатыри между собой ни разу не сражались? – Даниил даже чуть приподнял брови, изображая недоумение. – Я вот убежден в том, что наше дело – правое и победа будет за нами. Потому и предложил турнир. Как же вы сможете судить турнир, если уже заранее считаете, что победа будет за ними? Сможете ли вы быть беспристрастным? Меня уверяли, что Микула Селянинович – человек справедливый. Очень удивлен я увидеть обратное.
– Я сужу всегда честно и по совести, – обиделся Микула, – никому подсуживать не стану.
– Вот и замечательно, – ответил князь равнодушным голосом, – мы очень рады и верим в нашу победу.
Колыван, видя, что ссоры не возникло, спрятал меч в ножны, Микула на него даже не взглянул.
– Ну и раз уж у нас такой разговор зашел, – пошел в наступление Даниил, не меняя тембра голоса, – вы бы присмотрели за той компанией царя самозваного. Это они недавно на обоз нашей княгини напали. Как разбойники прямо. Девочку маленькую в темнице держали. Вот от кого я любой подлости готов ждать.
– Там Илья, Вольга и Святогор, я их давно знаю. Не будут они подличать.