Тридевятое царство. Удар Святогора Новожилов Денис

Глава 51

Камни черные и камни белые

Богатыри наблюдали за Черниговом из леса на холме; город был окружен шатрами, вокруг сновали воины в кольчугах.

– Не могу понять, как они прошли, – вздохнул Ратибор, – тут около двух полков, не могла такая толпа пройти незамеченной.

– Стягов не видно, – заметил Святогор, – для галичан это нетипично. Они своего золотого льва всюду вешают сразу.

– Может, наемники, – предположил Илья Муромец, – кто знает, сколько их нанял Даниил?

– Четыре тысячи наемников было, не могли же мы в два раза ошибиться… – Ратибор выглядел неуверенно.

– Разведка у нас чудесная, – бросил Святогор сердито, – как можно было все это проморгать? Два полка врагов маршируют по княжеству, берут в осаду столицу, а мы ни сном ни духом.

Ратибор виновато развел руками.

– Сейчас Вольга вернется, узнаем, – заметил Илья.

Вольга вернулся быстро, неприметная мышка обернулась прямо возле группы наблюдателей.

– Ну чего?

– Не понятно ничего, – вздохнул Вольга, – обычные мужики, про осаду ни слова. Говор в основном черниговский, но встречаются и другие наречия. Странно это все. Галицких знамен нет нигде, на холме шатер черниговскими символами украшен, ближе я не стал подходить, могли заметить. Да, там ратники все воеводу Борона и князя Милослава вспоминают. Не знакомы эти имена?

– Знакомы, – Ольга угрюмо смотрела в землю, – похоже, мой дядюшка все же решил взять свое.

– Стало быть, не ошиблись мы, – облегченно вздохнул Ратибор, – не проходили войска по дорогам. Здесь собрались. А я голову ломаю, как так мы могли просчитаться.

– Надо было его казнить, – Ольга расстроилась, – зря пожалела. Все же он меня маленькой на качелях качал, сладости дарил.

– Семья есть семья… – вздохнул Мстислав. – Что делать будем?

– Змея сейчас поднимем – да и сожжем все это воинство, – Святогор сердито посмотрел на шатры внизу, – будут знать, как измену учинять.

– Погоди со змеем, – остановил богатыря молодой царь, – в княжестве и так воинов немного осталось, как войско пополнять? А тут почитай два полка, уже собранных.

– Верно, – заметил Вольга, – предлагаю взять на испуг. Они же не знают, что у нас войско перебито. Мы на змее быстро прилетели, вести так скоро не доходят.

– На испуг, говоришь. – Святогор задумался… – Вполне может сработать. Выезжаем спокойно, словно у нас все войско за спиной, и разговариваем.

– А если нападут?

– Увидим, что пытаются напасть, – сбежим.

– Берендеи быстро идут, конное войско без обоза, скоро здесь будут. С ними остатки черниговских полков. Не успеет Даниил своих изменников выручить, убьем князя и воеводу, воины сами сдадутся.

Ольга с Мстиславом ехали рядом, места по бокам заняли два богатыря: Святогор, которому из-за роста даже конь не был нужен, и Илья; Вольга же в образе сокола кружил над полем, чтобы в случае чего заметить засаду. Встав в отдалении от лагеря, группа выставила стяг Мстислава, царское красное солнышко реяло на ветру гордо и призывно. На краю лагеря заметались люди, стяг заметили. Очень скоро в его сторону поскакал всадник на гнедом жеребце. Ольга с удивлением увидела своего дядю – странно, что он не побоялся приехать один, без охраны.

– А вы чего здесь, – бросил с порога Милослав, – вы же на турнире должны быть сейчас?

– Не ждал нас, дядюшка, – угрюмо бросила Ольга, – а мы тут. Перекупил тебя Даниил?

– Перекупил, – хихикнул Милослав, – как вы уехали, явились его посланники с золотом. Так я золото взял, а посланников – в темницу. Вот, на его деньги собрал еще войско. Опыта у мужиков нету, но все лучше, чем ничего. Да еще и за деньги галичан частично, остальное я из своих запасов выделил.

– Погоди, – оборвал его Мстислав, – а зачем Чернигов осадили?

– Кто осадил, – ошалел князь, – зачем мне свой же город осаждать? Я тут для вас дополнительные силы собираю – почувствовал, что все неспросто может быть, раз Даниил подкупить меня пытается. Галицкий князь думал, что раз я пытался свою племянницу отодвинуть, так я сразу записным изменником стал. Нет, князь Милослав Чернигову верен как пес. Я же вам гонца посылал, не получали весть?

– Получали, – угрюмо заметил Мстислав, – да только не ту.

– Проклятый кот, – выругался Святогор, – конечно, это он гонцу голову задурил. А мы тоже хороши – получив одну дурную весть, сразу и в другую поверили.

– Дурную? – сразу насторожился Милослав. – Случилось что-то?

– Случилось, дядя, случилось, – вздохнула Ольга, – прости, что плохо про тебя подумала. Теперь о другом думать надо, вечером совещание будет.

– Есть и добрая новость, – попытался найти что-то хорошее в сложившейся ситуации Илья Муромец, – у нас снова есть войско.

– Маленькое и необученное, – грустно ответил Святогор, – это пока не войско, это толпа мужиков в кольчугах.

На третий день вернулись берендеи и остатки разбитого войска. В дороге их никто не преследовал, но весть они принесли невеселую. Даниил отправил послание берендеям, предложив мир от имени Тридевятого царства. Все, что требовалось от войска, – это вернуться в свое царство, оставив сторону «изменников».

Другие вести тоже были плохими. Утром Ратибор сообщил, что все остальные князья присягнули на верность великой княгине Аленушке. Войска остальных княжеств пришли в движение, идя на соединение с войском Даниила, князья закончили выжидать и сделали свой выбор. Единственная новость, которую с натяжкой можно было назвать хорошей, пришла уже из Тривосьмого царства. Микула Селянинович, несмотря на давление, отказался назвать Даниила и Аленушку победителями на турнире. Было странно, но его отпустили живым и здоровым.

В большой горнице княжеского терема шло совещание.

– Ничего, – Святогор ходил из стороны в сторону, – ничего еще не кончено.

– Давайте посчитаем, что у нас осталось, – Мстислав один из немногих не утратил присутствия духа, – два полка черниговцев…

– Толпа мужиков это, а не два полка, – заметил Святогор, – не обучены, не слажены, команд не знают…

– И коней нет, – добавил воевода Путята, – что за черниговское войско без коней? – Воевода был мрачен в последнее время: он уже узнал, что тела его сыновей галичане и наемники насадили на пики и оставили воронью на съедение.

– Кони будут, – заверил Милослав, – не на все два полка, но полк обеспечим. Я все золото на них потратил.

– Берендеи еще, – добавил Илья, – это сильный полк, ветеранский.

– С берендеями мы, скорее всего, попрощаемся. Сегодня они будут решать, продолжать ли им сражаться против всего Тридевятого царства. И думаю я, решат они выйти из войны. Что мы им можем предложить, кроме тяжелых и кровопролитных боев?

– Зато боев этих будет много, – невесело пошутил Илья Муромец.

– Надо подумать, можем ли где-то еще найти союзников.

– В Тридесятом царстве, например, – высказался Ратибор, – точнее, в Новгородской республике, как оно теперь называется. У нас есть связи с Садко, мы даже долго думали, что он наш человек. Попробуем там помощь найти.

– А что насчет Тривосьмого царства?

– К Микуле можно обратиться, вроде бы он не за Даниила. А войск там нет сейчас. Ставр что-то пытается собрать, но там у всего царства золота меньше, чем у нашего княжества. Беднота сплошная.

– Есть у меня одна идея, – оживился Святогор, – хорошая идея, почему вот только сейчас в голову пришла?..

– Излагай.

– Добрыничи. Это же огромное семейство: княжеское, богатое. По нескольким княжествам они расселились, но вместе держатся. Сейчас у них грустно все, покровителя своего они лишились. Само имя Добрыни в узде многих держало, чего сейчас нет. Так, может, Илья к ним посланником сходит, поговорит? Если им заступничество пообещать, они полка полтора смогут собрать да оснастить.

– А вот это дело, – согласился Илья, – родню друга защитить – это хорошо. Я бы и так это сделал, даже без всякой выгоды. Мы с Добрыней вместе много прошли всякого. Да и род его меня знает.

– Вот только тебе придется идти по земле княжеств, которые сейчас против нас. Надо бы тебе замаскироваться.

– Да кто меня тронет? – насупился Илья.

– Даниил. И те, кто захотят перед ним выслужиться. Что будешь делать, когда тебя полк окружит?

– И как я замаскируюсь? Меня на Руси каждая собака знает.

– А если бороду сбрить?

Илья осоловел от подобной перспективы:

– Как – бороду сбрить? А как же я без бороды-то буду?

– Когда-то же у тебя не было бороды?

– Я с бородой родился, – буркнул Илья, невесело шутя, – я еще подумаю, как замаскироваться. С котом посоветуюсь.

– Ты этого своего зверя поменьше бы слушал, – заметил Вольга, – я в последнее время к котам плохо отношусь.

– Да нет, мой не такой. Мой умный.

– Смотри, дело твое. Только будь осторожен. И насчет бороды подумай, никто Илью Муромца без бороды не узнает.

– Еще есть мысли? У Даниила теперь большое войско, и двинет он его сюда. И уже скоро.

– Есть еще одна мысль, – Святогор остановился, – вот только вряд ли получится. Кешик тугаринский позвать.

– Ты же его истребил…

– Истребишь их, как же, – махнул рукой Святогор, – они меня крепко тогда прижали. Три раза натурально чуть не убили, а я там сотни две-три из всего тумена положил, и это за несколько месяцев. Там такие воины были… лучшие бойцы Тугарина.

– А что с ними стало-то?

– Остались жить под Святой горой. Вначале всерьез осаду держали, а потом как-то само собой получилось, что остались. На местных девках переженились, девушки в наших краях красивые, в Степи таких нет.

– Так вы друзья теперь?

– Да какие там друзья… Я не трогаю их, а они – меня, вот и вся дружба. Но сейчас там как раз могут найтись те, кто по боям да схваткам соскучился. Весь тумен не пойдет, но даже если сотни три бойцов согласятся пойти, это уже грозная сила будет. Даже берендеи рядом с этими бойцами – дети малые.

– Это дело.

– Хорошо. Вы пока еще подумайте, а я схожу посмотрю, что берендеи решат.

– Странные они, решения принимают всем войском.

– У них войско – как семья большая, – заметил Вольга.

Дмитрий шел вдоль строя берендейского воинства, рядом вышагивал старый Федор, правое ухо у него было замотано тряпкой, здоровенный синяк под глазом еще не прошел.

– Вы слышали, что предлагает нам князь Даниил от имени великой княгини Аленушки? Мир взамен на то, что мы прекращаем поддерживать царя Мстислава. Правда в том, что они выигрывают эту войну, и если мы отвергнем его предложение, то наши жизни будут под угрозой, да еще и в ближайшее время.

Дмитрий обвел взглядом притихшее войско.

– Скажу даже больше, все наше царство будет под угрозой. Даниил – не тот человек, который бросается пустыми угрозами. Его словам «в случае отказа живые позавидуют мертвым» можно верить. Так что сейчас вам предстоит выбор. Мир или война. Черный камень – трудности, смерть и война, белый камень – мир и покой.

– Погоди, царь, – выступил один из ветеранов, – ежели мы отвергаем условия Даниила этого, нам придется биться с превосходящими силами противника не на жизнь, а на смерть, так?

– Так.

– А если принимаем, то просто бросаем нынешних союзников и уходим, и никто нас не трогает. Так?

– Так.

– Тогда чего тут думать, выбор ясен.

Вокруг зашумели согласно.

– Я хочу сказать, что я брошу черный камень, – попытался привести последний аргумент Дмитрий, – я на турнире проиграл, так что считаю себя обязанным.

– Да это в текущей ситуации значения не имеет, – прозвучало из задних рядов строя. Вокруг одобрительно загудели.

– Раздавайте камни, – махнул рукой Дмитрий. Вдоль рядов прошел Федор, раздавая каждому воину по паре камешков – черный и белый. Затем поставили сосуды, куда каждый должен был кинуть свой камень. Первыми шли царь Дмитрий и воевода Федор, они открыто бросили в сосуды черные камни, остальные кидали, не показывая остальным.

Святогор подошел, когда последние берендеи отходили от глиняных сосудов.

– Ну как, берендеи, решили что-то?

– Не думаю, что будет чем вас порадовать, – вздохнул Дмитрий, – и все же мнение большинства – это мнение всего войска.

– Понятно, – вздохнул Святогор, – ну и на том спасибо, что были рядом. Мы сдаваться не будем, еще потрепыхаемся. Есть несколько задумок.

– Разбейте сосуды, – распорядился царь, сам ударив кулаком по ближайшему. Глиняные черепки упали на землю, и из сосудов посыпались камни. Все черные.

Дмитрий даже недоверчиво поворошил кучи, пытаясь найти хотя бы один белый камень, но тщетно.

– Берендеи не продаются, – гордо ответил ветеран из первых рядов, – пусть все знают: нас не запугаешь.

Седые воины вокруг одобрительно защумели.

– Если кто-то скажет вам, что вы не русские, не верьте ему. – Святогор широко улыбнулся седовласому воинству.

Глава 52

Петрушка

Картаус еще раз лениво бросил взгляд на маленького попрошайку. Он ожидал возвращения своего нукера с припасами для лошадей, а потому откровенно скучал.

– А почему Петрушка?

– Всех детей в капусте нашли, а меня – в петрушке, – пояснил нахаленок, – дядя, ну не жадничай, дай грошик.

– Зачем тебе грош?

– К царской дочке свататься буду, – объяснил малец, – поженимся и будем жить в счастье и согласии.

– Царей уже давно нет.

– Вот и хорошо, меньше претендентов на мой трон.

– А что, – усмехнулся Картаус, – за грош всего получить знакомого царя… Хорошее вложение.

– Верно: одна серебряная монета – и будущий царь будет вспоминать тебя как дорогого друга.

– Уже серебряная?

– Прости, что обидел… по одежде вижу – ты, дяденька, человек небедный: золотая монета.

– Еще немного – и грош превратится в сундук золотых монет.

– Два, – тут же вытянул два пальца постреленок, – два сундука. Стану царем – отдам четыре.

– Кыш, кыш отсюда! – замахал руками на мальчика подошедший Маса, старый охранник и помощник Картауса. По-русски он не говорил, но зато умел грозно кричать на своем наречии и угрожающе вращать глазами.

– Чего орешь на будущего царя, – одернул его по-русски бывший хан, – мне тут инвестиции предлагают.

– Не предлагаю я никаких ивеспеций, – испугался Петрушка, зачем-то одергивая рубаху.

– Кто в этой глуши может знать латынь… – Картаус тяжело вздохнул.

– Кто тут ребенку похабщину предлагает? – раздался над самым ухом гулкий бас. Слева стоял могучий пахарь.

– Никто не предлагает, – попытался объяснить Картаус, – инвестиции – это в переводе с латыни…

– Чего тут происходит? – Народ подходил со всех сторон, Маса начал заметно нервничать.

– К дитенку пристает заезжий торговец. А что ему предлагал, стыдно на людях сказать. Вот же похабник!

– Вот глаза-то бесстыжие! Загар-то не наш, хоть и говорит по-нашему.

– Да подождите вы, – Картаус предпринял еще одну попытку вразумить толпу, – я не предлагал ребенку ничего, это просто латынь. Это слово означает вводить…

– А ну бей его!

Последний выкрик рыжего детины понравился многим.

Картаус бросил взгляд на Масу, который тихо стонал на земле возле колеса телеги.

– Это явление, брат, называется «русский народ». – Бывший хан назидательно потер расплывающийся синяк на скуле.

– Дикари, – простонал помощник, – людей почем зря бьют…

– Не понимаешь ты ничего. Денег не украли. Русские не терпят всякой мерзости, особенно по отношению к детям. Тут за это строго спрашивают.

– Как будто я это начал – слова иноземные вставлять…

– Сам и виноват. – Картаусу почему-то было страшно весело, хотя намятые бока и болели.

– Дядь, так что насчет сундука?

Картаус так и подскочил, услышав за спиной знакомый голос.

– Ну ты нахальный!

– А как иначе сиротинушке быть? Я мог бы сам в телегу залезть, пока ты тут валялся.

– Добрейшей души человек, – проворчал степняк, – а мог бы и нож в спину вонзить.

– Мне нельзя человекам в спину ножи втыкать, батя не дозволяет. Он еще прошлых не всех закопал.

– Веселая сиротская шутка, – буркнул Картаус и вдруг замер, – погоди… А про степняков умеешь шутить?

– Бессмысленно про них шутить. Пока расскажешь, степняк уже ускачет.

– А если вернется, чтобы дослушать?

– Шутка уже станет старой и замшелой. Чем степняк отличается от бешеного пса?

– Один – злой демон, бросающийся без разбору на любого человека с целью разорвать, а второй – просто больное животное. Это старая шутка.

– Вот и я о чем. Пока расскажешь, уже устареет.

– Нет, погоди, – обиделся Картаус, – степняки – забавные.

– Обхохочешься – кто еще додумается доить коней, только степняки.

– Много ты понимаешь в степной жизни…

– Чего ее понимать: проснулся поутру – а изба ушла.

– Зато бескрайняя степь кругом, красота.

– Красота – это когда во время путешествия окружение меняется. Тут красиво, там не красиво. А в Великой степи вашей уныло все.

– Тебе-то откуда знать, ты там не был никогда?

– Мне Федот рассказывал – его два раза в рабство угоняли, а он два раза бежал.

– Много твой Федот видел…

– Кругом один и тот же вид, и хлыст сверху – бац!

– То-то и оно. Слушай, ты парень веселый, пошли со мной?

– Насильничать, поди, будешь, – с подозрением посмотрел на Картауса Петрушка.

– Придумаешь тоже, – обиделся степняк, – у меня дома целый гарем… был. Хочется, чтобы веселый кто-то был рядом.

– Я угрюмый, – заметил мальчик, – ты мне грош не дал.

– Да дам я тебе грош. И золотой дам. Пошли, а?

– Не, – Петрушка посмотрел на деревню, – у меня тут такая перспектива… Сейчас я гусей пасу, а годам к тридцати уже и коз могут доверить. К старости – коров… коровы медленные.

– А я иду в Киев, – ненароком произнес Картаус, – там, в Киеве, княжна как раз твоего возраста. Говорят, красивая.

– Царская дочка! – ахнул Петрушка восхищенно.

– Великого князя дочка, – поправил его Картаус, – царей сейчас нету.

– Принцесса… – так же восхищенно выдохнул мальчик.

– Могла бы стать твоей женой, – тяжело вздохнул бывший хан, – но у тебя тут гуси…

– Пошли, – решился Петрушка, – только смотри, чтобы без «инвестиций» всяких!

– Торговца видишь?

– Этого здоровяка? Степняк, не иначе, уж больно рожа мерзкая.

– Так, давай уже заканчивай про степняков обидно шутить.

Петрушка тяжело вздохнул, изображая на лице великую скорбь.

– Разве про степняков возможно шутить не обидно?