Тридевятое царство. Удар Святогора Новожилов Денис

Глава 53

Один в поле не воин

Даниил обходил лагерь, предпочитая самому видеть ситуацию во всей красе. Дела в последнее время шли блестяще. Войска из других княжеств постоянно прибывали. Уже подошли рязанские и полоцкие полки; по дороге, всего в дневном переходе, шел полк туровцев. Переяславские полки тащились чуть дальше. Не прислало воинов только Смоленское княжество, но Даниил понимал, что войска там просто не было. Полторы сотни варягов и несколько сотен наспех собранных стражников – это была единственная сила, которая поддерживала порядок во всем княжестве. Советники убеждали Даниила наказать пришлых варягов, но галицкий князь придерживался прямо противоположного взгляда. Начнись в Смоленском княжестве бунт или смута, оттуда не только войск не дождешься, туда придется слать войско для подавления мятежей. Так что варяги пришлись очень к месту и ко времени. Вполне возможно даже, после того как все закончится, оставить варягам княжество. Даниилу регулярно шли жалобы на заморских гостей, но лазутчики и тайный двор этих жалоб не подтверждали. Галицкий князь был слишком опытен, он прекрасно понимал, что кляузы о том, что варяги едят детей и насильничают всех, кого находят, пишут те, кого отодвинули от трона.

Даниилу очень нравилось иметь глаза повсюду, он не переставал восхищаться тайным двором, созданным покойным князем Владимиром и боярином Полканом. Сеть осведомителей и лазутчиков опутала все княжества и окрестные государства. Дырой в этой безупречной сети зияло только Черниговское княжество, где Святогор вывел подчистую всех лазутчиков. На варягов клеветали зря, по линиям тайного двора доносили, что новый князь мудр и заботится о нуждах своих подданных, суд также вершился достаточно справедливый. Даниил равнодушно относился ко всем династиям, кроме собственной. Закончился род смоленских князей, ну и что; теперь будет другой род. Сегодня они варяги, а через сто лет потомки так перемешаются, что и не различишь. Русские женщины – великая сила Руси, способная принять в род практически любого чужака. Род самого галицкого князя тоже состоял в родстве и с шляхтичами Белого королевства, и с знатью более дальних земель.

Собравшееся воинство необходимо было услать на войну. От долгого ожидания ржавеют не только мечи в ножнах, но и сами люди. Даниил ожидал ответа из Чернигова. Князь Милослав казался отличной кандидатурой. Естественно, его мятеж Святогор подавит, но, во-первых, это отвлечет врага, а во-вторых, как хорошо будет смотреться, если войско Мстислава будет брать свой же город штурмом! Скоморохи по всей Руси сейчас занимались очернением молодого царя, но кроме скоморошьих выдумок нужно было добавить что-то более весомое.

Также было очень интересно, что ответят берендеи, хотя тут сомневаться не приходилось: кому захочется продолжать войну в тяжелых условиях против превосходящего врага, да еще и на чужой земле… Даже если сам царь берендеев будет за это, его войско выскажется за мир. Интересно берендеи решают все важные вопросы; что-то в этом было, конечно, но сам Даниил никогда ничего подобного не применил бы. Для действительно удачных действий нужен тот, кто сможет действовать решительно и порой скрытно. Даже своим нельзя объяснять сути задумки, никогда не знаешь, где попадется лишнее ухо. Так что Колыван, со своим слепым повиновением, был куда мудрее, чем казалось со стороны. Колыван верил во всем, не оспаривая приказы, но кому верить, он выбирал исключительно сам. Если глупцам кажется, что люди, подобные этому однорукому богатырю, лишь слепые орудия, то они глубоко заблуждаются.

Сильной стороной галицкого владыки было хорошее понимание того, кто и что из себя представляет; правильное использование людей дает неизменно хороший результат. Не всегда сразу, но в перспективе – всегда. У настоящего правителя должны быть люди для разных дел: то, что нельзя поручить Колывану, Лютополк выполнит с удовольствием.

Возле загона с лошадьми толпились ратники, с большим интересом рассматривая пойманных черниговских коней. Собрать удалось их около трех тысяч, было подозрение, что не меньшее количество проскользнуло между пальцами. Какую-то часть киевские купцы и бояре перекупили, несмотря на запрет, тайно. Если прикинуть, у черниговцев на четыре конных полка должно было насчитываться не менее ста сотен боевых коней. В тот момент, когда стало окончательно понятно, что бой проигран, сильная группа черниговцев сумела прорваться из окруженного лагеря, уводя с собой лошадей, остальные защищали их отход и практически все полегли. Но даже за вычетом этой досадной потери должно было разбежаться по окрестным лесам и полям тысяч шесть коней, а вот собрать и выкупить удалось только половину. Но даже таким количеством лошадей можно оснастить целый полк; серьезная сила, вызывающая жгучую зависть и внимание. Вот с этими самыми лошадьми и возникала проблема. Самым простым решением было отдать черниговских скакунов своим ратникам. К сожалению, этот вариант был плох тем, что из отличной тяжелой пехоты получался бы плохой конный полк. Нет, этим трофеем явно было возможно распорядиться лучше. Киевская дружина положила глаз на коней, воевода и представители киевского общества ходили за князем как привязанные, пытаясь получить скакунов. Будь на месте Даниила кто-то более глупый, он бы, возможно, и отдал бы. Дело было вовсе не в жадности, проблема заключалась в личности нового киевского воеводы. Михаил Поток выделялся тем, что у него были амбиции. Ранее он находился в тени самого Ильи Муромца, но сейчас, выйдя на первые роли в киевском войске, богатырь начал разворачиваться. Уже сейчас он в крепких руках держал киевскую дружину, также часть киевских богатств текла помимо казны галицкого князя прямо в карман воеводе Тридевятого царства, и ладно бы Михаил их присваивал – хуже было то, что тратил он эти средства весьма умело, усиливая дружину. В пристутствии Даниила Михаил прикидывался простачком, что тоже говорило о его уме. Воевода старательно учился у Даниила, и ничего сделать с этим было нельзя. Не станешь же специально ошибаться, так и войну проиграть недолго – Святогор еще не сдался. Еще более опасным Потока делало его происхождение. Еруслан и Иван, два других богатыря, были родом из простых семей, а вот их старший товарищ – из боярского рода, да еще и входящего в высокое общество. Это очень сильно облегчало ему жизнь при решении вопросов по усилению дружины. Богатеи Киева видели в нем своего защитника, выразителя их интересов. Умный и амбициозный богатырь во главе сильного войска обязательно станет проблемой в будущем, но с поддержкой Киева и его богатств он станет очень серьезной проблемой. Усиливать его дружину сейчас нельзя, но куда-то же надо деть такое количество боевых коней…

Мудрая мысль посетила Даниила чуть позже. Пересаживать пехоту на коней действительно глупо, надо создать новый полк, тяжелой конницы. Была и кандидатура командира – его сын Роман. На данном этапе конников можно собирать отовсюду: часть выделить из своих войск, еще кого-то набрать в княжестве. Остальных можно понемножку брать и из киевской дружины, и даже из других княжеств. Вначале это будет разнородная команда, но на то и война, чтобы закалять в ней и людей, и оружие. Да и Роману будет полезно иметь за спиной верные войска. С какой стороны ни смотри, а решение замечательное, не зря его, Даниила, зовут хитромудрым. Уже сегодня надо подписать указ у Аленушки, проблем с этим не возникнет – девочка обожала хлопать тяжелой государственной печатью по указам, которые подсовывал ей Даниил.

Шум и грохот неожиданно разорвали тишину лагеря, на частоколе с северной стороны часовые что-то закричали. Завыл рог, оповещая лагерь об атаке врага. Кто мог напасть на укрепленный лагерь сейчас? Первая мысль была о том, что войска остальных княжеств переметнулись и задумали решить все дело одним ударом, но эту мысль Даниил от себя отогнал. Во-первых, он разделил прибывающие войска, поставив их лагеря далеко друг от друга, во-вторых, измена сейчас была лишена смысла. Было еще и «в-третьих»: его войска не сильно уступали вновь прибывшим, а учитывая укрепления лагеря и киевскую дружину, которая пришла бы на выручку, атака сейчас выглядела самоубийством. Очень скоро сущность атакующих стала ясна, точнее – личность, потому что атакующий был только один. Святогор легко перемахнул через частокол и помчался по лагерю в сторону княжеской палатки. Даниил соображал быстро: Святогор пришел за ним. Старый воин уже понял, что теперь даже жизнь Аленушки уже не играла главенствующей роли. Так или иначе, остальные князья признали его главным. Атака, которую предпринял Святогор, была актом отчаяния, старик зря думает, что он сможет одолеть целое войско. Сейчас царь Мстислав лишится своего главного защитника, надо только удержать нападающего достаточно долгое время. Первое потрясение прошло быстро, галичане оправились от удивления и начали оказывать сопротивление. На Святогора обрушился поток стрел, большинство которых отскакивало от его кольчуги. Доспехи гиганта отсвечивали всеми цветами радуги – незнамо как, но богатырь сумел получить кольчугу из небесного металла. Это осложняло дело, но, в сущности, ничего не меняло: ноги оставались его уязвимым местом, а в любом доспехе имелись дыры. Святогор легко смял импровизированный заслон и выскочил на площадку перед шатром, со всех сторон бежали ратники, лучники не переставали поливать богатыря ливнем стрел, воины с самострелами выцеливали уязвимые места, стараясь всадить в них болты.

– По ногам бейте, – распорядился Даниил, и ноги богатыря тут же превратились в подобие лесных ежиков: так густо их утыкали стрелы. Святогор махнул мечом по широкой дуге, срезав нескольких копейщиков, не успевших пригнуться или отскочить, но остальные вовсе не испугались, ударив копьями по уязвимым ногам.

Поведение воинов в присутствии князя разительно отличалось от того, что было во время атаки на конвой Аленушки. Каждый ратник в галицком войске знал, что князь скор на расправу, но и на награду к отличившимся щедр. Удачный прицел – и одна из стрел влетела гиганту прямо в левый глаз. Святогор взвыл от боли, а воины вокруг радостно закричали.

– Боевого коня – попавшему в глаз, – гаркнул Даниил, – и двух – тому, кто выбьет второй!

Награда была очень щедрой, таких денег обычный воин за всю жизнь не мог получить. Воины прибавили усилия, но Святогор был отнюдь не мальчиком для битья – он, превозмогая боль, продвигался вперед. Резкий выпад – и кладенец уже летит по направлению к голове Даниила. Раздался звон металла о металл, и меч богатыря отскочил в сторону: Даниил ударил булавой сбоку, отклонив удар. К такому Святогор не был готов, он даже удивленно посмотрел на свой меч, не понимая, как тот мог ударить не в то место, куда он метил. Однако гигант соображал быстро, он был слишком опытным воином, чтобы растеряться, даже встретив что-то неожиданное. Святогор усилил натиск, нанося короткие и хлесткие удары, отбивать которые было непросто. Поток стрел уменьшился, лучники боялись зацепить своего князя, а вот пехотинцы использовали то, что противник увлекся, и нанесли несколько рубящих ударов по ногам. Святогор не выдержал и упал на колени, но даже в таком состоянии он еще оставался опасным. Если бы не его необычный доспех, он давно был бы мертв, получив удары копьями в спину, однако доспех оставлял открытыми только ноги и лицо. Одноглазый и израненный богатырь с подрезанными ногами продолжал наседать, Даниил еле успевал отбивать удары. Один из взмахов меча он не сумел отразить полностью, и кончик меча порезал ему грудь. Кровь хлестнула из груди, но рана не была опасной. Даниил откатился назад, и его тут же прикрыли простые ратники. Теперь богатырю было некуда деться: все, что оставалось Святогору, – это крутить вокруг себя мечом, отгоняя наседавших противников. Стрелы снова посыпались сплошной стеной.

«Добьют и без меня», – подумал Даниил, отступая в глубь порядков, ему вовсе не нужно было состязаться в силе или ловкости. Раздался пронзительный свист, от которого заложило уши. Воины наседали на ослабшего Святогора со всех сторон, тот уже буквально рычал, пытаясь заглушить боль в многочисленных ранах. Над лагерем мелькнула крылатая тень, кто-то закричал, воины посылали вверх стрелы, но Змей Горыныч пролетел над самым лагерем, буквально касаясь животом наверший шатров и палаток. Святогор подпрыгнул. Даниил не понимал, как кто-то с подрубленными ногами может подпрыгнуть, но богатырь это сделал. Вцепившись в змея, гигант улетал прочь, вслед ему летели сотни стрел, но редкие попадания не нанесли серьезных ран, хотя змей и заревел от боли.

– Рухнет скоро, – высказался молодой воин с небольшими усами, – он еле жив.

– Не рухнет, – возразил ему бородатый ветеран, – богатыри не устают.

Даниил смотрел вслед удаляющемуся змею с возмущением.

– ГДЕ ФРОЛ?! – заорал князь; воины, привыкшие к тому, что их князь всегда невозмутим, метнулись во все стороны.

– Тут я, князь. – Вперед вышел понуривший спину ветеран, на него было жалко смотреть.

– Где самострелы?! Почему спим?

– Так ведь… он же… – попытался оправдываться Фрол, но слов не находил, – прости, князь, виноват.

Даниил поставил в лагере десяток мощных самострелов, предназначенных для боя кораблей. Эти мощные метательные машины он приобрел у острова Буяна за большие деньги. Главным над этими машинами был поставлен Фрол, опытный ветеран, прошедший с князем весь боевой путь. Задача у этой группы была одна – сбить змея, если тот появится. И вот сейчас ветеран откровенно зевнул, пропустив пролет Горыныча над самым лагерем. Оправдываться смысла не имело, и Фрол только молчал, угрюмо глядя в землю.

– Говорил же тебе – не отвлекаться ни на что, твое дело – небо.

– Виноват, – снова тяжело вздохнул Фрол, – он же по земле пришел. Вот мы и… он тут, а мы что, там стоять без толку…

– Надо было стоять, раз приказ такой, – Даниил стремительно возвращался к своему обычному невозмутимому состоянию, – я же не зря приказ тебе такой отдал. Ты же не юнец, у которого первый бой, должен понимать, что враг может и отвлекать нарочно.

– Виноват, – в который раз повторил Фрол, – ничего другого и не скажешь.

– Знаю, что виноват, – Даниил снова смотрел спокойно, – если бы ты не зевал, мы бы сейчас разом лишили самозваного царя не только его сильнейшего богатыря, но и змея.

– Виноват.

– Заладил – виноват-виноват… Все поняли уже, что ты виноват. В следующий раз не вздумай зевнуть. Двадцать ударов кнутом.

– Есть, двадцать ударов, – обрадовался Фрол, он уже прощался с жизнью, понимая, как подвел князя и все войско, – больше никогда. Я только в небо смотреть буду, пусть хоть на земле все трясется и рушится.

– Сорок ударов, а то больно радуешься.

– Есть, сорок ударов. – Ветеран старательно прятал нахлынувшее облегчение.

– Вы ранены, князь. – Молодой воин указал Даниилу на порез, из которого продолжала литься кровь.

– Ерунда, царапина.

– А вот позвольте, – сквозь толпу проталкивался княжеский лекарь, – некоторые раны выглядят незначительными, но опасны. Позвольте осмотреть. Повзольте-позвольте.

Знахарь буквально уткнулся в грудь Даниила, внимательно осматривая порез.

– Рана неопасная, – заключил он с явным неудовольствием, – поверхностное рассечение, кости не задеты. Но надо хорошо промыть, чтобы избежать воспалений и загноений.

– Обработай, – не стал спорить Даниил; рана в самом деле не была опасной, и у богатырей не бывает воспалений и загноений. Плохо то, что Святогор ушел. Уж он-то сразу понял, почему Даниил смог отбить его удар. Обычному человеку не под силу даже на волос сдвинуть выпад такого богатыря.

Глава 54

Рождение великого воеводы

Кто бы только знал, как сильно она ненавидела эту страну! Эти бесконечные просторы, болота, буреломы. Как здесь только живут эти русичи, дикари и варвары? Надо просто пройти эти дикие места насквозь; там, на севере, ее ждет законная награда.

Изольда крепче сжала в руках черную книгу, покрытую человеческой кожей с замысловатыми узорами, ее сокровище. Гримуар обещал власть над всем миром, надо было только провести один ритуал со скрупулезной точностью. Изольда выполнила все, что требовалось, теперь надо было дойти и получить вознаграждение. Последние версты давались тяжело – ребенок уже ощутимо толкался в животе, вел себя беспокойно. Нельзя родить раньше, все пойдет насмарку, все усилия и жертвы… Они еще заплатят за то, что сделали, все заплатят – и отец, и Бронислав, и все шляхтичи, что травили ее и не принимали. Скоро она вернется владычицей, уже скоро все они будут ползать на коленях, умоляя о милости. В ее глазах они будут видеть лишь свою смерть.

Ребенок в животе снова шевельнулся, держаться было трудно, но не на ту напали, она не сдастся так просто. Изольда с самого детства была не такой, какой ее хотели видеть все. Будучи дочкой короля, она с самого раннего возраста была погружена в атмосферу интриг, царящую в Белом городе. На девочку обращали меньше внимания, чем на ее братьев, шляхта сражалась за расположение принцев, особенно за внимание старшего, Казимира. Эх, братец, единственный, кто искренне любил ее… За его смерть они заплатят дорогую цену. Изольда всегда была непримиримой, она ненавидела шляхту, ненавидела всех этих напыщенных панов, надушенных и двуличных. А эта дура Василиса, как она обожает всю эту мишуру, прям глаза светятся, стоит ей увидеть какую-то модную шляпку. Как жаль, что эта глупышка была нужна для дела; интересно, ее сразу убили воины отца, ворвавшиеся в лагерь, или снасильничали, а потом убили? Сама Изольда проскочила, обернувшись в кошку, как только завидела Бронислава и его передовой отряд. Народ она, правда, ненавидела ничуть не меньше, эти грязные оборванцы были немногим лучше шляхты, подлые и вороватые пройдохи. Вот книга ее понимала – там, на желтых пергаментных страницах, кто-то словно ее мысли и чувства изложил. Книга помогала и в жизни, позволяя делать то, что другим недоступно, книга дала ей свободу, подарила любовь. Отец все забрал у нее; все, кроме мести. О, возмездием она упьется сполна. Когда родится ее сын, ее первенец, ее единственный. Именно ему суждено стать величайшим воеводой на всем свете, всесильным колдуном, которому покорятся все люди, живущие на земле. Если только книга не врала ей, а она никогда не врала.

Изольда пробиралась сквозь бурелом, идти было тяжело, но упорная принцесса шла и шла, лишь на злости и упорстве. Дороги остались позади, нелюбимая Русь осталась за спиной; здесь, в северных землях, люди уже не встречались, опасаясь хозяев здешних лесов. Впереди, в чащобе леса, что-то светилось, это определенно был огонек. Изольда двигалась к нему; только бы это было то, что она ищет… еда закончилась два дня назад, сама она выдержит, но надо думать и о ребенке.

На опушке леса стояла изба, она покоилась на двух толстых ребристых столбах, похожих на ноги какой-то птицы. Все верно, книга снова не обманула, искать следовало «избушку на курьих ножках». Изольда двигалась к домику медленно, но решительно. В светящемся окне заметалась какая-то тень – судя по всему, незваную гостью заметили. Дверь со скрипом отворилась, и на порог выскочила румяная тетушка в платке, следом за ней – черный кот.

– Ой, миленькая, – закудахтала тетушка, – как же ты в лесу-то, давай заходи, поешь, отогрейся. Сейчас мы тебя обогреем, накормим.

Обмануть этот маскарад мог только неискушенных глупцов, но никак не ту, что сама провела в образе кошки не одну ночь. Научиться оборачиваться не так уж и сложно, хотя ритуалы для этого нужно совершать крайне неприятные, не любая согласится. Ягги были мастерами оборачиваться, так они охотились на глупых людишек. Сейчас следовало показать, что она особенная: не подведи, черная книга!

– Малгараз! – четко и громко произнесла принцесса.

Тетушка перестала кудахтать и остановилась, пристально глядя на странную гостью.

– Что говоришь, милая? – переспросила тетушка, но тон ее неуловимо изменился.

– Малгараз Ягга, ты услышала и в первый раз, – повторила Изольда, – веди меня к Великой Ягге.

Тетушка стояла в раздумьях, но тут черный кот стал менять свои очертания, оборачиваясь яггом. Изольда читала про этих тварей в книге, но вживую увидела впервые; существо было отвратительным, но достаточно точно соответствовало своему описанию. Оно больше походило на птицу, хотя и человекообразную, если, конечно, можно представить себе птицу с мелкими, но острыми зубами в небольшом клюве. У этого ягга была расцарапана вся морда, левый глаз вовсе отсутствовал, сверкая неприятным бельмом.

– Еда, – произнесло существо, – она одна и слаба, давай есть.

– Ты что, старый, не слышал Слово? – недовольно произнесла тетушка, она тоже обернулась, оказавшись немногим симпатичнее своего спутника.

– Слово – вздор, – возразил бывший кот, – Великая Ягга далеко, мясо близко. Я голоден.

Одноглазый заковылял к замершей Изольде, но его подруга набросилась на него, царапнув по морде когтями. Стало понятно, как ягг получил эти раны: похоже, семейные ссоры здесь были опасным занятием.

– Это не еда, дуралей, она сказала Слово. Великая Ягга нас щедро наградит; помоги гостье – видишь, как она ослабла.

Одноглазый, недовольно ворча, подставил принцессе плечо, помогая войти в избушку. Книга и здесь оказалась права, все шло так, как было предначертано.

– Держи, поешь. – Ягга протянула Изольде плошку с какой-то похлебкой. – Наберись сил, до Великой Ягги – день пути, тебе будут нужны силы.

Изольда не притронулась к еде: кушать в таком доме было слишком опасно.

– Да не бойся ты, – усмехнулась хозяйка, – не отравлено. И человечины там нет, сами давно сидим голодные. Только грибы да травки.

Изольда все так же нерешительно смотрела на похлебку, есть хотелось жутко, но и осторожность отбрасывать не следовало.

– Да ешь ты уже: хотели бы убить – так убили бы, ты же еле живая.

– Давай ее съедим, – снова заныл подранный ягг, – хочется человечинки. Великой Ягге ничего не скажем. Только похлебку на нее переводить.

Эти слова чудовища решили дело, Изольда схватила ложку и принялась жадно хлебать грибное варево. Вкус был не очень приятный, но ее это не сдерживало.

– Жрет, жрет нашу еду… – сердито зашипел одноглазый хозяин, с ненавистью уставившись на принцессу.

– А ты где Слово-то услышала это?

Ягга с интересом глядела на свою необычную гостью – было видно, что она и сама сомневается, как себя вести с необычным человеком.

– В книге, – не стала врать Изольда, она полезла в сумку и продемонстрировала гримуар.

– Начитаются, будут теперь шастать, – прошипел снова обиженный ягг, – так скоро каждый будет Слово называть.

– Погоди, муженек, – одернула ягга своего напарника; оказывается, у этой нечисти тоже есть семьи. – Милая, а живот у тебя такой, это же неспроста, верно?

– Верно, – кивнула Изольда, отправляя в рот очередную ложку наваристой похлебки, – неспроста; все, как в книге написано.

Ягги молчали, первым опомнился одноглазый:

– Я и говорю, срочно надо к Великой Ягге, а ты заладила – съедим да съедим…

– Молчал бы лучше, – замахнулась на него супруга, – иди ступу вытаскивай.

– Помни, я всегда был за то, чтобы тебя сразу доставить. – Ягг так заискивающе лебезил перед Изольдой, что ей даже стало жалко это уродливое существо.

– А ступу зачем?

– Полетим, – объяснила ягга, – так быстрей доберемся. Кто же знал, что у тебя там в животе! Ступу долго и сложно готовить для полета, специальные ритуалы нужны, так что обычно так ходим. Но тут случай особый.

– Я сразу понял, – муженек вернулся, толкая перед собой большую ступу, размером с целый казан, в каких варят похлебку для войска, – я сразу все понял.

– Раз понял – дом сторожи, – рявкнула жена, – на тебя в ступе места нет!

Подранный ягг даже побелел от потрясения:

– Как – без меня? Как же это… Возьмите меня!

– Говорю, места нет! – Ягга помогла Изольде забраться в ступу и полезла следом сама.

– Меня, меня возьмите! – завывал ее муж, пытась как-то вскочить в волшебную ступу, но тут ему по лбу пришелся удар метлой.

– Отлезь!

Ступа взлетела, вначале невысоко, но потом стала набирать высоту и скоро оказалась над вершинами деревьев. Скорость не захватывала дух, ступа летела не быстрее скачущей лошади, но Изольда смогла немного расслабиться, идти пешком в последнее время ей было совсем тяжело.

– Однажды сюда целый полк пришел во главе с богатырем, – поделилась сплетнями ягга, – да только один богатырь и вышел. В наших землях чужаков любят.

– Не любят, – поправила ее Изольда.

– Любят, – хихикнула ягга, – жареных и вареных.

Изольда всегда училась прилежно, учителя рассказывали ей истории всех стран, окружающих Белое королевство, хотя ее больше всего интересовало королевство лилий. Дикая Русь никогда не привлекала королевскую дочь. Но истории о богатырях занимали большую часть истории Руси, и вот как раз про эти подвиги слушать было интересно. Как раз когда Изольда была маленькой, произошел поход большой тройки богатырей в земли ягг. Илья, Добрыня и Алеша втроем отправились в эти негостеприимные земли и даже вернулись живыми, принеся трофеи. Однако после этого больше никто и не думал повторять их поход. В древние времена Святогор с войском попытался очистить северные земли от опасных соседей. Живым удалось вернуться только ему – судя по всему, про этот случай и упоминала спутница Изольды.

– Что мы можем сделать богатырю? Думаешь, ничего? – болтала ягга. – Так, да не так.

Изольда вздохнула: богатыри ее сейчас волновали меньше всего, ребенок снова толкался, но соседка по ступе этого не замечала, ее распирало поболтать.

– Мы богатыря околдовать не можем, это правда. И в бою его нам не осилить. Так мы что придумали: мы медведей околдовываем и на него натравливаем. Медведь – это сила, а мы его еще чарами усиливаем. Так что богатырям тут несладко бывает.

Ягга наконец увидела, что принцессу не интересуют ее рассказы про богатырей, но поняла это неверно, она просто сменила тему:

– А дурак мой, видела, как разволновался? Это потому, что награды ему не видать. Да и мне он теперь зачем, я лучше себе найду. Если у тебя и правда воевода Мороз родится, я тоже известной стану.

Все, как и было написано в книге: великий колдун-воевода, которому будут подвластны зима и морозы. Никто и ничто не устоит против его силы. Вот тогда она посмотрит, кто будет смеяться последним…

Изольда проснулась резко, почувствовав толчок ступы о землю. Похоже, она все же задремала в полете, усталость давала о себе знать.

– …и вот тогда-то его мать и говорит мне – чего стоишь, дура, собирай, пока не ускакали. – Ягга продолжала какой-то свой рассказ, она даже не заметила того, что ее не слушают. Она сама же заливисто рассмеялась своей истории.

– Прилетели?

– А то как же, – кивнула спутница, – напомни потом, чтобы я тебе рассказала, чем дело кончилось, это просто умора. Давай, подруженька, выбирайся.

Изольда, качаясь, выбралась из летающей ступы, голова кружилась.

– Это что у нас здесь? – К опушке ленивой трусцой брел скучающий ягг-охранник.

– К Великой Ягге. Она Слово назвала.

– И чё? – равнодушно заметил страж. – Пусть ждет.

– Не видишь – живот у нее!

– Живот – это хорошо, – булькнул охранник, – наваристей будет.

– Там в животе – воевода Мороз.

– Да хоть сам… КТО?

Стражник сразу утратил свою вальяжность и невозмутимость.

– Кто слышал. Великую Яггу зови.

– Ага, я сейчас. – Встречающий ягг готов был метнуться, но что-то его держало. – Если что – мы вместе ее нашли, хорошо?

– Ишь чего удумал.

– Тогда я один ее нашел и тебя попросил посторожить, пока я за колдуньей бегаю.

– Ладно, – легко сдалась ягга, – беги, красавчик.

– Вместе нашли, – еще раз многозначительно бросил ягг и побежал куда-то в глубь поселения. Городов у ягг не строилось, но поселение было немалым, многие хижины, которые можно было увидать в темноте, стояли на двух столбах, напоминающих куриные ноги. Был ли в этом какой-то смысл или нет, Изольда не смогла понять. Большинство жилищ были больше похожи на яранги, большие и маленькие.

Страж вернулся очень быстро, рядом с ним шла, почти летела, престарелая ягга, с седыми перьями.

– Где? – вместо приветствия выпалила она.

– Вот, – указала на Изольду ягга, а стражник поддакнул из-за спины:

– Мы ее вместе нашли. Я был главным.

– Не могла же ты все без ошибок провести! – Старая ягга говорила сердито, но Изольда почувствовала в ее словах теплящуюся надежду.

– Смогла.

– Это мы сейчас проверим, – буркнула седая колдунья, доставая какие-то бутылочки и колбы с непонятными растворами. Она бесцеремонно порвала когтем одежду на животе принцессы и что-то капнула ей прямо на живот. Капля дрожала и начинала приобретать желтый цвет. – Желтый, – разочарованно вздохнула старуха и отвернулась.

– Смотри, краснеет. – Ягга, которая привезла Изольду на ступе, указала на каплю, что продолжала менять свой цвет.

– Красный? – Колдунья медленно обернулась и уставилась на каплю. Та все более краснела.

– Красный! – радостно взвизгнул страж. – Настоящий красный!

Капля между тем не прекратила менять цвет.

– Багряный, – ахнула Великая Ягга, – разорви меня медведь, багряный! А ну быстро в мою хижину ее несите, да воду, воду чистую не забудьте!

Вокруг все суетились, когда Изольда снова провалилась в глубокий сон.

Изольда очнулась на каких-то шкурах, в полутьме яранги. В углу что-то говорила ягга на непонятном языке. Это было странно, потому что ягги были существами волшебными, они легко говорили с жертвой на ее родном языке. Принцесса поняла, что карга бубнила какое-то заклинание. Рука привычно метнулась к животу, но ребенка там уже не было. Изольда громко вскрикнула.

– Тише ты, – шикнула на нее старая ягга, – ребенка разбудишь. – Она несла в когтистых руках меленький сверток; ребенок не плакал, только смотрел кругом с живым интересом.

– Он в порядке? Здоров?

– Он прекрасен, – ягга показала ребенка, – ты пей, тебе нужно набираться сил.

Изольда хлебнула какого-то варева из предложенной чашки, вкус был омерзителен.

– Гадость какая. Дай мне ребенка.

– Да, ты все сделала правильно. – Великая Ягга, не обращая внимания на слова матери, вертела в руках крошечный сверток. – Ты слышала о белом колдуне?

– Нет, – Изольда удивилась, ее хорошо учили истории, – никогда не слышала.

– Жил на севере белый колдун. Давно. Очень давно. Ему были подвластны холод и снег. Это он создал снежных великанов, Гримтурсов. Раньше здесь были цветущие поля, но сейчас в этих краях зима почти весь год. Его наследие. Никто не мог его остановить: нельзя победить снег, даже если он принимает форму огромного существа.

– Чем-то похоже на историю песчаной армии, которую подняли тысячу лет назад волшебники Шамаханского царства. Только там воины состояли из песка.

– Верно, суть волшебства схожа. Но есть и серьезные различия. Песчаная армия поднимается в зависимости от расположения звезд на небе.

– Звезды же прибиты к небесному куполу, как у них может быть различное расположение?

– И люди еще называют нас дикарями… разве у вас нет звездочетов?

– Есть, но их я не слушала.

– Напрасно. Впрочем, с Морозом история иная, белый колдун был непобедим, он мог одолеть любого противника, кроме времени. Когда его время пришло, он попытался заморозить само время в себе. У него не получилось, он обратился в ледышку. Сотни лет лучшие колдуньи нашего рода пытались понять, в чем была ошибка, и мы поняли. Белый колдун неправильно рожден, нужные ритуалы не проведены, и уже ничего нельзя было сделать. Три поколения Великих Ягг разрабатывали нужные ритуалы, и мы преуспели. Оставалось только дождаться тебя. Кто бы мог подумать, что я сумею дождаться этого момента при жизни! Моя мать умерла от старости, ожидая тебя.

– Мне что-то нехорошо, – выдохнула принцесса, – голова горит.

– Это нормально. И вот, теперь у нас в руках новый воевода Мороз. Он сможет жить вечно, и зима будет наступать по всей земле. Его никто не сможет остановить. Уже скоро. Он будет расти быстро.

– Мне плохо, – застонала Изольда – боль растекалась по всему телу, ее начало тошнить. – Это последствия родов?

– Нет, это ядовитые грибы, что я дала тебе, – объяснила колдунья самым спокойным голосом.

– Но ведь книга… – слова давались все тяжелее, боль накатывала волнами, – мать воеводы Мороза станет великой, ей поклонятся все рода людские, и нелюдские тоже…

– Это я написала, – пояснила ягга, – можно было бы сказать, что это просто приманка для такой, как ты, но я верю, что это правда.

Малыш смотрел, как на шкурах медленно умирает его родная мать.

– Мой хороший мальчик, – зачмокала над младенцем седая ягга, – ты сделаешь свою маму по-настоящему великой. Правда, сынок?

Глава 55

Тигры и обезьяна

В юности Даниил как-то услышал от отца китайскую поговорку: когда два тигра бьются между собой в долине, выигрывает обезьяна, сидящая на дереве. Обезьян и тигров юный князь видел не раз, в заезжих зверинцах, но там они сидели на цепях и в клетках. Отец, князь Роман Галицкий, предложил сыну подумать над этой поговоркой. Молодой Даниил думал целый вечер, он всегда серьезно относился к поручениям отца, зная, что тот просто так ничего не делает. Роман Галицкий поднял свое княжество практически из руин. Недавно отгремела целая череда войн с Белым королевством, города и поселения переходили из рук в руки по нескольку раз, некоторые города буквально сровняли с землей. В эту тяжелую годину главой рода стал молодой Роман Даниилович, на тот момент князю было всего девятнадцать лет. Никто не верил, что Роман сможет добиться успеха, но земли были собраны железной рукой в течение всего двух лет. Юный князь сразу проявил себя решительным и жестким правителем. Ходили слухи, что Роман Даниилович был жесток, но Даниил знал, что это не так, отец никогда не проявлял суровости сверх нужной меры. Кара, которую он обрушивал на своих врагов, никогда не доставляла ему удовольствия, но он не колебался в тех случаях, когда возмездие или упреждающий удар были необходимы.

В то утро галицкий князь сидел в своих палатах, на троне, который был создан мастерами Звенигорода, с подлокотниками в виде вставших на дыбы львов, символов княжества.

– Ну как, подумал над мудростью восточной?

– Подумал, отец.

– Тогда излагай.

– Восточная мудрость не о зверях, она о людях.

– Это и так понятно, все мудрые выражения, даже если для наглядности в них используются звери или птицы, – всегда о людях. Что думаешь об обезьяне? И что – о тиграх?

– Поначалу, отец, позиция обезьяны показалась мне наилучшей. Тигры ранят себя, заняты схваткой, а обезьяна не страдает. Она даже может, пока идет свара, утащить добычу у тигров.

– Поначалу?

– Да. Так может показаться людям глупым, тем, кто не умеет смотреть в самую суть. Животное обезьяна рождена обезьяной, но у людей не так. Почему-то все хотят быть именно тиграми, и только тех, у кого не выходит, сажают на дерево и назначают обезьянами.

– Интересно. Но ведь тигр может и проиграть, и даже умереть.

– Верно, тигр может потерпеть поражение, а может и победить. Обезьяна проиграет при любом исходе. Ведь тигры дерутся не просто так, они бьются за право съесть эту самую обезьяну.

– Значит, чтобы победить, надо быть тигром? Обезьяна победить не может?