Ключи от рая Медведев Антон

Лежа на кровати, Корриган думал о том, что зря он не расправился с Альваросом в свое время, ведь однажды такая возможность у него все-таки была. Поленился, решил, что зловредный старик для него не опасен — потому как тоже предпочи­тал не лезть в чужие дела. И вот чем все это за­кончилось...

Корриган вздохнул: что-то в последнее вре­мя все его дела пошли наперекосяк. Не иначе ста­реть стал.

А гасклит-то оказался с норовом. Недооценил его сразу, и вот к чему это привело. Ненадежный народ эти гасклиты, а главное — разный очень. Один тебе всю жизнь сапоги лизать будет, а с дру­гим как ни бейся, все равно ничего не выйдет. Этот гасклит именно такой, с характером. И где его ис­кать теперь? Пойти к Виго? Глупо, Виго себе на уме, и визит к нему может окончиться плачевно. Постараться выкрасть гасклита? Тоже не полу­чится, колдун сразу узнает о его намерении, стоит только ему перебраться за реку. Странный чело­век этот Виго, ему даже звери служат. Сами слу­жат, не по принуждению —вот что удивительно. С такими талантами Виго мог бы стать властели­ном мира, а вместо этого сидит в своей избушке. Ну разве это не глупо?

Итак, что теперь делать? Гасклит наверняка будет отсиживаться у Виго, хотя бы временно, и заполучить его в свои руки пока нет никакой воз­можности. Но надо знать гасклитов: отлежится, отойдет от всего, и вот тогда-то его непременно потянет на подвиги. Не усидит, выползет из своей норы — тут-то ему и придет конец. Ну, а то, что он

с норовом — Корриган мрачно усмехнулся, — так

на всякий норов можно найти управу.

# *

Работа оказалась очень трудной. Я откалывал неподатливый камень, собирал крошки в мешок и думал о том, как мне убежать. Одно плохо: уж слишком отвесные здесь стены, а все возможные выходы из карьера наверняка охраняют. К тому же кольцо кандалов на ноге, не зря же его надели. Скорее всего, пленников — я предпочитал не ис­пользовать слова «раб» — на ночь заковывают в цепи. Впрочем, это я скоро узнаю...

Я едва успел наполнить четверть мешка, когда услышал глухой бой колокола, спустя минуту по­слышался голос Уно.

— Эй, Кир! Вылезай!

Эти простые слова вызвали у меня двоякое чув­ство. С одной стороны, я хотел поскорее выбраться из этой норы, с другой — боялся этого. Ведь неиз­вестно, что меня ждало наверху.

Оказалось, что выбраться с мешком камней не так уж и просто, к тому же у меня с собой были еще фонарь и кирка. В конце концов я стал тянуть ме­шок за собой и кое-как выбрался из забоя.

Снаружи уже было темно. Вытянув мешок, я с трудом разогнулся, страшно заныла поясница. И это только начало...

— Всего-то? — Уно посветил фонарем, небреж­но толкнул ногой мой мешок. — Маловато... А кай­ло надо было там оставить. Дай сюда. — Он взял . кирку из моих рук и зашвырнул в нору. — Бери мешок, фонарь дай мне.

Я отдал ему фонарь, взвалил мешок на плечи. Тяжеловато, а ведь он почти пуст.

Уно направился к каменным чанам, рабочих возле них уже не было. Я шел следом, стараясь

не поранить ноги. Зачем, спрашивается, было за­бирать сапоги? Да, надеть правый сапог было бы сложно, железяка эта проклятая на ноге мешает, но я бы что-нибудь придумал.

— Высыпай, — сказал Уно.

Я послушно вывалил скудное содержимое мое­го мешка в чан. Стоявший у чана надсмотрщик не­приязненно оглядел добытую мной руду.

— Это еще что? — хмуро спросил он, взглянув на меня. — Мало. Не будет еды.

— Перестань, он же новенький, — попытался смягчить ситуацию Уно. — Научится еще. А из го­лодного какой работник.

— Ладно... — Надсмотрщик нехотя согласился, нагнулся и достал из стоявшего подле него мешка кусочек чего-то серого, размером со спичечный ко­робок. — Бери.

Мне дали хлеб. Я не столько понял это по ощуще­ниям —в руке был какой-то сырой и холодный комо­чек, — сколько догадался. Ведь Уно говорил, что за каждый мешок породы полагается кусочек хлеба.

— Мешок отдай. — Уно забрал у меня мешок.— Вон туда иди, со всеми, тебе покажут... — Он мах­нул рукой вдоль карьера.

Мимо проходила группа рабочих, они только что отошли от промывочных машин, я пошел сле­дом. Рабочие были угрюмы, шагали молча, некото­рые из них на ходу ели. Вспомнив о еде, я ощутил голод, надкусил хлеб. Он оказался очень плотным, кисловатым и заметно отдавал плесенью. Тем не менее, я добросовестно перетер его зубами, про­глотит — и понял, что ничуть не наелся. А я еще жаловался на то, что толстею. Похоже, теперь у меня были все шансы сбросить лишний вес, с та­кой диетой и работой это проще простого.

Шли мы недолго и остановились у входа в боль­шую пещеру, рабочие по очереди напились из бочки с водой, я последовал их примеру. Некоторые от­ходили в неольшой закуток, вырубленный правее пещеры, оттуда несло вонью, — похоже, там был туалет. Туда меня не тянуло, поэтому я вошел в пещеру, следуя за рабочими.

Пещера оказалась достаточно велика, на сте­нах горели светильники. Вдоль стен лежали кучи примятой соломы — похоже, она служила неволь­никам постелью.

— Живее, ублюдки!

Один из находившихся в пещере охранников , стукнул дубинкой попавшего под руку раба, тот « покорно плюхнулся на ближайшее свободное ме­сто. Я последовал его примеру и лег рядом.

За нескольких минут пленники расположились вдоль стен, послышался звон — охранники тянули из глубины пещеры две длинные цепи, по одной с каждой стороны пещеры. Пропуская цепь в отвер­стие кандалов, они по очереди обошли всех неволь­ников, включая меня.

Это было удивительное ощущение — понимать, что ты прикован, что выбраться нет никакой возмож­ности. В самом деле, как? Вытащить ногу из кольца кандалов я не смогу, перепилить цепь мне нечем. Сво­бодные концы цепей охранники вытянули из пеще­ры. Я не видел, что там происходит, но был уверен, что сбежать рабы не смогут. Другой конец цепи, ве­роятно, закреплен в глубине пещеры. А значит, побег возможен только во время работы, это надо учесть.

— Настоящий концлагерь... — пробормотал я, поудобнее устраиваясь на сене. 

— Эй... — Мой сосед, человек лет тридцати пяти,

с лицом, густо заросшим клочковатой, словно опаленной щетиной, встрепенулся и коснулся меня рукой. — Гасклит?

— Ну гасклит... — довольно холодно отозвался я. — И что с того?

— Откуда будешь? — Сосед придвинулся ко мне, его глаза блеснули. — Где жил?

— Из Москвы.—Я предпочел не говорить прав­ду. — А что?

— Москаль, значит... — Мой сосед тихо засме­ялся. — А я из Харькова. С Украины.

Я быстро повернулся к соседу.

— Серьезно? И давно ты здесь?

— А что мне врать. Месяца два уже.

— И как попал сюда?

Мне было приятно встретить собрата, я ощу­тил восторг: уж вдвоем-то мы отсюда точно вы­беремся!

— Да как попал, — пожал плечами собесед­ник.— С работы шел, выпили слегка с ребятами. Ну, качало немного, не без этого. Гляжу: мигал­ка ментовская, — я в ближайший подъезд. И как провалился — упал, понять ничего не могу. Вроде дверь была, ступени — а под руками трава. Гля­жу— а вокруг лес. Так и попал... Оказался в Ордее, но там вообще жить невозможно. Перебрался сюда, а тут...— Он махнул рукой, устало вздох­нул.— Тебя как звать-то?

— Кирилл.

— А я Игорь. Слесарь я, в автосервисе рабо­таю. Работал... — Собеседник помрачнел. — Ну, а ты как здесь?

— Да почти так же, — снова соврал я. — По­шел за хлебом, ну и... — Я махнул рукой. — В банду какую-то попал, они и продали сюда. Я вот о чем спросить хотел, — оглянувшись на соседей, я при­двинулся к Игорю. — Бежать не пробовал?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Поймают, ноги отрубят. Строго у них с этим. К тому же охра­на кругом, ловушки...

— Что еще за ловушки? — быстро спросил я.

— А я знаю? — пожал плечами Игорь. — При­несли одного как-то — связал ремни, забрался по скале наверх. И все равно не убежал, ему грудь размозжило чем-то. Неделю подыхал потом.

— А река? Река куда идет? По ней нельзя?

— Нет, — покачал головой Игорь. — Говорят, там дальше еще один водопад. Высокий, внизу кам­ни, все равно разобьешься. А обойти его нельзя. Здесь — как в ловушке, со всех сторон обложили.

Игорь замолчал: в пещеру зашел охранник. Медленно пройдя вдоль стен, пересчитал пленни­ков, затем так же неторопливо вышел. Проводив его взглядом, Игорь задумчиво взглянул на меня.

— Есть у меня одна идея, — прошептал он.— * Потом расскажу. А сейчас спать надо, затемно под­нимают. Завтра поговорим... — Он лег на спину и закрыл глаза.

Я не возражал, к тому же день выдался и в са­мом деле трудный. Поудобнее устроившись на сене, > я закрыл глаза, с невольной радостью думая о том, что теперь все будет совсем по-другому. У меня по­явился друг, а вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.

Казалось, я только сомкнул глаза — и тут же был разбужен зычными криками охранников. Не­ужели уже утро?

На улице было еще темно. Я взглянул на Игоря.

— Подъем?

— Да, черт бы их побрал;..

Игорь сонно взглянул на меня, потом зевнул. Тусклый свет фонарей придавал всему происхо­дящему какую-то нереальность, вяло шевелились невольники, охранники вытягивали цепь. Я просле­дил за тем, как змейка цепи, звеня суставами-зве­ньями, выскользнула из кольца моих кандалов, с , трудом поднялся на ноги. Все тело болело — боле­ло так, как никогда в жизни. Казалось, меня про­пустили через шестерни неведомого механизма, каждая клеточка тела просила отдыха. И еды — я ощутил зверский голод.

— Утром не кормят? — Я взглянул на Игоря.

— Нет. По куску за мешок. Не будешь рабо­тать — сдохнешь.

Игорь явно был не в духе, я предпочел пока оставить его в покое. Потом поговорим, когда бу­дет время.

На улице было все так же темно, лишь узкий клочок неба на востоке, зажатый отвесными склона­ми каньона, слегка посветлел, возвещая приближе­ние рассвета. Не прошло и десяти минут, как я уже стоял перед своей норой с фонарем в одной руке и мешком в другой. Устало вздохнул и полез внутрь.

Кирка лежала метрах в трех от входа. Взяв ее, я полез дальше. И чем дальше я лез, тем неукро­тимее становилась моя жажда свободы.

За день мне удалось наковырять четыре мешка золотоносной породы. Мог бы и больше, но золотая жила стала уходить куда-то вверх, пришлось вы­рубать массу пустой породы и таскать ее наружу, в отвал, это здорово замедляло работу. В целом я оценил местную организацию труда довольно вы­соко, все было придумано на редкость умно. Не существовало никакой нормы, стимулом к работе служил голод. Я заработал четыре кусочка хлеба, они показались мне каплей и не смогли утолить го­лода. Глядя на истощенные тела рабочих, я хоро­шо представлял свою дальнейшую судьбу. На моих глазах один из рабочих упал и уже не смог поднять­ся. Охранники оттащили его в сторону, осмотрели, один из них вытянул из ножен меч. Я увидел, как сверкнуло лезвие, — судя по всему, уже виденный мной на плоту способ съема кандалов был здесь вполне обычным делом. Шум водопада заглушил крики обреченного. Его столкнули в воду, охранник не спеша вымыл лезвие меча. Подойдя к одной из нор, Уно ладонью стер крестик.

Увиденное произвело на меня неизгладимое впечатление. Работая, я не прекращал думать о побеге. Более того, я понимал, что бежать надо как можно скорее. Питание явно не восполняло энерге­тических затрат, с каждым днем я буду становить­ся слабее, — а значит, все призрачнее будут мои шансы на удачный побег. Именно поэтому, выле­зая из забоя с мешком золотоносной руды или пу­стой породы, я каждый раз слегка задерживался наверху, внимательно осматривая местность. Я не знал еще, как отсюда выбраться, но понимал, что удобнее всего это сделать вечером, после рабо­ты. Может, Игорь и в самом деле придумал что-то дельное. Вдвоем все гораздо проще.

Когда снова раздался бой колокола, возвещав­ший о конце рабочего дня, я оставил мешок и кир­ку, подхватил фонарь и полез к выходу, мысленно репетируя детали предстоящею побега. Ведь все произойдет именно так, бежать надо после рабо­ты — в нашем распоряжении будет примерно пол­часа, прежде чем нас хватятся. Если, конечно, мы уйдем тихо. Только как отсюда выбраться?

Снаружи уже стемнело, я огляделся. Итак, если погасить фонарь и пойти вон туда, к отвалам пустой породы, то можно спрятаться, там темнее всего. Что дальше? Там, где Уно чинит мешки, есть ремни — если их связать, получится веревка. Даст ли это что-нибудь? Пока не знаю. Тем не менее, веревка может пригодиться.

Долго задерживаться было нельзя, я побрел в сторону пещеры, пытаясь высмотреть Игоря. За день мне так и не удалось с ним толком поговорить: несмотря на то что его забой находился рядом, мы встретились всего один раз.

Увидел я его только в пещере. Игорь выглядел слегка возбужденным — похоже, горел желанием поделиться своим планом. Я растянулся на сене, он тут же придвинулся ко мне.

— Можно попробовать сбежать, — тихо про­шептал он. — Должно получиться.

— Как? — спросил я, незаметно оглянувшись по сторонам.

— Есть способ... — Игорь замолчал, увидев во­шедших охранников. Пропустив цепи через канда­лы пленников, они удалились, Игорь снова придви­нулся ко мне. — Я сегодня снова целый день думал. Выйти можно только через ворота, другого пути нет. А там охраны полно, не прорваться. Но можно по-другому... — Игорь снова настороженно оглядел­ся. — Опасно, но может получиться. Надо захватить Марка в заложники, он у них главный. Тогда нас выпустят. А там мы его бросим — ив лес.

Я задумался. План и в самом деле был риско­ванным, но, в принципе, мог сработать.

— Он ночует в большом доме?

— Да, ему обычно бабу какую-нибудь привозят. Там сзади дверь есть, и всего один охранник. Я от­влеку его на себя, а ты стукнешь сзади. Меч забе­рем, схватим Марка — тогда нас выпустят.

В целом все выходило довольно сносно, однако кое-что меня все-таки смущало.

— Только мы вдвоем? Может, еще кого взять?

— Да боятся они, — зло процедил Игорь. — За побег ноги отрубают, будешь потом на карачках с лотком ползать, золото мыть — если сразу не сдохнешь. Но у нас все получится, вот увидишь. Решайся...

Говоря откровенно, я не был до конца уверен в том, что у нас все получится, червяк сомнения продолжал грызть мою душу. Но вряд ли у меня будет другой шанс отсюда выбраться.

— Хорошо... — сказал я, отбросив сомнения.— Когда?

— Завтра вечером, — очень тихо ответил Игорь.— Чуть задержись после гонга, встретимся у отвала. Потом проберемся к дому Марка.

— Но ты точно придешь? — Я взглянул на Игоря

— Обижаешь... А сейчас спать.

Игорь отвернулся. Я смотрел в потолок пеще­ры и думал о том, что завтра, возможно, я обрету свободу. Или умру. Хотя, если подумать, смерть — это тоже свобода. Полное освобождение. Оконча­тельное.

Этот день во всем походил на предыдущий. Мне удалось вытянуть на поверхность целых шесть мешков золотоносной руды: то ли я освоился с этим делом, то ли меня подстегивал азарт предстоящего побега. Мог бы нарубить и больше, но часа за два до конца работы я отбросил кирку и растянулся на холодном полу забоя, подоткнув под голову мешок. Надо было отдохнуть, ведь этим вечером силы мне понадобятся. Съев последнюю пайку хлеба, я ле­жал и ждал удара колокола. Я был готов к нему, и все равно он прозвучал неожиданно. Задув фонарь, я подождал еще минут пятнадцать, после чего под­хватил кирку и на ощупь пополз к выходу.

Снаружи было тихо и темно, где-то у пещеры слышались голоса. Оглядевшись, я пригнулся и по­тихоньку пробрался к куче пустой породы.

— Сюда... — послышался совсем рядом тихий голос Игоря. — Я здесь...

Он сидел, прячась за кучей, в руках у него я увидел массивный железный прут — тот самый, которым Уно бил по колоколу, возвещая об окон­чании рабочего дня.

— Держи... — Игорь передал мне железяку. — Хорошая штука, удобная. А кирку оставь.

Я положил кирку, думая о том, что у Игоря, по­хоже, все продумано. Это вселяло надежду.

— Пошли... — Игорь встал и скользнул вперед, я пошел следом — в конце концов, он знает здесь все гораздо лучше.

Так оно и было. К моему удивлению, мы спокой­но миновали нашу пещеру, обойдя ее вдоль про­тивоположной стороны каньона, столь же удачно разминулись с парой охранников. Впрочем, охран­ников выдавали громкие голоса и смех, поэтому пройти мимо них не составляло труда. Так, время от времени останавливаясь и прислушиваясь, мы добрались до уже знакомого мне дома.

В окнах на втором этаже был виден свет, у па­радного крыльца расположилось два боевика. А по­зади дома...

Позади дома, как и обещал Игорь, находился всего один охранник. Он сидел у двери на ступень­ках и тихо напевал какую-то мелодию.

— Я обойду его вокруг, — прошептал Игорь.— А ты доберись до угла. Когда увидишь, что он встал и пошел ко мне, действуй...

Игорь ободряюще хлопнул меня по плечу и ис­чез в темноте. Хороший он все-таки мужик...

Дав Игорю уйти, я осторожно пробрался к дому, чувствуя, как колотится сердце, — в такую ситу­ацию я попал впервые. Сжав дрожащими руками ржавую железяку, осторожно выглянул из-за угла. Отлично, охранник не заметит меня из-за навеса, к тому же там какие-то тюки. Остается ждать.

Долго ждать не пришлось: охранник встрепе­нулся, встал, его ладонь коснулась рукояти меча. Медленно пошел вперед, туда, где сейчас должен быть Игорь. Моя очередь — я вышел из-за угла, на цыпочках быстро подкрался к охраннику и вски­нул железяку...

Увы, опустить ее на голову охранника мне не удалось. Рядом что-то коротко свистнуло, в гла­зах у меня сверкнуло. После чего и без того темная ночь стала совершенно черной.

Очнулся я оттого, что на меня вылили ведро воды. Приоткрыл глаза — вокруг стояли люди, двое из них держали в руках фонари. Перевел взгляд и увидел Марка.

— Вставай... — послышался чей-то очень зна­комый голос, я ощутил пинок в бок.

Интересно, который раз меня уже поднимают столь деликатным способом?

Перевернувшись на живот, я встал на четве­реньки, кое-как поднялся. Голова раскалывалась— не иначе, меня чем-то стукнули. Приподнял голо­ву — и оторопел.

Передо мной стоял довольный Игорь, его лицо сияло.

— Видите, господин Марк, — произнес Игорь,— все так, как я и говорил. Он хотел убить вас вот этой железякой. — Игорь толкнул ногой все еще лежавший на земле металлический прут.

— Я всегда держу обещание, — сказал Марк.— Отпустите его.

— Да благословит вас Бог, господин Марк! — выкрикнул Игорь, двое охранников тут же оттесни­ли его в сторону. — Да будут долгими ваши дни!

Шорох ног, удаляющееся пламя фонаря. И злые холодные глаза Марка...

Только сейчас я начал понимать, что именно произошло. Не иначе, мой новый друг меня попро­сту подставил. Ну да, его отпустили — только что, на моих глазах. Он получил свободу — ценой моей жизни. У меня не было никаких сомнений по пово­ду моей дальнейшей участи.

— Цокараульте его до утра, — сказал Марк и сонно зевнул. — Завтра с ним разберемся... — Он повернулся и вошел в дом.

— Пошел... — Один из охранников грубо тол­кнул меня в спину, я послушно шагнул вперед.

Меня привели к одному из соседних домиков, это оказался каменный сарай без окон, с плоской крышей. Внутри стоял густой сумрак. Хлопнула за спиной тяжелая дверь, глухо прогремел засов, я остался один на один со своими мыслями.

Мысли были муторными. Опустившись на чет­вереньки, я ощупал пол, наткнулся на солому. Лег, обхватив голову, и закрыл глаза.

Никогда раньше я не сталкивался с предатель­ством. И теперь, лежа в этом каменном склепе, не мог понять, как это могло произойти. Ведь свой, поч­ти земляк, я бы за него жизни не пожалел. Правду говорю, не для красного словца—в моем положении можно говорить только правду. А он предал. Это не укладывалось в сознании, я пытался представить, что чувствует сейчас Игорь, — и не мог. Да, отпу­стили его, свободу дали. И не узнает никто никогда о его предательстве, ведь завтра меня уже не бу­дет. Да, никто не узнает. Ну а как же он сам, как ему жить после этого? Неужто не шевельнется у него в душе ничего, неужели не станет ему тошно — от осознания подлости своей, низости и продажности? Как жить ему с этим — вот в чем вопрос...

А может, и проживет. И душа у него болеть не будет, потому как нечему болеть. Ведь предупреж­дал меня Уно: не верь никому. Не послушался я его, забыл об этом. Думал, своего встретил...

Такая вот жизнь. Эй, вы, Боги, где вы там? Что- то не вижу я, чтобы вы со мной были. Впрочем, глу­по на вас обижаться. Не вы виноваты, сам вляпал­ся. Самому и расхлебывать.

Когда я проснулся, сквозь щели в двери про­бивался солнечный свет. Все правильно, зачем им меня подымать затемно. Уно ведь говорил, что казнь должна быть показательной, а в темноте ни­кто ничего не увидит.

Словно подтверждая мои мысли, загремел за­сов, дверь открылась.

— Выходи...

Поднявшись, я медленно вышел из дома, щурясь от яркого света. Высоко уже солнышко. А охраны сколько...

— Руки...

Я покорно протянул руки, один из охранников тут же туго скрутил их ремнем. Больно, но ниче­го. Это ненадолго.

— Шагай...

Шагаю, а куда денешься. Интересно, куда меня ведут?

Ответ на этот вопрос я получил очень быстро: меня вели как раз туда, где я работал. Ну, еще бы, мои коллеги по рабству должны видеть, что происходит с теми, кто пытается сбежать. Хотя нет, мое преступ­ление хуже — я ведь, если верить Игорю, покушал­ся на жизнь этой бородатой сволочи Отсекут голову? Да разве я против? На кой мне сдалась такая жизнь-

Мы подходили все ближе, рабочих уже согна­ли — для образцово-показательной казни все было готово. Даже плаха была, я с невольным изумлени­ем — и с содроганием, чего греха таить, — увидел крепкий, массивный чурбак, рядом прохаживал­ся плечистый детина. Не иначе палач. Не хватало только самого Марка, но я не сомневался, что он скоро появится. Кстати, а почему бы слегка не ис­портить ему мероприятие?

От этой заманчивой мысли у меня даже повы­силось настроение. Нет, мне не сбежать, я это знаю. Но ведь имею я право умереть по-своему?

— Стой...

Стою. А плаха совсем новая, чистенькая. Это даже приятно: видимо, давненько у них никто не пытался бежать. А вот и господин Марк-

Хозяин рудника подъехал с шиком, когти его роскошного коня скрежетали по камням, едва не высекая искры. Лихо спешившись, Марк попра­вил пояс, смахнул невидимую пылинку с рукава своего богатого красного кафтана. Я ненавязчиво огляделся, запоминая расположение охранников, прикинул расстояние до бурлившей чуть в стороне от меня воды. Получится? Должно. Без Марка по­лучится точно, но лучше сдохнуть на плахе, чем упустить шанс достать этого выродка.

Собравшаяся вокруг толпа рабочих притих­ла, я заметил среди них Уно, его глаза были пол­ны укоризны. Увы, дед, так получилось. Не сер­чай на меня.

Марк подошел ко мне, я слегка шевельнул ру­ками. Хорошо, что их связали перед грудью. А вот длинный кафтан Марка слегка мешает, это плохо: придется бить вслепую.

— За последние годы на меня никто еще не пытался напасть, — сказал Марк, остановившись передо мной. — Беглецам я обычно отрубаю ноги, но у нас с тобой особый случай. Если тебе есть что сказать, говори.

Каюсь, мелькнула мысль сказать ему, что я не виноват, что все подстроил Игорь. Но тут же при­шло понимание того, что все это глупо и бесполезно. Зрители собраны, эшафот готов. Даже палач на ме­сте. И неужели Марк решится отменить казнь из- за таких мелочей? Впрочем, играть так играть...

Я демонстративно обвел взглядом притихшую толпу, оглянулся, словно ища поддержки в лице охранников. Неплохо стоят ребята, у меня будет се­кунды две, не меньше. А больше мне и не нужно.

Оценив ситуацию, я снова посмотрел в лицо Марку и улыбнулся. Вероятно, улыбка моя была слишком нахальной, так как Марк нахмурился. Впрочем, спустя секунду он охнул и согнулся от боли, потому что в пах я ему стукнул от всей души, попав как раз железякой кандалов. Можно было добавить еще коленом или сцепленными руками, но на это у меня уже просто не оставалось време­ни, а потому приходилось довольствоваться ма­лым — все равно я ему праздник испортил. И с девками ему теперь долго не забавляться — при мысли об этом мне стало совсем хорошо. Не опу­ская ноги, я ударил пяткой назад, сбив одного из охранников, второго с разворота ударил сцеплен­ными руками в ухо.

Судя по всему, я снова сделал что-то совер­шенно невозможное для гасклита. Оторопели не только зрители, но и охрана. Этого я и добивался. Путь был свободен — рванувшись вперед, я в не­сколько прыжков достиг края реки и прыгнул в бурлящую воду.

Я знал, что вода здесь холодная, но не ожидал, что настолько. Разом перехватило дыхание, меня подхватило и поволокло течением. Мелькнули оше­ломленные лица рабов и стражников, громоздкие промывочные машины, затем все исчезло — оста­лись лишь белая от пены река и стремительно не­сущиеся мимо меня стены ущелья.

Холодно было неимоверно. Меня бросало из сто­роны в сторону, я с трудом держался на поверхно­сти. Говоря откровенно, я никогда не считал себя хорошим пловцом, и то, что мне как-то удавалось держаться на поверхности, да еще со связанными руками и железякой на ноге, выглядело настоя­щим чудом. Усердно работая ногами, я подобрался к правому берегу потока, выискивая что-нибудь, за что можно зацепиться. Тщетно: мимо меня стреми­тельно неслась каменная стена, и, хотя она стала довольно низкой, выбраться из пробитого потоком русла не представлялось никакой возможности. Несколько раз я касался руками стены, меня от­брасывало в сторону — и все начиналось сначала. Давал о себе знать холод, я чувствовал, что окоче­невшие от ледяной воды пальцы уже почти не ра­ботают. Вскоре впереди послышался далекий гул, и я мысленно попрощался с жизнью: скорее все­го, это и есть их хваленый водопад. Я даже слегка разозлился: ну где же вы, Боги? У вас не так уж много времени, чтобы поразить меня своими чуде­сами. Или старый колдун лгал?

Возможно, он говорил правду — я понял это в тот момент, когда увидел бьющееся в потоках воды дерево. Край каменистого склона обвалился, росшее у самой воды дерево упало в воду и держалось те­перь лишь благодаря крепким корням, натянутым, словно струны. Стремительный поток уже ободрал часть его ветвей, обломанные сучья белели метро­выми клыками, и неизвестно еще, что они мне су­лили. Я понял, что мне предстоит на полном ходу влететь в это нагромождение сучьев, и не решился возблагодарить Богов. Велика разница: налететь на эти сучья или разбиться, упав с водопада.

Эти и многие другие мысли промелькнули в моем сознании в считанные секунды. А потом я с треском вломился в обкромсанную крону, моих уси­лий хватило лишь на то, чтобы сберечь глаза.

Страшный удар в бок — меня подкидывает, бросает в сторону — мощный рывок — и вот я уже лежу, прижавшись лицом к прыгающему подо мной стволу. Жив? Возможно...

Я медленно приподнял голову, стараясь не на­глотаться воды: меня все еще било волнами. Кста­ти, за что же я держусь? Воистину, Боги, вы ми­лосердны! Или мне надо благодарить не Богов, а связавших мне руки охранников? Я зацепился связанными руками за сук — не будь этого ремня, не удержали бы меня замерзшие пальцы. Может, именно из-за холода я пока и не чувствую боли — хотя вижу, что у меня ободран бок. Да и руки как деревянные...

Однако надо и выбираться. Только как? Гля­жу вверх — до края обрыва метра три, не больше. Дерево долго не продержится, я это чувствую — чувствую всем телом. Оно гудит, вибрирует, корни едва его держат. Надо лезть наверх...

Легко сказать — лезть, на деле все гораздо сложнее. Кое-как подтягиваю ноги, опираюсь на какие-то ветки. Примериваюсь — и титаническим усилием перекидываю руки на следующий сук. По­лучилось, а ведь сам в это не верил. Теперь еще немного... Ай, умница!..

Я выбрался из потока, теперь меня не заливает волнами. Но впереди самое сложное — проползти вверх по голому участку ствола. Ползу, а куда де­нешься? Ну, давай, Кирюша, давай... Ты же мо­жешь, у тебя все получится... Давай, родной...

Больше всего мой путь наверх походил на кош­марный сон. Я соскальзывал, обдирая брюхо, сно­ва лез, цепляясь негнущимися пальцами за шер­шавый ствол. Кое-как перебрался на опутанный корнями грязный комель, теперь спасительный берег совсем близко. Силы дерева на исходе — как и мои,— оно стонет и скрипит в объятиях речных валов. Только бы не упасть — перебираюсь по скользким корням на берег, чувствую под собой долгожданную твердь. На четвереньках отползаю в сторону — и падаю без сил...

Не знаю, сколько я пролежал—пять минут, де­сять или целый час. Только очнулся я от боли. Бо­лело тело, эту боль я помнил еще с детства — так, бывало, болели пальцы, когда я с санками приходил домой и отогревал озябшие руки у теплой батареи. Только сейчас все было в тысячу раз хуже. Но я не жаловался. Болит — это хорошо. Значит, жив еще. Снова выкарабкался, снова утер нос костлявой...

Больше всего болели руки. Кое-как развязал зубами стягивающий их неподатливый кожаный ремешок, оглядел скрюченные пальцы. Ничего, все-таки я выплыл.

Дерева уже нет, лишь обрывки корней свиса­ют с речного берега. Впрочем, отмечаю это так, без особых эмоций. И понимаю, что не прав, ведь спас­ло меня именно это дерево. Или Боги? Не знаю. Не хочу я сейчас разбираться в хитросплетениях при­чины и следствия. Потом...

Переползаю на прогретый солнцем пятачок, ложусь. Господи, как хорошо, что есть солнце. Не было бы без него этого мира. Или того, моего, не суть важно. Ходим мы, говорим, живем, делаем что-то. Машины ездят, самолеты, ракеты разные летают. А в основе всего — солнце. Именно оно растит для нас еду, — значит, живем и двигаемся мы именно благодаря солнцу, и в каждом нашем движении кроется частичка солнечного света. Бензин — из нефти, а нефть появилась благодаря жившим мил­лионы и миллионы лет назад растениям. А поче­му они жили? Потому что солнце щедро дарило им свое тепло. Так же и с углем — не будь солнца, не было бы и его. И так во всем, куда ни глянь. Ветер дует, река шумит — в основе всего тепло солнца. Куда бы мы без него...

Я провел в этом чудесном месте часа два, со­греваясь и зализывая раны. Впрочем, слишком се­рьезных повреждений я не заметил, и за это мне и в самом деле стоило поблагодарить Богов. Ссадины, порезы, брюхо слегка ободрал. Бок болит жутко — ребра вроде в порядке, хотя ушиб довольно силь­ный. Но кости целы — трудно было рассчитывать на что-то большее.

Итак, куда мне теперь? Понятия не имею. Точ­нее, знаю куда — к Альваросу. Только как к нему попасть, как найти дорогу? Того и гляди, снова в рабство попаду. Да еще обуви нет — я хмуро взгля­нул на босые ноги, тронул кольцо кандалов, мне его пока никак не снять. Идти босиком я не смогу,— значит, начать надо именно с обуви. Вот, кстати, на правой ноге сохранилась обмотка для колена,— жаль, вторую сорвало. Крепкая, не разорвать. И но­жа нет. Как же ее раскроить-то?

Впрочем, человек и выбился-то из стройных рядов древних обезьян благодаря уму — а точнее, смекалке. Да, нет ножа. Но зато кругом полно кам­ней. Положив кусок кожи на острый выступ, я под­нял подходящий камень и в течение минуты пере­рубил полосу на две равные части. А затем почти час ломал голову над тем, как соорудить из этих кусков кожи и ремешка — того, что еще недавно стягивал мне руки, — что-нибудь пригодное для ходьбы. В итоге получилось не очень красиво, но

терпимо, даже со шнурками из тонких длинных корней от моего спасительного дерева. Сделал не­сколько шагов — вполне нормально. Можно идти.

Я не знал точно, в какую сторону мне идти, по­этому направление определил очень приблизитель­но. Мне нужно выйти к большой реке, а там будет проще. Знать бы, что этот бурлящий поток впада­ет именно в нее. С другой стороны, должен же он куда-нибудь впадать. Именно поэтому я и пошел вдоль унесшего меня из рук Марка потока.

Как оказалось, до водопада я не доплыл при- = мерно километр. Сам водопад меня впечатлил — попади я в него, возможности спастись у меня не было бы никакой. Столб воды бился о камни, бур­лил и клокотал, по спине у меня пробежали му­рашки. Не иначе, Боги и в самом деле ко мне бла­госклонны...

Примерно к полудню моя река стала гораздо шире и спокойнее, да и местность заметно изме­нилась. Стало больше леса, исчезли выпиравшие из земли валуны. Потом, к моему огорчению, река вообще разделилась на несколько рукавов, я с яв­ным опозданием понял, что забрел куда-то не туда. С сожалением подумал о том, что надо было взо­браться на дерево на каком-нибудь бугре и оттуда осмотреться. Можно и здесь, но оттуда я бы точ­но увидел гораздо больше. И почему умные мысли всегда запаздывают?

На дерево я все-таки взобрался. Рискуя сло­мать себе шею, влез на самую вершину и лишь < оттуда смог разглядеть на фоне далекой дымки какие-то призрачные строения. Город? Похоже. « А может, просто какие-то горы. Отсюда не разо­брать, надо подойти ближе. Заметив направление, я слез с дерева.

Сначала дорога была вполне терпимой, я шел часа три, делая редкие передышки да изредка срывая какие-то ягоды. Попробовал их с опаской,

но потом плюнул на все страхи и обирал каждый встретившийся кустик. Впрочем, водянистые яго­ды совершенно не утоляли голода и лишь дразни­ли мой аппетит.

Я понял, что забрался в болото, когда земля под ногами начала чавкать. Остановился, не зная, куда идти, потом снова влез на ближайшее высокое де­рево, огляделся.

Это и в самом деле был город, теперь я в этом не сомневался. До него оставалось не больше деся­ти километров, однако я тщетно высматривал под­ходящую дорогу — кругом, куда ни глянь, прости­рался лес с частыми проплешинами болот.

Пришлось рискнуть. Определив направление, я немного отдохнул и снова отправился в путь. До­вольно долго мне удавалось лавировать меж топей, ориентируясь по островкам деревьев, но вскоре я понял, что дальше дороги нет. Ноги вязли в болоте, я едва не потерял свои чудо-башмаки.

И куда теперь? Стоя на небольшом островке, я задумчиво огляделся. До города рукой подать, километров пять, не больше. Идти через болото? Рискованно, но что делать? Возвращаться назад и искать другой путь не было ни сил, ни желания. К тому же я помнил о помощи Богов — и, говоря откровенно, очень на нее рассчитывал.

Я знал, что потеряю обувь при первых же шагах по болоту, поэтому снял свои обмотки, связал их и повесил на шею. Еще раз оценил направление — и с осознанием того, что делаю величайшую глупость, шагнул в чавкнувшую под ногами жижу.

Минут сорок мне с горем пополам удавалось пробиваться вперед, хотя порой я проваливался почти до пояса — в такие минуты в сознание закра­дывался холодок ужаса. Но каждый раз мне удава­лось нащупать опору, и я, мысленно поблагодарив Бога за помощь, выбирался с опасного участка. Я да­же подыскал подходящий шест — двухметровый

ствол от погибшего деревца — и теперь чувствовал себя гораздо увереннее, к тому же местность ста­ла улучшаться, среди гнилого сухостоя появились даже отдельные живые деревья, что было очень хорошим знаком. Именно эта уверенность меня и сгубила: вместо того чтобы обойти очередную подо­зрительную проплешину в колышущемся травяни­стом ковре, я пошел прямо. Тут же провалился по пояс, торопливо шагнул дальше, стремясь нащу­пать опору, — и лишь тогда понял, что сделал глу­пость. Попытался вернуться — и не смог, лишь за­вяз еще глубже. Положил шест поперек, оперся на него, попытался выбраться — гнилой ствол хруст­нул и переломился пополам, я разом увяз по грудь. И с ужасом понял, что и в самом деле тону.

Наверное, так уж устроен человек: он до по­следнего момента отказывается верить в то, что его земной путь подошел к концу. Я тоже не ве­рил, не хотел верить, я все еще пытался выбрать­ся, но каждое мое движение лишь ухудшало си­туацию. Игра шла только в одни ворота: если я не шевелился, то погружался медленно, если трепы­хался, то тонул гораздо быстрее. В каких-то трех метрах от меня росло чахлое деревце, оно обещало спасение — но дотянуться до него у меня не было никакой возможности. И понесло же меня имен­но сюда...

Распластав руки по поверхности трясины, я смотрел по сторонам, стараясь найти способ вы­браться. Искал его — и не находил. Не было такого способа — осознав это, я понял и всю бесперспек­тивность своего положения. Я попался...

— Скверное положение, молодой человек. Очень скверное... — раздавшийся совсем рядом знакомый голос заставил меня вскинуть голову.

— Кот! — заорал я, чувствуя, что болотная жижа уже касается моего подбородка. — Помо­ги мне!

Это и в самом деле был Кот. Он сидел чуть в стороне на стволе поваленного дерева, его желтые глаза смотрели на меня с явной укоризной.

— Люди — очень странные существа, — ска­зал Кот и демонстративно зевнул. — Хоть бы по­здоровался сначала.

— Я тону! Неужели ты не видишь?!

— Почему же, очень даже хорошо вижу. Рад бы помочь, но как? — Кот пожал плечами, в дру­гое время это чисто человеческое действие меня бы восхитило. — И ведь всегда так: если есть в округе одно-единственное болото, то человек в него обя­зательно попадет. Хлебом вас не корми, дай по бо­лотам пошляться-.

Я не ответил, потому что вода уже коснулась моих губ, и лишь смотрел на Кота. Ну сделай же что-нибудь, шкура рыжая, сделай!

— Прямо беда с вами, — вздохнул Кот, потом примерился и перескочил на соседнее дерево, его когти впились в ствол.

Еще раз оглядевшись, он прыгнул снова, на росшее чуть правее меня деревце — именно до него я безуспешно пытался добраться. Медленно полез вверх, деревце качнулось. Осторожно пере­бирая лапами, Кот лез все выше, заставив дерев­це согнуться. Его вершина теперь качалась всего в паре метров надо мной, но и это было все еще слишком далеко.

Видно, это понимал и Кот.

— Обязательно вымажусь, — бормотал он, мед­ленно ползя вперед. Тонкий стволик под его лапа­ми ходил ходуном. — Вывожусь в грязи, как по­следний фарках... Я же не лурвик какой-нибудь, не привык я к таким трюкам... И зачем я вообще здесь оказался?

Вершина дерева была совсем рядом — чув­ствуя, что захлебываюсь, я изо всех сил рванул­ся вверх и ухватился за жидкую крону. Деревце дернулось, Кот не удержался и полетел вниз. Но не упал — уцепившись когтями, повис под дерев­цем, его рыжий хвост почти касался воды.

— Ну вот, — сказал Кот, впившись когтями в дерево. — Я же говорил... Знал ведь, что так полу­чится... Да не тяни ты его так!

— Как же не тянуть, когда я тону? — возразил я, судорожно цепляясь за дерево.

— Не знаю, — отозвался Кот. — Подожди, пока я слезу... — Он попытался развернуться, у него ничего не получилось. — Вымажусь. Обязатель­но вымажусь.

— А ты исчезни, — предложил я, — и все дела...

— Легко сказать — «исчезни», — передразнил меня Кот. — Я не могу исчезать по желанию.

— Как же ты тогда исчезаешь? — Я невольно удивился тому, что еще мог задавать вопросы, — положение к этому совсем не располагало.

— Не знаю. Приходит время — и исчезаю.

— А здесь как появился?

— Как, как... — раздраженно ответил Кот. — Кто вас знает, как. Сидел себе, на солнышке грел­ся. А теперь вот здесь болтаюсь...

Кот сделал еще одну попытку развернуться, ему наконец удалось это сделать, — правда, его роскошный рыжий хвост все же коснулся болот­ной жижи. Крепко вонзая когти в дерево, Кот на­чал медленно ползти по нижней стороне изогну­того, как лук, деревца. Я ждал, благо дерево по­могало мне держаться на плаву. Когда ствол под лапами Кота достиг мало-мальски приличной тол­щины, вредное животное кое-как перебралось на­верх. Оглянувшись на меня, Кот тряхнул хвостом и перепрыгнул на соседнее дерево, с него перелез на толстый поваленный ствол.

— Ну вот, — сказал он, печально взглянув на хвост. — Все-таки вымазался...

Впрочем, мне было уже не до Кота: подтягива­ясь за ветви, я стал медленно выбираться из боло­та. Это оказалось чертовски трудно, болото никак не хотело расставаться с добычей. Я почти вылез, когда снова послышался голос Кота.

— Судя по всему, мое появление все же не было напрасным. — Кот был явно доволен собой. — Видел бы кто-нибудь, как я спасал этого недостойного моло­дого человека—спасал, рискуя собственной шкурой!

— Я видел, — прохрипел я, выползая из тря­сины. — Вот вылезу, почешу за ушком...

— Этими грязными руками? — Кот прищурил глаза. — Вот уж действительно благодарность!

— Не хнычь, сторгуемся...

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

Способна ли девушка устоять перед парнем в форме? А если это старший брат вашей лучшей подруги с сам...
Аарон Брайант одержим идеей спасти семейный бизнес от краха, а Зоуи Паркер мечтает встретить идеальн...
Семейная жизнь Келли и Леандроса не складывалась. Во-первых, у них не было детей, во-вторых, Келли р...
Всю жизнь Белла мечтала узнать, откуда она родом. Наконец ей представилась такая возможность. Ради с...
Вдова Кей Партридж переезжает со своей маленькой дочерью Иви в Йоркшир. Они занимают небольшую прист...
«Никто, кроме нас!», «Нет задач невыполнимых», «Даже смерть не является оправданием невыполнения при...