Ключи от рая Медведев Антон

и начертил в воздухе знак. 

Я увидел голубоватое сияние — казалось, туман перед нами начал светиться. Не мешкая, Альварос подтолкнул вперед Алину, шагнул в туман сам, за ним поспешил Чуй. Я не знал, получится ли у меня . пройти через Дверь, но Ив прервал мои размыш­ления, схватил за руку и потянул к Двери. Я бщу- тил знакомую щекотку, сделал несколько шагов, мгновение спустя меня обступила темнота. Испу­ганно огляделся — и облегченно вздохнул, увидев над головой звездное небо...

Мы находились в лесу, позади нас серебрилась туманными струями Дверь. Из нее пахнуло холо­дом, и она исчезла.

— Выбрались, — тихо сказал Ив и засмеял­ся.— Мы все-таки выбрались.

Только сейчас я ощутил, как сильно замерз. За­мерзла и Алина, я слышал, как стучат ее зубы, да и остальные чувствовали себя не лучше.

— Надо идти, — сказал Альварос. — Скоро нас будут искать.

— Ты знаешь, где мы? — задумчиво спросил Ив.

— Примерно... — Альварос взглянул на звез­ды.— Если идти вон туда, мы обязательно выйдем на дорогу. А там разберемся. Что скажешь, Чуй? — Альварос повернулся к одиноко стоявшему в сто­ронке фаркаху. — Ты нам здорово помог.

Чуй приободрился и важно поднял голову:

— Чуй знает, что делает. Что бы вы делали, если б не Чуй?

— Жили бы долго и счастливо, — ответила Алина. — Деда, он неисправим. Давай превратим его во что-нибудь?

— Ладно, оставь его, — миролюбиво ответил Альварос. — Фарках есть фарках, и с этим ничего не поделаешь. А сейчас надо идти, с рассветом нас могут начать искать. Кир, ты в порядке?

— Да... Только замерз слегка.

— Идти долго, согреешься. Не отставай...

Альварос перехватил поудобнее свой посох,

еще раз взглянул на небо и первым шагнул в тем­ноту. 

Когда мы подошли к землянке Чуй, уже совсем рассвело. Не знаю почему, но я ощутил невольную

радость при виде этого аляповатого сооружения. Особенно радовался Чуй — едва мы спустились вниз, он начал хозяйничать, беспрерывно болтая о всякой ерунде. Зажег огонь — если уместно так* говорить об этом колдовском процессе, — поста­вил греться чайник с отваром. Мою кружку с недо­питым давеча отваром отобрал, заявив, что отвар пьют только горячим, иначе это помет койвов, а не отвар. Кто такие койвы, он не пояснил, а я пред­почел не уточнять, наслаждаясь теплом и непри­вычным уютом этого места.

А потом начался пир. Стульев на всех не хва­тило, пришлось подтащить стол к кровати, на ней устроились Ив и счастливая Алина. В качестве уго­щения Чуй выставил не только местные деликате­сы, но и до боли знакомую мне банку с медом. Не­много подумав, фарках махнул рукой и с возгласом «эх, гляка...» вытащил баночку сгущенки.

— Вот, — сказал Чуй, отодвинув к краю сто­ла кастрюлю с какими-то дымящимися клубнями и поставив на ее место сгущенку. — Он знает, как называется. — Фарках ткнул в меня пальцем.

— Это сгущенное молоко, — ответил я. — Тут даже написано. А это мед.

— Чуй не читает, — пожал плечами фарках.— Чуй ест.

— Скажи лучше, что Чуй не умеет читать, — усмехнулась Алина, беря банку в руки. — Деда, здесь не по-нашему.

— У гасклитов другая письменность, — пояс­нил Ив. — Другие буквицы.

— Буквы, — поправил я. — А у вас разве не так?

— Немножко по-другому. Если когда-нибудь попадешь к нам, увидишь.

— А язык? Почему тогда один и тот же язык?

— Потому что все наши миры связаны, — от­ветил Ив. — Когда-то, очень давно, здесь жили одни фаркахи...

— Мы и сейчас здесь живем, — вставил Чуй.

— Да, Чуй... А потом из вашего мира сюда ста­ли попадать люди. Они приносили свой язык, свою культуру. Участкам вашего мира примерно соответ­ствуют участки этого, поэтому и границы распро­странения языков в вашем и нашем мирах в основ­ном совпадают. Правда, были войны, многое пере­мешалось, но в целом это сохраняется и сейчас.

— Тогда почему здесь нас так не любят? — спросил я.

— Предрассудки. Людям всегда надо кого-то винить в своих бедах.

В этом он был прав — кивнув, я с невольной улыбкой взглянул на Алину. Девушка пыталась открыть банку, с этим у нее возникли явные проб­лемы.

— Как она открывается? — Алина ногтями под­цепила краешек банки, затем вскрикнула и суну­ла палец в рот.

— Черт... — сказала она, вынув палец изо рта и рассматривая ноготь. — Забыла, что сломала.

— Не поминай нечистого, — строго сказал Аль­варос.

— Дай сюда. — Чуй отобрал у Алины сгущенку, взял со стола короткий кривой нож и в два счета открыл банку. — Так-то вот, — гордо произнес он и облизнул нож.

— Вкусно? — Алина взяла банку, осторожно зачерпнула ложкой содержимое, недоверчиво по­нюхала.

— Ты не нюхай — ешь... — Чуй подтолкнул к ней кружку с отваром.

— Да, вкусно, — сказала Алина, распробовав молоко. — Только сладкое сильно.

— Его на хлеб мажут, — пояснил я. — Или в чай добавляют. В отвар, то есть. Так же и мед. — Я взял банку с медом, снял крышку. — Пчелы-то у вас есть?

— Пчелы? — переспросила Алина, с готовнос­тью пробуя мед. — Нет, пчелов у нас нет. Вкусно, только тоже сладко. У вас что, все такое?

— Нет, конечно. Это так, сладости.

— Поняла, — кивнула Алина и, следуя примеру Чуй, облизала ложку. — Это как у нас глутики.

— А это что? — пришла моя пора задать вопрос.

— Ты еще не пробовал? Чуй, у тебя есть?

— У Чуй все есть, — важно ответил фарках.

Встав с табурета, он открыл комод, долго рылся

в нем, развязывая разные мешочки и узелки, потом нашел-таки пару странного вида коричневых ко­рочек, напоминающих слегка подгнившие финики. Сдув с них крошки, торжественно вручил мне.

— Отличные глутики, вкусные.

— Чуй, они же засохли! — возмутилась Алина.

— А отвар на что? — хмыкнул Чуй. — Раз­мокнут.

Не могу сказать, что я горел желанием отведать эти подозрительные деликатесы — а куда денешь­ся? Размочив одну сморщенную корочку, я выудил ее ложкой и осторожно надкусил, затем медленно разжевал откушенный кусочек, прислушиваясь к своим ощущениям. Вкус был довольно странным, чем-то напоминавшим сушеные абрикосы, но с яв­ным грибным оттенком. Осмелев, я съел оставший­ся кусочек, это и в самом деле оказалось довольно вкусно, разве что мешали попадающиеся в мякоти твердые прожилки.

— Вкусно, — сказал я напряженно ожидавшему моего вердикта Чуй. — Похоже на наши абрикосы.

Чуй расплылся в улыбке.

— Еще бы не вкусно, — важно сказал он. — Чуй сам ловил их осенью. Тогда они не так быстро бегают.

В груди у меня что-то булькнуло, я медленно отодвинул от себя второго глутика. Пусть лучше его съест Чуй...

Пока мы с Алиной и Чуй обсуждали вопросы питания, Ив и Альварос беседовали между собой. Я невольно прислушался к их разговору, уловив имя Корригана.

— -Говорит, что у Корригана есть чертежи этой машины. Клянется, что видел их собственными глазами. — Ив внимательно смотрел на Альваро­са. — Он сказал Корригану, что знает одного хо­рошего стеклодува, пошел за ним и сбежал, сейчас прячется в горах.

— Тогда это довольно серьезно, — нахмурился Альварос. — И кто теперь у него вместо Верта?

— Не знаю, я как раз тогда и попался, — по­жал плечами Ив. — В любом случае, у нас еще есть время.

— Так почему ваши не вмешаются?

— Ты ведь их знаешь, — по лицу Ива пробежа­ла тень. — Они не любят вмешиваться.

— Даже когда это касается их самих?

— Альво, у Корригана все равно нет ни едино­го шанса. Ну, проломит он Дверь, и что? Его у нас сразу встретят, он ничего не успеет сделать.

— А если он добудет оружие гасклитов? — хму­ро спросил Альварос.

— Вряд ли. Ему не найти Дверь в тот мир.

— Я бы не был так в этом уверен. Он ведь поч­ти нашел ее.

— Но Кир здесь, скоро он будет дома. Ты ведь сам говорил, что это была случайность, — пожал плечами Ив.

— А если эта случайность повторится?

— О чем это вы? — вмешалась в разговор Алина.

— Так, ни о чем, — отмахнулся Ив. — Я сегод­ня домой иду. Пойдешь со мной?

— Я же не пройду, — ответила Алина. — Пло­хие вы Двери сделали. Сами бы решали, кого про­пускать, а кого нет. А то сделали эту гадость... — Девушка поморщилась.

— Так уже когда-то пробовали, — согласил­ся Ив. — Очень давно. Только ничего хорошего не получилось.

— Почему?

— А кто может решить, хорошая ты или пло­хая? Кто знает, что у тебя в душе, чего ты хочешь? Кто вообще вправе решать такие вопросы?

— Но Дверь же решает, — возразила Алина.

— Дверь — это машина. Ну, не совсем машина, но все равно механизм. Бе настроили, а остальное только от тебя зависит. Сможешь пройти — значит, и у нас сможешь жить. Ну, а не сможешь...

Кое-что в этом разговоре показалось мне ин­тересным.

— Но ведь кто-то настраивал Дверь, — сказал я. — Придумывал для нее программу. А значит, и решал, кого пропускать, а кого нет.

— Согласен, — в глазах Ива мелькнул инте­рес.— Но мы установили общие параметры, усред­ненные. Они даже менее жесткие, чем были бы, если б решали по каждому человеку в отдельности.

— Но люди-то разные, — ответил я. — Не усредненные. Есть, скажем, очень хороший чело­век, добряк и умница, мухи не обидит. Ему бы жить у вас, а машина не пускает. Почему? Да потому что человек этот от жизни сволочной к бутылке при­кладывается. Ему бы к вам, да полечиться — а ма­шина не пускает.

— Ты говоришь об алкоголе? — уточнил Ив. — Наша машина не регистрирует этот параметр.

— Речь ведь не об алкоголе, — возразил я. — Я говорю в целом. Просто нельзя доверять машине решать судьбу человека — жить ему или умереть.

— Это уже слишком. Вопрос так не стоит.

— Разве? — невольно усмехнулся я. — Я бы так не сказал. Впрочем, вам там виднее.

— Откуда у тебя такая неприязнь к сваргам? — спросил Ив.

— У меня нет неприязни. Я о вас почти ниче­го не знаю.

— Но ведь судишь.

— Скорее, просто высказываю свое мнение. По поводу машины.

— Он у себя тоже машинами занимался, — по­яснил Альварос, с усмешкой глядя на Ива. — Объ­яснял им, что и как делать.

— Оно и видно... — сказал Ив.

Я с трудом подавил злорадную ухмылку. Не иначе, я все-таки достал этого небожителя.

— Гляка барабука, да вы ешьте — а то спорят, спорят, — сказал Чуй. — Остынет, Чуй больше греть не будет.

— Мы едим, Чуй, — примирительно сказал Альварос. — Все очень вкусно...

Солнце уже поднялось совсем высоко, когда мы пошли провожать Ива. Он мог бы — и хотел — пойти сам, но Альварос не решился отпустить его одного, того же мнения придерживалась и Алина. Она вообще предпочла бы уйти вместе с Ивом, но Альварос или не заметил этого, или сделал вид, что не замечает. Я пошел, потому что хотел посмотреть на Дверь, с тайной надеждой, что она меня пропу­стит: ну не последний же я негодяй в этом мире. А Чуй просто не захотел оставаться один.

Ближайшая Дверь находилась примерно в соро­ка минутах ходьбы от землянки Чуй. Я представлял ее себе как-то иначе и потому был слегка удивлен и даже разочарован, увидев в лесу столб тумана метров трех в диаметре и около пяти в высоту. Он стоял сам по себе, напоминая небольшое облако, и лишь его идеальные геометрические формы вку­пе с аккуратно срезанной верхушкой напоминали о том, что это не банальное колдовство, а творение человеческого гения.

— Попробуешь? — Ив взглянул на Алину.

— Опять не получится... — Девушка пожала плечами. — Ты держи меня за руку.

— Хорошо, — согласился Ив. — Пошли...

Он потянул ее к Двери, я видел, как сварг во­шел в туман. Следом вошла Алина, тут же послы­шался ее громкий голос.

— Ай, не тяни, не пускает...

Она вышла из тумана, следом снова появил­ся Ив.

— Ты слишком нервничаешь, — пояснил он, — и слишком хочешь пройти. Надо просто идти, ни о чем не думая. Попробуй...

— Все равно не получится... — В голосе Алины промелькнуло раздражение, она нехотя подала Иву руку и вошла в туман.

Так оно и получилось, через несколько секунд я увидел их снова.

— Придется тебе еще подучиться, — сказал Ив и мягко улыбнулся, затем поцеловал девуш­ку.— Я через пару недель вернусь.

— Да, Ив. Я буду ждать.

— И объясни им там все насчет Корригана. — Альварос пожал сваргу руку. — Это уже серьезно.

— Обязательно, — кивнул Ив и подошел ко мне.— До встречи, Кирилл. Может, еще увидимся.

— До встречи, Ив. И желательно не в тюрьме.

Ив засмеялся, его рукопожатие оказалось до­вольно крепким, особенно учитывая его состояние. Я тоже постарался не ударить в грязь лицом.

— Может, попробуешь? — Ив кивком указал на Дверь.

— Не пропустит. У меня слишком много грехов.

— И все-таки?

— Ну ладно...

Я подошел к Двери, внимательно осмотрел ее. Затем шагнул в туман. Один шаг, другой, тре­тий — я вышел с другой стороны и снова подошел к Иву.

— Видишь? И рад бы в рай, да грехи не пу­скают.

— Не расстраивайся, еще получится.

— А кто тебе сказал, что я расстроился? — Я внимательно посмотрел на Ива, тот тихо засме­ялся.

— Ладно, удачи тебе, может, еще увидимся. И спасибо за то, что вытащил меня оттуда. — Ив еще раз пожал мне руку и повернулся к Чуй.

Фарках стоял чуть в стороне и делал вид, что все это его совершенно не касается.

— Чуй, — сказал Ив. — До встречи.

— До встречи, до встречи... — небрежно отве­тил Чуй и демонстративно сложил руки на груди, давая понять, что не снизойдет до рукопожатия с каким-то там сваргом.

Впрочем, Ива это не расстроило — усмехнув­шись, он покачал головой и пошел к Двери. Пома­хав нам на прощание, вошел в туман.

— Все, Алина. — Дед обнял внучку. — Нам пора домой. Чуй, пошли! К тебе заходить не будем, на­прямик ближе.

— Куда это — пошли? — отозвался фарках. — Чуй домой пойдет.

— Чуй, ты обещал принести Кольцо. Разве за­был?

— Чуй ничего не забывает. Принесу Кольцо, почему не принести.

— Нет, Чуй, так не пойдет, мы завтра сходим вместе. Так надежнее.

Судя по всему, чертов фарках решил увиль­нуть. Я с грустью подумал о том, что мое возвра­щение домой слегка затягивается.

— Чуй, пошли с нами, — сказал я, подходя к фаркаху. — Завтра сходим за Кольцом, я попаду домой и дам тебе десять банок сгущенки.

— У тебя же нету, — быстро отозвался Чуй.— Я смотрел.

— Я принесу из магазина, Чуй. Целых десять банок.

— Десять мало, — заявил Чуй. — Надо больше.

— Чуй, ты же считать не умеешь, — засмея­лась Алина. — Ты же все равно не знаешь, сколь­ко это.

— А зачем ты сказала?! — вспылил Чуй. — Он не знал!

Мне стало смешно.

— Чуй, я дам тебе столько, сколько ты сможешь унести. Согласен?

Фарках задумчиво пожевал губами.

— Чуй может унести много.

— Вот и хорошо, Чуй. Договорились? Я тебе еще и меду дам.

— Хорошо, — согласился Чуй. — Идем.

— Чуй, ты вымогатель, — усмехнулся Аль­варос.

— Нет, — возразил Чуй. — Просто умный.

Мы шли к дому. Впереди, как обычно, шагал

Альварос, раздвигая посохом встречавшиеся на его пути ветки. За ним шла Алина, ее лицо каза­лось печальным и задумчивым, — наверное, ду­мала об Иве. Чуть отстав от нее, семенил ногами Чуй, привычно размахивая на ходу рукой. Я шел позади всех и думал о том, насколько же все это странно. Чужой мир, чужая природа. Люди вроде бы чужие, еда чужая, непривычная, и пробыл я здесь недолго — хоть и кажется, что прошла уже вечность. Здесь все чужое, и все-таки в глубине души я понимал, что понемногу привыкаю к это­му миру, привыкаю к новой для меня жизни. Да, скоро я вернусь домой, вернусь к друзьям и лю­бимой работе. Это здорово — только теперь я осо­знал, насколько не ценил всего этого раньше. Все будет по-прежнему — но только теперь я понял, что всегда буду немножко скучать по этому стран­ному колдовскому миру.

* * *

Когда его кортеж прибыл ко дворцу, небо уже начало светлеть. Спешившись у тюремного кор­пуса, Корриган поднялся по ступенькам и забара­банил в дверь, она тут же распахнулась. На поро­ге появился бледный, трясущийся от страха смо­тритель.

— Господин Корриган... — пробормотал он, мертвея от страха. — Вы уже знаете...

— Где сварг?! — не произнес — прорычал Кор­риган. — Ну?!

— Его нет... — Губы Кунса тряслись, на него было жалко смотреть. — Пощадите, господин Кор­риган... Я не виноват... Он... Они усыпили стражу. Все двери были закрыты, я клянусь вам... Мы ни­кого не пускали. Тихо было, а потом прибегают, бу­дят... Я смотрю — а они спят. Проверили камеры, все там, а потом посмотрел, а сварга нету... У меня трое детей, господин Корриган... Пощадите...

Корриган хмуро смотрел на тюремщика. Итак, это правда, сварг сбежал. Жаль, у него с ним были связаны определенные планы. Ну а Куне... Да при­чем здесь, к дьяволу, Куне. Его можно вздернуть, но что от этого изменится? Это все проделки Аль­вароса, да и без фаркаха явно не обошлось, только они могут открывать стены.

Молча повернувшись, Корриган спустился по ступенькам и, не глядя на охрану, пошел через дворцовую площадь к входу во дворец. Подняв­шись в свои апартаменты, не раздеваясь, упал на кровать. Устало вздохнул.

— Ничего, — пробормотал он, глядя в пото­лок.— Бывало и хуже. А до этих гадов я обяза­тельно доберусь.

Посыльный явился около полудня, это был тот же ратник, что и в прошлый раз. На его латах по­явились вмятины, опытный глаз легко мог понять, что две из них оставлены арбалетными стрелами. еще одна выдавала близкое знакомство с бандит­ской саблей.

— Приветствую вас, Повелитель, — сказал по­сыльный и поклонился. — Я от Райва.

— Надеюсь, ты принес мне хорошие новости? — Корриган задумчиво взглянул на посыльного.

— Да, Повелитель. Вчера мы нашли стоян­ку Инди и его людей, сегодня утром, с рассветом, окружили их и уничтожили.

— Всех? — поинтересовался Корриган.

— Да, мой Повелитель. Если кто и сбежал, то их единицы, это уже ничего не меняет.

— А Инди?

— Нам удалось взять его живым, — в глазах ратника мелькнула гордость. — Я привез его, он сейчас здесь, в вашей тюрьме.

— Даже так? — Корриган задумчиво покачал головой. — А гасклит?

— Его с ними не было, — посыльный развел ру­ками. — Райв приказал прочесать весь лес. Если гасклит там, то мы его найдем.

— Хорошо... Передай Райву, что я доволен его работой. Ступай.

—-Да, Повелитель... — Ратник поклонился и вы­шел из кабинета.

Откинувшись на спинку кресла, Корриган за­думался. Итак, Инди у него — даст ли это что-ни- будь? Вряд ли, гасклита у него уже нет. Но немнож­ко поболтать с ним все же не мешает...

— Луис!

— Да, Повелитель... — в комнату тут же во- шел слуга.

— Скажи Кунсу, пусть приведет Инди.

— Да, мой господин-

Слуга поклонился и выскользнул из кабинета, в проеме двери тут же показалась голова Власа.

— Я могу зайти, Повелитель? — Голос Власа был тихим, его масляные глазки сияли фальши­вым благоговением.

— Зайди... — Корриган зевнул. Так всегда: не выспишься ночью — и день потерян, ни о какой нормальной работе уже говорить не приходит­ся.— Что у тебя?

— Я насчет графини... — Влас подобострастно хихикнул. — Она потребовала себе карету и хоро­ших лошадей. И еще требует денег на содержание, ей нужно сто золотых в неделю. Говорит, что она не какая-нибудь нищенка. Я ей, конечно, намек­нул, что в ее положении нужно быть сдержаннее, но она послала меня к черту.

—Ты попал почти по адресу,—усмехнулся Кор­риган и снова зевнул.—Сделай так: дай ей карету, ло­шадей и вот эти деньги-.—Корриган полез в стол, до­стал мешочек с монетами и бросил его Власу.—Здесь пятьсот золотых, не вздумай украсть, я проверю.

— Господин Корриган, да как вы могли поду­мать... — Влас в притворном ужасе прижал ладо­ни к груди. Учитывая, что в них были деньги, это получилось довольно комично. — Чтобы я что-то взял без спросу...

— Помолчи, — оборвал его Корриган. — От­дашь ей эти деньги, посадишь в карету. И отправь ее на ордейскую границу без права возвращения. Пусть гвардейцы немного развлекутся.

— Графиню — на границу? — поморщился Влас. — Будут разговоры...

— Мне плевать. Что касается графини, то ей там должно понравиться... — Корриган снова усмехнул­ся и знаком дал понять, что Влас свободен.

Помощник ушел, Корриган подошел к окну и долго смотрел на улицу. Он думал о том, что беглый механик уже наверняка рассказал кому-нибудь о Машине, скоро это обязательно дойдет до сваргов. Это хорошо, на этом и строился расчет...

В дверь постучали. Корриган медленно обер­нулся, подошел к своему креслу, сел.

— Войдите...

Это оказался Куне, смотритель тюрьмы. Он еще не совсем оправился от ночного шока и не знал, чего ему ждать, а потому был бледен и растерян.

— Господин Корриган, вы приказали... Я Инди привел... — произнес Куне, потом, спохватившись, запоздало поклонился.

— Ну так пусть введут. И не трясись, ничего с тобой не будет.

— Да, господин Корриган...

Куне еще раз поклонился и торопливо вышел за дверь. Было слышно, как он распоряжается, за­тем четверо стражников ввели Инди.

Корриган с интересом взглянул на разбойника: слишком много он слышал о нем разных историй. Конечно, многие из них наверняка выдуманы, что- то в них приукрашено, но и этого было достаточно, чтобы Корриган признал в бородаче законченно­го негодяя. Сейчас Инди был закован в цепи, под глазами у него расплылись синяки, на разбитых губах запеклась кровь. Тем не менее, держался он довольно уверенно.

— Ну наконец-то, — произнес Инди, едва ока­завшись в кабинете. — А то мне уже надоело иметь дело с этими идиотами.

Корриган молчал, задумчиво рассматривая раз­бойника. Потом нехотя разжал губы:

— Оставьте нас одних.

Если его приказ и удивил стражников, то они ничем этого не выдали. Отпустив Инди, стражни­ки поклонились и молча удалились.

— Вот это дело, — ухмыльнулся Инди. — Это я понимаю.

— Где гасклит? — холодно спросил Корриган.

— Это который? — осведомился разбойник. — Я их, знаете ли, много на своем веку повидал.

Корриган ничего не ответил, лишь взгляд его стал тверже, руки впились в стол. Инди вздрогнул, судорожно глотнул воздух, вздернул закованные в цепи руки к шее. Лицо разбойника побагровело, он захрипел и рухнул на колени.

Это длилось считанные секунды. Недобро улыб­нувшись, Корриган расслабился. Инди жадно за­дышал, в его глазах мелькнул испуг.

— Тебе не следует со мной спорить, — сказал Корриган. — Итак, где гасклит?