Ключи от рая Медведев Антон

— Кольцо-.—произнес Чуй, на него в эти секун­ды было жалко смотреть. — У Чуй есть Кольцо.

— Какое Кольцо?

— Простое. На один раз.

— Где ты взял его?

— У мальчишек выменял. — Чуй виновато под­нял глаза. — Им оно не нужно, они даже не знали, что это. А Чуй пригодится.

— Где они его взяли?

— А Чуй без разницы. Где взяли, там взяли.

— Чуй!

— Ну хорошо, хорошо... В горах они его нашли — давно, года два назад, даже больше. Там обвал был, они дыру увидели. Пещера оказалась, там раньше древние жили. Там и нашли.

— Что там еще было?

— Не знаю, они все уже продали. Книги были, еще что-то было, не знаю. Книги у них какой-то лавочник купил. Говорят, потом он их самому Кор­ригану продал.

— Почему ты мне не сказал? — нахмурился Альварос.

— Ты же не любишь древних. Сам же не лю­бишь, а Чуй виноват... — Фарках обиженно взгля­нул на Альвароса.

— Где Кольцо?

— Спрятал. Там же, у Золотого ручья. Тогда стражников много было — боялся, отберут. Думал, схожу потом, заберу.

— Собирайся.

— Туда?! — возмутился Чуй. — Не пойду. Ло­шадь ищи, или пусть вот он Чуй несет. — Фарках указал на меня. — А сам не пойду. Туда же целый день идти, да обратно еще, два дня будет. Не пой­дет Чуй. Не проси даже.

— К Золотому ручью мы пойдем завтра, — от­ветил Альварос. — А сейчас мы с тобой пойдем в город.

— Зачем в город? — В голосе Чуй появилась озабоченность. — Не пойду в город. В городе не любят фаркахов. Чуй в последний раз чуть пал­ками не побили.

— Ты пойдешь, Чуй. Ты мне что тогда говорил про тюрьму?

— Про тюрьму? — удивился Чуй. — А что тюрьма? Тюрьма ничего, стоит.

— Я знаю, что стоит. Ты говорил, что вы ее всю обыскали, что ты сам чуть ли не под койкой у Кор­ригана лазил. Говорил?

— Ну, говорил... — Чуй неопределенно пожал плечами. Судя по всему, он все еще не понимал, к чему клонит Альварос. — Чуй всегда помнит, что говорил.

— Тогда почему вы не нашли сварга?

— Нет там сварга. Потому и не нашли, — убеж­денно произнес фарках. — Был бы, Чуй бы знал.

— Нет, говоришь? — В голосе Альвароса про­скользнуло ехидство. — А вот он, — старик ткнул в меня пальцем, — его видел.

— Врет, — убежденно заявил Чуй. — Гаскли- ты всегда врут. Гасклитам нельзя верить. Чуй на твоем месте его бы выгнал.

— А я бы на твоем налил ему отвара.

— Ну ладно, налью. Почему не налить...

Чуй довольно лениво поднялся с табурета, взял чайник. Налив в тяжелую керамическую кружку пахнущего травами отвара, поставил ее передо мной и усмехнулся.

— Вот, бери. Чуй воды не жалко.

— Спасибо... — произнес я, хотя никакого чув­ства благодарности к этому мерзкому существу у меня не было и в помине.

— Так ты идешь, Чуй?

— Куда? — удивился Чуй. — В тюрьму? Ни за что.

— В тюрьму, Чуй. Сварг там, это так же вер­но, как верно то, что я сейчас превращу тебя в дерево.

— Все! — Фарках примирительно поднял руки.— Чуй идет. И вообще, у Чуй в городе важ­ные дела. Чуй и без вас туда собирался.

— И не забудь Прутик, — напомнил Альварос, поднимаясь с табурета. — Жду вас наверху.

Отвар оказался довольно вкусным и на удивле­ние сладким. Тем не менее, мне не хотелось оста­ваться наедине с фаркахом, поэтому я отставил кружку в сторону.

— Вкусно, — сказал я, взглянув на Чуй. — Только очень горячий. Я потом допью, когда вер­немся.

Альварос уже почти выбрался наверх, я вы­лез из-за стола и последовал за ним, спиной ощу­щая плутоватый взгляд Чуй. Только сейчас, под­нявшись наружу, я понял, как жарко было в доме фаркаха. С удовольствием вдохнул полной грудью свежий лесной воздух — и замер...

На бревне сидела Алина, а прямо перед ней жмурил свои огромные желтые глазищи Вещий Кот. Жмурил по той простой причине, что Алина почесывала его за ушами, гладила по голове, по сверкавшей золотистыми искрами спине.

— А вот и Кот... — сказал Альварос, увидев зве­ря. — Ты как раз вовремя.

Он наклонился и поднял свой посох.

— Р-р-рад видеть тебя в здр-р-равии и благо­получии... — промурчал Кот, продолжая жмурить глаза. — О, я вижу молодого человека... — Кот чуть пошире открыл глаза. — Вы уже не путешествуе­те с господином Кор-р-риганом?

— Нет, — ответил я, во все глаза наблюдая за Котом. — Уже не путешествую.

— Это пр-р-равильно... Господин Кор-р-ри- ган — не тот человек, с которым стоит пр-р-рово- дить вр-р-ремя...

— Я и не знал, что у вас водятся коты, — про­изнес я и тут же пожалел о сказанном: фраза по­казалась мне не только глупой, но и бестактной.

Впрочем, Кот не обиделся.

— Увы, молодой человек, я единственный Кот на этой земле, — грустно произнес он, даже его отсвечивающая золотом шерсть слегка потускне­ла.— Хотя возможно, я когда-нибудь и встречу своих сородичей.

— У нас много котов, — сказал я. — Но они другие. Не говорят, и у них нет такой красивой шерсти.

Кот выгнул спину, его шерсть вновь сверкнула.

— Да, я слышал об этом... — сказал он, с инте­ресом взглянув на меня. — Надеюсь, мне когда-ни- будь удастся с ними пообщаться.

— Может быть... — ответил я, присаживаясь на бревно рядом с Алиной. — Можно? — Я с опаской протянул к Коту руку.

— Сделайте одолжение... — произнес Кот, виль­нув хвостом.

Его шерсть оказалась теплой и удивительно похожей на настоящую. Проведя ладонью по зо­лотистой спине зверя, я почесал его за ухом, под подбородком, кот замурчал.

-Это было удивительное во всех отношениях жи­вотное. Или не животное — я вспомнил, как Кор­риган назвал Кота колдовской дрянью. Мне трудно было согласиться насчет дряни, но с тем, что здесь не обошлось без колдовства, спорить не приходи­лось. Только сейчас я сообразил, что у Кота совсем не кошачьи глаза: их зрачки оказались круглыми, а не щелевидными, как у кошек. Мне трудно было определить его вес, я не брал Кота на руки, но в целом я оценивал его массу килограммов в пятнаддать, не меньше. Там, на моей Земле, таких огромных котов нет — всякого рода лесных и про­чих хищников я в расчет не беру.

Кажется, мне удалось произвести на Кота впе­чатление. Ну еще бы: мне ли, земному человеку, не знать все слабые места этих животных? Кот жму­рил глаза и перебирал лапами, я заметил, что у него весьма приличные когти.

— Чудесно... — промурчал Кот. — Замеча­тельно...

Пожалуй, довольно — я убрал руку, Алина об­хватила Кота за шею и притянула к себе.

— Хороший зверь, — сказала она. — Добрый...

— У вас что, нет домашних животных? — спро­сил я.

— Ну почему нет? — возразила Алина. — У нас лурвики есть. Они милые, пушистые. Ты разве Каку у нас дома не видел?

— Нет, — ответил я, пожав плечами. — Не видел.

— В лесу где-то бегает, иногда по несколько дней пропадает. Еще увидишь его.

Скрипнула дверь, показался Чуй с мешком в руках и с уже знакомой мне мятой шляпой на го­лове. Увидев его, Кот демонстративно зевнул и от­вернулся в сторону.

— Эге, вот это кто! — ухмыльнулся фарках. — А Чуй думает, чего это так завоняло...

Чуй явно напрашивался на неприятности: на мой взгляд, Кот вообще ничем не пах. А и пах бы, не дело Чуй об этом говорить.

— Чуй! — Альварос слегка повысил голос.

— Перестань, Альво, — заявил Кот. — Стоит ли унижать себя препирательством с этим грубым примитивным существом?

— Это ты кого назвал примитивным, мешок рыжий? — возмутился фарках. — Да Чуй из тебя половичок для ног сделает!

— Половичок? — Кот отошел чуть в сторону и сел, задумчиво глядя на Чуй. — Как знать, Чуй, как знать. Ты вот говоришь, что будешь вытирать об меня ноги. А я почему-то уверен, что очень ско­ро буду лежать на твоих чудесных зеленых ветвях и точить когти о твою кору.- — Кот выгнул спину и вонзил когти в бревно, послышался треск разди­раемой древесины.

Чуй замер, мне даже показалось, что он стал слегка ниже ростом.

— То есть как это?.. — произнес он. — Ты о чем это говоришь? Альво, о чем это он?

— А ты не догадываешься? — осведомился Аль­варос с мрачной улыбкой. — Мне кажется, что и я смогу иногда отдыхать в твоей тени. Из тебя полу­чится отличное дерево.

— За что, Альво? При чем тут Чуй? — Лицо фаркаха вытянулось, на него было жалко смот­реть.— Чуй же ничего не сделал...

Первым засмеялся Кот — я никогда не слы­шал, чтобы коты смеялись, поэтому смотрел во все глаза. Смех кота был тихим, слегка шипящим, его желтые глаза весело щурились. Следом засмея­лась Алина, что касается Альвароса, то он лишь усмехнулся.

Чуй несколько секунд смотрел на Кота, потом перевел взгляд на Алину, взглянул на Альвароса. Потом вдруг указал рукой на Кота и закричал:

— Чуй все понял! Эта рыжая скотина солгала!

Теперь уже засмеялся и я, это и в самом деле

было смешно. Смеялся даже Альварос — тихонько, поглаживая бороду, — его глаза весело блестели.

— Запомни, Чуй: будешь себя так вести, я и в самом деле превращу тебя в дерево. Ты удивитель­но мерзкий тип.

— А разве Чуй виноват?! — запальчиво вос­кликнул фарках. — Что бы у вас ни случилось, всегда Чуй виноват!

— Перестань, Чуй, — сказал Альварос. — Нам пора идти, надо до вечера успеть добраться до го­рода. Прутик не забыл?

— Чуй никогда ничего не забывает, — важно ответил Чуй, показав всем грязный обшарпанный мешок — тот самый, с которым он наведывался в мой подвал. — Чуй все помнит.

— Так уж и не забывает? — Алина с усмешкой взглянула на Чуй.

— То не считается! — быстро произнес Чуй.— И вообще, ее Мика забыл, Чуй здесь вообще ни при чем.

— Нам пора, — напомнил Альварос. — Алина, вы с Киром подождете нас здесь, мы с Чуй вернем­ся завтра вечером.

— Как это?! — возмутилась Алина. — Я пой­ду с тобой.

— Вы останетесь здесь, — строго сказал Аль­варос.

Я почувствовал себя неуютно. Выходит, Альва­рос не хочет брать меня в город. Не могу сказать, что мне так уж хотелось туда идти, скорее наобо­рот. Но существовали какие-то принципы, суще­ствовало, наконец, элементарное чувство благодар­ности. Альварос спас мне жизнь — и вот теперь он и этот мерзкий фарках шли в город вытаскивать из тюрьмы Ива, а я буду сидеть здесь? Никогда этого не будет.

— Могу я сказать? — Я взглянул на Альва­роса. — Когда я видел Ива, он был уже довольно слаб. Может быть, его нужно будет нести, не гово­ря уже о том, что его еще надо вытащить из тюрь­мы. Только я знаю, где именно он сидит. Без меня вы его не найдете.

— Это опасно для тебя, — возразил Альварос.— Может быть, ты не понял — у Чуй есть Кольцо, с его помощью можно открыть любую Дверь. Че­рез пару дней мы с Чуй сходим за ним, и ты смо­жешь вернуться домой. Такая удача выпадает раз в жизни.

Он говорил правду — я понял это, взглянув Альваросу в глаза. Я не знал, что это за чудесное Кольцо, мне было на это глубоко наплевать. Доста­точно того, что я смогу вернуться.

Это было невероятно, за последние сутки я уже свыкся с мыслью о том, что никогда не смогу попасть домой. Даже не то чтобы свыкся — скорее, просто отказывался об этом думать. И вот теперь мне гово­рят, что через пару дней я буду дома. На мгновение я ощутил эйфорию, я подумал о том, что скоро весь этот кошмар закончится. Будет снова нормальная жизнь, будет та милая моему сердцу обыденность, о ценности которой я раньше даже не задумывался.

А потом эйфория прошла. Я взглянул на Альва­роса, посмотрел на все еще сердитую Алину и са­модовольного Чуй. Посмотрел на Кота — тот лениво подметал хвостом землю и жмурил глаза, всем сво­им видом показывая, что наши дрязги его не каса­ются. Я подумал о том, как буду себя чувствовать, сидя в этой берлоге — пусть даже вместе с красивой девушкой — и зная, что старик и этот маленький негодяй в данный момент где-то рискуют жизнью. Да после этого сам жить не захочешь.

— Давайте сделаем так, — тихо сказал я. — Сходим в город, найдем Ива. А потом уже погово­рим о Кольце.

— Это будет пр-р-равильно, — промурчал Кот, потом взглянул на девушку. — А ты свое колечко не забыла? Оно тебе очень пригодится.

— Нет, — несколько растерянно отозвалась Алина, взглянув на руку, — на пальце у девушки и в самом деле блестело небольшое золотое колеч­ко. — Вот оно...

— Это хорошо, — сказал Кот. — Надеюсь, тебе его не жалко. И запомни: желтый цвет — не твой цвет. Не сегодня.

— Почему? — спросила Алина.

— Не знаю. — Кот лениво вильнул хвостом. — Ты же знаешь, мне в голову приходят разные мыс­ли, порой очень странные.

Стало тихо. Молчал Кот, молчали Альварос с Алиной. Чуй хотел было что-то сказать, но тоже промолчал, опасливо покосившись на Альвароса.

— Хорошо, — сказал Альварос. — Мы пойдем все вместе. Но я не думаю, что это очень хорошая идея. А теперь надо идти, солнце уже совсем вы­соко.

— Пожалуй, и мне пора, — отозвался Кот. — Но мы еще увидимся...

— Спасибо и на этом, — ответил Альварос.

Облик Кота стал тускнеть и растворяться. Про­шло еще несколько секунд, и Кот исчез.

— Как он это делает? — спросил я.

— Не знаю. Спроси у него сам, — ответил Аль­варос.

— А он скажет?

— Нет.

Альварос поудобнее перехватил посох и шаг­нул вперед.

глава

в любви графиня оказалась на удивлє-

ние искусна. Да, она явно старалась произвести на него впечатление — и тем не менее, за всем этим проглядывало что-то еще. Корриган не сразу понял, что графине просто нравятся любовные утехи. Ну а то, что партнером ее был не кто иной, а сам Кор­риган, лишь сильнее возбуждало ее похоть. И когда утомленный ее ласками Корриган наконец-то под­нялся с постели и начал одеваться, во взгляде гра­фини промелькнуло сожаление. Она на четверень­ках подползла к краю кровати, встала на колени и со стоном протянула к Корригану руки. Тот даже усмехнулся: графиня и в самом деле выглядела чер­товски соблазнительно.

— Куда же ты... — прошептала графиня. — Не уходи... — Она коснулась ладонями груди, бесстыд­но демонстрируя Корригану набухшие соски, затем ее руки опустились к животу, скользнули ниже...

— Посмотри на меня, — шептала графиня. Ее зрачки расширились, распущенные волосы волной легли на плечи. — Посмотри...

Она действительно могла очаровать любого. Но Корриган умел властвовать не только над другими,

но и над собой, к тому же он уже вполне пресытил­ся ласками графини.

— Продолжим в другой раз.

Корриган с усмешкой смотрел на графиню. Ему вдруг пришло в голову, что бедный граф был мало что рогат, — пожалуй, столько рогов не сыскать и во всем королевстве. Да, графиня знает толк в лю­бовном деле, в этом ей не откажешь. Но как-то не­приятно сознавать, что ты у нее далеко не первый. Впрочем, это даже мягко сказано.

Одевшись, Корриган в последний раз взглянул на графиню: она сидела на кровати, в глазах ее го­рело разочарование. Да, он действительно смотрел на нее в последний раз, теперь у Корригана не было в этом никаких сомнений. Опыт — это, конечно, хо­рошо, но юная непосредственность гораздо лучше. Ну, а что касается графини... Пожалуй, ее даже к королю допускать опасно — не вынесет дурачок, помрет, у него и так с сердечком плохо. А он ему пока еще нужен. Придется что-нибудь придумать. Разве что отправить ее к мужу...

— Приятного отдыха, графиня... — натянуто улыбнувшись, Корриган повернулся и вышел из отведенных графине покоев.

Утро следующего дня он встретил в скверном расположении духа. Настроение было отвратитель­ное — Корриган даже стал подумывать о том, не спуститься ли к Мастеру. А может, просто прой­тись по дворцу и кого-нибудь убить. Например, Власа... Корриган взглянул на вошедшего в спаль­ню помощника.

— Доброе утро, Повелитель. — Влас слащаво улыбнулся. — Прикажете подавать завтрак?

Лежа на кровати, Корриган задумчиво смотрел на Власа. Вот ведь тоже — человечишко. Дрянь, ничтожество — а все туда же, себе на уме. Умным себя считает, хитрым. Считает, что его, Корригана, наизусть вызубрил. Знает, когда что сказать, а ког­да, напротив, промолчать следует. Когда попросить что-то можно, а когда, наоборот, лучше не соваться. «И ведь что главное, — думал Корриган,— стоит, улыбается, преданность в глазах собачья. А возь­ми сейчас случись со мной что-то: силу свою поте­ряю, в немилость к королю попаду, в клетку меня посадят, — так ведь этот паразит первым же мне в глаза и плюнет. Не по принуждению плюнет, по натуре своей собачьей».

— Завтрак, спрашиваю, подавать? — снова спросил Влас и опять улыбнулся.

Будь у него под рукой пистолет, он бы его, по­жалуй, сейчас застрелил. Но вставать было лень, поэтому Корриган лениво кивнул.

— Неси...

Поклонившись, Влас вышел, через открытую дверь спальни Корриган разглядел вошедшего с подносом слугу. Поставив еду на стол в кабинете, слуга быстро удалился.

«Боится, — подумал Корриган. — И правиль­но делает...»

Ел он без особого аппетита, хотя пища была изысканной — такую, пожалуй, даже королю не подавали. Его Величество, как и любой монарх в окружении подлецов и негодяев, всегда опасался, что его отравят. И потому, как ни крути, всегда ел вторым — точнее, доедал то, что перед ним уже кто-то попробовал. Обычно это был королевский повар или его дети.

Корриган таких опасений никогда не испыты­вал, его колдовские умения всегда позволяли ему отличить плохую еду от хорошей. Лет пять назад, на заре его дворцовой карьеры, Корригана и в самом деле пытались отравить. Это плохо закончилось для отравителя, больше подобных попыток не было.

Запив еду превосходным вином, Корриган по­стучал ложкой по серебряному бокалу, вошедший слуга быстро убрал поднос с остатками трапезы. Удовлетворенно икнув, Корриган вздохнул и от­кинулся в кресле. На сытый желудок мир уже не выглядел столь мрачным.

Вошел Влас, проскользнув в кабинет ворова­той лисой.

— Что еще? — спросил Корриган.

Пистолет лежал рядом, в столе, только протя­ни руку. Но желание убить уже прошло.

— Посыльный прибыл. От графа Райва.

— Пусть войдет...

Вошел посыльный. Это оказался воин лет со­рока, пыльный и как-то по-особенному помятый, что говорило о проделанном им в большой спеш­ке пути. Поклонившись, посыльный взглянул на Корригана.

— Приветствую вас, Повелитель. Я от Райва...

— Слушаю тебя.

— Повелитель, мы нашли место боя, но гаскли­та там не было — ни живого, ни мертвого. Скорее всего, нападавшие забрали его с собой.

— Кто они?

— Люди Инди Бороды. Это их район.

— Я слышал о нем. — Корриган лениво кив­нул.— Где сейчас Райв?

— Идет по следам разбойников. Хочет найти их логово, потом окружить и уничтожить. Вашу карету мы привезли.

— Хорошо, — снова кивнул Корриган. — И на­помни Райву, что гасклит мне нужен живым. Пусть присылает посыльных каждое утро. Иди...

— Да, Повелитель... — Бще раз поклонившись, воин звякнул доспехами и вышел, придерживая меч.

Хлопнула дверь, стало тихо. Сидя в кресле, Корриган задумчиво пожевал губами, потом по­скреб пятерней шею. Итак, гасклит, вероятно, еще жив, как это и можно было предположить. Может быть, и колдовство на него не подействовало, ина­че давно бы уже вернулся в замок. А значит, Рай- ву надо постараться его найти. Это, кстати, и в его личных интересах.

* *

К городу мы шли другой дорогой, в основном пробираясь узкими лесными тропинками. У Альва­роса явно не было желания с кем-либо встречаться, поэтому он обходил попадавшиеся на нашем пути редкие поселения. Двигались мы на удивление бы­стро, мои опасения по поводу того, что фарках бу­дет нас задерживать, рассеялись в первые же ми­нуты. Фактически Чуй мог дать фору любому из нас: он шагал, очень резво перебирая ногами, на ходу что-то бормотал и размахивал в такт шагам левой рукой. Правой он придерживал перекину­тый через плечо тощий мешок.

Город я увидел на исходе второго часа пути, что стало для меня полной неожиданностью: я пред­полагал, что идти еще как минимум столько же. Наверное, мы просто шли более короткой дорогой. Отдохнув под большим раскидистым деревом, мы выбрались из леса и пошли к городу.

— В городе тебе лучше молчать, — сказал Аль­варос, взглянув на меня. — Притворись немым, так будет безопаснее. Если что, ты — мой работник, в прошлом месяце бежал из Ордеи.

— Хе, работник... — усмехнулся Чуй. — Пусть лучше скажет, что он прокаженный, больше под­ходит. У меня даже колокольчик есть.

Чуй полез в карман и действительно вытащил маленький колокольчик.

— Динь-динь... — сказал Чуй, звякнув коло­кольчиком. — Это просто, будешь ходить и звенеть. Никто не тронет, даже денег дадут. Возьми, — он протянул мне колокольчик. — Пригодится.

Взгляд Чуй был теплым и доброжелательным. К тому же фарках явно лучше меня разбирается в городской жизни — подумав об этом, я протянул руку и взял колокольчик.

— А теперь вдень его себе в нос, — сказал фар­ках и залился смехом.

Засмеялась и Алина, даже губы Альвароса дрогнули в усмешке.

— Чуй, ты маленький негодяй, — сказал Аль­варос. — А ты, — старик посмотрел на меня, — ни­когда не верь этому плуту.

— Я это уже понял, — пробормотал я, сунув колокольчик в карман.

— Эй, а колокольчик? — Чуй требовательно протянул руку.

— Какой колокольчик? — спросил я, взглянув на фаркаха. — О чем это ты?

— Мой колокольчик! — возмущенно заявил Чуй. — Верни сейчас же!

— Ничего не знаю... — ответил я и под звон­кий смех Алины прибавил шагу, оставив фарка­ха позади.

— Чуй, это тебе урок, — сказала Алина. — Ни­когда не связывайся с гасклитами.

Чуй не ответил, однако до самого города я слышал позади себя его тихое раздраженное бормотание.

То, что я принимал за окружавший город ров, на деле оказалось рекой. Там, у центральных го­родских ворот, реку просто сузили, засыпав часть русла, чтобы можно было построить мост. Альва­рос не решился идти через центральный въезд, где всегда дежурили стражники, поэтому мы подошли к городу километрах в трех правее моста. На реке было много рыбаков с лодками, один из них за два рейса переправил нас на другую сторону реки, по­лучив за это от Альвароса пару мелких монет.

Со стороны города берег оказался очень гряз­ным, от груд мусора шло зловоние. У самой кромки воды лежал раздувшийся труп какого-то большо­го животного, похожего на корову. Выбравшись из лодки, Алина зажала пальцами нос и быстро пошла вперед, я последовал ее примеру. Альварос и Чуй уже ждали нас, они переправились первыми.

— В центр сейчас лучше не ходить, — сказал Альварос. — Здесь неподалеку есть постоялый двор, подождем там до вечера, потом пойдем к Бучо. А тебе, — старик взглянул на меня, — луч­ше надеть капюшон.

Я молча повиовался. Впрочем, накинув на го^ лову глубокий капюшон, я и в самом деле почув­ствовал себя уютнее.

Постоялый двор оказался в паре сотен метров от берега, это был большой трехэтажный дом, сло­женный из массивных каменных блоков. Внизу рас­полагалась харчевня, а верхние этажи занимали комнаты постояльцев.

Хозяином оказался плюгавенький человек в замызганном красном халате. Увидев Чуй, он по­мрачнел и замотал головой.

— Здесь нет места фаркахам. Убирайся отсюда!

— Он со мной, — сказал Альварос, посмотрев хозяину в глаза. — Надеюсь, это компенсирует ваши неудобства. — Он протянул руку и поло­жил в торопливо подставленную ладонь золотую монету.

— Хорошо, — с готовностью согласился хозяин, проворно спрятав монету. — Но если он что-нибудь украдет, я позову стражу.

— Он ничего не украдет, — успокоил хозяина Альварос. — Это очень хороший фарках.

— Хороших фаркахов не бывает, — ответил хозяин. — Есть будете или комнату?

— Сначала комнату, потом есть. — Альварос протянул хозяину еще одну монету.

— Сколько вас?

— Четверо. Дама будет с нами.

— Второй этаж, шестая комната... — Хозяин из­влек из кармана связку ключей, отстегнул один и передал Альваросу. — В девятой барон Шаро, по­этому старайтесь поменьше шуметь.

— А что так? — поинтересовался Альварос.

— Нервные очень... — с досадой отозвался хо­зяин. — Еду наверх прикажете?

— Да, — кивнул Альварос и не спеша пошел к лестнице.

Мы постарались не отстать.

Комната оказалась довольно маленькой, мутные стекла единственного окна задерживали большую часть света, поэтому в помещении царил полумрак. У окна стоял большой деревянный стол, к стенам жались кровати. Рядом со столом стояли два стула, еще двумя стульями служили изголовья кроватей.

На столе стоял масляный фонарь, точно такой же я видел у Чуй, когда он наведывался ко мне в подвал. Стекло у фонаря было очень толстым и со­стояло из четырех пластин, заключенных в метал­лический каркас. Одно стекло вынималось — вы­тащив его, Альварос взял с подоконника плоскую жестяную баночку, открыл ее, там оказались трут, кремень и кусочек рифленого металла, напоминаю­щий обломок напильника. Подняв кремень над ба­ночкой, Альварос стукнул по нему железякой, не­сколько крупных желтых искр метнулись к труту. Старик тут же раздул едва тлеющий огонек, по­том осторожно взял горящий трут и зажег фитиль лампы. Кинув трут в баночку, закрыл ее и поста­вил обратно на подоконник. Потом вставил в лам­пу стекло и удовлетворенно вздохнул.

— Так будет светлее, — сказал Альварос и сел на край кровати.

— Хе, — хохотнул Чуй. — Ерунда какая. Хо­чешь, как днем будет?

— Не хочу, — ответил Альварос. — Нам нель­зя привлекать внимания.

— Как хочешь. — Чуй сел на табурет, кинул мешок на пол. Подумав, поднял и положил его на кровать. — Почему еду не несут?

— А ты сходи узнай, — посоветовала ему Алина.

— И схожу, — заявил Чуй, однако не сделал попытки подняться с табурета. — А лучше ты сходи.

Алина не ответила, фарках тоже предпочел не развивать не совсем приятную для него тему. Я си­дел на дальней кровати, откинув капюшон и глядя на колеблющийся язычок пламени. Теперь, когда у меня появился шанс вернуться домой, я уже не смотрел на этот мир столь обреченно. Более того, старался запомнить как можно больше из того, что меня окружало, старался накопить побольше ощу­щений . У меня не было сомнений в том, что боль­ше я в этот мир не попаду. Не хватит у меня духа пройти через Дверь во второй раз.

Прошло еще несколько минут, и в коридоре по­слышались шаги, в дверь постучали. Вошел офи­циант, если можно было так назвать этого человека в грязной затасканной одежде, и поставил на стол круглый поднос с четырьмя тарелками, наполнен­ными чем-то вроде жареной картошки вперемеш­ку с кусками мяса.

— Сейчас принесу эль, — сказал он и вышел.

— Эта моя, — заявил Чуй, привстав и подтя­нув к себе приглянувшуюся тарелку, — в ней и в самом деле еды было чуть побольше.

Взяв с подноса большую трезубую вилку, фарках придвинул табурет и с аппетитом принялся за еду.

— Чуй, как тебе не стыдно? — сказала Али­на.— Даже подождать не можешь.