Песочные замки Уолл-стрит. История величайшего мошенничества Эйхенвальд Курт
Эта истина была несомненна для брокеров во всех подразделениях Prudential-Bache. Компания VMS, последний продукт которой считался столь надежным, что, продавая его, они ориентировались в первую очередь на пенсионеров и других инвесторов, избегающих риска, шла ко дну. С начала продаж фонда прошло всего несколько месяцев. Было понятно, что проблемы существовали изначально. В Нью-Йорке их либо упустили из виду, либо, хуже того, просто проигнорировали.
В Лос-Анджелесе Билл Кридон прочел заявление VMS в смятении. Акции фонда камнем падали вниз. Всего за одну торговую сессию после этого заявления их стоимость упала еще на 20 %, приблизившись к 5,50 долл.
Как и большинство брокеров Pru-Bache, которых обманом склонили к продажам фонда ипотечного инвестирования, Кридон был ошарашен. Его телефон начал звонить без передышки. Клиенты требовали объяснить, что происходит с их сбережениями.
Кридон знал, что, как бы ни повернулось дело, ясно одно. Он будет сражаться за своих клиентов, требуя от Prudential-Bache поступить по отношению к ним справедливо. Он хотел, чтобы им компенсировали убытки, понесенные в результате мошенничества. В этот миг он понял, что сделает все, чтобы добиться этого. Чего бы это ни стоило.
В декабре 1989 года проблемы с инвестициями Riser переросли в полномасштабную катастрофу. Долги Prudential-Bache превышали 150 млн долл. Юридический отдел фирмы проанализировал ситуацию и сообщил о намерении порекомендовать руководству уладить дела с клиентами. Однако высшие руководители Prudential-Bache не желали и слышать об этом. Никто из них не собирался платить по счетам. Фирма должна занимать жесткую позицию.
Юджин Бойл, брокер подразделения Prudential-Bache в Уэйне, Нью-Джерси, наблюдал за развитием ситуации с Riser в великом смятении. Его клиенты вложили в эти ценные бумаги около 1,5 млн долл. своих сбережений. Он поверил фирме, которая твердила, что надежность инвестиций гарантирована. Когда убытки стали расти, Бойл не сомневался, что фирма изыщет способ уладить дело с обманутыми клиентами. Один из юристов фирмы даже сказал ему, что у Riser нет практически никаких аргументов для защиты.
Затем в начале месяца Бойл узнал, что все изменилось. Карлос Рикка, юрист Pru-Bache из Нью-Йорка, в телефонной беседе сказал Бойлу, что руководство фирмы решило проигнорировать рекомендации юридического отдела и не заниматься урегулированием претензий по Riser. Насколько понимал Бойл, фирма считала, что, если она займет жесткую позицию, это удержит часть клиентов от предъявления претензий. А те, у кого есть адвокат, умерят свои аппетиты, если будут знать, что фирма не намерена уступать. Как-никак, у Prudential-Bache было больше средств, чтобы платить адвокатам, чем у любого из ее клиентов.
Бойл был шокирован. Такая стратегия потрясла его как самая безнравственная из тех, о которых ему приходилось слышать за все годы работы брокером.
«Карлос, я не стану это терпеть, — сказал Бойл. — Если фирма и вправду избирает такой путь, я буду советовать своим клиентам подыскивать адвокатов и сделаю все, чтобы помочь им одержать победу над фирмой. Мой долг позаботиться о том, чтобы люди могли вернуть свои деньги».
Рикка замолчал на мгновение.
«Если ты сделаешь это, Джин, Pru-Bache не только уволит тебя, — сказал он, — но потом еще лет 17 будет таскать тебя по судам».[24]
На следующий день Бойл написал письмо своему менеджеру, уведомляя его о том, что планы, о которых рассказал ему Рикка, вынуждают его уволиться.
Бойл писал, что после этого разговора он встал перед дилеммой — приходилось выбирать между фирмой и своими клиентами. Когда он видел, как клиенты пытаются отстоять свои права, совесть не позволяла ему оставаться в стороне и пассивно наблюдать за происходящим, поскольку он отлично понимал, в чем суть проблем и насколько несостоятельна позиция фирмы.
Через несколько месяцев в Prudential-Bache началось то, о чем предупреждал Рикка. Еще до увольнения Бойла в фирму поступило несколько письменных жалоб. Все они содержали острую критику Pru-Bache, и ни в одной из них не предъявлялись претензии лично к Бойлу. Более того, в некоторых из этих документов Бойлу выражали признательность за оказанную помощь.
Однако сведения, которые Prudential-Bache внесла в личное дело Бойла, хранящееся в Национальной ассоциации дилеров по ценных бумагам, имели иную формулировку. Фирма утверждала, что клиенты жаловались на Бойла. Бойл узнал об этих измышлениях, когда ему сообщили, что из-за этих претензий Нью-Йоркская фондовая биржа занялась расследованием его деятельности. Чтобы оправдаться, ему понадобилось несколько месяцев.
Эта история должна была преподнести брокерам Prudential-Bache урок: не бросай вызов фирме.
Именно эту мысль должны были внушать подчиненным представители высшего руководства. Разногласия портят имидж фирмы. А испорченный имидж снижает цену Pru-Bache в случае продажи. А в этот момент фирма в целом и по частям была втайне уже выставлена на продажу.
В 1989 году компания Blackstone Group была одной из самых уважаемых небольших инвестиционных компаний, которые пустили побеги по всей Уолл-стрит. Она была основана несколько лет назад Питером Питерсоном, бывшим председателем Lehman Brothers, вместе с одним из его коллег из Lehman Стивеном Шварцманом. Если где-то заходила речь о продаже компании, скорее всего, о предполагаемой сделке было уже известно в Blackstone.
В том году Шварцману позвонил один из его приятелей, инвестиционный банкир из Lazard Frres & Company, чтобы спросить: не хочет ли Blackstone купить отдел арбитражных операций Prudential-Bache?
Шварцман отказался, не раздумывая. Он даже не захотел взглянуть на документы по заявке на торгах. Он повесил трубку без дальнейших размышлений. Так, значит, Prudential Insurance пытается продать свою брокерскую фирму по частям. Что ж, это неудивительно. На Уолл-стрит это было секретом. Поскольку Pru-Bache в течение десяти лет неизменно несла убытки, было бы странно, если бы Prudential Insurance не попробовала что-то новенькое.
На самом деле попытка продать подразделения фирмы была только началом. В конечном итоге Prudential Insurance решила выправить положение и избавиться от огромных убытков. Она даже начала переговоры со своим конкурентом Paine Webber о слиянии двух брокерских фирм. Prudential Insurance хотела избавиться если не от брокерской фирмы в целом, то по крайней мере от значительной ее части.
Джордж Болл положил документ из 37 страниц себе на стол. На тот момент, в январе 1990 года, эти материалы держались в Prudential-Bache в строжайшей тайне. Документ был составлен по требованию Болла. Кроме него о документе знала лишь горстка руководителей, которые пользовались его особым доверием. Болл был доволен результатами. Эта краткая сводка содержала все важные сведения о финансовом состоянии Prudential-Bache.
На обложке небольшой брошюры значилось: «Сборник материалов». Но каким бы ни было ее название, ее появление означало одно: Джордж Болл пытается найти новых инвесторов для Prudential-Bache. Он хотел, чтобы какие-то финансовые учреждения частично взяли на себя роль Prudential Insurance. После рассмотрения потенциальных кандидатов с доверенными консультантами было решено разослать этот документ в несколько немецких и швейцарских банков, которые могли заинтересоваться инвестициями в брокерскую фирму. Если какие-то банки выразят желание сотрудничать, фирма пошлет им более подробную информацию. В ином случае получателя обязывали вернуть документ в Prudential-Bache или уничтожить. Боллу не хотелось, чтобы лишние экземпляры этого документа попали в чужие руки.
Сборник материалов превозносил результативность фирмы. Он называл Prudential-Bache «крупнейшим спонсором товариществ открытого типа в США», умалчивая об убытках, которые понесли инвесторы. В нем не было ни слова о чудовищной задолженности, которая продолжала расти и была чревата катастрофой для фирмы.
Поиски нового инвестора для Prudential-Bache на стороне было последней отчаянной попыткой Болла предотвратить неизбежное. В период его правления Prudential Insurance влила в фирму более миллиарда долларов. Однако все, на что оказалась способна Pru, — это бесконечный поток убытков. Хотя отдел прямых инвестиций привлекал средства, фирма в целом теряла финансовые ресурсы. Доверие к Боллу в Ньюарке сильно пошатнулось. Некоторые руководители считали, что с помощью нового инвестора Болл стремится уменьшить финансовое давление на Prudential Insurance. Он же, судя по всему, рассчитывал найти нового хозяина и не потерять должность. Однако все говорило о том, что его время вышло.
Болл давно слышал о том, что руководители в Ньюарке пытаются продать Prudential-Bache. Он слышал даже, что к этой работе была привлечена компания Lazard Frres. Его беспокоило, что Prudential Insurance готовится избавиться от фирмы и выйти сухой из воды.
Но, поговорив с Гарнеттом Кейтом и Бобом Уинтерсом, председателем совета директоров Prudential, он почувствовал себя лучше. Он сказал им, что до него дошли слухи про Lazard, и спросил, правда ли это. И Кейт, и Уинтерс заверили Болла, что ему не о чем беспокоиться. Он по-прежнему пользуется полным доверием Prudential. За слухами о Lazard ничего нет.
Между тем Lazard продолжала подыскивать потенциальных покупателей.
Спустя четыре недели после того, как сборник материалов был разослан в немецкие и швейцарские банки, стало понятно, что все усилия тщетны. Ни из Германии, ни из Швейцарии не пришло ни единого положительного ответа. Когда все экземпляры документа вернулись назад, Болл решил опробовать новую тактику.
7 февраля 1990 года он встретился с Жаном-Луи Лаложе, авторитетным специалистом по операциям с ценными бумагами из консалтинговой фирмы Booz, Allen & Hamilton. Болл сказал Лаложе, что пришло время действовать и Prudential-Bache должна сосредоточиться на своем профильном бизнесе. Непрофильная деятельность должна быть прибыльной, в противном случае ее следует прекратить.
Исходя из этого, Болл принялся обсуждать инвестиционный портфель компании, относя каждый вид деятельности к профильной или побочной. Продажи розничным клиентам, рисковый арбитраж, банковские операции и гарантированное размещение ценных бумаг он определил как профильные виды бизнеса. К видам деятельности, которые, по его мнению, вскоре должны отойти на второй план, если не будут приносить доход, он отнес работу с государственными ценными бумагами, долговые обязательства по инвестициям и валютные операции. И наконец, Болл сделал заявление, которое полностью изменило установки последних десяти лет и стало признаком провала одной из его основных стратегий.
«Прямые инвестиции, — провозгласил Болл, — это непрофильная деятельность».
В феврале Сикенцио созвал экстренное совещание отдела прямых инвестиций. О чем пойдет речь, не знал никто. Нью-йоркских руководителей попросили собраться в конференц-зале, оборудованном системой микрофонов, подсоединенных к телефонным линиям. Участвовать в телефонном совещании обязали всех менеджеров по маркетингу. Они должны были следить за происходящим через коммуникационную систему.
Большинство руководителей прибыли за несколько минут до начала совещания и заняли места вдоль длинного стола. В назначенное время в зал вошел Сикенцио. Он выглядел недовольным, но никто не придал этому большого значения. Сикенцио выглядел недовольным почти всегда.
Сикенцио сказал, что в отделе прямых инвестиций произошли изменения. Проскиа больше не является главой подразделения. Теперь его сменит юрист Фрэнк Джордано. Но по-настоящему ошеломляющей была другая новость.
«Фактически на сегодняшний день сделка с Silver Screen расторгнута, — сказал Сикенцио. — Она больше не вписывается в маркетинговые планы фирмы. Этот продукт трудно продавать, и у нас есть возможности потратить свое время более плодотворно».
Никто не знал, что сказать. Почти все подразделение работало с этой сделкой. Фирма заключила контракт по ее продаже. Под руководством отдела прямых инвестиций Silver Screen потратила 3 млн долл., чтобы вывести товарищество на рынок с помощью брокеров фирмы. И вот как гром среди ясного неба — все кончено. Что происходит?
Дэвид Врубель, который поступил на работу в подразделение два года назад, смотрел на Сикенцио с отвращением. Врубель был в довольно близких отношениях с Томом Бернштейном и Рональдом Беттсом, представителями высшего руководства Silver Screen. Бернштейн горько жаловался Врубелю на Prudential-Bache. Имея дело с другими фирмами, он привык, что с ним обращаются как с человеком, однако в Pru-Bache на него смотрят исключительно как на мешок с деньгами.
«Уверен, что в Silver Screen об этом даже не знают, — подумал Врубель. — Готов поспорить, что их ты даже не поставил в известность, потому что ты паршивый трус».
Собрание закончилось, и Врубель выскочил из зала. Найдя телефон, он сразу позвонил Бернштейну в Silver Screen. Он попросил секретаря Бернштейна вызвать того с совещания.
«Послушай, я не могу долго говорить, — сказал Врубель. — У нас только было собрание. Они расторгли сделку. Вам об этом сообщили?»
«О чем ты говоришь?»
Врубель рассказал об экстренном совещании и о том, что сказал Сикенцио.
«Это явно отговорка, — сказал Врубель. — Произошло что-то еще. Но сейчас я не могу это обсуждать».
Бернштейн сказал, что позднее позвонит Врубелю домой.
Спустя несколько минут, около четырех пополудни, Сикенцио связался с руководством Silver Screen по телефону.
«Prudential-Bache отклоняет ваше предлоение», — сказал он.
Руководители Silver Screen потребовали, чтобы Сикенцио объяснил, каковы основания для такого решения, — ведь контракт уже заключен.
«Вы согласились продавать наш продукт, — сказал один из руководителей. — Вы подписали юридически обязательный договор. Мы потратили 3 млн долл. на маркетинг, доверившись вашим обещаниям. Как вы можете просто-напросто взять и выйти из дела?»
Наконец Сикенцио придумал объяснение происходящему.
«После того, что случилось с VMS, на нас обрушился поток антирекламы. Кроме того, мы слышали, что Business Week планирует опубликовать статью с критикой наших товариществ по недвижимости. Мы вынуждены расторгнуть сделку».
Руководители Silver Screen гневно возразили, что все это не имеет никакого отношения к их сделке, но Сикенцио упрямо стоял на своем. Неважно, что Prudential-Bache пообещала заниматься продажами, связав себя юридическими и нравственными обязательствами. Антиреклама куда важнее. Отделу прямых инвестиций придется какое-то время оставаться в тени.
В начале 1990 года юридическая практика Бойда Пейджа в Атланте в основном сводилась к судебному разбирательству с Prudential-Bache из-за проблем с Riser. Пейдж нашел десятки клиентов, которые потеряли огромные суммы денег, вкладывая их в продукты, сформированные на основе ипотечных кредитов. Истории некоторых были просто ужасающими, так, например, Гейл и Майкл Паркс потеряли около 79 000 долл., почти все свои сбережения. Примерно половина этих денег представляла собой страховые поступления после смерти брата Гейл, и они держали их в трастовом фонде, планируя потратить на образование юной племянницы. Теперь от этих денег не осталось практически ничего.
Поначалу казалось, что Prudential-Bache пожелает уладить некоторые из этих дел. Пейдж сразу пригласил юристов фирмы к себе офис, чтобы они могли просмотреть документы, которые он раздобыл за месяцы расследования. Он думал, что этих изобличающих сведений достаточно, чтобы фирма быстро признала себя побежденной.
После того как юристы Pru-Bache закончили анализ документов, Пейдж дал им два месяца на ответ. Однако реакции с их стороны не последовало. И тогда он начал готовиться к подаче иска.
В феврале 1990 года Пейдж работал у себя в кабинете, когда его секретарь сообщила, что ему звонят.
«Это Чак Хокинс из Business Week», — сказала она.
Пейдж снял трубку, и Хокинс представился. Он возглавлял редакцию еженедельника в Атланте. Хокинс сказал, что пишет статью о колоссальных убытках инвесторов, которые вложили свои средства в сделки по недвижимости, рекламируемые Prudential-Bache, в том числе в VMS, Riser и прочие.
«Чем я могу вам помочь?» — спросил Пейдж.
Хокинс задал несколько вопросов. Пейдж поделился всей известной ему информацией, которая касалась истории с Riser, рассказав Хокинсу даже о том, что юристы фирмы предвидели, что убытки только по инвестициям в «ипотечный пул» составят 175 млн долл.
«Говорят, Болл решил игнорировать проблему с Riser, — сказал Пейдж. — Считает, что терпеть убытки — его работа.
Но, — добавил он, — проблемы с Riser бледнеют по сравнению с неприятностями в товариществах фирмы. В долгосрочной перспективе самая серьезная опасность для Bache — это прямые инвестиции».
Хокинс завершил свое интервью последним вопросом:
«Есть ли среди ваших подопечных клиенты, которые хотели бы поговорить со мной о том, что с ними произошло?»
Пейдж подумал, что Гейл и Майкл Паркс как нельзя лучше подходят на эту роль. Prudential-Bache делала все, чтобы затянуть их дело. Возможно, огласка поможет сдвинуть его с мертвой точки.
«Не знаю, но вполне возможно, — ответил Пейдж. — Я попробую это выяснить и свяжусь с вами».
Статья Business Week в конце февраля прославила Бойда Пейджа на всю страну, а дело Riser получило широкую известность. Над заголовком «Как сделки Pru-Bache с недвижимостью обернулись против фирмы» была помещена фотография его клиентов, Парксов, усталых и отчаявшихся. В статье были процитированы слова Пейджа о 175 млн долл., которые Prudential-Bache задолжала по сделкам Riser, цифра, которую Шехтер назвал «абсолютно не соответствующей истине».
Пейдж был доволен статьей. Теперь благодаря репортерам все знали его как одного из крупнейших в стране специалистов по Riser и Prudential-Bache. Адвокаты со всей страны связывались с ним и просили его совета и помощи при подготовке аналогичных исков против фирмы.
Через несколько недель после выхода статьи Пейджа посетили Джоэл Бернштейн, Сэнфорд Кантор и Ирен Сигел, три адвоката из Нью-Йорка, которые сами вели дела по Riser. Пейдж согласился поделиться с ними кое-какой информацией. Вчетвером они отправились на ланч в Trio’s, ресторан по соседству с офисом Пейджа. Там они более часа обсуждали юридические проблемы.
Когда они, смеясь, входили в вестибюль Page & Bacek, из офиса вышел Дэвид Басек. Он выглядел озабоченным. В руках у него были какие-то бумаги. Он поспешил им навстречу.
«Ты не поверишь», — сказал Басек, протягивая бумаги Пейджу.
Пейдж взглянул на титульный лист, затем открыл первую страницу. Это был иск, только что поданный в окружной суд Атланты. Пейдж прочел заголовок, затем перечитал его еще раз.
«Prudential-Bache Securities Inc. против Page & Bacek».
В иске, подписанном Лореном Шехтером, Пейджа обвиняли в заговоре с целью подрыва бизнеса Prudential-Bache и подстрекательстве ее клиентов к судебным тяжбам против фирмы. Там говорилось, что Пейдж, манипулируя фактами, подрывает доверие сотрудников Prudential-Bache к руководству фирмы и заставляет их красть конфиденциальные документы, касающиеся права собственности, чтобы использовать их в суде.
Судя по всему, статья в Business Week наступила фирме на больную мозоль. Prudential-Bache решительно перешла в наступление. Шехтер избрал стратегию «Лучшая защита — это нападение». Если клиенты настойчиво стремятся добиться справедливости в судебном порядке, Pru-Bache затаскает по судам их адвокатов. Чем больше времени Бойд Пейдж проведет в суде, тем меньше у него останется на борьбу с Prudential-Bache.
Пейдж внимательно прочел документ от корки до корки.
«Черт меня побери», — тихо сказал он.
«Большей дикости я не видел за всю свою жизнь, — сказал Бернштейн. — Кем они себя вообразили?»
Пейдж взглянул на ошеломленных адвокатов: «Что будем делать дальше?»
Теперь пятница стала для отдела прямых инвестиций напряженным днем с тех пор, как стало известно, что подразделение должен возглавить Джордано. Все понимали, что конец близок. По большей части массовые увольнения происходят в последний день недели, когда закрывается платежный период. Многим в подразделении был уже вынесен приговор, и они ждали, когда он будет приведен в исполнение. Эпоха крупных продаж осталась позади. Теперь было неясно лишь одно: кого и когда выставят за дверь.
Джордано вступил в должность 8 марта. Он без промедления принялся разбирать по кирпичику практически весь отдел. Увольнения не прекращались несколько месяцев. Менеджеры по маркетингу из региональных подразделений узнавали новости от Джордано в режиме совещаний по телефону.
«Я звоню, чтобы уведомить вас о том, что, по мнению Pru-Bache, прямые инвестиции больше не вписываются в наши маркетинговые планы и мы продолжаем расформирование отдела, — говорил он ошеломленным менеджерам по телефону. — Считайте, что все вы уволены».
Прежде чем уйти из компании, всем менеджерам по маркетингу было приказано запаковать маркетинговые материалы и другие документы, которые накопились у них за годы работы, и отправить их в Нью-Йорк, где они будут переданы юристам фирмы.
Сокращения в Нью-Йорке шли стремительными темпами. Всем, кто был уволен, было запрещено являться в офис. Даже Билл Питтман, которого уволили весной 1990 года, был занесен отделом безопасности в список тех, кого не следовало пускать дальше вестибюля.
Дэвид Врубель узнал о своем увольнении непосредственно от Джордано. В какой-то мере он почувствовал облегчение. Несколько месяцев он общался с брокерами, и их боль начала передаваться и ему.
Врубель вышел из своего кабинета и пошел по коридору тридцать третьего этажа. За стеклянной стеной он увидел Рассела Лабраску, который несколько месяцев назад был удостоен звания лучшего менеджера подразделения. Тот сидел за столом, и по его лицу струились слезы. У него был такой вид, словно мир рухнул.
Эти рыдания напоказ показались Врубелю отвратительными. Он зашел в кабинет Лабраски.
«Привет, Расс, — сказал он. — Что стряслось?»
Лабраска шмыгнул носом.
«Это так грустно, — ответил Лабраска, и по его лицу продолжали течь слезы. — Это было такое прекрасное место, и нам так многого удалось добиться. Вряд ли мне удастся так же подняться где-то еще, вряд ли где-то будет такая же хорошая команда и дух товарищества».
Лицо Врубеля исказилось от отвращения. Он проработал в подразделении всего два года, но отлично видел непрофессионализм и некомпетентность. Он видел непомерные расходы. Он знал, как мало здесь заботились о защите инвесторов и добросовестном заключении сделок. «Все, что говорит Лабраска, — подумал он, — это дикий, невообразимый бред».
«Перестань, Расс, — сказал Врубель. — То, что ты говоришь, — абсурд. Такого не было никогда».
Глава 16
Весной 1990 года всем брокерам и руководителям Prudential-Bache предстояло сделать выбор. Ответственные брокеры всей душой стремились спасти своих клиентов и помочь им вернуть вложенные деньги. Юридический отдел Prudential-Bache хотел, чтобы брокеры выступили единым фронтом на стороне фирмы против своих клиентов. Но письменных свидетельств того, что брокеры говорили клиентам, склоняя их вкладывать средства в товарищества и другие оказавшиеся несостоятельными инструменты инвестирования, не было. Поэтому юристы говорили, что, если в материалах по маркетингу и содержались лживые утверждения, нельзя доказать, что брокеры использовали эти материалы при продажах. А в пухлых проспектах эмиссии по данным инвестициям были искусно запрятаны предупреждения о риске. Такова была предполагаемая линия защиты. Prudential-Bache надеялась, что, прикрываясь проспектами эмиссии, она сумеет аннулировать бльшую часть своей огромной задолженности.
По всей стране брокеры вставали перед выбором: отстаивать интересы Prudential-Bache или рискнуть своей карьерой и встать на защиту своих клиентов. Множеству Давидов предстояло сразиться с Голиафом.
Читая письмо, которое разослал клиентам Prudential-Bache юридический отдел, Билл Кридон почувствовал отвращение. Несколько месяцев биржевой брокер из Лос-Анджелеса следовал рекомендациям юристов фирмы и помогал своим клиентам писать письма про инвестиции в VMS. В этих письмах рассказывалось, что говорили клиентам о гарантиях и инвестиционных целях, указывался возраст инвесторов и иная значимая информация. Кридон думал, что эти письма будут рассмотрены и клиентам будет предложено уладить дело. Как-никак они приобрели, казалось бы, надежные акции по 10 долл., а теперь их стоимость упала до пятидесяти центов. Это дело было заведомо проигрышным.
С конца апреля ему начали звонить смятенные клиенты. Все они получили из юридического отдела ответ, где выражалось сожаление по поводу их недовольства, но говорилось, что фирма не может обеспечить полную надежность инвестирования. Кридон был возмущен до глубины души, ведь именно о надежности говорила Pru-Bache, рассуждая о гарантиях.
Но самым неприятным, по мнению Кридона, был один из последних абзацев письма. В Чикаго был подан групповой иск от имени инвесторов VMS. В письме юридический отдел подробно рассказывал инвесторам об этом иске и даже указывал номер дела. Кридону было очевидно, что Prudential-Bache пытается подтолкнуть всех, кого можно, к участию в групповом иске.
Хотя далеко не все инвесторы понимали, что это значит, Кридон не сомневался, что это отлично понимает юридический отдел. Это был низкий поступок. Любой, кто не присоединится к групповому иску, может лично подать в суд на фирму. В этом случае он имеет возможность не только вернуть все свои деньги плюс проценты, но и добиться штрафных компенсаций.
При этом очень немногие адвокаты из тех, что берутся за групповые иски, в серьезных случаях мошенничества с ценными бумагами добиваются сколько-нибудь значимых результатов. Немногим из них удается довести групповой иск до разбирательства в суде. Вместо этого дело почти всегда улаживают выплатой компенсаций из расчета несколько центов за доллар. Инвесторам, потерявшим десятки тысяч долларов, возвращают несколько сотен. При этом адвокаты берут за урегулирование такого дела 35 % от общей суммы компенсации и получают миллионы. Кридон знал, что групповой иск против VMS выгоден лишь адвокатам да самой Prudential-Bache, которая аннулирует свои колоссальные денежные обязательства, выплатив ничтожные компенсации.
Кое-кто из брокеров и менеджеров Pru-Bache считал ответ юридического отдела гениальным ходом. Его в шутку называли письмом «а не пошли бы вы все». Некоторым брокерам очень нравился такой поворот дела. Если бы клиенты подавали иски персонально, скорее всего, записи об этом появились бы в их личных делах. Однако сведения о групповых исках туда не вносятся.
Кридон поднялся из-за стола и направился в кабинет своего босса Джона Айсла.
«Джон, все это мне очень не нравится, — сказал Кридон. — Мне говорили, что дело каждого клиента будет рассматриваться в индивидуальном порядке, но все они получили стандартные письма, в которых от них попросту отмахиваются».
«Такова избранная нами линия поведения, — сказал Айсл. — Эти клиенты собираются подать групповой иск. И мы будем решать эту проблему именно в таком виде».
Кридон начал было излагать свои сомнения по поводу групповых исков, но Айсл перебил его.
«Послушай, это вопрос решенный, и тебя он совершенно не касается, — сказал он. — Ты тратишь слишком много времени, размышляя об этом».
«Джон, это не может меня не касаться. Ведь страдают мои клиенты».
«Тогда перестань волноваться за этих клиентов и начинай подыскивать новых», — ответил Айсл.
Кридон не знал, что ответить. Очевидно, фирму не волновало, что пожилые инвесторы несут убытки из-за VMS. Его уверенность в порядочности Prudential-Bache испарилась без следа.
«Послушай, Джон, я считаю, что Prudential совершает большую ошибку, — сказал он. — Фирма избрала неправильную линию поведения. Все, чего она добьется, — выведет всех из себя. Все знают, что творилось здесь на самом деле. Куда продуктивнее быть честным и отвечать за то, что продаешь».
«Ты слишком много об этом думаешь, — сказал Айсл. — Отправляйся искать новых клиентов. А со старыми поговори по поводу группового иска. На другие темы не стоит».
Кридон недоуменно посмотрел на Айсла, не зная, что сказать. Он слышал те же указания, которые давали брокерам по всей стране: предай своих клиентов, продай их, найди новых.[25] В этом случае брокеру ничто не грозит, а фирма будет защищена.
Через несколько недель Кридону начали звонить отчаявшиеся инвесторы. В качестве проверки он предлагал им связаться с Айслом, своим менеджером. Каждый раз инвесторы звонили ему вновь и говорили, что, по словам Айсла, единственный вариант для них — присоединиться к групповому иску. Кридон спокойно предлагал им уточнить этот вопрос у их собственных адвокатов.
В конце лета клиенты начали звонить Кридону, чтобы посоветоваться насчет группового иска и иных своих законных прав. Пообещав перезвонить им, Кридон решил еще раз зайти к Айслу.
«Джон, моим клиентам очень не нравится идея о групповом иске, — сказал он. — Они хотят знать, каковы другие возможные варианты. Я хочу дать им полное представление об их правах. Объяснить, что они могут обратиться в арбитраж или по крайней мере поговорить с адвокатом. Полагаю, моя прямая обязанность действовать в их интересах».
Айсл поднял вверх указательный палец.
«Если ты посмеешь рассказать своим клиентам о подобных возможностях, ты уволен, — жестко сказал он. — Ты понял? Ты потеряешь работу, и всебудет кончено».
Встав из-за стола, он подошел вплотную к Кридону.
«И не надейся, что тебе удастся сделать это исподтишка. Если твои клиенты один за другим начнут являться к нам с адвокатами, ты все равно будешь уволен. Поэтому сиди тихо и помалкивай».
Кридон в упор посмотрел на Айсла.
«Это неправильно, Джон, — сказал он. — И я не могу так поступить. Я думаю, и ты, и фирма делаете большую ошибку».
Резко развернувшись, он вышел из кабинета Айсла. Он понимал, что может лишиться должности. Если он не в состоянии помочь своим клиентам, работая в Prudential-Bache, ему придется уволиться. Такое же решение несколько месяцев назад принял Джин Бойл в связи со сделками Riser.
Заговор молчания был нарушен. Один за другим брокеры покидали фирму. Но самая главная измена была еще впереди. Именно тогда начнут раскрываться тайны Graham Resources.
Отель Four Seasons был одним из самых популярных мест ланча у брокеров из подразделения Prudential-Bache в Хьюстоне. В элегантном ресторане отеля можно было не только перекусить, но и переговорить с деловыми партнерами. При этом отель Four Seasons находился напротив, и из офиса туда можно было попасть по подземному переходу, не выходя на улицу. В знойное лето уже одно это делало его весьма популярным.
В августе 1990 года Джо Стифф, брокер из Хьюстона, решил, что именно здесь ему удобнее всего встретиться с одним из клиентов, Дэрилом Бристоу, известным хьюстонским адвокатом. За ланчем Стифф рассчитывал обсудить с ним кое-какие инвестиционные идеи.
В Four Seasons Стифф явился обеспокоенным, что было видно по его лицу. Он продал больше ценных бумаг товариществ Graham, чем кто-либо другой в Prudential-Bache. Он верил всему, о чем читал в материалах по маркетингу, и полагал, что товарищества обеспечивают надежное и безопасное вложение капитала. Он был особенно восхищен фондами роста и убедил многих своих клиентов купить их акции. Но когда уровень прибыли упал, несмотря на то что цены на нефть выросли, Стифф почувствовал, что здесь что-то неладно. Половину рабочего дня он тратил, отвечая на вопросы о том, почему товарищества не дают обещанных результатов. Многие его клиенты, включая самых крупных, отказались иметь с ним дело.
Бристоу появился вскоре после того, как Стифф нашел свободный столик. Они немного поболтали и направились к буфетной стойке. Бристоу видел, что Стифф встревожен. Наполнив тарелки, они вернулись за столик, и Стифф задал несколько вопросов о юридической практике Бристоу. Адвокат с нескрываемой гордостью перечислил несколько последних дел, где ему удалось отстоять интересы истца, и спросил Стиффа, как идет его бизнес.
«Я иду ко дну, — сказал Стифф. — Я трачу большую часть времени, выслушивая вопросы клиентов. Но у меня нет ответов. Они хотят знать, почему инвестиции в товарищества дают такие скверные результаты».
«И что вы им говорите?» — спросил Бристоу.
«Даже не знаю, что сказать. Каждый раз, когда я сам задаю этот вопрос руководителям Prudential-Bache или генеральным партнерам, я слышу лишь лицемерную болтовню. Никто не желает говорить начистоту».
Бристоу внимательно слушал. Стифф видел, что сказанное не оставило его равнодушным.
«И, Дэрил, такое происходит не только со мной, — сказал Стифф. — Я разговаривал с брокерами из разных уголков страны, которые сталкиваются с тем же самым. Все, что у меня есть, — это мое рабочее время. И те самые менеджеры, которые должны оказывать мне поддержку, отнимают у меня это время, не отвечая на мои вопросы. Они попросту выбивают у меня почву из-под ног».
Стифф понимал, что это звучит так, словно он жалуется. Но это было ему безразлично. Через несколько минут Бристоу посмотрел на него очень серьезно.
«Джо, мне кажется, вам нужно решить, на кого вы работаете», — сказал Бристоу.
«Что вы имеете в виду?»
«Вы должны решить, работаете ли вы на фирму или на своих клиентов».
На мгновение Стифф слегка оскорбился.
«Но вы один из моих клиентов, — сказал он. — Вам ли не знать, на кого я работаю».
«Я знаю ответ, но не думаю, что вы задавали себе этот вопрос».
«Я не забываю о нем ни на минуту. Я делаю для моих клиентов все, что в моих силах».
«Верно, Джо, — сказал Бристоу. — Вы делаете для своих клиентов все, что в ваших силах, и поэтому вам придется уйти из фирмы».
Слова Бристоу отрезвили Стиффа, как холодный душ. Он привык считать, что верен компании. Он работал в фирме с 1979 года, когда это еще была старая добрая Bache. Он пережил так называемый «серебряный кризис», покупку Prudential, скандал с Captain Crab’s и всегда сохранял лояльность к фирме. Но слова Бристоу заставили его понять, что этому пришел конец. Если он намерен помочь своим клиентам, ему придется уйти.
«Понимаете, Дэрил, многие из моих клиентов знают, что среди моей клиентуры немало адвокатов, — сказал Стифф. — Иногда они просят меня порекомендовать им кого-то из них. Не возражаете, если я буду называть им ваше имя?»
«Конечно, нет».
Стифф на минуту задумался.
«И еще кое-что, Дэрил».
«Да?»
«Согласитесь ли вы представлять меня? Думаю, мне понадобится помощь. Здесь действительно творится нечто ужасное, и я не хочу пострадать».
Бристоу улыбнулся: «Разумеется, я буду представлять вас, Джо».
Эта встреча за ланчем в Four Seasons имела далекоидущие последствия. Вскоре Стифф направил к Бристоу несколько своих клиентов, которые вложили свои средства в товарищества Graham. Затем он познакомил своего нового адвоката с рекламными материалами, которые распространяла фирма.
Бристоу поделился этой информацией с одним из своих партнеров, Стивеном Хакерманом, который отлично разбирался в финансовой документации. Поговорив с клиентами Стиффа и проанализировав документы, они решили в первую очередь заняться расследованием деятельности фондов роста, инвестирующих в энергетические компании. Эти товарищества были наиболее очевидным случаем мошенничества, а Бристоу не хотел, чтобы его фирма взяла на себя слишком много.
Примерно в то же самое время Стиффу позвонил Уильям Уэбб, другой крупный продавец товариществ Graham. Уэбб, который работал в подразделении Prudential-Bache в Форт-Майерсе, Флорида, сказал Стиффу, что ему нужна помощь. Поняв, что фонды роста — мошенническое предприятие, Уэбб уже несколько лет тайно советовал своим клиентам обращаться в юридическую фирму Нового Орлеана Adams & Reese. Он надеялся, что адвокаты фирмы с помощью его клиентов начнут широкий судебный процесс, который позволит раскрыть правду о фондах роста. Но его расчеты не оправдались, и он хотел подыскать другую юридическую фирму.
Уэбб сказал Стиффу, что ему и его клиентам нужны адвокаты. Стифф устроил совещание по телефону с участием Бристоу. Когда разговор завершился, Уэбб согласился рекомендовать хьюстонскую юридическую фирму своим клиентам. Сам он тоже решил воспользоваться услугами Бристоу. Как-никак, разрушая его клиентскую базу, Prudential-Bache обманывала и его самого.
Билл Уэбб дал Бристоу решающее преимущество. Этот брокер не только имел огромное множество клиентов, которые вложили средства в фонд роста, но и собирал документы по товариществам с 1988 года — с того момента, когда у него возникли подозрения на их счет. Он был настоящим кладезем информации, и за ним стояло множество потенциальных истцов.
Просмотрев доказательства, которые собрал Уэбб, Бристоу и Хакерман решили, что у них получится отличное дело по фонду роста. Но им не хватало информации о самой Prudential-Bache. Они слышали про адвоката из Атланты по имени Бойд Пейдж, который слыл заклятым врагом фирмы. В середине 1990 года Хакерман решил позвонить Пейджу. Он надеялся, что Пейдж поможет ему, а возможно, они сумеют объединить свои усилия.
Судебный иск Prudential-Bache сыграл на руку Page & Bacek. Новости об этом процессе публиковались в бюллетенях для брокеров, и в течение нескольких недель плотина рухнула. Множество брокеров и руководителей Pru-Bache, большинство из которых прежде никогда не слышали о маленькой юридической фирме в Атланте, начали звонить Бойду Пейджу. Документы поступали целыми коробками. Почти каждый день Пейдж получал новые, не известные ранее доказательства недобросовестности Pru-Bache. Начав преследование юридической фирмы, Prudential-Bache тем самым подтвердила, что Page & Bacek — это именно то, что нужно сотням отчаявшихся, разгневанных брокеров и менеджеров, которые больше не доверяли своему руководству. Неразумная стратегия, избранная Шехтером, превратила Page & Bacek из досадной помехи в национальный центр, куда стекались сведения, изобличающие Prudential-Bache. Но хотя Пейдж собрал уже достаточно доказательств преступлений и мошенничества в отделе прямых инвестиций, осенью 1990 года стало понятно, что в действительности фирма совершила куда больше преступлений. Page & Bacek подала встречный иск, заявив о том, что возбужденное против нее дело — часть тайного сговора, организованного Prudential-Bache с целью сокрытия ее темного прошлого.
Юристы Prudential-Bache потратили месяцы, выясняя, что известно Пейджу. Они пытались получить доступ к его документам и собирали письменные показания сотрудников его фирмы. Однако это была пустая трата времени. Им удалось раздобыть лишь несколько не слишком важных документов, а собранные сведения почти не содержали сколько-нибудь полезной информации.
Теперь настал черед Пейджа собирать показания. Уведомления о письменном снятии показаний были отправлены сотрудникам среднего звена юридического отдела и ряду представителей высшего руководства фирмы, в том числе Шехтеру и Боллу.
9 октября 1990 года Шехтер полетел в Атланту для дачи показаний. Процедура началась в пять пополудни. На протяжении двух с половиной часов с ним беседовал Уильям Самнер, адвокат, представляющий Page & Bacek. По его вопросам Шехтер понял, что Пейдж раскрыл некоторые из самых грязных секретов Prudential-Bache.
Самнер предъявил документ, в котором говорилось, что Pru-Bache платит некоему человеку, который не работает в фирме. Во время допроса Шехтер сказал, что он лично санкционировал эти выплаты как часть соглашения о консультационных услугах. Вопросы касались множества деталей, связанных с Riser, и проблем с персоналом фирмы.
Затем в ход пошла тяжелая артиллерия.
«Кто такой Джеймс Дарр?» — спросил Самнер.
Шехтер немного рассказал про Дарра. Затем Самнер начал расспрашивать о Шермане. Казалось, что с предыдущей щекотливой темой покончено.
Но не тут-то было.
«Не приходилось ли вам интересоваться деловыми отношениями мистера Дарра с финансовой компанией First South в Арканзасе?» — спросил Самнер.
«Полагаю, да, — сказал Шехтер. — В свое время я отдал распоряжение расследовать отношения мистера Дарра с этой организацией».
Самнер достал заверенные копии документов по первому и второму ипотечным кредитам от First South. Шехтер взглянул на них и заявил, что видит их впервые.
«Какие выводы были сделаны по итогам расследования взаимоотношений мистера Дарра и First South?»
Шехтер сказал, что он изучил это дело и не обнаружил никаких нарушений, связанных с ипотечными кредитами.[26]
«Вам приходилось получать какую-либо информацию о ссудах First South мистеру Дарру, по сути, представляющих собой рефинансирование кредита на его дом?» — спросил Самнер.
Шехтер ответил, что ему известно лишь то, что Дарр взял ипотечный кредит.
«Намерена ли Prudential-Bache начать судебное преследование Дарра или Шермана?»
Шехтер ответил отрицательно. На этом снятие показаний закончилось.
Неделю спустя, прямо перед намеченным снятием показаний Джорджа Болла, дело было улажено. Page & Bacek получила кругленькую сумму. Prudential-Bache потребовала, чтобы условия соглашения об урегулировании хранились в строжайшей тайне.
Первый пикетчик — инвестор товарищества — появился рядом с центральным офисом Prudential-Bache в Манхэттене в ноябре 1990 года. Газетные репортеры и телевизионщики толпились на тротуаре, пытаясь взять интервью у Элоизы Берг, вдовы из Флориды, 61 года. На инвестициях в товарищества Берг потеряла 600 000 долл. Но в отличие от своих товарищей по несчастью, которые оплакивали убытки, не привлекая всеобщего внимания, она не желала молчать. Она расхаживала взад-вперед по тротуару перед зданием фирмы с плакатом: «Prudential-Bache ограбила меня и уничтожила морально. Инвесторы, будьте бдительны!»
Берг вновь и вновь рассказывала репортерам свою историю. Она хотела вложить деньги, которые оставил ей муж, и искала возможностей надежного помещения капитала. Ее уговорили купить доли в нескольких товариществах, и она потеряла почти все, что у нее было. Когда она подала иск на возмещение убытков, арбитражная комиссия присудила ей всего 45 000 долл. Она подала жалобу в фирму, но никто из руководителей не отреагировал. Они считали, что дело закрыто.
Своим протестом Берг совершила то, что сделали немногие, — она привлекла к участию в происходящем корреспондентов газет и телевидения и побудила их рассказать о катастрофе с товариществами. Ее протест широко освещался в прессе Восточного побережья, New York Post, Daily News и ряде газет Флориды. После публикации в Wall Street Journal о случившемся узнала вся страна. Инвесторы, которые не прочли про Берг в газетах, получили возможность увидеть ее по телевидению, когда CNN показала репортаж о ней в программе Moneyline. Берг клялась, что не успокоится, пока Prudential-Bache не вернет все ее деньги.
В интервью руководители Pru-Bache пытались приуменьшить остроту конфликта с Берг. Шехтер заявил, что она просто-напросто представляет «крикливое меньшинство» огромного количества инвесторов, с которыми работает фирма. Тем не менее, когда руководители попытались пригласить ее зайти в офис и поговорить, она отказалась.
Она предпочла продолжать пикетирование, и в прессе развернулась борьба между ней и Prudential-Bache. По словам Берг, ее брокер уверял, что эти инвестиции столь же надежны, как депозитный сертификат. Фирма заявила, будто брокер отрицает, что говорил подобное.
Постепенно давление на Prudential-Bache стало слишком велико. Спустя несколько месяцев Берг пригласили поговорить лично с Шехтером. Он предложил ей возместить убытки в полном объеме. Пикет перед зданием фирмы немедленно исчез, и огласка ее деятельности прекратилась. Судя по всему, Prudential-Bache не прогадала.
Решение Стива Хакермана позвонить Бойду Пейджу оправдало себя. Юридические фирмы начали обмениваться документами, и это помогло обеим заполнить бреши в доказательной базе. Осенью 1990 года Пейдж вместе с Хакерманом и Дэрилом Бристоу представляли более двухсот клиентов в судебном процессе против Prudential Securities. Они свели воедино имеющуюся информацию и теперь знали о махинациях отдела прямых инвестиций больше, чем кто-либо в стране.
В то же время Бристоу и Хакерман начали судебное преследование фонда роста, потребовав от имени одного из клиентов открыть доступ к спискам инвесторов товариществ. Хотя по условиям соглашений об учреждении товариществ эти списки должны были выдаваться по требованию инвестора, Prudential-Bache отказывалась делать это. Фирма понимала, что, получив эти списки, Бристоу и Хакерман найдут еще больше клиентов, что увеличит объем ее денежных обязательств. Но, несмотря на упорную борьбу, аргументы Pru-Bache оказались несостоятельными. Суд постановил, что фирма должна соблюдать условия соглашений. Pru-Bache выдала списки.
Попытка перейти в наступление на адвокатов истцов не сработала. Юридический отдел вернулся на исходные позиции и вновь взялся за брокеров.
Билл Уэбб взял листок с пометкой «срочно», который оставила у него на столе секретарь. Это было сообщение от Эмеральд Джонсон, сотрудницы юридического отдела Prudential-Bache. Уэбб набрал ее номер, и Джонсон сразу сняла трубку.
«Ты должен запаковать все материалы по продажам и все, что у тебя есть по фондам роста — первому и второму, — и немедленно отправить это к нам», — сказала она ему.
Уэбб вздохнул. Всю эту неделю в ноябре 1990 года он каждый день получал одно и то же сообщение. Его клиенты один за другим подавали иски, и юридический отдел, по-видимому, жаждал покопаться в этой информации. Но Уэбб не понимал, почему этого так настойчиво требуют именно от него. Словно материалы, отправленные во Флориду, не рассылались по всей стране. А Уэбб был попросту слишком занят.
На сей раз он подумал, что у него есть простое решение.
«В понедельник я встречаюсь с юристами из Prudential и Graham, — сказал он. — Я отдам все им».
Джонсон согласилась и повесила трубку. Уэбб устал от бесчисленных юристов и бесконечных встреч. Встречу в понедельник ему назначила Джейн Хьюитт, адвокат Prudential-Bache из Davis, Polk & Wardwell, престижной нью-йоркской юридической фирмы, которая занималась проблемами товариществ. Дело курировал Роберт Фиске, один из старших партнеров фирмы.[27] Хьюитт сказала Уэббу, что хочет вместе с ним проверить, как осуществлялись продажи фонда роста. Для него в этой встрече не было ни малейшего смысла — всего несколько месяцев назад юристы расспрашивали его о том же. Он думал, что все это лишь потеря времени.
Вечером 12 ноября группа адвокатов прибыла в офис в Форт-Майерсе, чтобы поговорить с Уэббом. Он опоздал на встречу и нервничал. Уэбб быстро понял, что предлог для встречи был надуманным. Адвокаты поговорили о продажах всего несколько минут. На самом деле они хотели расспросить его о Дэриле Бристоу и Adams & Reese.
Хьюитт сопровождали Фрэнк Массенгейл, адвокат Prudential-Bache, и Стивен Купперман, адвокат Graham. Когда начались вопросы, Купперман достал кипу бумаг со списками клиентов Уэбба.
«Билл, — сказал Купперман, — все эти клиенты возбудили судебные дела против фирмы. В связи с этим я хотел бы задать вам несколько вопросов».
«Я слушаю».
«Пятеро из этих клиентов наняли одну и ту же фирму из Нового Орлеана, — сказал Купперман. — Вы не знаете, как это могло случиться?»
Кровь бросилась Уэббу в лицо. Он чувствовал себя так, словно его поймали с поличным.
«Ч-что вы имеете в виду?» — запинаясь, проговорил он.
«Каким образом пять пенсионеров из Флориды как один наняли одну и ту же юридическую фирму из Нового Орлеана?» — спросил Купперман.
Уэбб набрал в грудь побольше воздуха.
«Они спросили моего совета. Я слышал про фирму Adams & Reese и рассказал им о ней».
Купперман стал по одному брать дела клиентов и подробно, в деталях, расспрашивать Уэбба о том, как они пришли в фирму, каково их финансовое положение, и других моментах, имеющих отношение к делу. Уэбб немного расслабился. Затем Купперман взял другую пачку бумаг, потолще.