Черные крылья Бога Лекух Дмитрий

Проехали…

Утром, перед завтраком, ко мне подошла Красотуля:

– Извини.

– М-м-м?!

– Я поняла, – опускает глаза на носки собственных щеголеватых сапог, – почему ты тогда так обидно заржал. Мне не надо было обижаться…

Завтракали мы вместе.

Потом она перебралась ко мне в «капитанский» джипак.

Я узнал, что ее зовут Маша и что она действительно может считаться девочкой из хорошей семьи.

Как я и думал.

Не знаю, показалось ли мне это, но, по-моему, Андрей Ильич поглядывал в нашу сторону со скрытым и не совсем мне понятным одобрением.

К чему бы это?

Стоило задуматься.

Или, попросту говоря, ждать от Вожака какой-нибудь еще одной подлянки.

Впрочем, их от него надо было ждать всегда.

А не только при таких, прямо скажем, довольно неожиданных обстоятельствах…

…Когда мы выехали из-за поворота, они стояли на пригорке и ветер трепал их длинные седые волосы.

Католический монах, судя по всему, францисканец.

Иудейский раввин.

И мулла.

И в этом тоже не было ничего удивительного.

Такие Тройки можно было встретить где угодно, за исключением, разве что, столицы, которой они по каким-то причинам избегали.

Нечасто, разумеется.

Но нельзя сказать, что очень уж редко.

Состав их иногда варьировался (вместо муллы мог быть суфий, вместо католического монаха – православный батюшка, вместо раввина – протестантский пастор), но ходили они всегда только по трое.

И их почему-то избегали трогать даже самые отъявленные криминалы.

Поговаривали, что они могут наслать болезнь и вообще наделены странными силами.

Какую они цель преследовали, куда шли и чего хотели добиться от этой странной и нелепой жизни – не знал никто, кроме них самих.

А они этим знанием почему-то ни с кем не делились.

Не хотели, наверное.

Ага.

Иногда они вмешивались в людские дела, но чаще всего – нет, демонстрируя поразительное для любой мировой религии равнодушие даже по отношению к больным и умирающим.

У меня был один случайный приятель, героиновый торчок и философ, который уверял меня, что им просто уже некого спасать: Армагеддон уже давно закончился, конец света настал, и опустошенная земля требует только надзора, но никак не помощи и участия.

Мертвые хоронят своих мертвецов, да и все дела.

Ничего, в принципе, особенного.

Я разговаривал с контрабандистами, которые божились, что Тройки им либо помогали, либо мешали в пути.

Причем призывая такие силы, что мало никому не покажется.

У меня сложилось стойкое убеждение, что они врали.

Хотя, если одна из Троек чисто случайно встанет у меня на дороге и просто скажет: «Старик, тебе туда нельзя» или, допустим: «Мы против», я, скорее всего, как минимум задумаюсь…

…Мы проехали мимо них, не останавливаясь.

И это было самое лучшее из того, что мы могли сделать.

Такие дела.

К вечеру отряд вышел из радиационной зоны, и мы наконец-то встретили первую обитаемую деревню.

Вернее, нас встретили.

Предупреждающими выстрелами.

Фермеры – народ серьезный, шутить не любят.

Да и что там говорить: не мы такие, жизнь такая.

Ежели тебя ежедневно пытаются сожрать, поневоле научишься кусаться.

Иначе и вправду сожрут.

Я вылез из джипака, размял затекшие ноги и не спеша отправился на переговоры.

Судя по опыту, вряд ли они хотят каких-нибудь серьезных боевых действий.

Но отряд, чисто на всякий случай, – рассыпался.

Джипаки угрожающе разошлись, полудугой охватывая импровизированный блокпост, Чарли уселся за укрепленный на крыше грузовичка ЗРК.

Навстречу мне из блокпоста вышел угрюмый мужик средних лет, одетый в древний, как говно ископаемого зверя мамонта, горный камуфляж времен Первой кавказской войны.

Зыркнул недобро в сторону рассредоточившегося отряда (Ага! Может бы и подрались, да бодливой корове Бог рогов не дал!) и остановился в пяти шагах от меня:

– Чего надо-то?

– Проезд. Ночевка. Заплатим.

Мужик почесал короткую, довольно опрятную бородку.

– Откуда будете-то?

– Из Москвы.

Он присвистнул:

– А куда?

В принципе, на этот вопрос я мог не отвечать.

Не его дело.

Но мужик мне понравился.

– В Сочи.

– Кур-р-рортники… – Мужик несколько ошалело помотал башкой. – Твою мать.

И на этом, кажется, успокоился.

Нам повезло.

Это действительно были фермеры.

Нас пропустили через основательно обустроенный пост и даже дали сопровождающего на лошади.

Я не знаю почему, но в России всегда, даже в самые голодные и неустроенные времена, находятся места, где живут толковые мужики.

Деревня была большой и явно не голодной.

Нас за вполне разумную плату покормили пресными домашними лепешками и картошкой со сметаной, а тот самый угрюмый мужик, через некоторое время сменившийся с блокпоста, притащил трехлитровый молочный бидон с мутной картофельной самогонкой.

Чуть попозже на окраину, где мы встали лагерем, подтянулись и остальные туземцы со своей отнюдь не пустой посудой.

Началось массовое братание.

Радушие аборигенов и никакими травками не перебиваемое обилие сивушных масел в продукте местных умельцев говорило, что завтра мы всё равно все будем далеко не в оптимальной форме.

И я решительно скомандовал дневку.

Лучше опережать события, чем плестись у них в хвосте, не так ли, господа?

Вот и я тоже так думаю, если уж совсем честно.

Ага.

Деревня, как выяснилось, жила натуральным хозяйством. Приезжали за продуктами редкие «гонцы» из Липецка или Воронежа (из Москвы – еще ни разу, я это сразу же взял на заметку, потом может и пригодиться, надо только выяснить, что у них есть на обмен, маршрут-то не самый сложный), но раза два в год, не больше.

Привозили в основном оружие да патроны, но не воинскую справу (этого добра и у самих хватало), а исключительно охотничью – зверья в окрестных лесах водилось с избытком.

Иногда «гонцам» заказывали всякую домашнюю и сельскохозяйственную утварь, но выходило это так дорого, что недавно поставили свою кузню, благо железяк по окрестностям пока еще валялось даже больше, чем нужно.

Растили картошку, пшеницу, держали скот, охотились, рыбачили.

Грибы, правда, не собирали – сказывалась близость радиационной зоны, слишком много народу потравилось.

Угрюмый мужик оказался бывшим учителем из Тулы, бежавшим от радиации и Новомосковской отравы.

Подпив, он жаловался, что никто, кроме него, не хочет учить своих детей грамоте.

Над ним даже посмеивались: мол, ты-то, Семеныч, что, больно счастлив стал со своими книжками?

То-то драпал от самой Тулы, только пятки сверкали.

Так что лучше б спасибо сказал, что приютили почти что бесполезного, по нынешним временам, городского грамотея с семейством, чем пытаться тут свои никому не нужные порядки устанавливать…

Семеныч злился и пил стакан за стаканом.

Я встал и пошел, проверил посты.

Все было спокойно.

Даже слишком спокойно.

Боюсь, что впереди нас ждали очень серьезные неприятности.

Это типа примета такая.

Всегда, кстати, работала…

…Наутро отряд молча мучился похмельем.

Тяжелым таким похмельем.

Правильным.

Сердобольные деревенские девки принесли, правда, густого капустного рассолу, но против туземного самогона не сработало бы, боюсь, даже и куда более серьезное средство.

Я решил лечить похмелье через пот, и отряд начал наворачивать круги до блокпоста и обратно.

В полной боевой выкладке.

Мужики выли, но бежали.

Знали – так надо.

После третьего круга (каждый где-то километров по восемь) они были уже куда свежее, чем во время утреннего подъема.

Правда, в спарринг вставать я бы сейчас ни с кем из них не рискнул.

Могли и не утерпеть.

Ага…

…Потом пришел Семеныч и повел нас купаться на деревенское «озеро» размером с небольшой плавательный бассейн.

Метров тридцать на сорок, вот и все тебе водное зеркало.

Даже смешно.

«Озеро», правда, оказалось глубоким, а вода – холодной и чистой. Так что к завтраку нам уже было почти что совсем хорошо.

Завтракали, кстати, знатно.

Надо сказать, я уже давненько так не ел.

Домашний хлеб.

Вареные вкрутую яйца.

Лук с грядки.

Густое и теплое парное молоко, заботливо процеженное через чистую белую тряпицу.

Деревенским мы явно понравились.

После завтрака я объявил отдых, а потом отряд занялся боевой.

Это в городе мы еще имели право на какую-то расслабленность.

Здесь убеждать в необходимости дисциплины не нужно было никого.

В конце концов, не первый раз замужем…

…Вспомнить эту нехитрую заповедь выживания в походных условиях, пришлось, к сожалению, еще до обеда.

С дальнего блокпоста на взмыленной лошади прискакал один из дозорных.

Его полузадушенное сообщение-выдох содержало только одно слово:

– Байкеры!

Глядя на несуетные движения фермерского «ополчения», я понял, что они в принципе могли бы справиться и сами.

Видимо, нападения здесь были явлением если уж и не редким, то явно не исключительным.

Жизнь есть жизнь.

Но мы были их гостями, ели их хлеб, и я, естественно, скомандовал тревогу. Потом подошел поближе к делающему более подробный «доклад» гонцу.

– Большая стая?

Он посмотрел на меня с недоумением. Скорее всего, еще не знал, что в деревне чужие.

Но все же ответил:

– Здоровая. Человек двести на байках и с десяток машин. Здесь будут скоро, мы еле ноги унесли. Там на дороге крюк километров с пятьдесят. Ребята ушли напрямик на ближний блокпост, меня сюда отправили…

– Понял. Далеко ближний?

– Да километра с полтора, – вмешался Семеныч. И с надеждой в голосе добавил: – Поможешь, капитан?

Я хмыкнул.

А что я, по-твоему, здесь делаю, друг любезный, – опарышей на рыбалку собираю?

Но вслух это произносить не стал.

Серьезный вообще-то мужик.

Справный.

Ага.

Махнул ребятам рукой:

– Выступаем…

…Шли они красиво.

Впереди здоровенный амбал на «Харлее» с закрепленным сзади кроваво-красным флагом с ярко белыми иероглифами, за ним пара броневичков, в которых комфортно расположились «идеологи чучхе».

Потом все остальные, по четыре в ряд.

Н-да-а-а…

Нам крупно повезло, что мы не встретили их на трассе.

«Революционные воины чучхе» были самыми крутыми отморозками, о каких я когда-либо слышал. Имбецил, зараженный идеологией, знаете ли, пострашнее, чем просто имбецил.

А если их целая стая, да еще под красным знаменем – это мы уже, кажется, где-то проходили.

Вот только не припомню где.

Похоже, слишком поздно родился.

Ну, и слава Богу…

…В переговоры с такими вступать – совершенно пустое занятие.

Их надо просто отстреливать.

Как бешеных собак, прости меня Господи.

Господин Корн, неожиданно появившийся рядом со мной на позиции, видимо, по каким-то своим причинам придерживался точно такого же мнения.

У него даже щека задергалась.

Все-таки надо отдать должное Крыльям: с явными подонками они стараются не связываться.

Скорее всего – элементарная брезгливость, Орден все-таки придумывали интеллектуалы, а не мелкие лавочники.

Что ж, нам сейчас пригодится любая помощь.

Даже такая.

Но командовать я ему, конечно, все равно не позволю.

Хоть он и старше по званию.

Был.

Но это – мой отряд.

Только мой.

Он не служит ни государству, ни политикам.

Он вообще никому не служит.

Я закрепил наушник и дужку мобильной связи.

Пора.

– Гурам, прижмись к их флангу. Бейте в упор. Веточка, президента их видишь?

Веточка должен был быть где-то в районе рощи.

Скорее всего, на дереве.

Лучшего снайпера в моем распоряжении просто не было.

– Пока нет, Кэп. Не ссы, хрен он куда денется…

– Когда разденется, – хмыкаю в дужку. – Ты там давай, не расслабляйся, дитя природы. Твоя задача – этот ублюдок. Только он. Представляешь, какая честь завалить президента стаи? Вот и пользуйся, пока я добрый. Гурам, теперь к тебе. Как только они втянутся вон в ту ложбину, коси. Остальных – потом. Хвост видишь?

– Пока нет, капитан. Увижу – сразу услышишь, не беспокойся…

Самое главное, накрыть сразу, не дать этим ублюдкам успеть рассредоточиться.

Потом вылавливай их по окрестным лесам…

До вечера не управимся.

– Чарли, как у тебя?

– Могу их накрыть прямо сейчас, босс. Жду сигнала.

Фермеры удобно расположились в заранее отрытых в две линии окопчиках.

Да, отогнать отморозков они могли и без нашей помощи.

Вот только у меня была другая задача.

Не отогнать.

Уничтожить.

Ненавижу всякую мразь, мотающуюся без моего разрешения по моей трассе.