Мой Ванька. Том первый Лухминский Алексей

– Вы меня простите… – не выдерживаю я его взгляда.

– Прощать-то тебя не за что, Сашенька. Я просто запоздало боюсь за тебя. С такой публикой всякое могло случиться. Но я не осуждаю отца Михаила. Человек, даже если он преступник, всё равно тот биологический организм, который мы с тобой призваны спасать. Помнишь, в твой прошлый приезд мы даже поспорили на эту тему. В общем, ты – молодец! А всё-таки не зря я тебя ставил ассистировать к Николаю! – при этом он очень ласково мне улыбается.

У меня от его похвалы уже в который раз будто крылья вырастают.

– А ты действительно его обезболил гипнозом? – вдруг спрашивает старый доктор.

– Угу… – дожёвывая ужин, я киваю. – Пришлось рискнуть. Он даже заснул.

– И часто ты это практикуешь с пациентами?

– Не-а! В основном по необходимости. Как сегодня. Или как тогда… с этим…

– Понятно… В общем – это правильно. Не стоит из главного калибра по мелочам… Ладно, Сашенька, ты закончил ужин?

– Ага, спасибо!

– Ну тогда – спать!

– Сейчас, только посуду за собой помою…

– Я сказал – спать! Тебе отдохнуть надо. Посуду я сам помою. Не впервой…

Иду в комнату. Ох… Кирилл Сергеевич даже мне постель застелил… Дела… Блаженно вытягиваюсь. Эх, где там мой Ванька… Не хватает мне его!

После вечернего приёма самостоятельно пробираюсь к своему пациенту. Что-то мне это напоминает… А! В «Острове сокровищ» судовой врач тоже ходил лечить пиратов. Забавно…

– Доктор! Погоди… За тобой не угнаться, – раздается сзади знакомый голос.

Оборачиваюсь. Мой вчерашний провожатый!

– Здорово, Николаич. Меня Хрипатый послал, – докладывает он.

Дальше идём вместе, но молча.

В знакомой избе, похоже, сегодня даже меньше воняет! Неужели освежили?

– Здравствуйте.

– Привет, доктор, – отвечает один за всех, тот, который с глазом.

– Ну как глаз? Покажи!

Сажусь рядом, смотрю. Глаз заметно лучше.

– Чешешь?

– Ты же обещал руки привязать, – ухмыляется он.

– И привязал бы… Не сомневайся! – подтверждаю я.

– Я понял, потому и не чесал! С тобой не пошутишь…

– Завтра, наверное, будет совсем всё хорошо. Надо ещё чаем… На, держи бинт!

– Спасибо.

Сажусь на топчан к Вовану.

– Здорово. Ну как ты сегодня?

– Здорово… Даже спал… – бурчит он.

– Вот и хорошо. Давай-ка я тебе повязку сменю. Мужики! Посветите кто-нибудь.

Один из братвы светит, а я пользую Вована. Он иногда ойкает, матерится, но терпит. Для ускорения процессов заживления применяю ещё и энерготерапию.

– Слышь, Саша, – подаёт голос Вован, – ты, говорят, из Питера?

– Угу…

– Земляк, значит… А где… Ой, бля!.. Где живёшь?

– Жил на Петроградке… Потом в Шувалово…

– А сейчас?

– Сейчас я тут живу.

– А чо уехал?

– Жизнь заставила, Вова…

Не буду же я всё ему объяснять!

– Жизнь… она… заставляет… – он вздыхает. – Я на Моховой жил… В огромной коммуналке.

– Ну вот, – удовлетворённо говорю я, собирая инструмент.

– Ну и руки у тебя… – бормочет Вован.

– Это тебе показалось, Вова. Они обычные, Я же ещё тебя и по-другому лечил. Чтобы всё быстрее заросло.

– Так, как про тебя рассказывают?

– Угу!

– Спасибо, Саша… – хрипло произносит Вован. – Я твой должник.

– Не бери в голову.

– Нет… Это правда. Жаль отплатить не могу…

– Ладно тебе… Всё хорошо. Хочешь, сейчас ещё часов восемь поспишь?

– Это как во время операции? Мужики рассказали, как ты меня усыпил, – Вован растягивает губы в улыбке.

– Точно. Ну, ты хочешь? А через восемь часов сам проснёшься. Это тебе даже полезно будет.

– Ладно… Давай, усыпляй! – разрешает он.

– Смотри мне в глаза. Ты сейчас заснёшь и будешь спать восемь часов… – тихо и медленно говорю я, глядя ему прямо в глаза. – Болеть у тебя ничего не будет… Будешь спокойно спать… Ну спи!

Глаза Вована закрываются, и он засыпает.

– Во даёшь, – обалдело произносит мужик, держащий – лампу.

– Ну ладно. Мне пора.

Я встаю и беру свою сумку.

– Пошли. Сумку давай! Я понесу, – мой провожатый поднимается.

Заканчиваю вечерний приём. Выхожу в коридор проводить последнего пациента. Около кабинета стоят два парня. От них прямо так и тянет неуверенностью и смущением. Чувствую это хорошо.

– Что у вас, парни? Случилось чего?

– Извините, Александр Николаевич… – один из них делает ко мне шаг. – Можно с вами поговорить?

– Ну заходите! Правда, я на сегодня уже приём закончил.

– Да мы не на приём… – парни мнутся, но в кабинет заходят.

– Тогда что у вас случилось? Помощь нужна? – угадываю я. – Садитесь!

– Ага! Помощь! – радостно соглашаются они.

– Давайте, выкладывайте!

– Александр Николаевич… Мы вот… хотели… тренажёрный зал открыть… – всё так же неуверенно произносит тот, который посмелее.

– Дело хорошее. Я бы и сам позанимался. Только я-то тут… – я пока не понимаю, хотя уже предполагаю, какая будет просьба.

– Ну нам этот… глава администрации… В общем, он нам отказал. Мы хотели там в одном подвале…

– То есть вы хотите, чтобы я к нему сходил? – догадываюсь я.

– Ага! – парни с облегчением кивают.

– А оборудование? Сами тренажёры? Это-то откуда?

– Да мы договоримся! В порту, в мастерских… Или ещё где…

– А какие тренажёры вы хотите? В Питере я долго ходил в такой зал и могу посоветовать, – предлагаю я.

– Правда? – радуется один из парней. – Давайте мы вам покажем? И подвал, и то, что у нас уже есть.

– Хорошо. Обязательно посмотрю, когда у меня будет время с вами встретиться. Сами понимаете… Работа!

Листаю свой поминальник, сделанный из обычной толстой тетради.

– Ну давайте… послезавтра…

Осмотр предполагаемого помещения и имеющихся возможностей меня впечатлил безысходностью. Короче – начать и кончить. Правда, парни оказались заводными и многое готовы делать сами.

Даже визит к главе администрации обошёлся без неожиданностей. Как он демонстрировал мне своё расположение! Подписал все бумаги, два раза звонил и давал поручения! Как он мне улыбался! А в конце попросил приглядывать за молодёжью, которая будет посещать новый спортзал. Во какое доверие! И всё это по единственной причине… Смешно! Короче, пришлось его пригласить на открытие. Теперь вечерами дома как профессионал-механик рисую эскизы для изготовления тренажёров. Кирилл Сергеевич одобрительно посмеивается и говорит, что даже от медицины надо иногда отдыхать.

Кабинет у меня теперь другой, но зато постоянный и на одного. То есть я могу здесь вести приём и днём, если, конечно, свободен от дел больничных. Благодарен я за это Николаю Фёдоровичу, который сам решил, что так будет лучше, и уговорил Кирилла Сергеевича. До этого Кирилл Сергеевич как-то по-свойски считал, что я могу обойтись совместным владением с местным неврологом. Честно говоря, и я тоже так считал, не желая кого-то теснить, но Николай Фёдорович развил бурную деятельность. Сегодня, пока нет никого, пытаюсь привести своё теперешнее обиталище в порядок.

Стук в дверь.

– Войдите!

Входит… Таня.

– Здравствуй, Таня. Что-нибудь случилось?

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – она смущённо улыбается. – А посмотрите мне ногу ещё, пожалуйста… Боюсь наступать…

Господи! Ну не знает она, с кем разговаривает! Я же прекрасно вижу, что с ногой у неё всё в порядке. Просто… она пришла ко мне! Да и взгляд у неё простовато-хитренький.

– Ну ладно, – уступаю я. – Садись!

Снова ощупываю её худенькую ногу.

– Так больно?

– Нет…

– А так?

– Не-а!

– Ну и в чём же дело? – я поднимаю на неё глаза.

– Возьмите меня к себе на работу! – бухает она.

Повисает пауза. Я обалдело молчу. Уж очень неожиданно!

– Ну я не знаю… Надо с Кириллом Сергеевичем поговорить, – оставляю я себе возможность отступления.

Вообще-то Николай Фёдорович как-то сказал, что мне на моих вечерних приёмах хорошо бы иметь при себе медсестру. Да я и сам об этом думал, поскольку моя работа начала обрастать всякими дополнительными занятиями, в том числе и формальными, то есть записью принимаемых больных и прочей лабудой. Естественно, делать всё самому – это тратить время впустую. Но предложение этой девочки… Посёлок маленький, сплетни всякие пойдут…

– Я всё могу делать! – прерывает ход моих мыслей Таня. – И полы мыть… Халат вам постираю… Вот, в кабинете порядок наведу…

– Ну работа медсестры не только в этом заключается, – строго объясняю я.

– Я буду учиться! – с жаром говорит она. – Я же на медицинский собираюсь! Я же говорила вам…

– Ну ладно, – сдаюсь я, – поговорю.

Мне действительно не найти другого варианта, потому что все медсёстры заняты днём либо на приёмах в поликлинике, либо в больнице. Так что на вечер практически никого нет, кроме двух дежурных сестёр в больнице.

За ужином рассказываю Кириллу Сергеевичу о неожиданном предложении своей бывшей пациентки.

– Это, наверное, неплохо, – одобряет он.

– Только вот вдруг эта девочка влюбится в меня как в начальника, а может, и уже влюбилась. Посёлок маленький. Сплетни пойдут…

– Ну, я тебе скажу, это и немудрено предположить. Парень ты видный! – Кирилл Сергеевич смеётся. – А насчёт сплетен – это, Сашенька, зависит от тебя, от твоего поведения. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – я киваю. – Только мне не хватало ещё думать над каждым словом и поступком…

– Как-то мне Ваня рассказывал, как его брат ему сказал, что думать вообще полезно. Не помнишь?

– Помню. Только это было по другому случаю.

– Знаешь, если внимательно посмотреть, то все случаи в конечном итоге одинаковы. Согласен?

– Возможно…

А парни-то оказались деловые!

Прошла всего неделя, а они уже и порядок в подвале навели. Подвал вообще-то даже не подвал, а почти первый этаж. Здесь вообще подвалов нет – вечная мерзлота! Хорошо, что в помещении проходит теплотрасса, поэтому тепло. Парни и побелку сделали, и двери отремонтировали. Даже для переодевания крючков набили и скамейки поставили. Молодцы! Появилась и старая штанга с блинами различного веса. Подозреваю, что из воинской части позаимствовали. Теперь ждём первых тренажёров по моим эскизам. Как ребята договаривались с мастерами, я не знаю, и вообще – это мне знать не положено. Теперь они просят меня составить комплексы упражнений. Придётся озадачиться.

Вован, слегка переваливаясь и припадая на больную ногу, ходит по избе.

– Ну что, как ты? – спрашиваю я его, наблюдая за этим действом, сидя на топчане.

– Нормально, – хрипит он. – Отвык только…

– Ничего, это дело наживное.

– Точно.

– Я ещё через два дня зайду. Посмотрю, как у тебя дела.

– Валяй… Рады будем… Если не уйдём…

Ох, ничего себе! Может, случайно сказано? Вроде непохоже…

– Ладно… Мне пора бежать. Извини… Больные ждут.

– Бывай. Руки не даю. Не хочу, чтобы ты сомневался… – бурчит он.

– А я дам руку! – неожиданно для себя говорю я и протягиваю руку.

Лапа Вована поглощает мою ладонь.

– Счастливо тебе, земляк… Эх, Сашка… Сказал бы… – ох, не зря его прозвали Хрипатый. – Нам бы с тобой за жизнь поговорить! Ладно… Может, свидимся ещё…

– Может быть… Вы тут, если будете уходить, уберите следы моего лечения. Хорошо?

– Не учи учёных, – Вован ухмыляется. – Будь счастлив, доктор.

Захожу в церковь. Хочу доложить отцу Михаилу о проделанной работе.

– Александр Николаевич! – тихонько окликает меня Анна Степановна из-за своего прилавочка.

Подхожу.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, Александр Николаевич! К вам моя Танька приходила?

– Да, была. Просила взять её медсестрой для обучения.

– Я тоже вас прошу… Возьмите! Она хоть и беспутная, но давно медициной бредит. Врачом, говорит, хочу стать! Возьмите! Ведь без дела слоняется. Честно скажу, раньше одни парни на уме были, а после вашего лечения всё больше дома сидит, за книжками.

– Так я-то что… Это как Кирилл Сергеевич решит.

– Ну так и вы слово своё замолвите, Александр Николаевич!

– Ладно! – решаю я. – Замолвлю.

Не ожидал я такой атаки. Придётся соглашаться.

– Анна Степановна, а отец Михаил где?

– Сейчас позову, а вы тут присмотрите…

Уходит. Возвращается почти сразу с отцом Михаилом.

– Здравствуйте, Александр Николаевич! – он протягивает мне руку.

– Здравствуйте, отец Михаил. Хочу вам доложить об исполнении вашего… пожелания. – я сдерживаю улыбку. – Больной активно идёт на поправку. Уже ходит.

– Бог вас не забудет, Александр Николаевич.

– Знаете… Мы даже с ним обменялись рукопожатием, – признаюсь я. – Как вы думаете, это плохо? Вдруг он – убийца?

– Сие мне неведомо… Только, сами подумайте, каждый раз, протягивая и пожимая руку другому, незнакомому человеку, мы не знаем, какие у него помыслы и какие за ним грехи. Верно?

– Верно… Но тут – осуждённый человек, более того – беглый! А это значит, срок у него большой. А большой срок просто так не дают.

– И это верно. Только протянутая рука есть символ доверия. А доверие способно спасти любую душу. Церковь тоже протягивает руку любому заблудшему и тем самым многих спасает. Подумайте об этом, Александр Николаевич, если у вас всё ещё остаются сомнения.

– Сдаюсь… Похоже, сомнений уже нет.

– Вот и хорошо. Спаси вас Господь! – и отец Михаил крестит меня.

На знакомой мне окраине Булуна был пожар. Рассказали, что сгорел брошенный дом. Значит, к моему пациенту можно не ходить. Мужики убрали все следы.

Сидим с Кириллом Сергеевичем и ужинаем.

Звонит телефон, Кирилл Сергеевич берёт трубку.

– Слушаю! Здравствуй, Ваня! Да ты что? Ну я тебя поздравляю! И верю в тебя! Сможешь. Ты всё обязательно сможешь! Угу… Даю. Саша, Ваня тебя…

Беру трубку.

– Ванюха, привет! Ты небось хвастаешься, что поступил?

– Ага! Сашка, я действительно поступил! Я так рад! Ну поздравляй меня скорее! – он весело смеётся.

– Конечно, поздравляю! А уж я-то как рад за тебя! Я вообще об этом мечтал. Жаль, что ты далеко, а то бы затискал от радости.

– Ага… Все кости мне бы на радостях переломал.

– Конечно! Ладно, как там у вас остальные дела? Как Даша с Серёжкой?

– Ничего, всё нормально, даже очень хорошо… Только я сейчас думаю, как перестроить свой распорядок, чтобы успевать всё. Сам понимаешь, теперь столько времени проводить с ними я уже не смогу. Надо же будет в университет по вечерам ходить! Да и к Сергею Александровичу с Юрой я должен ездить. Вернее, я не должен! Я хочу туда ездить! Ты меня, конечно, понимаешь.

– Конечно, Ванюха. Трудно тебе будет…

– Ничего! У меня же есть учитель, с которого я беру пример! Знаешь, ты не поверишь – этот человек умеет всё успевать. Вот и я тоже учусь понемногу.

– Не подлизывайся…

– Сашка… Знал бы ты, как я по тебе скучаю…

– Не поверишь, – я хмыкаю, избрав ту же форму, – но я тоже…

Теперь у меня есть медсестра. Таню всё-таки взяли в штат больницы и прикрепили ко мне. Пусть она пока ничего не умеет, но её будут учить прямо во время работы. А что делать? Кадровый голод реален. Учиться нужно на ходу. Я, по крайней мере, стараюсь делать именно так. Правда, Кирилл Сергеевич сказал, что в Булун, в больницу, возвращаются два врача, уехавшие на Большую землю, но не нашедшие себя там. Это здорово, что они смогут облегчить нам нагрузку.

А насчёт Тани… Если честно, то не могу нарадоваться её старательности. Конечно, всё сначала началось с элементарной уборки в кабинете, потом пошли документы, до которых руки у меня не доходили, а теперь она потихоньку осваивает настоящие обязанности медсестры под руководством Веры Петровны. Уже накладывает повязки, когда это требуется. Вера Петровна учит её всяким другим премудростям своего дела. Татьяна – хваткая девица. Ловит всё на лету. Надо сказать, мне нравятся её увлечённость и терпение. Думаю, выучится – станет хорошим медиком. Теперь, когда я работаю с пациентом, она всегда стоит рядом и очень внимательно следит за моими действиями. Иногда ловлю её взгляд на себе. Смотрит она очень странно – и внимательно, и как-то грустно. Только бы не влюбилась! Что мне тогда делать?

Скоро возьму её с собой на сутки, то есть на дежурство. А то у меня постоянной сестры нет, и приходится дежурить всё время с разными.

– Ну, как помощница? – спрашивает за ужином Кирилл Сергеевич.

– Знаете, она очень старательная. Быстро учится. Хватает на лету!

– Да… Мне Вера Петровна тоже говорила.

– Кирилл Сергеевич, а может, Таню летом отправим учиться в Питер в академию?

– Можно… Только до лета ещё дожить надо, – хмурится он.

Я по-своему понимаю его слова. Мне что-то не нравится, что он стал чаще принимать свои лекарства, а от осмотра всё время отказывается, как мы с Николаем Фёдоровичем его ни уговариваем.

Мы с Таней первый раз вместе заступили на сутки.

Уже ночь. Два часа. Я сижу в ординаторской, а она на посту второго этажа. Вторая медсестра, Людмила Ивановна, дежурит на посту первого этажа. Я сам на этом настоял, поскольку ординаторская тоже на втором и, если что случится, смогу быть рядом.

Просматриваю истории болезни, снимки…

Уже четыре месяца я здесь. Холода и вьюги в полный рост. Октябрь! Это не наш питерский мокрый климат! Здесь уже бывает к двадцати мороза. Спасибо Кириллу Сергеевичу – экипировал меня для местной зимы. Когда почти два года назад я приехал сюда за Ванькой, то чуть-чуть зацепил местную зиму. Хорошо, что тогда Дмитрий Иванович одеждой выручил!

– Александр Николаевич! – Таня вбегает в ординаторскую. – Пойдёмте в двенадцатую! Там женщине плохо! Давление высокое…

Да… Давление у больной подскочило серьёзно… Двести сорок верхнее. Это я определил своим методом, а Таня ещё раз проверила тонометром. Быстро посылаю её за необходимым препаратом, а сам начинаю свою терапию. Давление понижать я умею, только не такое высокое…

– Александр Николаевич, – Таня явно растеряна, – такого уже нет… Кончился…

– Понял… – и с двойным усердием продолжаю.

В таком случае мне придётся много трудиться. Может, что и получится… Таня стоит, как всегда, рядом. Уф… Даже устал…

– Таня, померяй давление.

Пока меряет, сажусь на край кровати.

– Сто восемьдесят на сто, – докладывает она.

– Уже лучше, чем было. Сейчас сделаем укол… – Посылаю её за следующим препаратом.

– Александр Николаевич, – тихонько говорит больная, – вы не беспокойтесь. Мне уже лучше. Сто восемьдесят на сто у меня часто дома бывает.

– Знаете, – я беру пациентку за руку, одновременно щупая пульс, – если вы мне верите как врачу, то давайте условимся, что я буду решать, что лучше, а что хуже. Договорились? Не обижайтесь…

– Договорились…

– Вот и хорошо. Сейчас ещё укол вам сделаю, и будет всё в порядке.

– Александр Николаевич… Вот…

На металлическом подносике Таня принесла шприц и ампулу. Проверяю на всякий случай. Всё правильно. То самое, что нужно.