Мой Ванька. Том первый Лухминский Алексей

– Моих детей нянчить, – не задумываясь, брякает Ванька. – У меня их будет много, поэтому один не справлюсь.

Пытаюсь понять, что происходит. Что делать в этой ситуации? Что делать мне, я вроде слегка представляю. А что делать с Ванькой? Понадеяться, что он сам во всём разберётся? Так разберётся ли? Не могу я бросить на произвол судьбы этого бесконечно дорогого мне человека!

– Шеф! Ты что-то опять не в себе, – Димка смотрит на меня внимательно и строго. – Чего у тебя там? Случилось что?

Надо сказать, после случая с маленьким Вовкой мы с ним очень сблизились.

– Долго рассказывать. Просто хочется нажраться.

– С этим проблем нет. Только ты уверен, что это тебе поможет? Ты уже два дня приходишь чернее тучи. Ты и в больнице такой?

– Да нет… Там я не имею права быть таким. Там напяливаешь на лицо маску, щёлкаешь хлыстом, говоришь «Ап!» и идёшь… лечить. И знаешь… Когда начинаешь общаться с больным, то всё своё как-то отходит на третий план. А здесь, среди своих, я могу расслабиться.

– Слушай, приезжай сегодня к нам! – предлагает Димка. – Нажраться не позволю, но посидим, поболтаем…

– А давай! – решаю я.

Ванька уехал к Даше, а я сижу у Димки на кухне.

Всё я уже рассказал. Слушатели – это Димка с Катей.

– Саша, тебе ещё чего-нибудь положить? – участливо спрашивает Катя. Видимо, после случая с Вовкой она сильно ко мне переменилась.

– Нет, спасибо.

– Дядь Саша! Ты такой маленький! – это вошедший к нам Вовка смотрит на меня в бывший мой бинокль наоборот.

– Иди ко мне, – зову я его, и он сразу взбирается ко мне на колени. – Машинка-то ездит?

Я ему вместе с биноклем подарил модельку «Ауди».

– Поломалась… – он сокрушённо сопит.

– А что, папа не может починить? – я поднимаю глаза на Димку.

– Такое уже не починить, – отмахивается он. – Восстановлению не подлежит.

– Ладно, Вовка. Я тебе новую с папой передам. Хорошо?

– Только – красную! – деловито заказывает он.

– Ладно, будет тебе красная, – соглашаюсь я.

– Вова, иди-ка ты спать! – командует Катя и добавляет: – И я пойду, пожалуй…

– Давай, Вовка… Времени уже много. Тебе завтра тоже, как и нам, на работу, только в садик.

– Да… – он вздыхает и слезает с моих колен. – До свидания, дядь Саша!

– Спокойной ночи! – целую его в макушку и подытоживаю, когда они с Катей уходят: – Вот и будет мой Серёжка сидеть на коленях у кого-нибудь другого.

– Знаешь, Сашка, это во многом зависит от тебя, – помолчав, говорит Димка. – Даже если ты не будешь с Дашей, то можно найти варианты, когда сын будет с тобой, хотя бы иногда. Тем более если у неё с Иваном, может быть, сладится.

– С Ванькой? Да она же его пришьёт к своему подолу! И кончится романтик Ванюха! А потом с тоски ещё и запьёт… У него это быстро.

– Не знаю, что тебе сказать. Твой Ванька баб, видно, ещё толком не видел и поэтому готов влюбиться в каждую встречную. Кстати, идея! Познакомь его с какой-нибудь!

– Для этого надо самому сначала познакомиться, – мне становится смешно. – Я уже забыл, как это делается.

– Ну тогда сам почаще езди к Даше. Чтобы он от неё отдохнул. Ты же ведь, небось, сгрузил на него все эти заботы и доволен. Вот и получи теперь.

– Похоже, ты прав, Димыч…

Ванька встречает меня в дверях квартиры после моего визита к Димке.

– Сашка… Мне кажется, ты неправ относительно Даши.

– Не знаю… Может быть, тебе виднее.

– Давай сегодня поговорим на эту тему? – просит он.

– А мы что-то ещё не выяснили?

Наверное, это звучит резковато, потому что Ванька хмурится.

– Саш… Ну давай ты не будешь как ёж? Ладно? Или тебе эта тема неприятна?

– Она для меня тяжела.

– Ладно. Давай, после того как ты спокойно попьёшь чая, мы всё-таки с тобой поговорим? Только не отказывайся, пожалуйста. Ладно?

– Ладно.

Мы с Ванькой сидим на кухне друг против друга. Это не конфронтация. Так проще беседовать, глядя друг другу в глаза. Да и что нам с ним делить? Я ведь прекрасно понимаю, что он думает про моё счастье так же, как и я про его.

– Что ты мне хотел рассказать? – задаю я вопрос, который висел в воздухе, ведь поговорить Ванька собрался после визита к Даше, а значит, они в этой новой ситуации что-то там обсуждали.

– Знаешь, Саш… Мне кажется, ты неправильно всё понимаешь.

– Что именно?

– Ну в отношении Даши. Она не такая, как ты её вдруг себе представил. Прости, твой максимализм сыграл с тобой злую шутку. Она совсем не равнодушный человек. Ты не понял, что она устала быть без тебя. А с другой стороны, она тебя элементарно побаивается.

Ванька говорит это, глядя мне прямо в глаза, и я сейчас опять не тону в них. Они снова меня осуждают!

– Это она тебе сказала?

– Нет. Это я понял в течение нашего с ней разговора. Она действительно очень устала и хочет покоя. Покоя такого, как она это понимает. А это, в её представлении, тогда, когда мужчина рядом.

– Мужчина, который будет играть по её правилам, – замечаю я. – Даша – жёсткий человек. И вообще, почему ты вдруг решил, что она меня побаивается?

– Ты – диктатор. Бархатный временами, но диктатор! Даже в отношении меня. Я-то к этому уже привык и знаю, как с тобой надо себя вести, знаю, как ты ко мне относишься. Мы ведь столько с тобой пережили! А Даша… Мне кажется, она относится к тебе совсем не так, как тебе кажется. Не будет она пытаться тебя строить!

– А я этого и не боюсь. Тем более что это невозможно.

Понимаю, что это прозвучало достаточно самодовольно.

– Вот, Даша запомнила твою фразу про то, что любящие друг друга перестраиваются. Она несколько раз это повторила: тот, кто любит, изменится ради любимого.

– Но ты разве не понял, что сама-то она меняться не собирается?

– Сашка… Ну почему ты вбил это себе в голову?

– А сам-то ты готов перестроиться ради Даши? Ты же её любишь – ты готов сидеть, привязанный к её юбке? – задаю я важный и для меня вопрос.

– Честно?

– Конечно! Мы же с тобой по-другому не говорим.

– Готов, Сашка… Я, конечно, не думаю, что всё так жёстко, как ты себе представляешь. И ещё… Думаю, я бы смог мягко что-то изменить, – и вдруг спохватывается: – Да при чём тут я? Не обо мне же разговор! Мы вообще-то собрались говорить о тебе.

– Так получается, что всё время говорим про нас всех.

– Сашка, ты мне прямо скажи, ты любишь Дашу? – Ванькины глаза сверлят меня двумя буравчиками.

От неожиданности вопроса я теряюсь. Мысли летят со скоростью света. Таких духовно близких отношений, как с Ванькой, я скорее всего с Дашей не смогу добиться. А если я так думаю, значит, мне этого хочется. А раз хочется… А Ванька? От того, что я сейчас скажу, очень многое зависит. Если я скажу правду, то он покорно отойдёт в сторону… и будет страдать. Ему надо дать его шанс! Я обязан. Конечно, Дашу не сравнить со Светой из Булуна. Даша никогда не поступит с ним так, как та. Надо дать ему шанс! Запоминаются только собственные уроки, а не те умные слова, которые нам говорят умные люди со стороны.

– Думаю, что уже нет! – отвечаю я неправду, глядя прямо ему в глаза.

– Жаль… – он абсолютно искренне вздыхает. – Сашка… Пожалуйста… Ну не спеши ты с принятием решений! Если, конечно, ты сейчас сказал мне правду.

– Ладно. Иди спать. Мне надо подумать…

– Я понимаю и поэтому сегодня оставлю тебя наедине с твоими мыслями, – Ванька грустно улыбается.

Сижу и курю одну сигарету за другой.

Уже час сижу.

Мне до конца ясно, что третий лишний – действительно я! Это значит, что пора уходить на второй план.

Правильность решения уехать в Булун у меня уже не вызывает сомнений. Только надо всё подготовить для того, чтобы здесь, в Питере, дела шли правильно. Но надо поторапливаться.

Я у ректора. Сергей Петрович сам вызвал меня к себе. И это хорошо, поскольку я очень хотел серьёзно посоветоваться с ним. Он долго слушал мой пространный рассказ про Кирилла Сергеевича, про мою работу в больнице там, в Булуне.

– Не перестаю удивляться вам, Саша… – задумчиво проговаривает он, встаёт и начинает ходить туда и обратно по кабинету.

Мне становится неудобно, и я тоже встаю.

– Сидите, сидите! Это у меня такая привычка, – он жестом усаживает меня и вдруг, совсем неожиданно, спрашивает: – Вам, наверное, скучновато в нашей больнице?

Обалдеваю от вопроса. Точно попал в мои мысли.

– Ну… – начинаю я мямлить, боясь сказать что-нибудь не то. – Иногда бывает…

– Саша, что вы церемонитесь? Я же всё прекрасно понимаю. И Юра говорил, что вы оттуда приехали совсем другим. Он сказал, что вы приехали настоящим врачом. Да-да! Именно так и сказал.

– Ну, это спасибо Кириллу Сергеевичу. Он столько со мной беседовал… Даже когда лежал, специально меня вызывал.

– Наверное, поэтому вы и сессию за две недели проскочили, – смеётся ректор. – Прямо хоть к Кириллу на практику студентов отправляй! Я шучу, конечно. Дело не в нём, а в вас!

– Ну это как сказать, – пытаюсь я протестовать.

– Юра мне говорил, что у вас в коллективе отношения не очень? – вдруг интересуется он.

– Когда как, – коротко отвечаю я.

– Я понимаю, – мягко соглашается Сергей Петрович. – Правильно, что стараетесь не обращать внимания. В нашем ремесле есть много случайных людей, и это – настоящая трагедия. Юра говорил, что хотя некоторые коллеги вас за глаза и называют недоучкой, многие больные просят его, чтоб их вели именно вы. Вы это знаете?

– Знаю… И каждый раз испытываю чувство неудобства.

– Что делать! Люди хотят, чтобы их лечили хорошо. Кстати, Кирилл мне описал, как вас обычно провожают из Булуна. Благодаря вам мы теперь с ним опять переписываемся. Люди просто так не пойдут провожать.

– Там очень хорошие люди. Тёплые очень! Хотя вокруг и холодно. Я туда с удовольствием бы уехал работать.

– Догадываюсь, – ректор задумывается. – Вам там интереснее. На улице, наверно, при встрече здороваются…

– Здороваются. Даже советов просят. Так приятно!

– В маленьких городках всё это проще… Душевнее… Да! Чуть не забыл. Хотел у вас спросить: а здесь у вас сейчас помимо больницы практика есть? Имею в виду ваши способности.

– Сейчас нет… Учусь.

– Я понимаю… Вам времени не хватает.

– Сергей Петрович, – решаюсь я на сложную тему, – можно вам скользкий вопрос задать?

– Скользкий? Можно.

Я бухаю в лоб:

– Если я перееду в Булун к Кириллу Сергеевичу, вы меня не выгоните?

Он озадаченно смотрит на меня. Потом смотрит грустно.

– Сергей Петрович… Кириллу Сергеевичу нужна помощь. Особенно после инфаркта. Он совсем один. А ко мне он как к сыну… – пытаюсь я объяснить официальную суть ситуации. – На сессии я буду приезжать сюда и сдавать. Честно говоря, я с Юрием Степановичем об этом ещё не говорил.

Ректор ходит из конца в конец своего кабинета и молчит. Тишина стоит гнетущая. Я же боюсь её нарушить. Наконец он садится напротив меня. Очень внимательно смотрит мне в глаза.

– Скажите, Саша, а вы не боитесь за ваше будущее?

Сразу вспоминаю Дашу и её «похоронишь себя заживо».

– Будущее тем и хорошо, что оно будущее и его никто не может знать, – стараюсь я в очередной раз уйти от неприятной для меня темы.

– Почему? Вы-то как раз, наверное, и можете, – усмехается ректор. – Но речь не об этом. Конечно, никто вас из академии не выгонит. Студент-заочник может проживать в любом регионе. Кирилл для вас всегда будет отличной школой. И я понимаю ваше желание стать его опорой. Однако только здесь вы можете иметь постоянную практику, заработок, доступ ко всяким новинкам в нашей области. Да тот же Интернет, наконец! Когда он ещё дойдёт до северных районов! Короче, вы хорошо подумали?

– Хорошо! – я утвердительно киваю. – Я же буду сюда приезжать на сессии. Брат здесь остаётся. Кстати, к нему претензий нет?

– Что вы! Его начальник нарадоваться не может! Так что за Ивана вам отдельное спасибо. Хороший кадр. Я думаю, с перспективой…

Он некоторое время молчит.

– Понимаете, Саша, вы меня к себе очень расположили, да и не только меня. Вот Юра тоже на вас не нахвалится. Жаль будет, если вы нас покинете. Жаль! Но ваш благородный порыв мне понятен. Будьте спокойны, помните, что здесь мы с Юрой всегда будем вам рады. И за Ивана не беспокойтесь. Он у вас правильный человек.

Сказанное ректором про благородный порыв заставляет меня внутренне покраснеть. Получается, что я маскирую попытку разрулить здешние трудности спекуляцией на положении Кирилла Сергеевича. Стыдно…

…Подъезжаю к Дашиному дому. Она, как обычно, гуляет с Серёжкой.

– Привет!

– Здравствуй, – коротко здоровается она и бросает с усмешкой: – Что-то ты зачастил…

– Тебя это не устраивает? – я внутренне напрягаюсь.

– Ну почему…

Мне вдруг кажется, что она ждала не меня. А может, мне это только кажется? Может, я уже зациклился на Ваньке?

– Извини! Если тебя это не устраивает…

– Я этого не говорила, – сухо роняет Даша. – Я не привыкла тебя часто видеть.

Действительно, частым общением я её никогда не баловал.

– Хорошо, что ты сам рассказал Ване про наш разговор.

– Да, я изменил своё мнение. Ванька должен знать. Мне бы хотелось, чтобы ты не разочаровала его. Он…

– Ты говоришь так, как будто прощаешься, – прерывает меня она. – Ты что, уже всё решил? Едешь?

– Да. Практически решил. Вопрос времени. Насколько быстро я подготовлю дела к своему отсутствию.

– Ты, я понимаю, неплохо знаешь классическую литературу. Тебе ничего наша ситуация не напоминает? – усмехаясь, спрашивает Даша.

– Ты имеешь в виду «Живой труп»?

– Угу!

– Всё зависит не только от тех целей, которые ты перед собой ставишь, но и от путей их достижения, – достаточно жёстко объясняю я.

– И при этом, как правило, бывает наплевать на мнение всех окружающих, – с едкой иронией в том же тоне произносит Даша. – Что ж… Шаги, достойные великих! Горжусь знакомством!

– Напрасно иронизируешь. У меня нет выбора.

– А ты хорошо искал?

– Надеюсь, что да. Ладно, заболтался я. Жаль, Серёжка спит… Очень хочется взять его на руки. А как он пойдёт, я, похоже, не смогу увидеть… Жаль…

– Сергей Александрович… Я приехал к вам, чтобы поговорить…

Он напрягается. Это видно. Мы сидим в гостиной вдвоём. Ванька у Даши, а Юра у себя занимается.

– Мне кажется, ты меня хочешь чем-то огорчить, – Сергей Александрович слабо улыбается. – Выкладывай, что у тебя стряслось?

Достаточно подробно, но, правда, с некоторыми купюрами рассказываю о своей ситуации. Про Ваньку, Дашу, сына… Про свой грядущий отъезд. Он внимательно меня слушает, только смотрит как-то растерянно. Наконец я заканчиваю.

– Ты меня не огорчил, Саша, – задумчиво произносит он. – Ты меня расстроил…

– Сергей Александрович, поймите… Ванькино счастье для меня дороже. Я очень хочу, чтобы он был счастлив!

– А ты уверен, что он будет счастлив, зная, что ты для этого уехал на севера? Ты же ему дорог не меньше, чем он тебе.

Практически то же говорил мне Ванька, но только другими словами. Молчу. Ну нечего мне сказать! Просто нечего!

– Видишь? – мягко допытывается Сергей Александрович.

– Вижу… Но всё равно мне лучше пока уехать. Может, они разберутся. Надо же, как говорят шахматисты, упростить позицию.

– Не знаю, Саша. Решать, конечно, тебе одному. За Ваню не беспокойся. Чем могу – помогу.

– Спасибо вам! Я же буду приезжать на сессии! Ещё увидимся. Ваньке пока не говорите. Я лучше ему напишу. Меньше разговоров будет.

– Очень надеюсь скоро тебя увидеть. Вот ты опять уедешь, а мне от этого грустно…

На прощание обнимаемся.

Ванька уехал к Даше. Сегодня последний вечер перед моим вылетом в Булун, и он об этом не знает.

Беру лист бумаги.

«Дорогой мой, родной мой Ванюха!

Я уже в самолёте. Лечу в Булун.

Прости меня за то, что фактически утаил от тебя свой отъезд. Не хотелось долгих проводов и всяких разговоров. Я принял решение, которое, на мой взгляд, должно быть наиболее удачным для всех нас. Жаль только, что не увижу, как Серёжка сделает свои первые шаги. Ну ничего! Ты это посмотришь за меня.

Все распоряжения я сделал. Димка всё знает, и работать вы с ним будете так же, как и раньше. Доверенность у тебя есть.

Опять не доложился Илье Анатольевичу. Сделай это за меня и продолжай заниматься с ним, если он, конечно, не возражает. Штука полезная! Ему я ещё и сам напишу.

Беспокоюсь за Сергея Александровича и Юру. Крутые, но беззащитные они… Полагаюсь только на тебя.

И вообще, как ты тогда сказал, оставляю тебя за старшего.

Я хочу, чтобы ты знал! Более дорогого и близкого человека, чем ты, у меня в этой жизни не было, нет, и вряд ли будет. Но я как старший в тандеме и старший твой брат ответственен за твою судьбу и хочу своим отъездом помочь тебе её устроить.

Мне тебя всегда будет очень не хватать, и придётся жить воспоминаниями от одного приезда на сессию до другого. Так что, надеюсь, через полгода увидимся.

Свой адрес тебе сообщу либо по телефону, либо письмом.

Береги Дашу и Серёжку. Будь им ангелом-хранителем.

Очень крепко тебя обнимаю и так же крепко тебя целую – всегда твой Сашка».

Письмо я оставлю на столе на кухне. Обычно Ванька уходит на работу раньше меня, и всё должно получиться.

Уже знакомая команда летунов меня встретила, как родного. Хорошие они ребята! Главное, лишних вопросов никогда не задают.

Вот теперь с двумя своими сумками (а раньше была одна!) сижу в брюхе Ил-76 и слушаю, как турбины набирают обороты.

Всё! Прошлая жизнь кончилась! Надо выстраивать новую…

Господи… Да что же мне так погано! Будто что-то важное потерял… Сую руку в одну из сумок и достаю маленькую водки. Чёртова крышка не хочет откручиваться! Ну вот… Наконец… Из горла так из горла! Начинаю…