Мой Ванька. Том первый Лухминский Алексей

– Ну, как мама? – интересуюсь я.

– Очень хорошо. Всё тебя вспоминает. В церкви за тебя свечку поставила.

– Ну спасибо…

Входим в дом. Ванька идёт впереди. Юра – первый, кто нам попадается.

– Ваня, здравствуй!

У него такая радостная улыбка! И тут он замечает меня.

– Александр Николаевич! Папа! Александр Николаевич приехал!

Короче, опять объятия. Так приятно, когда тебе рады!

– Ну всё! Сегодня у нас праздник! Виктория! – кричит Сергей Александрович, не отпуская меня. – У нас торжественный ужин! Саша вернулся!

Появляется улыбающаяся Виктория и тоже чмокает меня в щёку. Просто можно растаять…

– Ну-ка, Юра, покажись, как ты ходишь? – спрашиваю я.

– Две недели тому назад мы отменили палку, – солидно докладывает Ванька.

– Пройдись, пройдись… – прошу я Юру.

Довольно прилично идёт.

– Дай-ка я посмотрю твою спину.

Он поворачивается, и я пальцами провожу по позвоночнику. Позвонок прощупывается нормально.

– Очень хорошо! – одобряю я. – Молодец! Только, Ванюха, ты следи за нагрузками, а то Юра может перестараться.

– Да уж слежу, – так же солидно отрезает Ванька.

– А как с занятиями? – интересуюсь я.

– К кому вопрос? – спрашивает Ванька, – Мы оба занимаемся!

– Значит, к обоим!

Переглядываются, Ванька слегка кивает и… хором:

– Отлично, товарищ начальник!

Сидим за столом. Господи, какие же они все мне родные! Даже толстая Виктория! И ещё мне очень приятно, что сейчас в этом доме ощущается счастье.

– Саша, а ты там, в Булуне, тоже врачом в больнице был? – интересуется Сергей Александрович.

– Да, был. Даже несколько раз приходилось ассистировать при операциях. Так что, Ванюха, не бойся, на тебе экспериментировать пока не буду.

– Юра, он даёт мне напоследок ещё пожить, – шутливо апеллирует к нему Ванька, – поэтому пока не прощаюсь.

Смеёмся. Душевно здесь, тепло… Сергей Александрович поднимает рюмку.

– Саша. Наш Сашенька, хотя для тебя, Юра, он всегда будет только Александром Николаевичем, – он строго смотрит в сторону сына. – Мы все очень рады твоему возвращению. Мы по тебе очень скучали. Поверь, нам давно неважно – доктор ты или механик. Ты – дорогой нам человек. За тебя!

Не знаю, куда глаза девать от таких слов. После них хочется в лепёшку разбиться для этих людей!

– Сергей Александрович, он засмущался! – Ванька, кивая на меня, хлопает в ладоши. – Нет, Сашка, мы действительно тебя часто вспоминали и скучали. За тебя!

– Ладно, совсем уже вогнали в краску, – бурчу я и чокаюсь с ними.

– Саша, это – правда! – выпив, продолжает хозяин дома. – Даже мои ребята всё время про тебя вспоминали. А они – люди суровые. Так что ты давай почаще нас навещай. Дела – делами, а добрые друзья всегда тебе рады.

– Ну спасибо… – бормочу я и отвожу взгляд, потому что от всех этих слов даже слёзы навернулись на глаза.

– А я за десятый класс сдал! – хвастается Юра. – С сентября нормально пойду в гимназию.

– Отлично. А Ваню к университету подготовил?

– Да он сам тут над учебниками сидит. Подгонять не приходится.

– Ох, Ванюха! Смотри – проверю! Ты же убедился, что я ещё не всё забыл.

– Проверяй, не боюсь. Я уже и документы подал.

– Да, Ваня тут в твоё отсутствие развил бурную деятельность. Тебя старался во всём заменить, – поддакивает Сергей Александрович. – Вот через два месяца будем за него кулаки держать.

– Будем! Обязательно будем! Ты уж, Ванюха, давай… А ты, Юра, наметил, куда после гимназии пойдешь?

– А мы с Ваней решили, что я вслед за ним туда же. На программирование!

Отдыхаю душой. Так всё хорошо, по-доброму!

Эх, если бы мои личные проблемы решались так легко…

Снова Ванька застаёт меня курящим среди ночи на кухне.

– Ну что – опять? – неодобрительно интересуется он, застывая в дверном проёме.

– Ванюха, иди спать…

– А ты будешь до утра прокуривать квартиру?

– А ты сам её не прокуриваешь? – язвительно спрашиваю я.

– Не в таких количествах и не по ночам. Ну что опять случилось? – он садится напротив меня.

– Всё то же. Пытаюсь разобраться в себе.

– О-о, Сашка… Тогда тебе одной пачки мало будет, – несколько насмешливо проговаривает он. – Ты сам-то понял, что сказал?

– Не понимал бы, не говорил…

– Доктор Елизов, тебя пора тащить к мозгоправу, – Ванька качает головой и сам закуривает.

– Что, теперь прокуривать будем в две трубы?

– А что с тобой делать? – он зевает. – Сам не спишь и другим не даёшь. Давай, вываливай! Поработаю мозгоправом.

– А что вываливать? Я всё про то же. Про нашу ситуацию…

– По-моему, она предельно ясна. Ты завтра едешь к Даше и миришься с ней, а там всё упростится.

– Во! Видел? – я скручиваю фигу перед его носом.

– Хорошо… Тогда мы завтра вместе едем, если ты один боишься, – опять ехидненько произносит Ванька.

– Тебе ещё раз показать? С одного раза не запомнил?

– Сашка. Ты понимаешь, что своим самоедством ты эту ситуацию загоняешь в угол?

– Она давно уже там. Ты что, не заметил?

С ума сойти! О чём я думаю? Неужели я стану поперёк дороги Ваньке, для которого, по сути дела, я и живу эти последние годы? И хотя мы с ним уже всё обсудили прошлой ночью, я, кажется, сейчас прихожу к выводу, что действительно надо ехать к Даше. Ехать не ради себя, а ради него.

– Ладно. Уговорил, – выдыхаю я. – Завтра я съезжу к Даше.

Говоря это, я внимательно смотрю на Ваньку.

М-да… На его лице такое счастье! Он рад моему решению! Он приносит себя в жертву.

А вот хрен тебе! Не позволю! Постараюсь сделать всё правильно. И вообще… Как скажу – так и будет!

Еду знакомым маршрутом к Даше. Что я ей скажу? Честно говоря, меня это волнует даже больше, чем то, как она меня встретит. Для себя я уже решил всё. Я это сделаю для Ваньки. Кто же ещё, как не я, устроит его судьбу? Я ответственный за него. Это я ему обещал тогда, давно, сказав, что с той самой поры буду для него всеми его родственниками в одном своём лице. Настало время выполнять обещание по одному большому счёту.

«А сам-то ты как?» – как всегда, не вовремя выползает откуда-то изнутри скрипучий голос.

– Перебьюсь…

«А сынок-то твой? Папой ведь он будет звать не тебя…» – скрипит голос дальше.

– Кого бы он папой ни звал, ему в любящей и дружной семье будет лучше, чем при выяснении отношений между папой и мамой на тему, кто главнее.

«Но через десять, двадцать лет ты будешь из-за угла подглядывать за ним, стараясь, чтобы он тебя не увидел… Как тебе это?»

Наконец приехал… Слава богу! Издали вижу Дашу с коляской. Выхожу из машины. Подхожу… Серёжка спит и сладко посапывает.

– Привет… – здороваюсь я, сам удивляясь своему голосу в этот момент.

– Здравствуй… А что, Ваня заболел?

– Нет, здоров. Просто он попросил меня съездить… сюда…

– Как же это ты, такой самостоятельный, повёлся на эту – просьбу?

Я понимаю, что её язвительность продиктована нашим последним разговором, и не обращаю внимания. Стараюсь говорить спокойно.

– Видишь ли… Мы с Ванькой после моего возвращения долго говорили. О тебе много говорили… Он любит тебя, Даша. Очень любит!

– Я знаю это. Он мне не говорил о любви, но я это чувствую… Ваня – очень хороший, и я очень привязалась к нему за это время.

Всё это она говорит совершенно спокойно. Я бы даже сказал, как-то безразлично. И смотрит куда угодно, только не на меня.

Понимаю, что между нами стоит отрыжка нашего последнего разговора.

– Я рад, что ты к нему привязалась. Он действительно очень хороший человек! И я, как старший брат, никогда не встану у него на пути. Я очень хочу, чтобы он был счастлив.

В этот момент она наконец поднимает на меня глаза. Взгляд спокойный, удивлённый и, я бы сказал, жёсткий.

– Ты что, приехал его сватать?

– Да.

Повисает пауза, в течение которой мы смотрим друг другу в глаза.

– Елизов, ты меня в очередной раз удивил.

– Поясни.

– Ты хочешь сказать, что приносишь себя в жертву?

– Именно так. Для меня Ванькино счастье гораздо важнее моего собственного. Он его заслужил.

– А ты сам?

– Речь сейчас не обо мне, – я изо всех сил ухожу от ответа.

– Нет уж, давай о тебе тоже.

– Хорошо. Тогда не только обо мне, но и о нас. Одна очень умная женщина, с семьёй которой я познакомился достаточно давно, преподала мне урок любви двух человек. Такой любви, когда ради неё человеку прощается всё. И прекрасно, когда это с обеих сторон. Тогда ради своей любви оба перестраиваются, изменяются. Мы с тобой так не можем. Значит, и не любим. Мы можем быть друзьями, но ты права, когда говоришь, что наша совместная жизнь будет что-нибудь типа скрытой тлеющей войны. Что это за жизнь? Что будет видеть наш сын?

– Смотри-ка! Заговорил почти моими словами! – Даша невесело усмехается. – И вообще, почему это ты берёшься решать всё за всех? В данном случае за троих! Ваня-то, наверное, и не знает, как ты тут его сватаешь!

– Конечно, не знает! Я надеюсь, и ты ему не скажешь о нашем разговоре.

– Я в этом не уверена. Ваня имеет право знать, на какие жертвы идёт его старший брат ради него.

– Запомни! Ванька ничего знать не должен!

– Это что, приказ? – ядовито спрашивает она.

– Да!

– Ну вот… Дожили! Он мне уже приказывает, – с тихим возмущением говорит Даша.

– Только относительно этого разговора и Ваньки.

– Скажи, а почему ты считаешь, что всегда действуешь во благо? И вообще, бывает ли всеобщее благо?

– Я не говорю о всеобщем благе. Я сам выбрал проигравшую сторону. Проигравшая сторона – это я!

– Опять вернулись к жертвоприношению… – Даша снова невесело усмехается. – Ты-то сам что делать будешь?

– Скорее всего, переберусь в Булун к Кириллу Сергеевичу. Тем более ему нужна помощь.

– А твоя учёба? Твой талант?

– Учёбу я смогу продолжать, приезжая сюда сдавать сессии, а талант, если он есть, найдёт применение и там. Там тоже люди нуждаются в лечении. Знаешь, сколько там у меня пациентов бывает?

– То есть собираешься похоронить себя там заживо? – как-то с вызовом спрашивает Даша.

Второй раз мне не нравится её оценка. В первый раз это было тогда, когда она удивилась, что Юре не наняли репетитора.

– Помощь одинокому человеку, который относится ко мне, как к сыну, не значит хоронить себя заживо, – жёстко возражаю я.

– Да, Саша… Ты неисправим, как видно… Ты не хочешь понять, что такие доброхоты, как ты, готовые по первому крику куда-то бежать, портят окружающих людей. Люди перестают быть самостоятельными, решать свои проблемы самостоятельно или обращаться к другим, к профессионалам, которые получают за это зарплату и должны помогать решать эти проблемы.

Даша говорит это совершенно безапелляционно, с жёстким осознанием собственной правоты. Это даже в её взгляде читается. Наверное, так говорили комиссары в Гражданскую.

– То есть ты считаешь, что я не должен был лечить больного мальчишку, а предложить родителям дождаться профессиональной неотложки? Ты считаешь, что помогать другому мальчишке-инвалиду должны не друзья, а профессиональные репетиторы? Ты считаешь, что Ваньку надо было сдать в приют, чтобы там за ним ходили профессиональные няньки? Ну и так далее… Это так?

– Почти так… Наверное… кроме Вани…

– Тогда я действительно неисправим. И горжусь этим! Не надо ставить недостижимых целей.

– Да, Саша… С тобой жить наверняка хлопотно и беспокойно. А я хочу покоя. Нормальной семьи, наконец! В моей почти двадцативосьмилетней жизни всегда были одни хлопоты. Я устала. Я хочу сама планировать, что будет завтра и через неделю, а не подпрыгивать каждый раз от очередной неожиданности. С тобой это будет именно так. Пойми! Мой муж должен находиться рядом со мной, а не где-то…

Она сказала, что муж должен находиться рядом с ней. Именно так сказала. Не она рядом с мужем, а он рядом с ней! Это жизненная философия.

– Скажи, ты не пожалела, что Серёжка у тебя от меня?

– Ни разу. И не пожалею! Но я выращу его нормальным человеком.

– У нас с тобой разные понятия о человеческой нормальности. Мне бы не хотелось, чтобы мой сын вырос равнодушным.

– О равнодушии у нас с тобой тоже разные понятия, – парирует она. – Саша, давай не продолжать этой дискуссии.

– Согласен. Чего зря время терять!

– И о времени. Тебе его всегда не хватает. И на нас с Серёжей в том числе.

Тут мне нечего возразить, и я молчу в ответ. Серёжка продолжает мирно посапывать в коляске, не догадываясь о том, что в этот момент происходит.

– Хорошо он спит… – говорю я в основном своим мыслям. – Ладно… Вроде почти всё выяснили…

Снова повисает пауза.

– Насчёт финансовой помощи – всё останется, как есть, – почему-то констатирую я.

– Я не меркантильна… – суховато бросает Даша и будто спохватывается. – Хорошо, а пока ты ещё не сбежал на свои севера, ты хоть будешь приходить к сыну?

– Буду. Только всё-таки что насчёт Ваньки?

– Я отвечу тебе так же, как и тогда, когда ты увидел Серёжу в первый раз. Давай пока оставим всё, как есть.

Я понимаю, что сейчас слово «пока» относится к Ваньке.

– Но тебе он хоть немного нравится? – не унимаюсь я.

– Саша, давай не будем говорить об этом хотя бы сейчас!

Еду домой.

«Ну что? Всё выяснил?» – снова скрипит тот же голос.

– Выяснил…

«И не страшно тебе за Ваньку?»

– Уже страшно…

«Расскажешь ему подробности дискуссии? Или пожалеешь его?»

– Пока не знаю.

«А в Булуне ты тоже не нашёл ни сил, ни времени… Хочешь того же результата?»

– Не хочу. Только он мне опять не поверит.

«И опять попадёт впросак!» – почти торжествует голос.

– Он уже опытный человек… – вяло сопротивляюсь я.

«Где ты нашёл этот опыт? Посмотри на него!» – издевается голос.

Ну вот и парадная! Приехал. Вхожу в квартиру.

– Привет! – здоровается Ванька из кухни.

– Привет…

– Ты что? – Ванька выходит в прихожую с вилкой в руке. – Вы… не помирились…

Он внимательно смотрит мне в глаза. Я спокойно выдерживаю его взгляд. Так, как он смотрит на меня, смотрят только очень любящие люди.

– Понимаешь, Ванюха, – я подхожу к нему, обнимаю и утыкаюсь лицом в его плечо. – Мы и не ссорились… Но иногда мне кажется, лучше бы поссорились… Извини… Я очень устал от этого разговора. Лягу спать. Есть не буду.

Просыпаюсь от прикосновения руки к своему лбу. Открываю глаза. Ванька внимательно смотрит на меня.

– Ты чего? – спрашиваю я, пытаясь прийти в себя после тяжёлого сна.

– А ты чего? Вертелся, стонал… Тебе плохо?

– Мне плохо… Только не со здоровьем… Ты спи…

Вылезаю из-под одеяла и иду на кухню курить.

– Сашка! Давай рассказывай, что случилось? – задаёт вопрос Ванька, заходя следом за мной. – Опять нашла коса на камень?

– И да, и нет… Прости меня. Я боюсь с тобой говорить обо всём этом.

– Саш… Но если не со мной, так с кем же ты ещё сможешь поговорить, чтобы тебя захотели понять?

Я вижу, что Ванька совершенно искренне хочет мне помочь. Бедный… Или всё-таки попытаться ему всё объяснить? Ведь не глупый же он!

– Ванюха… Только обещай мне постараться меня правильно понять…

– Не понимаю, зачем такая подготовка?

– Видишь ли, я помню наш неудавшийся разговор с тобой в Булуне…

– Ах вот ты опять о чём… – и я чувствую, как он напрягся.

– Слушай… Если честно, то я поехал к Даше, чтобы уладить в первую очередь твои дела…

– Ты что… меня сватал? – Ванька округляет глаза.

Надо же! То же самое слово!

– Да.

– Но мы так не договаривались! Ты опять всё сделал по своему разумению! – он явно возмущён.

– Извини…

– Сашка, ну что ты делаешь!

Ванька хватает своей рукой мою руку и несильно бьёт ею по столу. Молчу.

– Ванюха… После этого сватовства… В общем, Даша чувствовала, что ты её любишь. Да и любая женщина почувствует любовь. А после этого сватовства мы с ней выяснили наши отношения. Знаешь… Мы настолько разные люди! Короче, я ей не подхожу, и она мне тоже. Мы с ней слишком по-разному смотрим на жизнь. И ещё… После этого разговора… В общем, я стал за тебя бояться. Прости!

– Почему бояться? – он недоумённо смотрит на меня.

– Понимаешь, когда человек говорит, что с Юрой должны были заниматься профессиональные репетиторы, а не друзья, муж должен находиться рядом, а не бегать и всем помогать, и так далее… С моей точки зрения – это человеческое равнодушие. Я так не могу! И не хочу!

– Ты в ней разочаровался…

– Не знаю. Но я испугался за тебя.

– Сашка… – Ванька вздыхает и некоторое время молчит. – Я даже не знаю, что тебе сказать. Мы с Дашей, к сожалению, таких разговоров не вели. Всё про детишек больше…

Я вижу, что он задумался. Это хорошо. Пусть подумает!

– Вань, поверь, я начал с того, что твоё счастье для меня важнее всего. Я это сказал ей. И это действительно так.

– Глупый, глупый ты, мой Сашка…

Ванька встаёт, обходит стол, садится рядом. Он обнимает меня и привычно кладёт голову мне на плечо. Мы опять сидим с ним так же, как в ту первую нашу ночь в этой квартире.

– Ну и что теперь? – осторожно задаёт вопрос Ванька.

– Не знаю… Один ты у меня остался, – бормочу я.

– Сашка… Запомни… Я всегда с тобой. Был, есть и буду…

– Спасибо. Только с тобой-то что будет?

– Пусть будет, что будет! Главное, чтобы мы с тобой были вместе. Верно?

– Верно, да не очень, Ванюха… Мне трудно это говорить… Может быть, я переберусь в Булун, к Кириллу Сергеевичу…

– Ты хочешь и меня бросить? – несколько встревоженно спрашивает Ванька.

– Не говори так! Как я могу тебя бросить? Ты сам-то понял, что сказал?

– Тогда в твоих словах нет логики. То я у тебя один, то ты собираешься уезжать. Ты-то хоть понимаешь, что это нелогично?

– Понимаю, – я еле слышно скребу пальцами по столу. – Да и куда я от тебя денусь? На кого я тебя оставлю?

– Я вообще-то не маленький уже…

– Это точно…

– Ладно, доктор Елизов! Пошли-ка спать.

– Пошли… Твоей только башки на моём плече мне и не хватало, – смеюсь я. – Когда женишься, что я буду делать?