Мой Ванька. Том первый Лухминский Алексей

– Всё правильно! Таня, дай спирт!

Таня, снова глядя на меня со священным ужасом, подает мне пузырёк со спиртом.

– Ну-ка понюхайте!

Подношу открытый пузырёк к его носу. Он отшатывается и спешит к двери.

– Туалет направо! – кричу я ему вслед.

Дверь открыта. В кабинете повисает тишина.

– Шаман… – шёпотом произносит Таня. – Вы – точно шаман!

– Да, я – ужасный шаман.

Появляется Игорь.

– Работает… – бормочет он.

– Отменить или оставим так?

– Оставим так… пока… Спасибо, Александр Николаевич! Мне можно идти?

– Конечно! Завтра жду вас на процедуру. Придёте?

– Приду, – он наклоняет голову и выходит.

– Александр Николаевич, вы так каждого можете? – осторожно спрашивает Таня.

– Не знаю… Может быть. А что?

– Я вас люблю… – шепчет Таня, глядя мне прямо в глаза.

– Ну скажи ещё снова, что я шаман, – смеюсь я. – И вообще после всего ты могла бы называть меня и на «ты».

– Нет… – она зажмуривается и изо всех сил отрицательно трясёт головой. Потом подходит ко мне. – Вас нельзя на «ты»…

Как жарко она меня целует! Голова едет от этого! Забываю обо всём и обо всех.

– Танюшка… Прекрати, – шепчу я. – Иначе согрею тебя прямо здесь…

– Здесь нельзя… Это святое место, – так же шёпотом отвечает мне она. – Лучше я там… натоплю, и мы… там…

Опять курю в форточку. Таня уже дежурит на посту.

Что же я творю! У меня есть Даша, есть Серёжка… А я вот тут… так… Моя Дашка… Верная мне женщина… Ждущая меня женщина…

И Танюшка… Собственно, что нас с ней объединяет? С моей стороны – желание секса. А с её стороны? Она говорит, что любит меня. Думаю, это действительно так, это не влюблённость. Она знает всё про меня и тем не менее на всё согласна. Значит, это действительно любовь. А секс с любимым человеком…

А Даша? Дашка… У нас с ней всё так редко! Собственно, тут и обстоятельства, и я тоже виноват. А ведь мне это нужно! Мне это очень нужно! А тут Таня рядом… Она сама к этому стремится. И вообще, могу ли я всё с ней прекратить, то есть фактически ее бросить? Если это случится, то пойдёт она опять по рукам. А мы ответственны за тех, кого приручаем… Удобная всё-таки формулировка!

Значит, измена? Похоже… Только измена ли? Может, это всего лишь удовлетворение своих естественных потребностей? Мужчина полигамен… Или я сам себя оправдываю? Интересно, что бы сказал Ванька? Не думаю, что я ему признаюсь. В таких вопросах я боюсь его максимализма. Точно по морде надаёт. И будет, наверно, прав…

Захожу в ординаторскую и сажусь за свой стол.

Ну а когда я уеду? Надеюсь, это будет скоро. Что будет с Таней? Да, я буду сюда приезжать раз в год. Я так решил, значит, так и будет! Но это не значит, что… Даже подумать боюсь. А может, когда я надолго уеду, то всё само как-нибудь сойдёт на нет? Чисто естественным путём.

– Александр Николаевич! – быстро входя, громко говорит Таня. – Там в семнадцатой кровотечение после операции открылось.

– Пошли!

Утренняя летучка.

– Николай, что там по хирургии на сегодня?

– Киста. Я предлагаю поручить Саше…

– Николай Фёдорович! Да сколько мне можно людей резать! – машу я руками.

– Хорошая мысль, Коля, – задумчиво произносит Кирилл Сергеевич. – Так что, Саша, готовь больного и сам готовься.

Народ начинает зубоскалить. Надо сказать, относиться ко мне стали гораздо лучше.

– Ну Кирилл Сергеевич! Помилуйте!

– Не помилую! Оперировать будешь ты, а Николай Фёдорович тебе поможет.

– Вот это – дело! – соглашается тот. – Так что, Саша, не беспокойся, справимся.

– Тут уж другого выхода нет… – бурчу я под смешки коллег.

…Выходим с Николаем Фёдоровичем из операционной.

– Поздравляю! Саша, я рад, что по части хирургии у меня такой ученик. Всё сделано отлично.

– Так, Николай Фёдорович, я же каждый раз смотрю, как вы работаете, и учусь. Только не люблю я людей резать!

– Ну, твоими методами с кистой, как и с другими похожими вещами, не справиться. Тут уж, кроме скальпеля, – никаких вариантов.

– Понимаю… Только ещё я понимаю, что всё-таки нужна специализация.

– Но ты же врач общей практики! Вот и практикуй! – сурово замечает он.

– Лучше бы Петькой занялись, – ворчу я.

– А ты не волнуйся, пока тебя не было, Пётр уже мне помогал. Он сильно изменился. Мы с Кириллом Сергеевичем нарадоваться не можем.

У Тани явные способности к биоэнергетике. Пытаюсь их развивать. Во время вечерних приёмов, когда нет пациентов, учу её так же, как меня учил Илья Анатольевич. На лету ловит! Умница!

– Танюшка, у тебя наследственные способности. Когда, как ты говоришь, я уеду, ты будешь лечить вместо меня.

– Вместо вас нельзя, – жёстко возражает она. – Я совсем ничего не умею. Вот с нарывами у меня получается. Ну, как вы показывали. Массажи тоже… Уколы, перевязки… А вы ведь всё можете.

– Учиться тебе надо. Хочешь, я с твоей бабушкой поговорю?

– Не-а! – она отрицательно мотает головой. – Я сама. Только вот денег до Питера у нас нет. Я уже решила. В Якутск на заочный поеду поступать.

Честно говоря, если бы не знакомый экипаж, то и мне бы денег до Питера не хватило. Это же сначала до Якутска, потом до Москвы, а потом ещё и в Питер. А устраивать Таню к своим знакомым у меня наглости не хватит.

– Ты точно решила?

– Угу! Вы же знаете – я готовлюсь.

Она говорит это так решительно и жёстко, что я проникаюсь к её словам уважением.

– Умница, – и привлекаю её к себе.

Как она всегда ко мне прижимается! Вот сейчас – стоим и молчим…

– Саша, – Кирилл Сергеевич выглядит несколько растерянным, – мне только что звонили из Якутска.

– Не понял…

– Они получили запрос из Облздрава Ленинградской области. Значит, Сергей включил весь свой административный ресурс, – грустно улыбается главный.

– А что сказали?

– Спросили, как мне работается на моей должности. Я ответил, что вроде двадцать лет уже работаю. Знаешь… Первый раз за двадцать лет поинтересовались. И то потому, что был сделан запрос. Грустно как-то…

– Больше ничего не спрашивали?

– Ну почему… Спросили, как я смотрю на перевод в Ленобласть по запросу.

– А вы?

– Ответил, что положительно. Сказал, что мне уже трудно в таком климате по состоянию здоровья и по возрасту, поскольку пенсионерам с севера лучше уезжать южнее. Потом спросили, есть ли у меня кандидат на замену. Я предложил Николая. Ну они его так же не знают, как и меня.

– И что теперь будет?

– Что будет, что будет, – ворчит Кирилл Сергеевич. – Собираются прислать к нам кого-то для решения вопроса на месте.

– А когда ждать высокого гостя?

– Может, недели через две. Собираться нам с тобой пора, Сашенька…

– Кирилл Сергеевич, вам всё это тяжело?

Вместо ответа он молча кивает головой.

– Понимаешь, Сашенька… Когда мы с тобой говорили тогда, дома, я рассматривал всё это мероприятие всё-таки абстрактно, в какой-то степени как прожект…

– Кирилл Сергеевич, дорогой, – обнимаю его. – Я же сказал вам тогда, что я с вами. Я всегда буду с вами!

– В тебе я и не сомневаюсь. Дай Бог мне ещё сил! Скажи, а та больница действительно такая ужасная?

– Если честно, то – да.

– Тем лучше! Будет интересно.

Стою в церкви перед образами. Как я молю Всевышнего о здравии Кирилла Сергеевича! Я не прошу простить мне мои грехи, я не прошу помощи. Я молюсь, как умею, о здравии своего… практически названного отца и, конечно же, учителя. Я боюсь заглядывать в будущее, хотя мне так хочется это сделать! Всё-таки будущего лучше не знать. Только тогда оно будет будущим, а не ожидаемым…

– Александр Николаевич! – тихонько окликает меня Анна Степановна из-за своего прилавочка.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, Александр Николаевич. Всё хочу вам спасибо за Таньку сказать. Вы думаете, у неё получится?

Я понимаю, что Таня уже с ней поговорила.

– Обязательно получится! У неё большие способности.

– А как же она будет без вас?

– Не понял…

– Понимаете… Танькина мать, шаманова дочка, перед своим уходом напророчила ей, что Танька полюбит великого шамана. Ещё она сказала, что у Таньки будет сын от этого шамана. Шаман потом должен уехать туда, откуда приехал. Великим шаманом местные называют вас…

Молчу, не зная, что сказать. Анна Степановна тоже молчит. Её взгляд спокойный, но только очень усталый.

– Вы же знаете, что Танька вас любит. Правда?

В церкви надо говорить правду.

– Знаю…

– Александр Николаевич! Не бросайте Таньку. Опять же по рукам пойдёт! С тех пор как она с вами, она стала совсем другой! Бога буду молить, Александр Николаевич…

Во взгляде этой пожилой женщины читается такая просьба! Не могу не сказать…

– Анна Степановна! Говорю только вам. Да. Скоро я уеду. Но я всё равно буду сюда раз в год, а может, и чаще приезжать. Обязательно! И Таню я не брошу. Поверьте… Но вы пока о моём отъезде не говорите никому. Договорились?

– Рот на замок закрою! Не сомневайтесь. А без вас она сможет там работать?

– Она будет там работать! Я обещаю. Таня уже многое может делать сама. Она за эти полгода очень многому научилась. Только побаивается пока. Но это пройдёт. Поверьте! Я буду с ней, даже когда меня здесь не будет. И обязательно буду сюда приезжать.

Выхожу из церкви. Как она сказала… пока она с вами… Неужели Таня ей всё про нас рассказала? Но не буду же я у неё об этом спрашивать!

Да, Елизов… Натворил ты! Виноват по полной программе! А с другой стороны, в чём моя вина? По сути дела, наставил девчонку на путь истинный. Возможно, обретёт себя в медицине. А каким способом я это сделал – дело двадцать пятое! Главное – результат.

Вот он, самый натуральный цинизм! И всё для того, чтобы оправдать свою мужскую потребность. А оправдание-то выстраивается! Особенно если у Танюшки всё получится с учёбой. Я уж ей в этом тем более помогу!

– Александр Николаевич, – Таня заглядывает мне в глаза, – я там… натопила… Хотите, мы сегодня вечером?.. Будто на вызов…

– Хочу… – шёпотом признаюсь я ей.

Господи! Теперь мы уже и работой будем прикрываться! Стыд-то какой!

Эх, природа-мать… твою…

Лежим под почти родными лохмотьями. Таня прижимается ко мне и гладит, гладит…

– Я скоро уеду, Танюшка…

Говорю это виноватым голосом, потому что после разговора с Анной Степановной всё равно чувствую в себе вину.

– Я же говорила… Я знала, что так и будет…

Она не плачет. Шёпот звучит как-то отрешённо.

– Танюшка, я буду сюда приезжать. Хоть раз в год, но буду! На целый месяц приезжать буду.

– Правда?

Вопрос звучит с надеждой.

– Обязательно! Я тебе обещаю.

– Я буду вас ждать… Я вас всегда буду ждать! – шепчет Таня. – Мне никого, кроме вас, не надо…

Она снова гладит и целует меня, а я наслаждаюсь её прикосновениями и сгораю от стыда. Что мне делать? Танюшка вошла в мою жизнь без всякого спроса и заняла в ней какое-то своё особое место. Она не может и не хочет соперничать с Дашей, о которой знает. Она ни на что не претендует, но я не могу её оттолкнуть!

– Танюшка моя… – шепчу я и много-много раз целую.

Чувствуя наш с Кириллом Сергеевичем скорый отъезд, я буквально в поте лица обучаю Таню некоторым своим премудростям. Ясно: всё, что сейчас доступно мне, она вряд ли сможет когда-нибудь сделать, но, давая ей азы биоэнергетики, я пытаюсь подготовить её к самостоятельной работе в простых случаях. Остальное, если будет думать, сможет открыть для себя сама. А если ещё и на врача выучится, то тем более! Её энергетика сейчас где-то на уровне нынешнего Ваньки. С той только разницей, что это её собственное поле, а не полученное с помощью Мастера. Хорошо бы ещё научить её мыслить творчески…

Не могу пожаловаться на свою ученицу. С каким-то бешеным рвением она вытягивает из меня знания. Вчера узнал, что дома она, оказывается, всё скрупулёзно записывает в толстую тетрадь. Она мне её показала. Даже рисунки есть! Ничего не утаивая из профессиональных секретов, я рассказал Тане практически обо всех своих интересных случаях, в том числе и о лечении Ваньки от воспаления лёгких. И ведь всё она записала!

Теперь приём мы ведём в полном смысле вдвоём, поскольку у Тани теперь есть и свои пациенты. Это, как правило, больные с простудами, ожогами и небольшими воспалениями.

Кирилл Сергеевич весьма благосклонно смотрит на наши занятия.

Потихоньку собираем вещи в квартире. Уговорил Кирилла Сергеевича всякое тряпьё не брать. То есть постельное и тому подобное. В Питере купим. Только одежду! Да и то всё надо обновлять. Книги частично берём с собой. Некоторые он заставил меня оставить, поскольку они мне могут пригодиться при моих визитах. Удивительно, как трогательно он думает о моих поездках сюда!

Антошка – всегда непременный участник наших дел. Либо сидит и наблюдает, либо лезет в коробки, и его приходится из них доставать.

Вроде всё движется в правильном направлении. Единственное, что меня беспокоит, – как наша компания перенесёт самолёт. Я имею в виду Кирилла Сергеевича, который не очень хорошо себя чувствует, и Антошку, который ещё ни разу не пользовался никаким транспортом, кроме разве что меня в этом качестве, когда я его таскал в больницу.

Высокий гость из Якутска оказался невысоким спокойным мужичком якутской внешности, с признаками пристрастия к алкоголю на лице.

– Здравствуйте! Афанасий Никанорович Васильев, – представляется он и, оглядев всех тех, кто в этот момент находится в ординаторской, безошибочно подходит к Кириллу Сергеевичу с протянутой для приветствия рукой.

– Здравствуйте, Кирилл Сергеевич.

– Здравствуйте!

Следует рукопожатие.

– Кирилл Сергеевич, давайте сначала побеседуем в вашем кабинете, а потом я бы хотел посмотреть вашу больницу.

– Конечно! Прошу вас…

Они уходят, а все присутствующие, переглянувшись, идут заниматься своими делами. Я тоже.

Вера Петровна находит меня в палате.

– Саша! Кирилл Сергеевич просит тебя зайти к нему.

– Спасибо, сейчас закончу процедуру и приду.

– Неудобно… Там ведь этот… – тихонько говорит Вера Петровна.

– Неудобно бросать на полдороге, – отмахиваюсь я и слышу подозрительное хихиканье женщин, лежащих в палате.

Прекрасно понимаю, почему они смеются.

– Да ну тебя! – медсестра тоже смеётся и машет рукой.

– Так, продолжаем! – строго обращаюсь я к пациентке.

Постучав, вхожу в кабинет главврача.

– Вот, Афанасий Никанорович, рекомендую вам – доктор Елизов Александр Николаевич. Это мой ученик, которым я горжусь.

– Здравствуйте, Александр Николаевич, – высокий гость протягивает мне руку.

– Здравствуйте!

– Честно говоря, до Якутска докатилась молва, – он тепло улыбается. – О вас просто чудеса рассказывают!

– Какие там чудеса! Делаю, что могу.

– Судя по рассказам, можете многое… – Васильев внимательно смотрит на меня, а потом с улыбкой переключается на Кирилла Сергеевича. – И такого специалиста вы тоже хотите у нас забрать…

– Александр Николаевич приехал сюда, если так можно выразиться, по велению сердца, а не по разнарядке.

Понимаю, что всё основное уже сказано, и встреваю.

– Афанасий Никанорович, я уезжаю не навсегда. Квартира Кирилла Сергеевича здесь остаётся, и я буду сюда наведываться для такой же работы, как и сейчас. Да и моя ученица тут остаётся.

– Вы так молоды, а у вас уже есть ученица? – удивляется Васильев.

– Если хотите, я вас познакомлю. У неё в этом направлении большие способности. Скажу вам по секрету, она внучка шамана, может быть, и способности отсюда. Образования пока нет, но поступать в медицинский она собирается у вас в Якутске. Хотелось бы вашего содействия в этом вопросе, – беру я быка за рога.

– Больно скорый у вас будет помощник на новом месте, – он смеётся, и лучики морщинок расходятся от его азиатских глаз. – А насчёт содействия – поможем. Я дам вашей ученице свои координаты, и когда она соберётся в Якутск, пусть со мной свяжется.

– Отлично! Я вам очень благодарен. И ещё… Афанасий Никанорович, хотел бы вам предложить кое-какую помощь. Если хотите, можно потом пройти в мой кабинет.

– Любопытно… Что-то со здоровьем?

– Да. Всё скажу в кабинете.

Васильев обходит больницу вместе с Кириллом Сергеевичем и Николаем Фёдоровичем. Персонал, который отвык от подобных инспекций, перешёптывается вслед.

У меня какое-то тягостное ощущение, и, похоже, оно передаётся другим. Я уверен, что все точки над «и» уже расставлены, ведь не случайно Николай Фёдорович тоже сопровождает Васильева. Наверняка уже был разговор на троих. Точно! Был разговор! Проходя мимо меня, он так грустно посмотрел в мою сторону… Честно говоря, я и к нему тоже достаточно привязался за всё время, которое работаю здесь. Хороший мужик! Чёрт возьми! Даже чувствую за собой вину. А виноват я в том, что фактически разрушаю нашим с Кириллом Сергеевичем отъездом такой хорошо устоявшийся здесь, привычный и очень милый уклад, сформировавшийся за долгие годы. Сейчас всем этим людям придётся что-то менять в своей работе и, может быть, даже жизни. Но что делать? Ясно, что Кирилла Сергеевича надо убирать отсюда на Большую землю, где и климат другой, и он сможет пройти курс лечения в солидной клинике с большими возможностями и с новыми технологиями, что в конечном итоге продлит ему жизнь. Конечно, это я себя оправдываю, но в любом случае этот старый доктор уже сделал здесь столько хорошего, что элементарно заслужил триумфальный возврат в родные места. А то, что его возврат будет триумфальным, я не сомневаюсь. Мы ему это обеспечим!

– Я в вашем распоряжении, Александр Николаевич, – говорит Васильев, подходя ко мне.

– Спасибо. Пойдёмте.

Входим в мой кабинет.

– Я обратил внимание на таблички на дверях. На вашей всё просто: «Доктор Елизов». Говорит о многом.

Он явно доволен своим наблюдением.

– Да Бог с ней, с табличкой! Давайте о вас поговорим, – мягко прерываю я его.

– Ну и что в моём организме вам не нравится?

– Печень. Цирроз вам грозит.

– Вы уверены?

– Полностью.

– М-да… – на лице Афанасия Никаноровича проступает озадаченность. – И что, по-вашему, надо делать?

– Как бы вам это сказать… Бороться со злоупотреблениями. Вы знаете, о чём я говорю.

– Вы и это определяете…

– А чего тут определять… Мне это видно. Если хотите, я могу попытаться вам с этим помочь.

– Вы серьёзно?

– Абсолютно. Уже проверено. Работает. Обычный гипноз. Можно сделать либо полное неприятие, либо неприятие сверх обозначенного объёма. Ваш выбор.

– И заманчиво, и страшновато.

– А чего вы боитесь? Неужели вам не надоело всё время находиться в поисках спиртного?

– Вы что, и это видите? – горько спрашивает Васильев. – Хотя…

– Решайтесь! Если не понравится, во время одного из моих визитов сюда вы можете всё вернуть назад. Это делается просто.

Повисает пауза. Пациент думает.

– А вы знаете… Я вот с утра ещё ничего не принял, и чувствую дискомфорт, – вдруг произносит он.

– По-вашему, о чём это говорит? – осторожно интересуюсь я.

– Я понимаю… Это ненормально. Только, вы знаете, часто испытываемые стрессы заставляют! А потом не остановиться…

– А вчера у вас тоже был стресс?

Он молчит.

Внимательно смотрю на него и вдруг вижу будто каким-то боковым зрением, как мой пациент выходит из какого-то здания с ещё одним мужиком. Потом они идут по незнакомой мне улице и заходят, видимо, в кафе…

– Скажите, а походы в кафе после рабочего дня у вас традиционны?

Теперь он смотрит на меня с ужасом.

– Вы и это… – он сникает. – Ну да…

– Простите… Я думаю, что мнение вашего напарника по этим посещениям не может для вас являться определяющим. Решать вам самому. Только не было бы потом поздно. Да и не могу я проводить такие процедуры насильно. Должна быть добрая воля самого пациента.

– Вы правы. Только я… видно, ещё не готов… – мямлит он.

– В таком случае, простите, что отнял у вас время, – я встаю, давая понять, что неудобный для него разговор окончен.

– Да-да, конечно, – он поспешно поднимается. – Александр Николаевич, вот моя визитка. И, если можно, дайте мне ваши координаты в Питере.

– Пожалуйста, – пишу ему номер своего телефона. – Мобильным пока не обзавёлся.

Тягостное впечатление оставил у меня разговор с Васильевым. Мне пока редко приходилось общаться с алкоголиками. Неужели у них существует точка невозврата? Именно та жизнь, когда уже необходимо находиться в подогретом состоянии, и сознание это оправдывает, потому что ему там, в этом иллюзорном мире, комфортно.

Это страшно…

Мои коллеги понуро выслушивают извещение Афанасия Никаноровича о желании Кирилла Сергеевича покинуть свой пост в связи с переездом на Большую землю. Я тоже не в своей тарелке. Но что делать! Так надо. Николай Фёдорович будет назначен главным врачом, но он, кажется, вовсе этому не рад. Я бы даже сказал, очень не рад. Кирилл Сергеевич тоже сидит как-то съёжившись. Ловлю на себе Танин взгляд. Очень грустный взгляд, но не осуждающий. И на том спасибо. Ловлю Петькин взгляд. Он осуждает. Знал бы я, что всё будет так грустно… А собственно, чего я ждал? Тридцать лет они все были вместе!

– Дорогие мои товарищи, – начинает своё выступление Кирилл Сергеевич. – Именно – мои товарищи… Мне очень трудно после стольких лет оставлять вас, но вы же сами знаете, что главная причина – это моё здоровье. Честно говоря, хочется ещё немного пожить… – он как-то вымученно улыбается, и глаза персонала теплеют! Ну должны же они были после всего понять, что тут ему прямой и скорый путь на местное кладбище. А ведь возраст-то небольшой, всего шестьдесят четыре.

Дома за ужином подводим итоги.

– Ну что, Сашенька… Где-нибудь через месяц – в путь! – совершенно обыденным тоном заявляет Кирилл Сергеевич. – Васильев попросил меня руководить до моего отъезда. Думаю, это неверно. Николай должен войти в роль. Ну это мы с ним сами решим.

– Вы ему сказали, что я буду приезжать сюда?