Тёмный Человек Россик Вадим
– Выходит, – задумчиво проговорил нотариус, – что после смерти отца Фабиана шкатулка оказалась у его брата Гуга. После Гуга Зудика она переходила от одного наследника к следующему. Никто из них, видимо, не знал секрета шкатулки. Поэтому и до сего дня она не потеряла своего значения, раз ее кто-то так страстно хочет заполучить. Интересно, остались ли здесь другие потомки проклятых, кроме Жасмина Лохматуса и отца Кароля?
– Вы забыли, доминус, про брата отца Кароля Александра, – напомнил Мельхиор.
– Ну, если говорить о Лексе Зудике, то у него же еще дочь есть, – заметила Амброзия.
– Вы, уважаемая, и Александра знаете? – удивился Мартиниус.
Старушонка пожевала беззубым ртом.
– Ну а то! Как же мне его не знать, если он у меня был несколько раз? И один приезжал и с дочкой своей, красавицей.
– Ух, ты! – молодецки подкрутил усы Гильбоа. – Говорите, красавица? И как ее зовут?
Амброзия недовольно покосилась на ротмистра.
– Гляньте на него, люди добрые. Вот она современная молодежь! Одни девки в голове, хоть и сабля на боку! Я не зря говорю: раньше народ был небалованный, доверчивый. Серьезный был народ.
– А зачем же Александр Зудик к вам приезжал, уважаемая Амброзия? – спросил ведьму нотариус.
Старушонка сделала охранительный знак.
– За чарами приезжал. За страшными, темными, злыми заклинаниями. Хотел у меня узнать, как человека можно в могилу свести, хворобу напустить, сглаз сотворить, порчу навести.
– Зачем это ему понадобилось? – удивился Гильбоа.
– Колдун он, этот самый Лекс Зудик. Черный колдун. И дочь свою ведьмой сделал.
– А вы научили его этим заклинаниям, бабушка Амброзия? – испуганно спросила Барабара.
Старушонка ласково обняла девочку.
– Ну что ты, золотко! Как можно? Лекс от меня ни с чем уехал. Потом дочку свою присылал, но тоже зря. Я и ей от ворот поворот дала.
– Еще один крошечный момент, если мне будет позволено злоупотребить вашим временем в такой степени, – произнес Мартиниус.
Ведьма непонимающе захлопала глазками.
– Чего?
– Вы так и не сказали, как зовут дочь колдуна, – напомнил Мартиниус.
– Разве? Вот память-то стала! А я еще хвасталась. Дочку Лекса Мелодией зовут. У меня когда-то коза была. Я ее тоже Мелодией называла. Легко запомнить.
Гусар так и подскочил на лавке.
– Это же имя моей прекрасной девы! Не может быть, чтобы Мелодия оказалась мерзкой ведьмой, тридцать тысяч демонов и кулаки Деуса!
– По-твоему я вру, кавалер? – возмутилась Амброзия. – Ты кольцо у своей прекрасной девы видел? Золотое, на мизинце?
– Ну, видел и что?
– А то! Это кольцо Мелодии дал отец, а он его получил от своей бабки, ведьмы Анны из Вилемусбурга. Самое что ни на есть ведьмино кольцо! С колдовской надписью!
– На нем написано: «Aut viam inveniam aut faciam – или найду дорогу, или проложу ее сам», – пискляво вставил нотариус. – Я читал про такие вещи. Это кольцо ведьм и злых колдуний.
– Все равно, не верю!
Ротмистр вскочил на ноги и в неописуемом волнении зашагал по маленькой комнатушке взад и вперед.
– Сорок тысяч демонов и кулаки Деуса!
Старушонка укоризненно следила за метаниями Гильбоа.
– С таким папашей, как Лекс, у Мелодии была одна дорога – в черное ведьмино сестринство. Да у них вся семейка такая – Гведелупа, Анна, теперь сама Мелодия. Бабка Лекса Анна Кароли научила его разбираться в ядах. Он сам мне тут хвастал, что может незаметно любого человека отправить в Темную Долину.
– Как Темный Человек? – спросила Барабара.
Амброзия улыбнулась девочке.
– Точно, золотко.
Мартиниус обратился к гусару:
– А что вы, дорогой ротмистр, сегодня утром в Гвинбурге узнали о вашей прекрасной деве?
Гильбоа с досадой покусал длинный ус.
– Я установил, что улица Фиалок пахнет отнюдь не фиалками. Окраина Гвинбурга, сточная канава. И люди там отбросы!
– Не будьте так строги к несчастным беднякам, дорогой друг.
– В своей бедности эти бездельники виноваты сами. Мне пришлось дать несколько хороших тумаков, чтобы пройти, а один раз даже вытащить саблю. Кучка бродяг хотела проверить, сколько серебряных гведских крон завалялось в моем кошеле!
– Не могу поверить, что Мелодия живет в таком месте! – покраснев, воскликнул Мельхиор.
Ротмистр с вызовом посмотрел на юношу.
– Именно так, мой дорогой. И я дал себе слово вытащить ее из этой клоаки!
– Значит, вы не видели Мелодию? – спросил нотариус.
Гильбоа с досадой махнул рукой.
– Я обошел почти всю улицу. Дом за домом. Сначала наткнулся на сварливую старую каргу по фамилии Дзюйн. Мимоза Дзюйн! Как вам понравится? Эта Мимоза и подсказала мне, что через дом от нее живет молодая дева. Однако там мне не открыли, хотя я чувствовал, что в доме кто-то есть. Кто-то наблюдал за мной в дверное окошко. Я уже хотел, было, вынести к демонам проклятую дверь, но подумал, не лучше ли будет сначала точно узнать, кто живет в этом доме. Я зашел в мастерскую сапожника, расположенную напротив. Одноногий красноносый сапожник и рассказал мне, что соседи у него очень странные. Молодая прекрасная дева и ее жуткий отец.
– Жуткий? – удивился Мартиниус. А Амброзия удовлетворенно покивала.
– Да, мой дорогой месьер нотариус. Сапожник сказал, что на улице Фиалок его соседа все боятся. Это тип слывет за чародея, способного причинить много неприятностей тому, кто вызовет его неудовольствие. Его дом так и прозвали: дом сумасшедшего колдуна!
– Вы узнали, мой друг, как зовут этого странного месьера?
– Александр Зудик! Отец Мелодии – брат покойного отца Кароля!
Старушонка весело поболтала ногами в кожаных тапочках.
– А я что вам говорила? Черный колдун он, этот Лекс, а дочка его – ведьма!
Ротмистр вскричал:
– Я спасу свою прекрасную деву от злобного чародея!
– Какой же ты, кавалер, однако упрямец, – улыбнулась Амброзия.
Гильбоа гордо закрутил усы.
– Я найду Мелодию и женюсь на ней, клянусь своей саблей! И у нас будет трое, нет, четверо маленьких гусариков! Вот так-то, бабуля!
В ответ Амброзия насмешливо захихикала, прикрыв рот ладошкой.
– Как же вы, дорогой ротмистр, оказались у статуи Астрелии? – опять спросил нотариус.
– Сапожник сказал, что утром моя прекрасная дева попросила у него лошадь. Ей нужно было съездить в Вилемов Двор. Я немедленно отправился к инспектору Мукомелю и он разрешил мне взять Играя.
– Однако в селении Мелодии не видели, – заметил Мельхиор.
– А у вас, уважаемая, она не появлялась? – задал вопрос Мартиниус, все еще хихикающей старушонке. Та отрицательно помотала головой.
– Не видела, не слышала и не чуяла. Да и что ей тут делать?
Ну, что же, угощение было съедено, чай выпит, во дворе начало темнеть. Пора было прощаться. Амброзия подарила Барабаре амулет от сглаза – сушеную куриную лапку, а Мартиниус вложил в руку старушонки серебряную деку. Она не отказалась.
– Куплю себе чего-нибудь к чаю.
Затем погрозила пальцем гусару.
– А ты, кавалер, брось дымить как печная труба.
Гильбоа лишь ухмыльнулся в ответ.
Уже во дворе, Амброзия сказала, хитренько улыбаясь всем своим сморщенным личиком:
– Вы уж никому не говорите про лошадиный череп, уважаемые. А то типун на языке вскочит. И пройдет он только после моей смерти.
Обратный путь дался легче. Топь Семи Сестер спутники прошли, казалось, в два раза быстрее, чем раньше, как будто Амброзия наколдовала им легкий ветерок, мягко подталкивающий в спину. А может, так оно и было. Кто знает?
На опушке леса, там, где были оставлены кони и ослик, все было по-прежнему. Играй и Копытце лениво щипали траву. Упрямец стоял, опустив голову, и, как будто, дремал. Его длинные уши мелко подрагивали. Страшила безмятежно спал под кустом. На его коротком широком носу, типичном для уроженца Гвинляндии, ползала жирная муха.
Гильбоа растолкал проводника, все заняли свои места в седлах и двинулись назад в селение.
– Так я и не встретил сегодня свою прекрасную деву, – печально произнес ротмистр. – На душе до того скверно, даже курить не хочется.
Барабара звонко рассмеялась.
– Не нужно было плевать в злую Астрелию на перекрестке!
Гусар тяжело вздохнул. Нотариус укоризненно взглянул на вредную девчонку и устало сказал:
– Перестань язвить, деточка. Месьеру Гильбоа и без тебя невесело.
Мельхиор про себя довольно улыбнулся.
К отцу Цедрику решили больше не заезжать. Зевающий во весь рот Страшила вывел отряд на дорогу в Гвинбург. Мартиниус щедро расплатился с селянином и цепочка всадников потянулась по направлению к городу.
Глава двадцать третья.
Второй визит Мукомеля
На следующее утро постояльцы «Беличьего дупла» встали поздно. Поездка в Вилемов Двор, поход по бревенчатой гати через сырое болото не прошли для них даром. За завтраком Барабара жаловалась на боль в горле, нотариус тоненько подкашливал, а Мельхиор грустно разглядывал свой покрасневший нос в начищенном до зеркального блеска чайнике. Один лишь ротмистр Гильбоа выглядел здоровым и бодрым. Беспокойная военная жизнь изрядно закалила его. Опухоль от осиных укусов почти зажила и бравый гусар смотрел теперь на друзей и врагов, как и положено гведскому офицеру, двумя глазами.
Матильда накормила квартирантов горячими булочками с сыром, а Барабару еще вафлями с медовой начинкой. Такие круглые вафли пекут только в Гвинляндии. Они отлично подходят к черному чаю со сливками, который принято пить во всей северо-западной Гвеции.
– Чай из Гведской Ост-Индии, уважаемая Матильда? – осведомился нотариус, наливая себе в чашку горячий ароматный напиток.
– Да, с острова Терра-Нова, – ответила хозяйка пансиона. – Я другой чай и не держу.
– А я больше люблю кофе, – заметил ротмистр. – Когда наш полк в прошлом году стоял на юге в Гведианаполисе, мы, офицеры, часто посещали знаменитые тамошние кафенионы. Я вам доложу, дорогие друзья, что кафенионы в Гведианаполисе – это что-то особенное! Обжигающий черный кофе с ледяной водой и гведиотскими сладостями.
– А что вы скажете об ориентских рыбных астериях? – заинтересовался Мартиниус. Он был большим любителем морской рыбы. И золотистой хинной настойки из Новой Гвеции, конечно.
Гильбоа усмехнулся в свои большие усы.
– В Ориенте я тоже бывал. Помню там одну астерию возле Адмиральского дворца. Она называлась «Дыхание моря». В ней к пиву подавали копченую салаку. Язык можно проглотить!
– Вы не наелись, дорогие мои? – с беспокойством спросила Матильда. – Может, подать мясной рулет? После ужина еще много осталось.
– Нет-нет, не беспокойся сестра, – остановил ее ротмистр. – Мы сыты, просто разговариваем.
Гильбоа достал трубку, набил ее табаком, задумчиво осмотрел ее со всех сторон и, не зажигая, положил на стол. Остальные с любопытством следили за его манипуляциями.
– Удивительно, но я не хочу курить, – произнес гусар, обращаясь к жильцам пансиона.
– Наверное, бабушка Амброзия наколдовала, – хрипло сказала Барабара. Боль в горле не помешала вредной девчонке влить в свои слова целый океан ехидства.
– Ну, вот еще! Я в колдовство не верю, – проворчал Гильбоа, снова беря в руки трубку. Он подержал ее и опять положил.
– Нет, не буду курить. Просто нет желания.
– Бабушка Амброзия еще велела никому не говорить про лошадиный череп, – напомнила Барабара, – а то типун на языке вскочит!
Ротмистр сердито подергал себя за ус.
– Так я и испугался выжившей из ума старухи! Пятьдесят тысяч демонов и кулаки Деуса! При случае обязательно расскажу в офицерском собрании про ее фокусы. Пусть эту столетнюю бабулю боятся глупые селяне. А я, как-никак, ротмистр бесстрашного Третьего королевского линейного Флорианского гусарского полка! Положение обязывает!
Барабара в ответ скорчила гадкую рожицу.
Закончив убирать со стола, Матильда увела девочку на кухню, полоскать больное горло настоем из целебных трав. Гильбоа придвинулся к нотариусу и, понизив голос, озабоченно сказал:
– Я хотел бы с вами посоветоваться, месьер Мартиниус.
– К вашим услугам, мой дорогой друг, – вытянул острый нос в сторону гусара нотариус. Мельхиор навострил уши, делая вид, что целиком занят своим чаем.
– Речь пойдет о моей прекрасной деве, Мелодии. Как вы считаете, что я теперь должен предпринять?
У Мельхиора так и завертелся на языке ответ: «Оставить Мелодию в покое!», но он благоразумно промолчал.
Мартиниус не успел ничего сказать влюбленному ротмистру, потому что раздался громкий стук в дверь. Матильда пошла открывать. Оказалось, что «Беличье дупло» снова осчастливил своим присутствием инспектор Мукомель.
Инспектор на этот раз выглядел невеселым. Он вяло кивнул присутствующим и уселся в кресло у камина. Обвел взглядом выжидательно смотрящих на него Гильбоа, Мартиниуса и Мельхиора.
– Только что я получил здоровенный нагоняй от нашего полицмейстера, месьеры, – печально вздохнул Мукомель.
– Может быть, чаю, месьер инспектор? С булочками или сладкими вафлями? – захлопотала Матильда вокруг Мукомеля.
Тот с досадой отмахнулся от нее.
– Благодарю вас, уважаемая Матильда, но, поверьте, мне сейчас не до вашего угощения.
Инспектор обиженно засопел.
– Осмелюсь спросить, за что же нагоняй? – спросил нотариус.
Мукомель закурил и произнес, тыча сигаретой в сторону Мартиниуса:
– Убийство отца Кароля потрясло весь Гвинбург. Ну и смерть Жасмина Лохматуса, конечно, тоже вызвала определенную волну. Простодыры на рынке уже болтают о древнем проклятии ведьмы. «Темный Человек явился за потомками проклятых!» Полицмейстер требует от меня в кратчайший срок найти убийц, а я даже не знаю, каким образом отца Кароля лишили жизни! Под угрозой моя репутация! Наш полицейский врач, этот месьер Маразмус, ничего толкового сказать не может. Вы, месьер нотариус, обещали мне объяснить, как святого отца отравили. Кроме того, я отлично помню, как вы в этой самой комнате при свидетелях клялись найти преступников. Между прочим, я вам вернул шкатулку. Поэтому, сейчас самое время рассказать, что вы узнали в Вилемовом Дворе. Да и выполнить свое обещание тоже будет нелишне.
Расстроенный инспектор умолк и принялся пускать ровные кольца дыма. Глядя на него и ротмистр разжег было свою трубку, но, сделав всего одну затяжку, закашлялся и с невнятным проклятием потушил ее. Впрочем, на него никто не обратил внимания. Все уставились на нотариуса. Мартиниус доброжелательно улыбнулся Мукомелю.
– В самом деле, мне теперь многое становится ясным.
– А вот мне ясно, как в тумане, – проворчал инспектор.
– Вы зря так говорите, месьер Мукомель. Мы вчера очень продуктивно съездили в Вилемов Двор.
– И что вы теперь думаете по поводу этих преступлений?
Нотариус в раздумье потер свой длинный нос.
– Мне представляется, что весь сыр-бор разразился из-за шкатулки с набором оружия против Темного Человека.
Мартиниус посмотрел на кислое лицо Мукомеля и ободряюще подмигнул ему.
– Не падайте духом, дорогой инспектор! Я почти уверен, что в самое ближайшее время, вы наденете на убийцу кандалы.
– И на кого же, по вашему мнению, я должен надеть кандалы? – пробурчал Мукомель.
– Давайте я расскажу все по-порядку, – предложил нотариус. Инспектор демонстративно посмотрел на свои большие карманные часы, но нехотя кивнул.
– Эта история началась сто пятьдесят лет тому назад. Пастух Вилем из селения Вилемов Двор нашел клад – невиданное в этих бедных краях сокровище. Он рассказал про клад своим родным. Потом местному священнику отцу Фабиану. Отец Фабиан оказался негодяем. Он обвинил пастуха в воровстве драгоценностей и беднягу забили камнями завистливые соседи. Затем, чтобы родственницы Вилема не смогли завладеть кладом, хитрый священник обвинил их в колдовстве. Якобы злые ведьмы напустили мор на баронию. Отцу Фабиану это было сделать несложно, так как его брат Гуг был помощником епископа Гвинляндии. И шесть невинных женщин были казнены на Рыночной площади в Гвинбурге.
– Какая ужасная история, – заметил Гильбоа, наливая себе вина. – Кто-нибудь хочет выпить со мной стаканчик?
Мартиниус отрицательно качнул головой, но его помощник и инспектор были не против.
– А какое отношение эта старинная история имеет к нашим убийствам? – спросил Мукомель, принимая от ротмистра полный стакан.
– Самое непосредственное, уважаемый инспектор. После казни, так называемых, гвинбургских ведьм, наш хитроумный отец Фабиан был назначен служить в городской собор. Но, как известно, на чужом несчастье своего счастья не построишь. Вскоре отец Фабиан сам заболел и умер, как тысячи его сограждан. Он был похоронен на соборном кладбище в Гвинбурге. Однако отец Фабиан оставил вот эту самую шкатулку, за которой через полтора века началась охота. Это из-за нее были убиты отец Кароль и Жасмин Лохматус.
– Почему вы так думаете?
– Судите сами, месьер инспектор. После смерти отца Фабиана шкатулку забирает себе его брат Гуг. Она переходит из поколения в поколение и в конце концов оказывается в Квакенбурге у доктора Зудика – потомка Гуга в седьмом колене и моего хорошего знакомого. Его брат отец Кароль страшно напуган, появившейся в соборе огромной змеей. Он верит в семейное проклятие, поэтому по совету своего брата Александра посылает письмо доктору Зудику с просьбой прислать ему шкатулку. По мнению отца Кароля шкатулка сможет защитить его от Темного Человека.
– И что же случилось дальше? – задал вопрос Мукомель, отпивая маленькими глотками красное вино из Южной Александрии.
– А дальше случилось вот что. Я, мой помощник Мельхиор и племянница Барабара везем шкатулку в Гвинбург. В почтовой карете вместе с нами, по какой-то странной случайности, оказывается Мелодия – дочь Александра. Надеюсь, дорогой инспектор, вы не верите в подобные случайности? Так вот. На первой же стоянке Мелодия пытается с помощью своих фруктовых духов натравить на нас ос и похитить шкатулку. Очень, я бы сказал, неожиданное решение. Это говорит о ее незаурядном уме и сообразительности. Правда, похищение не удалось. Я не расставался со шкатулкой ни на минуту. Затем в Вилемусбурге появляется месьер Лохматус. Он проникает ночью в номер моего помощника и узнает, что шкатулка не у него, а у меня. Какой же вывод мы можем сделать из этого обстоятельства?
– Какой?
– Это значит, что Мелодия и Лохматус не являются сообщниками! Иначе месьер Лохматус знал бы от нашей попутчицы, что шкатулка хранится в моем саквояже.
– Конкуренты? – с сомнением произнес Мукомель. – Хм, возможно.
– Именно так, месьер инспектор!
– Но почему Лохматус тут же не стащил шкатулку у вас, доминус? – спросил Мельхиор.
Нотариус снисходительно посмотрел на помощника.
– О, Жасмин Лохматус был поистине опасным человеком! Потомок бургомистра Крена и барона Арнольди. Главарь шайки разбойников! В его жилах текла воинственная баронская кровь. Не кровь, а кипяток!
– Так почему же он не напал на вас? – удивился и Гильбоа. Мукомель тоже с недоумением посмотрел на тщедушного старикашку.
– Вы спрашиваете, почему месьер Лохматус не пошел в мой номер и не перерезал мне горло? – Мартиниус пискляво рассмеялся. – Просто я запер дверь на засов. А Мельхиор этого не сделал и поплатился.
Помощник ошеломленно заморгал. «Точно! Так все и было! Какой же он остолоп!»
Довольный произведенным эффектом, нотариус продолжил:
– Таким образом, месьер Лохматус узнал у нашего Мельхиора, где шкатулка и решил, что его шайка отберет ее у нас в лесу. Он не знал, что отважный месьер Гильбоа опять едет с нами.
– Так точно! – подтвердил ротмистр. – Наш полковник внезапно дал мне поручение в Гвинбург. И как я не отнекивался, пришлось ехать дальше. Служба для офицера на первом месте!
– Конечно-конечно, – лукаво улыбнулся Мартиниус, – но пойдем дальше. Грабеж у побочного отпрыска баронского рода тоже не удался. Мы благополучно прибыли в Гвинбург. К тому моменту я понимал, что шкатулка скрывает какую-то тайну, поэтому попросил сестру Абигель подержать опасную вещицу у себя. Когда мы прощались, я незаметно отдал шкатулку более совершенной сестре. И, как позже выяснилось, не зря.
– Вы про кражу саквояжа? – задал вопрос Гильбоа.
– Не будем опережать события, дорогой ротмистр. Посетив собор, мы познакомились с отцом Каролем, который попросил как можно быстрее отдать ему шкатулку. Он очень боялся Темного Человека. На обратном пути из собора домой мы с Мельхиором заметили за собой слежку. Нас преследовали разбойники Лохматуса. Пришлось немного побегать.
Нотариус улыбнулся, а Мельхиор нахмурился.
– Я знаю про это, – сообщил Мукомель. – На допросе бандиты признались, что следили за вами по приказу главаря шайки.
– В то время, когда мы были у отца Кароля, – продолжал Мартиниус, – какой-то прокаженный зашел в «Беличье дупло» и украл мой саквояж. К счастью, саквояж был пуст.
– Приношу вам, дорогой друг, еще раз извинения от себя и своей сестры за этот неприятный инцидент, – взволнованно произнес Гильбоа.
– Да-да, дорогой ротмистр, вы ни в чем не виноваты. Я предвидел новые попытки завладеть шкатулкой и заранее подстраховался.
– Что было дальше, уважаемый месьер нотариус? – спросил инспектор. От вина его щеки порозовели, глаза заблестели, настроение улучшилось.
– На следующий день я попросил месьера Гильбоа сопровождать нас в качестве вооруженного эскорта. Никто на свете не смог бы это сделать лучше его!
Услышав эти слова, ротмистр подкрутил усы и с вызовом посмотрел на Мукомеля.
– Мы забрали шкатулку у сестры Абигель, потом встретились в соборе с отцом Каролем. Все было спокойно, грабители больше не появлялись. Казалось, ничто не предвещает страшных последующих событий, однако в кабинете священника мы обнаружили мертвого месьера Лохматуса.
– Заколотого сзади в шею, – уточнил инспектор.
– Да-да, убитого самым зверским способом. С выжженным на лбу словом «виновен». Это было поистине ужасно!
– Кто же мог совершить такое чудовищное преступление? – спросил Мукомель.
– Отец Кароль в коридоре видел змею, – сказал Мартиниус многозначительно.
– Ну откуда там змея, уважаемый месьер нотариус? Неужели вы верите в это?
Мартиниус пожал плечами.
– Приходится поверить. Я не думаю, что отцу Каролю два раза померещилось одно и то же.
– А зачем убийца украл гвинбургскую хронику? – задал вопрос инспектор.
– Если бы он ее не похитил, отец Кароль, возможно, был бы жив, – туманно ответил нотариус.
– Что вы имеете в виду, месьер Мартиниус? – недоуменно спросил Мукомель.
– Я сейчас все объясню, уважаемый инспектор. Но прежде хотел бы обратить ваше внимание на один, но главный во всей этой истории факт.
Мукомель насторожился.
– Какой такой факт? Я весь внимание, месьер нотариус.
Нотариус поднял тонкий палец вверх.
– Дело в том, дорогой инспектор, что сокровище, найденное пастухом Вилемом, так больше никто и не видел!
Глава двадцать четвертая.
Дом на улице Фиалок
Мукомель схватил стакан с вином и одним глотком осушил его. Потом произнес охрипшим от волнения голосом:
– Значит, вы полагаете, месьер нотариус, что клад до сих пор где-то лежит? И мы можем его найти?
Мартиниус с довольной улыбкой кивнул.
– Но как? Прошло сто пятьдесят лет!
– Я уверен, что в наших руках находится ключ к тайне – эта шкатулка из красного дерева. Я думаю, что в ней зашифровано место, в котором спрятаны сокровища.
Раскрасневшийся инспектор изо всех сил потряс головой, отгоняя сладкие видения.
– Я, прежде всего, полицейский, месьер Мартиниус. Давайте вернемся к преступлению. В городском морге лежат два покойника, а по городу бродит убийца, выжигающий клеймо на лбу у своих жертв! Вы ищете клад, а я убийцу!
Нотариус почесал свой острый нос.
– Одно другому не мешает, уважаемый месьер инспектор. Найдем убийцу, найдем и клад. Преступник ведь не зря ищет шкатулку, значит, знает о ее значении. Я боюсь, знает больше нашего.
– Но кто он?
– Мне кажется, что я не ошибусь, если скажу вам, что мое подозрение падает на загадочного прокаженного, который мелькает тут и там. Он приходил в пансион и украл мой саквояж. Его видели у собора в то время, когда был убит отец Кароль. Отец Цедрик в Вилемовом Дворе тоже заметил прокаженного, стоявшего вчера утром на пороге церкви. Этот человек неотступно следует за нами.
– Я повторю свой вопрос. Кто это может быть? – снова спросил Мукомель.
– У меня есть два варианта ответа, месьер инспектор.
– И первый?
– Брат доктора Зудика и отца Кароля, отец Мелодии Александр Зудик. Черный колдун, как нам совсем недавно стало известно.
– Он ведь тоже потомок проклятого Гуга в седьмом поколении, – заметил Гильбоа.
– Вы так мне и не сказали, как же Александр убил своего брата? – напомнил Мукомель.
– Очень просто. У покойного была привычка при перелистывании книжных страниц слюнявить пальцы. Александр естественно знал о привычке брата. Знал он и о том, что отец Кароль считает гвинбургскую хронику своей самой ценной книгой. Часто ее читает. Александр, убив Лохматуса, украл хронику и пропитал ядом уголки нескольких страниц. Затем подкинул ее обратно в собор. Вот и вся разгадка. Поэтому я предупредил вас, месьер инспектор, быть с этой книгой поосторожнее.
Мукомель побледнел, посмотрел на свои пальцы и выдавил:
– К счастью, у меня нет привычки облизывать пальцы.
Читать бесплатно другие книги:
