Соблазны бытия Винченци Пенни
– Мне как-то неловко все это вам рассказывать.
– Кто-то должен мне это рассказать.
– Ладно. Тогда слушайте дальше. Мэг любила весело проводить время. Компанейская она была девчонка. Я не в плохом смысле. Просто нравилось ей ходить на вечеринки, развлекаться. И выпивать. Она уже тогда выпивала, и больше, чем следовало бы. Это мне тоже Салли рассказывала. Она пыталась дочку урезонивать, но та лишь смеялась: «Брось, мама. Я же не пьяница какая-нибудь. Умею за собой следить. А без выпивки и веселья не бывает». Потом от Салли я узнала, что и отец Мэг хорошо закладывал, и дед. Тот был настоящим пьяницей. Вы же, наверное, знаете: это передается по наследству. А Чарли лишь хвастался, что много зарабатывает. На самом деле он получал эти… как их… комиссионные. Мэг зарабатывала побольше его. Они сняли миленькую квартиру в Грамерси. Квартира стоила дороже, чем они могли себе позволить. Но Чарли говорил, что это правильное вложение, что он должен иметь возможность принимать у себя дома важных клиентов. Само собой, Мэг его затея очень понравилась. Гости, весело. Прошло еще время, и Чарли заявил, что пора ему заводить свое дело. Это единственный верный способ разбогатеть. А на других сколько ни работай, никогда богатым не будешь. Ну и что? Ушел с работы, нанял себе помещение под контору. Комнатенку. Он, значит, босс, а Мэг у него – секретарша. Салли говорила, что с тех пор они стали увязать в долгах, поскольку жили не по средствам.
– А они… были счастливы?
– Салли говорила, что поначалу были. Посмотреть на них – загляденье. Оба такие симпатичные. Вы ж, наверное, карточки видели. Мэг была хорошенькой, да и он приятный на вид… по-своему, конечно. Он и сейчас еще ничего, должна вам сказать. Но вся беда, что Мэг пить стала больше. Салли говорила, от волнения. А потом ее с работы выгнали.
– Почему?
– Кому ж нужна секретарша, которая вечно опаздывает? Утром не встать, голова с похмелья болит. Мэг не особо горевала. Быстренько нашла другую работу. Но уже не такую хорошую, как раньше. Похуже. И денег поменьше. А дальше – как по кругу. Долги растут, она волнуется еще сильнее и оттого пьет больше. Салли говорила, она тогда буквально умоляла Чарли бросить это «свое дело», снова пойти на работу, чтобы Мэг полегче было. Он – ни в какую. Что он, сумасшедший – бросать, когда столько сделано? Он не из тех, кто поворачивает назад, когда удача совсем рядом, за углом. И большие деньги. Попробуй ему возрази. Вроде все правильно говорит. Он ведь парень умный… Потом Мэг забеременела. Она была такая счастливая. Пить сразу бросила. Салли говорила – как отрезало. Но беременная она работать не могла. Только по чуть-чуть. Пришлось Чарли наниматься на работу, а свое это дело закрыть. Переживал он – страшно сказать. Сколько они ссорились! Но тут Кэти родилась, и он влюбился в дочку. Будто всякий интерес к Мэг у него пропал. Теперь все заботы были у него о Кэти.
Чарли с первых дней жизни Кэти заявил, что у их ребенка должно быть все самое лучшее. Эта квартира им мала. Нужно снять другую, побольше. Опять долги, но у Кэти должна быть детская. Покупал ей дорогие тряпки, дорогие игрушки, самую лучшую коляску. Смешно это было. И грустно. В то время я как раз познакомилась с Салли. Боб, ее муж, умер, и она переехала туда, где я жила. Судя по ее рассказам, очень он был похож на Чарли: послушаешь – такими делами ворочает, а деньги зарабатывать не умел. То, что скопил, почти все завещал Салли. Не сказать, чтобы много. Так, кое-что. А Мэг оставил совсем крохи – несколько сот долларов. Мэг про них Чарли ничего не говорила. Боялась, что он ухлопает их на какую-нибудь свою затею. Она помалкивала про деньги. Это был их с матерью секрет. Чарли меж тем продолжал работать. Работал он, надо сказать, много. Но им все равно не хватало. Стало ясно: надо и Мэг снова идти работать. Но целый день работать она не могла: надо же за Кэти присматривать. Салли предлагала помощь, а Чарли не согласился.
– Почему? – удивилась Барти. Миссис Диксон смущенно поглядывала на нее. – Миссис Диксон, пожалуйста, продолжайте. Я хочу знать все.
– Вы уж простите, что говорю такое про вашего мужа, но он ужасный привередник. То говорят неправильно, то школа не с той репутацией. Он со всем этим очень носился. Всегда пытался пустить пыль в глаза. Показаться лучше, чем он есть на самом деле. Мэг говорила, что он верил в себя. Кэти была для него драгоценной принцессой. Как же он доверит свое сокровище бабке, которая и говорит неправильно, и одеваться не умеет? Да и Мэг в то время со своей ма не особо ладила. Они часто ссорились, в основном из-за Чарли. Так вот, днем Мэг работать не могла, а потому устроилась в бар, на вечернюю работу. Представляете? Это с ее-то склонностью к выпивке? Домой она приходила пьяная, и они с Чарли жутко ругались. Как в кино. Но в баре ей задарма пить не давали. Она и спускала на выпивку все, что зарабатывала. Знаете, нравилась мне Мэг. И приятная собой, и голова у нее хорошо работала, когда трезвая. Думаю, ей бы другого мужа, вытащил бы он ее из этой ямы, и была бы у них счастливая жизнь. И ему другая жена была нужна. Наверное, такая, как вы. А с Мэг у них ничего не получалось. Я уже говорила, характерами похожи. Долги, ссоры. Она пила все сильнее. Чарли всерьез пытался ей помочь. Этого от него не отнимешь. Водил ее к врачам, на собрания «Анонимных алкоголиков». Но Мэг оттуда быстро свалила. Еще и на Чарли ополчилась. Она-де не алкоголичка, а в том, что она пьет, виноват он сам. Если бы он работал поусердней, зарабатывал бы побольше и не тратил бы деньги на разные тряпки и цацки для Кэти… Знаете, под конец она его просто возненавидела. Была постоянно на него сердита, говорила, что из-за него она и пьет. Скажу вам: из тех денег, которые он давал ей на еду, Мэг половину тратила на спиртное. А ребенку каково было жить в такой обстановке? Кэти шел уже четвертый год. Видела она, как ее мамочка, шатаясь, бродит по квартире, дрожит, точно в лихорадке, и блюет куда ни попадя. И еще ругань родительскую слушать, их крики. Последней каплей стало устройство Кэти в подготовительную группу. Чарли подавай самую лучшую. Те, что были рядом, его не устраивали. Мэг он ребенка не доверял, даже трезвой. Вот тогда он согласился на помощь Салли. Позволил ей забирать Кэти из детского сада, но она должна была всем говорить, что она их горничная.
– Уму непостижимо, – вздохнула Барти.
– Вот-вот. Салли согласилась. Ради Мэг. Та чуть ли не на коленях стояла, уговаривала ее потрафить Чарли. Была у них с Салли затея забрать ребенка и скрыться от Чарли. Он как-то про это узнал и пригрозил заявить на Мэг, что она алкоголичка. А ее запросто могли лишить родительских прав, и тогда бы ей Кэти не видать… Тут еще можно долго рассказывать, но я уж вас утомлять не буду. Словом, однажды Мэг попала в больницу. Она в то утро напилась натощак и каких-то таблеток наглоталась. Салли как чувствовала. Приходит к ним – Мэг с Кэти лежат в постели. Мэг без сознания. Ну что, срочно промывание желудка и все такое. Помереть не померла, а внутренности себе попортила, и перво-наперво печень. После этого Мэг, считай, инвалидом стала. Салли время от времени перебиралась к ним, пробовала следить за дочкой, не давать ей пить. А что толку? Ну не пьет Мэг неделю, вторую. Салли возвращается домой, и тут начинается кутеж. А у Мэг здоровье стало сдавать. Это еще в больнице определили. Сказали, сердце у нее плохое. Может, от природы такое было. Или пьянками своими сердце попортила. Не знаю. Чарли тогда работал как проклятый, с долгами рассчитывался. И вдруг у них жуткий скандал произошел. Чарли откуда-то узнал про деньги, что отец Мэг оставил. Разозлился, стал кричать, что она его позорит, что она не заботится о ребенке и недостойна называться матерью. Потом хлопнул дверью и ушел. А у Мэг начался запой. Она пила без остановки и впала в кому. Ее отвезли в больницу, где на другой день она и умерла. – Миссис Диксон замолчала, вытерла платком глаза. – Жалко мне ее, миссис Паттерсон. Ни за что жизнь свою погубила.
– А сколько Кэти было, когда ее мать умерла?
– Почти четыре, я так думаю. Хорошо, она еще ничего не понимала. У них хватало совести не ссориться при ребенке. К тому времени Салли забрала ее к себе.
– Бедная малышка.
– Вот и я говорю, миссис Паттерсон, бедная малышка. Ей без конца говорили, что ее мамочка больна. Без Салли ей бы еще хуже было. Салли, можно сказать, ее спасла. – Миссис Диксон снова вытерла глаза и высморкалась. – А как Мэг схоронили, Чарли вскоре забрал дочку, и Салли видела ее лишь урывками. Зря он так. Может, Салли и не золото, но для внучки много хорошего сделала. Кэти в то время любила ее. Так Чарли стал настраивать ее против бабки. Говорил Кэти, что Салли злая и скупая, его не любит и вообще больше не хочет их видеть. Чарли хотел все начать сначала, стать другим человеком. Снял другую квартиру. Забрал деньги, которые остались после Мэг. Сказал, пустит их на плату за школу. Честное слово, помешался он на Кэти. Как и раньше: все только самое лучшее. Салли считает, что он убил Мэг. Нет, конечно. Он ведь ее не спаивал. Наоборот, отучить от пьянства пытался. Мэг сгубила выпивка. Но в Чарли она опоры не чувствовала. Вы не сердитесь на меня за такие слова?
– Нет, – успокоила ее Барти. – Я вас очень хорошо понимаю.
– А вас Кэти наверняка любит, – сказала миссис Диксон. – Кстати, как она? Салли ее не видела уже давно. Тогда Кэти лет девять или десять было.
– У Кэти все в порядке. – Барти говорила медленно, словно только что проснулась после долгого и тревожного сна. – Девушкой уже становится. Очень красивая. Они с моей дочерью лучшие подруги. Сейчас обе учатся в закрытой школе.
– В закрытой школе? Представляю, как Чарли доволен.
– Да. Он очень доволен.
Говорить больше было не о чем. Барти встала:
– Спасибо вам за рассказ, миссис Диксон. Мне пора. Я уже не пойду к врачу, а вы передайте ему, чтобы обязательно позвонил мне, если что-то понадобится. Возможно, я рискну еще раз навестить миссис Нортон.
– А вы-то сами как себя чувствуете? – вдруг спросила миссис Диксон. – Вон бледная какая.
– Устаю на работе. Еще раз спасибо. Всего вам доброго.
Барти пошла к выходу. В вестибюле у нее вдруг снова закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Барти присела на диванчик и некоторое время сидела, обхватив голову руками. Люди, проходившие мимо, поглядывали на нее с любопытством и сочувствием, думая, что она переживает тяжелую утрату. Должно быть, потеряла того, кого очень любила и кто много значил в ее жизни. В каком-то смысле так оно и было.
Глава 27
Уехать. Ей лучше всего уехать. Ей надо уехать. В другой город. Возможно, даже в другую страну. Решиться и уехать навсегда в такое место, где бы ее никогда не нашли, где бы она была в безопасности. Вот только куда?
Пугающую новость она узнала от Нони, за завтраком.
– Иззи приезжает, – с восторгом сообщила дочь. – Правда, здорово?
– Куда приезжает? – очумело спросила Адель, вонзив нож в масло.
– Сюда, куда же еще. На свадьбу Кита. Maman, что с тобой? У тебя такой вид, будто ты увидела призрак.
– Что?.. Нет, ничего, – торопливо ответила Адель. – Все нормально. Прости. Я… я думала о другом… Ой, я же совсем забыла! Мне надо позвонить. Прости, дорогая, я сейчас.
Венеция приехала без промедления и попыталась успокоить сестру:
– Да, она сообщила о своем приезде Себастьяну и Киту. Но не надо сжиматься от страха. Неужели ты думаешь, что она станет рассказывать об этом всем подряд? Делл, я все время пытаюсь тебе втолковать: ей так же паршиво от случившегося, как и тебе. И на то у нее есть причина. Я…
Венеция замолчала. Запретить Иззи появляться на свадьбе она никак не могла. То холодное письмо с требованием держаться подальше от Адели – пожалуй, вот и все, что было Венеции по силам.
– Нет, я этого не выдержу, – застонала Адель. – Не понимаю, как она вообще посмела думать о приезде сюда. Даже у Джорди хватило порядочности не высовывать носа. Венеция, ты ошибаешься. Она обязательно расскажет. Они все будут надо мной смеяться и сравнивать меня с ней. Говорить ей, какая она молодая и красивая. Ты же знаешь, после Кита она вообще шарахалась от мужчин. Я думала, она так и останется старой девой.
– Адель, ради бога, перестань дергаться. Ты сама себя накручиваешь.
Венеция понимала: бесполезно говорить с сестрой в таком ключе. Бесполезно требовать, чтобы она взяла себя в руки. Помнится, доктор Каннингем говорил, что у нее на это просто нет сил. И все же Венеция не сдержалась. Ее терпение тоже было небезграничным.
Естественно, кончилось тем, что Адель заплакала:
– Ну вот, теперь и ты на меня сердишься. Это несправедливо. Рядом со мной – никого. Все против меня…
Адели пришлось прекратить свои ламентации. В комнату почти вбежала Нони. Глаза дочери сияли от волнения.
– Догадайтесь, что я узнала? Не догадаетесь! До сих пор не верится. Меня отправляют в Нью-Йорк. Всего за неделю до свадьбы Кита. Это чудо! Громадная фотосессия вместе с кучей других моделей. Представляете, там будет Сьюзи Паркер! Вы только подумайте: я буду сниматься вместе с Сьюзи Паркер! Невероятно! Все это устраивает Ирвинг Пенн для «Вога». А агентство… Я говорю про «Фордс»… Они считают, я бы заодно могла поучаствовать в съемках для «Харперс базар». У меня голова кружится от волнения.
– Замечательно, дорогая. Я… я ненадолго оставлю вас. Схожу наверх и скоро вернусь. – Адель поспешно вышла.
Нони проводила ее взглядом, кусая губы.
– Что с ней? В последнее время она вот так реагирует на все мои новости. Можно подумать, мать ревнует меня к съемкам. Глупо, конечно. Я понимаю, что тут серьезнее.
– Я очень за тебя рада, – сказала Венеция, не желая портить племяннице праздник. – Поздравляю, дорогая.
– Спасибо. Я так счастлива! Встречусь с Иззи. Мы же с ней целую вечность не виделись. Моя первая фотосессия в Нью-Йорке! Мы с ней потом могли бы вместе полететь в Лондон. Ты же знаешь: Иззи согласилась буквально в последнюю минуту…
Бывают моменты, когда не удается найти нужных слов, когда лучше всего промолчать. Сейчас как раз наступил такой момент. Венеция ограничилась тем, что поцеловала Нони и сказала:
– Прекрасная идея, дорогая.
– Удивительно. Банни, это международная телеграмма.
– Вижу, дорогая. Я еще не совсем впал в старческий маразм.
Эти слова Селия пропустила мимо ушей.
– Телеграмма от Барти. Она прилетит сюда с девочками, но без Чарли. Почему – не пишет. Что же у них там могло произойти?
– Откуда мне это знать? Может, он слишком занят.
– Занят? Этот человек, по-моему, и слова такого не знает. Он спал и видел, как приедет сюда и перезнакомится со всеми нами. Нет, тут наверняка что-то более серьезное. Интересно, что бы это могло быть?
– Ничем не могу тебе помочь, дорогая, – сказал лорд Арден, вставая и беря «Таймс» под мышку. – Прошу меня извинить: у меня еще куча дел.
– Конечно.
Банни поспешил уйти. Эти литтоновские женщины, в число которых он включал и Барти, всегда были себе на уме. Глупо ломать голову, пытаясь разгадывать причины их поступков.
Из больницы Барти поехала в Саут-Лодж. Она позвонила домой и попросила Марию передать Чарли и девочкам, что пробудет там пару дней, поскольку ей нужно сделать очень срочную работу, требующую полной тишины и сосредоточенности.
Ей не хотелось затевать новый разговор с Чарли. Ей категорически не хотелось его видеть, а уж тем более быть участницей и зрительницей отвратительного спектакля, который непременно последует. Барти и так знала все стадии этого зрелища: вначале лихорадочные попытки самооправдания, наскоки на нее, обвинение невесть в чем, а потом – волна раскаяния, просьбы о прощении и так далее. Ей хотелось побыть в тишине, подумать, разобраться в своих чувствах и попытаться понять, как ей быть дальше.
Приехав в Саут-Лодж, Барти почувствовала себя значительно лучше. Магия места не подвела ее и в этот раз. Барти успокоилась и ощутила, как душа освобождается от тяжести. Она отправилась в длительную прогулку по берегу и шла очень долго, пока впереди не заблестела полоса залива Шиннекок-Бей. В лицо бил соленый ветер. Барти смотрела на океанские волны, без устали накатывающиеся на белый песок. В голове начинало проясняться. Уходила вся мерзость, заполнявшая мысли после рассказа миссис Диксон. Уходило вранье, искусно сплетенное Чарли. Вернувшись, Барти, к своему удивлению, даже что-то съела из обильного ужина, приготовленного обеспокоенной миссис Миллз. Потом она ушла в свою комнату – комнату Лоренса – и легла в громадную кровать. Думая, что не уснет, Барти не стала опускать жалюзи. Пусть в окна смотрят необычайно яркие звезды, каких никогда не увидишь в грязном нью-йоркском небе. Но удивительное дело: она заснула и проспала до самой зари.
На следующий день она много ездила по своим любимым местам: и тем, где они бывали вместе с Лоренсом, и тем, которые она уже после открывала для себя сама. Вначале она поехала в сторону Сэг-Харбора, оттуда на пароме переправилась через пролив в Норт-Хейвен. Там Барти погуляла по берегу, после чего поехала в Ист-Гемптон. Дальнейший ее путь лежал в леса вокруг Амагансетта и дальше – в сторону Албертс-Лэндинга и Аккобонак-Клиффа. Выйдя из машины, Барти стояла и смотрела на проступавшие из тумана очертания острова Гардинерс. Она вспоминала, как Лоренс в первый раз привозил ее сюда и рассказывал об обитающих здесь диких индюшках и белохвостых оленях. Ходили легенды, что где-то на острове спрятаны сокровища. Лоренс пытался купить остров у потомков Гардинера (на такое был способен только он), но те ему отказали.
Барти сознавала, чем она сейчас занимается: стирает пыль времени с воспоминаний, вновь делая их яркими и живыми. Это были ее, и только ее воспоминания, которыми она могла поделиться лишь с достойным человеком.
Неудивительно, что в ее отсутствие ей постоянно звонили. Дженна умоляла позволить и им приехать в Саут-Лодж. Кэти просила вернуться в Нью-Йорк, поскольку они с Дженной совсем запутались с приготовлениями к отъезду. Чарли тоже звонил, передав, что хочет ее видеть и что им нужно поговорить. Барти поняла: он узнал о ее визите в больницу. Конечно, ей придется возвратиться в реальную жизнь, выдержать разговор с ним и решить, что делать дальше.
Но не сегодня.
– Я не хочу портить девочкам торжество, – сказала ему Барти. – Их я возьму с собой. Потом, когда вернусь, будем решать все остальное.
Чарли и на этот раз оказался предсказуем. Вначале рассердился, затем стал ее упрекать и защищаться, а под конец изрядно струсил. Понял, что теперь его положение безнадежно.
Естественно, главным его оружием была Кэти.
– Ты не посмеешь испортить ей жизнь, – без конца повторял Чарли. – Пытаясь навредить мне, ты навредишь и ей.
Барти спокойно выдержала и его взгляд, и словесный поток.
– Это не я, а ты навредил своей дочери. Ты возвел под ней целую пирамиду из вранья и теперь боишься, что все это рухнет.
И в то же время Барти сознавала: ее главная проблема сейчас не Чарли, а Кэти.
В этом он оказался прав. Чарли был ужасающе умен и ужасающе глуп.
– Придумай девочкам любое объяснение, почему ты не поедешь в Англию. Я им врать не собираюсь, но твое вранье поддержу.
– Представляешь, папочка не поедет в Англию, – сообщила Дженне Кэти, готовая разреветься. – Эта старая ведьма, эта чертова моя бабка, видишь ли, при смерти, а он говорит, что совесть не позволяет ему бросить ее и уехать.
– Ты можешь гордиться своим отцом, – сказала Дженна. – Он такой добрый и заботливый.
Иззи не помнила, когда еще ей было так тошно, как сейчас. Даже после аборта, после Кита, после Джорди. Боже, она вконец испортила себе жизнь. Бесповоротно. Она загубила любимую работу, бывшую для нее единственным светлым пятном. Ну и дура же она! Абсолютная, непроходимая дура. Ник отгородился от нее невидимым, но ощутимым барьером. Он вел себя с ней подчеркнуто вежливо. Прежней непринужденности как не бывало. Ник перестал подтрунивать над ней, говорил только о работе и больше ни о чем, называл ее только Иззи. Обращения «дорогая», «радость моя» и даже «леди Изабелла» исчезли из его лексикона. Это ужасно сбивало ее с толку. Иззи казалось, что она уже не знает, кто она на самом деле. Майк, через пару дней вышедший на работу, не понимал, почему так разительно изменилась атмосфера в их маленьком дружном агентстве. Казалось, в комнате плавали клочья знаменитого лондонского тумана, похожего на гороховый суп. Иззи хорошо помнила этот туман по детству. Похоже, они все трое двигались теперь ощупью, иногда спотыкались друг о друга и совершенно не понимали, куда идут.
На третий день Майк не выдержал. Он позвал Иззи выпить кофе и спросил в лоб:
– Что у вас случилось?
Иззи настороженно посмотрела на него:
– Ты о чем?
– Слушай, малышка, когда я вернулся на работу, мне показалось, что вы без меня пережили третью мировую войну. Между вами явно что-то произошло. Кое-что я знаю, но…
– Он что, ничего тебе не рассказывал?
– Ни-че-го. Только твердил как заведенный, что в тот вечер ему не следовало уходить и бросать меня одного. Получается, я сам должен восполнять пробелы и докапываться, что к чему.
– Вот оно что, – пробормотала Иззи. – Понимаю.
Она не знала, легче ей стало после слов Майка или, наоборот, тяжелее.
– И… какие пробелы ты сумел заполнить? – осторожно спросила она.
– Дорогая, сдается мне, что Ник положил на тебя глаз. Что-то в этом роде. А ты это, естественно, почувствовала. Ты же у нас девочка умная.
– Да, ты прав. Нечто такое было.
– Конечно, парень – полный шмук. Надо же, возомнил, что у него получится. И с кем? С тобой!
Иззи почувствовала непонятное раздражение:
– Не понимаю, а почему у него… не должно получиться?
– По одной простой причине: ты – это ты, а он – это он. Слава богу, тебе хватает ума понимать разницу.
Вид у Майка был весьма обескураженный. Иззи невольно улыбнулась:
– Я бы так не сказала. Я бы сказала, все совсем наоборот. И тем не менее…
– Иззи, что ты его выгораживаешь? – Майк вздохнул, понимая, что нашел причину. – Послушай. Ник, конечно же, идиот. Меня в этом убеждать не надо. Но мы не можем работать в такой ненормальной обстановке. Сделай над собой усилие и запрячь свое недовольство куда подальше. Веди себя как раньше. Я тебя очень прошу, принцесса.
– Конечно, – пообещала Иззи. – Я обязательно постараюсь.
В своих стараниях вести себя как раньше Иззи ударилась в другую крайность. Она излишне много смеялась, говорила нарочито громко, а когда в комнате воцарялась тишина, тут же принималась рассказывать, что считает дни до отъезда в Англию и мечтает увидеть свадьбу.
– А он тоже там будет? – довольно холодно спросил у нее Ник.
Его поведение за эти дни ничуть не изменилось. Вероятно, к нему Майк с подобной просьбой не обращался.
– Кто – он? – насторожилась Иззи.
– Дружок твой. Этот мистер Хлыщ. Красавец, что увивался за тобой.
Иззи покраснела. Мысль столкнуться на свадьбе с Джорди пугала ее больше всего.
– Я… не знаю.
Ник молча сел за свой стол спиной к Иззи. Она смотрела на его долговязую, худую спину. Слезы застилали ей глаза. Майк наградил ее зверской улыбкой и тоже уселся работать.
Все оказалось совсем не так, как она думала, но все равно ужасно. Очень ужасно. И вина целиком лежала на ней.
Невзирая на целый поток приглашений, Барти решила поселиться в отеле «Кларидж», посчитав это лучшим решением. Ее ужасала предстоящая встреча с Адель. Та наверняка догадалась, что Иззи ей все рассказала. Кто еще мог знать? Скорее всего, Венеция. Больше никто. Себастьян явно не знал. Дженна допытывалась, почему они не остановились в доме на Чейни-уок. Ну уж нет: остановиться там с двумя девчонками-подростками было бы верным способом накликать несчастье. Свадьба была назначена на десятое марта. Пятого числа Чарли отвез их в Айдлуайлд, крепко обнял и расцеловал девочек. Барти он обнял лишь слегка, ограничившись поцелуем в лоб. Она смотрела ему вслед и удивлялась, что не испытывает никаких эмоций. Ни злости, ни грусти, ни презрения. Даже ощущения собственной глупости не было. Легкое холодное недовольство и такое же легкое удивление, что когда-то она могла испытывать к этому человеку какие-то чувства. Наверное, все эмоции появятся потом, быть может, даже захлестнут ее. Пока же она была благодарна возможности отдохнуть от Чарли.
Кэти, само собой, заревела в голос и не могла успокоиться, пока они не поднялись в самолет. Там слезы высохли. Ее захватила новизна ощущений. Она впервые летела на самолете. Кэти вовсю глазела в иллюминатор на удалявшуюся землю. В это время в проходе появилась стюардесса, предлагавшая леденцы, апельсиновый сок и даже шампанское. Кэти безумно захотелось шампанского.
– Нет, – отрезала Барти. – Никакого шампанского. Ни тебе, Кэти, ни Дженне.
Девочки уставились на нее, удивляясь категоричности ее тона. Затем, подталкивая друг друга, стали выгибать брови и хихикать. Барти это слегка раздражало. И не только их глупый подростковый смех. Отныне на ее плечи ложилась еще одна ноша, которую придется нести, наверное, до совершеннолетия Кэти. Вдруг эта девчонка пойдет по стопам матери и деда и станет алкоголичкой?
– Дорогой, я хочу с тобой поговорить.
Глаза Элспет с большой нежностью смотрели на Кейра. Она подала ему тарелку с его любимым рыбным пирогом. Сегодня жена показалась Кейру не только нежной, но и чем-то взволнованной. Кейр отхлебнул воды. Вино они позволяли себе лишь по особым случаям.
– И о чем же ты хочешь поговорить? – с некоторой настороженностью спросил он.
– Я… я должна тебе кое-что сообщить.
– И что же?
– Я… У меня будет ребенок.
Кейр заметно испугался. Он молчал, забыв о пироге. Потом сказал:
– Элспет, этого не может быть. Мы же так тщательно предохранялись. Или… – Он пристально и очень сурово посмотрел на жену. – Ты ничего не делала?
– Кейр, какие ужасные вещи ты говоришь. Я даже поверить не могу, что ты можешь так говорить. Само собой, я предохранялась. Я всегда, всегда надеваю эту жуткую штуку. Я бы не стала тебя обманывать. Но ты сам знаешь: Сесилия появилась у нас по чистой случайности. Теперь, похоже, случайность повторилась. Так приятно, что ты рад. Я чувствую себя такой счастливой и защищенной. – Элспет встала и отшвырнула салфетку. – Можно подумать, я совершила ужасное преступление, а не занималась любовью с собственным мужем, от которого и забеременела. Наверное, тебе было бы легче, если бы в дальнейшем мы вообще перестали этим заниматься. Вот тогда ты бы чувствовал себя вполне безопасно.
– Элспет, не надо. Я…
– Что «не надо», Кейр? Не надо беременеть? Не надо расстраиваться? Чего ты ждешь от меня? Я изо всех сил стараюсь быть тебе хорошей женой, а Сесилии – хорошей матерью. Я делаю все, что могу, а сейчас ты ведешь себя так, словно я проститутка. Каких действий ты от меня ждешь? Прикажешь сделать аборт?
– Элспет! Ты говоришь жестокие вещи.
– В ответ на твою жестокость. Я тебя не понимаю. Ты любишь Сесилию, ты в восторге от своей работы, мы великолепно сводим концы с концами…
– Сводим? Ты видела недавние счета? Цены опять подскочили. Местный налог, квартплата, электричество. Я просил Джайлза о прибавке, но он не захотел и слушать.
– Вот так сюрприз! Кейр, а почему ты мне ничего не говорил? Не надо меня оберегать от реальной жизни. Я бы помогла.
– Как? Вернулась бы на работу? Нет. Я этого не допущу.
– О чем ты говоришь? Какая работа, когда Сесилия еще совсем кроха и второй малыш на подходе? Но ты же знаешь: дороже всего обходится только первый ребенок. У нас уже есть все необходимое: колыбель, коляска, одежда. И потом, еще несколько месяцев второму малышу вообще ничего не понадобится. Он будет питаться грудным молоком. Конечно, Сесилия очень быстро растет и ей нужна новая одежда… А теперь и обувь, раз она начала ходить. Но у нас будет второй ребенок, и это необходимо принять как факт. Не смотри на меня так понуро. Мы справимся. Ты же сам говорил, что нам нужен сын, наследник. Я уверена: у нас родится мальчик. Кейр, ну пожалуйста, ну порадуйся хоть немного.
Элспет села к нему на колени и обняла за шею. Кейр заставил себя улыбнуться:
– Я, конечно же, рад. Немного. Потом обрадуюсь больше, когда… привыкну к этой мысли. Меня это… Честно говоря, меня это немного шокировало.
– Не понимаю, почему тебя это шокировало? Мы же все с тобой делаем правильно. Я всерьез обрадовалась.
– А как ты себя чувствуешь?
– Неплохо. Срок еще совсем небольшой.
В глазах Кейра вспыхнула надежда.
– Тогда, может… ты ошиблась?
– Ни в коем случае. Стоит женщине один раз забеременеть, и она эти признаки уже не спутает ни с чем. А у меня они все налицо. Я стала уставать, слегка кружится голова, соски болят. И совершенно не могу переносить кофе.
Кейр улыбнулся жене. Его улыбка была далеко не ликующей.
– Мы справимся. Мы обязательно справимся.
– Конечно. Мы обязательно справимся. Доедай ужин, а я пойду и приготовлю нам чай.
Элспет отправилась на кухню, весело напевая себе под нос. Первая часть ее миссии успешно завершилась. Проделать дырочки в противозачаточном колпачке оказалось совсем несложно. Следующая часть может оказаться потруднее, но Элспет не сомневалась, что справится и с ней. Бабушка гордилась бы своей внучкой. Но Элспет никому ничего не скажет. Она была уверена, что даже Селия не отважилась бы на такую авантюру.
Иззи сидела, застыв от страха, и ждала появления Нони. Она перепробовала все способы, чтобы встреча не состоялась. Ссылалась на занятость, потом на начинающуюся простуду, однако Нони была непробиваема.
– Если ты занята, я тихонечко посижу в уголке и подожду, пока ты не закончишь работу. Если говоришь, что простудилась, тебе тем более нужна моя помощь. Отвезу тебя домой, присмотрю за тобой. Иззи, от меня не так-то легко отвертеться. Я тебя совершенно не узнаю. Или ты меня разлюбила?
– Что за дурацкая мысль!
Даже ужасное состояние, в каком сейчас пребывала Иззи, не позволяло ей оттолкнуть Нони.
– Ты же знаешь, как я тебя люблю, – затараторила она в трубку. – Я жутко по тебе скучала. Просто дело в том…
– В чем? Ладно, по телефону о таких вещах не говорят. Я потерплю до нашей встречи. Завтра я заканчиваю в шесть или что-то около этого. Я тебе позвоню, и мы договоримся, где встретимся. Мне так давно хотелось увидеть твою квартиру. Барти говорила, она просто чудо. А знаешь, давай я приеду к тебе прямо на работу? Заодно познакомлюсь с твоими… мальчиками. Я о них столько слышала. Возьму такси и приеду. Ну что, потрясная идея? Видишь, я уже успела набраться нью-йоркского жаргона.
Иззи поглядывала на мальчиков. Те сидели вместе, склонившись над заказом, поступившим от Барти. С недавних пор Барти постоянно заказывала у них рекламные тексты. Когда они заикнулись о том, что она слишком добра к ним, Барти стала возражать. По ее словам, чем больше заказов она им даст, тем быстрее получит отдачу и, следовательно, прибыль.
– Чтобы у вас не возникало параноидальных мыслей, назову вам еще одну причину. Вы делаете наиболее оригинальные тексты из всех, что мне приходится читать. Вы только посмотрите, что за жуть рожает наш собственный отдел рекламы. Вы где-нибудь видели подобный мусор?
Майк внимательно прочитал чужой текст, затем передал Нику.
– Скажу вам, что с настоящим мусором вы еще не сталкивались. Если желаете взглянуть, я покажу. А пока мы займемся этим текстом и посмотрим, как его можно вытянуть. Спасибо за очередной заказ.
– Иззи, привет! Можно войти? У вас дверь не заперта. Как я рада тебя видеть! Дай мне тебя потискать в объятиях.
– Боже мой, – пролепетала Иззи. Слова вырвались у нее сами собой. – Нони, неужели это ты?
Неужели это была она: тихая, застенчивая, серьезная Нони? Перед ней стояла высокая богиня в норковом пальто, небрежно наброшенном на облегающее шерстяное платье. Темные блестящие волосы были элегантно закручены на затылке. Длинные, вразлет, искусственные ресницы подчеркивали ее почти черные миндалевидные глаза, а губы буквально пылали от густого слоя ярко-красной помады.
– Представь себе, Иззи, это я. Даже не верится: мы снова вместе. Иззи, ты стала настоящей красавицей. А это, должно быть, те самые мальчики, о которых я много слышала. Поток комплиментов. Вы и умные, и невероятно привлекательные. Попробую угадать, кто есть кто. Полагаю, вы – Ник, а вы – Майк.
– Не угадали, – улыбнулся Ник. Он подошел и протянул Нони свою костлявую руку. – Я – Ник, самый привлекательный из нас двоих. А он – Майк, менее привлекательный.
– Привет, – только и мог произнести Майк.
Все рекламное агентство, разинув рот, глазело на заезжее божество.
– Может, покажете мне свое хозяйство? – предложила Нони. – Все ваши… офисы, где кипит работа, рождаются потрясающие идеи и…
– Леди, – деликатно возразил Майк, – вы как раз и находитесь в нашем офисе. Наше агентство занимает всего одну комнату. Весь его персонал – перед вами.
– Так все эти чудеса вы творите только втроем? Уму непостижимо! Я сегодня весь день проторчала в «Харперсе». Не представляете, сколько суеты у них там из-за каждого пустяка. Кармел Сноу – это их редакторша – каждое утро ходит в церковь. Они помещаются на Мэдисон-авеню, и до церкви недалеко, квартала три. Так вот, она утверждает, что не может работать, не помолившись. И я верю. Ей действительно без Божьей помощи не обойтись. Там настоящий кошмар, а еще эта женщина – Диана Вриланд – редактор отдела моды, такая представительная и очень снобистская дама.
– Снобистская? – переспросил Майк. – Вы умеете распознавать снобов?
– Разумеется. Разве это трудно? Мне снобизм вообще не присущ. У нас им страдает только бабушка, но она не в счет. Правда, Иззи? Но эта миссис Вриланд – забавная тетка. Она разглядывала меня так, будто я скаковая лошадь. Ходила вокруг, что-то бормотала, кивала. Потом говорит… не мне, а художественному редактору: «Да, она подойдет»… Ой, что это я все про себя? Вам, наверное, и слушать неинтересно.
– Нам очень интересно, – сказал Ник, зачарованно глядя на Нони. – В высшей степени интересно.
Иззи увидела путь к спасению.
– Почему бы и вам не отправиться с нами? – предложила она мальчикам. – Мы всего-навсего поужинаем. Правда, Нони?
– Да, это будет так здорово. Пожалуйста, соглашайтесь. А потом можно было бы закатиться, скажем, в «Сторк-клаб». Что вы думаете по этому поводу? Наши девушки туда сегодня собирались. Возможно, и Ричард Аведон придет. Кстати, знаете, кого я видела в его ателье? Фреда Астера. Мистер Аведон постоянно его снимает. Астер такой обаятельный, изысканные манеры. Я им очарована. У Аведона не ателье – сказка. Вам бы понравилось. Там постоянно играет музыка, а он угощает всех чаем из белых чашечек.
– Лучше не в «Сторк-клаб», – торопливо возразила Иззи.
Мысль отправиться туда, где звезды вроде Энди Уорхола и Трумэна Капоте пили и разговаривали вечерами напролет, пугала ее ничуть не меньше, чем вечер, проведенный наедине с Нони.
– Жаль. Они были бы рады на тебя посмотреть. Да, Иззи, у меня есть для тебя потрясающая новость. Я сумела достать тебе билет на мой рейс. Одна наша модель не сможет вернуться вместе со всеми. Я предложила, чтобы ты полетела по ее билету. Билет уже заказан и оплачен. Тебе не о чем волноваться. Представляешь, пока летим в Лондон, наговоримся с тобой вдоволь. Я знаю, когда ты собиралась вылетать. Это всего на день раньше. Я уже переговорила с Себастьяном.
– Сама не знаю, – вяло отбрыкивалась Иззи. – У меня тут еще куча работы и…
– Обязательно соглашайся, дорогая, – сказал Ник.
Как же, рад поскорее ее спровадить. Но хотя бы «дорогой» назвал.
– Хорошо. Тогда я лечу с Нони.
Вместо «Сторк-клаба» четверка обосновалась в одном из ресторанов Гринвич-Виллиджа. Ник и Майк сидели по обе стороны от Нони и благоговейно слушали ее болтовню. Иззи расположилась напротив, радуясь, что все внимание обращено на Нони. Но боже, какую чушь исторгала из себя эта богиня моды. Нескончаемую чушь, которая в ее устах звучала весьма забавно. Она сплетничала о других моделях: одна из них собиралась замуж за миллионера, другая обхаживала английского пэра.
– Иззи, говорю тебе: богатый муж – это так здорово.
Потом пошли сплетни о фотографах: кто из них является гомосексуалистом, а кто нет.
– Лично я предпочитаю иметь дело с педиками. С ними и посплетничать можно, да и в прическах они толк понимают. А как в косметике разбираются! Готовы часами болтать на эту тему.
С фотографов Нони переключилась на кутюрье, среди которых у нее тоже были свои симпатии и антипатии.
– Представляете, однажды мне посчастливилось увидеть Шанель! Она и сейчас очень красивая и невероятно шикарная. У нее в салоне есть винтовая лестница. Когда идет показ мод, Шанель обычно садится наверху и смотрит, а ее никто не видит.
Затем Нони стала перечислять нью-йоркские магазины и подробно рассказывать, что успела купить в каждом из них.
– Согласитесь, «Бонуит Теллер» – лучшее место на земле.
Наконец она сообщила, что вроде бы помолвлена с неким неотразимым молодым человеком по имени Перси.
– Только никому ни слова. Даже maman.
– Перси? – не выдержала Иззи. – Нони, разве можно всерьез любить человека, которого зовут Перси?
Последняя новость сильно позабавила Иззи, и она едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
Нони тоже прыснула:
– Знаю, это не самое лучшее имя. Но оно до жути благородное. Этот Перси – сын графа. Если я выйду за него, то со временем стану графиней Кроуторн. Бабуле бы это понравилось.
Мальчики с нескрываемым восторгом взирали на Нони. Иззи же смотрела на изменившуюся Нони, которой была благодарна за то, что отвлекла все внимание на себя, и думала, что было бы гораздо приятнее посидеть с прежней Нони.
Ужин незаметно подошел к концу. Нони заторопилась в свой отель. Она обещала миссис Вриланд не опаздывать.
– Она говорит, что надо рано ложиться. В противном случае это отражается на коже.
Иззи обрадовалась: еще немного – и она вздохнет с облегчением. И вдруг Нони заговорила про Джорди.
– Ты его видела? Он рассказывал, что слчайно встретил тебя на улице и ты пригласила его к себе и показала квартиру. Может, мне ненадолго закатиться к тебе? Нет, не получится. Как-нибудь в другой раз. Жаль, у меня нет своей квартиры. Сама знаешь, я до сих пор живу с maman. Не могу ее оставить.
– Как она? – опасливо спросила Иззи.
– Плохо. – Голос Нони разом помрачнел. – У моей бедной мамочки – сплошные депрессии. Мучится одиночеством. Работать не может. Все наскучило. У нее регулярно бывает психиатр и…
– Психиатр?
– Да. Причем уже не первый месяц.
– Какой ужас! Нони, я так тебе сочувствую.
– Я знаю, ты же всегда ее любила. Видела бы ты ее сейчас. Жуткое зрелище. Ни шагу без таблеток, всех этих антидепрессантов и прочих.
– Этого я не знала, – прошептала Иззи. – Мне никто не говорил.
– Об этом мало кто знает. Она и не хочет, чтобы знали. Так что не проболтайся, когда ее увидишь. Джорди, разумеется, знал.
Читать бесплатно другие книги:
